Текст книги "Судьба империи Очерк колониальной экспансии Франции в XVI-XX вв"
Автор книги: Петр Черкасов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
Действия властей вызвали мощный взрыв возмущения общественности. 13 февраля около миллиона парижан пришли к кладбищу Пер-Лашез проводить погибших и потребовать немедленного прекращения войны в Алжире.
Встревоженное широким подъемом демократического движения правительство вынуждено было изменить тактику. С целью успокоить общественное мнение оно рассекретило содержание франко-алжирских переговоров, а 7 марта 1962 г. начало завершающий тур теперь уже открытых переговоров в Эвиане. Уже 18 марта были подписаны Эвианские соглашения, положившие конец восьмилетней войне и означавшие окончание 130-летнего колониального господства Франции в Алжире. Франция признала полную независимость Алжирской республики, хотя и сумела на первых порах оговорить себе определенные «преимущества» экономического и культурного характера в этой стране. Подавляющее большинство французов с облегчением встретили долгожданное прекращение алжирской войны. На референдуме об одобрении Эвианских соглашений, проведенном во Франции 8 апреля 1962 г., 90,6 % голосовавших сказали «да» прекращению войны и только 9,3 % высказались «против». Твердая решимость алжирского народа идти по пути национальной независимости была продемонстрирована на референдуме 1 июля 1962 г. о самоопределении Алжира, в котором приняли участие 6 017 680 алжирцев: 99,72 % принявших участие в голосовании высказались за независимый путь развития и только 0,28 % избирателей (остававшиеся еще в Алжире «черноногие» и местные коллаборационисты) проголосовали против.
В июле же завершился массовый «исход» алжирских французов в метрополию. Алжир, освободившись от пут колониальной зависимости, стал на путь независимого развития.
Окончание восьмилетней войны в Алжире имело важные последствия и для Франции, ее внутреннего положения и внешней политики. Это значение президент де Голль кратко определил следующим образом: «У Франции отныне свободные руки»{216}. Эта формула может быть применена в целом к освобождению Франции от ее колониальной империи, ставшей к середине 50-х годов непосильным бременем для ее хозяйственно-политического организма.
После утраты Алжира Франция сохранила за собой лишь одну сотую часть по площади и одну семидесятую часть по населению прежней французской колониальной империи. Она удерживала под своим господством несколько островов, разбросанных в обоих полушариях, и два континентальных владения – Французскую Гвиану (Южная Америка) и Французский Берег Сомали (Восточная Африка).
В 60–70-х годах продолжался процесс размывания остатков бывшей колониальной империи Франции. Народы многих французских заморских департаментов и территорий поставляй вопрос о независимости от Франции. Этому способствовали два основных фактора – крайняя социально-экономическая отсталость заморских владений и нежелание метрополии принять действенные меры для ее преодоления. После утраты Алжира правительство Франции и даже общественное мнение как будто забыли о «заморских проблемах», которые отошли на задний план политической жизни. За малым исключением оставшиеся владения не представляли серьезного экономического интереса для метрополии, и по этой причине она фактически предала забвению их нужды и потребности. Между тем в подавляющем большинстве французских владений в результате десятилетиями и даже столетиями проводившейся линии на насаждение монокультурной экономики создалась кризисная экономическая и напряженная социальная обстановка. Многие заморские департаменты и территории вынуждены были импортировать жизненно важную продукцию. Новая Каледония, где вплоть до начала 80-х годов сохранялось исключительно отсталое сельское хозяйство, закупала мясо в соседних Австралии и Новой Зеландии. Реюньон вынужден был импортировать основной продукт питания – рис, а также картофель и кукурузу. Французская Полинезия в середине 70-х годов импортировала 95 % потребляемой ее населением продукции. Даже в последние годы французского управления в Джибути мясо для европейской колонии доставлялось туда самолетами из метрополии, а богатый рыбой прибрежный район совершенно не осваивался. Дело доходило до абсурда. Гвиана, с ее 9 млн. га лесов, на протяжении всех 70-х годов ввозила морем из метрополии телеграфные столбы. Следствием монокультурной экономики в заморских департаментах и территориях являлся хронический дефицит их торгового баланса. На Мартинике он увеличился в 1966–1973 гг. на 250 %, а на Коморах – в 1961–1972 гг. – на 600 %.
