Текст книги "Расколотый берег"

Автор книги: Питер Темпл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Джеймс Бургойн! Точно! Этот хмурый молодой человек – возможно, Джейми Бургойн, который утонул на Тасмании, брат Эрики, приемный сын Бургойна.

Кэшин вернулся к столу и досмотрел оставшиеся фотографии. В папке оказалось больше десятка снимков размером восемь на десять. На всех были изображены мальчишки, построившиеся в три ряда, по девять-десять человек. Те, что повыше, стояли позади, те, что в первом ряду, опустились на одно колено. Мальчишки были в форме: футболках, темных шортах, кроссовках и коротких носках. Усач в одинаковой с ними форме присутствовал на каждом снимке, стоя чуть в стороне справа. Кулаки сложенных на груди рук подпирали мощные бицепсы. Ноги у него были волосатые, бедра сильные, икры мускулистые. С левой стороны стояли еще двое мужчин в спортивных костюмах. Один – коренастый очкарик – тоже был на всех фотографиях. Другой – высокий, худой, длинноносый – оказался только на пяти-шести.

Одна фотография была подписана: Лагерь «Товарищей», 1979 год.

Неровным почерком карандашом кто-то написал имена: верхний ряд, средний, нижний. Слева – мистер Перси Крейк. Справа – мистер Робин Бонни, мистер Дункан Вэллинз.

Значит, Вэллинз – это высокий, а Бонни – низенький, коренастый.

Кэшин поискал имя и нашел его в заметках за 1977 год.

Дэвид Винсент стоял в среднем ряду – тощий, бледный мальчонка с выпиравшими из-под кожи адамовым яблоком и шарами плечевых суставов. Он робко стоял как-то боком к камере, словно боялся, что фотограф вот-вот даст ему в глаз.

Кэшин прочел и другие имена, посмотрел на лица, отложил снимок и задумался. Потом потянулся к телефону, набрал номер, закрыл глаза и стал слушать гудки. Или Дэвида Винсента не было, или он решил не отвечать. Кэшин позвонил в Мельбурн, дождался ответа Трейси.

– Два имени, – сказал он. – Робин Бонни и Дункан Вэллинз. Примите в работу.

– Вы прямо клоны Синго, – ответила она. – Я имею в виду – вы с шефом. Вам говорили?

– Мне говорили, копия молодого Клинта Иствуда. Веришь?

– А как же! Может, в следующий раз, когда приедешь, поговорим с тобой для разнообразия? А не так, просто привет-привет?

Одна собака поднялась с софы, лениво положила лапы на пол, потянулась, высоко подняв зад. Вторая нехотя, будто обиженно, повторила то же самое.

– Занят очень, – ответил Кэшин. – Ты уж извини. Всё за этим бродягой?

– Нет, развелись.

– Вот и хорошо. Надо двигаться дальше. В следующий раз, когда приеду, давай пообщаемся. Группу крови узнаем, всякое такое.

– Захватывающая перспектива! Есть тут такой – Робин Грей Бонни. Пятьдесят семь лет. Подойдет?

– Возможно.

– Бывший социальный работник. Судимость за насилие над несовершеннолетними. Отсрочили наказание по двум обвинениям, а потом отсидел четыре года из шести.

– Очень даже может быть.

– Так вот, он уже умер. Всего истыкали ножом, кастрировали, обезобразили и удавили. В Сиднее, район Марриквиль. Два… да, два дня назад. Даже арестовать не успели.

Кэшин пробовал потянуться, свести лопатки вместе, чувствовал, как сопротивляются движениям все мышцы.

– Идем дальше, – говорила тем временем Трейси. – Вэллинз, Дункан Грант, пятьдесят три года. Англиканский священник, проживал в Брисбене, Форти-тьюд-Уэлли, но это по состоянию на девяносто четвертый год. Приставал к детям, отсроченный приговор получил в восемьдесят седьмом году. Сел на год в девяносто четвертом году, освободился в девяносто пятом. Думаю, теперь он уже бывший священник.

– Почему это ты так думаешь? Трейс, вот что надо сделать. Первое – собери все по этому Бонни. Как именно его обезобразили? Второе – по Вэллинзу, позвони в Брисбен, чтобы они проверили этот адрес, да скажи, чтобы аккуратно все сделали, не спугнули его. Третье – скажи Даву, что нам нужен отчет коронера о пожаре в лагере «Товарищей» в Порт-Монро, который случился в восемьдесят третьем году.

Он подошел к окну. Рваные розовые ленты облаков бежали по небу, цеплялись за черные холмы.

