Текст книги "Курс — пылающий лес. Партизанскими тропами"

Автор книги: Петр Курочкин

Соавторы: Михаил Сперанский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

дяденьки!

–      Если      свои,      то      чего      же      стрелять,      –      задорно      ответил      Астафьев.      –      Сколько      вас,      своих-то?

–      Да      туточки      четверо.      А      там      еще      идуть,      –      из      кустарников      вышел      подро сток      в      отцовском

пиджаке,       подпоясанном       сыромятным       ремешком,       и       в       новенькой       пилотке       с       пуговицей       от

красноармейской      гимнастерки      вместо      звездочки.      За      ним,      как      за      разведкой,      вышли      два      парня      и

мужчина       лет       сорока.       Старший,       сняв       серенькую       рваную       кепку,       вытер       взмокший       лоб       и       сказал

виновато:

–      Бежали,      думали,      не      успеем.

–      Куда      ж      вы      так      торопились?      –      спрашиваю,      внимательно      о сматривая      каждого.

–      Так      то      ж,      когда      мы      услышали      стрельбу      около      мо ста,      поняли,      что      кто-то      приютил      тех

супо статов      окаянных.      Подумали,      допомога      будет      нужна,      вот      и      побежали.

–      Кому      вы      хотели      помочь,      им      или      нам?      –      спро сил      Баранов.

Мужик      зло      сверкнул      черными      глазами      из-под      нахмуренных      бровей:

–       Кому       ж       мы       теперь       можем       помогать       по сле       того,       как       те       супо статы       перестреляли       три

семьи      и      хаты      спалили.

–      Пере-стреля-ли?

–      А      эти,      что      в      крайнем      доме,      Юхим      да      Марфа?      –      подступил      к      нему      Баранов.      –      С      ними      что?

–       С       них       все       и       начало сь,       –       угрюмо       ответил       мужик.       –       Ночью       у       них       были       наши       хлопцы,

окруженцы,      а      утром      об      том      уже      стало      в      городе      известно.      Тут      у      нас      двое      таких,      что      стараются

на       фашистов.       Вор       Федот       Закута,       выпущенный       немцами       из       тюрьмы,       да       Захар       Тяжкий,       такой,

что       не       успели       вовремя       в       тюрьму       упаковать.       Кто-то       из       них       и       донес.       Машина       так       и

о становилась      возле      дома      Юхима.      Там      обоих      сразу      застрелили,      а      хату      подпалили...      –      Он      умолк,

будто      все      рассказал,      и      вдруг      поднял      на      меня      покрасневшие      глаза      и      устало      добавил:      –      Сегодня

и       меня       разыскивали.       Сидор       Савчук       я,       бывший       колхозный       завхоз.       Я       знал,       что       Закута       будет

сводить      со      мной      счеты      за      то,      что      воровство      его      вывел      когда-то      на      чистую      воду,      так      я      жену      и

детей      отправил      к      родне,      на      Смоленщину,      а      сам      о стался      присмотреть      за      колхозным      добром.      Да

лучше      бы      не      о ставался...

–      Может,      вам      и      самому      податься      на      Смоленщину?      –      заметил      я.      –      Идемте      с      нами.

–       Нет,       тут       вся       моя       бригада,       вместе       работали,       вместе       бедовать       будем.       –       И       вдруг       робко

попро сил:      –      Вы      бы      вот      дали      нам      немного      оружия.

–      Но      зачем      вам      оружие?      –      спро сил      Лев.      –      Вы      люди      невоенные.      Не      станете      же      вы      вступать      в

бой      с      фашистами.

–      А      то      уже      как      придется.      –      И,      снова      утерев      пот      со      лба,      мужик      с      упреком      добавил:      –      Вы      же

вот      все      уходите,      а      нам      тут      беззащитными      о ставаться      с      такими      душегубами!

Больно      мне      стало      от      этих      горьких,      но      справедливых      слов.

–       Садитесь,       товарищи,       –       предложил       я       своим       и       селянам.       –       Дело       это       надо       серьезно

обмозговать.

