Текст книги "Тонкая линия (СИ)"

Автор книги: Петр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

Спустя многие годы Александр услышал наиболее достоверную версию событий от бывшего мичмана, а ныне вице-адмирала Лихачева. Пожалуй это единственный вариант заслуживающий внимания, бывший мичман не просто свидетель это события, а главный герой или виновник – это с какой стороны посмотреть…

По прошествии первого года стало ясно, что в севастопольскую бухту союзный флот прорываться не намерен. Романов снова оказался прав – морское командование коалиции решило свалить осаду крепости на сухопутных, солдаты стоят дешевле линейных кораблей. Встал вопрос, что делать с большим запасом мин заграждения на складах. Поначалу даже хотели разрядить их и использовать порох для нужд артиллерии и саперов. С большим трудом мичману Лихачеву удалось предотвратить это головотяпство, санкционированное было самим адмиралом Нахимовым. В итоге он сумел добиться, чтобы разрешили использовать мины "по собственному усмотрению". Первоначально план был простой и незамысловатый – ночью выставить заграждение на излюбленных маршрутах движения "шакалов" – так прозвали в Севастополе пароходофрегаты британцев, непосредственно осуществлявшие блокаду. Но эффект от такой акции ожидался небольшой, максимум два устаревших пароходофрегата, неважная добыча. Вряд ли получиться бы повторить, после успеха враг обязательно усилит бдительность, и чего доброго устроит охоту за "Аргонавтом". Надо сказать, что основные силы коалиции у входа в севастопольскую бухту появлялись редко, в основном дежурство несла всякая мелочь – старые пароходы и пароходофрегаты. Сергей Лихачев прикидывал и так и эдак, выходило плохо, и тут случайно вспомнил рассказы своей Сашеньки о войне, до которой еще добрых 50 лет. Броненосец "Петропавловск" заведенный японцами на мины, и ответная акция возмездия "Амура" – тезка Александра весьма интересовалась историей и выпытала у него эти подробности, благо кое-что Сашка почерпнул в свое время из произведений Пикуля и популярного журнала "Техника молодежи". Но силами одного "Аргонавта" такую аферу не провернуть, нужны соратники и помощники, и мичман обратился за содействием к капитану первого ранга Бутакову, командовавшему отдельным отрядом пароходофрегатов. Григорий Иванович Бутаков уже успел прославится ранее захватом турецкого парохода "Перваз-Бахри" и лихими рейдами на Балаклаву, основную базу сил коалиции, его суденышки нередко смело обстреливали и позиции союзников на суше. Но тем не менее предложение Сергея он принял не сразу, посудите сами, в случае неудачи весь его отряд будет уничтожен, пан или пропал, победа или поражение. Так что пришлось мичману долго уламывать Григория Ивановича, прежде чем тот согласился пойти ва-банк. План Лихачева выглядел так: используя в качестве приманки один из пароходофрегатов заставить силы коалиции пройтись по минному полю. Надо сказать были у Лихачева еще прожекты, например использовать паровую шлюпку, вооруженную шестовой миной, но после тщательного рассмотрения все они были отвергнуты, как сомнительные. Отправлять людей на верную смерть никто не собирался, не было такой сомнительной традиции в российском императорском флоте и никто ее вводить не собирался. К операции готовились долго и тщательно, разработали специальную систему условных сигналов, штабс-капитан Романов изготовил для будущей "приманки" в артиллерийской лаборатории дымовые шашки. "Аргонавт" замаскировали под вооруженное судно, на палубе установили макеты пушек, распустили слухи среди экипажей, что минный заградитель переоборудован в обычный военный пароход для участия в набегах на Балаклаву и возможно крейсирования у берегов Турции с целью перехвата каботажа. Наконец были применены чрезвычайные меры секретности, боялись не столько вражеских шпионов, сколько собственного начальства. Увы на помощь и одобрение последнего тут рассчитывать было нельзя, адмирал Нахимов без санкции Петербурга такую акцию бы не решился.

