Текст книги "Квинтэссенция Кью (ЛП)"
Автор книги: Пэппер Винтерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)
Кью испарился, на его место вернулся Белый Грызун. Он спросил меня:
– Ты еще со мной, малышка? – Он пристально вперился в мои глаза, но я не могла сосредоточиться на нем. Его образ оставался размытым и пылающим огнем.
Шакал плюнул на свою лапу и потер когтями между ног Белокурого Ангела. Ее хныканье сменилось на рваное тяжелое дыхание и мольбы.
– Прекратите. Пожалуйста. Я сделаю все, что вы хотите. Пожалуйста. Не нужно делать этого.
– П-послушайте ее! П-прекратите!
Удар в грудь.
Бл*дь, этот ощущался больнее всего. Чувствительные ткани горели и вопили от нестерпимой боли.
– Учись, девочка. Противостояние приравнивается к боли. В следующий раз я не буду таким добрым.
«В следующий раз? В какой следующий раз?»
Связные мысли покинули меня, и я еще глубже погрузилась в дымку.
Я замерзла. Так замерзла. Насекомые поглотили мое тело. Я явственно чувствовала, как они ползали в моей крови. Пожирали мой мозг.
Белокурый Ангел внезапно взревела от боли и разразилась отчаянным криком. Я смотрела с жутким страхом, как Кожаный Шакал толкнулся своим отвратительным членом внутрь нее. Он издал глубокий стон и облизал губы, смотря пристально в мои глаза.
– Ты следующая, гребаная сука. Смотри, как я трахаю ее. Ты будешь на ее месте. – Он толкался вновь и вновь в ее тело. – О, да. Ты примешь меня целиком. Я отплачу сполна тебе за твое сопротивление.
Страх полностью поглотил меня, наводняя еще большим количеством пауков и саранчи.
Белокурый Ангел была смертельно спокойной. Ее тело покачивалось от того, что Шакал толкался в нее, и из ее глаз, не переставая, струились слезы, но ее выражение лица выражало безразличие, когда состояние шока завладело разумом. Я буквально услышала щелчок, когда ее разум сломался.
Нет!
Я обезумела.
Я вырывалась и кричала, не заботясь о том, что мое тело не сможет выдержать момент, когда на него обрушатся побои. Ничего больше не имело значения, кроме желания освободиться. Я хотела убить Кожаного Шакала. Хотела спасти Белокурого Ангела.
«Пошли прочь от нее. Это не честно! Бедная девочка».
Ярость одержала верх над наркотиками на единственное драгоценное мгновение, и я закричала:
– Отвали от нее! Отвали от нее, ублюдок!
Боль.
Распространяющаяся боль.
Меня вырвало, вызывая неистовую боль в груди. Мучения кружились вихрем в голове, угрожая погрузить меня в состояние беспамятства.
Белый Грызун стоял надо мной с плоскогубцами. Его глаза были мрачными, а челюсти сжатыми.
– Смотри, что ты вынуждаешь меня делать. Учись!
Я взглянула вниз, вновь поглощенная галлюцинациями под действием наркотика.
Мой средний палец был сломан надвое. Кость торчала из кожи, а кровь хлестала. Черви появились из раны, извиваясь в воздухе.
Пульсация становилась все хуже и хуже. Я хотела оторвать руку, чтобы избавиться от пульсации.
– Нееееееет!
– Да. Бл*дь, да. – Кожаный Шакал тяжело дышал, сильнее вдалбливаясь в свою жертву. Она зажмурила глаза и претерпевала мучения.
Я рыдала. Это было извращенно, так извращенно. Я отрыла рот, чтобы сказать Кожаному Шакалу остановиться. Оставить ее, но петля из страха душила меня.
«Противостояние означает боль».
Мой язык онемел, и взгляд устремился к Белому Грызуну. Он помахал плоскогубцами перед моим лицом.
– Ты еще не усвоила урок?
Несмотря не на что, да, я усвоила урок. Мое тело было перестроено. Разум был подчинен химическим веществам.
Все, что я полагала, мне было известно до этого момента, было перепрограммировано. Боль была отвратительной. Боль была мерзкой. Я хотела убежать от боли и скрываться от нее вечно. Больше никогда я бы не пожелала почувствовать вновь тонкую грань между страстью и сладкими муками.
