Текст книги "Судьба империи Очерк колониальной экспансии Франции в XVI-XX вв"
Автор книги: Петр Черкасов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Подготовка к интервенции шла полным ходом. Прежде всего в нарушение соглашений 6 марта 1946 г. французы увеличили численность своих войск во Вьетнаме. С марта по ноябрь 1946 г. она возросла с 5 до 70 тыс. человек.
В середине ноября 1946 г. французское командование сочло, что подготовка к военным действиям в общем и целом завершена. Оставалось получить соответствующий приказ из Парижа. В ночь с 22 на 23 ноября 1946 г. временно исполняющий обязанности верховного комиссара Франции в Индокитае генерал Валлюи с ведома правительства Бидо телеграфировал начальнику французского гарнизона в Хайфоне полковнику Дебессу: «Настал момент дать вьетнамцам суровый урок. Всеми средствами, имеющимися в вашем распоряжении, Вы должны стать полным хозяином положения в Хайфоне и вынудить вьетнамское правительство и армию к раскаянию»{135}. Получив приказ, полковник Дебесс подверг Хайфон жестокому артиллерийскому обстрелу, в результате которого погибло более 6 тыс. – мирных жителей. Подобные акции имели место и в других районах ДРВ.
Президент Хо Ши Мин по радио обратился с призывом к Национальному собранию Франции «восстановить в Хайфоне и Лангшоне положение, существовавшее там до 20 ноября»{136}. Когда 18 декабря социалист Леон Блюм сформировал новый кабинет, президент ДРВ обратился к нему с личным посланием, в котором призывал прекратить интервенцию и соблюдать «модус вивенди». Все обращения Хо Ши Мина остались без ответа. Французская реакция избрала свой способ разрешения индокитайской проблемы – войну, типично колониальную, вскоре получившую название «грязная война». Со стороны народов Индокитая это была справедливая, освободительная война, вошедшая в историю как «война Сопротивления». Определяя задачи войны, президент Хо Ши Мин говорил: «Целью войны Сопротивления являлось отстоять и развить завоевания Августовской революции, то есть мир, единство, независимость и демократию»{137}.
На долгих восемь лет затянулась индокитайская война, став одной из центральных проблем для правящих кругов Франции. «В краткой истории Четвертой республики, – пишет известный специалист по Дальнему Востоку профессор Ф. Девиллер, – было мало проблем столь тяжелых, как проблема войны в Индокитае. Порожденный в обстановке двусмысленности, этот конфликт развивался с 1946 г., как рак, постепенно подтачивая организм выздоравливающей Франции, затронув вначале армию и ее кадры, затем финансы и, наконец, всю внешнюю политику нашей страны»{138}.
К 1950 г., после трех с лишним лет войны, для правящих кругов Франции стало совершенно очевидным, что без иностранной, прежде всего американской, помощи подавить национально-освободительное движение народов Индокитая не удастся. Разумеется, правительство Франции сознавало опасные последствия американской помощи, но явно их недооценивало. Соображения антикоммунизма, по которым США вмешались в индокитайский конфликт, отнюдь не делали их отношения с Францией «братскими», как того хотелось бы французскому правительству. Напротив, финансируя войну, американцы считали себя вправе давать «рекомендации», а то и прямые указания французам. Генерал А. Наварр справедливо отмечал: «Мы претендовали на то, чтобы запретить США вмешиваться в руководство войной и в наши отношения с индокитайскими государствами, но мы же умоляли их о помощи, которая автоматически давала им на это право»{139}. Хозяйничание американцев в Индокитае стало в годы войны столь беззастенчивым, что даже такой известный американофил и правый политический деятель, как П. Рейно, заявил в 1950 г., выступая перед американской аудиторией: «Вы, американцы, забираете из Индокитая 89 % натурального каучука, 52 % олова, которое вы потребляете. Таким образом, в плане материальных интересов мы защищаем в Индокитае скорее ваши, чем свои интересы»{140}.