Наступил долгожданный день, ранее на неделе отряд Бутакова в составе пароходофрегатов "Владимир", "Бессарабии", "Крым", "Херсонес", "Одесса" и "Громоносец" совершил несколько дерзких налетов на Балаклаву и сегодня были все основания полагать, что союзники попытаются с ним рассчитаться. Так и получилось, в погоню были брошены крупные силы, целая небольшая эскадра. В условленном месте, немного отстав, "Бессарабия" имитировала потерю хода и пожар с помощью пиротехнических средств, остальные суда отряда кинулись ее защищать. Расчет оправдался, британцы не удержались от соблазна, и разделили свои силы, часть бросили на добивание, а другая группа должна была отрезать наглого противника от спасительной севастопольской бухты, отогнать в море и затем уничтожить. Вот этот британский отряд влетевший прямо на мины поставленные полчаса назад "Аргонавтом" и порадовал необычным зрелищем уставший от долгой осады гарнизон Севастополя. Первым подорвался винтовой корабль "Агамемнон", но затонул не сразу, за ним винтовой фрегат "ХайФлай" и последней жертвой стал пароходофрегат "Фуриос", попытавшийся прийти на помощь гибнущему линкору. Меньше всего повезло "Высокому полету" – он точно оправдал свое название, взлетев на воздух вместе со всем экипажем. Спасенных не было, не иначе одна из двух мин, на которые наткнулся фрегат, достала до крюйткамеры. К сожалению у нас тоже без потерь не обошлось, на "Бессарабии" были раненые и убитые среди матросов, но тем не менее весь отряд Бутакова сумел вернутся после акции в Севастополь.

К великому сожалению адмирал Нахимов никак не мог воспользоваться неожиданным успехом, даже если бы захотел. Основная ударная сила черноморского флота – парусные линкоры к тому времени была уже частично разоружена, а экипажи давно воевали на суше. Но все равно радость была большая, утерли нос гордым бриттам, пусть не в эскадренном сражении, как велит морская наука, но утерли… приятно, что и говорить. К сожалению в Петербурге не разделяли радость севастопольцев, европейская пресса подняла вой, обвинив адмирала Нахимова в варварском нарушении законов и обычаев морской войны, никаких правил в отношении минного оружия еще не существовало, поэтому происшествие трактовали кто как хотел. В Питере не без основания опасались ответных акций коалиции на Балтике, грозная с виду система обороны побережья на самом деле имела массу существенных изъянов. Полковник Тотлебен еще до войны при инспекционной проверке обнаружил, что пушки некоторых фортов могли поражать только соседние форты, а не вражеские корабли, очередная причуда отечественной фортификации и коррупции. Боеспособность балтийского флота тоже вызывала сильные сомнения, плавали там мало, стреляли еще меньше и суда строились из плохого дерева. Морские мины системы Якоби прикрывавшие доступ к Кронштадту оказались "сырыми" в прямом смысле, корпуса протекали и порох отсырел. У Нобеля мины были получше, но со смехотворным зарядом, хитрый шведско-подданный выторговал себе в контракте имущество с потопленных кораблей и видимо не хотел его серьезно разрушать. Жаль не догадались чиновники морского ведомства штраф прописать в договоре за неустойку, или это опять был очередной гешефт, какими богата история правления Николая Первого – пусть историки последующих поколений разбираются.

Всю оставшуюся осаду адмирал Нахимов был вынужден оправдываться перед Петербургом: "Не виноватая я, он сам пришел" – комедия одно слово, если бы это не было так печально. Главного виновника – мичмана Лихачева побыстрее отправили с глаз долой в Николаев для оказания технической помощи тамошним водолазам. Позднее про него все-таки вспомнили – потребовалось найти и перерезать подводный кабель проложенный силами коалиции до Варны. Минный заградитель "Аргонавт" на совести которого три вражеских корабля, рекорд для того времени, больше в море не выходил и при сдаче города был затоплен вместе с остальными судами в севастопольской бухте. Планы минных постановок у Балаклавы и в других интересных местах остались на бумаге, а жаль была реальная возможность если не сорвать совсем, то хотя бы создать проблемы со снабжением для англо-французов.

