Текст книги "Великое единство"

Автор книги: Павел Козлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

подробно проинструктировал своего помощника, как ему подготовиться к возможному разговору у

Жданова.

– Я сам приеду в Ленинград сразу же после партийной конференции. Все ясно? Ну, бодрее, Виктор, действуй спокойно, звони мне завтра, привет Филимончуку передавай. До свиданья.

Бугайский точно выполнил рекомендации Ильюшина. В горкоме партии его внимательно выслушали, подробно разобрались и успокоили.

Вечером, когда междугородняя станция соединила Бугайского с Ильюшиным, последний не стал

выслушивать доклад своего помощника, а коротко сказал:

– Встречай меня утром, Виктор. Срочно выезжаю.

Теперь уже Бугайский понял, что срочный выезд главного конструктора в Ленинград связан с какими-то

осложнениями. Но что там произошло, в Москве?..

Бледный, осунувшийся после бессонной ночи, Бугайский рано утром встречал поезд «Красная стрела» на

Московском вокзале. Видимо, под воздействием собственного подавленного настроения ему казалось, что сейчас он увидит такого же расстроенного Ильюшина. Он даже приготовился приободрить своего

начальника. Но, к его удивлению, из вагона бодро вышел как всегда подтянутый, выбритый, опрятный

человек – С. В. Ильюшин крепко пожал руку Бугайского и, взяв его под локоть, увлек за собой. В

гостиницу «Октябрьская» пошли пешком по малолюдному утром Невскому проспекту.

– Что-то ты плохо выглядишь, Виктор, не заболел ли? – участливо спросил Ильюшин, внимательно

глядя в лицо спутника. [20]

– Здоров я, Сергей Владимирович, но очень беспокоюсь – что там у вас случилось, почему так срочно

приехали?

– Почему?.. А может быть, ты, как радушный хозяин, вначале пригласишь гостя к себе, чаем угостишь, а

потом будешь расспрашивать? – полушутливо заметил Ильюшин. – Тем более, что мы и до гостиницы

уже дошли...

– Случилось вот что, – проговорил Ильюшин, когда они остались вдвоем в номере гостиницы. —

Вчера мне позвонил Сталин и сказал, что я безответственно отнесся к важному делу и выдал Зальцману

негодную техдокументацию. Мои объяснения он слушать не стал и отослал меня к Жданову. Вот и

пришлось срочно ехать сюда. А ты что успел сделать?

И тон, и ровный голос Ильюшина вновь поразили Бугайского. «Вот человек, – мысленно восхищался он

своим начальником, – сам Сталин обвинил его в безответственности, а он спокоен, как всегда...»

– Что же ты молчишь, Виктор? – прервал паузу Ильюшин.

– Сейчас, Сергей Владимирович, доложу все по порядку. Бугайский подробно доложил главному

конструктору о делах на Кировском заводе и о своем посещении горкома партии.

Вдвоем они поехали на Кировский завод. Здесь Бугайский заметил значительные перемены в цехе

горячей штамповки. Прежде всего им сообщили, что Зальцман снял с должности начальника этого цеха.

Затем они воочию убедились, что на многих прессах идет энергичная работа по освоению штамповки

элементов бронекорпуса. Это задание объявлено в цехе главным, на его выполнение поставлены лучшие

люди, им выписаны аккордные наряды.

При докладе Жданову, Ильюшин показал ему чертежи своего ОКБ, продемонстрировал светокопии этих

же чертежей, «разукрашенные» технологами Кировского завода для своих нужд. Объяснил причину, и все

встало на свои места.

Ильюшин уехал в Москву. Находясь на заседании XVIII партийной конференции как делегат, он передал

в президиум Сталину докладную записку:

«В связи с Вашим указанием о том, что чертежи корпуса Ил-2, полученные

директором Зальцманом, имеют много помарок, неряшливые и грязные, мною

просмотрены чертежи на заводе имени Кирова. При этом обнаружено, что

перечеркивания и помарки на чертежах сделаны на заводе работниками Зальцмана.

