Текст книги "Подруга Дьявола"

Автор книги: Питер Робинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

– А ведь на это заведение требуется немерено бабок, – предположил Нейлор. – Интересно, кто платит по их счетам.

– Могу поспорить, что не министерство здравоохранения, – ответила Энни, хотя на доске у входа прочла, что министерство здравоохранения участвует в финансировании и управлении этим учреждением, предназначенным для людей со спинальными травмами.

– Богатые люди в инвалидных креслах, – покачал головой Нейлор. – А их завещания? Подумать только… Родственникам, наверное, не терпится поскорее добраться до денег? А если то было милосердное убийство?

Энни повернулась к нему.

– Весьма забавное оправдание для человека, который перерезал ей горло. Но мы-то спросим с этого ангела милосердия по полной.

Интересно, подумала Энни, как жертва осознает, что жизнь уходит? Тело уже не подчиняется разуму, но какие чувства испытывает человек в последние минуты? Облегчение? Ужас? Страх?

Вестибюль здания, похожий на покои старинного замка, оказался таким же мрачным и древним, как наружные стены. На фоне деревянных стенных панелей, широкой винтовой лестницы, дубового паркета, высоких потолков, хрустальных люстр, потемневших портретов сановников восемнадцатого века – надо понимать, представителей клана Мэпстонов – несколько странно выглядели современный компьютер на столе дежурного и бесшумно работающие специальные подъемники для инвалидов. В вестибюле царило неожиданное для такого места оживление: люди входили и шли куда-то, медсестры и санитарки спешили по своим делам, служители катили по коридорам инвалидные кресла. Управляемый хаос.

Энни и Нейлор предъявили свои удостоверения дежурной, объяснив ей, что их интересует один из пациентов. Девушка была похожа на уставшую от занятий школьницу, приглашенную поработать в уик-энд, однако на лице ее читались неожиданное выражение властности, уверенность в своей значимости и затаенная агрессивность, свойственные социальным работникам. На бедже было обозначено имя: Фиона.

– Ничего не могу вам сказать, – отрезала она. – Я всего лишь временный сотрудник.

– Тогда с кем мы можем поговорить?

Фиона закусила губу:

– У нас недокомплект персонала. А сегодня воскресенье, да к тому же еще и День матери.

– Ну так что? – спросила Энни.

– У нас просто сумасшедший день. Большая часть посетителей приходится на уик-энд, понимаете? А воскресное утро – это наиболее горячее время, в особенности…

– …в День матери, – закончила за нее Энни. – Все понятно, но, может быть, все же найдется кто-нибудь, кто сумеет нам помочь?

– А что конкретно вас интересует?

– Я же сказала. Мне нужны сведения о женщине, которая, вероятно, была здешней пациенткой.

– Имя?

– Вот как раз это мы и пытаемся узнать.

– Ничего не могу вам…

– Фиона, – прервала ее Энни, – это действительно важно. Пожалуйста, пригласите сотрудника, который понимает, где он работает, и способен выполнять свои обязанности.

– Вы не должны так…

– Пожалуйста!

Некоторое время Фиона выдерживала пристальный взгляд Энни, едва превозмогавшей головную боль. Фиона, хмыкнув, потянулась к телефону. Энни слышала, как она передала сообщение на пейджер некой Грейс Чаплин, и через несколько минут элегантная дама, по виду ровесница Энни, в белом накрахмаленном, словно специально сшитом для нее форменном костюме и с доской для записей под мышкой с деловым видом прошла по коридору, направляясь к столу дежурной. Обращаясь к Фионе, она спросила, в чем дело. Фиона метнула нервный взгляд в сторону Энни.

– Мисс Чаплин, где мы можем поговорить? – спросила Энни даму, демонстрируя свое удостоверение.

– Можете называть меня Грейс, – ответила женщина. – Я возглавляю службу по уходу за больными.

– Иначе говоря, вы старшая медсестра? – уточнила Энни.

– Вроде того, – едва заметно улыбнувшись, согласилась Грейс. – Рядом находится конференц-зал, он должен быть свободен. Прошу вас, следуйте за мной.

Когда Грейс Чаплин повернулась и пошла в сторону ряда двухстворчатых дверей, Энни, приподняв брови, многозначительно посмотрела на Томми Нейлора.

– Походи здесь, посмотри, послушай, – сказала она. – Поговори с сиделками. Если сможешь, то и с пациентами. Пусти в ход свое обаяние. Вдруг что-нибудь узнаешь.

