Текст книги "Квинтэссенция Кью (ЛП)"
Автор книги: Пэппер Винтерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)
Я хотел трахать и причинять ей боль прямо на этом столе в конференц-зале.
Несмотря на то, что Фредерик сводил меня с ума, мне нравилось, что он не боялся меня. Он знал, насколько далеко может зайти. Я сказал добродушно себе под нос:
– Vate Faire foutre (прим.перев. фр. – Отвяжись). Перестань быть таким засранцем.
Фредерик усмехнулся.
– Справедливо. – Его глаза метнулись к двери, чтобы убедиться, что мы все еще одни. У меня зашевелились волосы, когда он подался вперед, наклонив голову. – Я слышал от русской мафии, что человек, в которого ты стрелял за то, что он прикоснулся к твоей рабыне, жаждет мести.
Мои руки сжались в кулаки, и я подался вперед почти вплотную к нему.
– Она не моя чертова рабыня. Ее зовут Тесс, и теперь она часть моей жизни. И ты никогда не станешь обсуждать, как так получилось. Я понятно объясняю?
Фредерик кивнул, не впечатленный моим напором. Он обладал невозмутимостью пилота самолета. Всегда спокойный, вечно безмятежный. Я хотел обладать хоть частицей его спокойствия; может быть, тогда я смог бы усмирить ураган чувств, бушующий внутри меня.
– Понятно. Но могу ли я задать один вопрос? Ты сделал целью своей жизни спасение многих женщин из ситуации, в которую вверг Тесс. Почему же ты подвесил ее и пожирал глазами, если тебе это не нравится?
Фредерик зрил в корень. Да, та ночь была на пятьдесят процентов эгоистичной. Я хотел сделать что-то такое же отвратительное, как мой отец. Я ничего не мог с этим поделать. Только однажды я выпустил чудовище и сделал то, о чем пожалел. Я возбуждался, смотря, как мучается Тесс, находясь в безвыходном положении. Но я также знал, что Красный Росомаха мной не доволен.
Слишком много раз я принимал его взятки, соглашаясь на нелегальные сделки с недвижимостью или позволяя использовать мое имя в качестве гаранта в предприятиях мафии – все что угодно, чтобы заполучить женщин, которых он предлагал.
Моя репутация была черна и запятнана в конец, именно так, как я хотел. Они не знали, что я использовал грязные деньги для борьбы с нечистью – каждый пенни пошел в ход для освобождения рабынь. Но Тесс. Черт, я так сильно хотел трахнуть ее той ночью. Я хотел изрезать ее платье и взять девушку в разных гребаных позах.
Чернота, текущая по венам, давала знать, что это была бы хорошая возможность показать любимчику Красного Росомахи, что я действительно наслаждался моими взятками.
Поползли слухи – сплетни о том, что я отпускал, полученных в качестве взятки, женщин. Что я возвращал им свободу и никогда не прикасался к ним. Нужно было сделать что-то.
Я не мог допустить утечки информации. Это означало бы, что все девушки, которых я спас, будут отслежены, отловлены как паразиты и проданы еще раз в тот кошмар. Поэтому я обеспечил им шоу. Я поставил Тесс на сцену и на хрен забыл, что все это было инсценировкой, чтобы успокоить сплетни и не позволить одной из крупнейших мафий, причастных к торговле людьми, заподозрить меня. Я позволил себе возбудиться до боли, представляя, что трахаю Тесс, как рабыню, которой она и была, и позволял другим мужчинам пускать слюни над тем, что было моим.
Она была слишком совершенна. Так удивительно сексуальна, когда свисала с потолка, искушая меня, как яблоко искушало Еву.
Во время ужина я не мог сосредоточиться, так как Тесс висела, как заключенная в золото кукла, совершенно беспомощная, полностью беззащитная, полностью в моей власти.
Фредерик похлопал меня по плечу.
– Перестань долбить по столу, Кью. Твой гнев выходит из-под контроля.
Проклятье. Я положил руки на колени, шею стянуло от подавляющего напряжения в спине.
– Я сделал это, чтобы защитить других женщин. Я пожертвовал достоинством Тесс и издевался над ней, чтобы создать шоу для подонков, с которыми мы имеем дело. – Я посмотрел на друга. – Ну что, счастлив?
