Текст книги "Судьба империи Очерк колониальной экспансии Франции в XVI-XX вв"
Автор книги: Петр Черкасов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Франции удалось даже в ряде случаев удержать военно-стратегические позиции на Африканском континенте путем заключения с отдельными странами неравноправных договоров о «взаимном обеспечении обороны», предполагавших как сохранение в этих странах французских воинских контингентов, так и возможность французского военного вмешательства «по просьбе» соответствующего правительства. Эта лазейка неоднократно использовалась французским правительством в 60–70-х годах в тех случаях, когда возникала угроза позициям Франции в той или иной африканской франкоязычной стране.
В целом, французское правительство и при де Голле, и позднее всегда рассматривало Тропическую Африку как зону исключительно «французского влияния» и внимательно следило за развитием событий в этом районе, стремясь не допустить здесь «опасных» социально-политических сдвигов. Определяющим в африканской политике Франции с начала 60-х годов становится курс на поддержку консервативных режимов и противодействие дальнейшему развитию национально-освободительного движения и Тропи ческой Африке.
Последним актом крушения французской колониальной империи стало достижение политической независимости Алжиром в 1962 г.{173} 130 лет продолжалось господство Франции над Алжиром. За это время французский капитализм пустил глубокие корни на алжирской земле. Все лучшие земли в наиболее плодородных районах были отобраны у коренного арабо-берберского населения и переданы устремившимся в Алжир многочисленным искателям легкой наживы, спекулянтам, разорившимся фермерам, авантюристам всех мастей. Их называли «pieds-noirs» («черноногими») зато, что, в отличие от местных жителей, первые французские поселенцы носили кожаную обувь. Европейская колонизация развивалась быстрыми темпами: в 1954 г. в Алжире проживали уже 1 млн. 42 тыс. европейцев (из них собственно французов – 983 100 человек). Это было самое крупное французское поселение за пределами метрополии. Французы, составлявшие десятую часть населения Алжира, держали в своих руках все ключевые позиции в экономике и общественно-политической жизни страны. Процесс «освоения» Алжира зашел так далеко, что страна была объявлена по конституции 1946 г. частью Французской республики.
Обладание Алжиром имело для капиталистической Франции первостепенное политическое, экономическое и военно-стратегическое значение, несравнимое со значением любой другой ее колонии. Алжир был крупнейшим французским колониальным рынком. На его долю в середине 50-х годов приходилось более половины французского экспорта в «зону франка» и треть импорта оттуда. Особую ценность для французских монополий и всей экономики Франции представляли обнаруженные в 50-х годах в Сахаре нефть и газ. Сахарская нефть и газ считались в экономических кругах Парижа действенным средством ликвидации хронического дефицита платежного баланса Франции. В Париже уже лелеяли мечты о превращении Франции в великую нефтяную державу.
Не менее важным для правящих кругов Фракции Алжир считался и в военно-стратегическом отношении. Его географическое положение и наличие на его территории многочисленных военных и военно-морских баз Франции, в частности крупнейшей базы Мерс-эль-Кэбир, превращало Алжир в важнейший бастион французского колониализма в Африке и ключевой плацдарм в Средиземноморье.
Почти полтора века французской колонизации Алжира дю могли не отразиться на сознании, психологии и настроениях французов, как алжирских, так и проживающих в метрополии. Многие десятилетия нескольким поколениям французов с детских лет внушалось, что Алжир столь же неотъемлемая часть Франции, как Бретань или Корсика, Нормандия или Прованс. Все это в сочетании с миллионным французским населением Алжира, пустившим там глубокие корни и кровно заинтересованным в сохранении существующего положения вещей, обеспечивавшего ему полный контроль над страной и ее богатствами, крайне осложняло алжирскую проблему. Алжирские «ультра», покровительствуемые крупными земельными магнатами и другими «сеньорами», постоянно оказывали сильное влияние на правительство, которое, в свою очередь, ориентировалось на них в своей алжирской политике.
Война в Алжире, вспыхнувшая в ноябре 1954 г., привела к оживлению реакционных, правоэкстремистскпх сил, которые попытались перейти в открытое наступление против демократии и республики во Франции. За период алжирской войны (1954–1962 гг.) Франция пережила более десяти открытых схваток с реакцией. В ходе одной из них, в мае 1958 г., погибла Четвертая республика. Для французских ультраколониалистов удержание Алжира – последней крупной колонии Франции – стало своего рода «делом чести». Все это, вместе взятое, и определило ту глубину и остроту алжирской проблемы, которая на протяжении семи с лишним лет была не только важной международной, но и центральной внутриполитической проблемой Франции.
