Текст книги "Немного безумия (СИ)"
Автор книги: Павел Журба
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Вскоре убийца женщин выпустил последние капли воздуха из лёгких и сделался красным. Я уже устал сжимать шейные позвонки, но не ослаблял хватки. Прошло ещё полминуты и боцман надулся, заимел пунцовый цвет лица и перестал сопротивляться. Его синие татуировки потеряли цвет. Через пару секунд глаза Антуана Гауса превратились в горный хрусталь. Я выпустил его высушенное тело из своих лап и побежал за Усманом, чтобы закончить праведный суд.
Долго идти не пришлось. Я нашёл главврача в его лаборатории: он был расчленён и кусками разбросан по комнате, как и подобает великому гению. Удивлённая голова мистера Усмана висела прямо над входом и капала на пол.
Подойдя к ней поближе, я с удивлением заметил, что все двери коридора отворились. Помещение наполнилось бывшими пациентами, как ванна водой.
В их главе стояла окровавленная Анна Фанкоц. Как только последний несчастный вышел из палаты, она тут же пошла вперёд, к выходу. Я перегородил ей путь и смиренно ждал, когда же она доберётся и, наконец, узнает меня, но как только наши взгляды встретились, девушка оттолкнула меня плечом и двинулась в подорванный коридор ещё быстрее. Даже не посмотрела. Словно подвинула мебель.
Я попытался остановить какого-то паренька, но он, будто заговорённый, продолжал топать ногами даже на месте. Поняв, что бесполезно допытываться до причин его овощного состояния, я поплёлся на выход вместе с молчаливой толпой.
Вскоре пациенты ужасного доктора добрались к пролому и мы вышли в утренний промозглый день, переступив труп Уильяма, как ветку. На улице всё так же шёл дождь. Утренний мороз сковал немногочисленные деревья, набросав на них инея. От холода я стучал зубами.
Анна Фанкоц остановилась у края небольшого каменистого пляжа и вскинула руки, наполненные синим огнём. Где-то вдалеке женский голос ответил её приветствию стенающим пением.
Не прошло и минуты, как толпа ненормальных магов начала понемногу подыматься наверх. Я опомнился только в тот момент, когда уже все поднялись выше моей головы, и ухватился за чью-то грязную пятку.
Женский голос запел во всю мощь. Толпу магов окружил синий ореол и они начали подыматься в небо ещё быстрее. Сила этого небесного притяжения была столь велика, что мне не хватило сил удержать чью-то ногу и я свалится на мокрую гальку, отбив задницу.
Толпа взлетела в небо. Вскоре она пропала где-то средь туч.
Глава 21
Величественные комнаты вязко тянулись по этажу. Как мёд, они медленно опадали с ложки под и сливались с общим тоном обоев. Весь замок можно было описать одним словом: сахар. Углевод, мгновенно действующий на мозг и притупляющий сознание. Наивная голова просит ещё и ещё, пока не станет так приторно, что на языке возникнет едкая боль, непозволительно похожая на горечь.
Дворец буквально кричал об ушедшей эпохе прекрасных, ныне недостижимых идеалов, нравственном величии нации: царственные скульптуры античности, седые картины, блестящие рыцарские доспехи, изорванные, потёртые вымпелы особых отрядов, оставшихся лишь на трагичных страницах истории, старинные шкафы с изогнутыми ручками, за которыми прячется не одна дворцовая легенда. Всё это нагромождение, что не умещается даже в памяти, не то что в глазах, равномерно заселяло замок. Только от перечисления этого барахла пересыхало в горле.
Я не мог найти неровной кладки или зазубрин на углах. Всё было слишком идеальным, выверенным, невозможно суровым и громоздким, но при этом удивительно аккуратным, исполненным святого достоинства. Замок был шедевром от безымянного художника. Все же слышали легенды о непревзойдённых архитекторах, замурованных в стены?..
Я долго шёл по бесконечному холлу, который больше напоминал сказочный зал из лимонного янтаря и молочного мрамора, а не проводника в комнаты. Непостижимая высота потолков пугала меня, превращала из спасителя города в жалкого просителя милостыни, ненароком зашедшего в восхитительные покои. Видимо, такие размеры только для того и нужны – напоминать народу о том, что он мал и ничтожен, как сор.
