Текст книги "Я умер и переродился шаманом-травокуром (СИ)"

Автор книги: Павел Журба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Лакеи были недвижимы, как скалы. Поняв, что угрозами ей ничего не добиться, красавица обратилась к магии. Секунда – и громил на входе сразило мёртвым сном, а Маргарита вошла на территорию дома Разумовского...

Глава 14

Вечер обещал быть крайне скучным. Ватичелли нелепо стоял в углу комнаты и даже не мог представить, чем бы он мог заняться в ближайшее время. Прочие гости были точно такого же мнения обо всём происходящем и с нетерпением ожидали, когда же очередной бал завершится.

Данное недоразумение произошло по вине организатора, коего хозяин дома уже благополучно уволил: упомянутый прохиндей упустил знаменитого фокусника, рассорился с дивным музыкантом и оскорбил труппу уличных актёров, благодаря чему занимательная программа на вечер превратилась в посредственные танцы под аккомпанемент музыкантов средней паршивости.

Самым интересным, а пожалуй и вовсе – самым загадочным, являлся тот факт, что помощник Разумовского ранее никогда не подводил своего дражайшего нанимателя и выполнял все его поручения в кратчайший срок, но в этот раз, будто на день тронувшись умом, не только не справился с возложенными на него обязанностями, но и с позором пропал и был найден пьяным, а также, что невообразимо, совершенно ничего не помнящим о прошлой ночи. Когда у него отбирали ключи от дома, безумец страшно вопил и попутно клялся на могиле матери, что в него вселился сам дьявол и он не отдавал отчёта в своих действиях. Правда вот, Алексею это утверждение совсем не помогало, да и не могло помочь, поэтому мужчина пребывал в своеобразном трауре и прятался от гостей в своей комнате.

Когда в гостиную вошла графиня Авдеева, зал несколько оживился, но интерес к ней тут же увял, как только она, не став ни с кем здороваться, направилась к Веневитинову. Многие, в том числе и Ватичелли, сочли поведение гостьи дурным тоном. Впрочем, почти каждый в зале был знаком с известной соблазнительницей, поэтому не решился высказываться о ней нелестно: про кого-то она знала так много, что могла схоронить его репутацию, кому-то в своё время помогала избавиться от дефектов внешности, а для кого-то была и бывшей любовницей...

«В своё время Маргарита была очень соблазнительна» – размышлял Ватичелли, посматривая на чуточку располневшую красотку в измявшемся платье. «Но, пожалуй, сейчас ей не достаёт грации, изящества и цвета лица. Да и игривость её, известная по всей Москве, давно поутихла. Этот Максим Веневитинов портит всё хорошее, что есть в городе – шабаши, кабаки и развратных женщин!»

Пока уважаемый гном размышлял о превратностях судьбы, девушка подошла к столику, за которым сидел известный инквизитор и, словно дикая кошка, опёрлась на спинку уже занятого стула и согнала оттуда одного старенького военного – вернее, мужчина сам уступил ей место, чуть не подавившись канопе.

– Благодарю. – премило ответила графиня на любезность служивого и затем вальяжно села и пододвинулась к столику.

Статный мужчина, сидевший напротив, даже не поднял головы, чтобы поприветствовать гостью: всё его внимание было поглощено чтением запрещённой литературы. Магистр магии боялась его побеспокоить, поэтому молчала до тех пор, пока Веневитинов не бросил читать и не поднял на неё усталых глаз.

– Кого это я вижу? Маргарита Авдеева, член капитула, уважаемый учёный и просто... Мерзкая самодовольная женщина, у которой хватило наглости вернуться в мой город.

Мужчина говорил тихо, так тихо, что его почти не было не слышно, но, что удивительно – любой разбирал то, о чём этот скромный молчун говорил, потому что от этого, зачастую, зависела жизнь слушателя.

– Зачем ты говоришь мне всё это? – на глазах аристократки застыли крокодильи слёзы. – Тебе ведь известно, что я очень болезненно переношу оскорбления и теперь буду прокручивать твои слова целый месяц кряду, пока, наконец, не устану практиковаться в самоедстве и не...