Британцы в таких случаях говорят: "У короля или у королевы много" и действительно вскоре прибыли новые суда взамен утраченных, на ход войны "черный день Royal Navy" не оказал существенного влияния. Поговорили, пошумели и забыли. Российской публике эти события известны только по публикациям в прессе, да по эпическому полотну Айвазовского "гибель Агамемнона" в Третьяковской галерее. Картина и в самом деле великолепная: на фоне прекрасно прорисованного моря гибнет терзаемый гигантскими столбами подводных взрывов красавец линейный корабль, летят за борт сброшенные ударной волной люди и далее и далее… локальный апокалипсис одним словом. На самом деле туфта полнейшая, до сих пор неизвестно даже сколько мин собрал этот древнегреческий царь, внимание наблюдателей было приковано к "Бессарабии", которую небезуспешно пытались добить британцы. Опрос спасенных моряков ясности не принес, слишком противоречивые получились показания. Забавный факт, один из подчиненных штабс-капитана Романова носил прозвище Парис, помните начальник у него увлекался античной историей. Не исключено, что британский Агамемнон погиб от руки российского Париса, снарядившего мину, совсем как в Иллиаде. Но это так лирика…

– Чего ты мне втираешь? Я турку повидал поболее твого!

– Дедушка француз это, а не турок… Эвон Сашка-телеграфист, идет пусть он нас рассудит. Возле господ крутится, чай все знает.

Александр вынужден выступить в качестве арбитра в затянувшемся споре, седой ветеран однако не сразу признает очевидное, что взять с нижнего чина, если офицеры нередко путают.

– Турок это токо бешеный, он должон "уру" услыхав в штаны накласть, и бежать зайцем. А тут смотри-ка сам на штык лезет, совсем сдурел? – упрямо твердит старый солдат, он этих басурман бил уже не раз и два, не может понять почему тут, в Севастополе не получается.

Не первый раз уже путают наши французских зуавов или "тюркосов", элитные войска Наполеона III и турков, очень уж обмундирование похоже. Вот только к сожалению ветеран прав, дерутся они отменно, оправдывая свою репутацию "отмороженных" – чем не гвардия. Противник к несчасть достался нам хороший, басни про слабосильных и трусливых французиков и алкоголиков англичан – удел для московских и питерских "квасных патриотов". Для тех, кто сам на войну не пошел, не барское видать дело, и крестьян своих крепостных в ополчение не пустил, рассуждать про "великую Россию" в тишине салонов намного приятнее, чем сидеть в грязных окопах. Пока разговаривали, Сашка разглядел, чем вооружены вновь прибывшие на подкрепление солдаты, недавно пришло пополнение. Все те же разбитые в хлам ружейными приемами и зачищенные до дыр гладкостволки, винтовок почти нет, одно спасает – в осадной войне в основном работает артиллерия, ружейный огонь на вторых ролях. Но все равно обидно, на днях в штабе такой вот анекдот услышал:

"Генерал Х упрекает нижних чинов, что дескать совсем стрелять не умеют, не наносят врагу существенного ущерба, в то время как враг целые взвода выкашивает. В ответ находчивые солдатики бодро рапортуют:

– Ваше высокопревосходительство, помилуйте, у них ружья аглицкие, а у нас казенныя!"

Действительно наши "казенныя" ружья редкостная пакость, еще в мирное время растерли стволы до блеска, пули болтаются, попасть в цель можно только при некотором везении… Редкие бельгийские штуцера оказались капризными, пара-тройка выстрелов и надо капитально чистить, нарезы забиваются, непонятно почему раньше этого никто не замечал. Передельные винтовки Гартунга так и вовсе дрянь, солдаты от них отказываются, просят старые привычные ружья обратно. От невеселых размышлений Сашку отвлек резкий крик наблюдателя с ближайшего бастиона.