Тогда, ночью, произошли сразу две трагедии. Пожар и…

Сесиль Аддисон рассказала: жена Бургойна упала с лестницы и разбилась насмерть. Говорят, приняла слишком много успокоительного.

– Я тут подумаю, – сказал он, – и, пожалуй, приеду в город. Шефу передай, ладно?

– Передам всем, кто по тебе истосковался. Дав здесь, хочешь с ним поговорить?

– Не хочу, но так и быть, соединяй.

Послышались щелчки.

– Добрый день, – сказал Дав. – Архив горячей линии по Бургойну. Видел?

– Когда бы?

– Да, пожалуй, его никто не видел. Когда по телевизору прошел репортаж, сразу же позвонила женщина. Миссис Мойра Лейдлоу, так ее зовут. Она сказала: «Советую заняться Джейми Бургойном».

– Прямо так и сказала?

– Прямо так и сказала.

– Но ведь Джейми погиб. Утонул на Тасмании.

– Чтобы погибнуть на Тасмании, не обязательно тонуть, но мне показалось, что это стоит разнюхать. «Разнюхать» – так, кажется?

– Ты с ней говорил?

– Десять минут назад. Я звонил тебе, но телефон был занят.

– Собери все об этом погибшем Джейми. Трейси тебе подскажет. До завтра.

Кэшин понимал, что надо бы немедленно встать, сесть в машину, поехать и рассказать все Виллани. Но он знал, что делать этого не будет. Какой теперь в этом смысл?

* * *

– Я видела его совершенно ясно, – четко и чуть суховато произнесла пожилая женщина. – Стояла на перекрестке на Турак-роуд, ждала зеленый свет, и тут остановилась машина. Я почему-то оглянулась и на пассажирском сиденье увидела Джейми.

– Вы его хорошо знали, миссис Лейдлоу? – спросил Кэшин.

– Конечно. Он же мой племянник, сын сестры. Даже жил у нас.

– Хорошо. А когда вы его видели?

– Месяца полтора назад, в пятницу. По пятницам я хожу по магазинам, встречаюсь с друзьями.

Было всего четыре часа дня, но Кэшину казалось, что уже поздний вечер. В гостиной царил полумрак, как и на улице; с тонкой ветки деревьев, видной в раме застекленной двери, скатывались дождевые капли.

– А вы знаете, что Джейми вроде бы утонул на Тасмании в девяносто третьем? – спросил он.

– Да. Но получается, это не так, потому что я видела его на Турак-роуд.

Кэшин посмотрел на Дава и взглядом дал понять, что давить на нее – точно ли, мол, уверена – не надо.

– Скажите, а почему вы подумали, что надо заняться Джейми после нападения на его приемного отца? – спросил Дав.

– Потому что он жив-здоров и вполне способен на такое. Он ненавидит Чарльза Бургойна.

– Почему?

– Не знаю. Спросите Эрику. – Она отвернулась, и от света ее короткие волосы заблестели.

– Когда вы в последний раз видели Джейми? – спросил Дав. – Я имею в виду, до Турак-роуд.

– Он был на похоронах моего мужа. Пришел прямо в церковь. Откуда он узнал – понятия не имею. Ни с кем не разговаривал, кроме Эрики. Даже с отчимом ни словом не перекинулся.

– Он любил вашего мужа? – спросил Кэшин.

Она смахнула невидимую пылинку со своего кардигана.

– Нет. И муж тоже не был от него в восторге.

– Почему?

– Джейми ему не нравился.

Кэшин ждал подробностей, но она молчала. Он повторил:

– Так почему он ему не нравился, миссис Лейдлоу?

Она опустила взгляд. Вошла серебристо-серая кошка и устроилась у правой ноги своей хозяйки, пристально глядя на Кэшина глазами пепельного оттенка.

– Мой муж не мог забыть смерти племянника. Марк в десять лет утонул в бассейне. С ним был только Джейми.

– Что, Джейми подозревали?

– Нет, никто ничего такого не говорил.

– Но муж ваш думал на него?

Она посмотрела на Кэшина:

– Видите ли, Джейми был старше на три года…

Кэшин почувствовал, как кошка ласково трется о его ногу, и спросил:

– И что же?

– Ему поручили присматривать за Марком. Мы Марка просто обожали. Он с шести лет жил с нами, стал как сын…

– Понятно. Значит, Джейми был на похоронах вашего мужа?

– Да. Неожиданно появился и одет был как какой-нибудь хиппи.

– Когда это было?