– Когда ты решила изменить мне с каким-то безызвестным немцем, что в тебе проснулось, самоедство? – мужчина горько усмехнулся. – Нет, в тебе проснулась твоя врождённая склонность к изменчивости: ещё с детства ты пробивала себе дорогу на вершину, занимаясь непонятно чем со всякими бородатыми ублюдками в сутанах, гордо называющих себя магами. Да, тогда в тебе говорило то же самое – изменчивость, и сейчас она в тебе говорит. Уверен, очередной любовничек не смирился с потерей пташки и теперь жаждет мести? Я знал, что твоё бегство от моего правосудия этим и закончится, только не знал, как быстро...

Графиня поняла, что разговор идёт не по плану, и была вынуждена прибегнуть к хитрому дамскому приёму – жалобам на своё существование:

– Максим, мне было так страшно. Почему же весь мир ненавидит чародеек? Мы дарим людям здоровье и радость к жизни, а они клеймят нас ведьмами и хочет сжечь... Как же несправедливо общественное мнение!

Девушка внезапно встала с уступленного ей места и устремилась к бывшему. Оскорблённый любовник отогнал её мощным толчком, от которого дама чуть не упала на холодный мрамор.

Люди начали перешёптываться. Все разом вспомнили бурную, пестрящую красками историю любви самого опасного инквизитора Москвы и бывшего профессора магической академии.

Эта пара казалась многим идеальной: суровый офицер смягчался при виде прелестной спутницы, а колдунья, в свою очередь, становилась рядом с любимым не такой жестокой по отношению к другим людям и будто бы утрачивала своё врождённое ведьминское злословие.

Кроме того, со времён знакомства с графиней капитан больше никогда не использовал на подчинённых розги, а девушка перестала систематически оскорблять поступающих в академию простушек и даже подружилась с одной из преподавательниц, хотя до этого она коллег попросту терпеть не могла и обходилась с ними только сухими приветствиями...

Но всему хорошему рано или поздно приходит конец, вот и этой прекрасной весенней поре было предначертано смениться вьюгой: после тяжёлого расставания инквизитор был сам не свой и окончательно утратил всякую связь с реальностью – теперь он только и делал, что охотился на демонов и призывателей, желая утопить боль разлуки в служении обществу. Его же бывшая любовь, вдоволь насытившись на летней сессии слезами многочисленных студентов, уволилась и, по слухам, уехала куда-то на восток.

– Значит, теперь ты так будешь со мной обращаться? – женщине осточертело притворяться, и в единый миг она стала той, кем её привык видеть Московский двор – хладнокровной и злоязычной аристократкой. – Я из жалости хотела подкинуть тебе нормальной работы, чтобы ты перестал убивать бродяжек, рыжих и фокусников, но уже вижу, что кавалер ордена Святого Георгия и так по уши в делах, – с этими словами дамочка указала на початую винную бутылку, скромно расположившуюся близ капитана.

– Ты ничего не понимаешь, потаскуха!

Графиня отвесила мужчине пощёчину. От удара приставший в гневе инквизитор затравленно свалился в стул. Чтобы не выдать своего веселья, невольные зрители происходящего потупили взоры или же и вовсе отвернулись. Инквизитор был в бешенстве.

– Ах, ты... – глаза капитана загорелись нехорошим блеском. Он был уже потянулся к оружию, как вдруг в помещение вихрем влетел Разумовский.

– Что вы здесь забыли, сударыня! Вам не место в моём доме, и уж тем более – около моего дорого гостя! – Алексей кинулся к капитану, как к треснувшей греческой вазе, и, удерживая его руку от того, чтобы достать саблю, воскликнул: – Охрана! Охрана!..

***

Крепкие ребята в количестве четырёх штук сменили уснувших на посту товарищей и приготовились отражать любой натиск, даже такой, что исходил бы от заграничной армии. Пока они разминали кулаки, рядом, на стоянке, весело общалась между собой группа молодых людей.

Они говорили обо всём: о моде, о философии, об образовании, об армии и, конечно же, о политике. Говоря о новых столкновениях с крымским ханством, все болтуны были как один уверены, что в этот раз их страну ждёт сокрушительное поражение. Многие уже размышляли, куда им податься: во францию или же в Германию.

