Текст книги "Месть Седьмой (ЛП)"

Автор книги: Питтакус Лор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Звуковой удар, порожденный хлопком Девятого, конечно не дотягивает до сверхзвукового, но довольно близок. Это как если бы на заднем сидении ударил гром. Окна внедорожника взрываются наружу, а машина подпрыгивает вверх на несколько сантиметров. Стоящему позади второму джипу везет не намного больше: окна тоже разбиваются, только внутрь, осыпая осколками сидящих внутри агентов. Ближайшие витрины магазинов разлетаются вдребезги, а идущих мимо пешеходов сбивает с ног. Сэм зажимает уши, вид у него контуженный. Первые несколько секунд я почти ничего не слышу, кроме какого-то тихого писка, но вскоре я понимаю, что это вой сигнализаций, сработавших вдоль улицы.

Выпучив глаза, поворачиваюсь к Девятому, и застаю похожую картину, с той лишь разницей, что он таращится такими же круглыми глазами на свои руки в перчатках. Я не слышу, что он говорит, и по губам читать не спец.

Но я практически уверен, что это: «Упс...»

Один из могов у входа в отель, упал на колени и держится за голову. Двое других тычат пальцами в наш джип и достают бластеры.

Вот вам и элемент неожиданности.

Глава 20

ДЖОН

От звона в ушах первый залп могадорских бластеров мне не особо слышен, зато ощутим. Внедорожник накренился в бок под натиском зазубренных энергетических разрядов, вгрызающихся в пуленепробиваемый кузов машины. Уокер прячется за дверью, пригнув голову, а вот нашему водителю не везет – шипящий выстрел со стороны окна приходится ему прямо в шею. Ожог ужасен, и мужчина сразу начинает биться в конвульсиях.

– Наружу! – кричу я, не слыша собственный голос и сомневаясь, что меня вообще кто-то слышит. – Быстро!

Девятый просто берет и выдирает у джипа заднюю дверь. Выбравшись наружу, он держит её перед собой как щит, который принимает весь огонь на себя.

Я кидаюсь к водительскому сидению и прижимаю руки к ране на шее ФБРовца, позволяя горячему потоку целительной энергии проникать внутрь его тела. Рана начинает медленно затягиваться, конвульсии прекращаются. Агент смотрит на меня круглыми, благодарными глазами.

Я чувствую движение слева и поворачиваю голову. На улице, со стороны водителя, находится пешеход, которого сбило с ног взрывной волной Девятого. Это симпатичная, студенческого возраста, девушка с большими карими глазами. Она выглядит слегка контуженной и, кажется, остолбенела, правда не настолько, чтобы не суметь вытащить телефон из сумочки. Она как раз успела снять, как я исцеляю водителя, и теперь снимает мое лицо, пока я кричу, чтобы она уносила ноги.

Новый залп могадорского огня рикошетит от капота внедорожника, едва не задев девушку. Сэм выскакивает с заднего сиденья, хватает её и оттаскивает подальше, заставляя спрятаться в укрытии за припаркованными тачками.

Еще несколько месяцев назад видео, на котором я использую Наследия, стало бы катастрофой. Но сейчас мне по барабану. Тем не менее, нельзя позволить кому-либо из невинных людей находиться в зоне наших боевых действий.

– Разверни тачку! – кричу я в ухо водителю. Не уверен, слышит ли он меня, так что жестами показываю, чего от него хочу. – Перекройте улицу!

Он все понимает и жмет на газ; я чувствую запах паленой резины, хотя ничего и не слышу. Агент тормозит прямо посреди дороги, перекрывая проезд.

Я выскакиваю из внедорожника и поворачиваю в сторону отеля, как раз чтобы успеть увидеть, как могадорский боец превращается в пыль, рассеченный пополам дверцей нашей машины, которую Девятый метнул в него наподобие диска. Между тем, агенты из второго внедорожника пришли в себя. Видя наш маневр, их водитель врубает заднюю скорость и быстро блокирует проезд с другой стороны улицы. Агенты выпрыгивают из машины и, используя ее как прикрытие, открывают огонь по оставшимся могадорцам. Все еще оглушенный, я слышу их выстрелы как едва различимые хлопки.