Он кивнул, как будто это имело значение.
– Я тоже так думал. Если бы ты не был заинтересован лично, то не испортил бы собственное шоу, отстрелив ногу этому же подонку, на которого и пытался произвести впечатление.
Я фыркнул, вспомнив, какое я получил удовлетворение, нажав на курок и причинив телесные повреждения. Он посмел поднять руку на Тесс – причинить ей боль, мучить ее. Я бы убил его при следующей встрече.
Мое сердце сжалось от одного воспоминания того, как Тесс потеряла сознание от боли и шока. Эта ночь останется одной из лучших, и в то же время худших в моей жизни.
Отогнав прочь воспоминания, я спросил:
– Ты слышал что-нибудь об этом? Просматривал дело этого ублюдка? – Я хотел разделаться с разрешением на строительство, из-за которого он обратился, как можно скорее. В конце концов, положительный результат его дела предоставлял свободу Тесс. Ее жизнь за кусок бетона и стекла в самом центре Москвы. Фасад для отмытых денег, оружия и женщин.
– Да. Разрешения были одобрены, благодаря некоторым щедро вознагражденным людям. Но я не думаю, что это конец. Парень, в которого ты стрелял, был не только его любимчиком. Это был сын Росомахи.
Глаза вылезли из орбит, и я подавился собственной слюной.
– Черт. – Только мне могло так повезти. Я подверг Тесс опасности за правое дело, а потом выстрелил в золотого ребенка гребаной мафии.
Блондин идиот в своем нелепом белом спортивном костюме возник перед глазами. Я был в восторге от удовольствия, когда его кровь просочилась через штаны. Он получил урок, и Франко дал ему хорошего пинка, выкидывая из нашего дома, что, несомненно, запечатлелось в его мозгу.
Что, черт возьми, это будет значить? Будет ли Красный Росомаха преследовать меня за то, что я унизил его прямого потомка? Мне нужно было опередить его, прежде чем он додумался до каких-нибудь диких идей о возмездии.
Фредерик прервал мои мысли.
– Я хочу увидеть ее, Мерсер.
Я встретился с ним взглядом.
– Ты думаешь, я хочу, чтобы ты с ней разговаривал? Чтобы ты убедил ее сбежать от меня так далеко, насколько можно? – Он бы никогда этого не сделал, я знал это, но в моей ухмылке было слишком много боли и суровой правды, чтобы ее можно было игнорировать.
Je suis un faible idiot (прим.перев. фр. Я – слабый идиот).
Фредерик рассмеялся, рассеивая неловкость.
– Я не буду раскрывать твои секреты. Но я хочу поговорить с ней. Я хочу убедиться, что она достойна моего друга.
Закатив глаза, я не обратил внимания на тупой комментарий. Чертов идиот.
Дверь распахнулась, и в комнату вошли менеджеры, которых мы ждали.
Фредерик преобразился из друга-шалопая в строгого второго игрока в команде, держащего подчиненных в железной хватке. В комнате по иерархии я был Большим ублюдком, а Фредерик был моей правой рукой. Он был связующим звеном между моими приказами и тысячей с лишним сотрудников, которые должны были делать так, как им было сказано.
Я сидел тихо, когда вошла Катя, длинноногая чрезвычайно умная женщина, которая была мужественнее большинства мужчин. Ее таланты лежат в области управления проектами и поиске новых контактов. Кевин, лысеющий очкарик, отвечал за бухгалтерский учет; Самуэль, с дредами и в потрепанной одежде, работал в основном с торговым персоналом и текущими делами; последней по очереди, но не по значимости была Сандра, полная, седая женщина, отвечающая за кадры.
Они улыбались и бормотали приветствие, но никто не смел говорить со мной на равных. И это меня вполне устраивало.
После того как все расселись, я хлопнул в ладоши и сказал:
– Итак, мы все здесь. Давайте начнем.
***
Через два часа переговоров в глазах появилась неумолимая боль. Головная боль, с которой я боролся еще с высадки с вертолета, грызла все сильнее и сильнее.
Логистика и цифры роились в моей голове настолько, что я не мог ничего слышать, кроме гула. Я пытался с этим бороться.
Оказывается, у меня было две слабости: контроль и гребаные мигрени.