– Я должен выяснить что-то конкретное?

– Нет, просто походи и попытайся понять, что это за место. Посмотри, как будут реагировать на тебя люди. Бери на заметку тех, кто посчитает контакты с тобой полезными. Или нежелательными.

– Понял, мэм, – щелкнул каблуками Нейлор и направился к центру вестибюля.

В середине конференц-зала располагался громадный круглый стол, на котором стоял кувшин с водой, а рядом – поднос со стаканами. Грейс Чаплин не предложила Энни воды, но Энни, опустившись на стул, взяла стакан, наполнила его водой. Чем больше она будет пить, тем лучше.

– На вас, похоже, угнетающе действует погода, инспектор, – сочувственно заметила Грейс. – С вами все в порядке?

– В полном, – ответила Энни. – Разве что простуда начинается.

– Да, это заметно. Так чем я могу быть вам полезной?

Энни вкратце рассказала об убитой женщине в кресле-каталке. Лицо Грейс стало серьезным.

– Теперь вы знаете, почему мы здесь, – закончила Энни, – и я должна задать вам несколько вопросов. Вы не догадываетесь, кто эта женщина?

– Боюсь, что нет, – ответила Грейс. – Но если вы задержитесь здесь на некоторое время, я, вероятно, смогу кое-что выяснить.

– Заранее спасибо.

Энни налила себе еще воды. Через большое окно она видела Грейс, которая вернулась в вестибюль и остановилась перед столом дежурной. Грейс что-то говорила Фионе, лицо девушки выражало сильное волнение. Через некоторое время Фиона вынула из шкафа объемистую книгу, раскрыла, протянула ее Грейс, а та, взглянув на открытую страницу, взяла книгу и пошла с ней назад в конференц-зал.

– Вот, пожалуйста, – сказала Грейс, кладя книгу на стол. – Это регистрационный журнал ухода и возвращения пациентов. Все, кто в сопровождении друзей или родственников выходит из здания, должны отметиться в этом журнале.

– В данный момент кто-нибудь из пациентов отсутствует?

– Только одна. Обычно воскресным утром на прогулку вывозят многих, но сегодня погода не располагает: то град, то снег с дождем, да еще и штормовой ветер в придачу, поэтому большинство гостей либо не отважились на долгие прогулки, либо решили побыть в палатах у тех, кого приехали навестить, и дождаться торжественного обеда по случаю Дня матери.

– Как фамилия пациентки, которая числится по журналу на прогулке?

Грейс развернула книгу перед Энни, показывая ей единственную сделанную в этот день запись: Карен Дрю взяли на прогулку в 9.30 утра. Отметки о возвращении пациентки не было. Рядом с ее именем красовалась неразборчивая подпись, первую часть которой, если включить воображение, можно было расшифровать как Мэри.

– Вы уверены, что ее не доставили обратно? – спросила Энни.

– Ошибки, конечно, случаются. Для верности я попрошу кого-нибудь проверить ее комнату.

– Сделайте это, пожалуйста.

– Секундочку. Фиона передаст сообщение на пейджер Мэл, сиделке Карен Дрю. Вы наверняка захотите поговорить с ней.

– Да, конечно, – подтвердила Энни и опять потянулась к кувшину с водой, а Грейс поспешила к Фионе.

Когда Бэнкс зашел в паб «Куинс армс» пообедать, там уже сидели сержант Хэтчли и новый сотрудник управления полиции Даг Уилсон, проходящий испытательный срок. Им повезло занять столик с ярко-красной выщербленной столешницей перед окном, выходящим на церковь и рыночную площадь. В пабе негде яблоку было упасть, а за окном толпа людей, вышедших из церкви с букетами и горшками с живыми цветами, растекалась по рыночной площади. Это напомнило Бэнксу о том, что он так еще и не позвонил матери.

Детективы находились при исполнении служебных обязанностей, да к тому же в самом начале расследования серьезного преступления, а потому в соответствии со строгим, практически тоталитарным, режимом, недавно введенным суперинтендантом Жервез, о том, чтобы выпить, не могло быть и речи. Поесть – пожалуйста. Ведь даже при исполнении коп должен питаться. Увидев подходящего к столику Бэнкса, Хэтчли заказал для всех ростбиф и йоркширский пудинг, и они сразу заговорили про дела.