– Вы слышали? – неожиданно перебил светские беседы один из дворян, нахмурив лоб. – Такой стук... Как будто бы подковы бьются о мостовую. Лошадей восемь, не меньше.

– Не говорите глупостей, мой дорогой. – ответила насторожившемуся юноше одна из дам. – У нас в городе нет ни одной упряжки, в которой было бы больше восьми лошадей, а те, что всё-таки достают хотя бы до восьми – все принадлежат известным людям, которых сегодня на этом скучном балу и быть не должно. Вам, вероятно, послышалось...

– Погодите, я, кажется, тоже слышу! – воскликнул уже другой московский франт, усиленно напрягая слух. – Как будто бы десять!

– Не несите чепухи! – поддержала подругу одна из великосветских особ. – В упряжке не может быть десять лошадей – это неудобно и неразумно.

Все молодые люди, расположившиеся на каретной стоянке, принялись сосредоточено вслушиваться в ночную тишину: и действительно, как по волшебству в воздухе раздался стук многочисленных копыт о мостовую. С каждой секундой удивительный шум становился всё громче, и вскоре даже самый неверящий ум был вынужден согласиться, что в упряжи, если это вообще была упряжь, а не конный разъезд, должно было быть не меньше восьми лошадей.

Из любопытства сыны и дочери богатейших людей Москвы выбежали на дорогу. В тот же миг на неё вылетел слоновой кости экипаж. Он поравнялся с молодыми людьми спустя пару секунд и, едва их не задев, запорхнул в поместье, словно птица.

В последний момент редкие, оставшиеся на стоянке любопытствующие сумели отпрыгнуть ото входа и пропустить не поддающуюся никакому сравнению, прекрасную во всех отношениях карету, запряжённую двенадцатью белыми, идеальными, будто Витрувианский человек, лошадьми, вперёд.

Сей изумительный, будто французский заварной крем, шедевр даже нельзя было припарковать: экипаж остановился посреди стоянки, не имея возможности никуда повернуть или проехать из-за количества запряженных в него лошадей, и перегородил собой весь выезд.

С козел великолепной кареты бойко слезло двое галантных, дивно одетых кучеров, и вместе эта волшебная парочка принялись разворачивать, начиная от выхода с кареты и заканчивая входом в Разумовский дом, красный персидский ковёр. За этой процессией безмолвно наблюдала раскрывшая рты охрана.

Дворяне застремились к карете, чтобы выразить почтение неизвестному богачу, но путь им внезапно перегородил малюсенький блондинчик. Карапуз доложил, что кому бы то ни было запрещено приближаться к божественной карете и должно сохранять рядом с ней почтительное расстояние в три шага. А иначе, – на этих словах блондин достал мушкет, – подошедшего ждёт смерть на месте.

Как только все приготовления были сделаны, из кареты вышел прекрасный молодой человек царского вида. Он величаво ступил на выстланный специально для него ковёр и начал продвигаться ко входу мелодичным анданте.

Если бы по прошествии недели зрителей этой роскошной процессии повели бы на допрос и спросили бы, как выглядел тот расточительный незнакомец, подкативший к дому Разумовского на самой дорогой карете в мире, они бы хором ответили: «Не помню! Знаю только, что этот зеленоволосый тип был исключительно хорош собой и носил самый дорогой костюм в городе! Погодите... Да, да, он зеленоволосый!»

Но вернёмся к странному гостю, решившему одарить своим присутствием умирающий бал Разумовского: несравненный мужчина, в, несомненно, отличных трусах, приблизился к двухстворчатым дверям дома и обескураженной охране, которым строго-настрого запретили впускать кого-либо без приглашения.

– Э... у... приглашеньице, сударь! – бугай в европейских одеждах чуть не с валился незнакомцу в ноги. – Прошу простить, что я посмел это попросить, но, поймите, я всего лишь скромный служащий, а вы, о, вы, у вас наверняка есть...

– У меня ничего нет.

– Проходите! – единым голосом ответила охрана, расступаясь перед сошедшим со страниц античной истории купидоном. – Проходите скорее!