Помощь США с каждым годом становилась все более значительной. Если в 1951 г. она оценивалась в 137 млн. долл., то в 1954 г. составила уже около 1 млрд. долл. Без этих субсидий Франция не могла бы вести военные действия в Индокитае. Что касается американской помощи, то помимо задачи подавления национально-освободительного движения в Индокитае она служила орудием американского проникновения в этот район. «Принимая американскую помощь – писал впоследствии генерал Наварр, – мы почти теряли Индокитай. Это была подлинная драма нашей политики»{141}. Чем глубже увязала Франция в Индокитае, тем сильнее становилась ее финансовая зависимость от Вашингтона и тем жестче становился контроль США над ходом войны в Индокитае.
Однако даже обильные долларовые вливания не могли изменить хода войны, которая, как это стало очевидным к концу 1953 г., для Франции была проиграна. В это время во Франции крепнут настроения в пользу окончания войны не только в левых, но и в центристских партиях. В период американо-корейских переговоров о перемирии в левоцентристских кругах во Франции возникла идея связать окончание войны в Корее с мирным урегулированием в Индокитае. Однако американский нажим не дал возможности осуществить эту идею. «Французы могут и должны одержать победу. Для этого нужно одно – чтобы они были менее скупы на свою кровь», – цинично заявляли американские представители{142}.
На продолжении войны настаивали и хозяева Франции – крупные монополии, связанные с эксплуатацией природных богатств Индокитая. «Что касается утверждений, будто крупный капитал стремился продлить войну, а вместе с ней и все возможности для извлечения прибылей, которые создала эта война, то многие факты свидетельствуют о том, что эти утверждения имели под собой почву», – признавал А. Верт{143}.
Во время дебатов в Национальном собрании по вопросу Индокитайской войны, состоявшихся 18 мая 1953 г., депутат-коммунист Ж. Коньо ознакомил членов парламента с данными, говорящими о заинтересованности представителей крупного капитала в продолжении войны. «Страна все больше убеждается, – заявил Ж. Коньо, – что эта война означает огненный и стальной ливень для одних и золотой дождь для других. Обратимся к следующим цифрам: Индокитайский банк исчислял свою прибыль в 1951 г. в 502 млн. фр. против 53 млн. фр. в 1947 г.; Камбоджийская компания – в 717 млн. фр. против 44; «Плантация красных земель»– в 1071 млн. фр. против 100; 45 капиталистических компаний, чьи балансы лежат сейчас передо мной, признают, что они положили себе в карман в 1951 г. 10101 млн. фр. против 1250 млн. фр. в 1947 г. А это только небольшая часть их действительных прибылей… Иными словами, крупный капитал хочет, чтобы война продолжалась»{144}.
Комплекс всех этих причин и предопределил тот, по меткому выражению А. Верта, «припадок умопомрачения», в котором стоявшие у власти лидеры МРП продолжали вести войну, отвергая всякую возможность мирного разрешения затянувшегося конфликта. Когда 26 ноября 1953 г. президент Хо Ши Мин заявил, что народ и правительство ДРВ готовы рассмотреть спорные вопросы за столом переговоров, Ж. Бидо, возглавлявший в то время Кэ д'Орсэ, говорил: «Хо Ши Мин на грани капитуляции, мы разобьем его»{145}. В действительности же на грани капитуляции в это время находилась французская армия в Индокитае.
В конце 1953– начале 1954 г. война достигла наивысшего накала. Французское командование, осуществляя так называемый план Наварра, суть которого сводилась к развертыванию широких наступательных операций, окружению и разгрому Вьетнамской Народной армии (ВНА) в районе Дьенбьенфу, было уверено в успехе. Однако с самого начала этот план обнаружил свою несостоятельность. Французские войска, перешедшие в ряде районов в широкое наступление, вскоре сами оказались в окружении. Наиболее значительные силы генерала Наварра были окружены в северо-западном районе Вьетнама у крепости Дьенбьенфу, где с марта 1954 г. развернулось самое крупное в истории индокитайской войны сражение. Главнокомандующий французскими войсками в Индокитае генерал Наварр придавал большое значение этой крепости. В приказе начальнику французского гарнизона Дьенбьенфу полковнику де Кастри он подчеркивал, что крепость «должна быть удержана любой ценой»{146}. По замыслу Наварра, необходимо было притянуть к крепости как можно большие силы ВНА, а затем окружить их и уничтожить. Со своей стороны, вьетнамское командование также придавало большое значение предстоящему сражению, в котором оно поставило целью взять крепость и сорвать замыслы противника. Командующий ВНА генерал Во Нгуен Зиап писал: «Только путем уничтожения Дьенбьенфу мы могли сорвать франко-американский план продолжения и расширения войны»{147}. В середине марта 1954 г. части ВНА перешли в контрнаступление и плотным кольцом окружили Дьенбьенфу. Началась двухмесячная осада крепости.
