Текст книги "Пастух Земли (СИ)"

Автор книги: Павел Виноградов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)

Пастух Земли

Пролог

Лигурийское море, остров Агр. 1193 год до н. э.

«Хорошо вернуться домой!»

Ещё не достигнув берега, он соскочил в воду и вытащил лодку на каменистый пляж в глубокой бухте, над которой с трёх сторон нависали крутые склоны известняковых холмов. Ощущая, как ветерок студит промокшее тело, оглядел привычный пейзаж. На первый взгляд, после его многомесячного отсутствия ничего не изменилось. По-прежнему на обрывистых склонах холмов паслись козы, и он знал, что дальше, в глубине острова, тем же заняты стада овец. Слева на холме раскинулся посёлок их владельцев – круглые каменные дома с узкими извилистыми улочками, а скорее, тропами между ними.

Дома эти грудились вокруг обиталища хозяина острова, состоящего из пяти конусообразных башен с толстыми стенами, тоже искусно сложенными без связующего раствора, но не из диких камней, как дома деревни, а из обтёсанных белёсых известняковых блоков. Четыре башни окружали центральную, самую высокую – словно воины вождя. Они были соединены каменной стеной, покрытой бревенчато-соломенной крышей. Кругом всего этого шёл мощный земляной вал. Такую манеру строить принесли в эти края шерды – обитатели лежащего южнее большого острова, носящего ныне их имя. Однако он знал, что и туда они пришли издалека – с его бывшей родины, и в жилах их текла часть крови его древнего народа, правда, совсем небольшая.

Он хорошо представлял себе внутренности этого укреплённого дворца – небольшие конусовидные помещения, длинные узкие коридоры, лестницы, подземные ходы, выходившие и в некоторых домах деревни, и далеко за её пределами…

Оставив лодку, он неторопливо зашагал по мощёной булыжником дороге, идущей к деревне. Навстречу ему вышли несколько воинов в медных, украшенных рогами шлемах, кожаных панцирях, с круглыми щитами и длинными прямыми мечами. Шли они тоже спокойно: его лодку давно уже разглядели с башни и узнали. Да у него имелись и более надёжные способы сообщить о своём прибытии…

– Радуйся, славный царь и отец наш! – приветствовали его воины.

Он вскинул руку со сжатым кулаком в приветственном жесте и продолжал свой путь. Воины пропустили хозяина острова, двинувшись за ним. Пришёл он сюда относительно недавно – не прошло ещё и ста лет – с небольшой разноплемённой ватагой из тех, кого страдающие от них ныне египтяне называли «народами моря». Давно решив осесть где-то, куда можно всегда возвращаться из постоянных скитаний по лику земли, он приглядел этот остров. Не только потому, что тот носил подходящее имя – Пастбище на языке, на котором, кроме него, не говорил больше никто в мире. Просто островок был удобен ему во всех отношениях – главным образом, потому что находился почти в самом центре бурных событий последних веков.

Немногочисленным местным жителям – козопасам, рыбакам и виноделам – было совершенно всё равно, какой басилевс собирает с них дань. Потому после того, как высадившиеся головорезы убили вождя, именовавшего себя здешним царём, никакого сопротивления пришельцам они не оказали. Через несколько десятилетий приглашённые строители-шерды возвели дворец-крепость, вокруг которого вскоре выросла и деревня, где жили потомки и местных, и захватчиков, и многие пришлые люди, привлечённые сюда правителем. Да к этому времени уже большая часть населения острова состояла с ним в родстве, а это значило очень многое…

Каменная дорожка прихотливо петляла, повторяя конфигурацию холма, так что путь до деревни и крепости оказался много дольше, чем на первый взгляд. Она завела настолько далеко в сторону, что теперь он мог видеть лишь верхушку главной башни. И тут его остановили раздающиеся поодаль жалобные крики. Прислушавшись и оглядевшись, он понял, что доносятся они из густых зарослей кустарника. Сделав знак воинам следовать за собой, он подошёл туда и обнаружил молодую овцу. Бедняжка, видимо, отбилась от стада, забрела в кусты и, попав копытом в щель между камнями, сломала ногу.