Одновременно сообщаю Вам, что завод имени Орджоникидзе, неизмеримо менее

мощный, чем завод имени Кирова или Ижорский, проделал работу в несколько раз

большую, чем оба эти завода вместе. Завод имени Орджоникидзе уже прошел стадию

освоения производства корпусов. [21]

Желательно, чтобы Ижорский завод и завод имени Кирова воспользовались опытом

завода имени Орджоникидзе, и тогда выпуск корпусов Ил-2 значительно ускорится».

5

Конец февраля 1941 года ознаменовался еще двумя важными событиями, имеющими прямое отношение

к нашему рассказу: опытный экземпляр самолета Ил-2 успешно прошел в Москве заводские летные

испытания и был передан в НИИ ВВС на государственные испытания; в Воронеж прибыли первые

бронекорпуса для штурмовика Ил-2.

В НИИ ВВС летные испытания ильюшинского штурмовика – теперь уже одноместного – поручили

снова майору А. К. Долгову, который в 1940 году испытывал эту машину в двухместном варианте, и

ведущему инженеру Н. С. Куликову. Такое решение было закономерным, так как эти специалисты уже

знали штурмовик и могли лучше и быстрее оценить его модификацию. Кстати, быстрее теперь стало не

только пожеланием. В институт вместе со штурмовиком пришло строгое указание – испытания провести

не более чем за пятнадцать летных дней!

Уже в первом полете А. К. Долгов почувствовал существенные отличия этой машины от предыдущей: заметно улучшен обзор из кабины, повышена продольная устойчивость в связи с введением

стреловидности крыла и доработками хвостового оперения. Установка нового, более мощного мотора

АМ-38 значительно повысила летные данные самолета. На Ил-2 были усилены до 8 мм стенки

бронекорпуса, а поперечной бронеперегородки – до 12 мм. Увеличен запас топлива на борту. Вместо

четырех пулеметов были установлены две 20-миллиметровые пушки и два пулемета калибра 7,62 мм.

Словом, если к предыдущему варианту штурмовика Ильюшина А. К. Долгов и другие летчики НИИ

только начинали питать симпатии, то модифицированная машина им по-настоящему понравилась.

Смущало только то, что самолет был одноместный.

Сорок четыре полета общей продолжительностью более двадцати часов выполнил майор А. К. Долгов на

первом опытном экземпляре самолета Ил-2 и с удовлетворением подписал положительное заключение в

акте по результатам его государственных летных испытаний, которые были завершены в заданный срок

– 20 марта 1941 года.

Бронекорпуса ждали в Воронеже с большим нетерпением. Как только первый из них появился на заводе

№ 18, его тут же пустили в производство. Вот здесь и сказался тот, хотя и небольшой, но важный опыт, который был получен при постройке [22] макетной машины с железным «бронекорпусом». В цехе

главной сборки облик машины преображался буквально по часам. Двигаясь от участка к участку цеха, самолет получил полный комплект оборудования и вооружения и вступил в зону заключительного

приемо-сдаточного контроля.

Наконец наступил момент, когда новенький самолет-штурмовик покинул цех главной сборки. По пути на

летно-испытательную станцию он прошел через малярный корпус. И вот, сверкая свежей краской —

сверху зеленой, снизу голубой, с большими красными звездами на крыльях и хвосте, появился на летном

поле аэродрома.

Многим заводчанам запомнилось это раннее утро 10 марта 1941 года. Солнце еще не взошло, и утренний

морозец крепко пощипывал за носы и щеки. Воздух был так прозрачен, что даже в зыбком свете

начинающегося дня отлично были видны городские строения на гористом правом берегу реки Воронеж...

Хорошо!

Жизнь на заводской летно-испытательной станции вообще начинается рано. Самолеты, как птицы, любят

вставать с солнышком. А сегодня голосистый мотор новенького Ил-2 «запел» особенно рано, еще до

рассвета. Бортмеханик самолета инженер А. А. Передельский, представитель моторного завода А. В.