Вторая мировая война положила начало новому этапу в развитии национально-освободительного движения в Алжире. В первые послевоенные годы там, как и во Франции, происходил демократический подъем, расширяли свое влияние буржуазно-националистические организации. В 1946 г. создается Движение за триумф демократических свобод (МТЛД) во главе с Мессали Хаджем. Ферхат Аббас создает Демократический союз алжирского манифеста (ЮДМА). В мае 1951 г. МТЛД, ЮДМА и Ассоциация улемов объединяются в Общий фронт за защиту и уважение свободы, выступивший с требованием предоставления Алжиру автономии. Однако разнородность этого объединения, различие целей его участников предопределили вскоре его распад.
Наиболее решительные сторонники национальной независимости Алжира из руководства мессалистского МТЛД в марте 1954 г. порвали с этой партией и в конце апреля создали самостоятельный Революционный комитет за единство и действие (РКЕД), начавший подготовку вооруженного восстания против колониального гнета.
Деятельность РКЕД опиралась на массовое антиколониальное движение, не затихавшее в Алжире со времени стихийного восстания в Сетифе (департамент Константина) в мае 1945 г., когда от рук карателей погибло свыше 40 тыс. алжирцев. Во главе РКЕД встали Дидуш, Бен Булаид, Бен Мхиди, Битат, Бен Белла, Аит Ахмед, Кидер, Будиаф, Белькасем Крим. 25 июля 1954 г. в г. Алжире состоялось секретное заседание руководства РКЕД, на котором было принято решение готовить вооруженное восстание. Для руководства восстанием была избрана «директория» в составе шести человек, которая должна была разработать план выступления и определить его дату. Территория Алжира была разбита на шесть зон («вилай»), внутри которых формировались повстанческие отряды для ведения партизанской войны.
10 октября 1954 г. в кафе «Эль Камаль» в Баб-эль-Уэде состоялось совещание «шестерки», на котором была определена дата восстания – 0 часов 1 ноября 1954 г. Об этом решении была информирована часть руководства РКЕД, вынужденная скрываться в Египте – Бен Белла, Кидер, Аит Ахмед. Они, в свою очередь, поставили в известность об. этом президента Египта Г. А. Насера и руководителей ряда других арабских государств.
Накануне восстания было принято решение учредить политический орган алжирской революции – Фронт национального освобождения (ФИО), который был призван объединить все национально-патриотические силы Алжира.
Надо сказать, что часть буржуазных националистов до определенного времени пыталась мирным путем добиться от Франции автономии Алжира, не ставя даже вопроса о его полной независимости. 30 августа 1954 г. лидер ЮДМА Ферхат Аббас встретился с главой французского правительства П. Мендес-Франсом и министром внутренних дел Ф. Миттераном и предупредил их о возможности взрыва в Алжире, если французские власти будут продолжать отказывать ему в предоставлении определенной автономии. Однако руководители Четвертой республики ничем не обнадежили Аббаса и стоявшие за ним умеренные буржуазно-националистические круги, склонные к компромиссу. 8 октября того же года Аббас вновь предупреждал Париж, что «Алжир встревожен и разрыв очень быстро может стать окончательным»{174}. Но и это предупреждение не произвело впечатления на правящие круги Четвертой республики.
23 октября министр внутренних дел Ф. Миттеран получил секретное донесение из алжирской столицы, в котором говорилось: «Мы, несомненно, находимся накануне восстания в Алжире… Бен Белла дал команду приступить к действиям…»{175}. На этот раз правительство всерьез обеспокоилось: 1 ноября в Алжир в дополнение к размещенному там 50-тысячному французскому корпусу направляются три батальона парашютистов, 600 республиканских гвардейцев и 300 солдат мобильной жандармерии.
