Текст книги "Расколотый берег"

Автор книги: Питер Темпл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

– У нас здесь суд, а не митинг, миссис Каслман! – хриплым голосом заметил похожий на ребенка судья.

Хелен Каслман кивнула:

– Я и не собиралась ораторствовать, ваша честь. Мой клиент – ни в чем не повинный мальчик, жертва обстоятельств. Он потрясен тем, что произошло, он должен сейчас находиться дома, вместе с семьей, и готов предоставить все сведения, которые может затребовать суд. Благодарю вас, ваша честь.

Судья нахмурился:

– Обвиняемый выпускается под залог. Он должен находиться дома с девяти часов вечера до шести часов утра и обязан ежедневно отмечаться в полицейском участке Кромарти.

Послышались аплодисменты, шум, призывы соблюдать тишину.

Кэшин посмотрел на Хелен Каслман. Она наклонила голову и тонко улыбнулась ему в ответ. А он снова почувствовал себя подростком, который, умирая от желания, гадает, может ли такая красивая, богатая и умная девочка поцеловать его.

* * *

Они прошли мимо Хелен Каслман, у которой наперебой брали интервью прямо на ступеньках суда, но до самого участка не могли отстать от настырных телевизионщиков. Дав категорически отказался отвечать на вопросы.

– А для вас комнату обустроили, шеф, – доложил Кэшину дежурный полицейский. – Поднимаетесь наверх, там налево, и последняя дверь справа.

Оказавшись в комнате, Дав огляделся и только покачал головой.

– Обустроили? – присвистнул он. – Открыли засранную кладовку! Обустроили, называется!

Их взорам предстали сдвинутые столы, два компьютера, четыре колченогих стула, обрывки старых газет, бумаг, коробок из-под пиццы и гамбургеров, раскиданные повсюду пластиковые стаканы и ложки, сломанные ручки, мятые банки из-под напитков.

– Как будто в доме у студентов-художников, – проворчал Дав. – Бардак!

Он подошел к окну, открыл задвижку, попробовал было приподнять раму, но не сумел, со всей силы шарахнул кулаком по раме, снова попробовал. На шее у него напряглись все жилы, а рама все не поддавалась.

– Вот черт! – досадливо бросил он. – Здесь дышать нечем!

– Что, в горлышко побрызгать?

– Я тебе не астматик! – окончательно разозлился Дав. – Здесь просто дышишь воздухом, который уже десять тысяч раз прошел через чьи-то гнилые зубы, больные гланды и нездоровый кишечник.

– Я ничего такого не имел в виду. У некоторых бывает и астма, – заметил Кэшин.

Хочешь не хочешь, а жить им предстояло вместе.

Дав взял стул, сел, положил ноги в начищенных черных ботинках на крышку стола. Почти новые ботинки сверкали безупречной чистотой и ярко-желтыми подошвами.

– Ладно, ладно, – примирительно бросил Дав. – Я же сказал – нет у меня астмы.

– Ну и хорошо. Представляю, что начнется, если защите вздумается пристегнуть Люка Эриксена к делу Бургойна. Люк все равно погиб, так что ему без разницы.

– Если бы там был Донни, и ему досталось бы.

– Если бы был… – повторил Кэшин. – Вот в чем вся загвоздка. А если такое и случится, его старший брат повернет все в другую сторону: не был, не участвовал, и все такое.

Вдруг раздался громкий треск, и от неожиданности сердце отчаянно подпрыгнуло у Кэшина в груди. Веревка рамы прогнила, и половина рамы, с трудом приподнятая Давом, с грохотом открылась. Большое стекло дрогнуло, а в нем качнулся и окружающий мир.

Ворвался холодный морской воздух – соленый, чувственный.

– Вот, другое дело, – сказал Дав. – Совсем другое. Вообще-то лучше поздно, чем никогда. Куришь?

– Спасибо, нет. Все борюсь с вредной привычкой.

Дав зажег сигарету и начал раскачиваться туда-сюда на стуле.

– Я здесь человек новый, но, если вы не сумеете увязать Донни с тем домом, получится только, что он поехал в Сидней вместе с Люком и там они вместе пробовали продать часы Бургойна. Стоит сочинить более-менее правдоподобную историю, что он спокойно спал в своей постели в ночь нападения, и все – он свободен.

– Думаю, так и будет. Это система.

Дав кинул на него быстрый взгляд суженных глаз.