Я налил себе немного воды, надеясь, что это было просто обезвоживание, заставил себя сосредоточиться, но все, что я хотел сделать, – это вернуться к Тесс и отдохнуть.
Через десять минут цифры новой сделки в Гонконге соскочили со страницы и соскользнули на стол. Мое видение расфокусировалось, а затем стало четким, как будто я принял сильный галлюциноген. Явный сигнал того, что я прошел стадию от головной боли прямо к мигрени.
– Да, но что, если мы купим здание рядом с этим. Мы могли бы многое объединить и обеспечить разрешение на тридцатиэтажный отель, – сказал Фредерик Кате, жевавшей кончик ручки.
Я замотал головой, пытаясь рассеять затуманенность, образовавшуюся в моем мозгу. Черт, в самое неподходящее время. У меня не было времени болеть из-за напряжения от приступов паники Тесс и слухов о том, что Красный Росомаха недоволен мной.
Катя сказала что-то, и все за столом уставился на меня.
Я не мог шевелить языком, чтобы высказать правильное решение. Черт побери, мне никогда не становилось плохо так быстро. Как правило, болезнь подкрадывалась ко мне медленно, постепенно притупляя мои чувства, давая мне время выбраться из этого ада и спрятать мою единственную физическую слабость.
– Мерсер, с тобой все в порядке? – похлопал меня по руке Фредерик. Мои глаза встретились с его, но я был вынужден щуриться из-за боли, чтобы сфокусировать свой взгляд на нем.
Я не могу этого сделать.
Единственным способом прекратить это была темная комната, и божественные пальцы Тесс массирующие прочь эту агонию.
Тесс.
Все, что я хотел, – это быть рядом с ней. Я нуждался в ней. Она поможет вылечить меня от этого, так же как исцелила меня от всего остального.
Зверь внутри хныкал, соглашаясь, что в этих обстоятельствах он не хотел бы причинить ей боль. Он хотел, чтобы она была нежной и заботилась обо мне.
Мотнув головой, я подавил подступающую тошноту и встал. Заставляя себя держаться и полностью контролировать ситуацию, я сказал:
– Тут вроде все под контролем. Извините, но у меня есть другие дела.
Фредерик нахмурился, но кивнул.
– Без проблем. Я буду держать тебя в курсе того, какое решение мы примем о Гонконге и Лондоне.
Я одобрительно кивнул, что вызвало новый приступ. Я ненавидел, когда мне становилось так плохо. Ненавидел себя за слабость.
Держа губы плотно сжатыми, на всякий случай, если мой утренний кофе решит оказаться снаружи, твердыми шагами вышел из комнаты.
В ту секунду, когда дверь за мной закрылась, я прислонился к стене и сделал глубокий вдох. Возникло такое ощущение, как будто кислород больше не существовал внутри этого проклятого здания. Я стал возиться с воротником, пытаясь расстегнуть верхнюю пуговицу.
Дверь открылась, и я повернулся, корчась от боли, чтобы встретиться лицом к лицу с тем, кто вышел.
Фредерик смотрел на меня с беспокойством.
– Опять? Уже который раз за месяц, мужик. Ты обещал пойти к врачу.
У меня не было сил, чтобы сказать ему, что я уже ходил к врачу. А для меня признать, что у меня проблема, было чертовски сложно. Но по бумагам со мной все было в порядке.
Головные боли, по-видимому, были связаны со стрессом.
Затуманенный болезнью, я пробормотал что-то бессвязное и направился в марафонское путешествие – возращение в свой личный кабинет.
«Не думай. Просто доберись до Тесс».
Фредерик проводил меня до лифта, и я вытащил удостоверение личности, чтобы активировать свой собственный лифт. Это был единственный лифт, который поднимался на крышу. Я не хотел, чтобы кто-то забирался туда без моего разрешения.
Жужжание прибывающей машины прекратилось, и металлические двери распахнулись. Фредерик вскинул руку, преграждая мне путь.
Раскаленные огненные осколки врезались в мой мозг, мешая различать цвета, как будто все было серым.
– Уйди с дороги, Ру.
Он убрал руку и позволил мне войти, но запрыгнул за мной. Он посмотрел на меня, ткнув мне пальцем в висок.
Я поморщился и замахнулся на него, но моя координация оставляла желать лучшего; я ударил вместо него в зеркальную стену.