Застой в развитии производительных сил заморских департаментов и территорий в сочетании с ростом населения вызвал рост безработицы, принявшей угрожающие масштабы. На Антильских о-вах в 1975 г. безработицей было охвачено 40 % самодеятельного населения (в 1950 г. – 10 %). На Реюньоне число безработных возросло с 9 тыс. человек в 1961 г. до 50 тыс. человек в 1972 г. С целью разрядить обострявшуюся социально-политическую обстановку в заморских департаментах и территориях французское правительство вынуждено было поощрять эмиграцию оттуда части незанятого коренного населения в метрополию, где положение «заморских французов» было немногим лучше, чем у иностранных трудящихся-иммигрантов.
Политика всех французских правительств в отношении заморских департаментов и территорий на протяжении 60–70-х годов характеризовалась настойчивыми ассимиляторскими усилиями, имевшими целью представить все проживавшее там население не только французскими гражданами, но и фактическими французами. Это было прямым посягательством на национальные права подавляющей части населения большинства заморских территорий, таких, например, как Гвиана, Гваделупа или Мартиника, где преобладают негры, мулаты и метисы, а собственно французы – белые – составляют меньшинство. В 1969 г. во время подготовки ассимиляторской реформы в Гвиане, по которой все гвианцы объявлялись французами, два известных французских этнографа Ж. Юроль и Р. Жолен, привлеченные в качестве консультантов, убеждали правительство отказаться от этой затеи. Советы французских этнографов не были приняты правительством Франции, осуществившим задуманную реформу. Реформа, однако, не решала серьезных проблем, существовавших в Гвиане. Когда в ноябре 1974 г. президент В. Жискар д’Эстен прибыл в этот департамент, то Кайенна встретила его баррикадами. В последующие годы напряженность в Гвиане сохранялась, давая время от времени новые вспышки антифранцузских выступлений. Сходная ситуация наблюдалась и в других заморских департаментах западного полушария{217}.
После 15-летнего периода относительного затишья в оставшихся под французским управлением заморских департаментах и территориях поднялась новая волна национально-освободительного движения, приведшая к ликвидации колониального режима в трех французских владениях.
Первой территорией, добившейся независимости в 70-х годах, были Коморские о-ва.
Положение на Коморах характеризовалось крайне низким уровнем экономического и социального развития. Франция мало интересовалась этими островами, лишенными каких-либо минеральных ресурсов и находившимися на периферии ее стратегических интересов. Долгое время Коморы рассматривались лишь как скромный придаток к Мадагаскару и лишь в 1961 г. получили статус самостоятельной заморской территории. На Коморах не было не только собственной промышленности, но и организованного сельского хозяйства. В результате овощи ввозились на острова с Мадагаскара, а мясо закупалось в Танзании. Лишь 30 % детей на Коморах было охвачено начальным образованием и только 8 % – средним.
Отсутствие на Коморах развитых производительных сил вынуждало метрополию держать эту территорию на фактическом довольствии. Так, если собственный бюджет Комор составлял в 1974 г. 1,6 млрд, фр., то помощь метрополии в том же году оценивалась в 7,2 млрд. фр.
Низкий уровень социально-экономического развития, слабый интерес метрополии к нуждам и потребностям 300-тысячного коморского народа явились главной причиной развития национально-освободительного движения на Коморах, выдвинувшего лозунг национальной независимости.
