Текст книги "Судьба империи Очерк колониальной экспансии Франции в XVI-XX вв"
Автор книги: Петр Черкасов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
5 апреля 1956 г. испанский диктатор Франко вынужден был признать независимость испанской зоны Марокко, а 29 октября того же года специальная международная конференция представителей девяти стран – участниц создания особого статуса для Танжера (Англия, Бельгия, Испания, Италия, Марокко, Голландия, Португалия, США и Франция) приняла решение о ликвидации международного режима зоны Танжера. Таким образом, страна вновь обрела независимость и единство, утраченные в эпоху империалистического раздела мира. В ноябре 1956 г. XI сессия Генеральной Ассамблеи ООН приняла Марокко в члены этой организации.
Франция еще пыталась удержать свои политические и военные позиции в Марокко, однако в конечном счете вынуждена была смириться с исторической реальностью окончательной утраты бывшего протектората.
Кризис французской колониальной политики в Тунисе развивался в условиях, сходных с марокканскими. Вместе с тем здесь существовала своя специфика, объясняемая более высоким уровнем экономического и социально-политического развития Туниса. В этой стране туземная элита в гораздо большей степени была приобщена к управлению местными делами. Это, в свою очередь, определяло и несколько меньшую остроту франко-тунисского конфликта по сравнению с франко-марокканским. В отличие от Марокко, где лидером послевоенного национально-освободительного движения по существу стал султан, в Тунисе эту роль играла оппозиционная партия «Новый Дестур», а тунисский бей находился под полным контролем французских колониальных властей. Данное обстоятельство, наряду с прочими, определило большую степень гибкости французской политики в Тунисе по сравнению с Марокко.
Заключительный этап национально-освободительной борьбы тунисского народа начался в годы второй мировой войны. Воспользовавшись благоприятной военной ситуацией, бей Туниса Монсеф, вступивший на престол 12 июня 1942 г., попытался освободиться от французской опеки. При этом он сделал ставку на державы фашистской «оси» – Германию и Италию, войска которых в ноябре 1942 г. оккупировали территорию Туниса. При их поддержке бей Монсеф сформировал буржуазно-националистическое правительство во главе с Шеником и предпринял попытку добиться независимости от Франции. Поражение германо-итальянских оккупантов в Тунисе в мае 1943 г. имело следствием установление контроля над страной со стороны ФКНО. В мае того же года бей Монсеф был низложен и отправлен в ссылку, а правительство Шеника разогнано.
Осуществляя новый курс в заморских владениях, провозглашенный в Браззавиле в 1944 г., Временное правительство Франции начало проводить реформы и в Тунисе, содержание которых говорило о его намерении восстановить в несколько модернизированном виде режим протектората. Это, естественно, не могло устраивать национально-патриотические силы Туниса, требовавшие восстановления независимости своей страны.
На всякую попытку выражения протеста или недовольства со стороны местного населения французские власти отвечали террором. Так, в августе 1947 г. генеральный резидент Ж. Монс приказал войскам силой подавить забастовку железнодорожников в Сфаксе, в результате чего были убиты 27 и ранены 40 тунисских рабочих.
В конечном итоге политика мелких реформ, проводимая Монсом, потерпела провал, и с 1949 г. в стране начинается новый подъем национально-освободительного движения. В апреле 1949 г. был создан Тунисский комитет защиты свободы и мира, в который вошли многие прогрессивные организации, в том числе и Коммунистическая партия Туниса.
15 мая 1951 г. бей Сиди Ламин выступил в Карфагене с речью, в которой в осторожных выражениях высказался за расширение представительства коренного населения в исполнительных органах власти. 22 мая в письме к президенту Франции В. Ориолю бей выразил пожелание новых реформ в Тунисе. В ноте французского правительства от 15 декабря 1951 г. содержался категорический отказ удовлетворить просьбу тунисской стороны и давалось понять, что установленный 70 лет назад режим протектората не будет отменен.