Никогда больше я не позволю Кью прикоснуться ко мне вновь.
Ни за что на свете, я бы не пожелала вновь обнаружить себя в том хаосе, который представляла из себя. Я была совершенно потерянной.
Кожаный Шакал застонал, вдалбливаясь сильнее, заставляя раскачиваться кровать, когда он кончил. Белокурый Ангел отчасти вздохнула, отчасти всхлипнула, когда он вышел из нее.
Небольшое чувство облегчения от того, что он закончил с ней, было разрушено, когда он перевел взгляд на меня.
– Дай мне пять минут, путана. Затем я весь твой.
Мои губы растянулись, чтобы я могла издать рычание, но холодное прикосновение металла окружило мой мизинец. Белый Грызун пробормотал:
– Ты уверена, что хочешь сказать, что собиралась?
Я стиснула глаза. Если я отвечу «да», могу подтолкнуть их к тому, чтобы они убили меня. Я могу заставить их освободить меня.
«Скажи это, Тесс. Покончи с этим».
– Она, вероятно, нет, но отвечу за нее.
Этот голос.
Сквозившая в нем мягкость, идеально граничившая с жестокостью.
Я знала этот голос. В другой жизни. В более счастливой жизни.
Мое сердце забилось в своем медленном ритме, настолько замученное от усталости, что оно едва стучало. Потребовалась вся моя оставшаяся энергия, чтобы я могла повернуть голову в сторону двери.
Восхитительный ангел с черными крыльями, который был родом из моих галлюцинаций, вновь вернулся. Его трехметровый размах крыльев заполнил всю комнату, сияя черным огнем и смертельной яростью. Стая ворон порхала вокруг него, превращая исчезающую комнату в водоворот перьев.
Белый Грызун развернулся и встретился лицом к лицу с новым видением. Я вздохнула и отчаянно хотела, чтобы оно было реальным. Я хотела, чтобы он был настоящим, чтобы я могла, наконец, расслабиться и быть в безопасности.
– Как, мать твою, ты попал сюда? – прорычал Белый Грызун, кидаясь вперед к плоду моего воображения, вооруженный плоскогубцами. Вороны начали пронзительно каркать и нападать на него сверху, обрушивая свои небольшие черные бомбы с глазами-бусинками, но это не остановило его.
Райан-людоед появился позади моего видения, бросаясь на ангела. Но Кью стремительно развернулся, и громкий звук выстрела заполнил комнату.
Череп Райана взорвался, разлетаясь в стороны крохотными капельками тумана, когда его тело рухнуло на пол. Белый Грызун отпрянул назад, бросая на пол плоскогубцы, в тот момент, когда еще больше ангелов ворвалось в комнату.
Чернокрылый ангел Кью подлетел ко мне в ту же секунду, шелестя перьями, а его глаза с ужасом скользнули по мне. Я хотела сказать моему видению, чтобы он забрал меня с собой. Чтобы он спас меня. Мне было совершенно похрену, если уйти – это значило умереть. Только не тогда, когда я могла уйти с ним.
«Забери меня. Я готова уйти. Я готова отправиться с тобой».
– Франко. Attrape ce fils de pute ( прим.пер. фр.Держи этого сукиного сына).
Я сморгнула, когда мужчина появился позади черных крыльев Кью. Его мускулистая грудь блестела золотистым мехом, и изумрудные глаза сверкали как две полные луны.
– С огромным удовольствием, – пробормотал Золотой Человек.
– Постой. Не делай этого, – проговорил Белый Грызун, плотно прижимаясь спиной к стене, на которой проступала плесень.
Золотой Человек ударил его точно в челюсть, издавая стон удовлетворения, когда он рухнул на землю.
Мой взгляд устремился от Золотого Человека к Ангелу Кью, когда он втянул рваный вздох.
– Тесс... – Его наполненный терзаниями голос прокатился по моему телу. Я задрожала. – Бл*дь. Прости. – Он протянул руку, чтобы прикоснуться ко мне, но остановил себя. Его лицо исказилось страданиями, он был преисполнен ненавистью к себе. – Это, мать твою, моя гребаная вина.
