Текст книги "Тонкая линия (СИ)"

Автор книги: Петр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 7. Завтра будет война. А может нет?

Солнечный свет ослепительными струями прорывается через густую листву деревьев. Жарко, единственное спасение только в налетающем с моря легком ветерке. Здесь, на окраине жизнь течет совсем по-другому, медленно и размеренно. Да город ли это вообще? В узких улочках сжатых высокими заборами-плетнями прячутся в тени яблонь и слив белые домики, никаких табличек с номерами или фамилиями владельцев нет и в помине, здесь заблудится не трудно. Сонное спокойствие нарушает лишь позвякивающий колокольчик коровы, да ленивый лай собак, совсем как в деревне. Но внезапно в эту тихую симфонию захолустья вторгается чуждый звук, плетень покачивается и потрескивает, и над гребнем его появляется лопоухая и белобрысая голова мальчишки. Ловкие словно обезьянки дети быстро перебираются через стену, сплетенную из лозы и прутьев. Один, второй, третий, четвертый, трое беленьких, один черненький, точно выводок подросших котят. Но четвертому сегодня не везет, зацепился хвостом, пардон, подолом юбки за сучок. Да это, оказывается, девчонка! «Кавалеры» сразу же кидаются на выручку подруге, но проклятый забор держит крепко, не отпускает, любительница чужих яблок повисла между небом и землей. И уже через минуту им приходится без оглядки бежать самим, оставив товарку на произвол судьбы.

– А попалась, наконец, зараза басурманская! – раздается торжествующий рев, и из-за угла пулей вылетает бородатый мужик в грязной кумачовой рубахе, удивительная резвость для такой медведоподобной туши, – Ужо, я тебя проучу, попомнишь у меня…

Расправа, столь обычная в те старые добрые времена, когда жестоко пороли даже будущих царей. Зажатый в руке прут взлетает, сейчас последует свист и сочный шлепок, затем визг жертвы, но неожиданно орудие наказания словно растворяется в воздухе и богатырский замах пропадает впустую. Садовник недоуменно оглядывается, оказывается сбоку стоит, словно, из-под земли вырос, матрос в выцветшей голландке. Незнакомец покачивая головой разглядывает розгу, насмешливое выражение на его лице словно говорит, что "ты бы братец мог шпицрутен и поменьше найти". Секунда, и описав дугу орудие наказания исчезает за высоким, выше роста человека плетнем забора.

Панфнутий Палыч с трудом соображает, вчера они с лакеем и дворником "приговорили" большое ведро яблочного вина, и сегодня с утра еще и водочкой опохмелились, где-то он этого наглого матросика раньше видел, но не все ли равно? Обида распирает буйную головушку и просит немедленного выхода.

– Ты чего кислая шерсть, совсем нюх потерял?! – пополам с перегаром вырывается у него, – Да я у самой енеральши Поповой служу…

Для ускоренного обретения утраченного обояния огромный кулак замирает в вершке от наглой физиономии флотского, сейчас он его проучит, сейчас, только… – Да я тебя-я – а-а-А-А…

* * *

Опять пришлось применить «непопулярные средства» для «приведения диалога в конструктивное русло». Разговора не получилось, садово-огородный цербер поскуливая и вполголоса ругаясь резвой рысцой удаляется прочь. Александр уже усвоил, что в этом мире кроме рабов и господ есть еще и третья категория, самая поганая – холуи, привилегированные рабы и слуги. Первый урок, как следует себя вести при встрече с этой публикой, буквально на днях преподнес ему Петрович.

Ездили они в интендантство, получить спирт и другое имущество, только Сашка отвернулся на минуту, и тут за спиной шум. На начальника "наезжает" какой-то деятель в расшитом золотыми галунами мундире, не там они, оказывается, припарковали повозку. "Сенсей" внимательно и спокойно выслушивает грязные оскорбления, примерно минуты две, и затем просто бьет обидчика в ухо. Такой развязки наш герой не ожидал.

– Нас же сейчас повяжут и в полицию потащат?

– Не изволь беспокоиться, этот дурень просто лакей купчишки-откупщика. Если "их степенство" захочет получить за "обиду", то я и ему отвешу, не жалко. А ты поди думал, что это генерал или вельможа какой? Так они не ругаются, а норовят сами ударить, как правило.