Один мог падает замертво от мастерского выстрела в лоб. Оставшись в меньшинстве, могадорцы ретируются к дверям отеля. За одним из могов стоит багажная тележка, я толкаю ее так, чтобы удар пришелся ему под коленки. Едва он вываливается из-за двери, агенты Уокер поджаривают его.

Девятый оглядывается на меня, и я киваю. Вместе мы несемся ко входу. Я оборачиваюсь через плечо, чтобы проверить Сэма, и вижу, что он все еще что-то внушает той случайной свидетельнице, настойчиво указывая на её телефон. Сейчас некогда об этом беспокоиться.

Внутри шикарного вестибюля ни души, если не брать в расчет напуганного, съежившегося за стойкой регистрации, администратора. За мраморными колоннами и кожаными диванами в зоне ожидания расположены лифты. Как ни странно, два лифта из трех выведены из строя, третий же застрял на уровне пентхауса. Нападения моги, возможно, и не ожидали, а вот меры предосторожности явно приняли.

Пользуясь передышкой, я прижимаю руки к голове и выпускаю в уши поток исцеляющей энергии. В них что-то хлопает и трещит, но слух постепенно возвращается, словно в голове плавно прибавили звук. Снаружи становится слышен вой сирен, визг шин, как люди Уокер кричат на местных полицейских, чтобы те держались в стороне. Наш план сделать все незаметно уже провалился – остается только поторопиться.

Я перехватываю Девятого, пока он не добрался до лифтов, и прикладываю руки к его голове, излечивая, как и себя. Когда все готово, он трясет головой, как будто пытается избавиться от воды в ушах.

– Ну ты и кретин, – говоря я ему.

Девятый потрясает передо мной звуковыми перчатками, затем запихивает их в задний карман.

– Зато теперь мы в курсе их действия.

Видя, что мы не вооруженные могадорцы, из-за стойки регистрации выходит укрывавшийся там администратор. Это худой мужчина средних лет, и из-за мешков под глазами он выглядит так, словно у него выдался ужасный денек.

– Что...что тут происходит? – спрашивает он.

Не успеваем мы ответить, как в дверь широким шагом заходит Уокер. Она коротко показывает администратору значок, а затем выкрикивает:

– На каком этаже Сандерсон?

Выпучив глаза, администратор переводит взгляд с Уокер на нас и обратно.

– В пен-пентхаусе, – заикается он. – Т-те существа, которых вы убили, тоже с ним. Этим утром они очистили всю гостиницу, оставив только меня и еще пару сотрудников. А я даже не управляющий.

Девятый в недоумении пялится на администратора:

– Не понял, а вы-то им на что?

– Они заказывали обслуживание в номер, – недоверчиво отвечает он писклявым голосом. – Ведут себя так, словно они здесь хозяева, а мы – прислуга.

– Вот же ж наглые твари! – Девятый качает головой. – Как будто уже власть захватили, засранцы.

Уокер, сузив глаза, смотрит на администратора таким взглядом, словно готова его придушить, затем поворачивается ко мне и нереально громко заявляет:

– Гадство! Ничерта не слышу, что бормочет этот парень.

Подзываю её жестом и прикладываю руки к ушам. Пока идет лечение, я обращаюсь к администратору:

– Уходите отсюда, только выходите на улицу медленно и с поднятыми руками. Если мы кого-то встретим, то отправим вслед за вами.

Администратор молча кивает и затем, с поднятыми над головой руками, начинает семенить к выходу.

Когда к Уокер возвращается слух, она отталкивает мои руки.

– Что он сказал?

– Что нам наверх, – отвечаю я, указывая на лифт.

– Вообще-то, – говорит Девятый, – к нам спускаются.

Пока мы трепались, работающий лифт отеля поехал вниз – маленькие лампочки над дверьми отмечают этажи. Я зажигаю Люмен и ощущаю приятный гул пламени. Уокер поудобнее перехватывает пистолет.

– Попридержите коней, ребятки, – говорит Девятый. – Я сам.

