Текст книги "Тонкая линия (СИ)"

Автор книги: Петр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Бурное обсуждение у палатки командующего было прервано внезапным появлением незваных пришельцев. Словно пчелиный рой ставку облепили солдаты в красных мундирах, никто из наших и оружие обнажить не успел, тут же скрутили всех… Так вот все и закончилось, с тоской подвел итог своей недолгой военной карьеры Сашка. Офицеров и казака англичане сразу же увели, а его оставили на месте, под стражей в палатке телеграфа, приставив здоровенного, и похоже малость туповатого верзилу в качестве конвоя. Остальные джентльмены разбежались, обшаривают штабной лагерь в поисках "сувениров". Не иначе уроженцы далеких британских островов надеялись найти тут медведей с балалайками, бояр в высоких меховых шапках, и главное – неиссякаемый источник водки. Отсутствие последнего здорово их расстроило, вот и ходят хмурые, недовольные и принюхиваются… Винный погребок светлейшего был сразу взят под охрану, поэтому рядовым ничего там ничего не обломилось. Примерно через полчаса в бывший штаб светлейшего прибыло высокое начальство коалиции, различать простых офицеров и "небожителей" наш герой уже давно научился. Посмотрите, тот высокий однорукий старик не лорд ли Раглан часом, интересно пальто своего имени он уже изобрел или нет? В жилище Меншикова высокопоставленным гостям показалось тесно и для них установили раскладные столики прямо напротив палатки телеграфа, где в обществе английского солдата скучал за телеграфным аппаратом наш Сашка. Вот кажется и французы пожаловали, сейчас будет встреча "братьев по оружию", странно, что турков нет, не паригласили… Тем временем новые хозяева ставки, отдав должное винной коллекции светлейшего князя, стали обсуждать дальнейшие планы, что-то у них не ладилось, поэтому процесс получился шумный и долгий. Александр навострил уши, французский он не знает совершенно, но вот английский очень даже понимает. Удалось собрать интересную информацию: состав и численность войск, маршрут движения, намечаемые сроки, как бы ее передать своим? Конвойный по виду дебил дебилом, но приказ выполняет четко, совершенно не дает взяться за ключ. Он только и успел передать одно слово "плен" и короткий условный сигнал "занят". За что тотчас же был наказан болезненным уколом штыка в плечо.

Что дальше делать? Неужели придется отправится в Европу в качестве пленного? Как там у Высоцкого:

 
"Был рывок на побег, наглый глупый, дневной.
Вологодского с ног и вперед головой…"
 

Может стоит попробовать сбежать? Допустим, часового он нейтрализует, благо тот ведет себя на редкость беспечно, не иначе аглицкий вариант «вологодского увальня». Прямо за шатром Меншикова начинается длинный извилистый и узкий овраг, туда сваливали раньше отбросы кухни. На дне проходит тропинка к дальнему помещичьему хутору… Денщики рассказали, что ходили этим путем на охоту за баранами и курицами, офицеры и караул их не видели, значит, есть шанс, что и Сашку в суматохе не обнаружат. Одна только маленькая проблема, надо разогнать эту толпу офицеров у входа перед палаткой телеграфа, иначе не выйти. В барабане револьвера, осталось пять зарядов, должно хватить. А нет, так не пойдет, ну положим получится уйти, вот только в Севастополе ему явно не обрадуются. Не те времена, не те нравы, вот если бы вместо Раглана был Гудериан, тогда Сашку бы на руках соотечественники носили, а здесь точно расстреляют. Петрович рассказывал, что у них полку был один деятель, попал в плен в 1812 под Москвой, а освободили его уже в Париже, не смог удрать… не захотел, здесь если в плен сдался то все, а уж покушение на вражеского командующего Сашке свои определенно не простят.