– В девяносто шестом году, двенадцатого мая. А на следующий день пришел ко мне.

– Зачем?

– Хотел, чтобы я дала ему какие-нибудь фотографии Марка. Он знал, где лежат фотографии, где мы держим вещи Марка. Сказал, что Марк был ему как брат. Правда, мне что-то не верится.

– А потом вы его не видели?

– Нет. Только тогда, на Турак-роуд. Может, сделать чаю?

– Нет, благодарю вас, миссис Лейдлоу, – ответил Дав. – Сколько Джейми прожил у вас?

Она сняла очки, коснулась пальцем уголка глаза, опять надела их.

– Не очень долго, меньше двух лет. С тех пор как перестал жить в школе. Отчим его нас попросил.

– Он жил здесь?

– Здесь, да.

– Вы жили тогда в этом доме? – спросил Кэшин.

Миссис Лейдлоу посмотрела на него снисходительно, как на тугодума:

– Мы всегда жили здесь. Я выросла в этом доме, а построил его еще мой дед.

– А когда Джейми закончил школу…

– Не закончил. Бросил…

– Школу?

– Да, и школу, и нас. Уже в выпускном классе в один прекрасный день собрался и уехал.

– Куда?

– Не знаю. Эрика говорила мне, какое-то время он жил в Квинсленде.

В коридоре зазвонил телефон.

– Извините, – произнесла хозяйка.

Кэшин и Дав встали вместе с ней. Она медленно направилась к двери, а Кэшин подошел к застекленным дверям в сад и стал смотреть на большие голые деревья – дуб, вяз и еще какое-то, незнакомое. Под ними грудились мокрые кучи неубранных листьев. Подпорная стенка осыпалась, обнажая кирпичи кладки. Было понятно, что совсем скоро она рухнет и наружу выползут земляные черви.

– Опять эти благотворители, – сказала миссис Лейдлоу. – Никогда не знаю, как от них отделаться. Уж такие вкрадчивые!

Она опустилась в свое кресло. Кошка вспрыгнула на колени к хозяйке. Кэшин и Дав сели.

– Миссис Лейдлоу, а почему Джейми бросил школу? – спросил Кэшин.

– Не знаю. Спросите в школе, там вам расскажут, наверное.

– И почему он уехал от вас?

– Тоже спросите в школе. Не постесняюсь сказать, что мы после этого спокойно вздохнули. – Она погладила кошку, взглянула на нее и продолжила: – Джейми был странный мальчик. Он был очень привязан к матери и, по-моему, так и не принял мысль о ее смерти. Но еще…

– Да?…

– Молчаливый был, взгляд всегда напряженный, как будто чего-то боялся. Или ждал, что его вот-вот ударят. И потом, эти его жуткие выходки… Как-то раз он приехал на выходные, сделал себе лук и стрелы и убил соседскую кошку. Прямо в глаз ей попал. Говорил, не нарочно, так получилось. Но потом кто-то поджег собаку на дороге. Мы-то знали, чьих это рук дело. Волнистых попугайчиков Марка в бассейне тоже он утопил. Вместе с клеткой. – Она перевела взгляд с Кэшина на Дава. – А еще он любил читать медицинские книги мужа. Садился, бывало, в кабинете прямо на пол и часами листал их.

– Вы не знаете, у него есть какие-нибудь знакомые? – спросил Кэшин.

Она все гладила кошку, так и не поднимая головы.

– Нет. Был школьный приятель, такой же проблемный. По-моему, его так и отчислили.

– В какую школу он ходил, миссис Лейдлоу?

– Святого Павла. Все Бургойны ходили в эту школу. А уж денег сколько в нее вложили!

– Вы сказали, он терпеть не мог Чарльза Бургойна.

– Верно. Я даже не догадывалась, до какой степени, пока не предложила провести каникулы с Чарльзом, здесь, у нас. Так вот, он разбежался и нарочно пробил головой вот эту стеклянную дверь. А потом сидел на полу, рыдал и твердил: «Нет! Нет! Ни за что!» Шестнадцать швов тогда наложили на голову.

– Спасибо за помощь, миссис Лейдлоу.

– Я не ожидала, что вы такой, – сказала она, глядя на Дава.

– Мы разные бываем, – ответил ей Кэшин.

Она приветливо улыбнулась Даву, как старому доброму знакомому.

Все вместе они прошли по коридору к входной двери.

– Миссис Лейдлоу, хочу спросить вас еще раз, – обратился к ней Кэшин. – Вы точно уверены, что видели на Турак-роуд именно Джейми? Вы не могли обознаться?