Подоспевший к разборке купец тогда связываться с ними не захотел, только скривил рожу и добавил своему ретивому слуге хорошего пинка…

Вот и этот бородатый хулиган сваливает, но спокойно удрать ему не удается. В толстую спину со смачным хрустом врезается зеленое неспелое яблоко, скулеж превращается в вопль, а рысца преходить в галоп, и оглашая матом сонную округу, бородач исчезает за углом улицы. Это еще что такое? Погода летная, что ли, фрукты и овощи сами летают? Оказывается, маленькая разбойница сумела высвободиться из плена, одежду малышей здесь, как и в далеком будущем, шьют на вырост, похоже она просто вывалилась из своего платья, крепко удерживаемого сучком забора. И вот кокетливо улыбается нашему герою, натягивая короткую рубашонку на исцарапанные коленки, прямо сама невинность. Нет, он ошибся, когда дал с первого взгляда девчонке, пять лет, в этом возрасте дети еще неуклюжи словно маленькие медвежата, скорее всего, ей шесть или семь. А что мелкая, так такое сложение, что называется "ростом бог обидел". Воспоминания снова захлестнули Сашку словно потоп, его детство босоногое, кузина Оленька в тот первый год, когда они с Леной таскали ее за собой, а чуть подросла, так пришлось уже догонять, такая шустрая стала. Он снял нехитрую одежду с забора, простой сарафанчик, такие же, только немного короче, носили и его двоюродные сестры, боже как давно это было.

– Вот тебе твоя одежка принцесса, давай ангелочек расправляй крылышки и лети, догоняй свою банду, – Александр попытался хлопнуть на прощание "чертенка" по тощей попке, столь удачно избежавшей контакта с розгой, но озорница ловко увернулась…

Что же занесло тебя солдат сюда, на окраину города? Это долгая история, на прошлой неделе лакей в библиотеке неловко смахнул пыль с модели брига Меркурий, заодно повредив часть такелажа. Сашка выручил старика, благо у него установились приятельские отношения со всеми обитателями здания, и предок-"дедушка" соскучился уже по привычной работе резчика по дереву. Каким-то образом весть об этом деянии дошла до высших сфер, и местные "боги" повелели ни много ни мало изготовить еще пару моделей, а то ниши в стене понимаешь, пустуют, некрасиво. С одной стороны это даже хорошо, так как теперь он получил возможность легально получать в порту и в мастерских обрезки медных листов и тому подобный материал. До этого он вместе с Мишкой просто "находил" необходимое, "быстро с…(цензура) и ушел – называется, нашел" этот принцип из советской армии прекрасно работал и здесь. Но с другой – опыта в этой области нет ни у него, ни у "деда", тот неплохо резал ружейные ложи, ложки, трубки и прочую мелочь, а вот с моделями кораблей раньше дела не имел. Выручил его как всегда Петрович, добыв рекомендательное письмо за подписью самого Нахимова к мастеру, автору уменьшенной копии геройского брига. Наш герой снова прокручивает в голове план местности, которым его тоже снабдил предусмотрительный начальник, никак не удается сориентироваться. В его родном городе такой район называли "татар-базаром", дикая застройка, кошмар для архитектора.

Вот это слева улица или козья тропа, видна заросшая колея, значит, это все-таки улица. В отчаянье достал из кармана листок с чертежом и снова принялся его разглядывать, хоть ни малейшей нужды в этом не было. Краем глаза он вдруг уловил рядом движение, а это старая знакомая, брюнетка наша вернулась и не с пустыми руками.

– Что тянешься, хочешь посмотреть? – он протянул бумагу, – все равно ведь не поможешь, нет спасибо, яблоки я не люблю…

– Спи-цын, – маленькие пальчики крепко ухватили потертый рукав рубахи-голландки, – штурман Спицын? Я знаю, пойдем!

Проплутав минут пятнадцать, в хитросплетении улочек они вышли, <наконец, к маленькому живописному хутору, город кончился, за вишневым садом зеленели поля. За высокой калиткой взору Александра предстало обычное зрелище, посадки моркови, огурцы, тыквы, и экзотические для средней полосы арбузы и виноград. Навстречу к ним от грядок разогнулась молодая еще женщина с некрасивым, но добрым крестьянским лицом. Девочка бросилась к ней и что-то быстро, скороговоркой затрешала, как обычно делают дети, когда волнуются.

– Вы к Виктору Иванычу? Проходите в дом, – вытирая о фартук руки, пригласила огородница, – я сейчас его покличу. Машенька проводи служивого до кабинету.