Непримиримая позиция Франции вызвала бурю негодования в Тунисе, где состоялась трехдневная всеобщая забастовка. На этот раз единым фронтом выступили все тунисские национальные партии и организации. В интервью газете «Тунис-суар» в январе 1952 г. лидер тунисского освободительного движения Хабиб Бургиба, находившийся в изгнании, говорил: «Нота от 15 декабря показала, что французское правительство не в состоянии более играть роль арбитра между тунисским народом и кланом французских колониалистов»{159}. X. Бургиба объявил, что тунисская проблема будет передана на рассмотрение ООН. 14 января 1952 г., в день подачи жалобы в ООН, в городах Тунис и Бизерта произошли кровавые столкновения, в ходе которых французские войска расстреляли мирные демонстрации. Был запрещен съезд «Нового Дестура», а 150 его делегатов были арестованы. Действия французских властей вызвали новую всеобщую забастовку и многочисленные демонстрации в Тунисе. Началась вооруженная борьба против французских колонизаторов.
Под растущим напором национально-освободительного движения и морального осуждения со стороны французской и международной общественности правящие круги Четвертой республики вынуждены были маневрировать и идти на мелкие уступки. В 1952 г. впервые была выдвинута идея «внутренней автономии» Туниса в рамках Французского союза. Правда, ни правительство А. Пинэ, выдвинувшее эту идею, ни два последовавших за ним правительства Р. Мейера и Ж. Ланьеля не предприняли никаких конкретных шагов в реализации плана «внутренней автономии».
1953 год прошел под знаком обостряющейся франко-тунисской конфронтации. Попытки колониальной администрации расколоть национально-освободительное движение успеха не имели.
Приход к власти в середине 1954 г. правительства П. Мендес-Франса привел к определенным изменениям во французском политике в отношении Туниса. 31 июля 1954 г. П. Мендес-Франс прибыл в Карфаген для встречи с беем. Там он произнес ставшую знаменитой речь, положившую начало новому этапу в решении тунисской проблемы. Глава французского правительства официально объявил о предоставлении Тунису режима внутренней автономии, оставив за Францией внешнее представительство и обеспечение безопасности и порядка в стране.
Предоставление внутренней автономии Тунису, конечно, не решало проблему восстановления его национального суверенитета, по тем не менее являлось значительным шагом вперед в этом направлении. Именно так интерпретировали «карфагенскую речь» Мендес-Франса руководители национально-патриотических сил Туниса.
В сентябре 1954 г. в Париже открылись франко-тунисские переговоры об условиях предоставления Тунису внутренней автономии, которые завершились подписанием 3 июня 1955 г. соответствующей конвенции. Франко-тунисская конвенция не отменяла режим протектората и не ликвидировала основ французского господства в Тунисе. В то же время Тунис получал право самостоятельно определять свое политическое и административное устройство. Местная администрация освобождалась от французского контроля. Это был значительный прогресс на пути к достижению полной независимости Туниса. Но пока Франция оставалась гарантом монархического режима Туниса, который был включен в сферу действия Североатлантического договора.
14 сентября 1955 г. было сформировано первое национальное правительство Туниса без участия французов.
Национально-патриотические силы Туниса одобрили конвенцию 3 июня 1955 г., но подчеркнули, что достижение полной независимости продолжает оставаться главной целью освободительной борьбы. В авангарде этой борьбы шла партия «Новый Дестур», потребовавшая в январе 1956 г. признания независимости Туниса.
В самой Франции в это время на парламентских выборах правые партии потерпели серьезное поражение, а победу одержали левые и левоцентристские партии, входившие в так называемый Республиканский фронт, поддержанный Французской коммунистической партией. Новое правительство сформировал лидер социалистической партии (СФИО) Ги Молле, а министром иностранных дел стал тоже социалист К. Пино. Победа Республиканского фронта в значительной степени облегчила и ускорила окончательное решение тунисской проблемы: 29 февраля 1956 г. правительство Ги Молле начало переговоры с Тунисом о предоставлении ему права на национальную оборону и внешнюю политику. Таким образом, речь шла об отмене двух основных ограничений, установленных конвенцией 3 июня 1955 г., что означало фактическое признание полной независимости Туниса.