В 1972 г. французское правительство вынуждено было официально обещать провести на Коморах референдум по вопросу о будущем статусе островов. В то же время правительство Франции всячески поощряло профранцузское Народное движение Майотты, возникшее на одном из четырех главных островов архипелага – Майотте и выступавшее за сохранение Комор под французским управлением. Обещание французского правительства провести на Коморах не позднее конца 1974 г. референдум было оплачено поддержкой большинством коморских избирателей кандидатов от правоцентристских партий на президентских выборах 1974 г. во Франции – в первом туре Ж. Шабан-Дельмаса, а во втором – В. Жискар д’Эстена. После победы последнего новое французское правительство дало официальное согласие признать независимость Комор, если большинство населения островов выскажется за это на референдуме, намеченном на декабрь 1974 г. В то же время президент В. Жискар д’Эстен подтвердил притязания Франции на Майотту, население которой якобы «не желало» выходить из состава Французской республики.
22 декабря 1974 г. 94,56 % коморских избирателей, принявших участие в референдуме, проголосовали за независимость. Лишь 5,44 % (8853 человека) высказались за сохранение статуса французской заморской территории. Под давлением Народного движения Майотты 63,82 % жителей этого острова (8783 человека) проголосовали за сохранение режима французского управления. В пользу независимости высказались 36,18 % населения, или 5110 человек{218}.
Правящие круги Франции, обеспокоенные поворотом событий на Коморах, попытались предотвратить неминуемую утрату архипелага. В конце июня 1975 г. Национальное собрание Франции приняло решение, ущемлявшее суверенитет Комор. В решении говорилось, что будущая конституция Комор должна предварительно, до ее утверждения коморским парламентом, быть одобрена каждым из четырех островов архипелага отдельно. Это вызвало взрыв возмущения на Коморах, где опасались повторения прецедента Майотты.
6 июля 1975 г. глава коморского правительства Ахмед Абдаллах в одностороннем порядке провозгласил независимость Коморского государства. В ответ профранцузские круги на Майотте потребовали от Парижа «защиты».
Французское правительство не признало новое государство. Игнорируя мнение коморского правительства, Франция организовала на Майотте новый референдум, после которого 8 февраля 1976 г., невзирая на протесты ряда африканских стран и негативную позицию Совета Безопасности ООН, объявила Майотту «территориальной единицей Французской республики». Спустя два года, в мае 1978 г., на Коморах произошел государственный переворот, осуществленный французскими наемниками во главе с Б. Денаром, после чего Париж признал новое профранцузское правительство и установил с ним дипломатические отношения.
В июне 1977 г. добилась независимости другая заморская территория Франции – Французский Берег Сомали, или, как ее официально именовали с 1967 г., Французская территория афаров и исса. Эта территория имела для Франции важное стратегическое значение, так как через Аденский залив и Красное море, где расположен Берег Сомали, транспортировалось до 80 % потребляемой Францией, да и всей Западной Европой, нефти.
Французские колонизаторы издавна ради укрепления своих позиций в этом районе играли на противоречиях между коренными жителями страны – кочевниками-скотоводами народностей афара, родственных эфиопам, в исса, близким к сомалийцам, которые с давних пор боролись между собой за обладание скудными пастбищами и редкими колодцами. Сохранению французского господства здесь способствовали и острые противоречия между двумя соседями – Эфиопией и Сомали. Претензии и непрекращавшиеся попытки сомалийских националистов включить Берег Сомали в «Великое Сомали» позволяли Франции выступать в качестве «защитницы» самобытности и самостоятельности Джибути (административный центр Французского Берега Сомали, по имени которого часто называли и всю территорию).
Революция в Эфиопии и перемены в Сомали имели значительные последствия и для Джибути, побудив местных умеренных националистов, тесно связанных с французским капиталом, заменить лозунг внутренней автономии требованием независимости в рамках тесного сотрудничества с Францией. Последнее обстоятельство оправдывалось тогдашним главой правительственного совета территории Али Арефом ссылками на угрозу со стороны Сомали. Франко-джибутийские переговоры о предоставлении независимости Французской территории афаров и исса затягивались французским правительством в течение двух лет, но все же 27 июня 1977 г. они завершились провозглашением независимой Республики Джибути. Французская марионетка Али Ареф вынужден был уйти с политической сцены, и президентом страны был избран Хасан Гулед Антидон – лидер оппозиционной партии Африканская лига за независимость.