Они шли рядом. Прямо из садо-огородика минуя виноградник, а оттуда, пройдя маленький дворик и палисадник, попали в коридор, стены которого были расписаны изображениями птиц. Доморощенный, то явно талантливый, художник нарисовал здесь целую коллекцию пернатых, так что стены напоминали картинку в зоологическом атласе. Из галереи через стеклянную дверь они прошли в небольшую залу служившую одновременно и столовой, уставленную тяжеловесной мебелью, с кожаной обивкой. Рядом был кабинет отставного штурмана. Как раз против двери висели, на стене морские карты, стоял на столе глобус, а на полу у стены помещалась весьма порядочная и довольно больших размеров модель линейного корабля. Если и существует типовое "логово морского волка", то оно должно быть обставлено именно так, не хватает только попугая в клетке, требующего пиастры. Ждать пришлось минут двадцать, он успел даже осмотреться немного и заглянул в толстую тетрадь на столе. Похоже, что бывший моряк завел у себя соответствующие порядки и даже вел журнал, в котором записывал сведения вроде следующих: "Сегодня дул свежий норд-ост. Повредил моим виноградникам".

– Ой, батюшка идет! – испуганно пискнула Маша, моментально выскочила во двор и только черная головка промелькнула в высоких кустах малины. В кабинет вошли двое, Спицына он узнал сразу, именно таким его себе он и представлял, а вот кто второй? Он сразу не понравился, морда уж больно наглая.

– Вот они нашего садовника прибили, – с ходу начал рябой детина, лакейской наружности, – генеральша гневается изволить, непорядок ваше благородие. А еще…

– Молчать! – оборвал его "морской волк", – докладывай матрос, как дело было, без утайки!

Что же, от судьбы не уйдешь, Сашка принялся рассказывать о недавнем происшествии. По мере того как повествование приближалось к эпизоду с прутом, лакей бочком-бочком потихоньку пятился к двери. И надо же, успел, брошенная ему вслед толстая палка, служившая штурману тростью, только зря поцарапала красно-фиолетового петуха на стене "домашней галереи".

– Сволочи, если бы меня не скрутил проклятый ревматизм, они бы Машеньку обидеть не посмели, – с горечью в голосе отметил Спицын, – прямо не знаю, что делать, надо бы наказать ее, но не могу, как заплачет – прямо вылитая матушка. Моя Мария, моя Мириам… Не могу ее даже пальцем тронуть. Понимаешь?

Александр только кивнул, маленький портрет на столе, молодая девушка, нет скорее даже женщина восточного типа, похоже это она и есть? Раннее ему сообщили, что старый штурман овдовел несколько лет назад.

– Ладно бы яблоки у них были стоящие, а то кислятина ведь одна, только свиньям и ребятишкам в радость, – продолжил монолог собеседник, – нет, придется заняться воспитанием, а то покалечат мне девку, ни за что. Что там у тебя за письмо? Давай сюда.

За окном из кустов показалась Маша, а с ней и еще девочка, постарше, вероятно ее сестра. Девиц явно интересовали события, происходящие в комнате, старшая, блондинка без труда могла заглянуть в окно, а вот младшей приходилось то и дело подпрыгивать, вскоре это занятие ей надоело.

– Саша, помоги взобраться, подсади меня, не будь врединой! – шум и возня окном невольно привлекли внимание сначала, нашего героя, а затем и бывшего штурмана.

– Кыш бездельницы, вот я вас сейчас! – грозно, но без злобы.

– Беседа, нам долгая предстоит, братец, модель корабля это тебе не ложа ружейная, и не свистулька, в нее душу вложить надо, как в настоящий корабль, – подвел предварительный итог Виктор Иванович, – дочки сбегайте до Авдотьи, пусть сухариков принесет, и Ивану скажите, чтоб самовар поставил.

Шелест легких шагов за окном показал, что указание принято к действию. Пока ждали чай, Сашке пришлось немного поведать о своем недолгом житье-бытье здесь, о той другой жизни он благоразумно помалкивал. Оказалось, что них в этом мире есть общие знакомые…

– Как он что живой еще гад – Упырь? Был же слух, что в Кронштадте матросы его убили?

– Жив и здоров к сожалению, – Сашка вспомнил о своих недавних размышлениях на борту "Трех святителей", похоже он не первый и не последний, кому такая идея пришла в голову.