Никифоров, конструкторы Я. А. Кутепов и А. Н. Соболев, другие работники летно-испытательной

станции, хорошо понимая высокую честь и большую ответственность, выпавшие на их долю, старательно готовили машину к первому полету.

Оглушительно ревет мотор штурмовика, прогреваемый бортмехаником на различных режимах работы.

Как нетерпеливый конь, дрожит, рвется вперед крылатая машина, кажется, вот-вот перескочит через

упорные колодки. Далеко за хвостом самолета метелью бушует воздушный вихрь. Но вот бортмеханик

убирает газ, и мотор уже рокочет на малых оборотах... [23]

К самолету подходят С. В. Ильюшин и летчик-испытатель, начальник летно-испытательной станции

завода К. К. Рыков.

– Итак, Константин Константинович, первый круг без уборки шасси, – напутствует Рыкова Ильюшин.

– Как договорились, Сергей Владимирович, – отвечает летчик, надевая с помощью Передельского

парашют. – Да вы не волнуйтесь, пожалуйста, все будет в норме, – говорит с улыбкой летчик, занимая

место в кабине.

Ильюшин отходит к стоящей в стороне группе работников завода. Летчик жестом показывает: «Убрать

колодки», – и самолет покатился к взлетной полосе аэродрома. В начале полосы он остановился, и снова

во всю мощь взревел мотор – это летчик «прожигает» запальные свечи, проверяет тормоза шасси. Затем

стремительный разбег – и Ил-2 в воздухе. На несколько секунд присутствующие на аэродроме теряют

его из виду – машина сливается с темным фоном городских построек, но тут же становится отчетливо

видна на чистом небе, озаренная первыми лучами восходящего солнца. Круг над аэродромом, еще круг, посадка. Самолет заруливает на стоянку. Рыков выключает мотор, не торопясь вылезает из кабины и, сняв

парашют, четким шагом подходит к группе руководства и докладывает:

– Товарищ главный конструктор, товарищ директор! Первый полет первого экземпляра серийного

штурмовика Ил-два выполнен по программе. Замечаний по работе мотора и систем самолета не имею.

Летчик-испытатель подполковник Рыков.

Ильюшин подходит к летчику, обнимает его, благодарит. Несколько минут среди собравшихся на

аэродроме людей царит радостное оживление. Конструкторы, начальники заводских служб, работники

летно-испытательной станции поздравляют друг друга, смеются, шутят, откровенно радуясь

знаменательному событию. [24]

Затем Мосалов призывает к тишине, и все слышат взволнованный голос Ильюшина:

– Дорогие товарищи! Разрешите мне от души поздравить руководителей, партийную организацию и

всех работников восемнадцатого завода с замечательным достижением. Меньше трех месяцев

потребовалось вашему коллективу на освоение производства первого в мире бронированного самолета-

штурмовика. Этим вы еще раз доказали, что ваш завод заслуженно считается одним из лучших

предприятий авиационной промышленности.

Громкие аплодисменты прерывают речь Ильюшина. Он сам также аплодирует, широко улыбаясь, а затем

продолжает:

– Товарищи, наши с вами аплодисменты и слова благодарности относятся к, руководителям партии и

правительства, оказывающим нам большую повседневную помощь и поддержку. Они относятся также и

ко всем нашим соратникам – смежным предприятиям, участвующим в строительстве штурмовиков Ил-

два. Здесь прежде всего мне хотелось бы поблагодарить коллективы завода имени Орджоникидзе и

нашего славного института авиационных материалов – ВИАМ. Специалисты-руководители этих

предприятий оказались подлинными энтузиастами такого нового дела, как изготовление броневых

фюзеляжей, и с честью его решили. Сегодня мне хочется поздравить и конструкторов нашего ОКБ, они

достойны этого. Поработали все славно, здорово поработали товарищи, большое вам всем спасибо!