Он присел на корточки и, не обращая внимания на отчаянно блеяние, одним рывком раздвинул камни, освободив животное. Овца попыталась ускакать, но наступив на повреждённую ногу, вновь жалобно закричала и упала. Царь без лишних слов поднял её на руки и кивнул воинам, продолжил свой путь. Несчастная животина была довольно тяжёлой, но он шёл так же быстро и ровно, как и налегке. При этом вполголоса наговаривал овце историю на древнем языке:

– Avis, jasmin varnā na ā ast, dadarka akvams, tam, vāgham garum vaghantam, tam, bhāram magham, tam, manum āku bharantam. Avis akvabhjams ā vavakat: kard aghnutai mai vidanti manum akvams agantam. Akvāsas ā vavakant: krudhi avai, kard aghnutai vividvant-svas: manus patis varnām avisāms karnauti svabhjam gharmam vastram avibhjams ka varnā na asti. Tat kukruvants avis agram ā bhugat.*

Несмотря на мрачный для всего овечьего рода смысл басни, пострадавшая успокоилась и даже, кажется, внимательно слушала. Придя в деревню, он увидел, что чуть ли не всё население собралось у первых домов для его торжественной встречи.

– Радуйся, царь! Радуйся, отец наш! – раздалось при его появлении.

Передав овцу подскочившим мужчинам, он вновь вскинул кулак.

– Я вернулся, дети мои! – сообщил он, вызвав новую серию радостных криков. – Всё ли благополучно у вас?

– Да! Да! – было ему ответом.

Благосклонно улыбнувшись, он продолжил путь к своему дому, широко распахнувшему перед ним двери одной из угловых башен. По коридорам, кивая на приветствия слуг и стражников, дошёл до длинной винтовой лестницы, ведущей наверх главной башни. Подъем был довольно долгим, но в конце концов он добрался до любимого своего покоя – небольшой круглой комнатки, сквозь щелевидные окна которой открывался вид на деревню, бухту и море.

Бросил в угол вещевой мешок и пояс с оружием, снял и отправил туда же всю одежду и голым растянулся на приготовленном слугами к его прибытию чистом, благоухающем лавандой ложе.

«Хорошо вернуться домой», – снова подумал он.

Впрочем, слишком много времени на отдых у него, как всегда, не было. Мир продолжал сходить с ума. «Народы моря» – сборище голодранцев из разных северных племён, голодных и жадных, но превосходно владеющих оружием, сокрушали славные и сильные державы ахейцев, критян, хеттов, опустошительными волнами накатывали на вечные земли Та-Кемет. В свою очередь подвергшиеся этому натиску народы нападали на своих соседей – как те же ахейцы, годами осаждавшие славный и богатый город Таруиш, запиравший узкий пролив в Тёмное море. Они взяли и разграбили его, но теперь другие племена берут и грабят города победоносных ахейских басилевсов.

А населявшие Таруиш некогда могущественные и надменные люди разбежались по всему миру и теперь скитались по нему в образе бесприютных нищих. Одна группа во главе с вождём Эниасом добралась до большого полуострова, лежащего напротив острова Агр и сейчас пыталось обустроиться там в области Лаций. Оттуда сейчас и прибыл Бхулак – по своим соображениям он хотел поспособствовать пришельцам укорениться на новом месте. На несколько месяцев он с головой погрузился во взаимоотношения и политические интриги беглецов и местных народов – латинов, этрусков и прочих. Ему пришлось немало работать и головой, и языком, и мечом, пару раз он едва не погиб, но, кажется, теперь можно было предоставить дело естественному ходу.

Но его внимания требовали и иные края.

«Олитес», – позвал он, разблокировав свой разум.

«Я слышу тебя, отец», – возник в его голове ответ сына – басилевса острова Тиака.