Еще один мужчина появился рядом с ним. Источая сапфировый свет, его старомодная красота заставила меня улыбнуться.
– Кью. Только не здесь. Тебе нужно оставаться собранным, мужик. Ничего еще не кончено.
Кью поднялся на ноги и резко оттолкнул его, крича в состоянии ярости.
– Ты что не видишь? Ты что не видишь что они, черт побери, сделали?
Сапфировый Человек схватил Кью за щеки своими большими ладонями, принуждая его посмотреть в его глаза.
– Да, я вижу это. Но у тебя есть работа, помнишь?
На мгновение все выглядело так, словно Ангел Кью был готов разорвать мужчину в припадке ярости на части, но в конце концов он стиснул свои челюсти и вырвался из его хватки.
– Ты прав.
Он развернулся лицом ко мне. Сильная боль в его глазах исчезла, до того момента, пока в них не осталось ничего, кроме неумолимой решимости.
Я вздохнула, смотря на него, отчаянно желая погладить его перья, ощутить мягкость крыльев.
Как только мои запястья были освобождены, он пробежался своим большим пальцем по коже, где была татуировка, его лицо исказилось отчаянным сожалением.
– Я положу свою жизнь на то, чтобы сохранить тебя в безопасности, Тесс. Tu es à moi (прим.пер.фр. Ты моя.). И больше никогда я не подведу тебя.
Освобождая меня, он занялся моими щиколотками.
– Он пришел за тобой, Тесси. Это прекрасно. Он сделал больше, чем когда-либо делал я.
Я отчаянно покачала головой.
– Он не настоящий. Я наконец сломалась, Брэкс. Я не смогу стать прежней после всего этого. Я ухожу. Умираю. Мне безразлично, сколько мне предстоит прожить еще такой жизнью.
Он покачал головой.
– Ты сможешь спастись. Тебе всегда удавалось это.
Видение рассеялось, когда Кью наклонился надо мной, прижимаясь лбом к моему. Я вдохнула его глубокий аромат, утопая в мускусном и каком-то пряном – более грязном запахе пота и крови и тяжелого труда.
Выражение лица Кью исказило душераздирающее страдание.
– Я собираюсь убить мужчин, которые сделали это с тобой. Я, черт побери, заставлю их кричать. – Его гнев обрушился на меня, заставляя мое сердце зайтись.
– Он собирается ударить тебя. И ты заслуживаешь за то, что сделала. – Возник образ моей матери.
Кью нежно прикоснулся к моей щеке, но я издала крик. Ожидая больше боли. Ожидая больше мучений.
Он резко отстранился, в его глазах стояло раскаяние.
– Кто-нибудь, мать вашу, дайте мне одеяло.
Его лицо вновь оказалась над моим, бледные глаза искали мои.
– Тесс. Я собираюсь поднять тебя. Клянусь могилой своей матери, я не причиню тебе вреда. Тебе нечего бояться. Я клянусь.
Нечего бояться.
Нечего бояться.
– Как он смеет говорить это, когда именно он хлестал тебя, Тесси? Он заставил тебя истекать кровью. – Брэкс бросил злой взгляд на Кью, скрещивая руки на груди.
– Я сама просила этого. Я желала этого. Молила об этом. – Даже когда проговорила эти слова, я не могла вспомнить, почему просила о таких мучениях.
– Так и было, Тесси? Я не уверен...
Время стремительно рвануло вперед, и еще один блок информации был украден.
Пронзительная, острая боль в моем пальце поглотила меня. Кто-то обернул кусочек простыни вокруг него, но тут же кровь пропитала хлопковый материал.
Тяжело сглатывая, я заметила, как что-то теплое и колючее укрывало меня, уничтожая пронзительный холод, в котором я жила на протяжении многих недель. Жесткие мускулы окружили меня; Кью пробормотал:
– Я собираюсь забрать тебя домой и исправить это все, эсклава.
Эсклава.
Это слово вывело меня из наркотического забытья. Кью нес меня к двери, его черные крылья переливались всеми оттенками, когда он проходил под висящими лампочками.
Его подбородок был покрыт более густой щетиной, границы которой резко выделяли его рот, а глаза выглядели усталыми и измотанными от недостатка сна. Переутомленное состояние не соответствовало его идеальному образу в моем воображении.