– Исключено. Я еще не выжила из ума, была в очках и видела Джейми, точно.

– А Эрике вы об этом говорили?

– Да. Когда я вернулась домой, сразу же ей позвонила.

– И что она сказала?

– Ничего особенного. «Да, дорогая», что-то в таком роде.

Они направились к машине по дорожке, засыпанной гравием, а сверху на них капал противный мелкий дождь. В канавках журчала вода, унося с собой листья, палочки и шишки. В каком-нибудь темном туннеле они встретятся с мерзкими человеческими отходами города и вместе вольются в холодные, свинцовые воды залива. Они уже собирались сесть, но тут Кэшина осенило.

– Подожди минутку! – бросил он Даву.

Миссис Лейдлоу открыла дверь сразу же, как будто стояла и ждала. Он задал свой вопрос.

– Марк Кингстон Денби, – ответила она. – Но зачем вам?

– Просто для отчета.

В машине Кэшин сказал:

– Про школьного приятеля вспомнил. Которого выгнали…

* * *

Заместитель директора был загорелым, поджарым мужчиной за пятьдесят, чем-то похожим на горнолыжника, только облаченного в серый официальный костюм.

– Не в правилах нашей школы разглашать личные сведения о бывших или нынешних учениках и учителях, – жестко начал он и осклабился, обнажив белоснежные зубы.

– Мистер Уотерсон, – ответил Кэшин, – тогда нам придется испортить вам вечер. Через часик мы приедем на грузовике, с ордером и заберем весь ваш архив. И кто знает, может быть, и журналисты подтянутся. Ну какие в наше время секреты? И представляете – школа Святого Павла в вечерних новостях. Родители будут в восторге, не сомневайтесь.

Уотерсон поскреб щеку коротко остриженным квадратным розовым ногтем. На запястье у него сверкнул медный браслет:

– Пожалуй, мне нужно проконсультироваться. Подождите меня здесь.

Дав подошел к окну кабинета.

– Какой туман на спортплощадке, – заметил он. – Прямо как в Англии.

Кэшин тем временем просматривал книги замдиректора, почти сплошь посвященные управлению бизнесом.

– Хреново у нас все идет, – сказал он. – Хуже некуда. Хорошо, что Синго этого позора не видит.

– Хорошо, что у нас, – отозвался Дав. – Представь, что было бы, если бы все шло хреново у тебя одного. Ну или почти все.

Дверь открылась.

– Прошу за мной, джентльмены, – пригласил Уотерсон. – Я успел застать нашего юриста – она уже собиралась домой. Она работает у нас два дня в неделю.

По коридору они прошли в комнату, отделанную деревянными панелями. Брюнетка в костюме в тонкую полоску сидела во главе стола, рассчитанного по меньшей мере на двадцать человек.

– Луиза Картер, – представил ее Уотерсон. – А это детективы Кэшин и Дав. Садитесь, джентльмены.

Они сели, и Картер по очереди взглянула на обоих.

– Наша школа строго охраняет личную жизнь тех, кто здесь учится и работает, – произнесла она. На вид ей было лет пятьдесят, лицо длинное, кожа вокруг глаз подтянута, отчего их выражение казалось слегка испуганным. – Мы отвечаем на подобные запросы, только если они делаются всей семьей или каким-либо членом семьи, и более того – если это лицо имеет право делать запрос. Но даже в таких случаях мы оставляем право принимать окончательное решение за собой.

– По бумажке говорите, – сказал Дав. – Я видел: вы смотрели в листок.

Она и бровью не повела.

– Та семья, которая нас интересует, оказалась по уши в дерьме, – сказал Кэшин. – Быстрее скажите «да» или «нет». Нам, знаете ли, некогда.

Картер пожевала губами.

– Не надо запугивать школу Святого Павла, детектив! Видимо, вы не понимаете, какое положение мы занимаем в городе.

– Меня это мало волнует. Через час мы вернемся и прочешем здесь каждый сантиметр, вы уж мне поверьте.

Она смотрела перед собой не мигая.

– Что вы хотите узнать об этих учащихся?

– Почему Джейми Бургойна вышибли из пансиона? Как звали его друга и почему отчислили его?

Она покачала головой:

– Невозможно. Поймите, у семьи Бургойнов давние и прочные связи со школой. Простите, но мы не…

– Не расслабляйтесь, – почти ласково сказал Кэшин. – Мы скоро вернемся. А вы пока что губы подкрасьте – для телевидения.

Кэшин и Дав поднялись со своих мест.