Стоп, внезапно появилась надежда, они повара-татарина отпустили, как гражданского. Может и Сашке стоит попробовать закосить под некомбаната? Бескозырку и тужурку с погонами давно уже стащили английские джентльмены, даже ящик с ЗИПом прихватизировали и аптечку, остается только надеяться, что спиртовая настойка опиума вызовет у них стойкий запор. На голландке у него никаких знаков различия нет, штаны и сапоги – поймет ли иностранец, что одежда казенная – вряд ли. Но остается еще револьвер под рубахой, надо срочно от него избавиться, все равно рано или поздно обыщут, найдут… и сразу возникнут вопросы. Александр незаметно расстегнул пояс с кобурой, и аккуратно придерживая за ремень, спустил под стул, благо конвойный из-за стола не видит. До слез жалко и обидно, в 50 рублей серебром обошлась эта игрушка, а сделал всего один боевой выстрел, прикончил покалеченную лошадь штабс-капитана Желобова. Теперь выбрать момент, когда охранник отвернется в сторону, легкий пинок и револьвер вместе с поясом и кобурой отправляется в дальний угол палатки. Долго он там не пролежит: красные мундиры, как тараканы шныряют в поисках хоть чего-нибудь ценного, а тут целые 5 фунтов, если не больше, точный курс рубля ему неизвестен. И тут уже подобрали, на сей раз повезло низенькому ярко рыжему солдатику в потертом на локтях пыльном мундире. Если судить по характерному красному носу добытчика, вряд ли он доложит о находке своему начальству. Теперь осталось только дождаться, когда на его Сашкину ничтожную персону обратят внимание. Надо только предельно осторожно с ними, чтоб не выдать случайно свои познания в английском, чтоб даже подозрений малейших не было!

Ну наконец-то почтенная публика соизволила посетить телеграф. Господа иностранцы долго и интересом рассматривали незнакомую технику, один даже ключом поигрался слегка. Система Морзе в Европе еще распространение не получила, там все больше применяют аппараты со стрелочным указателем, как у нас на международном телеграфе. Потом взялись за Александра, так и эдак его допрашивал переводчик, пришлось рассказать все, нет почти все, какая им разница сегодня он приступил к работе или вчера… Потребовали телеграммы, пожалуйста, вот стопка с утра принесли, вот ленты и аппаратный журнал, где фиксируются входящие и исходящие. Кажется, они довольны, нет однорукий генерал хмурится, спрашивает в порядке ли линия, можно ли связаться с Севастополем. Да ради бога, хоть с Петербургом, отвечает через толмача Сашка. Англичане повеселели, даже смеются, лорд что-то диктует переводчику, неужели послание Меншикову, Нахимову и царю? Точно, на стол перед Сашкой ложится листок бумаги, и далее вся честная компания вываливается наружу, где для них снова накрыты столы, сколько же вина, водки и закусок оказывается было в загашниках у князя, или это они с собой привезли? Переводчик тупо смотрит на порхающую над ключом руку телеграфиста, приказ есть приказ, не нравится – садись и передавай сам. Под конец суровый проверяющий успокоился, доволен, а Сашка вдвое, сумел добавить к тесту депеши кое-что от себя. Все можно расслабится, он сделал все что мог, и даже немножко больше…

– Постойте сволочи, куда вы меня потащили, господин офицер, я некомбанат! Я вольнонаемный служащий телеграфа! – Александр вырывается из рук конвойных, бросается к переводчику хлопая себя ладонями по плечам, – Смотрите погонов же нет!

Тщетно, они не поверили, не купились! В отчаянье он чуть было сдуру не выдал знание языка, почти сорвалось, и рот открыл, но один из охранников так сильно двинул прикладом винтовки в бок, что вместо слов только хрип вылетел из глотки…

– Разрешите присесть господа офицеры? – от усталости и волнения Александр неправильно обратился, но исправлять не стал, какие они теперь офицеры? Такие же пленники, как и он сам, общая беда всех уравняла.

Не получив ответа он опустился возле входа в палатку, рядом с уже знакомым казачком. Парнишка жестоко страдал, лошадь, ружье, шашку и прочие пожитки супостаты отобрали. Батька теперь наверняка убьет, это сколько денег надо по новой снаряжаться?