Вместе с прочими ахейскими вождями он осаждал Таруиш, но на обратном пути его корабль попал в бурю и унёсся в дальние пределы, откуда он сейчас пытался вернуться домой. Олитес был пробуждён хозяином острова Агр ещё до начала осады и теперь тот пользовался им, чтобы разведать, работает ли до сих пор великий морской торговый путь с Оловянных островов. А если он ещё есть, то и заложить возможности для его пресечения – потому что время тому приспело.

«Где ты?»

«Нас пленили люди с острова за Геркулесовыми столпами. Но я уже договорился с их одноглазым вождём»

В этом был весь Олитес – хитрый, изворотливый и рисковый. Благодаря его изощрённому уму ахейцы наконец смогли взять неприступный Таруиш. Так что какой-то предводитель дикарей с богами забытого острова был ему не противник.

«Хорошо. Постарайся, чтобы они полюбили грабить суда, идущие на Оловянные острова с медью и обратно – с оловом».

«Они живут рыбной ловлей, но я научу их нападать на торговые корабли на кожаных лодках. Они сами бы рады иметь свою долю металла, да не умеют его взять – разве что буря выкинет корабли на их берег».

Несомненно, он их научит – в подобных нападениях басилевс Тиаки был великим мастером.

«Я хочу домой, отец…»

«Сделай моё дело и поворачивай назад».

В хаосе засухи, голода, землетрясений, нашествий и восстаний мир полным ходом нёсся к краху. Скоро привычный уклад рухнет совсем, порвутся налаженные торговые пути, олово из одних мест перестанет соединяться с медью из других, чтобы породить солнечную бронзу. И следовало не пытаться сохранить всё это, а поскорее сломать отжившее – чтобы явить новое…

«Отец!»

Открыв свой разум для общения с одним из пробуждённых детей, он открывал его и для других – а их в мире было много, десятки тысяч. И когда все эти голоса раздавались в его голове, это становилось слишком тяжело даже для него – так можно и сойти с ума. Поэтому все его дети знали слово, которое надо было послать прежде, чем самим звать его – оно означало, что вопрос очень важен. От остальных он закрывался. Звавший его сейчас важное слово не послал и следовало бы промолчать, однако хозяин Агра всё же решил ответить.

«Что случилось, Эзу?»

Этот сын несколько лет назад возглавил великий союз северных племён – после страшной битвы у переправы в долине небольшой реки, когда полегло много воинов-северян и шедших на их земли пришельцев с юга. С тех пор – при помощи отца – Эзу стал тем же самым царём, хоть его так и не называли. Теперь он оседлал торговые пути на юг, по которым шли драгоценный янтарь с Холодного моря, солёные сыры и масло, завёрнутые в коровьи шкуры – этот товар имел спрос вплоть до Двуречья. А взамен с юга шли металлы и разные вещи, красивые и полезные.

«До меня дошли слухи, что тебя видели на юге? – спросил Эзу. – Там появились какие-то пришельцы, которым ты покровительствуешь?»

Царь беспокоился за свои владения и имел на это основания. Но ещё не теперь.

«Всё в порядке. Они очень далеко от твоих краёв».

Немало веков пройдёт до той поры, когда потомки кучки беглецов из павшего города и местных племён создадут великое царство, которое поглотит полмира – в том числе и область Эзу…

«Как идёт торговля с югом?» – это было важно сейчас.

«Мы отправляем назад караваны с медью, берём только золото, серебро и ткани», – ответил Эзу.

«Хорошо», – одобрил отец, прекращая связь.

Он взглянул на своё брошенное в угол оружие: бронзовый меч и железный кинжал. Меч вскоре станет негодным старьём – из железа станут делать всё оружие и не только его. Железо поведёт людей дальше, к великой цели, которой служил хозяин острова. Во всяком случае, так предсказал его небесный покровитель и советчик, которому тот доверял безоговорочно. Потому и старому миру, жившему на бронзе, должно было разрушиться – вместе со всеми его сложными и дальними связями. Шёл новый век.