Девятый подхватывает один из кожаных диванов и берет его наподобие тарана. Мы с Уокер отходим в сторону, освобождая ему место. Когда лифт дзынькает, и двери открываются, внутри оказывается четверо могадорцев, которых послали на подкрепление тем, с которыми мы уже разделались. С воплем Девятый впечатывает в них диван. Один успевает пальнуть из бластера, но луч, не причинив никому вреда, с шипением уходит в пол. Весь отряд зажат в лифте; мога посередине полностью раздавило весом Девятого. Уокер легко оббегает Девятого и добивает могов из своего пистолета.

– Нет, ту хрень с перчатками ты все равно пока не загладил, – говорю я Девятому, когда он не напрягаясь швыряет диван обратно в холл.

– Ну что ты привязался, – ухмыляясь, сетует Девятый. – То была случайность.

– Есть ли еще какие-нибудь внеземные гаджеты, о которых мне стоит знать? – спрашивает Уокер, когда мы заваливаемся в лифт и я нажимаю кнопку верхнего этажа.

– Вообще-то, да, – отвечает Девятый и достает из кармана нить из трех изумрудно-зеленых камней. А, помню – когда Девятый бросает связку, она создает миниатюрный вакуум, который всасывает в себя все, что находится поблизости, а затем яростно выплевывает назад. Наверное, он забрал её из Ларца еще до того, как передал свое Наследство Марине с Шестой.

– И как это работает? – спрашивает Уокер.

– Скоро увидите, – говорю я, глядя на Девятого. – Ты же понимаешь, что наверху, у лифта, нас встретят еще теплее?

– Читаешь мои мысли, – отвечает он, скалясь.

Я притягиваю к себе Уокер, и мы плотно прижимаемся к боковой стене лифта со стороны кнопок. Девятый укрывается у противоположной стены, лениво покручивая нитью камней, на манер болас (охотничье метательное оружие, состоящее из связки ремешков, к концам которых привязаны круглые камни, прим.переводчика).

– Советую держаться рядом, – говорю я Уокер. – Вы же видели, как Девятый управляется с гаджетами.

– Эй! – оскорбленно восклицает Девятый. – Уж что-что, а как работает эта штуковина я в курсе.

Спустя несколько секунд двери лифта открываются, и в заднюю стену лифта тут же ударяется шквал бластеровского огня. Здешние моги приверженцы такой стратегии: сначала стреляют, а уже потом задают вопросы. Не высовываясь из укрытия, Девятый бросает нить камней за пределы лифта.

Воображение рисует, как оружие Девятого работает так же, как тогда в хижине: вращаясь в воздухе, шарики образуют идеальный круг и, медленно плывя вперед, втягивают все на своем пути. Я слышу свист воздуха, следом крики могадорцев и много хаотичной стрельбы. Со стен прихожей срывает картины, стекла в рамах разбиваются и по частям засасываются в миниатюрный вакуум.

Девятый щелкает пальцами и все собранное в вакуум выбрасывается наружу. Резко выплюнутый могадорец влетает в лифт. Его голова жестко впечатывается в стену, шея сломана. Снаружи все тихо.

Когда все заканчивается, я высовываю голову из лифта. Воздух наполнен кружащимися пылинками, которые, скорее всего, остались от могадорцев. Бластер, непонятно как застрявший в потолке, грохается на пол. Не считая этого, единственное, что осталось в коридоре, это тележка для обслуживания номеров, которая выглядит так, будто ее пропустили через мясорубку: ножки искривились и переплелись между собой. В конце короткого коридора, ведущего к пентхаусу, находится наполовину сорванная с петель дверь.

– Что это, черт возьми, такое было? – не веря своим глазам, спрашивает Уокер.

– Офигенски крутое оружие есть не только у могов, – хвастается Девятый, поднимая безобидно выглядящую нить камней с того места, где она приземлилась.

– Даже не мечтайте, – говорю я Уокер, заметив, как она тянет шею, чтобы разглядеть наши камни. – Наши технологии не продаются.

Уокер одаривает меня хмурым взглядом.

– Ну да, как же, все равно, судя по той фигне с перчатками, вы понятия не имеете, как что работает.

Из-за сломанной впереди двери доносится бормотание телевизора. По кабельному каналу идут новости; как я понял, там говорится о ползущих ценах на акции. Помимо этого в коридоре тихо. Нет никаких признаков могадорцев, но несмотря ни на что, к двери мы приближаемся с осторожностью.