20 марта 1956 г. состоялось подписание франко-тунисского протокола о предоставлении независимости Тунису. В протоколе говорилось: «Франция торжественно признает независимость Туниса. Из этого вытекает: а) что договор, заключенный между Францией и Тунисом 12 мая 1881 г., не может более регулировать франко-тунисские отношения; б) что те из положений соглашения от 3 июня 1955 г., которые будут противоречить новому статусу Туниса как независимого и суверенного государства, будут изменены или аннулированы. Из этого следует осуществление Тунисом ответственности в области внешней политики, безопасности и обороны, а также создание национальной тунисской армии.
Уважая суверенитет друг друга, Франция и Тунис соглашаются определить или завершить выработку условий взаимозависимости, свободно осуществляемой двумя странами, организуя сотрудничество в тех областях, где у них имеются общие интересы, в частности в области обороны и внешних отношений. Соглашения между Францией и Тунисом установят условия помощи, которую Франция окажет Тунису в деле создания национальной тунисской армии»{160}.
Таким образом, 75-летнему периоду французского господства в Тунисе был положен конец. В конце 1956 г. XI сессия Генеральной Ассамблеи ООН приняла Тунис в члены этой организации, а в июле 1957 г., после низложения бея, была провозглашена Тунисская республика, президентом которой стал признанный лидер национально-освободительного движения Хабиб Бургиба.
Победа освободительного движения народов Туниса и Марокко оказала огромное революционизирующее влияние на весь арабский мир, и прежде всего на Алжир, развернувший активную борьбу за свою национальную независимость. Не осталась безучастной к этому событию и французская Черная Африка, где росли антиколониалистские настроения.
Долгое время Черная Африка считалась в руководящих кругах Парижа единственно «благополучным» районом колониальной империи Франции. Однако после второй мировой войны и там начала складываться опасная для французского колониализма ситуация. Политика экономического «освоения» африканских колоний не могла не изменить их социально-экономическую структуру: возникла и набирала силу национальная буржуазия, появился рабочий класс, расширялся состав местной интеллигенции, многие представители которой получили образование во Франции. В Черной Африке стали возникать профсоюзные центры и политические партии. Уже на первой Всеафриканской конференции профсоюзов в Дакаре (1947 г.) присутствовали делегаты от 21 профсоюзной организации, представлявшие почти 800 тыс. человек. В январе 1957 г. был создан один из крупнейших профсоюзных центров – Всеобщее объединение трудящихся Черной Африки, территориальные организации которого были образованы почти во всех французских владениях. Африканские профсоюзы развернули активную борьбу за права трудящихся, используя испытанное средство классовой борьбы – забастовки. Наиболее крупным выступлением такого рода явилась всеобщая забастовка трудящихся Тропической Африки в ноябре 1952 г. в поддержку требования о введении в действие трудового законодательства.
В октябре 1946 г. было основано Африканское демократическое объединение (РДА), превратившееся в самую крупную политическую партию в Западной и Экваториальной Африке. Уже к 1948 г. численность РДА достигла 1 млн. человек. Своей целью РДА провозгласило достижение политического, экономического и социального освобождения африканских народов. Именно поэтому партия подвергалась постоянным преследованиям и притеснениям со стороны французских властей, которым удалось в 1951 г. склонить к сотрудничеству тогдашнего руководителя РДА Ф. Уфуэ-Буаньи, представителя владельцев плантаций и национальной буржуазии Берега Слоновой Кости. Курена сотрудничество с колониальными властями привел к ослаблению позиций партии в массах.
В 1953 г. представитель умеренных буржуазно-националистических кругов Леопольд Седар Сенгор (Сенегал), возглавлявший в Национальном собрании Франции фракцию «Независимых заморских территорий», выдвинул идею создания Африканской Федеративной Республики, объединяющей в рамках Французского союза страны Западной и Экваториальной Африки.