Первым в здание вошёл маленький блондинчик. Неизвестно с какой целью, перед входом малыш разбил и выпил пару яиц. Затем вошли два кучера: они проверили коридор на наличие опасности.

И только потом в дом вошёл сам очаровательный странник. Все те, кто до сего времени находился на улице, спешно направились за ним...

***

Обстановка в бальном зале накалилась до предела. Охрана не приходила, Веневитинов, держась за красную щёку, был вне себя от ярости, а самодовольная графиня выпила бокал вина и, дразня незнакомого ей Разумовского и отдалённо знакомого Лоренца Гелена, травила окружающим анекдоты. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы не...

– Несравненный! – эхом прокатилось по залу привычное для обозначений пустышек слово. – Удивительны-ы-ы-ый!

Свет резко погас. Люди испуганно ойкнули. Внезапно появившееся магическое свечение нацелилось на коридор, из которого доносился горделивый стук бесценных каблуков.

– Легенда-р-р-рный!

Залу поразило гробовое молчание. Люди просто-напросто не знали, что делать. Разумовского начала бить дрожь. Неизвестный голос, столь мощный, что заполнял собой весь дом и окрестности, тем временем продолжил:

– Неподражаемый! Любимый публикой! Услада для глаз и сладость для языка! Его стан так хорош, что перед ним гнётся грош! О боже, будь я помоложе!

Зрители принялись нервически смеяться. Кто-то даже захлопал. Лишь Веневитинов и Авдеева не поддались всеобщему веселью.

– Такой прекрасный, что про его усы говорят – атласны! Этого дня вы ждали всю жизнь! Встречайте... ГЕРГА-А-АН ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ!!!

***

У меня ужасно чесалось причинное место. Тяжеленные цепи давили на мои плечи, как небесный свод на атланта. А ко всему прочему – морская соль. Неизвестно как, но Фикус сумел достать её и обрызгал ей мои волосы. Они легли, как причёска отъявленного криминального авторитета, и теперь щекотали мою шею.

– Встречайте... ГЕРГА-А-АН ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ!!!

Микола и чёрный Богдан заиграли на флейтах. Фикус, как и договаривались, перенёс украденное фортепиано на сцену и, оказавшись прямо посреди залы перед ошарашенной публикой, заиграл веселую мелодию.

«Ты победитель. Ты король бала, Герган. Сегодня решается твоя судьба в новом мире. Это твой час, чёрт возьми! Иди. Пусть ноги сами несут тебя в центр всеобщего внимания. Кто я такой... Мою мать убили во время погрома, мой отец свёл счёты с жизнью, а старший брат открестился от ремесла и торгует игрушками в Твери... НЕТ! Я император! Я царь зверей!»

Чуть ли не зарычав, я побежал в бальную залу. Как только я появился на сцене, зал взорвался аплодисментами. Фикус застучал по клавишам, как умалишённый. Я был на своём месте – главной сенсацией вечера.

– Господа, танцуе-е-ем!***

«Не может быть. Мне это снится. Это не он. Нет, точно. Этот на постоялом дворе, кормит демона или пытается выбраться из дома... Ах!» – перед Маргаритой появилась дьявольская длань. Она задорно показала хитрюге средний палец и, укатив на танцпол, принялась плясать.

Графиня упала в обморок. Распластавшись на полу, она принялась следить за шаманом-травокуром суженными от злости глазами.

– Господи, что это... – Алексей беспомощно подсел к инквизитору и закрыл лицо руками. – Какая-то оргия! Ты что, ничего не сделаешь, Лоренц?

– А зачем? Посмотри, эти люди спасли твой предпоследний вечер в этом мире и твою репутацию. Тебе бы следовало нанять их организаторами завтрашнего праздника... Если хватит денег. Как я вижу, у этого Гергана огромное состояние – одни украшения стоит тысяч десять.

– Интересно, откуда такое добро, – задумчивый инквизитор, пропустивший половину монолога, присосался к бутылке.

– Не знаю. Честно, не знаю. – Гелен улыбнулся. – Возможно, инвестиции в недвижимость?