Опасаясь засады, я толкаю дверь телекинезом, пока мы не подошли слишком близко. Она легко слетает с петли и с глухим звуком падает на пол. В гостиной темно, все шторы задернуты, и лишь экран телевизора горит синим светом.

– Входите, – приглашает нас из номера скрипучий голос. – Тут нет никого, кто мог бы на вас напасть.

– Это Сандерсон, – шепчет Уокер.

Мы с Девятым обмениваемся быстрыми взглядами, и он, пожав плечами, взмахивает рукой в сторону двери. Я иду первым, Девятый за мной, Уокер замыкает.

В номере я первым делом обращаю внимание на сырой запах плесени. Воняет гнилью с оттенком мяты, как дедушкин крем для бритья. На обеденном столе разложена карта Нью-Йорка с нацарапанными на могадорском пометками в различных местах. Рядом со столом валяется опрокинутый стул, будто кто-то вставал в спешке. К стене, рядом с какими-то темными холщовыми рюкзаками, прислонены могадорские пушки. Я успеваю заметить ноутбук, несколько мобильников и толстую книгу в кожаном переплете.

Все это интересует меня намного меньше старика, сидящего на краю огромной кровати. Он смотрит телек через открытую в спальне дверь – неужели так слаб, что не в состоянии самостоятельно перейти в гостиную?

– Офигеть, дедан, – восклицает Девятый, увидев Сандерсона. – Что с тобой такое?

За последние пару дней я видел много фото Бада Сандерсона. Первый раз в «Они ходят среди нас». Сандерсон выглядел как старик с поредевшими седыми волосами, обвислыми щеками и брюшком. В интернет-статье, в стиле желтой прессы, Марк Джеймс обвинял Сандерсона в использовании некоего могадорского лечения от старения, так что я не придал ей большого значения. Потом я видел фото Сандерсона в папке агента Уокер, где он обедал с замаскированным Сетракусом Ра, здоровый и бодрый, с копной седых, зачесанных назад, волос, и производил впечатление, словно может пробежать несколько миль, как только доест свой кобб-салат.

Сандерсон, представший передо мной, не похож на мужчину ни с одной из тех фотографий. Мы с Девятым заходим в спальню, чтобы взглянуть на него поближе, Уокер топчется где-то позади. Министр обороны оказывается дряблым стариком со сгорбившимся телом, обернутым в вычурный гостиничный халат. Правая сторона его лица выглядит вялой и обвисшей. Веко провисло, а линия подбородка исчезла под складками дряблой кожи. Седина страшно поредела, и даже зачёс уже не в силах спрятать старческие пятна. Он улыбается нам – а может, строит рожу – зубы пожелтели и отходят от десен. На не прикрытой халатом шее и предплечьях я замечаю выступающие черные вены.

– Четвертый и Девятый, – говорит Сандерсон, указывая дрожащим пальцем сначала на меня, а потом на Девятого. Кажется, он ни капли не обижен хамским поведением Девятого, а то и вовсе этого не заметил. – Ваши фото годами ложились мне на стол. Редкие кадры с камер наблюдений и тому подобное. Я, можно сказать, наблюдал как вы, мальчики, растёте.

Сандерсон говорит как склонный к воспоминаниям, трясущийся дед. Я в замешательстве. Я ожидал встретить продажного политика, который попытается задавить меня рассуждениями о преимуществах могадорского прогресса. Но этот парень даже с постели встать не может, не то что выступать перед ООН.

– А ты... – Сандерсон склоняет голову, чтобы посмотреть на Уокер. – Ты одна из моих людей?

– Специальный агент Карен Уокер, – отвечает она, проходя в комнату. – Только я не из ваших. Теперь я служу человечеству, сэр.

– Ну и замечательно, – снисходительно говорит Сандерсон. Не похоже, чтобы она его хоть сколько-нибудь заинтересовала. Его черные глаза-бусинки задерживаются на мне и Девятом с таким выражением, словно мы давно потерянные родственники, собравшиеся у его смертного одра. От этого мне становится не по себе. Даже Девятый впал в неловкое молчание.