– Очень жаль, – продолжал главный конструктор, – что нет сейчас среди нас творца замечательного

мотора Александра Александровича Микулина, но здесь один из его помощников – Александр

Васильевич Никифоров. Славный коллектив ОКБ и завода имени Фрунзе совершил почти невероятное, создав новый невиданно мощный мотор в такие же невиданно короткие сроки. За всех них сегодня

громогласно «высказался» тот, кто поднял [25] в воронежское небо наш новый самолет, чей голос слышен

был далеко вокруг, – замечательный мотор АМ-тридцать восемь.

Снова и снова речь Ильюшина прерывают дружные аплодисменты.

Горячие, искренние слова Сергея Владимировича вызывают ликование всех участников этого

импровизированного митинга. Радостные и гордые, очевидцы первого полета серийного самолета Ил-2

расходятся по цехам и отделам. Заводской гудок возвещает о начале рабочего дня.

Главный конструктор берет под руку летчика-испытателя и увлекает его к самолету. Там они вдвоем, оживленно разговаривая, обходят машину, осматривают ее. Рыков что-то рассказывает Ильюшину.

Главного интересуют технические детали прошедшего полета.

В тот же день Рыков совершил еще один испытательный полет на новом самолете – уже с уборкой и

выпуском шасси. Многие сотни заводчан, жителей заводского поселка и близлежащего района увидели

новую машину, услышали ее могучий голос...

6

Создавая бронированный самолет-штурмовик и мотор для него два главных конструктора – Сергей

Владимирович Ильюшин и Александр Александрович Микулин проявили единство взглядов на ряд

важнейших технических проблем.

В предвоенные годы, когда популярен был лозунг: «Летать выше всех, быстрее и дальше всех», —

Ильюшин считал своей главной задачей создание низколетящего бронированного самолета-штурмовика.

Микулин, разделяя эти устремления, нацеливал свой коллектив на создание специального мотора, который [26] максимальную мощность передавал бы на воздушный винт в полете на малых высотах, у

земли, не расходуя ее на высотный нагнетатель.

Проектируя самолет-штурмовик, Ильюшин стремился к тому, чтобы эта машина массового производства

была максимально проста в изготовлении и эксплуатации. Он говорил:

«... Самая совершенная, но выпускаемая в малых количествах военная техника не

может сыграть значительной роли в современной войне. Поэтому при

конструировании «ила» мною были приняты все меры к тому, чтобы, самолет был

прост и приспособлен для массового производства, а также прост и доступен для

массовой эксплуатации в боевых условиях».

Эти идеи главного активно реализовывали в повседневных делах его помощники В. В. Калинин, Я. И.

Мальцев, начальники конструкторских бригад В. А. Борог, В. Я. Левин, Д. В. Лещинер, Ю. М.

Литвинович и другие.

А. А. Микулин, его заместитель М. Флисский, начальник ОКБ И. Тарарухин, руководители

конструкторских бригад и ведущие конструкторы неустанно заботились о том, чтобы новый мотор для

Ил-2 унаследовал максимальное количество деталей от своего серийного предшественника, чтобы при

массовом производстве и эксплуатации он был практически безотказен. Взяв за основу серийный мотор

АМ-35А и проведя в нем ряд конструктивных изменений и доработок, микулинцы довели мощность

нового мотора до 1600 лошадиных сил при использовании около 90 процентов деталей серийного

двигателя.

После выхода решения о строительстве штурмовиков Ил-2 на заводе имени Фрунзе, начиная с января

1941 года, было объявлено чрезвычайное положение. Технические руководители завода и его

специалисты трудились буквально круглосуточно. Конструкторы постоянно находились в цехах, где

малейшие неясности или затруднения тут же устранялись. Дирекция завода во главе с М. С. Жезловым и

главным инженером А. А. Куинджи представляла тогда подлинный боевой штаб. В делах завода

постоянно и активно участвовал секретарь МГК ВКП (б) Г. М. Попов, с помощью которого быстро

решались многие организационные вопросы. Эта напряженная творческая работа большого коллектива

увенчалась успехом. Мы знаем, что уже в марте 1941 года в воздух поднялся первый серийный самолет

Ил-2 с серийным мотором АМ-38.