–      А      чего      тут      судить      да      рядить!      –      отмахнулся      Сидор.      –      За      нас      уже      подумали      и      порешили.      -

И,       положив       свою       засаленную       кепчонку       на       колено,       он       отвернул       подкладку       возле       козырька,

до стал       сложенный       вчетверо       лист       бумаги.       Вот       читайте.       Тут       все       ясно       сказано,       что       надо       нам

делать.      Да      не      только      нам,      а      и      всем      тем,      кто      попал      в      окружение.

Я       с       некоторым       предубеждением       взял       бумажку       из       рук       Савчука.       Но       только       развернул       ее,

невольно,      как      перед      большим      начальством,      встал.

–      Что      там,      командир?      –      спро сил      самый      нетерпеливый      в      нашей      группе      Леонид      Баранов      и

тоже      встал.

Это      была      листовка,      видимо,      сброшенная      с      самолета,      с      обращением      партии      к      советскому

народу.      Но,      передавая      Баранову      эту      листовку,      я      сказал:

–      Приказ      всем,      кто      попал      в      окружение.

–      Приказ?      –      вскочили      Астафьев      и      Евсеев.      –      Да      читай      ты      вслух!      потребовал      Евсеев.

–       "...В       занятых       врагом       районах       нужно       создавать       партизанские       отряды,       конные       и       пешие,

создавать       диверсионные       группы       для       борьбы       с       частями       вражеских       армий,       для       разжигания

партизанской      войны      повсюду      и      везде..."

–      Политрук!      Ты      прав,      это      приказ      нам!      –      горячо      во скликнул      Баранов.      Нам,      чтобы      попусту

не      тратили      время      и      силы      на      выход      из      окружения,      а      начинали      действовать      в      тылу      врага.

–      Да      ты      читай,      читай!      –      прервал      его      Астафьев.      –      Или      дай      я.

Но      тут      по слышался      гул      автомобиля.

–       Неужели       уже       узнали?       –       прислушавшись       к       нараставшему       реву       моторов       на       дороге,

удивился      Евсеев.

–       Так       мы       ж,       как       только       бабахнула       ваша       бомба,       побежали       сюда,       а       ворюга       Захар       –       на

мотоцикл      и      в      город!      –      пояснил      Савчук.      –      Сам      видел,      какой      он      был      белый      от      страха.

–       Вот       сука.       С       ним       бы       надо,       как       и       с       теми       гитлеровцами!       –       зло       проговорил       Астафьев.       –       А

мы-то      ушли      в      лес      и      мотоцикл      пропустили...

–      Вам      лучше      отсюда      уйти      подальше,      –      забеспокоился      Савчук.      –      Так      вы,      того,      если      можете,

дайте      нам      что      из      трофеев...

Я      по советовался      с      товарищами.      И      решили      весь      трофей      отдать      этим      людям.      У      каждого      из

нас      была      своя,      русская,      винтовка      и      боеприпасы      к      ней,      а      лишнее      оружие      нам      ни      к      чему.

–      Отдадим      вам      все,      что      добыли      сегодня,      кроме      гранат,      –      сказал      я,      обращаясь      к      Савчуку,      -

но      дайте      слово,      что      вы      это      оружие      надежно      спрячете      до      поры      до      времени.

–      Мы      не      дети,      не      для      игры      берем,      –      ответил      Савчук.

–      А      мне!      –      чуть      не      со      слезами      бро сился      ко      мне      подро сток.      –      Товарищ      командир,      дайте      и

мне      винтовку!

–      Ну      что      ты,      –      положил      ему      руку      на      плечо      Сычев,      –      война      –      это      не      детское      дело.

–      Я      уже      не      маленький!      –      И      подро сток      нахмурился,      отвернулся      обиженный.

–       Федя       мой       племянник,       сын       председателя       колхоза,       –       пояснил       Савчук.       Отца       его       фашисты

повесили,      как      только      вошли      в      наше      село.      А      он      теперь      за      главу      семьи,      на      его      иждивении      мать      и

две      сестренки.

–      Значит,      кончило сь      твое      детство,      –      горько      сказал      Сычев.      –      Я      тебе      обещаю      отомстить      за

твоего      отца.

Но      Федя      ничего      не      хотел      слушать,      требовал      свое.

–       Товарищ       командир,       –       вскричал       он,       –       пусть       они       дадут       и       мне!       Ну,       не       даете       так,       то

поменяйте.       –       И       он       вынул       из-за       пазухи       маленький       вороненый       пистолет,       такие       называют

"дамскими".      –      Возьмите      это,      а      мне      винтовку,      она      дальше      бьет.