Новое правительство взяло курс на преодоление межнациональной розни и на политическую консолидацию страны. «У нас нет больше ни афаров, ни исса, – заявил президент Хасан Гулед. – Отныне все мы джибутийцы, решившие забыть то, что могло бы нас разделить, а следовательно, наносить ущерб нашей стране»{219}.
Франции удалось тем не менее опутать молодую республику сетью соглашений, предусматривающих «уважение» французских «интересов», в частности сохранение на территории Джибути пятитысячного французского воинского контингента (13-я полубригада Иностранного легиона) и предоставление права кораблям французской военной эскадры, постоянно находящейся в северо-западной части Индийского океана, использовать порт Джибути. К началу 80-х годов Франции удалось в значительной степени сохранить контроль над экономикой и финансами молодой республики.
30 июля 1980 г. прекратил свое существование франко-британский кондоминиум Новые Гебриды, установленный в 1906 г. На его месте возникло независимое государство Вануату.
Новый этап освободительного движения на Новых Гебридах начался в 70-х годах, после того как в 1971 г. возникла Национальная партия Новых Гебрид, выдвинувшая лозунг предоставления независимости кондоминиуму. Управление Новыми Гебридами осуществлялось франко-британской администрацией, возглавлявшейся двумя комиссарами-резидентами – англичанином и французом. Вплоть до 1975 г. представители коренного меланезийского населения Новых Гебрид не играли никакой роли в политической жизни архипелага. Меланезийцы даже не имели права голоса.
Экономика Hcwx Гебрид находилась в плачевном со-стоянии. Единственной ее отраслью было производство копры. В 70-х годах постепенно стало развиваться животноводство. Еще в начале XX в. французам удалось сосредоточить в своих руках большую часть земельных угодий. «Сосьете франсэз де Нувель-Гебрид» владело от 300 до 400 тыс. га земель, «купленных» в свое время у вождей племен за несколько бутылок алкогольных напитков. Что касается англичан, то они совместно с австралийцами контролировали практически всю торговлю Новых Гебрид. Важно отметить, что подавляющая часть туземной элиты была англоязычной.
Между французской и английской администрацией Новых Гебрид существовали постоянные противоречия, особенно обострившиеся в 70-е годы, когда усилились требования национальных движений о ликвидации кондоминиума и предоставлении независимости стране. Англия, располагая прочными позициями и влиянием на верхушку меланезийской общины, составлявшей 92 % всего населения Новых Гебрид, считала возможным и даже необходимым удовлетворить требования местных националистов. Она была уверена, что сумеет сохранить свое влияние и после признания независимости Новых Гебрид. Франция упорно цеплялась за сохранение своего «присутствия» в этом районе, находящемся в непосредственной близости от ее владений в Полинезии, но ей перед лицом двойного давления – со стороны национальных сил и Великобритании – приходилось идти на уступки. В начале 1975 г. были предоставлены все гражданские права меланезийцам и была создана представительная ассамблея в составе 36 членов с расширенными полномочиями. В ноябре того же года состоялись первые выборы в Ассамблею Новых Гебрид, в результате которых победу одержала покровительствуемая англичанами Национальная партия («Партия Вануаку»), выступавшая за полную национальную независимость.
С этого времени обстановка на Новых Гебридах стала еще более напряженной. Наряду с профранцузскими автономистскими движениями, не имевшими, впрочем, достаточно массовой базы, активизировались местные сепаратисты, поднявшие в мае 1980 г. на о-ве Эспириту-Санто путч против центрального правительства У. Лини. Премьер-министр Новых Гебрид обратился к Франции и Англии с просьбой оказать военную помощь в ликвидации мятежа сепаратистов. Роты французских десантников и английских морских пехотинцев было достаточно для того, чтобы сепаратисты, не оказав никакого сопротивления, капитулировали. Спустя шесть дней после ликвидации мятежа, 30 июля 1980 г., в Виле, столице Новых Гебрид, были спущены флаги двух колониальных держав, в течение 74 лет осуществлявших совместное управление островами, и был поднят красно-зелено-черно-желтый флаг нового государства, получившего имя Республика Вануату, что в переводе с местного языка означает «страна, которая есть и будет самостоятельной»{220}.