Неверно будет представлять себе, что в этом бурном процессе освоения новой техники все шло гладко и

без задержек. Начавшиеся летные испытания серийных самолетов стали выявлять отдельные

недоработки систем штурмовика. Но конструкторы-ильюшинцы и представители моторного завода тут

же включались [27] в решение возникавших неполадок и вместе с работниками восемнадцатого завода

оперативно их устраняли.

Объединение усилий двух выдающихся конструкторов и коллективов руководимых ими ОКБ с опытом и

усилиями передовых предприятий позволило в кратчайший срок решить важную государственную

задачу. Советские Военно-Воздушные Силы начали получать принципиально новую боевую машину —

бронированный штурмовик, не имевший прототипов в мировом самолетостроении.

Горячими, под стать на редкость дружной и жаркой весне 1941 года, выдались для коллектива завода №

18 апрельские и майские дни. Напряжение в работе было очень высоким, на счету – каждый час. Для

завода и его смежников все острее становилось требование о непрерывном наращивании выпуска

самолетов. Так диктовала, этого требовала напряженная и все более обостряющаяся международная

обстановка.

Выступая на общезаводском открытом партийном собрании, посвященном задачам завода и организации

предмайского социалистического соревнования, парторг ЦК Н. И. Мосалов говорил:

– Наша партия и правительство принимают решительные меры по укреплению обороноспобности

Родины – это мы ежедневно ощущаем на развитии нашего завода. Но в этой обстановке, товарищи, многое, очень многое зависит от каждого из нас. Нашему заводу доверена почетная, но и неимоверно

трудная задача быть головным предприятием в строительстве новых боевых машин Ил-2. Этих

самолетов Красная Армия требует значительно больше того, что мы выпускаем сегодня, и построить их

должны мы с вами, товарищи. Для этого прежде всего требуется хорошая, лучшая, чем сегодня, организация работы на всех без исключения участках и рабочих местах.

В настоящее время, как вы знаете, во многих цехах внедряется система планирования работ с помощью

сменных заданий.

Необходимо, чтобы все коммунисты служили примером в этом начинании.

Бурным было это собрание. Некоторые товарищи пытались доказать, что «бумажная волокита», как они

отзывались об этом новшестве, только отнимет время мастеров, а пользы не даст. Другие мастера, рабочие, уже получившие некоторый опыт работы по сменным заданиям, рассказали собранию о своих

делах, показали, что сменные задания дают хорошую основу для развития действительно конкретного

социалистического соревнования в коллективе, способствуют повышению производительности труда.

[28]

Общее партийное собрание одобрило прогрессивный метод планирования и организации работ —

сменные задания.

– Одного я до конца не пойму: почему возражают некоторые очень толковые мастера, – продолжая

переживать дебаты прошедшего собрания, обратился парторг к шедшим рядом с ним членам парткома А.

Белянскому и А. Чудинову. – Взять того же Нилова из шестого цеха – хороший мастер, группа у него

прямо образцовая, а сменными заданиями заниматься не хочет, в чем причина?

– А Семенихин из четвертого, – отозвался Чудинов, – у него группа одна из первых стала

стахановской, замечательно работают ребята. И тоже выступал против, да как горячо-то. Вы, говорит, в

бумажных крючков хотите нас превратить, от дела отрываете...

– Думается мне, что все здесь гораздо проще, чем вы оба представляете, – раздался басовитый голос

Белянского, недавно назначенного начальником производства завода. – И Нилову, и Семенихину, да и

некоторым другим из тех, кто выступал против сменных заданий, просто не хватает грамотности. Этим

отличным ребятам проще любое задание выполнить, чем расписать его на форменных бланках для всей

своей группы. Вот и весь секрет причины их возражений.