– Постойте, – сказал Уотерсон и тоже встал. – Мы, наверное, сможем удовлетворить вашу просьбу.

Он вышел из кабинета, а за ним, стуча каблуками, вышла и Луиза Картер. Из-за двери было слышно, как они быстро о чем-то переговорили, затем она вернулась и встала у окна. Потом села на свое место, прокашлялась и спросила:

– Я вас обоих, случайно, не могла видеть по телевизору?

На противоположной стене висела картина, состоявшая сплошь из серо-коричневых вертикальных полос, и Кэшин внимательно разглядывал ее. Почему-то она напоминала ему джемпер, который связала для Берна одна дальняя родственница.

Когда-то ему хотелось, чтобы эта женщина была о нем хорошего мнения.

– Может, вы видели меня, – сказал Дав. – Я ведь работаю под прикрытием. Бороду иногда отпускаю.

Вошел Уотерсон. Он положил на стол две желтые папки и сел.

– Я готов рассказать вам обо всем, – деловито произнес он. – Можете перебивать меня, не стесняйтесь.

Женщина начала:

– Дэвид, мы можем…

– Джеймс Бургойн и мальчик по имени Джастин Фишер учились в одном классе и в интернате тоже жили вместе, – перебил ее Уотерсон. Он посмотрел на женщину, на Кэшина и продолжил: – Думаю, имею право заявить, что лично я считал Джеймса крайне трудным молодым человеком. А Джастин Фишер вообще был самым опасным учеником за все тридцать шесть лет, которые я работаю в образовании.

Картер подалась вперед:

– Дэвид, такая откровенность просто неуместна. Можно мне…

– А в чем дело? – спросил Кэшин.

– Помимо прочего их подозревали в организации двух поджогов – на складе спортивного оборудования и в здании интерната.

– Дэвид, пожалуйста…

– Дело-то уголовное, – заметил Кэшин.

– Ну конечно, мы обратились в полицию, – подхватил Уотерсон, – но о своих подозрениях не рассказывали, и дело окончилось ничем. Но мы попросили отчима Джеймса забрать мальчика из интерната, чтобы разделить эту пару.

Женщина подняла руки:

– Ну, может быть, на этом…

– Сейчас я понимаю, – продолжил Уотерсон, – что надо было, конечно, все рассказать полицейским и исключить обоих. Именно в таком порядке.

Женщина нервно произнесла:

– Дэвид, я настаиваю, что надо посоветоваться с директором!

Уотерсон даже не взглянул на нее, но с Кэшина просто не сводил глаз.

– Луиза, – сказал он, – директор в смысле морали – настоящий Пол Пот. Давай не будем сейчас усугублять наших тогдашних кошмарных ошибок.

В глазах загорелого заместителя директора Кэшин заметил то же выражение облегчения, какое он видел у признававшихся в убийстве.

– Продолжайте, – попросил он, почувствовав, как в голове что-то затикало.

– После того как Бургойн покинул интернат, – продолжал Уотерсон, – было зарегистрировано еще несколько поджогов живой изгороди, сейчас уже не помню, три или четыре. Потом в Прахране двое подростков увели мальчика лет семи-восьми в тихое место и учинили над ним пытку. Другого слова подобрать не могу. Его не изуродовали, все кончилось очень быстро, но все же это было издевательство, настоящий садизм. Один наш ученик потом рассказал, что видел Бургойна и Фишера неподалеку как раз в то время.

– Вы сообщили об этом полиции?

– К нашему вечному стыду, нет.

– Ученику не велели идти в полицию?

– Дэвид, – опять заговорила женщина, – я обязана сказать тебе…

– Мы отговорили его, – ответил Уотерсон, – в частности я лично, по поручению директора.

– Другими словами, запретили ему? – спросил Дав.

– Практически да, – ответил Уотерсон. – И в тот же день исключили из школы обоих – и Бургойна, и Фишера. Надо сказать, единственная правильная и своевременная мера в отношении этой парочки.

– Мне нужны копии документов, – сказал Кэшин.

– Вот, пожалуйста, – ответил Уотерсон и протянул папки через стол.

– Спасибо, – поблагодарил Кэшин, поднялся, пожал Уотерсону руку, не глядя на юриста. – Я думаю, у нас не будет поводов упоминать вашу школу.

Спускаясь по каменной лестнице, Кэшин раскрыл папку.

– Трейси звякни, – попросил он Дава.

Уже в холле Дав протянул ему мобильник.