– Да, мужик, у тебя приступ. Нехорошо.
Агония вспыхнула в костяшках пальцев, и я зарычал, потирая ушибленную руку.
– Спасибо за полезное наблюдение. И что, ты собираешься оштрафовать меня за это?
Он улыбнулся.
– Не-а. Это за счет заведения. – Он нажал верхнюю кнопку, и мы ехали молча, пока он не сказал: – Не пытайся просить меня, чтобы я отвалил. Я останусь до тех пор, пока ты не примешь обезболивающие, и пока твоя женщина не положит тебя на диван отдыхать.
Я не хотел спорить с ним. Это звучало чертовски правильно. Но я ненавидел, когда мне говорили, что делать. В последний раз я повиновался, когда мне было восемь лет, и позволил отцу убить раба за то, что тот сбежал, чтобы найти пищу для своих голодающих товарищей.
Твою мать. Я больше никогда не буду подчиняться чьим-либо приказам.
Фредерик украдкой смотрел на меня, но я игнорировал его, сосредоточив внимание и сжав кулаки так сильно, что мои пальцы рисковали быть сломанными. Вероятность перелома предотвращала боль, которая пожирала меня.
Я отступил немного и наступил на лужицу. Я понял, что мой мозг сыграл со мной злую шутку, поэтому не воспринял этого всерьез, но потом замер. Я чувствовал запах.
Иней.
Орхидеи.
Тесс.
По телу пробежала дрожь. Почему, черт возьми, она была в лифте? И без меня? Она бы не смогла выбраться без моего ключа.
Фредерик поднял бровь, заметив мои дрожащие мышцы.
– Что, черт возьми, происходит, Кью? – Он шагнул вперед, но тоже поскользнулся.
Глядя на пол, он пошарил рукой, чтобы ухватиться за поручень во избежание падения на пол.
– Хмм. Это странно. Здесь не может быть протечки.
Инстинкт пытался подсказать мне что-то, что я должен был заметить, как только вошел в лифт.
Зверь внутри завывал. Случилось что-то серьезное, чертовски серьезное.
Что-то витало в воздухе. Я стукнул себя по голове, пытаясь привести мозг хоть в какое-то подобие порядка. Мигрень, вертящаяся вокруг моих нейронов, делала меня тупым, как кусок бетона.
Я глубоко вдохнул, пытаясь успокоить сумасшедший пульс. Запах Teсс витал в моей пульсирующей голове, заставляя сердце стучать сильнее, а член – подергиваться.
И тогда меня осенило.
Казалось, что по всему телу впиваются ножи, сдирая кожу с меня живьем. Мир со скрежетом перестал вращаться.
– Дерьмо.
«Тесс!»
– Что? Что случилось? – спросил Фредерик, оглядывая лифт, ища какую-нибудь невидимую опасность.
Приступ паники послал мигрень прочь, когда она метнулась вниз по позвоночнику. За ней следовала огненная ярость, наполняя меня, как пушку. Они посмели прикоснуться к ней! Тело напряглось, как перед броском, ему хотелось хищной хваткой разорвать всех, кто прикоснулся к моей женщине.
Я снова принюхался, вбирая в легкие ужасный запах сигарет и смазки.
Запах тела и пота.
Мужчины.
Какое-то зловещее чувство крутилось в животе, приманивая видение каждого ублюдка из тех, с которыми я имел дело в работорговле. Я не понимал, как учуял запах, но я знал.
Что-то нехорошее случилось в этом лифте. С Тесс.
Мне нужно было выбраться из этого металлического ящика, который двигался слишком медленно. Мне нужно было штурмовать здание, как Кинг-Конг и размазать каждого мудака по стенке.
Рыча, я ударил зеркальную стену лифта так сильно, что она разбилась. Треснувшее от моего кулака стекло, раскалывалось на мелкие кусочки и со звоном сыпалось на пол.
– Meрceр, чт…
Двери лифта открылись, и я рванул наружу.
Я ударился плечом о металлическую дверь и, глотая воздух, споткнулся и упал на колено. Солнце пронзало, словно кинжалом, выстреливая, как гребаная базука в голову своей яркостью. Все казалось совершенно белым, я пытался остаться в сознании.