– А ты, пожалуй, прав, – быстро отозвался парторг, – завтра же надо посмотреть с плановиками, как

упростить документацию, а может быть, и освободить некоторых мастеров от ее оформления.

В те дни парторг Н. И. Мосалов, его помощник и заместитель А. Чудинов, а также редактор заводской

газеты Н. Скробов и другие члены парткома в основном работали в цехах. Разъясняли систему сменных

заданий, показывали, учили, убеждали. Ежедневно в заводской газете-многотиражке рабочие, мастера, технологи делились своим опытом посменного конкретного планирования работ, критиковали то, что

мешает внедрению передового опыта.

В отчетной справке начальника планового отдела И. Юдина записано, что в мае 1941 года завод № 18

выпустил семьдесят четыре штурмовика Ил-2. И это спустя всего полгода после начала освоения его

производства!

Глава вторая

1

В понедельник 23 июня 1941 года большинство рабочих, сотрудников технических отделов и

заводоуправления явились на [29] завод задолго до начала работы. Люди собирались группами, обменивались, как обычно, приветствиями, но нигде не было слышно ни шуток, ни смеха. Зловещее

слово война будто клещами сдавило душу каждого.

С утра в цехах и отделах прошли короткие митинги-собрания: был зачитан приказ по заводу о введении

военного режима работы, перед коллективом завода поставлена главная задача – выпускать как можно

больше самолетов. Рабочие на призыв партии и руководства предприятия ответили самоотверженным

ударным трудом. Группа мастера Г. Петрова в цехе шасси, группа мастера С. Гребенникова в цехе главной

сборки, бригада бортмеханика М. Никулина на летно-испытательной станции взяли обязательства вдвое

увеличить выпуск продукции на своих участках. Буквально на второй день во всех цехах десятки

участков и групп последовали примеру передовиков. Застрельщиками, как всегда, были коммунисты и

комсомольцы. Так коллектив завода стал на долгую фронтовую вахту.

Началась новая, тяжелая, напряженная жизнь. Кроме значительного увеличения производственной

нагрузки война с первых же часов принесла людям ощущение непрерывной тревоги: наши войска под

давлением численно превосходящего противника, героически сражаясь, отступали на восток.

С первых же дней войны завод начал наращивать темпы выпуска самолетов Ил-2. Напряженно и

продуктивно работали заводы-смежники, участвовавшие в строительстве ильюшинских штурмовиков.

Резко увеличенные Наркоматом плановые задания все предприятия, как правило, перевыполняли.

Июнь 1941-го ознаменовался невиданным итогом: выпущено сто пятьдесят девять самолетов-

штурмовиков Ил-2, в два с лишним раза больше, чем в мае. Все машины были облетаны и сданы в

запасную авиабригаду для формирования штурмовых авиаполков.

Ранним утром 1 июля над страной раздался голос Левитана: «Говорит Москва. От Советского

информбюро... Вчера соединение нашей штурмовой авиации нанесло сокрушительный удар по

авиационной базе фашистских захватчиков на аэродроме города Бобруйска. Уничтожено и сильно

повреждено несколько десятков бомбардировщиков и истребителей противника...»

Радостью осветились лица заводчан, слушавших сводку Совинформбюро. Кое-где в толпе раздались

аплодисменты. Расходясь по рабочим местам, люди на ходу живо обсуждали услышанное:

– Эх, маловато еще на фронте наших машин, а то бы такие сообщения мы слушали почаще.

– Вчера на оперативке директор сказал, что в июне завод [30] выпустил штурмовиков в два раза больше, чем в мае. Вот здорово!

– Конечно, неплохо, но надо-то куда больше...

– А раз надо, дадим.

– Видишь, какой прыткий – «дадим, раз надо», словно мы одни эти «илы» строим... А знаешь ли ты, что у нас на складе дюраль кончается? Из чего машины делать будем?

– Ну и что? Раз кончается, значит, привезут и дюраля, и всего, что требуется!

– Привезут, конечно, если немцы те заводы не разбомбят. Война ведь идет, парень. Понимать надо...