«Ты должен сегодня связаться ещё с израильским шофетом Шмуэлем, который всё никак не решится избрать царя для своего народа. И ещё с райжой Джанаком из Видехи – у него семейный вопрос… И с ваном царства Инь У Дином – неурядицы с северным племенем гуйфан. Но сейчас тебе обязательно нужно отдохнуть – твои жизненные показатели критически снизились».

Как всегда, когда Поводырь стремился его успокоить, он говорил в его голове женским голосом. Правда, не тем, который царь острова хотел бы услышать – одновременно того боясь… Просто приятный добрый голос молодой женщины с лёгкими материнскими нотками.

«Ты прав», – ответил царь и блаженно вытянулся на ложе.

Но Поводырь продолжал:

«Ты помнишь, какой сегодня день?»

Ну зачем он всё время бередит старую – очень старую рану, которая, однако, всё ещё болит?!

«Зачем ты постоянно напоминаешь мне об этом?» – бросил он.

«Чтобы ты помнил»

«Может быть, ты напоминаешь об этом себе?..»

«Я помню и так, Бхулак».

Да, конечно – он-то помнил всё. И особенно то, что случилось ровно восемь веков назад…

–

*«Овца, [на] которой не было шерсти, увидела коней: одного – везущего тяжёлую повозку, одного – большую ношу, одного быстро несущего человека. Овца сказала коням: „Горит моё сердце, когда вижу, что человек управляет конями“. Кони сказали: „Слушай, овца, наше сердце [тоже] горит от увиденного: человек, господин, из овечьей шерсти делает себе новую тёплую одежду; а у овец не остаётся шерсти“. Услышав это, овца убежала в поле».

Басня «Овца и кони», сочинённая Августом Шлейхером на праиндоевропейском языке.

1

Часть первая. Бхулак

Ханаан, Библ. 2005 год до н. э.

Море было красиво – как и любое море на закате, а уж Бхулак повидал их немало. До горизонта мерцала зеленовато-голубая гладь – мирная и величественная. Слева по ней к широкому пляжу бежала яркая дорожка от садящегося солнца. Золотистой охрой оно подкрашивало изнутри и чинную процессию облаков.

Это море – оно было гигантской чашей очень тёплой и древней воды. Так, по крайней мере, сейчас казалось Бхулаку, пребывавшему в парном и тяжёлом воздухе ханаанского побережья. Он ведь повидал куда более холодные воды и мрачные пейзажи.

Он перевёл взгляд на покачивающиеся в бухте корабли. Их было три – два хананейских и один, большой, из Египта. В последние годы Страна Чёрной земли пыталась возвратить на этом побережье свою гегемонию, потерянную во времена бедствий. При новой династии Та-Кемет возрождался и тамошние люди вспомнили о судах, некогда доставлявших от покорных финикийцев грузы кедровой смолы для обретения бессмертия, меди с Кипра, лазурита из баснословных восточных стран, а главное – драгоценной древесины для дворцов и храмов, кораблей и саркофагов…

В памяти Бхулака возник чернокожий муж с широким властным лицом – владыка Египта Ментухотеп, Живое сердце двух земель, Божественная белая корона, Господин воли Ра, и прочая, и прочая. Года два назад он объединил страну – впервые за больше, чем сотню лет. Бхулак, направляемый своим небесным Поводырём, принял во всех этих делах живейшее, хотя, как обычно, тайное участие.

По поручению Ментухотепа он сейчас привёл в Библ корабль – повторное проникновение Египта в эту страну совпадало с установками Поводыря. Однако отсюда пути Бхулака с египтянами расходились: пусть их капитан сам уговаривает лукавых хананейских купцов наполнить его трюмы товарами. А Бхулак отправится далеко… очень далеко.

Он отвернулся от моря к городу, раскинувшемуся у подножья густо поросших кедрачом гор. Там, в ароматных рощах, было хорошо и прохладно – но и опасно. Бхулак передёрнул плечами, вспомнив, как, остановив время, убивал там людей.