Приход к власти во Франции летом 1981 г. правительства левых сил повлек за собой определенные перемены в «заморской» политике Пятой республики. Находясь до мая 1981 г. в оппозиции, французские социалисты подвергали резкой критике правительственную политику в заморских департаментах и территориях. Еще в начале 70-х годов Французская социалистическая партия (ФСП) выдвинула лозунг самоопределения для всех остававшихся под управлением Франции территорий. Это положение было включено в совместную правительственную программу Союза левых сил, подписанную в июне 1972 г. ФСП, ФКП и Движением левых радикалов.
После прихода к власти в 1981 г. ФСП не отказалась от лозунга самоопределения народов заморских департаментов и территорий, хотя и умерила тональность обещаний, данных этим народам в годы пребывания в оппозиции. Главное, что определяет «заморскую» политику нового левого правительства Франции, состоит в попытке распространить на заморские департаменты и территории те демократические социально-экономические и административные реформы, которые оно осуществляет в метрополии. Путем существенного улучшения положения в заморских владениях и частичного удовлетворения требований местных националистов правительство левых сил надеется добиться сохранения оставшихся заморских департаментов и территорий (возможно, с другим статусом) под управлением Франции. В интервью газете «Монд» государственный секретарь по делам заморских департаментов и территорий А. Эмманюэли подчеркивал, что политика левого правительства «даст возможность заморским департаментам остаться в составе французского ансамбля, в то время как политика наших предшественников вела к катастрофе»{221}.
Первые мероприятия, осуществленные левым правительством в 1981–1982 гг., уже привели к увеличению минимальной заработной платы и некоторому улучшению материального положения населения заморских департаментов и территорий. Правительство планирует создание новых рабочих мест в этих территориях. Признавая крайне плачевное состояние экономики подавляющего большинства заморских департаментов и территорий, правительство левых сил принимает меры по привлечению тудг инвестиций, как государственных, так и частных, которые должны содействовать развитию местных производительных сил и тем самым уменьшить их полную зависимость от снабжения из метрополии. В январе 1982 г. президент Ф. Миттеран объявил о подготовке институциональной реформы, имеющей целью децентрализовать административное управление и всю политическую жизнь в заморских департаментах и территориях в соответствии с предвыборными программными установками ФСП. Прежде всего речь идет о замене мажоритарной системы голосования, действовавшей с 1958 г., пропорциональной системой. Затем предполагается вместо двух существующих органов внутреннего самоуправления с ограниченными полномочиями (Генеральный и региональный советы) учредить в каждом заморском департаменте или территории одну ассамблею, располагающую правом решения всех местных проблем. Подготовленная весной 1982 г. реформа управления заморскими департаментами и территориями предполагает более внимательное отношение к культурной и вообще национальной самобытности проживающих там народностей, что является первым антиассимиляторским шагом французского правительства. Перечисленные выше мероприятия и составляют суть подхода нового руководства Пятой республики к проблемам французских заморских департаментов и территорий. Кратко этот подход можно сформулировать следующим образом – самоопределение в рамках «французского ансамбля».
Противоречивость современной французской политики в отношении заморских департаментов и территорий особенно наглядно видна на примере Новой Каледонии, где к началу 80-х годов сложилась кризисная ситуация, чреватая возникновением открытого политического конфликта между метрополией и местным национально-освободительным движением.
Открытая знаменитым английским мореплавателем Куком Новая Каледония в 1853 г. была захвачена французами, сломившими упорное сопротивление коренного меланезийского населения (канаков). В 1863–1896 гг. Новая Каледония служила каторжной тюрьмой, куда направлялись из метрополии уголовные и политические преступники. Ссыльные и каторжники (около 45 тыс. человек) составили первую европейскую колонию на Новой Каледонии. «Свободное» заселение острова началось лишь с 1902 г. В 1981 г. население Новой Каледонии достигло 140 тыс. человек. Коренные жители составляют 43 % от общей численности населения (60 500 человек); 35 % населения (49 700 человек) составляют потомки белых колонистов – кальдоки; остальные 22 % – вьетнамцы, индонезийцы, яванцы и другие более мелкие национальные и этнические группы{222}.