Стиснув зубы, я заставил тело слушаться и наполовину проковылял, наполовину пробежал минное поле из солнечного света. Птицы взвились, возмущенные моим вмешательством.
Я ворвался в свой кабинет, пока мое сердце готово было выпрыгнуть из груди.
– Мерсер! Скажи мне, что, черт возьми, происходит! Ты меня до смерти напугал. – Фредерик погнался за мной. Я не стал тратить дыхание на ответ. Я не мог позволить себе этого, так как становился слабее с каждой секундой.
Я должен был знать, что Тесс была здесь. В безопасности. Под защитой.
Это все в моей голове. Это ужасный сон наяву. Мой мозг играет со мной злую шутку. Это нереально.
Но зловоние было и здесь, ковер был мокрым от больших луж. Черт.
В кабинете больше не было спокойно, все было испорчено. Хрупкая и напряженная аура, что-то таилось под ней: что-то черное и адски холодное – зло и гниль.
Мигрень пульсировала внутри черепа, сжимая мои мысли в нескончаемый водоворот. Я почувствовал смерть и несчастье. Силы и чистоты Тесс нигде не было. Какая-то пустота.
«Не будь такой гребаной истеричкой».
Я подавил страх. Запах сигарет пронизывал воздух гостиной, ведя меня по коридору к спальне.
Я последовал за этой вонью, но вернулся, чтобы вынуть HK P2000 из серванта. Фредерик ворвался в кабинет, оглядываясь вокруг как сумасшедший. Учитывая, что он должен был быть более спокойным из нас двоих, он выглядел нервным и готовым убивать.
– Может, я возьму его? – Он посмотрел на пистолет в моей нетвердой руке. Зрение подводило. Сначала все было цветным, но через мгновение – черно-белым. В его словах был смысл, мое зрение ни к черту. Мое дерьмовое зрение. Я отвечал за безопасность Тесс, и я хотел бы использовать этот долбаный пистолет.
Не обращая внимания на Фредерика, я пригнулся и начал бесшумно двигаться по коридору. Я никогда не был так благодарен за то, что мог бесшумно передвигаться.
Стремление убить подонков, которые посмели вломиться в мое личное пространство и взять то, что было моим, пожирало меня. Зверь внутри ревел и бушевал, был готов к ядерной атаке ярости.
Широким жестом я повернул ручку, держа палец на спусковом крючке, и вошел в спальню.
Ничего.
Кровать была нетронутой, комната в идеальном порядке, как я и оставил ее.
Фредерик вошел следом на согнутых ногах, держась поближе ко мне, готовый атаковать в любой момент. Если бы мне понадобился кто-то для защиты за спиной, это был бы он. Он был похож на слабака, но боролся лучше всех.
Фредерик был моим напарником, моим доверенным лицом и союзником, но у него не было такой же черноты в его душе или размытых линий, отделяющих правильное от неправильного.
– Teсс, où es tu (прим.перев.фр. Где ты)? – я шепотом зарычал, врываясь в гардеробную.
Одна пустая вешалка лежала на полу.
Мое сердце вырывалось через ребра; я не мог видеть от боли в голове, полностью ослеп на секунду.
Я схватился за полку, где стояли ботинки, пытаясь устоять на ногах и привести сердцебиение в порядок.
Фредерик не сказал ни слова, пока я моргал и приходил в себя, пытаясь вернуть зрение.
Наконец, четкое видение вернулось, и я жестом показал, чтобы он прикрыл меня при входе в ванную.
На ковре впереди, как зловещая тропа, виднелись капельки воды, окрашивая бежевый ковер в более темный коричневый цвет. Сначала они были мелкими брызгами и становились все больше и, наконец, заливали ковер за дверью ванной.
Сглатывая тошноту, я подтолкнул дверь носком ботинка, открывая ее и размахивая пистолетом во все стороны.
Как только я понял, что в комнате чисто, в сознание ворвались картинки из моих худших ночных кошмаров.
– Кью, не двигайся. Я вызову полицию.
Я стоял в луже, глядя на ванну полную воды, без Тесс. Вешалка для полотенец свисал со стены, и утренняя одежда Тесс была на стуле.
Мигрень развилась до невероятных размеров. Я словно наткнулся на стену, стряхивая черноту, падая в беспамятство. Я не позволю слабости затуманить мой разум.