– Ох уж эти хитрожопые, которых освобождают. Знаешь, как они ухмыляются, глядя на своих товарищей? Сплошные распальцовки. Да легко! Полицейские ведь дебилы, хоть еще раз все это проделай. – Он помолчал и спросил: – А что там твой приятель Виллани говорит?

У Кэшина чесались руки врезать Даву, но он помолчал немного и ответил:

– Инспектор Виллани ничего не говорит. Защитник утверждает, что мать Донни подтвердила его алиби. Может быть, найдутся и другие свидетели.

Дав запрокинул голову:

– Удивляюсь я на некоторых женщин! Всю жизнь только и делают, что подтверждают алиби мужчин – отца, мужа, сыновей. Можно подумать, это их священный долг. Какая разница, что эти подонки делают! Ну и что с того, что отец лупит мать, что муж лапает няньку, что мой мальчик изнасиловал соседскую девчонку, – ведь он такой, такой…

– У нас нет доказательств, что Донни был с ними той ночью, – возразил Кэшин.

– Ну и что, это же классический случай, – ответил Дав. – Хопгуд прав. Бобби Уолш сделал так, что они наложили из-за этого в штаны. Начнут с освобождения под залог, а потом вообще все спустят на тормозах.

– Пошел бы ты Хопгуду это все рассказал. Он тебя сразу возьмет работать в Кромарти. Представлять его везде будешь.

Дав молча курил, не сводя глаз с потолка, и спустя некоторое время сказал:

– Я ведь черный, значит, по определению сочувствую этим даунтским мальчишкам. Ты ведь это имел в виду?

На подоконнике сидела чайка; круглые глаза, голова в линялых перьях – все это что-то напоминало Кэшину.

– Ну вообще-то есть правило: будь открыт всему, пока тебя не убедят доказательства.

– Ладно, шеф, буду открыт всему. А пока что придется пожить в мотеле «Смерть китам».

– В смысле – «Китобой»?

– Очень даже может быть. – Не вынимая сигареты изо рта, Дав взглянул на Кэшина. – Ну объясни же мне. Я все пойму. Надо – буду читать книжку до конца рабочего дня.

– Задание – возбудить дело против Донни и Люка, – ответил Кэшин. – Других указаний у меня нет.

– Я не об указаниях.

На продавленном стуле сидеть было больно, и настроение от этого не улучшалось. Кэшин встал, снял пальто, расстелил на полу старые газеты, лег и положил ноги на сиденье, согнув их буквой «Z».

– Это что? – удивился Дав. – Зачем это ты?

Кэшину его не было видно.

– Мне на полу лучше, – объяснил он. – Надо подумать, как нам выйти на мать Донни.

Дав склонился над ним:

– А смысл?

– Если она будет лгать, чтобы защитить мальчишку, то обязательно начнет волноваться. Они не знают, что у нас есть. Если Донни признается хоть в чем-нибудь, это будет очень даже здорово.

Тут Кэшин услышал, как открывается дверь.

– Ты один тут, мой хороший? – осведомился Хопгуд. – А Кэшин где?

Дав посмотрел вниз. Хопгуд обогнул стол и уставился на Кэшина будто на сбитого машиной кенгуру.

– Ну и какого хрена ты тут разлегся? – недоуменно вопросил он.

– Нам очень не хватало тебя в суде, – сказал Кэшин.

Подбородок Хопгуда был прямо над ним. Снизу Кэшину были видны волоски в его носу.

– А что я там забыл? – произнес Хопгуд.

– Нам бы надо поговорить с матерью Донни.

– В Даунт, что ли, хотите прокатиться?

Кэшину эта мысль вовсе не улыбалась, но он ответил:

– Если потребуется. Сюда мы ее все равно не вызовем.

– Ну как знаете, – бросил Хопгуд. – Только без нас.

– Мне надо переговорить с этим типом по делам аборигенов.

– Спроси у дежурного, где он там ошивается.

Раздался телефонный звонок. Дав поднял трубку одного телефона – оказалось, не ту, – схватил другую.

– Дав. Хорошо, шеф, да. Ушел нормально, да. Передаю. Инспектор Виллани, – без выражения произнес он.

Кэшин взял трубку:

– Да, верховный главнокомандующий.

– Джо, берем время на размышление, – сказал Виллани.

– В смысле?

– Пусть все устаканится. Я видел, какая толпа собралась сегодня у суда, – наши друзья с телевидения показали мне материал, который пойдет в вечерних новостях. Нам дают понять, что такие выступления никому не нужны.

– Кто дает понять?

– Могу сказать, что не мелкая сошка.