Я замечаю на кровати рядом с Сандерсоном небольшую аптечку. В ней лежат несколько блестящих шприцов, наполненные темной жидкостью, которая смутно напоминает мне кровь пайкенов.

Я делаю шаг к Сандерсону и тихо говорю:

– Что они с вами сделали?

– Ничего, о чем бы я сам не попросил, – с сожалением отвечает Сандерсон. – Жаль, вы не нашли меня раньше. А сейчас уже слишком поздно.

– Это еще слабо сказано, – отвечает Девятый.

– Даже если вы меня убьете, это уже ничего не изменит, – покорно отвечает Сандерсон скрипучим голосом.

– Мы здесь не для этого, – отвечаю я. – Не знаю, что они вам наговорили, чем напичкали ваш разум и тело, но мы еще не закончили бороться.

– В отличии от меня, – отвечает Сандерсон и достает небольшой пистолет из кармана халата. Прежде чем я успеваю его остановить, он поднимает пистолет к виску и жмет на курок.

Глава 21

ДЖОН

Если бы у меня было время все обдумать, я бы, скорее всего, не смог совершить того, что сделал.

Между виском Бада Сандерсона и дулом пистолета от силы миллиметр. И именно в этом пространстве я умудряюсь остановить пулю телекинезом. Требуемая точность заставляет меня захрипеть от напряжения. Каждый мускул тела напрягся, кулаки сжались, а пальцы на ногах подогнулись. Кажется, будто я бросил на удержание этой пули все тело.

Даже не верится, что у меня получилось. Никогда еще не делал ничего подобного.

На виске Сандерсона отпечатывается кольцевой ожог от дула пистолета, но во всем остальном его голова совершенно цела.

Только когда стихает эхо от выстрела, министр обороны понимает, что его попытка самоубийства не удалась. Он моргает, глядя на меня слезящимися глазами и не понимая, почему все еще жив.

– Как...?

Пока Сандерсон не додумался снова взвести курок, Девятый бросается вперед и выбивает у него пистолет. Я очень медленно выдыхаю, позволяя телу расслабиться.

– Так нельзя, – говорит мне Сандерсон с укором. Его нижняя губа дрожит. Он потирает запястье, куда его ударил Девятый. – Просто дайте мне умереть.

– И в самом деле, – вставляет Уокер, крепко держа свой собственный пистолет. – Зачем ты его остановил? Его смерть решила бы все наши проблемы.

– Ничего бы это не решило, – говорю я, кидая на неё недовольный взгляд и позволяя пуле упасть на неубранную постель Сандерсона.

– Он прав, – ссутулившись, говорит Сандерсон Уокер. – Моё убийство ничего не изменит, но оставлять меня в живых просто жестоко.

– Не тебе, старик, выбирать, когда помирать, – говорю я Сандерсону. – Когда мы выиграем войну, земляне сами решат как поступить с предателями.

– Юношеский оптимизм, – сухо усмехается Сандерсон.

Я приседаю, чтобы заглянуть ему в лицо.

– Еще есть время, искупить свою вину, – говорю я. – Сделать нечто значимое.

Сандерсон вскидывает бровь, его глаза ненадолго фокусируются. Но затем правая сторона рта отвисает, и ему приходится стереть текущую слюну рукавом халата. Совершенно разбитый, Сандерсон отводит глаза.

– Нет, – тихо говорит он. – Думаю, времени уже не осталось.

Девятый вздыхает от скуки и берет набор шприцов, лежащий рядом с Сандерсоном. Недолго изучает смолянистое вещество внутри одного из шприцов и машет им перед лицом Сандерсона.

– Что за дрянь они вам кололи? – спрашивает Девятый. – И ради этого вы продали родную планету?

Сандерсон с тоской всматривается в шприц, а затем слабо отталкивает его от себя.

– Они меня вылечили, – объясняет Сандерсон. – И даже больше. Они снова сделали меня молодым.

– И посмотри во что ты превратился, – бурчит Девятый. – Свеж как маргаритка, да?

– Между прочим, их лидеру уже много веков, – настаивает Сандерсон, дико вращая глазами то на меня, то на Девятого. – Вам ли не знать. Он обещал нам тоже самое. Бессмертие и власть.

– Он наврал, – говорю я.