Одернув себя, мне удалось преодолеть ступор, двинуться вперед и опустить пальцы в воду.
Теплая.
Тесс приняла ванну, как я сказал ей, и пока я сидел на встрече, с ней случился этот кошмар.
Я встретился потухшим взглядом с Фредериком.
– Как они попали сюда, Ру? Что случилось с чертовыми камерами безопасности и охранниками? – Сердце тяжело билось, оказывая большее давление на череп.
Я покачнулся, но удержался, прежде чем Фредерик бросился на помощь. Я не хотел его помощи. Я не был инвалидом! Я был идиотом, думая, что Тесс в безопасности.
Как, черт возьми, эти ублюдки нашли меня? Как им удалось увести Тесс прямо из-под моего носа!
Я прислонился к стене, мигрень захватила контроль надо мной. В отражении на глянцевых плитках был человек с демонами, которые рыча гнались за ним по пятам, и мир, взрывающийся вокруг него.
– Я не знаю. Но выясню. Мы вернем ее назад, мужик, – тихо сказал Фредерик. Он вышел из ванной, оставив меня наедине с ужасными видениями: Teсс избивают, насилуют и продают. Сломлена и уничтожена. Потеряна.
Я не мог позволить этому случиться. Игнорируя тот факт, что едва мог видеть, я рванул из ванной комнаты и столкнулся с Фредериком, который наклонился, чтобы поднять листок бумаги с пола.
Я выхватил его, пытаясь прочитать каракули, но буквы превратились в насекомых, ползающих по странице и разбегающихся прочь от понимания.
– Кью, тебе действительно нужно прилечь. Если продолжать в том же духе, у тебя будет удар.
Я зарычал:
– Не говори мне, чтобы я успокоился. Женщина, которая должна была быть под моей защитой, похищена. Женщина, которая столько пережила, была вырвана из этих гребаных рук, и я подвел ее! Так что не говори мне успокоиться, пока я не найду ее и заставлю сволочей заплатить.
Сунув записку обратно под нос, я потребовал:
– Прочти.
Фредерик взял бумагу, сглотнув с трудом.
«Сделка отменяется, Meрceр».
Мое сердце сжалось, и комната вокруг стала сжиматься, придавливая меня.
Что-то внутри вырвалось наружу, разрывая каждый прут, каждый замок которым было заковано. За последние несколько дней я отчаянно пытался укротить себя. Вбивал себе в голову, что стану лучшим человеком для Тесс, но эти три слова стряхнули фальшь, что я никогда не буду таким. Я зарычал и приветствовал буйный помешанный нрав.
Зверь был свободен, и я тяжело дышал. Вот, кем я был. Человек, который жаждал крови. Человек, который смеялся, когда ломал кости, и не дрогнул, стреляя в насильника.
Фредерик продолжил. Я не хотел слышать больше.
«Я забрал то, что было моим, и продал за лучшую цену.
Пошел на хер».
Джеральд Дуболазов.
Джеральд? На момент слабости от мигрени, я не мог вспомнить, что за шишка он был.
Фредерик разгладил помятую бумагу, бормоча:
– Печать Красного Росомахи.
Я развернулся и ударил в стену так сильно, что кулак прошел через гипсокартон. Я хотел, чтобы это была чья-нибудь голова.
Этот гребаный русский ублюдок. Дуболазов. Человек, который практически владел всей России. Президент России думал, что он управлял, мафиози думали, что они держат все под контролем, но они все были в кармане одного человека: Джеральда Дуболазова, короля всего грязного и мерзкого.
Merde!
Вернувшись обратно в ванную, я стал искать улики. Все, что могло бы пролить свет на то, как они нашли Тесс, и где напали на ее. Времени забрать ее обратно было ужасающе мало.
Светлые пряди устилали пол, и я сжал челюсти. Одна только мысль о том, что кто-то делает больно Тесс, заставляла меня видеть литры крови и акры гребаной бойни.
В голове возник звук огромных, зловещих часов. Тик-так, отсчитывая секунды, отмечая моменты жизни Тесс в подвешенном состоянии. Я должен был найти ее, прежде чем стало слишком поздно.