На двенадцатый день войны, 3 июля, по радио выступил Председатель Государственного Комитета

Обороны И. В. Сталин. В своей речи он изложил основные положения директивы Совнаркома и

Центрального Комитета ВКП(б) от 29 июня 1941 года.

Вслед за этим последовал приказ народного комиссара авиапромышленности, предусматривавший

большой объем работ по укреплению и защите авиационных предприятий. В частности, главные

механики авиазаводов назначались начальниками аварийно-восстановительных служб своих заводов.

На заводе № 18 усилилась работа по организации объектовых команд самообороны. Гордостью

коллектива была команда зенитчиков, для которой на крышах заводских корпусов и на самой территории

предприятия оборудовали несколько десятков огневых позиций и установили на них авиационные

пулеметы и пушки.

Основной объем работ по обеспечению противовоздушной обороны завода выпал на долю службы

главного механика. Под руководством Л. Н. Ефремова и его помощников Б. М. Данилова, М. И.

Агальцева и других в цехах построили различные защитные устройства; для персонала, обслуживающего

электроподстанцию, компрессорную, насосную станции были оборудованы [31] специальные защитные

бронеколпаки. Теперь во время воздушных тревог работники этих энергетических центров завода могли

оставаться на своих рабочих местах.

На завод поступили сообщения о том, что противник забрасывает в советский тыл диверсантов.

Немедленно была создана общественная команда по охране объекта. Члены этой команды вечерами и по

ночам дежурили в «секретах», а затем шли на работу.

Кроме объектовых команд работники завода и члены их семей входили в одну из дружин местной

противовоздушной обороны, организованных в жилом поселке. Эти дружины следили за соблюдением

светомаскировки в квартирах и подъездах, несли вахту на крышах своих домов после объявления

воздушной тревоги, имея железные щипцы для сбрасывания на землю зажигательных бомб.

С первых же дней войны многие работники завода стали осаждать военный стол завода и военкомат с

просьбами отправить их на фронт. Ситуация при этом сложилась сложная. Заводу нельзя было терять

кадры, которые решали важную государственную задачу – строили боевые самолеты. Но и нельзя было

гасить естественный патриотический порыв людей.

Характерен в этом отношении следующий пример.

На открытом собрании партийной организации серийного конструкторского отдела (СКО) обсудили

вопрос о вступлении в народное ополчение. С огромным подъемом коммунисты и многие беспартийные

приняли решение стать в ряды защитников Родины.

Оформив решение собрания и получив от каждого добровольца заявление о вступлении в ополчение, секретарь партбюро СКО А. Н. Соболев пришел в партийный комитет завода. Парторг ЦК Н. И. Мосалов

внимательно выслушал своего бывшего сокурсника по Московскому авиационному институту и задал

ему всего один вопрос:

– Значит так, секретарь: все уйдем на фронт, а завод закроем?

Дело, с которым Соболев пришел в партком, накануне так горячо обсуждалось на собрании, что вопрос

Мосалова показался ему даже обидным и он стал возражать парторгу. Пока он говорил, Николай

Иванович вынул из сейфа толстую папку, развязал тесемки и, показывая на солидную стопку лежащих в

папке бумаг, проговорил:

– Гляди, это все заявления коммунистов и решения партийных собраний, вроде вашего. На фронт все

рвутся...

Обычно спокойный, Мосалов нервно ходил по кабинету, «распекая» Соболева: – Как мы все не можем

понять простой истины, [32] что мы уже давно на фронте! Никак не усвоим, что противника с его

мощнейшей техникой можно разбить только еще более мощным оружием, как раз тем, которое мы

делаем. Что оружия этого пока еще очень мало и нужны невероятные усилия для резкого, невиданно

быстрого увеличения поставок фронту штурмовиков. В это дело требуется сейчас вложить все наши

знания и умение. А вот те, кто это должен делать, в частности, ты со своими товарищами, говорят нам:

«Ну, вы тут сами разбирайтесь, а мы уходим на фронт...» Великолепная картина, как ты скажешь?