А здесь, в прибрежной долине, росли лишь рожковые деревья и – везде – финиковые пальмы, источник жизни в этих краях. Они зеленели между палевыми кубами скученных домов, построенных из камня и кирпича-сырца. Вдали виднелась опоясывающая город с восточной стороны мощная стена, оснащенная башней. Некогда подобная защищала город и с моря, но была разрушена во время аморейского нашествия и всё ещё не восстановлена.

Бхулак помнил некогда процветавший здесь старый город – разбегающиеся лучами от двух больших храмов улицы, большие дома с просторными комнатами, двух – а многие и трёхэтажные. Некоторые горожане, даже не самые зажиточные, могли себе позволить устроить прямо в доме нужник и комнату для омовений, а нечистоты удалялись из города по дренажным каналам в море.

После бедственных годов, будучи не раз разрушенным и вновь отстроенным, Библ стал попроще. Но и сейчас выглядел впечатляюще – в мире мало подобных городов, хотя, конечно, встречались и гораздо более величественные.

Стряхнув тягучие мысли, Бхулак неспеша побрёл к гостинице, стоящей неподалёку от гавани.

– Благословение Ваала на вас, господин, – крикнула ему содержательница – весёлая пухлая чернявая женщина средних лет, явно из бывших шлюх. – Будете ужинать?

Эмиссар блистательного Египта, прибывший на полном товаров корабле, был здесь привилегированным гостем. Поэтому Бхулак лишь важно склонил голову и прошествовал в гостиницу.

Вечерело, жара спадала, всё явственнее ощущалось свежее дыхание моря. Бхулак проголодался и с удовольствием приступил к обильной трапезе: тушёная с травами рыба, козий сыр в оливковом масле, простокваша, сладкий пирог с мёдом и орехами, свежие финики. Всё это он запивал сикерой. Макая кусок лепёшки в масло, он рассеянно посматривал на суетившуюся у очага хозяйку, бросавшую на него лукавые взгляды – скорее, по профессиональной привычке, чем серьёзно надеясь затащить его сегодня ночью на своё ложе.

Её звали Таммар, финиковая пальма. Самое распространённое женское имя в краях, где финики – фундамент жизни. Нет, пожалуй, более распространённым здесь было имя Анат, но его давали в основном девочкам из хороших семей.

Таммар была одной из его дочерей, хотя, конечно, не знала об этом. И не узнает – вряд ли она понадобится Бхулаку сейчас, а когда он возвратится в эти места, её, скорее всего, больше не будет на свете. Так что не услышит она его Песню, которая перевернула жизни множества людей в этом мире.

– Желаете девушку на ложе, господин? – спросила Таммар, увидев, что тот закончил ужин.

Предложить себя она, конечно, наглости не набралась – хорошо понимала, что заработать телом у неё уже не получится. А Бхулака ей следовало обхаживать: сейчас он был единственным её гостем. В последнее время кораблей в гавань заходило мало, да и хананейские купцы обычно жили в собственных домах в городе, египтяне же предпочитали спать на своих кораблях.

– Желаю, – коротко ответил Бхулак и направился в свою комнату.

Он и правда желал. А почему бы и нет?..

Девушка была миниатюрной и гибкой, но фигуристой. И рыжей, как сам Бхулак – в трепещущем свете глиняного светильника её волосы порой отливали юной бронзой. Но дочерью Бхулака она не была. Это хорошо: он не любил соединяться телами со своими потомками, хотя, если они достаточно дальние, ничего плохого в том не было. Но всё-таки в таких случаях ему становилось не по себе, и он упускал немалую долю наслаждения.

– Как тебя зовут? – спросил он девушку, которая омывала ему ноги – непременная часть любовного ритуала.

– Анат, – коротко ответила та, не прерывая своего занятия.

Ну конечно…

Он поднял её и усадил рядом с собой на низком плоском ложе, покрытым пёстрым ковром. Она молчала и, похоже, слегка сжалась, словно птичка, к которой протянулась человеческая рука.

Вероятно, девочка была совсем недавно продана из семьи содержательнице гостиницы и ещё не привыкла к своему новому положению. Хотя, конечно, могла и притворяться, женским чутьём уловив, что такое поведение может пробудить его чувства.