Что-то хрустнуло под моим ботинком, и я наклонился посмотреть. В тот момент, когда я взглянул на это, моя мигрень из мучительной усилилась до убийственной.
Я повалился на бок, и тут появился Фредерик, сказав мне через плечо:
– Твою мать, это не хорошо.
Я был полностью с ним согласен.
Доказательство того, что случилось с Тесс, разъярило зверя, который царапался в моей голове. Я забыл обо всем, кроме необходимости погрузить свои руки глубоко в грудь похитителей и вырвать их гребаные сердца.
«Я хочу крови. Хочу видеть трупы. Я хочу танцевать на их безымянных могилах. Я не успокоюсь, пока каждый человек, вовлеченный в это похищение, не умрет медленной и мучительной смертью».
Моя рука сжалась вокруг объекта моего гнева, и я дал клятву. Я найду Тесс, спасу ее и убью каждого последнего сукина сына, похитившего ее.
Прозвучал звон разбитого стекла, смешиваясь с моим суровым дыханием. Разбитый шприц порезал мою ладонь, и одинокая капля крови приземлилась в лужу воды.
Шприц, который накачал наркотиками Тесс и украл ее у меня.
Моя эсклава, сильная и жестокая и дико сексуальная, была похищена.
Я больше не был ее клеткой.
Ею стали они.
Глава 8
Не оказывай мне милости, не делай поблажек, мне нужно, чтобы ты затянул петлю.
Тесс
– Это я приказал им привести тебя, эсклава.
– Ты и вправду думала, что я могу тебя хотеть?
– Мне мало тебя. Я обманывал себя, но пришло время покончить с этим. В этот раз ты попадешь к владельцу, который хочет тебя.
Слезы лились по моим щекам, когда я забилась на полу в ногах у Кью. Он стоял гордый и царственный, полностью закрытый и был похож на робота. Ни заботы, ни чувств, ни любви или желания в его глазах.
Только чистое, расчетливое равнодушие.
– Ты не хочешь этого. Только не ты. Я знаю тебя, Кью. Я знаю теб… – Я судорожно глотала воздух, рыдая от его отрешенности.
– Все кончено. Ты мертва для меня. – Он развернулся и направился к двери, оглядываясь, глумливо сказал на прощание: – Не позволяй росомахам разорвать тебя живьем.
Дверь захлопнулась, и я осталась в окружении сухих веток и грязи лицом к лицу с тремя расхаживающими вокруг, голодными росомахами. Наполовину волки, наполовину барсуки, дьявольские отродья истекали слюной и шагали взад-вперед, их желтые глаза светились от мысли о легкой добыче.
– Кью! – закричала я, карабкаясь назад. Росомахи достигли размеров динозавра, у всех был выбит штрих-код на лохматой груди. Они рычали, и кровь сочилась изо рта, текла красной рекой, окружая мои ноги.
Я в аду. Я умерла, и это мое наказание.
– Прекрати кричать, путана. Черт возьми, я пытаюсь уснуть. – Что-то острое врезалось мне в бедро, и я с трудом открыла тяжелые глаза.
Я попыталась сесть, но мое тело больше не принадлежало мне. Оно принадлежало химическим веществам, блокирующим мои мозговые волны. Сладостный туман украл сознание, вызывая кошмары полные ужаса.
Бросив попытки привести конечности в рабочее состояние, я легла на спину. Зрение стало тусклым, и потрескавшийся заплесневелый потолок надо мной зиял широкой дырой и как будто говорил что-то в замедленной съемке.
Кто-то ткнул меня в щеку, но я не могла ничего сделать. Он засмеялся.
– Черт, да она под кайфом.
Этот голос налил мое сердце свинцом, я боролась с собой, чтобы отстраниться, чтобы оказаться как можно дальше, но каждая часть моего тела была под тяжестью того, что мне вкололи.
Жар, холод, онемение, чувствительность. Я больше ничего не могла различить.
Пальцы приземлились на мое бедро, крепко сжимая.
– Ничего, ничего. Ты скоро к этому привыкнешь. Это гребаная поездка, в которой ты позволяешь наркотикам взять верх. – Надо мной маячил Кожаный Жилет, облизывая мерзкие губы. – Подожди. Я сделаю тебе действительно хорошо. – Он наклонился и провел своим отвратительным языком по моей шее.