Сандерсон опускает взгляд в пол.

– Знаю.

– Ты жалок, – говорит Уокер, но от ее злости не осталось и следа. Что до меня, то не думаю, что Сандерсон такой уж мерзавец, как ожидала Уокер. Возможно, он и был кукловодом международного заговора в поддержу могов, но сейчас Могадорский Прогресс прожевал и выплюнул его. Не на такой перевес в борьбе надеялась Уокер. Боюсь, мы впустую потратили остававшееся нам время.

Сандерсон игнорирует Девятого и Уокер. По какой-то причине, может потому, что я не дал ему умереть, он обращается непосредственно ко мне:

– Все те чудеса, что они предложили... да как ты не поймешь!? Я думал, что вступаю в золотой век человечества. Как я мог им отказать? Отказать ему?

– А теперь вы уже подсели на эту дрянь, так ведь? – спрашиваю я, глядя на шприцы, в которых, могу поспорить, находится какой-то синтетический генетический коктейль, используемый могами для выращивания своих одноразовых солдат. – И если перестанете это принимать, то рассыпетесь, как и они.

– Да он и так вот-вот рассыпется от старости, – ворчит Девятый.

– Прошло всего два дня, и только взгляните на меня... – Сандерсон обводит рукой свое тело, напоминающее слизняка, посыпанного солью. – Они меня использовали. Лечили в обмен на услуги. Но вы меня освободили. Теперь я, наконец, могу умереть.

Девятый вскидывает руки и смотрит на меня.

– К черту все, чувак. Этот дедан – дохлый номер. Надо придумать что-то другое.

Меня охватывает отчаянье от того, что Уокер поставила на министра обороны, который оказался всего лишь искалеченным стариком и никак не приблизил нас к предотвращению неминуемого могадорского вторжения. Но я пока не готов сдаться. Это недоразумение, сидящее передо мной, когда-то было могущественным человеком. Черт, раз моги обеспечили ему охрану, он до сих пор влиятелен. Должен существовать способ его вылечить и вселить в него желание бороться.

Я должен заставить его прозреть.

Дикая смесь отчаяния и интуиции подталкивают меня зажечь Люмен. Я не превращаю его в пламя, а просто выпускаю энергию, чтобы из руки выстрелил луч света.

Глаза Сандерсона расширяются, и он отодвигается от меня на кровати.

– Я же обещал, что не наврежу вам, – говорю я, приближаясь к нему.

Освещаю Люменом дряблую, парализованную часть его лица, пытаясь лучше рассмотреть, с чем мне предстоит иметь дело. У кожи серый оттенок, она выглядит безжизненной; под ней пролегают тонкие, пепельного цвета вены. Черные частички вещества под кожей Сандерсона как-будто даже разбегаются от Люмена, словно пытаются спрятаться поглубже.

– Я могу это вылечить, – решительно говорю я. На самом деле, я не особо в этом уверен, но должен попробовать.

– Ты...ты можешь исправить все то, что они сотворили? – спрашивает Сандерсон; в его скрипучем голосе звучит надежда.

– Я могу вернуть ваш облик, – отвечаю я. – Не улучшенный, как они обещали. И моложе вы тоже не станете. Вы... просто будете таким, каким должны быть.

– Все стареют, – влезает Девятый. – Смирись с этим.

Сандерсон смотрит на меня со скептицизмом. Должно быть, я говорю так же, как и могадорцы, когда они несколько лет назад впервые убеждали его встать на их сторону.

– Чего вы хотите взамен? – спрашивает он, будто уже ясно, что заплатить придется сполна.

– Ничего, – отвечаю я. – Вы даже можете снова попытаться себя убить. Мне плевать. Или же воспользуйтесь шансом отыскать в себе остатки совести и сделайте хоть что-то хорошее. Решать вам.

После этого я прижимаю ладонь к лицу Сендерсона.

Сандерсон вздрагивает, когда в него проникает целительная энергия моего Наследия. Как правило, во время исцеления, я ощущаю, как под моими пальцами затягиваются раны, как восстанавливаются клетки. У Сандерсона же я ощущаю, как моему Наследию словно противостоит какая-то сила, как будто внутри него есть микроскопические черные дыры, попадая на которые, мой исцеляющий свет резко рассеивается и меркнет. Исцеление продолжается, но все происходит медленно, и я вынужден вкладывать в это гораздо больше сил, чем обычно. В определенный момент что-то начинает шипеть и трескаться под его кожей, и одна из его обесцвеченных вен вспыхивает. Сандерсон шарахается от меня.