Почему мой ангел выглядел так... так по-человечески?
Мои глаза искажали факты, наполняясь другими видениями. Образ Кью в грязном помятом костюме, пока он нес меня так, словно я была давно утраченной драгоценностью. Чем-то, что он больше не намеревался упускать вновь. Гнев циркулировал вокруг него, в то время как печаль сочилась из каждой поры.
Мое сердце застучало в характерном ему слабом ритме.
Кью нашел меня. Он здесь.
– Не будь такой тупицей. – Моя мать глумилась надо мной. – Ты не была главным приоритетом в его поисках. Никто не хочет тебя, Тесс. Прекрати выдвигать такие смехотворные предположения.
Мои легкие сокращались в попытке сделать вдох, в то время как боль рикошетом отдавалась по всему моему телу.
Зачем он тогда пришел? После всего я должна была быть его врагом. Я причиняла женщинам боль. Под моими ногтями была засохшая кровь, и моя душа запятнана убийством.
– Ты н-настоящий? – прошептала я, вздрагивая от неистовой боли в легких.
Кью дрогнул, его бледные глаза встретились с моими. На протяжении бесконечного момента, он просто пристально смотрел в мои глаза, пока не пробормотал:
– Я настоящий. Все кончено, Тесс. Ты в безопасности.
Я попыталась улыбнуться, но многоножки обглодали мои губы. Я задрожала, нечетко пробормотав:
– Это хорошо. Видишь, Брэкс. Он все-таки пришел.
Брэкс вновь появился, пробегаясь нежным прикосновением руки по моим волосам.
– Так и есть, Тесси. Но ты не можешь быть такой наивной, чтобы считать, что тебе будет под силу возвратиться в прошлое. Только не сейчас, не после того, что ты совершила.
Мое сердце раскололось на миллионы осколков. Он был прав.
Мышцы Кью сжались под моим телом, приподнимая меня выше, прижимая грудь к его лицу. Он содрогался всем телом, когда прошептал мучительные слова в мою шею:
– Твой разум не сломлен. Твой разум не сломлен, мать твою.
Так или иначе, я не думала, что его слова были адресованы мне.
Он забормотал на французском языке:
– Si vous me l’enlevez, je le jure devant Dieu je vais ... Je vais (прим.пер.фр. Если ты заберешь ее у меня, я клянусь, мать твою, Господом Богом, я... я)… – Он не закончил сказанное. Вместо этого опустил меня ниже в своих руках, укутывая сильнее, и зарычал на Белого Грызуна: – Ты, мать твою, полагал, что это может сойти тебе с рук? Изнасилование женщин? Их продажа в сексуальное рабство? Накачивание наркотиками? Да, ты, бл*дь, труп и единственное место, куда отправишься – ад. Я обещаю тебе, что твой труп будет разрублен на мелкие кусочки. – Кью четко произносил каждое слово. Его гнев был осязаем, наполняя комнату тяжелым напряжением.
Я посмотрела вверх, околдованная яростным шелестом его крыльев и тем, как он непреклонно и непоколебимо стоял. Он посмотрел на Франко.
– Возьми их. И плоскогубцы тоже.
Кью развернулся на пятках и направился прочь из комнаты. Я вжалась сильнее в его тело, когда коридор сомкнулся вокруг нас, заставляя меня чувствовать себя, словно я нахожусь в животе у огромной змеи. Мой сломанный палец грозил отправить меня в состояние беспамятства вновь, но я стойко держалась. Появилось еще больше насекомых, которые пожирали мой мозг, а вереница видений следовала за нами по пятам. Моя мать, отец и Брэкс – все преследовали нас, когда Кью уносил меня в безопасное место.
Кью склонил голову.
– Я заставлю их заплатить соразмерно тому, что они сотворили, эсклава. Попомни мои слова, они будут жалеть, что не были мертвы к тому моменту, как я нашел их.
Прилив тепла наполнил меня, когда его черные крылья окружили нас, заключая, словно в кокон. Его жар ощущался, словно пожар у моей замерзшей кожи, и он нес меня, как будто я была перышком.
Поврежденным и маленьким перышком.