Заметно, что Хэтчли уже пожилой, подумал Бэнкс, хотя тому было всего лишь немного за сорок. Отцовские заботы украсили лицо сержанта морщинами в углах глаз и мешками под ними. Из-за малоподвижного образа жизни он раздобрел, и теперь эти нажитые килограммы нависали над ремнем его форменных брюк. Густые, цвета соломы волосы поредели на темени, и старательно зачесанные пряди оказались не в силах скрыть лысинку. Но хуже всего было то, что теперь, когда мускулы бывшего игрока в регби превратились в жир, он не внушал ни малейшего страха даже самым мелким преступникам. А ведь бывало, одно его присутствие усмиряло не в меру ретивых злодеев! Однако Хэтчли оставался упрямым и настойчивым копом, и Бэнкс был доволен, что сержанта определили в его команду. А вот на лице молодого полицейского Уилсона, только что окончившего полицейский колледж, ясно читалось, что он бы с большим удовольствием поиграл сейчас в футбол со своими однокурсниками.

Хейли Дэниэлс, как выяснилось, была небезызвестной личностью. Многие официанты и бармены узнали ее на фотографии, позаимствованной Уинсом у Донны Маккарти, хотя никто из опознавших девушку не был с ней хорошо знаком. В ту субботнюю ночь ее видели в нескольких пабах в компании молодых людей, в основном студентов колледжа. В один паб они приходили впятером или вшестером, в другом их было восемь или девять. Хейли пила коктейль «Бакарди бризер» и к концу вечера так нагрузилась, что один официант отказался ее обслуживать. Никто не видел, чтобы она шла по направлению к Лабиринту.

– Девушка, в тот вечер работавшая в баре «Утки-селезни», узнала ее, – сказал Уилсон. – Она учится в том же колледже, что и Хейли, а в баре подрабатывает – так делают многие студенты, так вот, она частенько видела Хейли в кампусе, хотя знакомы они не были.

– Что еще? – спросил Бэнкс.

– Она назвала имена двух парней, которые в субботу вечером были с Хейли. Когда они вошли в бар, а это было примерно в семь часов, в их компании, как считает эта девушка, было человек восемь, может, девять. Здесь они выпили по две порции и отправились дальше. Они не сильно шумели и держались довольно прилично, но ведь было еще совсем рано.

– Ты не поинтересовался, не проявлял ли к ним особого внимания кто-нибудь из посетителей?

– Поинтересовался. Она сказала, что в баре собралось еще мало народу и она заметила, что один мужчина за столиком в углу довольно бесцеремонно пялился на девушек. По ее мнению, он не так уж и виноват, потому что одеты девушки были более чем легкомысленно.

– Его имя?

– Она не знает, – ответил Уилсон. – Вроде где-то видела его раньше, но где, вспомнить не может. Возможно, он один из местных торговцев, которые после рабочего дня заходят в бар, чтобы немного выпить и отдохнуть. Я дал ей свой телефон на случай, если она что-нибудь вспомнит.

– Молодец, Даг, – похвалил парня Бэнкс.

В пабе между тем становилось все более многолюдно и шумно. Погода была хуже не придумаешь, но тем не менее туристические автобусы один за другим останавливались на рыночной площади, а их пассажиры, прикрыв головы пластиковыми пакетами, гурьбой спешили к дверям паба «Куинс армс». Среди прибывших преобладали немолодые матери в сопровождении своих сыновей и дочерей.

– Даг Уилсон нашел одно заведение, в котором они выпивали, ну а я три, – начал свой отчет Хэтчли. – Ты уверен, что мы ничего не пропустили? – спросил он и выразительно посмотрел на Уилсона, которому не надо было повторять дважды: он соскочил со стула и, опережая и расталкивая туристов, бросился к барной стойке.

– Из него будет толк, – подмигивая Бэнксу, объявил Хэтчли.

– Что тебе удалось выяснить? – спросил Бэнкс.

– Кое-что интересное, – ответил Хэтчли. – Как мне рассказал Джек Бегли из «Трубача», она не очень-то стеснялась в выражениях, а уж когда он отказался ее обслуживать… По словам Джека, трудно поверить, что столь бурный поток сквернословия изливался с языка такой симпатичной молодой особы.

– Это все из-за пьянства, – покачал головой Бэнкс. – Бог свидетель, я и сам не прочь опрокинуть рюмку-другую, но некоторые нынешние подростки – словно машины без тормозов.