До недавнего времени французское правительство категорически отказывалось расширять внутреннюю автономию Новой Каледонии. Вся фактическая власть на острове принадлежала представителю метрополии – верховному комиссару. Вплоть до прихода к власти во Франции правительства левых сил на Новой Каледонии сохранялся режим жесткого администрирования, сурово пресекавший все попытки даже автономистских выступлений. Подобная непримиримость объяснялась тем, что Новая Каледония, единственное, пожалуй, из всех оставшихся французских владений, имеет важное экономическое и стратегическое значение. На этом маленьком острове сосредоточено до 50 % всех мировых запасов никелевой руды. «В Новой Каледонии, – отмечает французский журналист Ж.-К. Гиллебо, – твердость метрополии и отказ от всякой автономии объясняется прежде всего заботой сохранить за Францией никелевые месторождения, которые разрабатывает вездесущее «Сосьете ле Никель», входящее в группу Ротшильда»{223}. Со времени обнаружения на Новой Каледонии никеля экономика страны была принесена в жертву интересам акционеров «Сосьете ле Никель». Ради никеля пожертвовали всем, даже жизненно необходимым сельским хозяйством, посадив страну на продовольственное снабжение из-за границы. В стране обрабатывается только 2 % земельных площадей, из которых 340 тыс. га лучших земель принадлежат 2500 крупным фермерам-кальдокам. В то же время 24 тыс. местных крестьян владеют лишь 163 тыс. га.
Робкие попытки разнообразить каледонскую экономику, преодолеть ее монокультурный характер не имели успеха из-за недостаточности инвестиций. В целом до прихода к власти во Франции летом 1981 г. правительства левых сил экономика Новой Каледонии носила уродливый, типично колониальный, монокультурный характер, а положение коренного населения отличалось крайне низким жизненным уровнем. Это и явилось главной причиной глубокого политического кризиса, охватившею остров на рубеже 70–80-х годов.
Руководство национально-освободительным движением на Новой Каледонии осуществляет партия Каледонский союз, действующая с 1956 г. и объединившая вокруг себя во второй половине 70-х годов другие национальные партии и группировки во Фронте независимости. Французские социалисты еще в 1979 г. поддержали законные требования предоставления независимости, выдвинутые Фронтом независимости. Это определило поддержку канакским населением Новой Каледонии кандидатов ФСП на президентских и парламентских выборах во Франции в 1981 г.
Как уже говорилось, после прихода к власти французские социалисты значительно умерили тональность своих антиколониалистских выступлений, хотя и сохранили предвыборный лозунг самоопределения народов заморских департаментов и территорий. Что касается Новой Каледонии, то новые французские руководители «вспомнили» о 50 тыс. кальдоков, проживающих на острове, и стали ссылаться на необходимость «уважения», их интересов.
Обстановка на Новой Каледонии резко обострилась в результате убийства 19 сентября 1981 г. генерального секретаря Каледонского союза и одного из руководителей Фронта независимости Пьера Деклерка, осуществленного молодым террористом-кальдоком, у которого при обыске обнаружили список других лидеров Фронта независимости, подлежащих уничтожению. Убийство П. Деклерка, организованное правыми кругами из европейской общины, вызвало волну возмущения на острове, который несколько месяцев был охвачен массовыми антифранцузскими демонстрациями, сопровождавшимися вооруженными столкновениями с полицией и жандармерией. Французская печать подчеркивала в те дни, что убийство Деклерка, кстати, первое политическое убийство в истории Новой Каледонии, имело целью осложнить политику самоопределения и реформ на острове, провозглашенную правительством левых сил.