– Угу, знавал я таких – инвесторов. – капитан нахмурился. – Вот допрошу его, и сразу охота пропадёт кривляться перед почтенными людьми. А ты что там валяешься, дура?.. Ох! – мужчина схватился за ушибленную каблуком ногу.

– Я изнемогаю, Максим! Этот зеленоволосый хвастун – призыватель, и его аура подавляет мои способности. Поймай его! Быстрее, пока я не погибла!

Мужчина с любопытством взглянул на внезапно объявившегося гостя. Аура Гергана Великолепного была вполне обычной и опасности для окружающих не представляла.

– Ты врёшь, женщина. Это обычный маг-травокур. Такие были популярны во времена Ивана Грозного.

– Этот травокур смертельно опасен, Максим, и не смотри на его добренький вид, – дама встала с пола и прильнула к своему герою. – Сей подлый и беспринципный преступник призвал очень мощного демона и теперь думает, что обвёл нас вокруг пальца!

– Побойся бога, зачем призывателю демонов врываться на бал и крутить перед носом инквизитора пируэты?

– Потому что он идиот, Максим! Этот человек – ненормальный профессионал по призыву. Только посмотри, – негодница указала на центр всеобщего внимания пальцем. – Какие у него потоки, какая мощь, какая энергия! Разве такое бывает у обычных магов, даже боевых? У него демон третьего уровня, не меньше.

– Возможно, ты и права... – неуверенно сказал пьяница. – Но если я буду хватать людей только за тот факт, что они являются сильными магами, меня рано или поздно скинут в Москву-реку с камнем на шее.

– Как будто бы страх перед наказанием тебя когда-нибудь останавливал, – девушка прижалась к мощным плечам Веневитинова и закрыла глаза. – Я по тебе скучала...

Лоренц Гелен незаметно ткнул Алексея в бок, тем самым привлекая его внимание, и увёл друга куда-то в сторону, подальше от развернувшейся за столом драмы.

– Да? Прямо-таки вспоминала добрым словом? После того, как я поклялся, что сделаю всё, чтобы этот ребёнок никогда не родился? – мужчина попытался отпрянуть об бывшей любви, но Маргарита не отпустила его.

– Я не виню тебя за прошлое. Это был так давно...

– Три месяца назад. – булькнул несчастный, едва сдерживая слёзы. – Три месяца назад ты решила, что моё бедственное положение и альтруизм стоят того, чтобы предать меня. Что, тот немец был так хорош собой?

– Нет, он был вовсе не хорош, скорее ужасен и мерзок. Но ты же помнишь: я была пьяна, и он, этот бессовестный колдун, чьего лица я даже и не помню, воспользовался мной и бросил. Но я сразу же рассказала всё тебе, потому что люблю, люблю всем сердцем...

– А вот я тебя ненавижу. – признался капитан, пряча взгляд. – Тебе нечего здесь делать, Маргарита. Не знаю, чего ты от меня хотела, но я тебе не помогу, и ни один инквизитор в городе тебе не поможет. Я прикажу им выбрасывать все твои писульки в мусорку.

– Ах, так? – девушка перестала обнимать своего бывшего и сложила освободившиеся руки на груди. – Думаешь, я бы не справилась с какой-то проблемой без твоей помощи?

– А это не так? – мужчина фыркнул. – Тебе претит заниматься грязной работой самостоятельно. К тому же, у магистра есть много влиятельных врагов – других магистров. С кем из них ты сейчас встречаешься?

– Прощай, Максим. Ты меня больше никогда не увидишь, – девушка горделиво поднялась с места и покинула залу.

Веневитинов врезал по столу, скорее ради приличия, нежели из какой-либо злости, и продолжил пить. Вскоре он уснул, и осмелились бы его разбудить только в крайней случае или ранним утром...

Глава 15

Я был звездой вечера. Со мной общались прекрасные дамы, мне жали руку богатые вельможи и дивное пенистое шампанское в моём бокале никогда не заканчивалось, а каждый из гостей почитал делом государственной важности выразить мне своё почтение и поинтересоваться состоянием моего здоровья.