– Не только нынешние, – пожал плечами Хэтчли, почесывая переносицу. – Я мог бы рассказать тебе две-три истории о похождениях регбистов, от которых у тебя волосы на всех местах встали бы дыбом. А вообще, что такое пьянство, если попытаться дать формулировку этого явления? Пять и больше порций, выпитых подряд, если ты оттягиваешься от трех до пяти раз в месяц. Так говорят эксперты. А теперь укажи мне среди нас хоть одного, кто не вписывается в это определение. Но ты, конечно, прав. Пьянство в наши дни стало угрозой обществу, и в Иствейле дела обстоят похуже, чем в других местах. А кстати, вчера был День святого Пэдди. <sup>[8]8
  То есть День святого Патрика – национальный праздник Ирландии; отмечается 17 марта.


[Закрыть]</sup> Ты же знаешь ирландцев: две рюмки, потасовка, несколько песен, следующая рюмка…

– Ну все, Джим, хватит, – остановил его Бэнкс. – Я обещал суперинтенданту Жервез, что ты не будешь никого оскорблять.

– Я? Оскорблять?.. – воскликнул Хэтчли, и лицо его сделалось недоуменно-обиженным.

Уилсон с видом довольного собой человека вернулся к столику:

– Этот паб они, как видно, оставили напоследок.

– И Сирил их обслужил?

– Сирила прошлым вечером здесь не было. Эту часть паба обслуживал молодой парень, который сегодня работает в том конце. Он сказал, что компания держалась довольно прилично. Разве что девушки позволили себе кое-какие вольности в одежде, но никто из них не выглядел настолько пьяным, что можно было отказаться их обслуживать. Они выпили, после чего спокойно отчалили примерно за полчаса до закрытия паба.

– Выходит, это произошло около половины двенадцатого, – подытожил Бэнкс.

– А он не видел, куда они пошли? – спросил Хэтчли.

– По направлению к «Фонтану».

Паб «Фонтан», находившийся на дальнем краю Тейлор-ярда, работал обычно до полуночи или чуть дольше.

– После стычки с барменом в «Трубаче» спутники Хейли, вероятно, попросили ее вести себя потише, поэтому им и подали выпивку, – предположил Хэтчли. – Интересно, а в «Бар Нан» они не заходили, после того как «Фонтан» закрылся? Хотя там довольно придирчиво относятся к посетителям, но это единственное место в городе, где можно выпить после полуночи, если, конечно, вы не поклонник карри и легкого пива в тайском ресторане.

Мобильный телефон Уилсона зажужжал, он прижал его к уху. Дважды что-то переспрашивал, а потом некоторое время слушал, нахмурив брови, собеседника.

– В чем дело? – спросил Бэнкс, когда Уилсон выключил телефон.

– Звонила девушка из паба «Утки-селезни», – ответил Уилсон. – Она вспомнила, где видела того типа, который сидел за столиком в углу. Примерно два месяца назад она порвала свою кожаную куртку и кто-то посоветовал ей обратиться в магазин-ателье на углу Тейлор-ярда. Имени она не знает, но это точно он, хозяин ателье по пошиву и ремонту кожаных изделий.

Сиделка Мэл Денверс оказалась худенькой юной особой двадцати с небольшим лет с наивными глазами и пышной шапкой темно-каштановых волос. Грейс Чаплин вела себя сдержанно, а Мэл явно нервничала: она постоянно крутила колечко на пальце. Робела в присутствии старшей сестры? Энни рассчитывала вскоре выяснить причину волнения сиделки. Мимо открытых дверей конференц-зала продолжали сновать посетители и сотрудники. Энни заметила в руках у многих сэндвичи, печенье и чашки с чаем. Как же ей хотелось есть!

Мэл поглядывала то на Энни, то на Грейс.

– Не могу поверить, – пролепетала она. – Карен? Убита?

Она уже осмотрела комнату Карен, а ее товарки – комнаты остальных пациентов Мэпстон-Холла, надеясь, что Карен каким-то образом все же вернулась, однако поиски оказались напрасными. К тому же и Грейс, и Мэл признали, что Карен подходит под описание жертвы. Том Нейлор тем временем осматривал комнату Карен Дрю.

– Расскажите, как все произошло? – попросила Энни. – Ее забирали при вас?

– Да. Я пыталась отговорить ее – погода… Но ее подруга была непреклонна. Сказала, что недолгие прогулки под дождем Карен даже нравятся, и обещала скоро вернуться. Я ведь не могла удержать их силой. Карен наш пациент, а не заключенная.

– Все правильно, – успокоила девушку Энни. – Вас никто ни в чем не винит. А как звали ее подругу?

– Мэри.

– А фамилия?