– Больно? – спрашиваю я, переводя дыхание и продолжая держать руку напротив его лица.

Он колеблется:

– Нет... нет, вообще-то, мне и правда лучше. Как-то...чище. Продолжай.

И я продолжаю. Я чувствую как могадорская жижа глубже зарывается в Сандерсона, прячась от моего Наследия. Я удваиваю усилия по исцелению, распространяя Люмен по венам. Я настолько сосредоточен на борьбе с чернотой, которая засела в Сандерсоне, что теряю счет времени и впадаю в своего рода транс.

Когда я, наконец, заканчиваю и отхожу назад, мои ноги подкашиваются, и я падаю прямо на Сэма. Я даже не заметил как он сюда поднялся. Он стоит с телефоном в руках – неужели он отобрал его у той свидетельницы, которую мы сбили? – и записывает исцеление Сандерсона. Он прекращает запись, когда я заваливаюсь на него. Только благодаря Сэму я все еще стою на ногах.

– Это было нечто! – восхищенно говорит Сэм. – Ты словно светился. Все в порядке?

С усилием выпрямляюсь. Чувствую себя изможденным, но не хочу показывать свою слабость перед Уокер или Сандерсоном.

– Да. Все отлично.

Я ловлю восхищенный взгляд Уокер. Таким же взглядом на меня смотрел ее водитель, когда я исцелил его шею.

Сандерсон до сих пор сидит передо мной и, кажется, вот-вот расплачется. Черная паутина на его коже исчезла, лицо больше не отвисает, а мышцы не атрофированы. Он по прежнему старик с глубокими морщинами, только, на данный момент, он не выглядит как дед, готовый вот-вот сойти в могилу.

Он выглядит как простой человек.

– Спасибо, – говорит мне Сандерсон, его слова едва слышны.

Девятый проверяет как я, затем поворачивается к Сандерсону и презрительно фыркает.

– Все это псу под хвост, дедуля. Особенно если ты позволишь этим бледнолицым тварям высадиться на Землю.

– Мне стыдно за то, что я сделал, за то, кем стал... – говорит Сандерсон с мольбой и смятением. – Но я не могу понять, чего вы от меня хотите. Позволить им? Как я могу их остановить?

– От вас это и не требуется, – говорю я. – Просто задержите их. Вам нужно сплотить всех людей против могов. Завтра, когда будете толкать свою речь в ООН, дайте всем четко понять, что нельзя допустить, чтобы могодорский флот высадился на Земле.

Сандерсон в смятении смотрит на меня, а затем медленно переводит взгляд на Уокер.

– Вам об этом сообщил ваш «крот»? Вы думаете, завтра произойдет именно это?

– Я знаю, что произойдет, – язвительно отвечает Уокер, несмотря на то, что Сандерсон, кажется, уже и так на нашей стороне. – Вы и те лидеры, которых купили моги, поднимутся на сцену и будут убеждать мир, что мы должны мирно сосуществовать.

– Что, в действительности, означает капитуляцию, – добавляет Девятый.

– Да, это и планировалось, – говорит Сандерсон со зловещим смешком отчаянья. – Но ваша информация не точна. Думаете, я скажу пару слов и только после этого их Возлюбленный Вождь посадит свои корабли? Думаете, ему не плевать на буксующие колеса нашей политической машины? Ему не нужно разрешение. Заседание ООН созывают, чтобы спасти жизни людей и успокоить напуганных граждан, поскольку военное сопротивление обречено, не против этого...

Сандерсон неистово жестикулирует в сторону двери, где в соседней комнате все еще гудит телевизор.

Все мы медленно поворачиваемся и переходим из спальни пентхауса в гостиную, привлеченные бледным лицом ведущей кабельных новостей. Она запинается, когда пытается объяснить появление неопознанных летающих объектов, появившихся в воздухе над десятками крупных городов. Изображение то появляется, то исчезает, помех становится все больше и больше, словно кто-то глушит сигнал.