–      О,      да      ты,      я      вижу,      не      дремал.      Где      ж      ты      раздобыл      эту      штуку?

–       За       Березиной,       там,       где       был       большой       бой,       гитлеряку       нашел       в       канаве.       Сам       убитый,       а

пистолет      в      руке      держит,      гад!

–      Сколько      тебе      лет?

–      Четырнадцать.

Пулеметная       очередь,       раздавшаяся       на       месте       нашей       недавней       стычки       с       фашистами,

оборвала      наш      разговор.

–      Могут      прочесать      лес,      –      предположил      рассудительный      Евсеев.      –      Надо      уходить,      о собенно

вам,      –      кивнул      он      на      деревенских.

–       Нет,       им       теперь       отрываться       от       нас       опасно,       –       заметил       Баранов,       –       мы       одной       ниточкой

повязаны.       Если       немцы       пустят       собаку,       она       возьмет       сперва       наш       след,       а       потом       и       тех,       кому       мы

передали      оружие.

Пришло сь      задуматься.

–      Как      же      нам      быть?      –      спро сил      Савчук.      –      Выходит,      я      тех      собак      сам      приведу      до      своего      дома.

–      Всем      уходить      за      Березину,      чтобы      оборвать      след,      –      ответил      Баранов.

–       Да       у       нас       тут       есть       небольшая       речушка.       По       ней       мы       в       свой       лес       можем       уплыть,       –       сказал

Савчук,      видимо,      боясь      удаляться      от      дома.      –      Там      и      лодка      у      меня      стоит.      Может,      и      вы      пойдете

вместе      с      нами?      Был      бы      командир,      отряд      организовали      бы.

–      Нет,      мы      пойдем      на      во сток,      за      Березину.      Надо      подальше      уйти,      чтоб      не      навлечь      на      село

новой      беды,      –      сказал      я,      и      мои      товарищи      согласились.

–       Ну,       то       вы       себе       идите       через       тот       со снячок       прямо       до       берега       Березины,       указал       путь

Савчук.      –      А      мы      повернем      направо,      переберемся      через      Гнилую      речку      и      вернемся      в      село      с      другой

стороны.

Мы      расставались      как      давние      друзья,      как      родные.      Что      будет      с      этими      людьми?      Встретимся

ли      когда-нибудь?..

Мы      не      одиноки

Утром       мы       наткнулись       в       лесу       на       шалаш       из       еловых       веток.       Осторожно       о смотревшись,

подошли      к      нему      и      заглянули.      Никого.      Шалаш      большой,      пол      устлан      еловыми      ветками.      В      углу

на       охапке       сена       –       недоплетенная       корзинка       и       заготовленные       для       нее       прутья.       Леонид       показал

кожуру      от      картошки:

–      Свеженькая.      Нисколько      не      присохла.      Так      что      мы      помешали      человеку      обедать.

–      Предлагаю      расположиться      в      этом      уютном      жилье,      но      выставить      по сты,      сказал      я.

–       Правильно,       командир,       –       поддержал       меня       Баранов.       –       Я       дежурю       первым.       Хочется

высмотреть      хозяев      шалаша.

За       ночь       хозяева       не       появились,       и       мы       отправились       в       сторону       деревни,       надеясь       кого-то

увидеть      на      дороге      и      поговорить.

И       тут       нам       повезло.       Только       вышли       из       леса,       увидели,       что       люди       копают       картошку.

Картофельное      поле      тянуло сь      до      самой      деревни.      Но,      видимо,      оно      было      разделено      на      делянки.

Люди      работали      семьями      на      своих      участках.      Ближе      всех      к      нам      были      трое      –      мужчина,      женщина

и      девушка.      К      ним      можно      было      подойти      по      кустарнику      так,      чтобы      нас      не      увидели      другие.      Я

пошел      вдвоем      с      Иваном.      В      заро слях      трех-четырехлетнего      березнячка      наткнулись      на      ямку,      до

половины      заполненную      картошкой.      Значит,      люди      выкапывали      и      сразу      ссыпали      урожай      в      яму.

–       У       нас       тоже       так       зимует       картошка,       –       сказал       Иван,       чтобы       обратить       на       себя       внимание

увлеченной      работой      семьи      и      не      испугать      внезапным      появлением.