Я больше не доверяла происходящему. Это не могло быть на самом деле. Я не сделала ничего, чтобы заслужить такое спасение.
Если только это не было миражом. Если только меня не уносили прочь. Возможно, я умирала. Возможно, мой разум воспроизводил свою собственную проекцию моих последних мгновений. Прощание с Кью. С величественным Кью с его черными крыльями и стаей воронов.
– Ты умираешь. Покайся в своих грехах сейчас, или же ты никогда не будешь принята в рай. – Моя мать заломила свои руки. – Признайся, как ты разрушила свою жизнь. Как ты сломала жизнь собственному брату. Как ты разбила сердце мужчине. И просто сдохни, в конце концов.
Я задохнулась от невероятной ненависти, которая сверкала во взгляде матери. Я не могла поверить в ту боль, которую она причиняла.
– Я никогда не х-хотела быть обузой. – Слезы, которые я стойко сдерживала все это время, брызнули из глаз. Как только они потекли, их было уже не остановить.
Кью замер на месте.
– Нет, эсклава. Прекрати. Ты никогда не была обузой. Никогда.
Я вытянула дрожащую руку и сжала одно из черных блестящих перышек в его крыльях. Они затрепетали, когда он обернул их сильнее вокруг нас словно щит. Я провела пальцами по стержню пера.
– Я каюсь во всем. Я ни на что не годная и желаю умереть.
Затем я потеряла сознание.
Глава 13
Ты моя одержимость, я твоя собственность. Ты владеешь самой глубокой частью меня.
Кью
Слова утратили все значения.
Я превратился в существо, претерпевающее лишь боль.
Тесс желала умереть. Моя Тесс. Женщина, которая заставляла мое сердце биться, решила прибегнуть к последнему возможному варианту.
Она хочет умереть.
Она желает покинуть меня навсегда.
Она не справилась с тем, что пережила. Ушла сильная женщина, которую я знал, на ее место пришла жалкая тень, поврежденная копия той, которой она была.
Мои руки сжались с огромной силой, и я испытал страх, что могу разломить ее надвое. Все мое тело испытывало панический ужас от мысли, что даже несмотря на то, что держу ее в своих руках, я потерял ее.
Я опоздал.
Образ гребаного обнаженного ублюдка с его жалким членом и образ несчастной блондинки рядом с Тесс подвергали страданиям мой разум.
Мое сердце вспыхнуло от ужаса, когда я увидел, насколько похожи были блондинка и Тесс. Их цвет волос был настолько схож, что это разрывало мою душу на кусочки от мысли, что я мог прийти слишком поздно. Слишком поздно, чтобы предотвратить изнасилование Тесс. Слишком поздно, чтобы она избежала повтора трагедии.
Но я проверил. Когда Тесс потеряла сознание, в то время как я обернул какую-то тряпку вокруг ее пальца, я убедился, что ею не воспользовались. Меня убивала мысль посягать на интимность ее личного пространства, но мне было необходимо знать.
Мне необходимо было знать. Я бы не смог жить с собой в мире, если бы узнал, что над ней вновь надругались. Только не после Лефевра. Не после того, через что я заставил ее пройти. Ни один человек не должен испытывать столько боли, как Тесс.
Я хотел выть на кровавую луну и сбросить человеческую оболочку в обмен на что-то устрашающе ужасное с клыками и когтями и не имеющее гребаной совести. Я хотел быть дьяволом.
В моем разуме не было ни одной разумной мысли. Я не мог ясно соображать. Я сомневался, смогу ли вообще быть нормальным. Но тот факт, что Тесс не кровоточила между ног, помог мне оставаться человеком чуть дольше.
Тесс ощущалась легче перышка в моих руках, когда я нес ее туда, откуда мы пришли. Она так сильно исхудала, что выглядела, как приведение. Приведение со светлыми волосами и с огромным количеством синяков, что покрывали ее тело, заставляя ее выглядеть, как долбаное домино.
Мое тело не прекращало содрогаться, в то время как каждая эмоция заставляла меня чувствовать себя на пределе. Я желал убивать. Я испытывал отчаянное желание убивать снова и снова.