– «...поступают сообщения о том, что подобные корабли были замечены и за рубежом в таких городах как Лондон, Париж, Шанхай, – говорит ведущая, читая с суфлера с широко открытыми глазами. – Для тех, кто присоединился к нам только что – сейчас в буквальном смысле слова происходит нечто неземное: корабли инопланетного происхождения появились над Лос-Анджелесом, Вашингтоном... »

– Началось, – говорит Сэм потрясенно, глядя на меня словно в поисках указаний. – Военные корабли снижаются. Они сделали свой ход.

Я не знаю, что ему ответить. На экране появляется зернистое изображение громадного могадорского корабля, парящего среди облаков Лос-Анджелесского неба. Все, чего я так боялся, сбывается. Могадорский флот медленно надвигается на совершенно неподготовленную Землю. Все как с Лориен, история повторяется.

– Я пытался вам сказать, – обращается к нам Сандерсон. – Вы опоздали. Они уже выиграли. Нам остается лишь капитулировать.

Глава 22

ЭЛЛА

– Все! Меня задолбало подчиняться каждому приказу. Любого из них.

Я резко открываю глаза. Я крепко спала, чего никак не ожидала от себя, на этом гигантском могадорском ложе с его странными скользскими простынями. Мне становится неуютно оттого, что я начинаю привыкать к жизни на борту «Анубиса». Кажется, во сне я слышала голос, но, возможно, это лишь мое воображение, или отголосок сна. Не желая искушать судьбу, остаюсь недвижимой и слежу за дыханием, изображая спящую. Если у меня незваный гость, не стоит ему знать, что я проснулась.

После нескольких секунд тишины, наполненных только постоянным жужжанием двигателей крейсера, голос раздается вновь:

– Одни бросают нас на этой чокнутой планете, фактически, обрекая бороться за жизнь. Другие разглагольствуют о мире через прогресс, хотя, по сути, это всего лишь красивое прикрытие для уничтожения всех, кто встанет на их пути.

Это Пятый. Он где-то в моей комнате. Не могу понять, где именно он находится в этом полумраке, только слышу его едва слышное бессвязное бормотание. Даже не уверена, со мной ли он разговаривает.

– Короче, и те и другие просто хотят нас использовать, – шипит Пятый. – Но с меня хватит. Я не собираюсь сражаться в их идиотской войне.

Пятый шевелится, и я, наконец-то, понимаю где он находится. Он сидит на краю моей кровати, его кожа один в один по цвету и текстуре с моими темными простынями. Он буквально сливается с ними, должно быть, он касается их, используя свою Экстерну. И значит, его Наследия вернулись. А еще он меня реально пугает – прямо как монстр, выползший из-под кровати.

– Я знаю, что ты не спишь, – говорит Пятый, даже не поворачивая головы. – Корабль снижается, мы больше не на орбите. Если хочешь сбежать, сейчас самое время.

Я резко сажусь, прижимая к себе покрывало. Может, снова отнять у Пятого его силы, зарядив простыни Дрейденом? Но что мне это даст? Ладно, не буду на него нападать. Пока.

– Я думала, ты на их стороне, – говорю я. – Почему ты мне помогаешь?

– Я ни на чьей стороне. С этими глупостями покончено.

– В смысле – покончено?

– Какое-то время, после смерти моего Чепана, я был предоставлен самому себе. Было не так уж плохо. Хочу снова стать сам по себе, – говорит Пятый. – Знаешь, как много в океане мелких островов? Вот выберу себе один такой и отсижусь там, пока все не закончится. И насрать кто выиграет, пока меня это не будет касаться.

– Речи труса, – качаю я головой. – Ни на какой необитаемый остров я с тобой не отправлюсь.

Пятый фыркает.

– А я тебя и не приглашал. Я собираюсь слинять с этого корабля, Элла, и подумал, ты захочешь присоединиться. Но не более.

Какова вероятность, что это какая-то проверка, придуманная Сетракусом Ра? Но вспомнив, как Пятый вел себя до этого, решаю рискнуть и поверить ему на слово. Спрыгиваю с кровати и обуваюсь в могадорские лодочки.