– Трейси, это Джо. Срочно найди мне все что есть по Джастину Дэвиду Фишеру. Да-да, фамилия Фишер. Последний адрес проживания – у тетки, миссис К. Л. Фишер, Альберт-Парк, Хендон-стрит, девятнадцать. Попроси Бирка, пусть поручит кому-нибудь поискать.

– Мы подняли документы по Джейми Бургойну и расследованию пожара в лагере «Товарищей». Фин их изучает.

– Скажи ему, пусть позвонит мне, ладно?

– А в Брисбене проверили адрес этого Дункана Гранта Вэллинза. Он уехал оттуда два года назад. Больше по нему ничего нет.

– Плохо.

– Сосед вспомнил, что неделю назад его кто-то спрашивал. Волосы длинные, борода. Их двое было, второй сидел в машине.

В сумерках они неторопливо шли по дорожке, посыпанной гравием. Ученики в зеленых пиджаках и серых фланелевых брюках двигались справа от них. Тот, что был впереди, белокожий, хрустел чипсами, доставая их из коробки. Шедший следом внезапно выкинул вперед руку и по-борцовски обхватил товарища за шею. Подоспел еще один, выхватил у первого коробку и спокойно зашагал дальше, лениво закидывая чипсы в рот.

– Грабеж средь бела дня, – сказал Дав. – Десятый класс практикуется.

* * *

– Ну что там на него? – спросил Кэшин.

Они стояли на светофоре на Турак-роуд. Улицу переходили три ненакрашенные блондинки с мокрыми, зачесанными назад волосами, скорее всего после занятий в фитнес-центре.

– Честное слово, – заметил Дав, – это все как будто нам в испытание.

– В списках избирателей никогда не значился, – сказал Финукейн. – Медицинской страховки тоже нет, пособия по безработице не получал. Права выданы в Дарвине в восемьдесят девятом году, ну это в его папке есть. Потом начал мотаться туда-сюда. Хранение наркотиков в Кернсе, арестован за нападение на двенадцатилетнего ребенка в Коффс-Харборе. Как-то это все сошло на нет. Условный срок получил в Сиднее в восемьдесят шестом году. Нападение в парке, жертве было шестнадцать лет. Там же, в Сиднее, в восемьдесят седьмом попался с героином. В девяностом году получил два года за кражу со взломом в Мельбурне.

Загорелся зеленый свет. Нагнув голову, не глядя по сторонам, маленькая согнутая старушка в прозрачном пластиковом плаще толкнула свою самодельную тележку на проезжую часть.

– Как Колумб, – сказал Дав. – Идет себе без всякого плана.

Из машины позади раздались два длинных гудка.

Дав подождал, пока старушка отойдет на безопасное расстояние, и медленно тронулся с места, как будто поддразнивал нетерпеливого водителя.

– Продолжай, – попросил Кэшин.

– Да все, собственно. Джейми вышел в девяносто втором году, а в девяносто третьем якобы утонул на Тасмании.

– Фин, Трейси собирает материал на этого Фишера, – сказал Кэшин. – Посмотри, что там у нее, и позвони мне, ладно? И она же занимается Дунканом Грантом Вэллинзом. Он педофил, бывший священник Англиканской церкви, адрес неизвестен. Посмотри, есть ли он в наших базах, может, в церкви что о нем знают. Поговори с руководителем церковного хора, намекни, что с нами надо дружить, если они не хотят засветиться в сегодняшних вечерних новостях.

– Есть, шеф.

– И еще. Поищите информацию на Марка Кингстона Денби. Звоните Даву, если что.

– Есть, шеф.

Кэшин закрыл глаза и вспомнил обнаженное тело Хелен Каслман. Нежное, бархатистое… Нагота и секс изменили все. Сэндвич с беконом, луком и помидорами теперь будет иметь совсем другой вкус.

– Куда едем? – спросил Дав.

– Куин-стрит. Знаешь, где это?

– Я первым делом карту наизусть выучил.

– Значит, сможешь таксистом работать. Может быть, даже очень скоро.

На Куин-стрит Дав сказал:

– Даже если я немного похож на…

– Здесь, – попросил Кэшин. – Остановись здесь. Хочу переговорить с Эрикой Бургойн.

– Не поздновато будет?

– У юристов рабочий день не нормирован.

Кэшин открыл дверцу машины, и тут у Дава зазвонил мобильник. Джо подождал, пока Дав ответит, подняв вверх палец.

– Передаю трубку, – сказал Дав и протянул ему телефон.