– Не ной, всю душу вымотал, папаша у тебя станичный атаман, неужели не найдет? – осадил наконец его подполковник Панаев.

– Лучше ты нам, как вчера, про атаманскую дочку расскажи, с сестрой что ли грех был? – Сашке вдруг стало смешно, что поделать память услужливо напомнила о мнимых "сексуальных подвигах" собеседника.

– Не родная, молочная она мне, – замялся тот пойманный на слове и умолк.

Собравшиеся шутку нашего героя не оценили, им не до смеха. Уж очень тяжелый выдался день. В плену кроме нашего героя и казака оказались уже знакомый капитан-лейтенант Стеценко Василий Александрович, подполковник Панаев Аркадий опять же Александрович, правая рука светлейшего, штаб-ротмистр Самуил Алексеевич Грейг и молодые офицеры, поручики Томилович и Ухтомский. Разговор у них шел невеселый, ругали Меншикова, да и другим генералам доставалось.

– Позвольте, как можно во всем обвинять одного князя, вы же Василий Александрович рассказывали, что полковые командиры совершенно не умеют действовать в поле, этот раздел службы у нас запущен. До смешного доходит, не понимают разницу между охранительной и боевой цепью, морят в карауле целые батальоны. – Панаев защищает своего патрона, – Иногда прямо пальцем показывать приходится эту роту туда, эту туда поставь. Донесения в штаб внятно составить не могут. Да это еще что, я помню у нас один полковой командир совсем неграмотный был, а зачем ему – писаря для этого дела есть. Ну как с такими "героями" воевать?

– Позвольте не согласиться! Позицию выбирал сам светлейший, удачная позиция, но почему не разведали толком приморский фланг… там нас французы и обошли, этот алжирский черт Боске, наловчились видать по горам лазить.

– Князь за всех думать не может, генерал Кирьяков мог бы сам изучить назначенную ему местность, кто ему не давал?

– Так по что же этого пьяницу туда назначили, неужто больше никого не было? Я вам скажу зачем – назло Горчакову, давнему врагу светлейшего.

Пока наши пленные герои вели заумные беседы, и решали вопрос "кто виноват", победители в лагере что называется гуляли, ром и виски лилось рекой. К своему удивлению, Сашка заметил среди скопища пьяных в дым "джентльменов" дюжины две "дам". Откуда только взялись, страшные какие, неужели с такими рожами берут в военный бордель? Веселье меж тем лилось через край. Вскоре заскучавшего охранника у палатки с пленными навестили земляки, и не только навестили, но у угостили. Ну и бутылки у них, литровые не меньше… куда столько лезет?

– Не обижайся друг, – Сашка легонько толкнул в бок казака, – Я решил бежать, когда стемнеет, пойдешь со мной?

– Завсегда, только как? Вон их скоко…

– Это наш цербер пьет и не закусывает – хорошая привычка! Полбутылки уже осилил, еще немного и окосеет окончательно. Стукну его слегка, засунем в палатку… потом попробем тихонько уйти.

К счастью, этот раз обошлось без членовредительства, вскоре крепкий британский виски свалил уроженца далекой Шотландии не хуже чем удар боксера. Но к сожалению другие его соплеменники нестройными толпами шатавшиеся по центральной линейке лагеря проявили большую стойкость к алкоголю.

– У тебя нож есть?

– Забрали все…

Где наша не пропадала? Пустая бутылка с хрустом лопается под каблуком сапога. Вжик и в задней стене палатки возникает новый выход. Удачно здесь кругом кусты, лагерь разбти несколько дней назад и не успели еще вырубить, Александр вылезает наружу, за ним казачок, а далее пошли согласно чинам… Первыми выскакивают поручики, далее штаб-ротмистр, затем Стеценко, и наконец последним, кряхтя и ругая молодежь, солидно выбирается Панаев.