Тесс забилась в моих руках, когда ее выражение лица исказилось из-за какой-то галлюцинации, от которой она страдала в данный момент. След побоев на ее руках давал ясное представление о том, что ей пришлось пережить.
Я продолжал молить вновь и вновь. О том, чтобы ее разум не был сломлен. Ее разум не должен быть сломлен. Еак только наркотик выведут из ее организма, она будет в полном порядке. Я должен был верить в это.
Мои зубы отчаянно сжались, когда я вспомнил, что она сказала. Она, мать вашу, говорила с Брэксом. Он продолжал жить в ее разуме, нашептывая что-то ей, обеспечивая ее комфортом. Почему она не грезила обо мне? Я бы отдал что угодно, чтобы она думала обо мне. Чтобы она находила утешения в воспоминаниях обо мне.
«Ты никогда не был с ней ласковым. Ты был господином, который вел игры с ее чертовым разумом. Как она могла относиться к тебе с любовью?»
Я не мог ответить на этот вопрос, и это убивало меня еще сильнее.
Достигая развилки коридора, я свернул налево, направляясь к огромному производственному цеху, откуда мы и проникли вовнутрь.
Мы обнаружили старый рыбоперерабатывающий завод на следующий день после того, как подкупили главного шефа полиции. У него были принципы, и потому он отказывался поддаваться некоторое время, но потом мы узнали через другие источники, что Смит отстегнул сотрудникам аэропорта, чтобы провезти груз.
Я признаю, что обезумел от мысли, что Тесс вновь ускользнет от меня. Я схватил шефа полиции за горло и достал свой проверенный нож, пока Франко наблюдал за тем, чтобы нас не потревожили.
Столкнувшись со страхом потерять свою жизнь, полицейский ублюдок выложил все. Он прекрасно знал Смита. Он знал достаточно, чтобы вызвать во мне отчаянное желание уничтожить и его. Однако, как только он слил всю информацию, мы поспешно ушли. Кто-то другой обязательно бы убил его. А я хотел забрать жизни других мужчин.
Моя кожа не прекращала покрываться мурашками с того самого момента, как мы ступили на территорию, передвигаясь под покровом тишины и тьмы. В момент, когда я обнаружил Тесс, мое сердце мгновенно разорвалось на кусочки.
Я никогда не чувствовал себя таким образом прежде. Таким слабым. Таким напуганным. Беспомощным.
Мое горло сжалось сильнее, когда я взглянул на женщину находящуюся без сознания в моих руках. Кровь просачивалась через материл ткани, которой был обернут ее палец, и я больше никогда не смогу стереть образ того, как сильно выпирали ее кости.
Ее челюсть была припухшей и покрасневшей, в то время как остальные синяки покрывали идеальную кожу. Каждый синяк пробивал брешь в моей душе.
Если бы я только не решил пойти на работу. Если бы я был настолько мужественным, чтобы открыться ей, и сказать Тесс, насколько сильно она была небезразлична мне. Был бы достаточно храбрым, чтобы разделить с ней каждую тайну и поклясться сдержать каждое обещание.
Если бы только я попросил ее показать, удалила ли она долбаный трекер.
Из-за моих действий Красный Росомаха догадался и отомстил мне за счет Тесс. Ему удалось одним махом отрезать мои яйца и похоронить меня заживо, забрав у меня одного единственного человека, без которого я не мог представить своей жизни.
Я совершил это, потому что был эгоистичным. Я хотел ее настолько сильно, что не мог отпустить, но именно благодаря моим действиям она находилась в постоянном страхе. И ситуация будет лишь становиться хуже. Пошел слух, что я убивал мудаков, которые занимались торговлей женщинами. Начали поступать угрозы расправы, и я знал, что мне придется их убить раньше, чем это сделают они.
Я прижал Тесс ближе к себе, желая, чтобы мой жар заполнил ее продрогшее тело. Появился Франко, направляясь ко мне, неся на руках девушку блондинку, у которой вся внутренняя сторона бедер была покрыта кровью. Она была бледной, как труп, и в ее глазах стояло выражение, которое было слишком хорошо мне известно: выражение, что была пройдена точка невозврата. Она представляла из себя пустую оболочку, где свободно перемещалась душа, в попытке сбежать от реальности.