Особой остроты национально-освободительное движение достигло на Мадагаскаре, где еще в ходе второй мировой войны было выдвинуто требование ликвидации французского колониального господства на острове. Когда 19 мая 1946 г. в Тананариве прибыл новый верховный комиссар Франции М. де Коппе, его встретили демонстрации протеста и антифранцузские выступления. Перед резиденцией верховного комиссара появились лозунги: «Долой закон об аннексии 1896 г.!», «Да здравствует свободный Мадагаскар!», «Долой французов!»{161}. Во главе антифранцузских выступлений стояла массовая партия Демократическое движение за мальгашское возрождение (МДРМ). 1 июня 1946 г. по призыву МДРМ все крупные города Мадагаскара были охвачены всеобщей забастовкой, проходившей под политическими лозунгами.
Включение Мадагаскара в состав Французского союза в качестве заморской территории вызвало бурные протесты на острове. Крайние националисты требовали полной независимости, а более умеренные высказывались за предоставление Мадагаскару статуса присоединившегося государства наравне с Марокко, Тунисом и странами Индокитая. Как первое, так и второе требования были решительно отклонены правительством метрополии. Положение на острове достигло крайнего напряжения в начале 1947 г.
29 марта 1947 г. по сигналу МДРМ в центральных и восточных районах острова вспыхнуло восстание против французских колонизаторов. В этот же день де Коппе издал распоряжение о запрещении МДРМ и аресте его руководителей и активистов. В Париже Национальное собрание большинством голосов проголосовало за лишение мальгашских депутатов от МДРМ парламентской неприкосновенности, что вызвало протесты депутатов от Черной Африки.
Несмотря на карательные меры, восстание распространилось на всю территорию острова. Верховный комиссар де Коппе заявил 28 мая 1947 г.: «Если мальгашский народ хочет войны, он ее получит»{162}. Летом 1947 г. на Мадагаскар были переброшены значительные французские воинские контингенты, которым в августе удалось блокировать восставших в прибрежных районах острова. К осени восстание было подавлено. По официальным данным, с французской стороны было убито 140 человек, с мальгашской – 11 тыс. человек. По мальгашским же данным, от рук французских карателей пало 80 тыс. мальгашей.
Однако французские колонизаторы так и не почувствовали себя достаточно прочно на непокорном острове. Характерно, что осадное положение, введенное на Мадагаскаре в марте 1947 г., было отменено лишь в марте 1956 г., незадолго до предоставления независимости Малагасийской республике.
Неспокойно было и в других африканских владениях Франции. В 1950 г. против безоружного населения Берега Слоновой Кости, отстаивавшего свои права, были брошены французские парашютно-десантные и танковые части.
В мае 1955 г. французские войска подавили народное восстание в Камеруне, подготовленное Союзом народов Камеруна (ЮПК) – антиколониалистской организацией, объединявшей крестьянство, рабочих, интеллигенцию и мелкую буржуазию. В результате карательных действий было убито 5 тыс. камерунцев. Однако поражение восстания не означало прекращения борьбы за ликвидацию режима «опеки», навязанного Францией Камеруну после окончания второй мировой войны. Результатом этой настойчивой борьбы явилось получение Камеруном в январе 1957 г. статуса самоуправляющейся подопечной территории. Согласно декрету Национального собрания Франции от 16 апреля 1957 г. государство Камерун не считалось более частью французской национальной территории, хотя и продолжало входить во Французский союз.
Такого же статуса добилась в феврале 1958 г. и другая подопечная территория – Того.
Обострение кризиса французской колониальной системы в Черной Африке становилось все более очевидным. Наиболее дальновидные представители правящих кругов Франции сознавали необходимость глубоких реформ с целью смягчения колониального режима. Результатом реформаторских поисков, осуществлявшихся под растущим давлением национально-освободительного движения, явилось принятие парламентом Четвертой республики 23 июня 1956 г. так называемого общего закона, или закона-рамки (lois cadre). Один из авторов этого закона, министр по делам заморской Франции, социалист Г. Деффер говорил незадолго до его принятия: «Действуя быстро, мы не окажемся в хвосте событий. В настоящее время заморские территории охвачены определенной тревогой, и важно развеять ее эффективными действиями для того, чтобы восстановить доверие (к Франции. – П. Ч.)»{163}.