Что происходит к этому времени во Франции и какова была международная ситуация?
Недовольство ходом «грязной войны» охватило к началу 1954 г. даже те общественные круги Франции, которые до этого выступали за ее продолжение. Оппозиция клерикальному правительству Ланьеля – Бидо, прозванного «кабинетом войны», росла из месяца в месяц. Индокитайская политика правительства подвергалась острой критике не только слева, но и справа, прежде всего со стороны голлистской партии РПФ («Объединение французского народа»), опасавшейся американского утверждения в Индокитае. В конце октября 1953 г. Национальное собрание высказывается за необходимость «умиротворения» в Индокитае.
Международная обстановка также благоприятствовала мирному урегулированию конфликта. В начале 1954 г. правительство СССР выступило с инициативой рассмотреть комплекс мероприятий по ослаблению международной напряженности, и в частности вопрос об Индокитае.
26 января 1954 г. в Берлине было созвано совещание министров иностранных дел СССР, США, Англии и Франции. На этой встрече было принято решение о созыве 26 апреля 1954 г. в Женеве международного совещания по мирному урегулированию в Корее и восстановлению мира в Индокитае.
В преддверии Женевского совещания французское правительство требовало от своего командования в Индокитае удержать Дьенбьенфу любой ценой для того, чтобы «создать как можно более благоприятные военные условия для политического разрешения конфликта»{148}. Это означало, что французские войска в Индокитае должны во время женевских переговоров обеспечить своей дипломатии «сильные» позиции. Но данная задача была явно не по силам французскому экспедиционному корпусу. Кольцо окружения вокруг Дьенбьенфу становилось все уже. «Пятачок», занимаемый французским гарнизоном, был настолько мал, что стало почти невозможно сбрасывать с самолетов осажденным снаряжение и продовольствие. Примером может служить следующий не лишенный курьеза факт: когда полковник де Кастри с целью поднятия его морального духа был произведен в бригадные генералы и генеральские погоны ему были сброшены на парашюте, то он так и не сумел их получить по той простой причине, что предназначенная ему посылка приземлилась на территории, занятой частями ВНА.
7 мая 1954 г. после почти двухмесячной осады Дьенбьенфу, сопровождавшейся ожесточенными боями, генерал де Кастри капитулировал. За период осады и боев гарнизон потерял убитыми и пленными 16 200 человек. Среди взятых в плен были один генерал, 16 полковников, 1749 офицеров и унтер-офицеров. Было уничтожено в воздухе и на земле 162 французских самолета. Все военное снаряжение французского гарнизона попало в руки ВНА. Под Дьенбьенфу были окончательно похоронены военно-политические планы французского империализма в Индокитае.
Падение крепости явилось тяжелым ударом по правительству Ланьеля – Видо, которое 14 мая едва удержалось у власти мизерным количеством голосов. Ослабли и французские позиции на Женевском совещании. Попытка французской дипломатии проводить «твердую» собственную линию после сдачи Дьенбьенфу была сорвана. Уделом французской делегации в Женеве, возглавляемой Ж. Бидо, стало послушное следование «советам» Даллеса.
Линия на срыв договоренности о мирном урегулировании индокитайской проблемы встречала растущий протест во Франции. 12 июня 1954 г. «кабинет войны» пал.
18 июня 1954 г. новое правительство сформировал лидер радикал-социалистов, давний противник «грязной войны» Пьер Мендес-Франс, получивший при голосовании в Национальном собрании поддержку коммунистов. Мендес-Франс выражал мнение той части правящих кругов Франции, которая осуждала ультраколониализм и выступала с неоколониалистских позиций. В этом отношении П. Мендес-Франса можно считать одним из предтеч французского неоколониализма, наиболее ярким представителем которого уже в годы Пятой республики стал генерал де Голль.