– Кажется, я видел вас в прошлом году в Петербурге? Помнится, на вас был дивный фрак! Как ваша тётя, ещё играет на фортепиано?

– Мы с вами знакомы? Я уже видела ваше лицо на каком-то балу в Европе. Вы иностранец?

– Я распивал с вами вино на Юге Франции. Прекрасно выглядите!

– Надеюсь, вы меня помните. Тогда я был на пару килограммов поменьше...

Я отвечал на все здравицы любезным кивком. Если же меня спрашивали, где я остановился, я говорил, что Москва – и есть мой дом, подразумевая под этим, что от меня надо бы поскорее отстать с подобными вопросами.

Как правило, беседы гостей были бестактны, и хоть окрестный сброд и пытался казаться привилегированном сословием, но для меня все его члены были не больше, чем комары, присосавшиеся к достойной личности, то бишь ко мне.

Я интересовался самыми разодетыми персонами – привлекающими к себе внимание исключительно своим глупым видом. Как известно, все павлины – сплетники.

В данный момент я общался с дамой средних лет, в горностае. При улыбке у неё было видно слишком много зубов и слишком мало красоты.

– Герган, вы такой затейник! Наверное, в вашем государстве принято появляться на публике с изобретательностью. Откуда вы, из Европы?

– Из-за моря. Вы не знаете такой страны, так что и смысла называть её, по большому счёту, у меня нет.

– Как интересно! – женщина залпом опрокинула бокал шампанского. – И с какой целью вы приехали в Москву? Неужели вам надоел Петербург?

– Признаюсь, я очень богат. Моё состояние измеряется миллионами...

– Рублей?

– Чего угодно. – заверил я барышню. – И мне очень нужен партнёр по бизнесу. Я собираюсь оставить в Москве большие деньги. Как минимум – построить дворец, не уступающий резиденциям местных властителей в роскоши.

– Дворец?.. – глаза моей собеседницы вылетели из орбит.

– Да. С фонтанами, статуями древности и панорамными окнами, если в вашем государстве такие уже имеются. И с парком, естественно. И садом. И бассейном. И... До свидания.

На этом я завершил идиотскую во всех смыслах беседу и направился в другой конец залы, рассказывать очередному юному транжире о желании заиметь партнёра с большой суммой денег. Исключительно для бизнеса, конечно же.

Так, к полуночи я обошёл решительно каждого мало-мальски значимого сплетника, и уже весь зал прознал о моём сказочном богатстве и желании найти точно такого же миллионера. Мне верили: мои внешние данные были безупречны – пожалуй, во всей Москве не нашлось бы более богато одетого человека, чем я.

– Извините, – моей руки коснулись чьи-то холодные пальцы. – Я Алексей Разумовский... Хозяин дома.

Я повернулся к дерзкому субъекту и отвесил ему недовольный поклон.

– Очень приятно.

Мужчина замялся. По-видимому, он очень хотел что-то сказать, но боялся в этом признаться. В конце концов, Разумовский смешно промямлил:

– Вы проявили неуважение, явившись ко мне в последнюю очередь.

– Вы не правы, – добродушно запротестовал я и легкомысленно махнул ручкой. – Это вы ко мне пришли, а не я к вам.

Хозяин дома покраснел от недовольства. Его оскорблённый вид доставил меня несравненное удовольствие. Оно было соизмеримо лишь с оргазмом, и я непременно захотел его повторить:

– Но не переживайте, сударь: я, всё-таки, князь, и умею прощать ошибки обычным людям. В следующий раз просто подходите быстрее.

Разумовский с большим трудом совладал с собой и, вроде бы, успокоился. Меня это изрядно огорчило.

– Знаете, князь вы или не князь, но вы нанесли мне оскорбление. По-хорошему, я должен вызвать вас на дуэль.

– Зачем? Поражение не скрасит вашу репутацию, ровно как и мою – убийство такого прелестного человека, как вы. – я невозмутимо достал косячок и поднёс его к губам.

Алексей с трудом удержался от того, чтобы не отобрать у меня сигарету и не бросить её на пол. В самый последний момент злодей опустил руки и только бессильно прошептал:

– Выметайтесь. Иначе я позову охрану.