– Маркела!!! – истошно заорал во все горло матрос-часовой, совершенно не жалея легких. Народ мигом кидается под прикрытие окопов, небо со стороны французской осадной батареи прорезала зловещая черная точка. Хвоста дыма за чугунным мячиком в голубых небесах не видно, значит бомба с ударной трубкой… Плохо, лучше бы с дистанционной, такие часто не взрываются, и шанс убежать есть, если вдруг рядом упадет. Сашка прижался к сырой холодной стенке, нет пронесет, как и раньше, до чего томительное ожидание… Перелет, глухой взрыв рвет воздух далеко в тылу, земля чуть вздрагивает под ногами, не иначе пудов на пять подарочек от Наполеона третьего был. Слава богу, до артиллерии ХХ века местным мортирам как до Луны, в цель попадают редко, снаряд слабый и обычно не наносит укреплениям серьезных повреждений. Эх, 120мм миномет бы сюда, хоть один единственный, он бы сумел всадить с десяток мин полупрямой наводкой в ту дальнюю английскую батарею, такая заманчивая цель выделяется на местности, словно специально песочком желтым присыпали для красоты, мечты, мечты…

Надо будет подсказать нашему севастопольскому "Кулибину", штабс-капитану Романову, пусть свистки наблюдателям сделает, так кричать весь день точно охрипнешь, – неожиданная мысль посещает его, но это вечером, сейчас есть дела поважнее. По дороге столкнулся с целым взводом солдат в чистых шинелях и белых бескозырках с яркими красными околышами, видно новички заблудились, не могут найти своих в неразберихе позиций, ходов сообщения и батарей.

– Эй братец подскажи на милость, где тут Минский полк? Ноженьки уже сбили с утра ищем, найти не могем…

– На третьем бастионе ваши сидят, направо вдоль вон той балочки прямо до холма, далее сами увидите, он там один такой большой.

– Благодарствую, сам давно здеся будешь? Мы вот тока пришли, сено заготавливали под Киевом у помещиков, теперя всех собирают до полка.

Известная история, на днях Мишка рассказывал, что военный министр и наши командующие никак не могут подсчитать, сколько же служивых людей в Крыму, не одну уже телеграмму по этому пришлось отправить и принять. По бумагам выходит много, а вот по факту мало, может "мертвые души" как у Гоголя? Так уж повелось с петровских времен, что часть солдат отцы-командиры обязательно где-нибудь да припашут, даровая рабсила, как не попользоваться – кто же устоит против такого соблазна? Не подумайте читатель, это не голословное обвинение, далеко не все офицеры российской императорской армии того времени были хапугами-казнокрадами. Полковое хозяйство – дело весьма тонкое и запутанное. Продовольствие например, положено от казны только на 360 дней, чем еще почти неделю должны питаться нижние чины неизвестно, на ряд статей расхода и вовсе казенного отпуска нет, вот многие и ловчат, пытаются свести концы с концами.

– Тут говорят страсть, ен все с бонбов жарит? – не отстает любопытный солдатик, попутно ковыряясь пальцем в носу, – Народу много полегло, али как?

– Как на войне братец, ты башку зря не подставляй под бомбы. Приказ Нахимова до вас должны были довести!

– Пошли Никола, а то неровен час, запишут еще в беглые, в дезертирты, – тянут сослуживца за хлястик пропыленной шинели и за рукава остальные нижние чины, на том и расстались.

В пятницу, как и следовало появились неприятности. На утреннем совещании у адмирала Нахимова начальнику сделали «втык» – оказывается нижние чины у него церковь как положено не посещают. Огорченный Петрович тут же у штабного блиндажа распорядился собрать всех свободных от смен и нарядов и отвести на молитву. Александру ничего не осталось делать, как исполнять приказ командира. Вот только дословно «всех» оказывается тащить туда было нельзя, но об этом он узнал позднее. На удивление церковная служба прошла вполне хорошо. Никаких привычных «бу-бу-бу господу богу помолимся!» не было. Священник прочитал молитву и далее произнес короткую проповедь о любви к отечеству и патриотизме. Вероятно недавно его прислали, ранее Сашка не видел отца Павла в Севастополе, видно он тут «новенький» еще, раз с нижними чинами на «Вы». Погруженный в свои мысли Александр машинально перекрестился напоследок и отправился к выходу, но «хозяин» вдруг его остановил.