При получении инвеституры Мендес-Франс торжественно обещал достигнуть соглашения по Индокитаю в месячный срок. Правительство Мендес-Франса получило вотум, какого давно не знало ни одно французское правительство. За него было подано 419 голосов, против – всего 47. Это было выражением настойчивого желания Франции положить конец «грязной войне» в Индокитае. Мендес-Франс, получивший также портфель министра иностранных дел, немедленно выехал в Женеву, где начался второй этап переговоров.
Уже первые заседания второго раунда переговоров показали, что цель нового главы французского правительства заключается в том, чтобы добиться раздела Вьетнама и попытаться сохранить позиции Франции на юге Аннама и в Кохинхине.
В отличие от Бидо, который всячески избегал встреч с главой делегации ДРВ Фам Ван Донгом, Мендес-Франс часто встречался и с ним, а также с советскими и китайскими представителями. В ходе этих встреч постепенно преодолевались существовавшие противоречия.
В работе совещания явно наметился сдвиг, что вызвало открытое недовольство Дж. Даллеса, демонстративно покинувшего Женеву и перепоручившего дела своему помощнику генералу У. Беделл-Смиту. 14 июля 1954 г., в день национального праздника Франции, Даллес под благовидным предлогом прибыл в Париж, где встретился с П. Мендес-Франсом и главой английского кабинета А. Иденом. Цель Даллеса заключалась в том, чтобы попытаться воспрепятствовать урегулированию в Индокитае. Что касается Мендес-Франса, то его задача состояла в том, чтобы уговорить Даллеса вернуться в Женеву для «поддержания духа» и позиций Франции. Французские историки Ж. Лакутюр и Ф. Девиллер в книге, посвященной окончанию индокитайской войны, приводят любопытный диалог между Даллесом и Мендес-Франсом: «Даллес: «Как бы то ни было, но соглашение, которое вы подпишете в Женеве, будет вредным». Мендес-Франс: «Именно потому, что мы не хотим, чтобы соглашение было вредным, мы и желаем вашего присутствия, которое поможет нам добиться от них (делегации ДРВ. – П. Ч.) лучших условий»{149}.
В конечном счете с помощью британского премьера Мендес-Франсу удалось уговорить Даллеса лично или через Беделл-Смита оказать поддержку Франции на завершающей стадии Женевского совещания. Со своей стороны Даллес добился от Мендес-Франса и Идена согласия на участие их стран в создаваемом по инициативе США военном блоке, предназначенном для «обороны Юго-Восточной Азии от коммунизма»[12]. К 20 июля в Женеве был разрешен последний спорный вопрос о линии разграничения французских и вьетнамских войск. Французские войска должны были быть отведены за демаркационную линию, проходящую южнее 17 параллели, а войска ДРВ – к северу от этой линии. На следующий день, 21 июля 1954 г., представители воюющих сторон подписали соглашение о прекращении военных действий в Индокитае. В заявлении французского правительства отмечалось, что в «урегулировании всех проблем, связанных с восстановлением и упрочением мира в Камбодже, Лаосе и Вьетнаме, правительство Французской республики будет исходить из уважения независимости и суверенитета, единства и территориальной целостности Камбоджи, Лаоса и Вьетнама»{150}.
Так, благодаря активной деятельности миролюбивых сил был положен конец восьмилетней «грязной войне» французского империализма в Индокитае.
Война потребовала от Франции напряжения всех ее сил и возможностей. Военные расходы составляли ежегодно 10 % всего государственного бюджета и достигли к моменту окончания войны 3 трилл. фр. Франция понесла в Индокитае значительные потери. Во время войны там находилось 26 % офицерского и 37 % унтер-офицерского корпуса французских вооруженных сил. К 1954 г. экспедиционный корпус в Индокитае был доведен до 216 тыс. человек, а марионеточная армия – до 207 тыс. человек. Долгое время французское правительство скрывало истинное число убитых, раненых и взятых в плен в Индокитае французских военнослужащих. Теперь уже известно, что более 20 тыс. французов нашли смерть в индокитайских джунглях, а 28 тыс. попали в плен. В Индокитае была уничтожена десятая часть офицерского корпуса французской армии – более 2 тыс. офицеров[13]. К этому можно добавить около 30 тыс. убитых солдат Иностранного легиона и 45 тыс. солдат марионеточной армии, павших за интересы французского капитализма{151}. По данным ВНА, за годы войны было захвачено 255 французских орудий, более 130 тыс. винтовок, 504 грузовых автомобиля. За это же время было уничтожено 344 орудия, 1478 железнодорожных вагонов, 9292 грузовых автомобиля и большое количество всевозможного военного снаряжения{152}.