– Мальчишку отпустили почти что даром. Чего ты от нас теперь хочешь – чтобы мы нашли фактические доказательства или вытянули из него признания?

– Ни в коем случае не раздувать это дело.

– Политический заказ, да?

Виллани присвистнул:

– Джо, ты что, ничего не понимаешь?

Кэшин почувствовал, как внимательно разглядывают его Хопгуд и Дав – на полу, с телефонной трубкой в руке, с ногами, закинутыми на стул.

– Хочу сказать, шеф, – произнес он в телефонную трубку, – что у нас не так много времени, чтобы все как следует раскачать. Потянем чуть-чуть – отбойным молотком не разобьем.

Пауза.

Кэшин сосредоточенно разглядывал потолок – желтые пятна и разводы на нем напоминали стариковскую кожу.

– Вот такие у меня соображения, – закончил Кэшин. – Какие есть, такие есть.

Новая пауза.

– Какие есть, Джо, – сказал Виллани, – а с Шейном Дейбом на парковке у дома Рэя Сэрриса, ты тоже полагался на здравый смысл.

Кэшина словно пырнули холодным ножом.

– Ладно, проехали, – сказал он. – Время на размышление – это сколько? Ну хотя бы примерно?

– Не знаю, Джо. Неделя, десять дней… Может, больше. – Виллани не спешил, как будто разговаривал с недотепой-ребенком. – Придется пораскинуть мозгами.

– Правильно, придется некоторым. – Говоря это, Кэшин смотрел на Дава. – А Пол Дав, кстати, чем будет заниматься?

– Пусть пока возвращается сюда. А ты, пожалуй, отдохни чуток. Сможешь?

– Опять в подвешенном состоянии, шеф?

– Не нуди, Джо. Я позвоню. Позови Дава.

Кэшин передал трубку Полу.

– Ну что там? – поинтересовался Хопгуд.

– Говорит, берем по Донни тайм-аут.

– Во как? – ухмыльнулся Хопгуд. – Значит, этот уютный офис вам больше не понадобится.

Под моросящим дождиком Дав и Кэшин дошли до «Регента», спросили по пиву и уселись в мрачном, провонявшем кухонным чадом бистро, где, кроме них, никого не было.

Дав взял заламинированное меню и принялся читать его, водя пальцем по строчкам.

– Двенадцать блюд, – отметил он. – Значит, на кухне должны работать как минимум три человека.

– Это в больших городах так, – возразил Кэшин. – Три лоботряса. У нас тут управляется одна девчонка-стажер.

– Сэндвич с вырезкой, – прочел Дав. – Что у них проходит под этим названием? Как вообще его можно испортить?

– Здесь и не такое умеют.

Из задней двери появилась потасканная женщина в зеленом комбинезоне, подошла к ним, открыла блокнот и со свистом втянула воздух сквозь зубы.

– Два сэндвича с вырезкой, пожалуйста, – сделал заказ Кэшин.

– Только в баре, – отрезала она, уставившись в стену. – Здесь не подаем. Меню надо читать!

– Мы полицейские, – сказал Кэшин. – Лучше бы тут посидеть.

Она взглянула на него и улыбнулась, осклабив кривые зубы:

– А, ну тогда ладно. Я всех полицейских тут знаю. Вы по делу Бургойна?

– О работе не разговариваем.

– Подонки черномазые, – бросила она. – Жалко, что только двоих застрелили, а не сразу всех. Бомбу бы на них кинуть, как в Багдаде.

– Можете жир срезать? – попросил Дав. – Был бы вам премного благодарен.

– Жир не любите? Сделаем, не волнуйтесь.

– И помидоры положите.

– Куда? На сэндвич с вырезкой?

– Так все коренные делают, – сказал Дав.

У кухонной двери официантка обернулась и посмотрела на Дава. Кэшин заметил, что она будто сомневается в чем-то. Это было видно даже в полумраке.

– На редкость привлекательная особа, – заметил Дав. – Много здесь у вас привлекательных особ; белые гены, наверное, дают себя знать. – Он огляделся. – То, что случилось вчера вечером, волнует тебя? Сейчас? Или вообще?

– А ты как думаешь?

– Ну… Ты пока, так сказать, закрытая книга. Вот когда лежал на полу, то я немного заглянул тебе в душу.

Кэшин подумал, не рассказать ли ему о своих снах.

– Да, волнует, – ответил он.

– Как стреляли в мальчишку?

– Когда в тебя стреляют, ты что делаешь?

– Я хочу сказать, – пояснил Дав, – что мальчишка стрелял первым, так или нет? Ты им это рассказал?