– Зачем? Я и так могу закурить. – с этими словами я подпалил травку и по всей округе разнёсся ужасный запах палёного молокочая. Близлежащие гости постарались быстрее покинуть зону распространения дыма и прикрыть носы платками.

– Вы меня вынудили. Лоренц!

Я ожидал увидеть громилу с кулаками-кувалдами, но неожиданно встретился взглядом со знакомым торговцем бесполезным имуществом.

– О, Гелен! Как жизнь? Уже продали то барахло?

Я старался не выдавать волнения и продолжал курить, как будто бы просто увидел в толпе своего старого знакомого. На самом же деле всё внутри меня перевернулось: если иностранец только раскрыл бы рот и сказал, что я никакой не князь и не богач, а обычный мелкопоместный дворянчик, который ещё вечером гнался за сотней рублей, то меня бы подняли на смех, и я был бы вынужден умертвить всех свидетелей моего позора.

– Ты его знаешь? – обратился к немцу Разумовский, нетерпеливо топая ногой.

– Да, это...

Я приготовил заклинание сверх уровня.

– ...Князь ибн'ах Салахэ второй, потомок очень знатного рода. Мы с ним как-то вели дела в Европе.

Я застыл, как истукан. Не зная, что предпринять, мне только и оставалось, как с непониманием открыть рот в немом вопросе.

– Догадываюсь, какие именно дела вы проделывали с моим прислужником. – прошептал Разумовский, впадая в тихую ярость. – Но, должен сказать, Герган, вы ему ни капли не поможете, и он вызвал вас зря. – на этом хозяин дома обиженно удалился, оставив меня стоять посреди залы в гордом одиночестве. Гелен последовал примеру Алексея и испарился, словно по волшебству.

«Откуда этот торговец знает мой род?..» – по спине пробежал холодок. «Это невозможно. Наши миры никогда не соприкасались, а история моего рода слишком самобытна, чтобы иметь точно такое же сочетание, как у местной княжеской династии. Неужели... Гелен как-то замешан в истории с травокуром!»

Я огляделся по сторонам и вознамерился найти иностранного негодяя, как вдруг меня остановил маленький бородач в смешном костюме с рюшами.

– Здравствуйте, сударь. Меня зовут Сарио Ватичелли. – малыш раскланялся. – Я имею честь представлять банк Ватичелли в Российский Империи. Мой старший брат, Антонио Ватичелли, наверняка вам известен: он содержит банк в Петербурге...

Я поумерил свой гнев и поздоровался с моим новым другом и братом, уважаемым банкиром и, что важно – богачом.

– Здравствуйте, дорогой Сарио. Чем могу быть полезен? – я старался смотреть собеседнику в глаза, но выходило из рук вон плохо: он был маленьким и не располагал к задушевной беседе, к тому же, после только произошедшего откровения Гелена, мои взгляд ещё метался в бесплодных поисках.

– Дорогой Герган, от гостей я узнал, что вы хотите вложить свои средства в недвижимость и построить в Москве дом?

– Нет-нет, не дом – дворец.

– Ах, конечно, простите мне мою ошибку, – любезный хлопнул себя по лбу. – Да-да, дворец. Надеюсь, я не покажусь вам слишком наглым, если поинтересуюсь, какую именно сумму вы намерены потратить?

– Неприличную. – ответил я собеседнику. – Крайне неприличную.

Бородач радостно закивал, будто бы ему доставляло удовольствие осознание того, что я собираюсь потратить в такой клоаке гору золота.

– Я не побоюсь заметить, что в таких делах всегда нужен банк: помимо того, что он обеспечит безопасность вложенным средствам, банк, что немаловажно – может дать собственных оценщиков недвижимости и предоставить выгодные сделки.

– Кажется, вы правы, сударь Ватичелли. Какой бы банк вы посоветовали? – я улыбнулся.

– Кхм, думаю, вы поймёте меня, если я назову собственный. Не поймите меня неправильно: я уважаю коллег и знаю их многочисленные достоинства не меньше, чем свои, но именно поэтому, к сожалению, я осведомлён и об их минусах: другие банки не дадут вам той гарантии, какую дам вам я и мой банк.