Такого крупного поражения Франция не знала со времен 1940 г. Главным итогом поражения французского империализма в Индокитае явилось международное признание национальной независимости и полного суверенитета индокитайских государств – вчерашних колоний Франции. Другим итогом этого поражения явилось вытеснение Франции из Индокитая американским империализмом, который, приняв эстафету от ослабевшего французского партнера-соперника, продолжал до начала 70-х годов проводить в Юго-Восточной Азии политику империалистической экспансии.
1954 г. принес независимость и четырем французским владениям в Индии – Махе, Карикалу, Пондишери и Янаону, которые вошли в состав Республики Индия[14]. С утратой Индокитая и владений в Индии некогда обширная азиатская часть французской колониальной империи исчезла с политической карты мира.
Вторая половина 50-х годов во всемирной истории отмечена нарастанием национально-освободительного движения, ликвидировавшего колониальную систему мирового капитализма. Национально-освободительные революции выступили в качестве мощной силы, разрушающей фронт империализма, расшатывающей его устои. Крушение системы колониального рабства было важнейшим по своему историческому значению явлением после образования мировой социалистическо!! системы. С ним связано начало и содержание третьего этапа общего кризиса капитализма.
Вслед за Азией на путь национального освобождения встали народы Африки. Одним из главных противников национально-освободительного движения африканских народов был французский колониализм. Крушение французского колониализма на Африканском континенте началось с утраты Марокко и Туниса в 1956 г.
Режим колониального угнетения и вопиющее неравноправие, политическое, экономическое и социальное, глубоко оскорбляли национальные чувства народов Марокко ж Туниса. Они никогда не смирялись с французским господством и постоянно вели борьбу за его ликвидацию. Как и повсюду, мощным ускорителем национально-освободительного движения в Северной Африке явилась вторая мировая война. Важнейшим следствием войны было значительное ослабление политического влияния и экономических позиций Франции в Марокко и Тунисе и соответствующее укрепление национальной буржуазии, выдвинувшей лозунг политической независимости. После второй мировой войны освободительная борьба в Марокко и Тунисе вступила в свою завершающую стадию.
Правящие круги Франции пытались всеми средствами предотвратить неминуемое. Для французской политики в Марокко и Тунисе после окончания второй мировой войны характерным было сочетание репрессивных акций в отдельными уступками национально-освободительному движению.
Особо острые формы борьба за национальное освобождение приобрела в Марокко. Установленный в 1912 г. режим протектората не мог скрыть откровенно колониалистской природы французского господства в этой древней стране, превращенной фактически в колонию Франции. В этой связи можно полностью согласиться с французским автором Р. де Монвалоном, который отмечал: «Фактически с самого начала Франция практиковала в Марокко политику прямого управления»{153}.
Вторая мировая война, как уже отмечалось, стала отправным пунктом завершающего этапа длительной борьбы марокканского парода за национальную независимость. В этой борьбе народ Марокко использовал все имевшиеся возможности: и поддержку молодых арабских государств, объединившихся в Лигу арабских стран, и глубокие межимпериалистические противоречия, прежде всего франко-американские. Важным морально-политическим фактором явились успехи народов других стран французской колониальной империи в борьбе за свою национальную независимость – Сирии, Ливана, Вьетнама, Камбоджи и Лаоса. Большую роль в достижении политической независимости Марокко сыграл султан Мухаммед Бен Юсуф (после 1956 г. – король Мухаммед V), олицетворявший собой одновременно верховную светскую и духовную власть в Шерифской империи. «Этот государь, молодой, гордый, себялюбивый, не скрывал своего намерения возглавить страну в ее движении к прогрессу, а в один прекрасный день – и к независимости», – пишет о Бен Юсуфе в своих воспоминаниях хорошо его знавший генерал де Голль{154}.
В декабре 1943 г. в Марокко возникла политическая партия «Истикляль» («Независимость»), объединившая буржуазно-националистические силы. Ей суждено было сыграть решающую роль в достижении Марокко политической независимости.