В ночь с 31 октября на 1 ноября 1954 г. в горном массиве Орес в восточной части департамента Константина и в ряде других районов Алжира отряды РКЕД атаковали гарнизоны, комендатуры и посты французской армии. 1 ноября по всей территории страны распространилась прокламация «Новая хартия алжирского народа», в которой излагались цели революции – национальная независимость, создание демократического алжирского государства, уважение всех основных свобод без различия рас и вероисповеданий. Прокламация завершалась призывом: «Алжирец! Мы приглашаем тебя поразмыслить над нашей хартией. Твой долг – присоединиться к ней для спасения нашей страны и завоевания ее свободы»{176}.
1 ноября 1954 г. явилось началом алжирской революции. «Являясь логическим продолжением борьбы, которая велась со времен далекого прошлого… – говорил секретарь ЦК Алжирской Коммунистической партии Башир Хафи Али, – современная алжирская революция качественно отличается от предшествовавшей борьбы тем, что стоит выше в политическом и военном отношениях. Это не бунт и не восстание одной провинции, одной области или части населения. Алжирская революция – дело всего народа и развертывается на всей территории Алжира»{177}.
Буржуазная пропаганда с самого начала попыталась представить алжирскую революцию как мятеж кучки религиозных фанатиков, оторванных от массы алжирского народа. При этом она не жалела черной краски, живописуя «зверства» повстанцев. Мотивы этой тактики были очевидны уже тогда – исказить подлинный национальный и социально-классовый характер революции в Алжире. Особый акцент буржуазная пропаганда делала на «трагедии» европейского населения Алжира, которому, по ее утверждениям, грозило уничтожение. Руководство ФИО решительно отвергло подобные домыслы. В программном документе ФНО («Платформа») подчеркивалось: «Алжирская революция не имеет целью «сбросить в море» алжирцев европейского происхождения; она стремится разрушить бесчеловечное колониальное ярмо. Алжирская революция не является ни гражданской войной, ни войной религиозной. Алжирская революция призвана завоевать национальную независимость для того, чтобы учредить демократическую и социальную республику, гарантирующую действительное равенство между всеми гражданами одной и той же родины без всякой дискриминации»{178}. «Алжирский народ, – отмечалось, в свою очередь, в печатном органе ФНО, – хочет освободиться от колониализма, но это освобождение может быть достигнуто только революционной перспективой, означающей ликвидацию пережитков феодализма и разрушение всех экономических колониальных структур»{179}.
Борьба алжирского народа за свое освобождение являлась составной частью национально-освободительного движения; именно поэтому она опиралась на широкую интернациональную поддержку всех молодых освободившихся государств, и прежде всего государств Северной Африки. В этом, несомненно, заключалась одна из причин успешной победы алжирской революции. «1954 год, – отмечал Первый секретарь Алжирской коммунистической партии Ларби Бухали, – был отмечен важными событиями: укреплением национальной независимости Египта в результате изгнания английских империалистов, Женевской конференцией, закрепившей победу Демократической Республики Вьетнам, признанием национальных чаяний тунисского народа и расширением освободительной борьбы марокканского народа. Эти события, в свою очередь, побуждали алжирский народ пойти по тому же пути, что он и сделал 1 ноября 1954 г.»{180}.
С принципиально иных позиций оценивало алжирскую революцию французское правительство. Для него события в Алжире представлялись исключительно внутрифранцузским конфликтом на том основании, что формально Алжир представлял собой три департамента, входящие в состав Французской республики. Именно под этим углом зрения все сменявшие друг друга с калейдоскопической быстротой правительства Четвертой республики предпочитали рассматривать алжирскую проблему. Именно поэтому с самого начала была избрана тактика вооруженного подавления восстания.
1 ноября 1954 г. министерство внутренних дел Франции опубликовало коммюнике следующего содержания: «В течение последней ночи в Алжире имели место несколько террористических акций. Они совершены отдельными лицами и мелкими изолированными группами. Генерал-губернатор Алжира и министр внутренних дел с помощью имеющихся в их распоряжении сил полиции приняли немедленные меры»{181}. Спустя неделю министр внутренних дел, выступая по радио, недвусмысленно заявил: «Алжир – это Франция, которая не признает у себя никакой иной власти кроме собственной»{182}.
В тех же тонах было выдержано и выступление 12 ноября в Национальном собрании главы французского правительства П. Мендес-Франса. «Департаменты Алжира, – говорил он, – составляют часть республики; они являются французскими с давних пор. Их население, которое пользуется французским гражданством и представлено в парламенте, дало доказательство своей привязанности к Франции… Никогда во Франции ни один парламент и ни одно правительство не отступят от этого основополагающего принципа…»{183}.