– Господа нельзя же так, как малые дети! В кадетском корпусе так же вот за яблоками через забор лазили…

– У нас не за яблоками вылазки делали, корову мы доили, – смеется Ухтомский, самый молодой из офицеров, – Нашего корпусного командира… прямо на землю. Он болезный потом понять не мог, почему молока нет.

– Зачем ваше благородие, так скотину тиранили? – заинтересовался казачок.

– А так со зла, больно уж он нас кадет дрючил, не любили этого полковника в корпусе. Меня маменька хотела сперва в пажеский корпус отдать, но батюшка не позволил, уж больно нравы там нехорошие, вот я и оказался в кадетском, – пояснил поручик Ухтомский, – Сказал он тогда, что путь тебя лучше секут по заднице, чем туда тычут.

Когда наши беглецы короткими перебежками, прячась за кустами, повозками и палатками добрались до границы лагеря, уже совсем стемнело. Оружием к сожалению разжиться не удалось, вероятно перед пьянкой его у солдат забрали, во избежание неизбежных недоразумений.

– Что это ты нас водишь то туда, то сюда? Надо было сразу прорываться где ближе, время уходит! – нервничает капитан-лейтенант, он уже потерял терпение.

Поручики поддержали Стеценко, действительно какого беса ходим, надо налететь на караульных, благо посты парные, а нас семеро, вырвать ружья и убежать, не догонят.

– Постойте ваше благородие, нам нельзя шуметь, если просто напасть, то скорее всего хоть один часовой сумеет выстрелить. Кто их чертей знает, вдруг караульное помещение рядом и сбежится толпа. Кавалерию у них в бою не видели, значит очень может быть, что ездит дозорами вокруг лагеря, окарауливает?

– Что ты братец предлагаешь?

– Я один к ним пойду… если не получится, то у вас будет шанс попробовать в другом месте, или можете вернутся назад в палатку.

Александр стянул с себя голландку и передал на хранение казаку, вымазал лицо и грудь землей и сухой пылью. Теперь глотнуть рому, и тут же выплюнуть под осуждающие взгляды, это только для запаха, далее плеснул немного на себя… что неужели он теперь сильно отличается от остальной отдыхающей здесь публики? Если есть мелкие несоответствия, то будем надеяться, что сумерки их сгладят.

Этих двоих он выбрал специально, сперва натыкались на солдат, потом стали попадались часовые-моряки… Пока искали подходящее место Сашка невольно вспомним "Шоу Бенни Хилла", как этот комик, девочек подешевле выбирал в публичном доме… тут главное не ошибиться с последним выбором, не оказаться на улице. И вот когда он увидел эту парочку, то чутье подсказало, что как раз то, что нужно…

Постаравшись придать лицу как можно более бессмысленное выражение, с бутылкой рома наперевес, Александр смело двинулся вперед. Нет сначала его остановили окриком, как положено, а вот далее началась комедия в лицах. 1 часовой: "Давай выпьем, ну хоть немного, Джим я просто умираю!" 2 часовой: "Нельзя! Шкуру спустят!" 1 часовой: "Будь человеком, смотри махра гуляет, словно Москву захватили, а не туземную деревушку, а меня с утра во рту ни капли? Хоть горло промочить дай!" 2 часовой: "Черт с тобой… пей!"

И тут принципиальный часовой сделал Сашке просто великолепный подарок, он демонстративно повернулся спиной к своему подчаску, дескать глотай свое пойло, я ничего не вижу… А у того жаба горит, машет левой рукой. Давай мол брат, давай быстрее! Где там у тебя волшебная жидкость? Мгновение и Александр уже рядом, любитель выпивки вместо вожделенной бутылки получает точный отработанный удар, спасибо старому тренеру. Второй британец услышав шум пытается развернуться, перехватить винтовку для выпада штыком, но поздно, не успевает. Вот уже оба в нокдауне, ценный ром сохранен, он Сашке еще пригодится, тихий условный свист, и из-за кустов выскакивают остальные беглецы. Нет определенно сегодня вечером бог на нашей стороне, что же он днем так подвел российское воинство?