Он пальцами погасил светильник, склонился и осторожно поцеловал её. Ответный поцелуй оказался упругим и жарким, с трепетом острого язычка во рту. Бхулак ощутил, как в чреслах его нарастает почти болезненное желание.

Про себя улыбнулся – девчушка была вовсе не такой уж скромницей.

– Твои губы сладки, как плоды граната, – прошептал он слова, которые бог Ваал говорил сестре свой возлюбленной Анат, и лёгким движением сдвинул её хитон, открыв округлое белое плечо. Второй рукой стал расстёгивать пояс.

Она вздрогнула – он не понял, от его слов или прикосновений – но тут же сама прижалась к нему. Пальцы её мягко коснулись его волос на затылке, стали осторожно, словно бы нерешительно, перебирать их. Или она всё-таки была скромницей, но уже научилась скрывать это?

Её рука скользнула вниз, кончики пальцев нежно погладили его шею, а потом спину, забравшись к нему под одежду. Это было удивительно лёгкое ощущение – казалось, что его касается своими бархатными крыльями бабочка.

Неожиданно желание тут же овладеть чужим телом смягчилось, и он испытал более мягкое, тёплое чувство. Знал ли он когда-нибудь настолько нежные прикосновения? И ощутит ли когда-нибудь снова? Сколько раз за свою бесконечно долгую жизнь он вот так обнимал женщин – и сколько ещё таких мгновений ждет его в будущем… Встреча с этой девчонкой должна была стать одной из множества и начисто изгладиться из памяти если не через годы, то через столетия. Но вот…

– Анат… – начал было Бхулак и запнулся, сам толком не понимая, о чем он хочет ее спросить.

Нравится ли он ей? Нравится ли ей вообще её ремесло?

Что с ним? Почему у него вдруг возникли эти глупые вопросы, на которые девушка в любом случае дала бы именно такие ответы, которые он хочет услышать. Что ему вообще за дело до её чувств?..

Может, это всё от усталости, боли и опустошения, недавно пережитых им?..

Юная красавица снова потянулась губами к его лицу – бабочка перелетела с его спины на лицо, и её крылья касались его губ, глаз, кончика носа… Догадалась ли она, какой вопрос он хотел ей задать, и были ли эти легчайшие поцелуи ответом на него? Ответом, говорившим о том, что он, именно, он ей нравится, в отличие от других мужчин, которых ей приходилось ублажать в этой самой комнате. Но был ли этот ответ правдивым?..

Он тоже коснулся губами самого уголка её рта, попытавшись сделать это так же нежно – и внезапно девушка вздрогнула и изогнулась у него в объятиях. А потом вдруг вернулось яростное желание, и он сам не понял, как получилось, что они уже лежат на ковре и вся одежда с них куда-то исчезла, и что они продолжают целоваться, уже не как эфемерные бабочки, а как два полных жизни человека, мужчина и женщина, стремящиеся слиться в единое целое.

Теперь мимолётные мысли лишь хаотично вспыхивали у него в голове и тут же уносились куда-то прочь, а еще через несколько минут от них и вовсе не должно было остаться даже следа. Весь мир через несколько минут должен был исчезнуть на короткое мгновение, утонуть в ослепительно-ярком всполохе, длящемся всего миг – и целую вечность.

Тогда Бхулак покрыл Анит, как бык Ваал крыл свою сестру-телицу.

Мир исчез. И вернулся – ворвался в сознание Бхулака пронзительным звуком, похожим не то на кошачий вопль, не то на стон умирающего… ни на что не похожий. Ему множество раз приходилось слышать такие стоны – и все-таки он не сразу понял, что это за звук.

Как не сразу понял, откуда взялась острая боль, пронзившая его левое плечо.

На первый взгляд, мир был такой же, как и прежде – и всё же в чём-то неуловимо изменившийся. Лицо девушки с растрепавшимися волосами, в темноте утратившими отблеск бронзы, и закрытыми глазами – в первый момент искаженное, покрытое испариной, становилось спокойнее, расслаблялось, к нему возвращалась его прежняя красота.