На начальном этапе алжирской войны французское командование избрало тактику неотступного преследования отрядов только что созданной Армин национального освобождения Алжира (АНО) с целью их выявления и уничтожения. Однако эта тактика не увенчалась успехом. Хорошее знание местности, тесный контакт с населением и всевозможная помощь с его стороны позволили АНО не только выстоять, но и взять инициативу в свои руки. Всенародный характер алжирской революции проявился и в том, что численность АНО с ноября 1954 г. по август 1955 г. возросла с 3 до 20 тыс. человек. Численность французских войск на всем протяжении войны всегда значительно превышала силы АНО. Уже в первые дни восстания 3 тыс. алжирских патриотов противостояла 50-тысячная французская армия. К маю 1955 г. ее численность возросла до 100 тыс. человек, а летом того же года превысила 150 тыс. человек. Вооружение французской армии и ее оснащение также находились на несравненно более высоком уровне. Необходимо добавить к этому богатый (хотя и печальный) опыт многолетних боевых действий в Индокитае. Тем не менее широкое использование артиллерии, танков, авиации и военно-морского флота не принесло успеха. В Алжире, как до этого в Индокитае, французское военное командование столкнулось с принципиально новым типом войны – партизанской, всенародной войны. Широкая поддержка населения позволила Армии национального освобождения уже к апрелю 1956 г. взять под свой контроль треть всей территории Алжира. Французские войска никогда не чувствовали себя хозяевами положения в сельской местности. До определенного времени им удавалось контролировать лишь города и прилегающие к ним районы.
Уже в 1956 г. французское военное командование было вынуждено признать провал тактики «прочесывания» и перейти к тактике «шахматного расположения» на территории Алжира стратегических постов. Эта тактика призвана была, по мысли ее авторов, сковать активность АНО. Однако на практике она привела к рассеиванию огромной французской армии по обширной территории и ограничению ее мобильности. Отряды АНО без особого труда проходили сквозь слабые французские заслоны, базируясь в лесных горных районах.
12 ноября 1954 г., в день, когда были осуществлены первые воздушные бомбардировки в районе Ореса, в Бурбонском дворце начались парламентские дебаты по алжирскому вопросу. Представители правительства твердо и недвусмысленно заявили о решимости подавить вооруженное восстание в Алжире. Одновременно было подчеркнуто, что речь идет исключительно о «внутреннем конфликте», что означало недопущение какого-либо международного вмешательства или посредничества в алжирском вопросе. «Не может быть колебаний, – заявил П. Мендес-Франс, – когда речь идет о защите внутреннего мира нации, единства и целостности республики. Алжирские департаменты являются частью Французской республики. Они уже давно самым бесспорным образом французские… Отторжение их от метрополии немыслимо. Это должно быть ясно раз и навсегда как в метрополии, так и за границей… Некоторые депутаты сравнивают французскую политику в Алжире и Тунисе. Я утверждаю, что нет ничего более ошибочного и более угрожающего, чем это сравнение»{184}. Ему вторил министр внутренних дел: «Единственные возможные переговоры – это война… Алжир – это Франция»{185}.
В те первые дни войны, в период шовинистического угара, охватившего большинство политических партий и деятелей, лишь Французская коммунистическая партия открыто выступила с осуждением колониалистской политики правительства и потребовала «положить конец колониальному режиму в Алжире»; 8 ноября 1954 г. было опубликовано заявление Политбюро ФКП, в котором давалась оценка событиям в Алжире. «Отрицая существование в Алжире политических проблем национального характера, – говорилось в заявлении, – упорно отстаивая под прикрытием термина «три французских департамента», сохранение колониального режима, правительство поворачивается спиной к алжирской реальности, и прежде всего к всенародному желанию жить свободно и демократически управлять своими собственными делами»{186}. ФКП осудила репрессивные меры, принятые правительством в Алжире, и призвала трудящихся Франции проявить действенную солидарность с народом Алжира. Депутат-коммунист Р. Балланже 12 ноября предложил начать немедленные переговоры с подлинными представителями алжирского народа с целью мирного и справедливого решения алжирской проблемы{187}. Однако предложения ФКП были отвергнуты, а правительство получило от парламента свободу рук для «восстановления порядка» в Алжире.