Нас       заметили.       Все       трое       разом       подняли       головы,       по смотрели       на       нас.       Ответив       на       наше

приветствие,      женщины      продолжали      работать,      а      мужчина      направился      к      нам,      пояснив      своим:

–      Покурю,      поговорю      с      людьми.

Это      был      болезненно      худой      мужчина      лет      тридцати      пяти.      Из-под      реденьких      светло-русых

бровей       на       нас       смотрели       умные,       пытливые       глаза.       Подойдя       к       нам,       он       каждому       пожал       руку.

Пальцы      у      него      были      жесткие      от      работы,      черные,      потрескавшиеся.

–       Военные       люди,       а       подходите       так       робко,       о сторожно,       –       заметил       он,       –       у       нас       немцев       нету.

Чего       им       в       такой       глухомани       делать?       Скот       почти       весь       забрали       сразу.       Да       и       хлебушко       подмели.

Вот      теперь,      если      бульбы      удастся      сохранить      хоть      немножко,      –      он      кивнул      на      яму,      –      то      только      и

наше.

–      А      не      рано      ли      копать      картошку?

–      Да,      она      еще      растет.      Но      что      же      делать?      –      развел      руками      мужик.      –      Люди      решили      спрятать,

пока      и      ее      не      увезли      в      Германию.      А      кому      хочется      кормить      гитлеровцев?..

Он      сел      на      кучу      земли      возле      ямы      и      нам      предложил      сесть,      чтобы      не      видели      другие.

–      Крисковец      моя      фамилия,      Сергей      Филиппович,      –      попро сту      назвался      он,      не      понуждая      нас      к

ответному       знакомству.       –       Был       я       бригадиром       в       колхозе.       Председателя       сельсовета       и       нашего,

колхозного,       немцы       расстреляли       сразу       же,       как       пришли.       А       может,       и       до       нас       доберутся.       Вы       по

лесу,       видимо,       к       фронту       пробираетесь...       –       не       спрашивая,       а       скорее       про сто       рассуждая,       говорил

он.      Далеко      наши.      Совсем      далеко.      Но,      видать,      о становились      и      даже      дают      фашистам      жару.      Об

этом      германское      радио      само      проговаривается:      то      плетут,      что      в      Мо скве,      а      потом      вдруг      о      боях

на       Смоленщине,       или       под       Харьковом,       или       еще       где       поближе.       А       люди       ж       недурные,       понимают,

что      далеко      от      тех      городов      до      Мо сквы.

Женщины       позвали       Сергея       Филипповича       отнести       к       яме       мешок       с       картошкой.       Тот

извинился      и      ушел.      А      когда      вернулся,      сказал:

–      Жонка      хочет      сходить      домой      за      хлебом.      Вы      сможете      обождать?

–       Что       ж       делать,       –       виноватым       голо сом       отвечал       Иван,       –       мы       были       защитниками       народа,       а

теперь      вот      стали      его      иждивенцами...

–      Защитниками      вы      еще      будете.      На      колени      мы      не      станем.      Вон      в      других      местах,      слышали,

что      творится?      –      И      сам      же      ответил:      –      Партизаны,      как      в      гражданскую,      начали      действовать.      На

железных       дорогах       крушения       устраивают.       Да       и       по       шо ссейкам       не       все       машины       доходят       до

фронта.

–      Так      оно      было,      и      в      войну      с      Наполеоном,      –      заметил      я,      стараясь      пока      не      говорить      ничего

определенного.

–       Вот-вот,       это       наша       давняя       тактика       –       партизанство,       –       обрадовался       Крисковец.       –       Нам

теперь       надо       дружно       держаться,       гражданским       и       военным,       оказавшимся       на       оккупированной

земле...      Помогать      надо      друг      другу.      А      идти,      догонять      фронт?      Я      и      не      знаю.      Нужно      ли      это?

Чувствовало сь,      что      он      хотел      сказать      больше.      Но      пока      что      не      решался:      нас      он      еще      не      знал

как      следует...