Кэшину не хотелось не только отвечать на вопрос, но даже думать о нем.

– Узнаешь, что я сказал им, когда будем у коронера.

– Ты понимаешь, что нас подставили? Хопгуд засунул нас с тобой в какой-то драндулет и утверждает, что ничего не слышал по рации.

– Для чего это ему?

– Чтобы у него с ребятами было чем прикрыть свою пятую точку, если бы что-нибудь пошло не так.

– Ну, для Хопгуда, пожалуй, это чересчур дальновидно. Скучаешь по федералам?

Дав грустно покачал головой. Они поболтали еще о всякой ерунде. Женщина наконец принесла им сэндвичи и засуетилась вокруг Кэшина.

– Стейк из чего, из кита? – прожевав кусок, заговорил Дав. – Не удивлюсь, если здесь процветает китобойное браконьерство.

Обратно шли под ветром и моросящим дождем.

– Время для размышлений, черт бы их побрал! – сказал Дав. – Заморозили всё на фиг. Ну и ладно, хоть жить в «Смерти китам» не придется.

– В «Китобое».

– Без разницы.

На ступеньках участка Дав протянул ему свою длинную руку.

– Чувствую, что уже не вернусь. Буду скучать по вашему городку, да.

– Ну еще бы! Чудное место, китовый стейк, кофе мисс Пигги. [27]27
  Мисс Пигги– кукольная свинка, один из главных персонажей знаменитого англо-американского кукольного телепроекта «Маппет-шоу» (1976–1981).


[Закрыть]

– Тети Джемаймы.

– Вас, федералов, хорошо учат наблюдательности, – заметил Кэшин. – Ну, пока.

* * *

Дебби Дугью сидела на кухне и готовила уроки. На столе громоздились учебники, стояла кружка чаю с молоком, валялось печенье. По телевизору шел какой-то мультфильм, а в угловой печке пылали дрова.

– Здорово здесь, – сказал Кэшин.

– Чаю хочешь? – откликнулась она.

Дебби, светло-рыжая, веснушчатая, со стянутыми назад волосами, выглядела старше своих четырнадцати лет.

– Спасибо, напился уже. Как учеба? – задал он вопрос, бессмысленный для подростка.

– Нормально, в порядке. Задают много. – Она пошевелилась на стуле. – Отец в сарае.

Кэшин подошел к мойке, протер затуманенное стекло. Дождь барабанил по лужам, стоявшим в колеях, которые тянулись от дома к сараю. Берн обеими руками запихивал что-то в кузов грузовика. В углу его рта дымилась сигарета.

– Слушай, он переживает из-за того, что у тебя мать нашла, – начал Кэшин, отвернувшись от мойки.

Дебби опустила голову, сделала вид, что читает.

– Что, обязательно надо было меня закладывать, да?

– Что значит – закладывать? Надеюсь, это не твое?

Она глянула прямо на него ярко-голубыми, как у всех Дугью, глазами.

– Я даже не знала, что там. Она мне коробку дала, сказала: «Спрячь пока что». Вот и все.

– А ты что подумала?

– Да ничего не подумала.

– Ладно тебе, Дебби, я не такой уж древний дедушка.

Она пожала плечами:

– Я наркотиками не балуюсь, ничего о них не знаю.

– А друзья твои как, балуются?

– Хочешь, чтобы я на друзей стучала? Ни фига!

Кэшин подошел поближе, взял стул и сел у стола.

– Дебби, мне совершенно все равно, как у твоих друзей с наркотиками, и я не собираюсь с ними возиться. Но я не хочу, чтобы тебя когда-нибудь нашли мертвой в проулке у мусорных баков.

Она чуть покраснела и уткнулась в тетрадь.

– Ну, я не…

– Дебби, хочешь, скажу секрет?

Она медленно, задумчиво покачала головой.

– Если бы ты не была из нашей семьи, я бы не спрашивал.

– Ну да, можешь, да…

– Никому не скажешь?

– Угу.

– Точно?

– Угу.

Вдруг дверь распахнулась и в кухню ворвались двое мальчишек, толкаясь, отпихивая друг друга. Дебби повернула голову:

– Выметайтесь, идиоты!

У мальчишек округлились глаза, открылись рты, показались мелкие зубы.

– Есть хочется, – произнес тот, что стоял слева.

– Пошли, пошли!

Мальчишки попятились, как будто их кто-то потянул сзади за веревку, и дверь захлопнулась прямо у них перед лицами.

– Точно, – ответила наконец Дебби.