В ноябре 1954 г. французскими властями были закрыты все печатные органы Компартии Алжира, было распущено Движение за триумф демократических свобод, руководители которого 22 декабря были арестованы. В январе 1955 г. было осуществлено поддержанное танками и авиацией прочесывание горного массива Орес, в котором приняло участие 5 тыс. солдат и офицеров.
Война в Алжире вступила в свою активную стадию, затянувшуюся на семь долгих лет.
«Наша страна расколота надвое. Алжирские события пробили трагическую брешь в нашем национальном сообществе»{188} – эти слова, принадлежащие парижскому кардиналу Фельтэну, очень удачно определяют то значение, которое война в Алжире имела для всей политической жизни Франции второй половины 50-х годов. Не было ни одной сферы социально-экономической жизни страны, которая не испытала бы губительного воздействия и последствий алжирской войны. Усиление политической нестабильности и общая деградация буржуазно-парламентского режима Четвертой республики, резкая активизация правых и ультраправых сил, крайнее обострение экономического положения и международно-политическая изоляция Франции – таковы лишь некоторые и самые общие итоги алжирской войны.
Глубокие разногласия между политическими партиями по алжирской проблеме, обострявшиеся по мере того, как желанное «умиротворение» становилось все более проблематичным, а экономическое и международное положение Франции – все более сложным, во многом стимулировали ставшую хронической правительственную нестабильность. С ноября 1954 г. по июнь 1958 г., т. е. менее чем за четыре года, в отеле Матпньон – резиденции главы французского правительства – сменилось шесть председателей совета министров.
Война в Алжире день ото дня становилась все более непопулярной во Франции. 11 сентября 1955 г. 400 солдат контингента (так во Франции называют армейские подразделения, укомплектованные призывниками, в отличие от кадровых профессиональных частей, например, парашютистов), направляемых в Алжир, отказались туда ехать. Это было начало принявшей впоследствии широкие масштабы практики «отказа» от участия в войне. 29 сентября того же года около 200 солдат, собравшись у церкви Сен-Северэн, распространили листовку, в которой подчеркивалось: «Наша совесть говорит нам, что эта война, которую мы ведем против наших братьев-мусульман, противоречит принципам французской конституции, праву народов на самоопределение, на все ценности цивилизации, которыми наша страна гордится»{189}. Из 60 тыс. призывников 40 тыс. высказались против войны в Алжире и отказались в ней участвовать.
Тем временем французские войска в Алжире пикак не могли овладеть положением. Повстанцы, казалось, были всюду. В каждом феллахе французам виделся боец АНО. На вооружение была взята тактика тотального террора, достигшая апогея в 1957 г. В это время по инициативе нового французского главнокомандующего генерала Р. Салана началось так называемое «сражение за г. Алжир», Дело в том, что в алжирской столице активно и эффективно действовали отряды АНО общей численностью 5 тыс. человек, причинявшие французам немалое беспокойство.
Ответственность за «восстановление порядка» в г. Алжире была возложена на бригадного генерала Ж. Массю, командира 10-й парашютно-десантной дивизии, только что вернувшейся из Египта, где она участвовала в Суэцкой операции. В карательных акциях приняли участие пять парашютно-десантных полков, десять эскадронов полиции и жандармерии. Военное командование привлекло к участию в операции 7500 добровольцев из числа «черноногих» ультра[16]. Операции по «очистке» города проводились фактически против всего арабского населения.
Особую жестокость каратели проявили 27 января 1957 г., когда по призыву ФНО была объявлена 8-дневная забастовка. Генерал Салан приказал «всеми силами сорвать эту акцию». Тем не менее 27 января большинство торговых предприятий, принадлежащих арабам, были закрыты. «Я отдал приказ, – вспоминает бывший главнокомандующий в своих мемуарах, – заставить открыть их, даже если потребуется применить силу». Он лично присутствовал при том, как вооруженные парашютисты заставили хозяина бакалейной лавки начать работу. Одновременно со взрослыми бастовали и дети. Из 35 тыс. школьников-арабов лишь 70 пошли в этот день на занятия. По приказу Салана парашютисты с автоматами в руках врывались в дома и буквально силой отводили детей в школы. Это делалось под предлогом их «защиты от террористов ФНО». «Результат был блестящий, – с гордостью пишет в мемуарах генерал Салан. – Из 35 тыс. учеников 28 февраля школы приняли 30 тыс.»{190}. «Сражение за г. Алжир» продолжалось несколько месяцев. За это время в результате карательных акций погибли тысячи ни в чем не повинных алжирцев из числа коренного населения. Ценой тотального террора и большой крови карателям удалось стабилизировать положение в городе. Именно в это время у алжирских ультра появляются новые кумиры – генерал Жак Массю и полковник Ив Годар, непосредственно руководившие карательными действиями.