Обострение кризиса на Новой Каледонии ускорило подготовку правительством специального законопроекта, имеющего целью глубокие структурные социально-экономические и административные реформы на острове. Одной из первоочередных проблем являлась земельная реформа, на чем настаивал Фронт независимости. Летом 1982 г. такая реформа была подготовлена и передана на рассмотрение Территориальной ассамблеи Новой Каледонии. В этот момент правоэкстремистские группы европейских поселенцев организовали новые беспорядки в столице территории г. Нумеа. Вооруженные экстремисты напали на помещение, где заседала Территориальная ассамблея, и ранили семь депутатов. Характерно, что в этот момент ассамблея обсуждала законопроект аграрной реформы, предполагающей перераспределение обрабатываемых земель. Одновременно кальдокские шовинистические организации потребовали от Парижа отказаться от политики реформ на острове. Проблема этой французской заморской территории остается до сих пор нерешенной, что чревато новыми вспышками конфликта, разрешение которого может быть достигнуто только на пути подлинного признания за Новой Каледонией права на самоопределение.
Сложная, напряженная обстановка сохраняется и в большинстве других заморских департаментов и территорий Франции, число которых постоянно сокращается. По существу есть все основания говорить о полном крушении колониальной империи Франции, которая на наших глазах из недавней политической реальности превратилась в достояние истории.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Почти половину тысячелетия насчитывает французская колониальная история. В этом отрезке времени уместилась вся «биография» французской колониальной империи – от ее рождения в эпоху первоначального накопления и Великих географических открытий до смертного часа на третьем этапе общего кризиса капитализма. В истории французской колониальной империи, во многом типичной для всех колониальных империй, были свои подъемы и спады. Была и своя специфика, связанная с особенностями экономического и политического развития самой Франции.
История распорядилась так, что Франции дважды пришлось создавать свою колониальную империю. Первые попытки колониальных захватов со стороны Франции были осуществлены в XVI–XVII вв. Французские короли и политические деятели – Франциск I, Генрих IV, Людовик XIV, Ришелье, Кольбер – всячески поощряли колониальную экспансию, видя в ней одно из средств повышения международного престижа французской монархии. В приобретении колоний была заинтересована и зарождавшаяся буржуазия Франции. Первая колониальная империя Франции, созданная в эпоху первоначального накопления, включала в себя Канаду, Луизиану, Антильские о-ва, владения в Индии и опорные пункты на побережье Африканского континента. Острая конкурентная борьба между Францией и другими европейскими державами, прежде всего Великобританией, за господство на континенте и на морях завершилась поражением французской абсолютной монархии. По Утрехтскому (1713 г.) и Парижскому (1763 г.) мирным договорам Франция лишилась большей части своих колониальных владений, отошедших к Англии.
Второй период колониальной экспансии Франции приходится на эпоху бурного развития капитализма после завершения наполеоновских войн. В XIX в. Франция подчинила Северную, Западную и Экваториальную Африку, Индокитай, укрепилась в бассейнах Тихого, Атлантического и Индийского океанов и превратилась во вторую после Великобритании колониальную державу мира.
На бойне первой мировой войны буржуазная Франция в составе Антанты сумела не только сохранить свою колониальную империю от притязаний держав Тройственного союза, но и присовокупила к ней часть владении, принадлежавших прежде Германской и Османской империям.
Эпоху колониальных захватов и передела мира сменило время «освоения» заморских владений. Первая мировая война, потребовавшая от Франции максимального напряжения сил и повлекшая огромные людские и материальные затраты, заставила правящие круги Третьей республики по-новому взглянуть на колониальную империю, все значение которой для метрополии было, пожалуй, впервые действительно осознано в парижских «коридорах власти» лишь в 20-е годы. Ухудшение международной экономической конъюнктуры, завершившееся невиданным мировым экономическим кризисом 1929 г., особенно болезненно ударило по ослабленной войной Франции. Именно в этот момент она обращается лицом к своей колониальной империи, стремясь найти там спасение от обрушившихся на нее экономических потрясений. Один за другим появляются на свет планы «освоения» колоний, рецепты более тесного привязывания колониальной экономики к экономике метрополии. 20–30 е годы – это время наиболее интенсивной и по существу грабительской эксплуатации колониальных владений. Буржуазия Франции попыталась переложить на колонии большую часть тягот, вызванных последствиями войны и экономического кризиса.