Кэшин наклонился над столом и тихо сказал:

– Знаешь, что некоторые продавцы, которые толкают наркотики твоим друзьям, – наши люди?

– Ну?

– Понимаешь, что это такое?

– Типа, тайные агенты?

– Верно. Выходит, что наркополицейские знают все имена. Если твой друг покупал наркотики, он тоже в списках.

– Не мой друг, ее. Я даже не знаю, как его зовут.

– Вот и хорошо. Таких и не надо знать.

– А что они делают с этими списками?

– Могут сообщить в школу, позвонить родителям. Могут обходить дома. Если и ты в списке, к тебе могут прийти в любое время. – Кэшин поднялся. – Ладно, я пошел. Хотел с тобой поговорить, потому что ты все-таки родственница и нехорошо, если с тобой что-нибудь случится. А уж тем более с отцом и матерью.

Уже дойдя до двери, он услышал скрип стула.

– Джо, послушай…

Он обернулся.

Дебби стояла, обхватив себя руками, и как будто сразу повзрослела лет на шесть.

– Мне страшно, Джо.

– Почему это?

– Это я купила… для…

– Подруги?

Поколебавшись, она ответила:

– Нет, для друга.

– У Пиггота?

– Угу.

– Которого?

– Обязательно говорить?

– Я никому не разболтаю. Не по моей это части.

– Ну, Билли.

– И ты?

– Не-а… Нет, один раз, и мне не понравилось, нет!

Он взглянул прямо ей в глаза, выждал.

– Куришь?

– Нет-нет… Нет!

На улице завизжала бензопила, потом загудела, будто наткнулась на что-то твердое.

– Они же не… – запинаясь, произнесла она. – Про меня не скажут, да? Сюда не придут, да?

– Ну уж этого я не знаю, – ответил он. – Могу с ними переговорить, конечно. Как думаешь, что им лучше сказать?

Она намекнула, что им лучше сказать.

Кэшин пошел к сараю; грязь как будто сама липла к ботинкам. В самом дальнем углу, в темноте, на корточках сидел Берн и паяльной лампой счищал краску со старого кухонного буфета. Под синим пламенем слои краски чернели и пузырились. Пахло обугленным деревом и чем-то металлическим.

– Свинец, – потянув носом, определил Кэшин. – Краска свинцовая, что ли?

Берн выключил паяльную лампу и выпрямился. К щетине прилипли мелкие крошки краски.

– И что теперь? – только и сказал он.

– Опасно. Отравиться можешь.

Берн положил лампу на буфет.

– Ну да, да. Отравиться можно чем угодно. Как же вы, умельцы, умудрились подстрелить мальчишек?

– Не нарочно ведь, – ответил Кэшин. – Никто этого не хотел.

– Кори Паскоу в один класс с Сэмом ходил. Выгнали его еще из начальной школы за какую-то ерунду.

– Почти как Сэма.

– Сэм? Ну нет. Он так просто… сбился с пути. С Дебби говорил?

– Так, намекнул ей кое на что.

– А она что?

– Вроде дошло.

Берн кивнул:

– Что ж, будем надеяться, ё-мое. Я бы сказал тебе спасибо, если бы не это дерево. Сегодня все у тебя сгрузил. Там был какой-то мужик, помог.

– А, это Дейв Ребб. Помогает мне дом строить.

– Как это? Ты где его нашел?

– В сарае за Беккетом, у миссис Хейг. Он бродяжничал.

Берн покачал головой, поскреб щетину на подбородке, вытащил несколько крошек краски и внимательно посмотрел на них.

– Бродяга, говоришь… Какой из него работник?

– Ну, посмотрим. Он у Дэна Миллейна работает, так тот пока не жалуется.

– Вроде я его где-то видел… Давно, правда.

Они подошли к машине. Кэшин сел, опустил окно. Берн положил грязные руки на раму, внимательно посмотрел на него.

– Слышал, кто-то отлупил этого паразита Дерри Каллахана, – сказал он. – И еще спер из его магазина банку собачьей жратвы. Вы как, расследуете?

Кэшин нахмурился:

– Такую ерунду? Никто пока заявление не подавал. Когда получим, то, конечно, будем трудиться в поте лица. Сразу же облаву устроим, не беспокойся.

– Посмотрим.

– У себя смотри.

– Да ладно тебе! Говорить не хочешь?

– Отвали.

Берн довольно засмеялся и ткнул Кэшина в плечо кулаком.

– Ах ты гаденыш!