– Она мне не сказала. Но вы можете найти ее в журнале регистрации, – ответила Мэл, глядя на Грейс.

Энни показала сиделке роспись в журнале. Сосредоточенно сощурившись, Мэл посмотрела на подпись и покачала головой.

– Не могу прочесть, – сокрушенно призналась она.

– И никто не сможет, – сказала Энни. – Наверняка так и было задумано.

– Вы считаете, что она… О, милостивый Боже! – Она зажала рот ладонью.

Грейс погладила ее по плечу:

– Ну все. Все, Мэл, успокойся. Ответь на вопросы инспектора.

– Да, мэм, – прошептала Мэл, приглаживая руками форменное платье.

– Время указано верно? Девять тридцать?

– Да, – подтвердила Мэл.

Ну, это уже кое-что, подумала Энни и спросила:

– А вы требуете предъявления документов, удостоверяющих личность, у тех, кто забирает пациентов на прогулки?

– Нет, – ответила Грейс. – Зачем? Кому может понадобиться… – Она не закончила фразу: ведь понадобилось же!

– Ясно, – кивнула головой Энни. – Выходит, кто угодно может прийти сюда и забрать неизвестно куда любого из ваших пациентов?

– Выходит, так, – согласилась Грейс. – Но ведь эти люди либо друзья и родственники, либо социальные работники… – Секунду помолчав, она сказала: – Правда, не у всех наших пациентов есть родственники, знающие об их существовании.

– Тяжелая ситуация, – задумчиво произнесла Энни, не совсем четко представляя себе, к чему относится сказанное. Повернувшись к Мэл, она спросила: – А вы раньше видели эту Мэри?

– Нет.

– А вы уверены, что это была женщина?

– Ну… почти, – ответила Мэл. – Насколько можно судить по голосу. Лица я не рассмотрела, поскольку она была в темных очках и в шляпе. На ней был длинный плащ с поднятым воротником, он скрывал фигуру, но я уверена, что это была женщина.

– Как она говорила? Вы не заметили акцента?

– Нет. Явно не йоркширский и не шотландский. Обычный выговор. Да она и говорила-то немного, сказала только, что она подруга Карен и хочет взять ее на прогулку.

– Но хоть что-то в ее внешности вы отметили?

– Она выглядела худощавой и, как бы это сказать… жилистой. Не очень высокая.

– Вам не удалось рассмотреть цвет ее волос?

– Нет. Волосы были под шляпой.

– А что за шляпа?

– Я не знаю… Шляпа… с полями.

– Какого цвета?

– Черная.

– Сколько ей лет, как вы думаете?

– Трудно сказать. Я ведь и лица-то ее практически не видела. Но, по-моему, она старая – судя по походке и общему впечатлению. Думаю, ей лет сорок… ну или немного меньше.

Энни, пропустив последнюю фразу мимо ушей, продолжила расспросы:

– Хорошо. А машину ее вы видели? Ведь не пешком же она сюда пришла.

– Не видела, – покачала головой Мэл. – Я все время была в здании. Может, кто-то другой видел ее машину на парковке.

– А системой видеонаблюдения парковка не оборудована?

– Нет. У нас вообще нигде нет системы видеонаблюдения. Но вы не подумайте, что наши пациенты находятся без охраны и могут сбежать… или еще что-нибудь…

– А как Карен отнеслась к предложению Мэри пойти на прогулку?

Мэл снова начала крутить кольцо, ее лицо вспыхнуло.

– Она… никак… не отнеслась… Карен была полностью парализована, с ней нельзя было общаться.

– А здесь у нее были друзья? – после краткой паузы спросила Энни. – Она проводила с кем-нибудь время?

– Человек, с которым невозможно общаться, невольно обречен на одиночество, – ответила Мэл. – Конечно, наш персонал старается, чтобы она не чувствовала себя ущемленной. Мы с ней беседуем, рассказываем, что происходит здесь и в мире. У нас такие люди работают – просто удивительные! У нее есть собственный телевизор. Но… вы понимаете… это общение одностороннее: информация поступает к ней, а от нее – ничего. – Мэл, замолчав, пожала плечами.

– Так значит, вам неизвестно, узнала она эту самую Мэри или нет? Как и то, хотела ли она идти с ней на прогулку?

– Нет. Но для чего этой Мэри… – Мэл расплакалась. Грейс, достав из кармана носовой платок, протянула его девушке и участливо погладила ее по плечу. – Зачем кому-то, кто не знает Карен, увозить ее из здания? – справившись со слезами, спросила Мэл. – Ну скажите, зачем?