– Могу ли я спросить, какие именитые богачи являются вашими клиентами? Есть ли среди них те, кто вкладывал в ваш банк, скажем, сто тысяч рублей?

– Конечно же есть, сударь!

В то время, пока мы с банкиром мило болтали, Фикус спрятался за колонну и достал блокнот и карандаш. Обжора готовился записывать.

– Не могли бы вы назвать мне имена? Всё-таки, в таком деле важны вещественные доказательства...

– Знаете, это противоречит нашим правилам. – ответил карлик, должно быть, чтобы показать мне, что никто не узнает о моём вложении в его банк. Но посредственная хитрость гнома только мешала моим планам.

– Я никому не скажу. Миллионеры умеют хранить тайны, иначе бы они не были миллионерами.

Бородач растаял и выдал мне десяток знатных имён. Я пообещал ему наведаться в его банк на неделе, а сам вышел из дома и наконец снял с себя пиджак.

На выходе меня уже встретил Фикус.

– Ну что, записал?

– Да. Теперь осталось лишь найти нужного клиента.

– Возьмём Разумовского, – приказал я, недолго думая. – Мне очень понравился этот чудик. Представляешь, он с серьёзной миной утверждал, что я в сговоре с его дружком, Лоренцом. Или же Гелен – его прислуга, а не друг... Я так и не понял, какие у них за отношения. Возможно, они мужеложцы...

Мы подошли к карете, и демон кинулся любезно открывать мне дверь. Одного он не предугадал – того, что из неё вылетит какая-то негодяйка с длинными ногтями и врежет по мне огненным шаром.

Я отлетел на десяток метров и упал посреди дороги. Ноги мои были сломаны, а лицо – обожжено до безобразия. От взрыва пара соседних экипажей поднялась на воздух и разлетелась на куски по всему двору.

Послышался демонический писк. Вскоре Фикус повалился рядом со мной, изогнутый, как змея. Он настолько обгорел, что стал похож на уголёк.

«Досадно. Кто-то умудрился развеять мою защиту, пока я говорил с местными. И кому так понадобилось поболтать со мной?»

Я поднял разбитую голову. Среди пыли и дыма показалась Маргарита Авдеева. Как только мои фанаты, выбежавшие из дома, увидели её грозный вид, они поспешили возвратиться обратно и доложить всё хозяину. Тот, очевидно, предпочёл ничего не делать, потому как ни охрана, ни он сам так и не вышли, чтобы помочь мне справиться с разозлённой фурией.

– Думал, я тебя не найду, Юра? – как и пару недель назад, колдунья присела на корточки и достала нож. – Я не боюсь ни тебя, ни твоих демонов.

Фикус вскрикнул. Дама подошла к нему и пнула его по поджаренным рёбрам.

– Да, я знаю, что этот шут – тот самый демон из постоялого двора. Только теперь он и мухи не обидит: его поразил голод и человеческое обличье.

Фикус попытался свистнуть, чтобы позвать на пмощь. Графиня врезала ему каблуком по лицу и выбила пару зубов.

– Можешь не звать длани Господней, они не придут.

Из темноты показалась служанка. Она держала в руках клетку, в которой находились две ладошки. Мне стало их жалко, поэтому я направил на графиню заклинание с самонаводкой...

Дама отпрыгнула, и на то место, где она только что находилась, свалился чёрный осколок. За ним сразу же полетел второй, и это вынудило киллера поставить над головой щит. В это же время со спины в нападавшую полетел третий кусок камня. Это обстоятельство вынудило её прибегнуть к решительным мерам – колдунья окружила себя куполом и направила на нас с Фикусом огненный дождь.

Я сотворил щит Раффарчика Тезерауса для меня и Фикуса и тот принялся поглощать чужеродное заклинание и шириться в размерах. Множество маленьких огоньков, похожих на дракончиков, заполонили стоянку и подожгли некоторые из карет. Гости повыходили из дома и стали смотреть за представлением с рассерженным видом: прямо сейчас их собственность превращалась в прах. Многие угрожали вызовом жандармов. Возможно, за ними уже послали.