– Из-за него мне со службы пришлось уйти, этот…, – длинное и замысловатое ругательство резануло по ушам, – фрегат на мель посадил, еле спасли, а на суде на меня показал. Пришлось остаток жизни на купцах плавать, пока окончательно на берег не списали. Да ты пей чаек не журись, я брат тоже матросом начинал, только вольным, не по набору, потом в Херсоне учился, ну а далее ты уже знаешь. Ром не добавишь в чай? Нет? Ну и правильно не привыкай, нашему брату смолоду оно не на пользу.

Отставной штурман немного рассказал о себе. В последние годы после смерти жены он плавал на коммерческих судах, но со временем болезнь вынудила перебраться на берег.

– Я здесь на хуторе поселился после бунта в 1830, полгорода тогда спалили, а еще первую свою благоверную тогда же потерял. До этого жил в городе, почти в центре.

– Повстанцы убили? – осторожно спросил Сашка, местная история была для него "терра инкогнита", и он боялся обидеть гостеприимного хозяина неловким вопросом.

– Нет, холера, из-за нее проклятой народ и бунтовал. Полиция хватала тогда всех подряд и тащила в карантин, а оттуда выход только на кладбище, вот с того и началось. Солдаты отказались стрелять в толпу, как ни стращал губернатор генерал Столыпин царским гневом. Зря он это так, камень ему на шею повесили и в море с обрыва, и чиновников туда же, поделом лихоимцам. Весь город почитай поднялся, мы боялись, как бы не приказали бунтовщиков из пушек громить, фрегат то наш как раз на расстоянии выстрела стоял в бухте…

– Успокоились сами, или подавили?

– А как же, полдюжины только расстреляли, якобы зачинщиков, но на самом деле тех кто первый под руку попался.

– Немного…, – Александр был удивлен, провинциальная жизнь при императоре Николае Первом представлялась ему, чем то вроде "застоя" при Брежневе – тишь и благодать, а тут то войны, то эпидемии, то восстания, такие, что броненосец "Потемкин" скромно курит в уголочке. Нет, начальник его, Петрович и ранее нечто подобное рассказывал, но все больше по Сибири, традиционному месту ссылки и каторги.

– Ничего, мало говоришь? Так еще две неделе секли всех подряд, в первую очередь солдатиков, за то что не стреляли по приказу. Три тысячи палок – считай ты уже калека, пять тысяч – покойник, целое кладбище новое появилось, вроде холерное, а на самом деле забитых хоронили, вот так то братец и живем...

* * *

Когда вторая жена умерла родами, у Спицына остались на руках две дочери Александра и Мария, с которыми он на первых порах положительно не знал, что делать. Отдать дальним родственникам на воспитание, он не решился, жена, умирая, умоляла его поберечь девочек. Так вот и живет теперь с девочками и двумя слугами. Отставной матрос Иван Михеев исполнял у него самые разнообразные обязанности, как-то: дворника, водовоза, садовника и, наконец, кучера, так как штурман приобрел пару татарских лошадок, на которых, впрочем, ездил редко, предпочитая кататься по морю. Обязанности кухарки и вообще женской прислуги выполняла курносая Авдотья, бывшая кормилица Маши, находившаяся с Иваном в довольно интимных отношениях, плодом которых был шустрый мальчуган Гаврик. Старшая дочка пойдет в этом году в гимназию, младшую он планирует отдать в частную школу, если возьмут, конечно, там такое чудо. Совсем от рук отбилась, прямо гроза окрестных садов. Вечером он, по его собственному выражению, «ездил через Ямайку в Рим», то есть начинал пить чай с ямайским ромом, и продолжал это приятное занятие до тех пор, пока не одолевал сон. Что тут еще делать в таком захолустье? Скука…

Незаметно собеседники с "быта" перешли на политику и на флот, хозяину очень не нравились турки, англичане, французы, а так же Корнилов и Меншиков.

– Я ведь не оспариваю способностей Владимира Алексеевича. Но он слишком властолюбив и хотя мягко стелет, но жестко спать. Адмирал Нахимов гораздо прямодушнее его, хотя не столь любезен с подчиненными офицерами. А Владимир Алексеевич никогда тебя по имени не назовет, делая замечание, говорит как будто о другом, а в результате выходит: полезай за борт, никуда не годишься!

– Говорят, – прибавил он, – Нахимов теперь очень недоволен Корниловым, может уберут его от нас?