По дороге домой, при тонком свете фар, Кэшин прикинул, что его ложь по крайней мере на полгода должна отбить у Дебби охоту к наркотикам.

Полгода – это долго. Вот и хорошо. Обычно его ложь жила гораздо меньше.

* * *

По каким-то неведомым для него причинам Кендалл Роджерс захотела, чтобы он отвечал за организацию работы полицейских на марше.

– Я в отпуске, – напомнил он.

– Это всего час, может, чуть больше.

– Что там случится-то? Это же Порт-Монро.

Сказав это, он понял, что ошибся.

– Я была бы тебе крайне признательна, – произнесла она, не глядя на него. – Ты бы очень меня обязал.

– Обязал, скажешь тоже. Прямо касса взаимопомощи.

Участники марша собирались у почты, на главной улице. Кендалл стояла на том же конце, что и Кэшин, – возле Мурхауз-стрит. Карл Векслер руководил уличным движением на перекрестке с Уоллес-стрит, а зимой в одиннадцать утра в Порт-Монро это была совсем не прибыльная работа. Правда, он раздувал из этого серьезное дело: направлял машины то туда, то сюда, махал руками, будто стюардесса на борту самолета, показывающая расположение аварийных выходов. Кэшин заметил, как легко различить в толпе пришлых – которые купили жилье в Порте по высокой цене, а теперь хотели «поднять разводной мост», – все они, как один, носили аккуратные стрижки, дорогие куртки и отличные кожаные ботинки.

В объявленное время начала марша тучный фотограф из «Вестника Кромарти» уныло подглядывал на толпу из трех десятков человек, больше половины которой составляли женщины. Из-за угла потянулась колонна учеников начальной школы в разноцветных дождевиках, похожая на длинного разноцветного крокодила, во главе с худощавым лысоватым директором, который держал за руки мальчика и девочку. Дети несли плакаты, явно наскоро написанные поутру в классе рисования на листах белого ватмана и приделанные к длинным палкам.

ПРОЧЬ ОТ НАШЕГО УСТЬЯ!

НЕ ПОРТИТЕ НАШИ ПЛЯЖИ!

ПРИРОДА – ДЛЯ ВСЕХ, НЕ ТОЛЬКО ДЛЯ БОГАТЫХ!

Появились трое знакомых Кэшину членов совета графства. Репортер «Вестника», выйдя из машины, махал фотографу, который уже совсем было приуныл. На том конце улицы, где стоял Карл, застряли два микроавтобуса. Он начал жестикулировать, указывая им, куда ехать. Через пару минут появились их пассажиры – всех возрастов начиная лет с пятнадцати. Они шли тесно, группой человек в тридцать, вместе с Хелен Каслман, которая все время говорила по телефону. Заметив Кэшина, она оторвалась от разговора и, проходя мимо, приветственно кивнула ему:

– Здравствуйте, детектив Кэшин.

– Здравствуйте, мисс Каслман.

Кэшин видел, как она заговорила с организатором – Сью Киннок, женой врача. Та приходила к ним в участок показать разрешение графства на проведение марша. «Соберемся у почты, пройдем по Мурхауз-стрит, перейдем Уоллес, повернем направо по Энрайт, а потом налево, к парку», – объясняла она тогда.

На ее щеках солнце поставило бледно-желтые отметины. Зубы были большие, и говорила она отрывисто, как бы отдельными словами. Кэшин еще подумал тогда, что она, скорее всего, няня, которая приехала из Англии и сумела окрутить австралийского простофилю доктора, к жгучей зависти своих менее везучих товарок.

Вместе с Хелен Каслман Сью подошла к Кэшину.

– Полагаю, вы знакомы, детектив. Хелен – президент местного отделения «Дикого берега Австралии».

– Многогранная вы личность, мисс Каслман, – заметил Кэшин.

– Вы тоже, детектив. То стреляете по мальчишкам, то охраняете толпу.

– Универсал, знаете ли. В наши дни чем только не приходится заниматься. Как там Донни?

– Ничего хорошего. Мать очень волнуется. А как расследование?

– Своим чередом, как этот ваш парад.

– Вертолет «Девятого канала» уже летит, а с ними Бобби Уолш. Если не возражаете, мы подождем их.

– В разумных пределах – не возражаю, – ответил Кэшин. – Сколько?

– Минут пятнадцать, полагаю. Они садятся на игровой площадке.

– Ладно, подождем.