– Шеф, я нашел этого парня из церкви, и он мне сразу же рассказал о Дункане Гранте Вэллинзе, – сказал Финукейн. – Проживает в Эссендоне, в приюте Святого Эйдена для мальчиков. Сейчас приют закрыт, но, как сказал парень, церковники, у которых возникают проблемы, иногда останавливаются там.

– Какие проблемы? – спросил Кэшин. – С адресом?

Уже совсем стемнело, в струях дождя неясно светились фонари, капли падали с ветвей деревьев, в темных силуэтах прохожих были смутно различимы бледные пятна лиц.

– Еще нашли Марка Кингстона Денби. Вышел из тюрьмы чуть больше двух месяцев назад. Сидел шесть лет за вооруженный грабеж. С ним привлекался еще один…

– Кто же?

– Некто Джастин Фишер, – сказал Финукейн, – и, кстати, получил столько же.

Кэшин подумал, что надо позвонить Виллани, потом решил, что лучше не стоит, и объяснил Даву, куда ехать.

* * *

Передние фары осветили столбы и двустворчатые ворота – литые, узорчатые, высотой метра два, не меньше, когда-то крашенные, а теперь по-осеннему бурые от ржавчины, все покрытые чешуйками. За ними начиналась подъездная дорожка, и тень от ворот заплясала на темных неухоженных кустах.

– Если этот кадр дома, берем его под арест, пока не получим ордер на обыск, – сказал Кэшин.

У него ныло все туловище, и боль волнами докатывалась до самых бедер.

Дав выключил фары. Здесь было темно хоть глаз выколи, одинокий фонарь горел метрах в пятидесяти от того места, где они стояли. Они вышли на холод, дождь как раз ненадолго перестал.

– Что делать будем? – спросил Дав.

– Постучим, – ответил Кэшин. – Что еще делать-то?

Он протянул руку, нащупал с другой стороны ворот крючок, с трудом открыл его. Правая створка ворот сначала не слушалась, но потом легко подалась.

– Не закрывай, – сказал Кэшин.

Они пошли по дорожке бок о бок, стараясь не задевать мокрые ветки.

– Оружие с собой? – спросил Дав.

– Ты что? – удивился Кэшин. – Мы же идем к старому педофилу, бывшему священнику, а не на вечеринку к «Ангелам ада». [39]39
  «Ангелы ада»– известнейшая байкерская организация Америки, возникшая в 1948 г. в Калифорнии и впоследствии получившая широчайшее распространение как в США, так и в Европе. Название позаимствовано у бомбардировочного подразделения американских военных летчиков времен Второй мировой войны, которые, в свою очередь, окрестили себя так в честь знаменитого фильма о летчиках Первой мировой, поставленного в 1930 г. эксцентричным миллионером-кинематографистом-авиатором Говардом Хьюзом.


[Закрыть]

Хотя, конечно, оружие надо было захватить. Отвык, инстинкт не сработал.

Показался дом – двухэтажный, кирпичный, с арочными окнами, высоким крыльцом и передней дверью, проем которой обрамляли цветные витражи. Слева, из-за неплотно закрытой шторы, пробивалась полоска света.

– Кто-то есть, – сказал Кэшин. – С проблемами…

Они поднялись по лестнице, он взялся за тяжелое медное кольцо, стукнул несколько раз, подождал, стукнул снова.

Витраж слева медленно расцвел красной, белой, зеленой, фиолетовой красками, и они увидели библейскую сцену – группа мужчин, у одного нимб вокруг головы.

– Кто там? – раздался твердый мужской голос.

– Полиция, – ответил Кэшин.

– Киньте удостоверения в почтовый ящик, – распорядились за дверью.

Кэшин кивнул Даву, тот вынул свое удостоверение, протолкнул его в щель. С той стороны потянули, заскрипели засовы, и дверь отворилась.

– Чего надо?

Перед ними стоял высокий небритый человек в черном, со множеством складок под подбородком, в круглых очках, с редкими вьющимися волосами, зачесанными назад.

– Вы Дункан Грант Вэллинз?

– Ну я.

– Старший сержант Кэшин, отдел по расследованию убийств. Детектив Дав.

– Чего вы хотите?

– Войти можно?

Вэллинз, поколебавшись, все же впустил их. Они прошли в холл с мраморным полом, в центре которого вверх уходила лестница, разветвляясь в обе стороны, на галерею. С потолка свисала многоярусная хрустальная люстра.

– Сюда, – сказал Вэллинз.