– Не волнуйтесь, – успокоила ее Энни. – Ответ на ваш вопрос напрашивается сам собой: кто-то хотел уединиться с ней в безлюдном месте и убить. Остается узнать зачем и почему. Карен была состоятельной дамой?

– Кажется, после продажи дома у нее были какие-то деньги, – ответила Грейс. – Но все они предназначались на ее содержание здесь. Не думаю, что ее можно назвать состоятельной. Нет.

– А кстати, что с ней произошло? Парализовало в результате какого-то заболевания?

– Нет, во всем виноват пьяный водитель, – пояснила Грейс. – Перелом позвоночника, разрыв спинного мозга. Такие трагедии случаются чаще, чем вы думаете.

– Страховка у нее была?

– Все, что было, покрывает расходы на ее содержание и соответствующий уход.

– Сколько времени она пробыла здесь?

– Около трех месяцев.

– А откуда поступила?

– Из больницы в Грей-Оукс, недалеко от Ноттингема. Это специальная больница для людей с травмами позвоночника.

– А как она попала сюда? Как вообще это происходит?

– По-разному, – ответила Грейс. – Иногда кто-то в семье больного знает о существовании нашего пансионата. Иногда о нас сообщает местная социальная служба. Лечение Карен в больнице оказалось безрезультатным, они поняли, что бессильны помочь, а каждое место у них на учете, поэтому ею занялась социальная служба и обратилась к нам. У нас нашлась свободная комната, все формальности были выполнены, вот так она и оказалась у нас.

– А вы знаете имя социального работника, который занимался Карен?

– Оно должно быть в ее личном деле.

– У Карен были родственники?

– Насколько я знаю, нет, – неуверенно ответила Грейс. – Я должна посмотреть ее личное дело, тогда сумею более точно ответить на ваши вопросы.

– Я бы хотела взять у вас ее личное дело.

Грейс, подумав секунду, сказала:

– Конечно… Послушайте, а вы серьезно думаете, что мотивом убийства могли быть деньги?

– Я пока не знаю, чем руководствовался убийца, – ответила Энни. – Я просто стараюсь учесть все возможные версии. Чтобы докопаться до истины, нам необходимо как можно больше узнать о Карен, о ее жизни до того, как она попала к вам. А поскольку здесь никто не может нам в этом помочь, придется искать в другом месте.

– Мы рассказали вам все, что знаем, – возразила Грейс. – B ee личном деле вы найдете больше информации.

– Возможно, – согласилась Энни, глядя при этом на Мэл, которая, похоже, пришла в себя и, взяв со стола печенье, принялась за еду. – Нам нужно получить описание этой самой Мэри, и как можно скорее. Должен же был кто-то еще ее видеть! Мэл, скажите, у вас есть время поработать с полицейским художником над составлением фоторобота? Я пока не знаю, как скоро мы сможем прислать сюда художника, но постараемся не тянуть с этим.

– Конечно, – ответила Мэл. – Хотя я никогда прежде не занималась этим, но буду стараться. И ведь я уже говорила: лица ее я не видела.

– У нас отличный художник, – ободряюще улыбнулась девушке Энни. – Вы только постарайтесь, а уж он сможет направить ваше воображение по правильному пути. – И Энни, встав со стула, обратилась к Грейс: – Я пришлю сюда нескольких своих людей, чтобы они опросили как можно больше сотрудников учреждения и пациентов. До нашего отъезда сержант Нейлор возьмет у вас личное дело. Надеюсь на сотрудничество.

– Конечно, – с готовностью подтвердила Грейс.

Энни задержалась в конференц-зале в ожидании Томми Нейлора. Она успела съесть сэндвич с консервированной ветчиной, запив его стаканом воды, и тут появился Томми с папкой личного дела под мышкой.

– Ну, что скажешь? – спросила она Нейлора, когда входная дверь захлопнулась за ними.

– Скажу, что работы у нас непочатый край, – ответил он, помахивая папкой толщиной в полдюйма. – Я, пока шел, заглянул в нее и не обнаружил ничего, кроме медицинской тарабарщины. Там даже нет сведений о родственниках, к которым мы могли бы обратиться.

Энни вздохнула:

– Это испытание, ниспосланное нам свыше. Подумай, как побыстрее прислать сюда художника, хотя я не надеюсь, что это сильно поможет. А я тем временем выясню, что приготовили для нас сержант Маккаллох и его криминалисты.