Хелен Каслман пошла помогать молодому человеку, одетому в зеленую ветровку «Дикого берега». Вместе они выстроили колонну: дети впереди, остальные – в ряды по пять. Она отошла, посмотрела, подошла к директору школы, сказала ему что-то. Он явно не обрадовался услышанному, но спорить не стал. Хелен отобрала шестерых детей и восемь стариков из местных. Они встали впереди в два ряда – по четверо взрослых и двое детей – и взялись за руки. За ними вытянулись школьный крокодил и другие демонстранты.

Когда построение закончилось, Хелен опять подошла к Сью Киннок. Та подняла свой мегафон:

– Выступаем через несколько минут. Пожалуйста, проявите терпение.

В небе загудел вертолет, опустился за рядом сосен. Вскоре в одном из микроавтобусов прибыли его пассажиры. Карл махнул водителю рукой, указывая, куда ехать. Автобус остановился у библиотеки. Дверь отъехала в сторону, и вышел Бобби Уолш, а за ним молодой человек в темном костюме. Кэшин увидел, как женщина, сидевшая на переднем сиденье, повернула зеркало заднего вида и принялась подкрашивать губы.

Бобби Уолш был одет непарадно, в голубую рубашку с расстегнутым воротом и темно-синюю куртку. Он чмокнул в щеку Хелен Каслман; они рассмеялись, он пожал ей руку, и сразу стало понятно, что они давно знакомы. Кэшин почувствовал укол зависти, но тут же подавил его.

– Внимание всем! – прокричала в мегафон Сью Киннок. – Прошу прощения за задержку. Плакаты вперед, пожалуйста. Спасибо, хорошо. Так, готовы? Пошли!

Кэшин посмотрел через улицу. Сесиль Аддисон, подняв руку, отчитывала за что-то Леона. Леон заметил взгляд Кэшина, кивнул ему, давая понять, что знает, в чем дело. Уксусно-кислая пара из газетного киоска стояла в дверях своего заведения, как всегда уныло опустив вниз уголки губ. Трижды шунтированный Брюс, владелец магазина видеокассет, подошел к толстенному Мерилу, который держал забегаловку, торговавшую рыбой с жареной картошкой. На велосипедной дорожке бурно спорили о чем-то три молодые женщины из кафе «У Сандры», дрожа на ветру в форменных желтых майках. Одна, с растрепанной прической и кольцами в носу, возмущалась больше других.

У дверей «Суперцены» толпилось человек семь-восемь в парках и спортивных костюмах. Какой-то старик в плаще натянул на самые уши вязаную шапочку.

Кэшин прошелся по тротуару.

– А я и не знал, что у нас столько полицейских, – бросил Даррен из магазина спорттоваров. – Целая толпа.

Демонстранты нестройно затянули на мотив песни «Дайте миру шанс»: [28]28
  «Дайте миру шанс»(1969) – один из самых известных синглов Джона Леннона.


[Закрыть]«Эй, спасите наш пляж», и в это время посыпал мелкий дождь.

Дети уже прошли, когда из бара «Орион» вывалились двое посетителей – Ронни Барретт с приятелем, бритоголовым типом в желто-коричневом спортивном костюме, с заросшими щетиной щеками.

Барретт подошел к кромке тротуара, сложил руки рупором и проорал:

– Пошли отсюда, дармоеды! Заняться, что ли, больше нечем?

К ним присоединился еще один.

– Богатые сволочи, выметайтесь из Порта! – крикнул он, оступился, потерял равновесие и чуть не упал.

Кэшин увидел, как Барретт показал на кого-то из демонстрантов и в пьяном кураже сошел с тротуара. Его приятель сделал то же самое.

Из колонны выступил человек в черном берете, сдвинутом на самый затылок, и что-то сказал Барретту.

Кэшин шел вместе с колонной. Карл Векслер стремительно бежал по улице, а за ним едва поспевал телеоператор. Они были еще далеко, когда Барретт схватил демонстранта левой рукой за грудки, собираясь хорошенько ему наподдать.

От неожиданности демонстрант шагнул вперед и позволил Барретту дотронуться до себя. Барретт замахнулся правой, но человек проворно вскинул вверх левую руку для защиты, наступил на левую ногу Барретта и двинул его в челюсть костяшками пальцев правой руки.

Удар был слабый, даже не без некоторого презрения, но голова Барретта мотнулась назад; левой рукой демонстрант попал Барретту прямо по ребрам и сделал несколько очень профессиональных ударов.

– Брейк! – крикнул Карл, точно рефери на ринге.

Поверженный Барретт громко стонал, а его друг уже куда-то смылся, явно не желая попадать в переплет.