И тут гость решил впервые рискнуть, попробовать чуть-чуть приоткрыть завесу тайны над будущими событиями. Старый морской волк и знаток людей, Спицын, кажется, не считал собеседника "обычным матросом", слишком уж откровенно и "без чинов" у них шло общение, так почему бы не попробовать, все равно когда-нибудь это придется сделать.

– Виктор Иванович, как вы считаете, война будет?

– Не знаю, а с чего ты так решил? Слухи ходят давно, но их благородия с матросиками на такие темы не говорят, или это Петрович из Санкт-Петербурга такие нехорошие вести привез?

– Нет, я на "Трех Святителях" когда мебель в адмиральском салоне чинил, случайно услыхал разговор Меншикова с Нахимовым. Война начнется в ближайшие три-четыре года, так хочет царь, все уже решено.

– Беда ведь тогда, совсем беда, у нас почитай, ни одного современного корабля нет кроме "Владимира", турок то может и побьем, а если Британия навалится… Хватит Сашка, даже думать не хочется об этом, давай теперь о деле потолкуем, доставай свой тетрадку.

* * *

Наука оказалась непростой, выяснилось, что модель делается вовсе не на глазок, как предположил «дед», а строго по чертежам с соблюдением масштаба. Есть правда свои «подводные камни», некоторые детали нельзя сделав в масштабе, выйдут слишком ломкими и непрочными, Александр исписал уже добрый десяток страниц блокнота, старая и бесполезная теперь привычка. Все же хорошо, что свободны ниш в фойе библиотеки только две, одна занята, бригом Меркурием, в другой стоит Архимед, далее еще какой-то грек. Еще две должны занять фрегат и линейный корабль, пароходы видимо, сочтены недостойными для столь высокой миссии. Придется снова, встретится со штабс-капитаном Романовым, иначе как получить доступ к чертежам, у него знакомых корабельных инженеров нет. Опять заботы, заботы… Заодно надо и подучится пайке, говорят у него хороший лудильщик есть, просто умелец.

Старое каменное из местного известняка здание на окраине порта, ни таблички, ни вывески, выглядело очень неприветливо. Александр всегда не любил такие визиты «неведомо куда, неведомо к кому», но «служба – надо», так здесь говорят. Миновав просторный двор, заваленный всяким хламом он сунулся было в первую попавшуюся по дороге дверь и тут вылетел назад, спертый воздух кузницы и литейки подействовал не хуже слезоточивого газа. Что теперь? Поищем Всеволода Юрьевича в другом месте… Вот слева еще одна дверь, заглянем теперь туда.

– Сашка! Ты что тут делаешь? – неожиданно раздался за спиной знакомый голос штабс-капитана.

– Да вот озадачили меня… – он развернулся к собеседнику, но закончить не успел.

– Потом, пошли я тебя с таким человеком познакомлю! – и не внимая робким возражениям Романов потащил своего гостя вперед по длинному коридору, – Бардак тут у меня, прямо содом, третий год прошу паровой привод и станки, не дают, зато люди с золотыми руками, только этим и спасаюсь. Обращайся если что, завсегда поможем, я твой должник, сам знаешь.

А они оказывается уже знакомы, это мичман-"подводник", и память точно, словно компьютер, подсказала: Лихачев Сергей Владимирович. За ним виден крепкий паренек в матросской робе, значит придется обращаться по уставу, нельзя подрывать "авторитет командира" при нижних чинах, а он сперва хотел просто поздороваться, отвык уже от службы совсем.

– Без чинов господа! – забавно встряхнув седой шевелюрой хозяин кабинета разрядил обстановку, – так вы я вижу уже знакомы? На "Трех святителях" что ли встречались?

– Было дело, – мичман замялся, – только ведь я ушел оттуда в водолазную команду. Тебе Александр разве девчонки об этом не рассказали?

– Нет, кто… – на секунду Сашка оторопел, соображая какие у них могут быть общие знакомые женского пола? Неужто горничные, к которым накануне они с Михаилом завалились на вечеринку? Не дай бог еще та самая Парашка, которую он тогда в постель затащил…

– Дочки штурмана Спицына, Саша и Маша, они мне дальними родственницами приходятся. Значит забыли, я их редко навещаю, только два раза и был за лето, нет времени, хозяйство принимал. У меня теперь под началом даже пароход небольшой. После "Святителей" прямо каторга, но я не жалею ничуть, здесь я хоть на шаг но ближе к цели…

– Мечтатель Вы наш, я сам в юности о чем только не грезил, правда мне хотелось летать, а не под водой плавать, – Романов неожиданно ответил на не заданный вопрос, – но каждому свое.