Закон от 23 июня 1956 г. санкционировал четыре важных изменения в политическом механизме Французского союза. Во-первых, в заморских территориях учреждалась единая избирательная курия и вводилось всеобщее голосование для мужчин и женщин, достигших 21 года. Во-вторых, расширялись полномочия местных ассамблей, которые получали определенные прерогативы законодательной власти в заморских территориях. В-третьих, предусматривалось создание во всех территориях правительственных советов с широким представительством местных элит. В-четвертых, предполагалось осуществить реформу среднего и низового административного звена в заморских территориях в плане большего привлечения в административный аппарат коренного населения.
Принятие закона от 23 июня 1956 г. явилось самой серьезной структурной реформой Французского союза после 1946 г. Оно означало явную уступку настойчивым требованиям народов французских владений об изменении откровенно колониального статуса. В то же время конкретная реализация закона 1956 г. свидетельствовала о намерении колониалистских кругов свести к минимуму либеральные уступки. Верховный комиссар и глава территории, как после реформы 1956 г. стали называть генерал-губернатора и губернатора, сохраняли решающее влияние в заморских территориях, а французское правительство располагало правом роспуска правительственных советов в этих территориях. Характеризуя реформу 1956 г., видный политический деятель Гвинеи Секу Туре подчеркивал тогда же: «Мы говорили сотню раз и никогда не устанем повторять, что закон-рамка не только не способствует освобождению Африки, но и рассчитан на то, чтобы затянуть сроки этого процесса и даже остановить его окончательно. Закон-рамка лишь использовал стремление народов Африки к развитию, так как они уже не были в состоянии выносить французскую систему прямого администрирования – этот синоним недостойности и неспособности»{164}.
Оценивая с исторической дистанции закон 1956 г. и связанную с ним организационную перестройку внутри Французского союза{165}, необходимо отметить две стороны этих мероприятий: реформы 1956–1957 гг. явились вынужденной мерой, одной из последних попыток спасения разваливавшейся французской колониальной империи, и в этом отношении они заранее были обречены на провал; с другой стороны, закон-рамка, несомненно, способствовал пробуждению политического сознания и оживлению политической жизни у народов заморских территорий, ускорив тем самым, вопреки желанию его авторов, процесс национального освобождения африканских народов.
В мае 1958 г. в результате военно-колониалистского путча в Алжире пала Четвертая республика. К власти пришел генерал Ш. де Голль, ставший первым президентом основанной им Пятой республики. Взгляды де Голля на колониальную политику Франции претерпели со времени второй мировой войны существенную эволюцию. Для де Голля 40-х годов сохранение колониальной империи являлось важнейшим средством сохранения за Францией ранга великой державы. Однако уже и в тот период он не мог не видеть мощи освободительного движения и не сделать соответствующих выводов. Именно де Голль стоял у истоков первой глубокой реформы империи, превращенной во Французский союз. Опыт 50-х годов окончательно убедил де Голля в неизбежности полного краха колониализма. Но де Голль – человек своего класса. Примириться с неизбежностью конца колониализма ни в коей мере не означало для него добровольно отказаться от колониального «наследства». Являясь выразителем передовых по тому времени тенденций французской буржуазной политической мысли, де Голль видел только один путь сохранения влияния и позиций Франции в ее владениях – отказ от прежних военно-административных методов их эксплуатации и переход к более современной, утонченной неоколониалистской стратегии. А это предполагало прежде всего признание независимости или права на самоопределение этих владений. «Взяв на себя руководство Францией, – пишет де Голль в мемуарах, – я был твердо убежден в необходимости освободить ее от обязанностей, отныне неэквивалентных (получаемым преимуществам. – П. Ч.), которые ей навязывала ее империя»{166}. Имея перед собой печальный опыт Индокитая, Марокко, Туниса и Алжира, де Голль решил избежать его повторения во французских африканских владениях, где ситуация достигла крайней степени напряженности; он пришел к необходимости «добровольно» предоставить Черной Африке независимость, не дожидаясь насильственного изгнания Франции из этого района.