–      Бульбы      вечером      наберите,      сколько      вам      надо.      Ну      а      решитесь      зимовать      в      нашем      лесу,      то

мы       вам       и       в       другом       поможем.       Наша       деревня       называется       Березово       Болото,       а       дальше       Великая

Старина.      Люди      у      нас      добрые.      Никто      добровольно      в      полицию      не      пошел.      И      в      старо сты      никто

не      соглашается.      Мы      уж      сами      уговариваем      тут      одного      доброго      человека,      пока      не      навязали      нам

какого-нибудь      шкурника...

С      Крисковцом      мы      расстались,      ободренные      моральной      поддержкой.

*      *      *

В      шалаше      мы      только      ночевали,      а      по      утрам      уходили      в      разведку      по      окрестно сти.      Мы      уже

знали,       где       находится       железная       дорога,       районный       центр       Кличев       с       полицией       и       прочими

представителями       оккупационной       власти.       Если       возвращались       рано,       то       отдыхали       где-нибудь

подальше      от      шалаша.      Вот      и      сегодня,      вернувшись      из      похода      к      шо ссе,      мы      устроились      на      лесной

поляне      под      одинокой      березой      и      оживленно      обсуждали      данные      разведки.

В      разгар      беседы      я      вдруг      заметил,      что      в      орешнике      мелькнуло      что-то      подозрительное.

–      Лев,      Иван,      быстро      обойдите      орешник!      –      приказал      я.      –      Кто      там?

Астафьев       и       Сычев       тут       же       вскочили       и       с       оружием       на       изготовку       побежали       в       заро сли

орешника.      Но      через      несколько      минут      вернулись      ни      с      чем.

Вдруг      совсем      близко,      но      уже      с      другой      стороны,      мы      услышали      нарочитое      покашливание,

словно      кто-то      предупреждал      о      своем      приближении.

На      поляну      вышли      двое.      Один      –      высокий      в      сером      макинтоше      и      такого      же      цвета      кепке,      в

ботинках.      Лицо      худое,      одухотворенное.      Другой      –      среднего      ро ста,      с      полным      румяным      лицом,      в

брезентовом      плаще      и      кирзовых      сапогах.      За      плечами      у      него      туго      набитый      рюкзак.

Мы      все      вскочили,      держа      оружие      в      руках.      А      Баранов      крикнул:

–      Стой!      Кто      такие?

–       Да       теперь-то       зачем       такие       строго сти?       –       не       обращая       внимания       на       этот       окрик,       спокойно

сказал      высокий.      –      Были      бы      мы      вооружены,      из      орешника      перестреляли      бы      вас,      как      глухарей      на

току.

–      И      все      же      кто      вы,      откуда?      –      спрашиваю      не      так      строго,      как      Леонид,      но      требовательно.

–       Из       этой       вот       деревни,       колхозники,       –       ответил       высокий.       –       Мы       корзинки       плетем.       Шли       за

лозой,      да      и      увидели      вас.

–      Документы      есть?

–      Как      же      без      документов.      Есть      и      документы,      –      все      так      же      спокойно      отвечает      высокий      и

показывает      мне      справку,      написанную      на      имя      Каранкевича      Ивана      Афанасьевича.

Взял      я      этот      документ      под      сомнение.      И      подпись      неразборчива,      и      то,      что      тридцатилетний

дядька      предъявляет      не      паспорт,      а      метрическую      справку,      наводило      на      подозрение.

–      Документу      этому      не      верю,      –      возвращая      бумажку,      заявил      я      высокому.      Скажите      прямо,      кто

вы      такие?

–      А      вы      кто?      Это      вы      пришли      в      наш      лес,      а      не      мы      к      вам,      –      ответил      высокий.

–      Третью      ночь      занимают      наш      шалаш      и      еще      спрашивают,      кто      такие!      –      с      ехидной      улыбкой

заметил      второй.

–      Ах,      вот      они,      хозяева,      –      заулыбался      и      я.      –      Вы      сами      видите,      что      мы      люди      военные,      бойцы.

–      Ну      и      мы      бойцы,      только      с      другого      фронта.      –      Высокий      протянул      мне      руку,      представился:      -

Редактор      районной      газеты      Крисковец      Иван      Павлович.

–      Родственник      Сергея      Крисковца?      –      обрадовался      Лев.      –      Ну      тогда      свои      люди.