Однако, несмотря на ограниченный успех в алжирской столице, положение французской армии было далеко не блестящим. Несмотря на постоянное увеличение численности войск (370 тыс. в январе, 382 тыс. в июле и 425 тыс. человек в октябре 1957 г.) и насыщение ее новыми видами вооружений, как отмечает французский историк И. Курьер, «Салан не имел средств вести наступательную войну, так как армия была слишком тяжелой»{191}. Деятельность отрядов АНО была столь широкой и активной по всей территории Алжира, что почти полумиллионной французской армии едва хватало на осуществление оккупационных функций.
В то время как война приняла хронически затяжной характер, экономическое положение Франции становилось все более угрожающим. Дефицит платежного баланса составил в 1956 г. около 1 млрд. фр. Запасы иностранных девиз уменьшились только за один год на 175 млрд. фр. Война в Алжире ежедневно обходилась Франции в 1 млрд, фр. в 1956 г., а в 1957 г. – уже около 2 млрд. фр. в день. Общие расходы на войну только за три первых года (1955–1957) превысили 1400 млрд. фр. Для сравнения укажем, что индокитайская война, длившаяся восемь лет, обошлась казне в 3 тыс. млрд. фр. Доля государственных финансов в бюджете Алжира возросла с 53 % в 1952 г. до 80 % в 1956 г., что вызывалось резко возросшими расходами колониальной администрации.
Война заставляла Францию держать под ружьем армию в 1 млн. 200 тыс. человек (6 % самодеятельного населения). Именно это объясняло острую нехватку рабочей силы и рост военных расходов. В 1956 г. последние увеличились по сравнению с предыдущим годом на 30 %. Закупка военных материалов за границей лишь в 1956 г. увеличила дефицит внешнеторгового баланса Франции на 20 %.
Все эти обстоятельства определили высокий накал политической и межпартийной борьбы по алжирской проблеме. Единственной партией, последовательно и недвусмысленно отстаивавшей независимость Алжира, была ФКП. На противоположном политическом полюсе находился крайне правый Союз защиты торговцев и ремесленников (ЮДКА), возглавлявшийся П. Пужадом. Пужадисты требовали «разгрома мятежа» и не допускали даже малейших уступок повстанцам.
В позициях других политических партий по алжирской проблеме уже в середине 1956 г. произошли определенные сдвиги в плане поисков ее мирного решения. Стоявшее в это время у власти правительство Ги Молле предприняло попытку установить контакты с руководством ФНО. Первая неофициальная встреча представителей двух сторон имела место 12 апреля 1956 г. в Каире. В июле и сентябре 1956 г. состоялись новые переговоры в Белграде и Риме. Однако после захвата французской разведкой 22 октября 1956 г. марокканского самолета, на борту которого находился Бен Белла и несколько других руководителей ФНО, они были прерваны. Срыву переговоров способствовала также непримиримая позиция французской стороны в отношении права алжирского народа на независимость.
Правительство Ги Молле попыталось было осуществить ряд либеральных реформ в Алжире, но натолкнулось здесь на решительное сопротивление «черноногих» экстремистов, объединенных в многочисленные шовинистические, нередко военизированные, организации. Характеризуя психологию среднего «черноногого», французский исследователь Р. де Монвалон отмечал: «У него доминирует привязанность к прошлому, постоянная необходимость утвердить свое превосходство, опасная неспособность понять «другого». Все это не что иное, как бегство от реальности. Для среднего колониалиста негр или араб – это козел отпущения, на котором он вымещает своп собственные невзгоды»{192}. Демократические настроения значительной части французов метрополии были несвойственны «черноногим», среди которых было немало вчерашних коллаборационистов, вишистов, лиц, открыто симпатизировавших профашистским идеям. Не случайно, что именно «черноногие» организовали серию антиправительственных вооруженных выступлений. Именно они в значительной мере несут ответственность за падение Четвертой республики в майские дни 1958 г.