В своих мемуарах, опубликованных за месяц до смерти, де Голль отмечает, что пойти на этот шаг было нелегко «для человека моего возраста и формации», воспитанного на «подвигах» Бижо, де Бразза, Галлиени, Лиотэ и других «героев» французской колониальной истории. «Каким же моральным испытанием, – пишет де Голль, – было для меня отказаться от нашей власти, свернуть наши знамена, закрыть большую книгу нашей истории»{167}. Тем не менее основным жизненным правилом генерала всегда было «видеть мир таким, как он есть», а реальность диктовала необходимость превентивной деколонизации; в противном случае Франция рисковала полностью и окончательно утратить свои позиции в бывших владениях. Де Голль был убежден, что действует во имя подлинных интересов Франции.
Забегая вперед, можно отметить, что один из важных мотивов деколонизации, проводившейся правительством де Голля, был, несомненно, связан с его последующей политикой противодействия «гегемонии сверхдержав». У де Голля были далеко идущие намерения в отношении развивающихся стран, лидером и «защитником» которых от «посягательств сверхдержав» он пытался сделать Францию. Ближайший сотрудник де Голля – министр иностранных дел М. Кув де Мюрвиль отмечает в своих воспоминаниях: «Мир, в котором колониальная эпоха ушла в прошлое и где только подлинная независимость всех наций могла составить противовес мощи сверхдержав, – ее (Франции. – П. Ч.) ясное призвание»{168}. Провозгласив принцип независимости в качестве основы внешней политики Пятой республики, де Голль не мог не признать и за другими права на такую же независимость. Все эти соображения, на наш взгляд, лежали в основе курса на деколонизацию, который генерал де Голль проводил после 1958 г. в Черной Африке.
Вторично после 1945–1946 гг. де Голль стал инициатором новой глубокой реформы «заморской Франции». На этот раз речь шла о замене изжившего себя Французского союза Французским сообществом.
Концепция Французского сообщества подробно была сформулирована в конституции Пятой республики, одобренной на референдуме 28 сентября 1958 г.{169} Согласно новой конституции заморские и присоединившиеся территории Французского союза объявлялись соответственно заморскими и присоединившимися территориями Французского сообщества. При этом конституция предоставляла территориям, одобрившим конституцию, право «либо со-ранить свой прежний статус, либо стать заморским департаментом, либо – государством – членом сообщества». Члены сообщества «пользуются автономией; они самоуправляются и демократически и свободно ведут свои собственные дела», – говорилось в ст. 77 новой конституции{170}.
Предоставление заморским территориям права на государственность явилось, конечно, вынужденной, но объективно прогрессивной мерой. И все же государства – члены сообщества лишались основных суверенных прав, а их автономия в рамках сообщества была существенно урезана. Используя юридическую формулу о «компетенции сообщества», метрополия сохранила за собой исключительные прерогативы в области обороны, внешней политики, а также экономики и финансов. «В компетенцию сообщества, – гласила ст. 78 конституции, – входят внешняя политика, оборона, денежная система, совместная экономическая и финансовая политика, а также политика по использованию стратегического сырья. В компетенцию сообщества входит также, при отсутствии особых соглашений, контроль над органами правосудия, высшим образованием, общей организацией внешних и совместных перевозок и связи»{171}.
Франция обеспечила за собой все руководящие посты в структуре сообщества. Президент Французской республики одновременно являлся президентом сообщества, а основные министры – иностранных дел, обороны, внутренних дел, экономики и финансов руководили соответствующими направлениями деятельности сообщества. Верховная законодательная власть формально принадлежала сенату сообщества, где Франция была представлена 186 сенаторами, а африканские государства – лишь 98 сенаторами. Но даже при таком очевидном преобладании метрополии прерогативы сената были скорее номинальными, чем реальными. Вся фактическая власть находилась в руках президента сообщества, т. е. главы французского государства.
Новая конституция и создание сообщества должны были получить одобрение не только метрополии, но и государств – членов сообщества. С целью добиться удовлетворительного результата на референдуме генерал де Голль в конце августа 1958 г. отправился в поездку по странам Африки, в ходе которой была развернута широкая пропагандистская кампания в пользу новой конституции. Эта кампания сочеталась с активными мерами давления на избирателей африканских владений Франции.