Парторг все более распалялся, а Соболев сидел, придавленный к стулу его неотразимыми аргументами, и

мысленно ругал себя за собственную недальновидность.

– Я тебе скажу по-товарищески и как большевику, – Мосалов присел на стул напротив. – Надо

полагать, что нас ожидают трудности не меньшие, чем у фронтовиков. И говорить об уходе со своих

рабочих мест, с нашего завода, – подчеркнул он, – не равнозначно ли уходу от трудной жизни?

Как ни подготовили Соболева предыдущие слова и соображения парторга к самоосуждению, но подобное

обвинение взорвало его. Он вскочил со стула и готов был наговорить Мосалову всяких дерзостей. Но тот

вовремя его остановил, сказав, чтобы он не кипятился, а пошел и подумал, как им, заводским

конструкторам, наиболее эффективно помочь фронту.

– Вот так, дорогой, – обнял он за плечи Соболева, – иди и воюй на своем очень нужном фронте, крепче работай сам, да и товарищам по СКО посоветуй делать то же...

Вскоре по цехам и службам объявили, что все специалисты бронируются и должны работать на своих

местах без права ухода с завода.

И все же около шестисот пятидесяти человек, которых смогли высвободить на заводе, вступили

добровольцами в 4-й Воронежский Коммунистический рабочий полк, вошедший в состав 100-й

стрелковой дивизии. За доблесть и мужество личного состава, проявленные в боях с немецко-

фашистскими захватчиками, дивизия одной из первых среди стрелковых соединений была преобразована

в гвардейскую. Во главе заводских добровольцев были первый заместитель секретаря парткома завода А.

В. Чудинов, редактор заводской газеты Н. С. Скребов и заместитель начальника механического цеха С. Т.

Коротких.

Они, как и многие заводчане-добровольцы, погибли в неравных боях с гитлеровцами. Среди работников

завода, погибших на фронтах Великой Отечественной войны, – Герои Советского Союза А. И. Кольцов, С. Т. Новиков, Н. С. Шендриков, И. И. Квасов, И. А. Савельев, И. Д. Меркулов, В. Т. Сидоров, Н. Е.

Касимов. [33]

Несмотря на чувствительную потерю в кадрах, коллектив завода продолжал наращивать выпуск

штурмовиков Ил-2. Однако при этом возникали новые проблемы. Когда уже можно было твердо сказать, что этап освоения строительства Ил-2 пройден, пришлось осваивать серийный выпуск деревянной

хвостовой части фюзеляжа.

Дефицит на листы и профили из алюминиевых сплавов стремительно нарастал, так как южные

металлургические заводы, эвакуированные на восток, не успели еще развернуть там свое производство.

Поэтому быстрейшее освоение изготовления деревянных хвостов «илов» могло стать определяющим для

всей программы завода. Следует отметить, что эта задача усложнялась тем, что завод до этого никогда не

строил деревянные самолеты. Не было ни соответствующего оборудования, ни специалистов. По

решению городских властей заводу передали местную мебельную фабрику. На ее базе был создан

специальный цех деревянных хвостовых частей фюзеляжа.

Успешному освоению заводом изготовления деревянного хвоста штурмовика Ил-2 способствовало то

обстоятельство, что конструкция его была заранее проработана в ОКБ Ильюшина. Бригада В. А. Борога

разработала ее параллельно с металлическим вариантом, и соответствующие чертежи были изготовлены

в кратчайший срок. Вскоре деревянные хвосты стали поступать на сборку фюзеляжей штурмовиков.

2

Через неделю после начала войны в Воронеж прилетела группа летчиков-испытателей из НИИ ВВС. Они

предъявили заместителю командира запасной авиабригады полковому комиссару А. И. Подольскому

предписание о формировании 430-го штурмового авиаполка, командиром которого назначался

подполковник Н. И. Малышев, а его заместителем – майор А. К. Долгов. Командирами эскадрилий