– Сволочь, брось ружье и быстро вперед! – Стеценко жестко, затрещиной пресек приступ клептомании у казачка и погнал его дальше.

– Ваше благородие, позвольте хоть один штуцер забрать…

– Не останавливаться, бегом! Живее! И вы все тоже бегом!!!

* * *

Все же хорошо ночью в крымской степи, а что холодно, так это даже плюс, стимулирует быстрее двигаться. Пусть прохладно и ночной ветерок неприятно обдувает, зато – на свободе! Впрочем, для согрева из английского лагеря прихватили ром и виски. Так, подкрепляя силы мелкими глотками алкоголя, и двигался бывший штаб князя Меншикова к Севастополю. На закуску пошла солонина, нашли в брошенной повозке отличный бочонок, никогда такой еще не доводилась пробовать, солдатам вечно перепадает с гнильцой. Это верно чьи-то личные припасы, или для офицерской кухни предназначенная снедь. Постепенно настроение у всех улучшилось и снова захотелось поговорить…

– Ваше благородие, вы зачем не позволили забрать штуцер от часового, хоть какое оружие было бы у нас теперь? – поинтересовался Сашка.

– Один или два штуцера не спасут, ежели нарвемся на дозор вражеский… я надеюсь, караульные, которых ты так лихо уложил, не поняли, что пленные убежали, и до утра не хватятся.

– Не может быть, нападение же на пост…

– Начистил солдатик рыла матросикам, это и у нас бывает пор праздникам. Очухаются и постараются забыть, ведь ружья на месте. Ты скажи лучше, как ты братец угадал, что они тебя подпустят близко?

– Ваше благородие, подметил, что матросы курили трубки на посту, вот я и решил, что наверно и выпить не откажутся, весь лагерь гуляет, как тут удержаться от соблазна. Тот длинный, верно до рома большой любитель, нос как фонарь красным отсвечивает в темноте.

Ответ Сашки был встречен дружным смехом, ранее Стеценко долго и упорно разъяснял товарищам по несчастью преимущество флота перед армией, и тут… Смущенный капитан-лейтенант только пробормотал, что у англичан караулы обычно несет морская пехота и поэтому рядовые матросы к такой службе непривычны. С рассветом беглецы вышли на накатанную дорогу, повсюду виднелись следы поспешного отступления, от касок, которыми были просто забиты канавы по бокам, до повозок с обрубленным постромкам и прочего имущества. К счастью трупы попадались только лошадиные, и среди брошенного барахла оружие встречалось очень редко. Хозяйственный казак по пути в Севастополь все же сумел раздобыть себе ружье, саблю и седло, а ближе к городу даже поймал отбившуюся от обоза лошадь.

– Зачем тебе эта крыса, она же под седло не годится?

– Потом сменю, главное вашеблагородие, чтоб было, как положено по росписи.

– Смотрите поручик опять валяются, прав был пьяница Кирьяков, касками мы супостата закидали!

– Не понимаю, почему не разрешены до сих пор фуражки. Черт знает что такое! Эти античные шлемы и в бою бесполезны: штуцерные пули отлично их пробивают, а между тем с этакой тяжестью на голове и подумать ни о чем не захочется.

– Потерял во время дела – и баста. Самая законная причина.

– Не иначе тут целый полк свои головные уборы потерял?

Они проходили мимо небольшого домика на окраине города. Какая-то старуха в белом чепце, с виду мещанка или бедная чиновница, стоявшая у ворот, поглядела на офицеров, потрясла головой и подошла к ним.

– А вы что это, господин офицер, без каски ходите? Обронили, что ли? спросила она.

– Видите, потерял, – отозвался Грейг, хотя бабка обратилась не к нему. – А вам-то что за дело, тетенька?