В результате 28 сентября 1958 г. 9,9 млн. африканских избирател и ответили утвердительно на проект конституции и Французского сообщества. «Нет» сказали 630 тыс. человек. Таким образом, идея де Голля была одобрена подавляющим большинством стран французской Западной и Экваториальной Африки. Исключение составила Гвинея, где 97 % избирателей отвергли участие своей страны во Французском сообществе и выбрали путь независимого развития. Еще в августе 1958 г., во время посещения де Голлем Гвинеи, лидер национально-освободительного движения в этой стране Секу Туре публично заявил, что гвинейский народ предпочитает «бедность в свободе богатству в рабстве»{172}.
В течение октября – декабря 1958 г. территориальные собрания 12 бывших французских владений в Африке объявили о превращении этих владений в государства – члены Французского сообщества: Исламская Республика Мавритания, Республика Сенегал, Республика Берег Слоновой Кости, Республика Дагомея, Республика Судан (Мали), Республика Верхняя Вольта, Республика Нигер, Габонская Республика, Республика Чад, Центральноафриканская Республика (бывш. Убанги-Шари), Республика Конго и Малагасийская республика. Каждая из республик приняла свою конституцию, исходившую из основных положений конституции Французской республики и Французского сообщества.
Достижение государственности и самостоятельности в рамках Французского сообщества было лишь первым шагом на пути к полной национальной независимости 12 африканских стран, а также Камеруна и Того. Пример независимой Гвинеи поощрял эти страны требовать предоставления им подлинной независимости. В странах – членах сообщества развернулось мощное массовое движение за достижение неограниченного государственного суверенитета. В декабре 1958 г. в Бамако состоялось совещание правительств Судана, Сенегала, Верхней Вольты и Дагомеи, на котором было принято решение о создании Федерации Мали и поставлен вопрос о предоставлении ей независимости. Французским властям удалось склонить лишь Дагомею и Верхнюю Вольту отказаться от участия в федерации, но предотвратить ее создание они не сумели. Федерация в составе Судана и Сенегала была создана, и правительство Пятой республики вынуждено было в июне 1960 г. признать независимость Федерации Мали[15]. Тогда же Франция признала независимость Малагасийской республики (Мадагаскара).
Эти два акта предопределили быстрый развал всего Французского сообщества. Опасаясь полной утраты своих позиций в странах Тропической Африки, Французское правительство пошло на дальнейшие уступки требованиям национально-освободительного движения. В мае 1960 г. в конституцию сообщества была внесена поправка (ст. 86), предусматривавшая возможность пребывания в сообществе стран, получивших политическую независимость. Уже в августе того же года Франция признала независимость Чада, Центральноафриканской республики, Конго (Браззавиль), Габона, Дагомеи, Нигера, Верхней Вольты, Берега Слоновой Кости; в ноябре 1960 г. независимость получила Мавритания.
Таким образом, французская колониальная империя в Тропической Африке фактически прекратила свое существование. Франция сохранила за собой лишь Французский Берег Сомали, Коморские о-ва и о-в Реюньон.
Обновленное Французское сообщество после 1960 г. стало функционировать по типу Британского содружества. Сами собой отмерли органы сообщества, оказавшиеся ненужными, – исполнительный совет, сенат, арбитражный суд и т. д. Однако Франции удалось сохранить в странах сообщества довольно прочные позиции в области политики, экономики и культуры. Это было достигнуто путем заключения двусторонних договоров о «дружбе и сотрудничестве» с каждым из членов сообщества. Те страны, которые избежали юридического оформления своего членства в сообществе (Берег Слоновой Кости, Верхняя Вольта, Нигер и Дагомея), тем не менее также оказались в достаточно сильной зависимости от Франции. Эта зависимость более всего проявлялась в экономической сфере. Большинство вчерашних французских владений в Тропической Африке вошли в возглавляемую Францией валютно-финансовую систему «зоны франка»: французский франк имел свободное хождение в африканских государствах сообщества наряду с их национальными валютами. Руководящие органы «зоны франка», находящиеся в Париже, получили контроль над финансами, кредитом и торговлей государств-членов сообщества. Другим средством сохранения французских позиций в Черной Африке стала государственная экономическая и техническая «помощь» Франции молодым государствам этого района.