Они направились следом за ним, в комнату налево. Это оказалась большая столовая, освещаемая единственной лампочкой без абажура и одиноким торшером у камина. Мебель вся была старая, разномастная – и стулья, и колченогий диван в ситцевой обивке. Пахло сыростью, мышами и сигаретным дымом, как будто пропитавшим шторы, обивку и напольное покрытие.

Вэллинз опустился в кресло рядом с торшером, скрестил ноги, поерзал, поудобнее устраивая свой толстый зад. Тут же, на столике, стояла белая чашка, в медной пепельнице дымилась сигарета с фильтром. Он взял ее длинными тонкими коричневыми от никотина пальцами, глубоко затянулся и снова спросил:

– Ну, так что вы хотите?

– Вы помните Артура Полларда? – спросил Кэшин и оглядел комнату: высокий потолок, в углу на столике семь или восемь бутылок из-под виски, только две из них полные.

– Так, смутно. Давно познакомились.

– А знаете ли вы Робина Грея Бонни?

Вэллинз, причмокнув, затянулся сигаретой и махнул рукой.

– Тоже сто лет тому назад. Зачем это вам?

– Чарльз Бургойн, – сказал Кэшин. – Его вы, вероятно, тоже помните. Смутно. С давних пор. И мистера Крейка, конечно.

Вэллинз промолчал, вытянул из пачки следующую сигарету, прикурил от предыдущей и обеими дрожащими руками с трудом засунул в рот. Окурок первой сигареты он с силой вдавил в пепельницу.

– Что еще за ерунда? – вопросил он высоким строгим голосом. – Зачем вам понадобилось меня беспокоить?

– Может быть, вы сами попросите о предупредительном заключении, – предложил Кэшин. – Посидите, расскажете о лагере «Товарищей», о прежних золотых денечках. Вы здорово выглядите на фотографиях. Упражнялись тогда много, мистер Вэллинз? С мальчиками?

– Ничего я вам не скажу, – ответил Вэллинз. – Ни единого слова. Всё, свободны.

– Не одиноко вам тут, мистер Вэллинз? Совсем одному в этом приюте для несчастных англиканцев…

– Не ваше дело. Выход найдете сами.

Кэшин и Дав переглянулись. Дав грустно почесывал в затылке. Что, неужели лысая голова тоже чешется? Почему бы это?

– Отлично, – сказал Кэшин. – Ну, тогда мы пошли. А вы оставайтесь размышлять, как замучили ваших друзей Артура и Робина. Робин очень плохо выглядел. Ему засунули в жопу что-то горячее, типа точилки для ножей. Знаете такую стальную штучку? Говорят, докрасна разогрели над газовой горелкой. Вышла спереди.

У Вэллинза вытянулось лицо.

– Что-что?

– Сначала пытали, потом убили, – продолжил Кэшин. – Бургойна, Бонни, Полларда. Выход мы найдем сами. Спокойной ночи, мистер Вэллинз.

Кэшин встал и пошел к выходу. Уже у двери Вэллинз окликнул его:

– Подождите, детектив. Простите, я не знал…

– Я забыл упомянуть об уровне смертности среди вам подобных, – сказал Кэшин. – Мы сделали вам предложение, вы отказались. Все, разговор окончен. Счастливо, спите спокойно, мистер Вэллинз.

Они были уже в холле – сначала Кэшин, за ним Дав, Вэллинз на шаг позади.

– Наверное, вы правы, детектив, – визгливо сказал он. – Что мне нужно…

– Я знаю, что тебе нужно, Дункан, – раздался голос с галереи. – Раскайся в своих мерзких делах, чтобы предстать перед Господом с миром в душе.

* * *

Кэшин не видел, кто это говорит, – свет в столовой был слишком тусклый.

– Кто там? – крикнул он.

И сразу понял.

Раздался звонкий смешок, но уже другого человека.

– Полиция, – сказал этот другой. – Я их, вонючек, сразу чую!

Дав, глядя на галерею, резко откинул полу плаща правой рукой, и Кэшин успел заметить кобуру, рукоятку пистолета, тянущиеся к ней пальцы.

Грохнули выстрелы, коротко метнулась красная вспышка.

Дав шагнул назад, резко обернулся. Кэшин увидел, как блеснули стекла его очков, как Дав открыл рот, медленно поднял руку к груди и стал заваливаться набок.

– Первый готов! – довольно крикнул тот же голос.

На стене рядом с окном из цветного стекла Кэшин заметил щиток предохранителя. Двумя прыжками он добрался до него, пригнулся, прижал к нему ладонь, потерял равновесие, сполз вниз, краем глаза заметил вспышку, почувствовал, как спину ниже лопатки словно полоснули ножом.