– А то дело, голубчик мой, что уж не Владимирского ли ты полка? Говорят у нас, что будто вы там спины показали французам. Стыдись, батюшка, без каски-то ходить! Я седьмой десяток живу и такого срама не видела! Ты не хочешь ли надеть мой чепец, батюшка?

– Пошла вон, старая хрычовка! – в бешенстве прикрикнул на нее Стеценко. – Сначала узнала бы толком, а потом и говори! Спины показали! Какой подлец эти слухи распускает! Мы последние возвращаемся, владимирцы твои уже в Бахчисарае давно.

– Да охота тебе обращать внимание на сумасшедшую старуху, пускай она лается… Идем, душенька, плюнь ты на эту глупость… До известной степени эта старуха мне даже нравится.

С Александра и казачка на последок подполковник Панаев взял слово, что будут помалкивать о последних событиях, на всякий случай. Как у нас главнокомандующий отчитался перед Петербургом пока неизвестно, может статься, что "отступили в порядке", а тут конфуз какой, штаб в полном составе попал в плен.

– Сашка, черт, живой! – Петрович чуть не задушил нашего героя в объятиях, – А мы уж с тобой простились, думали больше не увидим! Однако ну и запах, там что Вас поили ромом? Клопами дохлыми воняет.

– Захватили немножко на дорогу… Что в городе так пустынно? Раньше кругом толклись солдаты и матросы, а сегодня как вымерло. Сбежали что ли все?

– Укрепления строят, или про телеграмму свою забыл?

– Не ожидал, что так резко кинутся, что-то делать, нас тоже привлекают, или нет?

– А как ты думал? Вот еще поздравляю с очередным чином! И почитай уставы, на днях будешь экзамен сдавать. А сейчас иди отсыпайся, завтра с утра совещание у Нахимова, надо будет обязательно представить телефоны, Тотлебен должен оценить, приказано приготовить, да оденься получше.

– Этот немец, что в уже начальники штаба при Нахимове взлетел?

– Умнейший человек, я такого еще не видел, он сам сделал запрос насчет средств связи для строящихся бастионов… У нас сейчас он обороной руководит, моряки ведь ежели честно, то ничего в фортификации не понимают, и я к сожалению тоже.

Пока наш герой пребывал в штабе Меншикова в Севастополе происходили не менее интересные события. Пожалуй, обратить на них внимание, так как официальная версия, принятая ныне не отражает реальной картины. В тот день в Севастополе отмечали праздник, какой – неважно. В то время гуляли часто и по любому поводу, иногда казалось, что не жизнь, а сплошное торжество, то церковный праздник какой-нибудь, то «царские» дни, совсем как том анекдоте «аванс-получка». В этот раз банкет проходил в заднии морской библиотеки, поскольку в морском собрании производился ремонт. Собралось все военное «высшее общество», правда в основном моряки, что поделать война, пехота и артиллерия заняты на Альме. Но сегодня праздник вдруг закончился неожиданно и печально.

В то время как в актовом зале севастопольские патриотки угощали офицеров и стороили ми глазки, в помещении телеграфа уже шел, собранный на скорую руку, военный совет. Присутствующие были в увешанных наградами, парадных мундирах, со шляпами в руках. Всех флагманов и капитанов приглашать не стали, настолько неожиданно развивались события. А как все хорошо начиналось, в полдень начальник телеграфа принес депешу Меншикова о крупной победе над силами коалиции. С утра общее настроение было серьезное и торжественное, а тут такие известия! Сразу захлопали, точно пистолетные выстрелы пробки шампанского, как не отметить первую победу на суше, достойное дополнение Синопа. Провозглашались многочисленные тосты "за победу" звенел хрусталь бокалов и рюмок, матросы-официанты просто сбивались с ног разнося выпивку и закуски. И если в начале дня Меншикова сильно поругивали, за оставленные в Евпатории склады зерна, то теперь это сочли военной хитростью, не иначе светлейший решил приманить туда силы коалиции, пусть подавятся заморские гости нашим хлебом… Всеобщего воодушевления не разделял только один человек – инженер-майор Тотлебен, он периодически спускался вниз на станцию телеграфа. Дотошный немец буквально затерроризировал дежурившего в тот день Михаила и соответственно еще и Сашку в ставке на Альме. Несмотря на бравурные реляции светлейшего князя Меншикова, сомнения в благополучном исходе "дела", так в ту пору называли любое сражение, не оставляли инженер-майора…