В 1946 г. с назначением нового генерального резидента – социалиста Э. Лабонна в Марокко период репрессий сменился временем либеральных реформ. Лабонн освободил из тюрем и вернул из ссылки руководителей «Истикляль», а также разрешил издавать ее печатные органы. Легализовала свою деятельность и запрещенная ранее Коммунистическая партия Марокко. Генеральный резидент наладил и провел также ряд мер по стимулированию марокканской экономики.
Все, казалось, предвещало наступление «новых счастливых времен». Окончилась вторая мировая война. Только что был провозглашен Французский союз, в рамках которого колониальные народы должны были обрести благоденствие и процветание. В царившей тогда победной эйфории, охватившей буквально все слои французского общества и элиты населения заморских владений Франции, редкие голоса скептиков и пессимистов, предрекавших неминуемый крах затеи с Французским союзом, не принимались в расчет. Поддался необоснованным надеждам и султан Марокко. 10 апреля 1947 г. он прибыл в Танжер, где произнес речь, в которой впервые открыто поставил вопрос о ликвидации режима протектората. Мухаммед Бен Юсуф провозгласил право марокканского народа на свободу, суверенитет и единство страны. Речь султана послужила своего рода сигналом к новой волне массовых выступлений за отмену протектората.
В правящих сферах Парижа она вызвала резкое недовольство. Французским войскам в Марокко был отдан категорический приказ немедленно подавить волнения. В течение апреля 1947 г. в рабочих кварталах Касабланки шли настоящие сражения между французскими войсками и марокканскими патриотами. К маю волнения были подавлены. Ответственность за беспорядки была возложена на генерального резидента Э. Лабонна, который был заменен генералом А. Жюэном.
Было бы не совсем верно объяснять отставку Лабонна только «танжерским инцидентом». Надо вспомнить, что в самой Франции в это время произошли серьезные политические перемены, связанные с устранением 5 мая 1947 г. министров-коммунистов из правительства П. Рамадье и образованием коалиции «третьей силы». Четвертая республика совершила первый в своей истории поворот вправо, отразившийся на внутренней, внешней и колониальной политике Франции. В связи с этим замена в Марокко либерала Лабонна убежденным сторонником жесткой линии генералом Жюэном представлялась вполне закономерной. Речь султана в Танжере и вызванная ею реакция были скорее предлогом, нежели подлинной причиной удаления Лабонна из Марокко.
С этого времени во французской политике в Марокко начинается новая полоса репрессий и карательных акций, которые проводили сменявшие друг друга генеральные резиденты. Всего в 1945–1956 гг. в Марокко сменилось восемь французских резидентов. Вначале репрессии обрушились против компартии и профсоюзов, затем гонениям подверглась партия «Истикляль» и другие национально-патриотические организации, наконец, объектом преследований и травли стал султан Мухаммед Бен Юсуф, отказавшийся сотрудничать с колонизаторами.
14 августа 1953 г. заговорщики, возглавляемые давним пособником французского колониализма пашой Марракеша Тхами-аль-Глауи и поощряемые генеральным резидентом Франции, провозгласили султаном родственника Бен Юсуфа – Мухаммеда Бен Арафу. Оставалось арестовать самого Беп Юсуфа, и это взял на себя лично новый генеральный резидент О. Гийом, сменивший на этом посту Жюэна. В 3 часа пополудни 20 августа генерал Гийом поднялся по лестнице султанского дворца и вошел во внутренние покои Бен Юсуфа. Через 15 минут он вышел оттуда в сопровождении султана и его сыновей, которые были посажены в автомобили. Колонна автомашин в сопровождении танков направилась к аэродрому. В тот же день, в 22 часа, специальный самолет с султаном и его семьей, объявленными «гостями французского правительства», приземлился на Корсике. На следующий день великий везир объявил: «Его Величество султан Сиди Мухаммед Бен Юсуф выехал из Марокко. Его Величество султан Сиди Мухаммед Бен Арафа занял свой пост. Аллах да поможет ему и да будет с ним»{155}.
Так, при непосредственном участии французских властей в Марокко был осуществлен государственный переворот, что явилось грубейшим нарушением Фесского договора о протекторате 1912 г., оставлявшего за Марокко хотя бы декорум национального суверенитета{156}.