– Господин фельфебель! Задержитесь пожалуйста!

– Сейчас ваше преподобие, я только старшего назначу и отправлю людей по работам.

Нет точно этот священник тут недавно, не отвык еще от "столичной культуры", местные батюшки с солдатней не церемонятся, бывают, что начинают с "аминь", а заканчивают "твою мать!", особенно когда выпивши. Волевое и умное лицо философа, следов неумеренного потребления алкоголя, столь обычных для провинциальных попов нет – интересно, он сам сюда напросился, или за "вольнодумство" сослали на войну? Как себя вести с представителем церкви наш современник не знал, его "предок" особо не жаловал российское официальное духовенство и старался держаться от него подальше…

– Вы зачем в церковь иноверцев привели? Я у вас трех поляков насчитал, двух евреев и одного не то башкира, не то татарина. Ежели они на очередном строевом смотру претензии заявят? Это же насилие над людьми…

– Простите батюшка, татарин у нас из крещеных, что до остальных, то пусть они хоть узнают за что тут сражаемся, а то меня вопросами донимают попусту.

– Неужели спрашивают? Не ожидал признаться такого от простых людей… У нас в Петербурге до сих пор считают, что патриотизм "черному" народу совершенно чужд, он де должен беспрекословно выполнять волю господ и только. Само слово еще недавно было под запретом.

– У нас в телеграфной команде люди подобраны более-менее грамотные и развитые, даже газеты и журналы я им иногда из штаба приношу для чтения, так что интересуются. А вот в войсках, особенно в пехоте, каких только диких слухов не ходит.

– И все же не хорошо, впредь католиков и иудеев приводите в церковь только по желанию. И я заметил креститесь вы необычно, палец прячете, не из староверов ли часом?

– Угадали ваше преподобие, действительно из них, – и Александр порывшись в общей с "предком" памяти, как мог обрисовал свое непростое отношение к религии.

– Плохо, очень плохо, никогда я не одобрял этих гонений властей на людей старой веры. – огорченно отметил священник, – Вот так безбожники и появляются, от веры отцов отпали, а к новой так и не пришли…

Они поговорили еще с полчаса на разные темы и расстались. Не ожидал Александр встретить адекватных людей в среде духовенства, оказывается есть такие. Не то что местные дуболомы в рясах, навесившие на солдат тяжелые кресты и иконы для "устрашения супостата" в последнем проигранном с треском сражении. Как же помогли им эти игрушки под Черной речкой, теперь вероятно предметы культа отправились в Британию в качестве сувениров. Словом надо на людей воздействовать, а с этим у местных попов туго, пожалуй только отец Павел и может свободно с людьми разговаривать, остальные или не хотят или не умеют, а может и просто боятся.

В помятом маленьком самоваре шкворчит кипяток, а в кружках заваривается чай – невиданный деликатес на позициях, пожертвованные купцами Севастополя запасы истратили еще в прошлом год, далее в ход пошла сушеная морковь, зверобой и прочие суррогаты местного происхождения. Для солдата на войне чай из самовара – редкая роскошь, но сегодня наш герой оказался в другой компании. Жизнь в окопах многое упрощает, обер-офицеры месяцами не покидавшие своих землянок нередко звали Сашку-телеграфиста на чаек, чтоб поговорить, что в мире делается, скучно им бедным – хоть такое развлечение. А может принимали его за разжалованного собрата или наказанного государем императором студента, как известно на Руси от тюрьмы и сумы не зарекаются, сам можешь завтра очутиться в солдатской шкуре… Случаи известны, донос ли добрые люди напишут, или просто начальству не угодишь – чем дальше воюем тем больше строгостей, все виноватых ищут.