Меня затрясло от абсурдности ситуации. Не в силах превозмочь этот мутный кошмар, из глаз брызнули слезы. Они катились каскадом вниз по щекам, заполняя уши соленой жидкостью. Я хотела сказать ему, чтобы он оставил меня в покое, но мой язык был нем.
– Проклятье, Игнасио. Тебе приказали не прикасаться к ней, пока мы не приедем.
Кожаный Жилет попятился, вытирая рот с насмешкой.
– Я не трогал ее. – Он подмигнул мне. – Я лизнул ее. И я трахну ее, до того, как закончится эта неделя.
Мое сердце умерло и сгнило в груди. Вот и все. Моя жизнь была закончена. Я больше никогда не увижу Кью. Никогда не буду свободна. Мой разум был скован наркотиками; тело станет игрушкой до тех пор, пока я не умру от какой-нибудь ужасной болезни.
– Дерьмо, проверь ее шею. Я забыл отключить его, – сказал Рваный Шрам.
Кожаный Жилет перешел на ругательный испанский, разглагольствуя и наезжая на него.
Я перестала слушать его, желая, чтобы мои другие чувства, как слух и зрение, тоже покинули меня. Жить как слепой, глухонемой было бы лучшим выходом, чем пережить тот момент, когда Кожаный Жилет, наконец, меня изнасилует.
На ум пришло другое похищение – когда я принадлежала Кью. Он медленно обернул мое зрение, слух и чувства против меня, но он сделал это таким образом, как я принимала, хотела этого.
Я пыталась нарисовать в воображении Кью, чтобы найти хоть какое-то успокоение, даже когда слезы полились из глаз.
Грубые пальцы вывернули шею в сторону и махнули над горлом той же iPhone-подобной штуковиной, которой меня пометили в первый раз, вызывая пронзительный визг.
Я снова попыталась уклониться, чтобы увильнуть от его захвата, но ничего не получилось. Каждая команда попадала на затуманенные рецепторы, превращая меня в овощ.
– Готово. Если они задумали преследовать ее, отслеживая номер, который мы предоставили, у них ничего не получится.
Первый луч жизни вселился в мое тело при мысли о том, что Кью ищет меня. Он не успокоится, пока не найдет. Я чувствовала это всей душой. У Кью были недостатки, но спасение тех, кто нуждался в нем, не было одним из них.
«Пожалуйста, найди меня. Пока не поздно».
– Дерьмо, чувак, они могли отслеживать нас в течение последних двух дней. – Жилет посмотрел на Шрама. – Это было твоим гребаным заданием: убедиться, что об этом позаботились. Росомаха будет взбешен, если мы облажаемся. Ты слышал, что он сказал боссу. – Он стукнул его в ухо, и что-то с грохотом упало на пол. – Ты некомпетентный маленький червяк; я покажу тебе, как убедиться в том, что ублюдок не выследит ее.
Щелкнуло открывающееся лезвие ножа, сея панику и разгоняя туман от наркотиков. Я напряглась, когда Кожаный Жилет сел рядом со мной и схватил меня за горло. Он приложил кончик ножа к моей коже. Его черные глаза буравили мои.
– Я прирежу тебя, сука.
Я захныкала – это было лучшее, что я могла сделать. Чтобы закричать необходимы были мышцы, которые больше не были под моим контролем.
– Что за херня? Не смей, идиот. – Рваный Шрам схватил нож и вырвал его из рук Кожаного Жилета, прежде чем тот мог меня заколоть. – Я уже деактивировал его! Он должен оставаться внутри, чтобы мы могли перезагрузить его, когда она снова будет продана, – ругнулся Шрам, закатив глаза. – Чертов придурок.
Кожаный Жилет с ревом выпрямился и ткнул Шрама в грудь.
– Как ты меня назвал?
Мое сердце билось быстрее, когда эти два психованных похитителя боролись и сыпали проклятиями. Если они не могли работать вместе, не убивая друг друга, для меня не оставалось никакой надежды.
Я закрыла глаза, не обращая внимания на бушующую перепалку. Наморщив лоб, я пыталась заставить пальцы двигаться, пытаясь превозмочь все, чем они меня накачали.
Ничего не произошло. Странное ощущение того, что я отделяюсь от своего тела, вызвало большую панику.