– Что у вас там такое? Водолазный шлем? – Сашка наконец сумел опознать замотанный в ходстину предмет в руках матроса, – посмотреть разрешите?

Надо сказать сначала его просто заинтересовала возможность применения для связи с водолазом телефона, над которым он долго и упорно работал, но в процессе осмотра этого "музейного экспоната" появились, требующие немедленного разъяснения вопросы. В прошлом или точнее в будущем Александр сталкивался по работе с промышленными или как и еще называют гражданскими коллегами мичмана. Однажды его даже уговорили примерить "трехболтовку", и вот теперь прямо резали глаз отличия.

– Это водолазный костюм системы Чарльза Дина, слава богу хоть такое оборудование Павел Степанович закупил, а то раньше только на "нырке" и работали, – пояснил мичман, заметив недоумение Александра.

– А где же знаменитые три болта? Он что не разборный?

– Зачем ему разбираться? Это по сути, просто индивидуальный водолазный колокол в который постоянно подкачивают насосом воздух. Потом он выходит снизу под манишкой. Видишь заклепанные дырки? Раньше травило через них, слава богу Всеволод Юрьевич помог заделать, иначе неудобно, прямо перед лицом словно занавес из пузырьков.

– Странно, я думал манишка прикрепляется к шлему болтами зажимая попутно ворот непромокаемой рубахи, для герметичности…

– А испорченный воздух куда девать? Черт, а это мысль, клапан сделаем! – штабс-капитан принялся спешно вычерчивать на обрывке бумаги эскиз, – Вот такой например.

– Ваше благородие, разрешите обратится? – матрос видимо не посчитал себя в числе тех кто "без чинов".

Мичман только кивнул, удивление на его лице застыло комической маской.

– Ежели так сделать, как ваш Сашка хочет, то вода не будет попадать вовнутрь никак. А значится можно и теплое белье зимой надеть, там у них в Англиях жарко видать зимой, а у нас сами знаете, ваше благородие, только гусиным жиром и спасаемся.

– Молодец! Сергей ты что себе матросов специально что ли отбирал? – Романов снова присоединился к разговору, – Вот гляньте, я тут набросал чертежик, Сашка я правильно понял?

– Да, примерно так, только гайки лучше сделать с барашками, с выступами под пальцы, чтоб без ключа можно было обходится. Вдруг человеку плохо станет, так быстрее можно снять снаряжение.

– Братец, сколько раз с тобой встречаюсь, столько раз и удивляюсь! Ну что мичман попробуем английскую блоху подковать? Зачем нам копия, мы лучше свое сделаем, вот только материал для рубахи подобрать надо, но у меня есть кое-что. Вот так я с вами Сергей Владимирыч и рассчитаюсь за работу…

– Ладно Вам, общее дело делаем на благо отечества…

Александр с удивлением прислушался к разговору офицеров, оказывается работы по созданию мин заграждения продвинулись уже далеко, более того изобретательный штабс додумался даже до автоматического якоря, как раз на этой разработке они с Лихачевым и сошлись. Модели тонули одна за другой и как тут обойтись без водолазов? Надо будет только подкинуть им идею "гальванического" взрывателя и минного заградителя, чего уж останавливаться, пойдем до конца. С минуту подумав и набравшись духа он решился…

– Всеволод Юрьевич, Сергей, у меня есть еще пара предложений, не соблаговолите ли выслушать?

Пусть дотошный читатель не удивляется, откуда у "сухопутной крысы" появились такие специфические познания. Основой для запала стал источник аварийного питания системы пожаротушения, а идея минзага позаимствована все из той же "Техники Молодежи". "Прожектов" оказалось не два и даже не три… Александр постарался выложить внимательным слушателям все, что содержала "суперпамять" по данной тематике, можно сказать выгреб все до последней крошки. Там много чего было, так например, он хотел когда-то сделать из изолирующего противогаза акваланг, но умные советчики и техническая литература пресекли эту попытку на начальном этапе. Просидели они в тот день у Романова в мастерской до глубоких сумерек, выпили целый самовар крепкого чая и испортили массу бумаги под эскизы и записи, а уж сколько споров и ругани было***