Сам Корнилов был далеко не в бодром настроении духа, хотя и старался этого не показывать. Вчерашние инструкции данные Меншиковым не выходили у него из ума. Корнилов понимал, что при всей его энергии в этом вопросе ему едва ли удастся взять верх над князем. Он знал, что и между настоящими моряками, не такими, как адмирал Меншиков, найдется немало людей робких и сомневающихся, которые отвергнут его собственный план, быть может слишком отважный, но зато достойный ученика незабвенного Лазарева. Но к сожалению у светлейшего был неотразимый аргумент, приказ его императорского величества прямо запрещал вступать в бой с превосходящими силами противника. А жаль, как раз наступил подходящий момент проверить, а так ли силен флот коалиции, как у нас считают. Скользя взглядом по радостным лицам собравшихся в зале людей он неожиданно наткнулся на одну весьма кислую физиономию.

– Эдуард Иванович, что случилось? Чего ради вы бегаете взад-вперед как заведенный, лучше бы выпили вина, смотрите, барышни на вас заглядываются… Праздник сегодня, почто вы не веселы? Вон посмотрите какая хорошенькая вам знаки глазками делает…

Но шутка не вышла, хмурый майор подал Корнилову небольшой клочок бумаги, и сразу все изменилось, реальность войны грубо вторглась в легкую праздничную атмосферу морской библиотеки.

– Позвольте узнать, что происходит? Ведь мы уже победили сегодня, князь уже разбил армию англичан и французов? Что значит фраза: "Меншиков отбыл собирать войска"?

– Войска собирают в том случае, когда они отступают в беспорядке, или если по-простому "бегут", – через силу выдавил из себя неприятный ответ собеседник адмирала, – Дело плохо, не иначе противник сумел обойти с фланга наши якобы "неприступные позиции" и застал войска светлейшего врасплох…

Корнилову только и осталось, что послать за Нахимовым и Истоминым, да последовать за майором вниз, туда где все еще пребывал севастопольский телеграф. Там военначальников в очередной раз обрадовали известием, что штаб главнокомандующего светлейшего князя Меншикова скорее всего угодил в плен в полном составе.

– Мы постоянно вызываем нашего телеграфиста в ставке светлейшего, он находиться на месте у аппарата, но не может ответить, не дают.

Хоть вице-адмирал пригласил с собой только двоих, вскоре, почуяв неладное, пришли и другие старшие офицеры. Что же, критический момент наступил…

– Господа, – голос адмирала Корнилова дрожал от напряжения. – Раз уж мы тут собрались, то следует обсудить как спасти город и нашу собственную честь. Судя по последним данным, армия наша потерпела поражение и отступает. Ранее светлейший намеревался после изматывания врага на Альминских позиция отступить к Бахчисараю, не исключено, что туда он сейчас и направляется. Дать новое сражение на подступах к городу невозможно. Но главная опасность не в этом, а в том, что все пути к Севастополю теперь открыты неприятелю. Вы, конечно, сами знаете, что противник легко может занять южные Бельбекские высоты, распространиться к Инкерману и к Голландии, где еще не кончена постройка оборонительной башни, и действовать артиллерией с высот по кораблям эскадры Павла Степановича. Наши укрепления, господа сами знаете… наши укрепления… да намедни поповский козел снова порушил оборонительную стену на Малаховом кургане!