Переворот 20 августа 1953 г. вызвал бурю возмущения по всей стране. Французские власти ответили волной террора. После низложения султана в Марокко было арестовано более 20 тыс. патриотов; 26 декабря 1953 г. генеральный резидент ввел в Марокко смертную казнь за «террористические акты» с немедленным исполнением приговора.
Политика репрессий тем но менее не сломила сопротивления марокканского народа. 30 марта 1954 г., в очередную годовщину договора о протекторате, несмотря на принятые генеральным резидентом меры по всем крупным городам Марокко прошли мощные демонстрации под лозунгами возвращения законного правителя и ликвидации протектората.
В это время во Франции происходили важные сдвиги в расстановке политических сил. Политика правоцентристского блока становилась все более непопулярной, особенно в отношении заморских владений. Война в Индокитае к весне 1954 г. была фактически проиграна, и только сопротивление кабинета Ланьеля – Бпдо тормозило мирное урегулирование. Неотложной задачей становилась необходимость решения марокканской и тунисской проблем, которую осознавало пришедшее к власти правительство П. Мендес-Франса.
Новый глава правительства обещал предоставить Марокко и Тунису «подлинную внутреннюю автономию» с последующим достижением ими национального суверенитета. Единственным же реальным изменением во французской политике в Марокко при Мендес-Франсе явилось прекращение репрессий. Обстоятельства сложились так, что Мендес-Франсу не хватило времени для реализации имевшихся у него планов в отношении североафриканских владений Франции. Уже 5 февраля 1955 г., т. е. всего через семь месяцев и 17 дней после получения инвеституры, правительство П. Мендес-Франса пало. Новый совет министров сформировал радикал Э. Фор.
В Марокко тем временем нарастали требования возвращения законного султана и устранения Бен Арафы. Французское правительство вынуждено было пойти на переговоры с представителями основных политических партий Марокко, завершившиеся на территории Франции 27 августа 1955 г. «компромиссом Экс-ле-Бен» (по месту проведения переговоров). Стороны договорились предложить Бен Арафе отречься от престола и дать тем самым возможность сформировать представительное марокканское правительство.
В начале сентября на Мадагаскаре состоялись переговоры между правительственным эмиссаром генералом Ж. Катру и отбывавшим там ссылку султаном Бен Юсуфом, который одобрил соглашения, заключенные в Экс-ле-Бене, и дал согласие участвовать в урегулировании кризиса.
Под давлением внутренней оппозиции и французского правительства Бен Арафа 30 октября 1955 г. отрекся от престола в пользу Бен Юсуфа. 5 ноября правительство Франции приняло решение о восстановлении Бен Юсуфа на троне. На следующий день в результате встречи Э. Фора и вернувшегося из ссылки султана в местечке Сель-Сен-Клу была опубликована франко-марокканская декларация о предстоящих переговорах относительно предоставления Марокко статуса независимого государства. Это означало официальное признание Францией права марокканского народа на независимость. Правда, французское правительство попыталось сохранить контроль над Марокко, выдвинув концепцию так называемой взаимозависимости, предполагавшую всевозможные ограничения марокканского национального суверенитета. Однако подобные юридические уловки не имели под собой никакой реальной основы. Народ Марокко уверенно шел к полной политической независимости, где не могло быть места компромиссам, ущемлявшим его национальный суверенитет. В стране развертывалась широкая партизанская война.
16 ноября 1955 г. султан Мухаммед Бен Юсуф с триумфом вернулся в Марокко. Спустя два дня в тронной речи он объявил об отмене режима протектората и формировании нового национального правительства. В течение второй половины февраля 1956 г. в Париже проходили франко-марокканские переговоры на высшем уровне, в ходе которых французская сторона настаивала на тезисе о «взаимозависимости».
2 марта 1956 г. переговоры завершились подписанием совместного заявления и протокола. В заявлении отмечалось: «Вследствие происходящего в Марокко развития по пути прогресса Фесский договор от 30 марта 1912 г. более не соответствует реальностям современной жизни и не может отныне регулировать франко-марокканские отношения»{157}. В заявлении подчеркивалось, что «правительство Французской республики торжественно подтверждает признание независимости Марокко»{158}. 28 мая 1956 г. в Рабате был подписан франко-марокканский договор, окончательно оформивший политическую независимость Марокко.