А потом она открыла глаза – и он увидел в них безмерное удивление. Для нее мир тоже изменился – и кажется, гораздо сильнее, чем для него.

– Ты – бог? – прошептали ее алые без всяких драгоценных египетских помад губы.

– Что? – не сразу понял её Бхулак.

– Только с богом можно почувствовать… такое… – пробормотала Анат, явно не находя слов, чтобы описать то, что она только что испытала.

Но тут ее взгляд упал на его плечо, на котором остались две маленькие цепочки синих пятнышек от ее зубов, и она побледнела от испуга.

– Прости, господин… Я не хотела сделать тебе больно…

Он знал женщин, которые умели притворяться в такой момент. Некоторые из них были в этом настолько искусны, что им даже удавалось обмануть его. Могла ли эта юная девочка тоже обладать таким умением или с ним она была не мастером своего дела, а просто женщиной? Еще один вопрос, на который он вряд ли мог получить честный ответ.

– Не страшно, – сказал он, улыбаясь. – Зубы твои, как жемчуг Дильмуна, поцелуй их радостен, как поцелуи губ твоих.

Совсем недавно он чувствовал себя полностью обессиленным и едва мог пошевелиться. А еще чуть раньше он вообще мог умереть – нет, скорее всего он всё равно бы выжил, но возможен был и такой исход… Но вот только что он жадно прижимал к себе юную и прекрасную женщину, стремясь доказать себе и всему миру, что он жив, отомстить смерти, едва не забравшей его – почти бессмертного.

Доказать, зарождая новую жизнь.

Эта неожиданная мысль тоже показалась ему глупой. Какая ещё новая жизнь?.. А если даже такое случится, хозяйка заставит девицу избавиться от ребёнка.

Но кто-то древний и мудрый в самых глубинах его существа знал, что случится именно так: Анит выносит и родит его ребёнка – ещё одного из тысяч и тысяч, живущих во всех концах этого мира.

Может быть, этот кто-то был Поводырём. А может, и нет…

На лице Анат появилось нескрываемое облегчение, она снова протянула руку к его лицу, опять дотронувшись до его щеки самыми кончиками пальцев.

– Все-таки ты – бог, – произнесла она, уже с уверенностью. – От тебя пахнет вечностью… И кровью.

– Думай как хочешь, – ответил он, помрачнев и откидываясь на изголовье.

Он не был богом и знал это. Но…

Его взгляд (во тьме он видел, как кошка) упал на деревянной ларь в глубине комнаты, где была сложена его починенная и постиранная служанками дорожная одежда, сумка, пояс с кинжалом и хопеш, подаренный Циди-Аманом, князем хапиру.

Забыв о тихо дышащей рядом Анат, Бхулак передёрнулся, вспомнив грузного мужчину со смоляной бородой мелкими колечками. В ней застряли крошки от чечевичных лепёшек, а кое-где она склеилась от медовой подливки. Улыбка главаря хапиру была столь же сладка. Сейчас Бхулак понимал, что тот уже тогда замыслил предательство.

Мысли Бхулака улетели к небольшому горному селению, обнесённому каменной стеной – логову банды. Он думал о том, как оно связано с новым царём Египта и величественным патриархом кочевников, которому Бхулак лет пятьдесят назад тайно содействовал в делах военных. И не только с ними: какие-то непостижимые уму нити соединяли его и с болезненно-весёлым на первый взгляд, но страшным в своей смути городом у большого солёного озера, погибшим от огня небесного; и с рудокопами, ищущими в дальних заморских горах металлы, всё больше наполняющие мир; и с ещё более далёкой бескрайней холодной степью, населённой жестокими воинами, куда он скоро отправится. Пока Бхулак не понимал всех этих связей, но был уверен, что когда-нибудь поймёт.