Так много рабынь попадали ко мне с таким же взглядом. И их было наиболее тяжело восстановить. Вернуть их обратно в свои тела и не позволить им погрязнуть в небытие, когда они теряли волю к жизни.
Франко сжал челюсти и не проговорил ни слова.
Я обнял Тесс еще крепче и направился к дальней части завода. Все место было черным от грязи и вони. Неиспользованное на протяжении многих лет, оно нашло новое применение: продажа людей.
При других обстоятельствах, если бы обнаружил место подобное этому, то я бы послал Франко и пару его лучших людей. Я бы позволил им зачистить место и замарать свои руки. Моя деятельность в виде руководителя компании была слишком известна всем, чтобы рисковать, становясь мстительным убийцей.
Но сейчас с этим покончено. И я мог не отказывать себе в небольшом удовольствии «убить долбаного торговца людьми».
На этот раз я разорву каждого ублюдка своими руками. Я буду танцевать в лужах их остывшей крови, когда сожгу все место до основания. Кью Мерсера больше не существовало. Меня больше не волновали ни мой имидж, ни компания.
Теперь все, что меня заботило, – убить каждого ублюдка, который причинял боль женщинам. Который причинил боль моей женщине.
Теперь убийства были моим приоритетом. Это будет первый раз, когда я полностью выпущу зверя, и я не желал никаких свидетелей. Я намеревался раствориться в процессе убийства. Насладиться этим, мучить свою жертву до того момента, пока она не будет молить о пощаде. И затем, когда они больше не смогут говорить от пережитых мучений, я убью их без намека на жалость.
– Фредерик взял группу Альфа для того, чтобы окончательно разыскать и собрать всех оставшихся ублюдков, в то время как группа Бета обнаружила больше двадцати девушек в бесчисленных комнатах.
Тесс закашляла, издавая громкие хрипы в моих руках. Мое сердце дрогнуло от этого звука. Это было не к добру. Она была больна. Ее бледность и жар чертовски пугали меня.
Франко пробормотал:
– Она будет в полном порядке. Нам просто нужно отвезти ее домой.
Дом.
Место, где я привык быть свободным, но теперь это было не так.
В тот момент, когда Тесс вошла в мою жизнь, она завладела мной. И я никогда не буду снова свободным. Я никогда не захочу быть свободным вновь. Если Тесс решила, что она покинет меня, покончив жизнь самоубийством, то она будет презирать меня вечно, потому как я сохраню ее жизнь.
Позади нас послышались шаги, Франко и я повернулись к толпе людей, которые направлялись к нам со стороны коридора. Разбитый пол завода со старым ржавым оборудованием и изношенной конвейерной летной приветствовал, как рабынь, как и их торговцев.
Фредерик шел рядом с истощенными и грязными женщинами. Они моргали, когда подошли ближе ко мне.
Франко пробормотал девушке, которая была в его руках:
– Ты можешь стоять самостоятельно?
Девушке понадобилось немного времени для ответа, и даже когда она ответила – это был слабый кивок. Франко опустил ее на ноги, убеждаясь, что одеяло прикрывало тело.
Все девушки остановились, сжимая друг друга за руки, лихорадочно осматривая комнату.
Теперь когда его руки были свободны, Франко направился к своей группе, которая держала автоматы направленными на десять или около того торговцев людьми, которые продвигались вперед со смесью вины и ненависти.
Когда голый ублюдок, который насиловал блондинку, прошел мимо, Франко нанес ему удар по голове. Я еще никогда не видел такого безжалостного взгляда в глазах Франко. Он всегда был так хорош в сокрытии этого, но полагаю, сегодня был вечер, когда мы совершали что-то впервые. Он будет убивать и получать удовольствие от этого действия, а я позволю ему это. Тут было достаточно мразей для нас двоих, чтобы насытить наш смертельный голод.
Жестокость была позволительна, когда существовали такие ублюдки.
– Куда нам их отвести? – спросил Франко, смотря на меня взглядом, в котором плескался гнев.
Я переместил Тесс в своих руках, располагая ее чуть выше, в то время как изнывал от желания пойти и закончить то, что обещал.
Осматривая лучшее место для убийства, я указал ему подбородком.