1958 г. начался для Четвертой республики серией военных и дипломатических неудач, сопровождавшихся резким обострением внутриполитической обстановки. Еще в середине 1957 г. французское военное командование разработало очередной план разгрома Армии национального освобождения Алжира. На этот раз новый главнокомандующий генерал Салан задумал отрезать АНО от баз снабжения, расположенных в Тунисе и Марокко. Для этой цели вдоль алжиро-марокканской и алжиро-тунисской границ были поставлены многочисленные заслоны из нескольких рядов проволочных заграждений шириной от 6 до 30 м, по которым был пропущен электрический ток. Через каждые 3–4 км находился крупный военный пост, было установлено круглосуточное патрулирование 600-километровой линии с использованием танков и авиации. Все это тяжеловесное и дорогостоящее сооружение было претенциозно, с явным намеком на «линию Мажино», названо «линией Мориса» (по имени тогдашнего министра национальной обороны). «Линия Мориса» начала функционировать 12 сентября 1957 г. Однако ее неэффективность обнаружилась гораздо ранее, чем это случилось с ее известной предшественницей в 1940 г. Армия национального освобождения могла успешно прорывать французские заслоны и практически беспрепятственно получать боеприпасы и другое необходимое снаряжение. В то же самое время «линия Мориса» превратилась в очаг постоянных вооруженных конфликтов между Францией, с одной стороны, и Тунисом и Марокко – с другой. С 12 сентября 1957 г. по 8 февраля 1958 г. только на алжиро-тунисской границе имело место 30 вооруженных инцидентов.
11 января 1958 г. во время одного из таких столкновений в районе деревни Сакиет-Сиди-Юсеф французский патруль потерял 14 человек убитыми, четверо были взяты в плен. Французская разведка доносила, что в этом районе якобы сосредоточены значительные запасы вооружения АНО. 29 января совет министров под председательством Ф. Гайяра принял предложение военного командования в Алжире о проведении военной карательной операции на территории суверенного государства Тунис.
8 февраля 1958 г. по приказу командующего ВВС в Алжире генерала Э. Жуо группа бомбардировщиков Б-26, истребителей-бомбардировщиков «Корсар» и истребителей «Мистраль» совершила воздушный валет на тунисскую деревню Сакиет-Сиди-Юсеф. В результате этой акции погибло 70 тунисских крестьян и 80 человек получили ранения. Среди жертв этой преступной бомбардировки было 20 детей.
Преступление французской военщины вызвало бурную реакцию во всем мире. По требованию правительства Туниса был созван Совет Безопасности ООН, заседание которого должно было открыться 18 февраля. При содействии США и Англии правительству Ф. Гайяра удалось добиться перенесения обсуждения. Американская и английская дипломатии предложили Франции и Тунису свои «добрые услуги» для урегулирования конфликта и уже 17 февраля получили их согласие. Миссия «добрых услуг» была доверена американскому дипломату Р. Мэрфи, ведавшему в госдепартаменте североафриканскими делами, и представителю «Форин оффис» Г. Били. Посредническая деятельность Мэрфи и Били продолжалась почти два месяца. За это время они многократно вели переговоры в столицах двух государств. Президент Туниса X. Бургиба предложил Ф. Гайяру связать франко-тунисский конфликт с алжирской проблемой. «Сакиет является результатом войны в Алжире», – говорил он{193}. Однако французское правительство категорически отказалось от того, чтобы в решении алжирской проблемы принимали участие «посторонние», т. е. США и Англия. Когда же Ф. Гайяр под давлением США начал высказывать идеи создания в Северной Африке, на манер Багдадского пакта, так называемого Средиземноморского пакта с участием США и Англии, он был подвергнут резкой критике со стороны правонационалистических кругов. Лидер социальных республиканцев бывший генерал-губернатор Алжира Ж. Суете ль кричал с трибуны Национального собрания: «Готовится полная ликвидация наших позиций в Северной Африке… Я принял решение не отступать больше ни на шаг. Франция исчерпала лимит уступок. Отныне она должна сказать «нет» унижениям и капитуляциям»{194}. С осуждением «капитулянтской» линии Гайяра, согласившегося на американо-английское посредничество, выступили другие правые лидеры – Р. Дюше, А. Пипэ, Ж. Бидо, А. Морис.