– Что там слышно в Петербурге, скоро ли эта война кончится? – самый актуальный вопрос, на втором году энтузиазм уже давно угас, накопилась усталость, – Ваши поди знают, неужели из депеш ничего неизвестно?

– Ничего не могу сказать ваше благородие, если и ведутся какие переговоры то видать тайно…

– Хоть бы пруссаки или австрийцы сволочи такие подсобили, мы же освободили их Бонапартия. Где позвольте благодарность?

– Они помогут, как бы не напали, сказано же: "падающего толкни", нет у России союзников.

– Братец, что за шум снаружи, не иначе мои архаровцы твоих обижают? Сейчас я их шугану, совсем распустились.

– Не надо Павел Евгеньич, я сам разберусь… это наше дело солдатское.

Сашка не торопливо вывалился из теплой обжитой землянки в промозглую темноту ночи, зрение не сразу адаптировалось к резкому переходу, но снова выручила память, что-то неуловимо изменилось…

– Мать… Французы! – он успел резко крутанутся, уходя от удара влево. Штык-ятаган только рассек рубашку и слегка проехался по ребрам, напоследок ударив в толстый щит амбразуры, только щепки брызнули, мимо! Сбив с ног промахнувшегося зуава, Сашка кинулся прочь, позиция внезапно захвачена противником, а его револьвер вместе с шинелью остался в землянке гостеприимного Павла Евгеньича. Путь туда теперь отрезан здоровыми молодчиками в турецких фесках, их тут несколько десятков, наших не видно совсем. Змеей извивается узкий ход сообщения, хлюпает под ногами грязь и тяжело дышат в затылок преследователи, умеют бегать – не оторвешься. Вот уже настигают, почти догнали сейчас… выпад-укол ружьем и кажется, что лезвие уже входит в спину беглеца. Но чудо, резкий поворот и смертоносная сталь втыкается по самый эфес в земляную стенку усиленную плетнем, сзади слышны проклятия на незнакомом языке, а значит Сашка выигрывает в этом марафоне жизни драгоценные секунды и метры. Принять бой нельзя, из оружия у него с собой только кастет, против штыков с ним не выйдешь. Когда же наконец эта проклятая траншея закончится, как бы поверху зуавы не опередили – может уже караулят у выхода? На бастионе между тем снова что-то произошло, беспорядочно захлопали ружейные выстрелы, послышался мат и мощное "Ура!". Французы сразу утратили интерес к погоне за нашим героем, и рванули обратно. Теперь уже Александр их догонял, фески у них красивые, шелковые хоть на стенку не вешай заместо картины, но от удара кастетом оказывается защищают плохо. Ирония судьбы, шапочка-феска первоначально была предназначена в качестве подшлемника, но доспехи и шлемы ушли в прошлое навсегда. Двоих он уложил прямо в траншее, оглушив кастетом в голову, третий ушел но совсем недалеко, его на штыки приняли наши солдаты, вновь отбившие позицию. К удивлению Сашки жив-здоров остался и его недавний собеседник в землянке, услышав крик, тотчас подпер дверь изнутри колом и метнулся сразу к телефону, чтоб вызвать подмогу. Зуавы не успели до него добраться, дубовая дверь выдержала удары прикладов до подхода наших, хорошее дерево попалось из портовых запасов не иначе. Подчиненным Александра повезло меньше, среди убитых их не нашли, скорее всего уведены врагами в плен. К счастью маленький отряд противника, так удачно захвативший наш бастион вследствие беспечности часовых, не сумел закрепится и после короткого боя был выбит подошедшей ротой из резерва.

Так наш Сашка обзавелся вторым Егорием, на сей раз за взятие пленных, впрочем кресты в ту пору раздавали щедро, не как в начале войны. Адмирал Нахимов, по слухам из компетентых источников, отправляясь на позиции заранее набивал карманы солдатскими Егориями. Если с первым крестом у Александра связана трагедия, то тут скорее комедия получилась, если бы не потери… Ближе к концу войны будет у него еще медаль за оборону Севастополя, но это уже из разряда: "всем давали и меня не обошли".