– Выстрой их в линию вон там. – Указывая в центр завода, с конвейерными лентами, которые находились позади их спин, и окнами перед ними, стекла которых были расписаны граффити. Никто ничего не увидит, и в два часа ночи, я сомневаюсь, что кто-то что-то услышит. Но на всякий случай стоит подстраховаться.
– Заткни им рты. Всем.
Франко напряженно улыбнулся.
– Черт побери, без проблем.
Я стоял на месте с беспокойной, пребывающей в бессознательном состоянии Тесс в моих руках, в то время как Франко приказал каждому опуститься на колени и указал своим парням из команды заткнуть им рты старым упаковочным материалом, прежде чем заклеить их скотчем.
– Выведи женщин наружу, – приказал я парням Франко. Им не следует видеть это.
Парни кивнули и двинулись в сторону женщин, чтобы вывести их на улицу. Они уходили, оборачиваясь через плечо, смотря на своих похитителей в последний раз.
Как только они ушли, голый насильник попытался подняться на ноги и оказать сопротивление.
– Ты не сможешь уйти безнаказанно. За вами придут люди и перережут ваши глотки во сне. Они покарают вас.
Франко оттолкнул его, практически запихивая кулак ему в глотку, когда заталкивал ему в рот материал, набивая его словно Рождественскую индейку.
– Мы учтем это, ушлепок. Чем больше таких, как ты, мы сможем истребить, тем лучше.
Мужчина в голубой футболке и джинсах – очевидно, их долбаный главарь – тихо проговорил:
– Ты совершаешь огромную ошибку, мой друг. Просто забирай свою девчонку и проваливай, а нас оставь в покое. Мы сделаем вид, что этого никогда не происходило, и я не скажу ничего Росомахе.
Мои руки сжались вокруг Тесс. Это был именно тот ублюдок, который приказывал сделать каждое бесчеловечное действие с моей женщиной. Все мое тело задрожало от ярости, принуждая восстановить контроль над собой, чтобы не навредить хрупкому телу Тесс.
– Ты не мой сраный друг, и да, я заберу свою женщину и уйду, но я не собираюсь оставлять вас в живых. – Я сделал шаг ближе. – Росомаха уже мертв. Как, впрочем, и ты.
Женщина захныкала; мое сердце превратилось в камень. Ее длинные черные волосы были спутаны, щеки стягивал скотч, которым был заклеен ее рот. Женщина была причастна к торговле женщинами? Я не мог предположить ничего более предательского. Она будет первой, кто умрет.
Некоторые мужчины плакали, некоторые стонали, остальные умоляли, хныча через свои кляпы во рту, но это все натыкалось на глухую стену безразличия.
Никто из моей команды не испытывал никакой жалости. Мы находились здесь, чтобы оказать человеческому роду одолжение в виде истребления такого зла.
Мои челюсти сжались. Настало время заняться делом. Пришло время обагрить мои руки кровью, свершая месть за женщину, которая владела мной.
Я двинулся в сторону Фредерика. Он понимающе кивнул мне, когда его взгляд опустился на Тесс.
Ее голова была откинута на мое плечо, как у тряпичной куклы. Я не мог вынести мысли о том, что мне придется опустить ее. Но у меня не было выбора.
Фредерик посмотрел на меня, безмолвно спрашивая разрешения на то, чтобы взять ее на руки.
Я отвел взгляд в сторону, так отчаянно желая поцеловать Тесс и заставить все исчезнуть из ее разума. Я желал, чтобы она очнулась здоровая и невредимая. Но я никогда не смогу жить с собой в мире, если не убью всех ублюдков до последнего. Но пока что, мне необходимо отдать ее.
Медленно я развернул свое тело к другу. Фредерик придвинулся ближе, касаясь своими руками моих, когда приготовился принять вес ее тела в свои руки.
– Стой, – резко отчеканил я.
Фредерик не произнес ни слова, отступая назад. Я размял шею, стараясь сосредоточиться.
Я простил горло, откашливаясь, встречаясь лицом к лицу с мужчинами и женщинами, которые зарабатывали себе на жизнь, забирая жизни других. Полиция не наказала их. Карме было наплевать. А мне? А мне, мать вашу, было до этого дело, и они вскоре получат по заслугам.