Демонстрант повернул голову, посмотрел на Кэшина, спокойно вернулся в свой ряд и поправил берет. Старик сосед одобрительно хлопнул его по плечу.

Марш остановился. Кэшин повернулся спиной к камере – не хотелось снова попадать на телеэкран.

– Идем, идем! – громко произнес он. – Продвигаемся!

Строй-крокодил пополз дальше.

– Арестуем, босс? – спросил Карл.

– Кого?

– Того, зеленого.

Кэшин наклонился над Барреттом:

– Вставай и вали отсюда. Иди проспись, потом поговорим. – А Векслеру скомандовал: – Все, работаем дальше.

В парке Сью Киннок поднялась на эстраду и произнесла короткую речь о варварах, разрушающих красоты природы, о том, что Порт-Монро не должен разделить участь «Серферского рая». Кэшин посмотрел на небо: на юге сгущались мрачные облака, по зонтам барабанил мелкий дождь, все натянули на головы капюшоны. Участь «Серферского рая»… Нарочно, что ли, они подгадали свое сборище под эту погоду?

Сью Киннок представила всем Хелен Каслман.

– Я уверена, все вы знаете, – начала Хелен, – что наша организация «Дикий берег» занимается сохранением природы береговой линии Австралии и стремится сделать ее доступной для всех желающих. Сегодня мы пришли сюда, чтобы сказать: «Если вы хотите остановить застройщиков, которые рушат все, что создает своеобразие этого места, то мы с вами. Мы будем бороться против этого проекта. И мы обязательно победим!»

Раздались громкие аплодисменты. Хелен переждала их, раскланиваясь, и продолжила:

– А теперь я хочу представить человека, который разделяет наши тревоги и нашел в своем напряженном графике время, чтобы присоединиться сегодня к нам. Прошу поприветствовать главу самой молодой партии нашей страны, Объединенной партии Австралии, уроженца этого района Бобби Уолша!

Уолш выступил вперед. Демонстранты радостно приветствовали его. Сью Киннок попробовала было раскрыть над ним огромный зонт для гольфа, но он лишь отмахнулся, сказал спасибо и немного помолчал.

– «Устье Серебряной реки»… Красиво звучит. Сразу представляешь себе, как речные воды встречаются здесь с морскими. – Он улыбнулся и продолжил: – Да, но только в устье Серебряной реки, скорее всего, и ландшафт, и вся экосистема падут жертвой оголтелого стремления к прибыли. «Вестник Кромарти», знаете ли, очень всему этому радуется. – В доказательство он поднял над головой газету. – Подумать только, двести пятьдесят новых рабочих мест! Отлично, правда? Ну так я вам скажу, что эти люди всегда радуют местную прессу обещаниями рабочих мест. Новые места! Волшебные слова, разве нет? На них все можно списать. Но только посмотрите – таких, некогда прекрасных, уголков полно по всей Австралии. И что с ними? Обезображены проектами вроде этого «Устья Серебряной реки». – Бобби Уолш снова сделал эффектную паузу. – А между прочим, застройщики и местная пресса выдают все это за кампанию по созданию рабочих мест! – Он провел рукой по мокрым блестящим волосам. – Надо еще спросить, а что это, собственно, за рабочие места? Ну так я вам скажу. Уборщики, мойщики посуды, официанты. Грошовые заработки, сезонная работа, которая еще к тому же зависит от забастовок на авиалиниях и от разных событий за тысячу километров отсюда.

Снова послышались аплодисменты.

– Раз уж я здесь, поговорим же о так называемой местной прессе. Хотя почему местной? Вовсе нет. Этой газетой… – Он опять поднял «Вестник», – этой газетой владеет группа «Медиа Австралия». Ее головной офис находится в Мельбурне. Что-то не похоже на местную прессу! Редактор этой так называемой местной газеты три месяца назад переехал сюда из Нового Южного Уэльса, где издавал тамошнюю местную газету, тоже собственность «Медиа Австралии». А до этого он работал в Квинсленде и делал там то же самое, что и здесь, в Кромарти. Но зачем? – Бобби сделал еще одну паузу. – Затем, чтобы создать рекламную шумиху. Чтобы сделать еще больше денег. Потому что для людей, которые стоят за проектом «Устье Серебряной реки», деньги – это все. А этот экологически опасный проект принесет газете огромные деньги за рекламу. Что же до самой компании, тут все ясно без лишних слов – это всего лишь прикрытие. Как только будет получено разрешение на застройку, ее сразу же перепродадут в другие руки.