–      Откуда      же      мы      знали      бы      о      вас,      если      бы      не      Сергей,      –      сказал      Крисковец.      А      мой      товарищ      -

директор       МТС       Латышев.       Ни       о       нем,       ни       о       себе       не       говорю       "бывшие".       Мы       были,       есть       и       будем,

несмотря      на      то,      что      фашистам      удало сь      так      вероломно      сломать      наши      ворота.      Ну,      ворота      –      это

еще      не      весь      двор.

Иван      Павлович      рассказал      нам      и      о      положении      на      фронте,      и      о      делах      в      районе.      Было      ясно:

все       знает       из       каких-то       неведомых       нам       первоисточников.       "Он,       конечно       же,       слушает       радио,       -

догадался      я.      –      Но      что-то      есть      у      него      и      еще..."

Снова      о стрым      стало      желание      идти      к      фронту,      скорее      слиться      с      родной      армией.      Крисковец

слушал       нас       и       внешне       будто       одобрял       рвение       нашей       пятерки.       А       когда       страсти       улеглись,

заговорил      вдумчиво      и      спокойно.      Заговорил      вроде      бы      совсем      не      на      тему.      Он      стал      рассказывать

об       озере       в       их       лесу.       Из       небольшого       ручейка       образовало сь       большое       озеро.       Пришло сь       даже

плотиной      отгораживаться      селянам,      чтобы      в      паводок      не      хлынула      вода.

–       Весной,       бывает,       боимся,       что       прорвет       плотину       и       снесет       всю       деревню.       Сила       в       нем

накопилась      огромная,      –      тихо,      словно      сам      себе,      говорил      Иван      Павлович.      –      А      стремился      бы      тот

ручеек       только       в       море,       кто       знает,       добрался       бы       до       него       или       нет.       Скорее       всего       затерялся       бы       в

лесных      дебрях.

–      Ну,      если      это      вы,      дорогой      товарищ      редактор,      насчет      нас,      то      мы      в      пути      не      затеряемся!      -

поняв      эту      притчу,      сурово      заявил      Сычев.      –      Мы      уже      кое-где      рвали      те      плотины.      Да      и      еще      рванем...

–       Вот       и       хорошо,       что       верите       в       свои       силы.       –       Крисковец       встал.       –       Завтра       вечером,       если       в

деревне      будет      тихо,      соберем      коммунистов      и      все      обсудим.      Я      приду      за      вами.

*      *      *

Это       было,       по       сути,       партийное       собрание.       Кроме       меня       и       Крисковца,       пришли       еще       трое.

Света       в       доме       не       зажигали.       Лиц       пришедших       не       было       видно.       Однако       по       разговору       люди

показались      мне      не      деревенскими,      как      и      сам      Иван      Павлович      Крисковец.

–      Товарищи,      признаюсь,      что      в      первые      дни      войны      я      растерялся,      как      и      многие,      не      знал,      что

делать,       –       заговорил       в       темноте       Иван       Павлович.       –       Но       теперь       кое-что       для       меня       прояснило сь.

Если      бы      мне,      например,      было      поручено      повести      агитационную      работу      среди      населения,      я      бы

начал      с      информации.      Народ      не      знает,      что      делается      на      фронте.      Его      интересуют      вопро сы:      стоит

ли       Мо сква?       Держится       ли       Красная       Армия?       А       главное,       когда       же       погонят       фашистов       назад?

Незнание       положения       на       фронтах       ставит       в       тупик       перед       вопро сом:       что       делать?       Бойцы       и

командиры,       отставшие       от       своих       частей,       попавшие       в       окружение,       всеми       силами       стремятся

пробраться       к       фронту.       А       некоторые,       пока       что       очень       немногие,       пытаются       бить       врага       там,       где

оказались.       Вы       знаете,       что       радиоприемники       оккупанты       приказали       сдать.       Но       не       все       их

по слушались.       И       вот       мне       повезло,       иногда       слушаю       сводки       Совинформбюро.       Приведу       вам

несколько      сообщений.      И      не      только      для      информации.      Они      подсказывают      нам,      что      делать      и      как

действовать      в      тылу      врага.      Вот      первое      сообщение:

"Отважно       действуют       бойцы       партизанского       отряда       под       командой       тов.       М.       в       тылу

фашистских      войск      на      северозападном      участке      фронта.      За      по следнюю      неделю      отряд      совершил