Поводырь

Архив надзирающе-координирующего искина (НКИ) код 0-777.13.666.12/99, обращающегося по орбите третьей от звезды планеты 17-й перспективной системы восьмой резервной провинции подконтрольного Нации сектора галактики. Файл 78.459/37

Исходные данные

Национальный проект «Воспитание прогрессом» был запущен на 147-м временном этапе Войны квадрантов (см. файл 01.45/34 «Война Нации») после того, как лидирующая группа Нации осознала, что основным ресурсом войны являются разумные расы, в своем психологическом, социальном и технологическом развитии достигшие состояния, при котором они способны принимать участие в военных действиях галактического уровня.

Несмотря на то, что в галактике насчитываются десятки тысяч разумных видов, развитых настолько крайне мало. Подавляющая их часть задействована в войне на стороне Нации или её противников, но в ходе военных действий они погибают или приходят к естественному пределу существования.

Логичный вывод отсюда: организация поиска перспективных в этом отношении, но примитивных рас и воспитание их в нужном направлении. В ходе начавшихся регулярных рейдов по галактике интендантских экспедиций был выработан алгоритм прогрессорства. Из разрабатываемой расы избиралась особь, наделявшаяся психофизическими способностями, позволяющими безусловно доминировать над представителями своего вида. Лояльность местного представителя Нации (эмиссара) обеспечивалась введением соответствующих установок в ходе биоперестройки.

Разум особи подключался к оставляемым экспедицией на орбите планет НКИ, которые обеспечивали эмиссару достаточный объем информации для выполнения его задач и дистанционно оказывал ему поддержку.

Задачей представителей являлось направление движения развития цивилизации в нужном для целей Нации направлении. По достижении желаемого результата НКИ подавал сигнал, Нация вступала в официальный контакт с цивилизацией и вводила ее в войну.

Примечание 1

Первоначально интенданты инициировали группы аборигенов-представителей, однако вскоре эта практика была признана неэффективной, поскольку в группе неизбежно начинались конфликты, аннулирующие ее работу.

Вид человечество, планета Земля

На планете, обозначаемой аборигенами как «земля» или «мир», разумный биовид «человек» после отступления глобального ледника, вызвавшего планетарную катастрофу, ускорил темпы культурного развития. Тем не менее, по самым оптимистическим прогнозам, достижение видом необходимого Нации уровня ожидалось не раньше, чем через сто тысяч оборотов планеты вокруг звезды.

Деятельность представителя обещала сократить этот срок не менее, чем в десять раз, при этом психотип земной культуры приблизился бы к идеальному для вступления в войну на стороне Нации.

Представитель Бхулак

В ходе плановой экспедиции военного обеспечения по результатам мониторинга населения Земли экипажем национального разведывательно-интендантского судна 7-487-00 в одной из наиболее развитых этнокультур в северном полушарии была избрана особь мужского пола. Предварительный контакт прошел успешно и, после психологического воздействия и генетической модификации, кандидат в эмиссары был инициирован. В соответствии с местными традициями ему было присвоено новое имя – Бхулак, что на языке этноса, к которому он принадлежит, обозначает «пастух».

Искин был представлен ему как Поводырь (см. Отчёт экспедиции в файле 09.26/3457).

Геном человека оказался пригоден для передачи потомству искусственно мутировавшего гена подчинения. Представителю Бхулаку было вменено как можно шире распространять свои гены для получения в дальнейшем массовой поддержки среди соплеменников.

В соответствие с обычаями генетического наследования большинства культур человеческой расы, репродуктивная система эмиссара настроена на воспроизводство прежде всего самцов, которые впоследствии занимают в данном социуме ключевые позиции. Однако, принимая во внимание немногие культуры, где ведущая социальная роль принадлежит самкам и наследование ведётся по их линии, от эмиссара также должны рождаться не менее 30 процентов самок.

Всех своих потомков, независимо от количества поколений, эмиссар запрограммирован узнавать по исходящим от них биосигналам и по мере необходимости инициировать их, сначала запуская их генетическую программу при помощи встроенного в него звукового кода, а потом ставя перед ними выбор, сделав который, они или забывают о встрече с ним, или становятся обязанными исполнять все его приказы.