* * *

Действительно, у севастопольцев еще на слуху скандальный рапорт, в котором один из военных чинов инженерного ведомства просил полицмейстера принять все возможные меры против козла, принадлежащего священнику, который уже в третий раз, в разных местах на правом фланге Малахова кургана, рогами разносит оборонительную стенку. В свою очередь полицмейстер издал приказ, запрещавший обывателям выпускать скот на улицу, «так как он разрушает городские укрепления».

Сделаем отступление и небольшой исторический экскурс. Надо сказать, что о укреплениях со стороны суши в Севастополе всерьез озаботились только после "чумного бунта" в 1830, народ понимаешь разбегается, значит стены нужны! Был составлен подробные проект, при участии самого главного российского строителя – его императорского величества. Но когда инженерная команда приступила к разбивке сооружений на местности, то обнаружила, что топографический план имеет массу погрешностей: оборонительные казармы попадали в овраги, бастионы упирались в откосы, много было и других нелепостей не позволявших осуществить намеченный план. Император видимо смирился, но в июне 1833 предпринял вторую попытку, прислав инженер-полковника Бюрно для выполнения проекта крепости. Пришлось полковнику совместно с инженерной командой заняться уточнением топографического плана, так как на новую съемку местности требовалось несколько лет. Описанные события резко обострили отношения между Военным министерством и Морским ведомством. Армейцы решили "отомстить" морякам обвинив их в невыполнении решений царя по возведению двух оборонительных казарм для размещения матросов. Бодались господа бюрократы долго и в итоге флот победил. В 1837 году император повелел выполнить строительных работ ровно на миллион рублей. Таким образом, по сравнению с предыдущим годом надлежало увеличить темпы более чем в десять раз. "Гладко было на бумаге" мало того, что береговая оборона оттянула на себя почти все средства, не хватало еще и рабочих рук, требовалось еще как минимум 200 каменщиков и 500 землекопов. И тут уже ничего не мог поделать даже "грозный" царь – нет в Крыму "мужика" в товарных количествах, с этим ранее столкнулись и наши строители телеграфных линий. А как же армия и флот – спросит недоверчивый читатель? По приезде в 1837 году, Николай первый неожиданно решил осмотреть места добычи камня. К его визиту "навести марафет" на каменоломне не успели и увидев солдат из пятого пехотного полка, занятых на работах, царь выразил большое неудовольствие: толстый серо-белый слой известковой пыли покрывал одежду, лица и волосы людей превращая их в подобия манекенов. Немедленно последовал приказ о замене нижних чинов в карьере, военный министр уведомил инженерный департамент, что надлежит дополнительно сформировать четыре арестантские роты для работы на Севастопольских укреплениях. Но где же взять даровую рабсилу – идея платить на полкопейки рабочим больше или привлечь частных подрядчиков из венценосной головы сразу же была изгнана как крамольная. Вот оно решение, спасибо цензурному комитету, прислали на днях очередное творение главного российского "пиита": "Цыганы шумною толпой по Бессарабии кочуют. Они сегодня над рекой в шатрах изодранных ночуют. Как вольность, весел их ночлег, и мирный сон…", хм кочуют, вольность? Тотчас было велено создать из цыган несколько "воспитательных" рот наподобие арестантских. Одновременно бессарабскому и новороссийскому генерал-губернаторам было направлено поручение царя наловить побольше этих самых "цыганов", а офицеров и унтеров для новых формирований отобрать из числа лучших в Таврическом гарнизоном батальоне внутренних войск. Итог вышел печальный: двадцать лет спустя, никаких стройбатов из "ромал" не замечено, по крайней мере Александр с Петровичем их не застали, равно и сухопутные укрепления окончены ровно на четверть, о качестве постройки можно судить по инциденту с сереньким козликом. Цыгане как кочевали по Бессарабии, так и кочуют по сей день, зато некто в просторечии именуемый "Палкиным" вошел в историю, как великий строитель и государственник, обычная российская действительность – смайлик пожалуйста!

* * *

Нахимов кашлянул при этих словах, но пока не возразил. Другие участники так же разговора предпочли отмолчатся.