Непомерные витражи закрывались флагами герцогства. По таким окнам не могли бить дождевые капли, они не имели на это никакого права.
Впереди меня шёл преисполненный гордости слуга в начищенной парадной ливрее. Он выглядел богаче, чем большая часть нашего города. Его аккуратные манжеты, удивительные запонки и накрахмаленный воротник могли служить примером первоклассной работы над стилем. На любом модном вечере мой проводник рисковал стать всеобщим любимцем и вечерним первооткрывателем шампанского.
Я таки попал в рай. Идеал, вершина зодчего искусства, мраморный, сотканный из тысяч и тысяч безделушек замок возвышался над городом. Он был царём без короны, властителем без документов... В общем, местом, неприятным во всех отношениях, но очень уж притягательным. Замок тянул к себе деньги и сволочные характеры, как паук мух. И не скрыться.
«Ты поймал меня, дворец обманутых ожиданий, и теперь ждёшь подходящего момента, чтобы сомкнуть пасть.»
Полиция сразу же заслышала взрыв и в спешке направила в психбольницу вооружённый отряд из сорока человек. Спрятаться от них не представилось возможным. Меня сразу же поймали и повязали. Хорошо, что я догадался взять паспорт Уилла – промокший, окроплённый кровью, он был все ещё действительным, пока никто не доказал обратного и не нашёл самого хозяина паспорта.
Меня доставили в отдел полиции, как свидетеля. Камеры были переполнены людьми разного сорта: бунтовщики, воришки, мошенники, контрабандисты – словом, бесчестные люди, особенно первые.
Я не без оснований полагал, что вскоре мне грозит разоблачение и камера смертника, но вместо этого меня пожелал видеть сам герцог: я отправился из отдела полиции в его резиденцию почти немедленно, не успев поболтать со следствием, уже готовившим инструменты пыток. На личной карете правителя мы проехали весь город и оцепление из трёх сотен солдат, охраняющих замок и не подпускающих к нему людей даже на сотню метров.
– Говорите предельно чётко и недолго, не просите и не умоляйте. Вы поняли, Уильям?
– Да. – я готов предстать перед господом богом.
– Проходите.
Разодетые в пух и перья лакеи с безмерно серьёзными и надутыми лицами, от которых тянуло в сон, отворили створы и я вошёл в одну из гостиных замка.
Это была уютная комната, хоть и слишком большая: её потолки достигали непозволительной высоты, а места хватило бы, чтобы разместить концертный зал. Мой последний концерт. Сольное выступление.
Первый ум Ан-Рока, да и всего герцогства, сидел в кресле, съежившись от холода, хотя в комнате было нестерпимо жарко: камин, столь высокий, что огонь подымался в нём до моего носа, бушуя, как пламя ревущего лесного пожара, давал столько тепла, что его бы хватило на весь этаж.
Рядом с герцогом стояло трое вооружённых воинов в чёрных куртках. В любой момент они закроют тело господина, коего почти и не видно за колючим клетчатым пледом. Я и не надеялся на успех.
– Вы хотели что-то мне сказать, верно, мистер Уильям? Что-то очень важное, такой важности, что оно не может терпеть каких-либо отлагательств. Верно?
– Да, ваше превосходительство. – я сделал шаг вперёд, но охрана посчитала это излишним и потянулась к клинкам. – В нашем герцогстве творится беззаконие.
– Да? – проскрипел старик, играясь с кочергой. Он вонзал чёрную сталь в угли, разрывая мягкие и податливые поленья. – и какие же? Кто преступник? – я сделал ещё шаг. Было нестерпимо жарко, пот тёк в три ручья.
– Федерик Усман. У меня есть неопровержимые доказательства того, что он похищал людей, рождённых в нашем старом роддоме, с целью постановки на них ужасающих опытов. Этот маньяк держал людей за семью печатями, прятал под землёй, не давая солнечного света, накачивал химическими веществами, отслеживал каждый шаг и...
– И он умер. Голова негодника висела на стене. Я читал протокол. – герцог поперхнулся слюной и ему пришлось ненадолго прерваться. – Прискорбно, что такие злодеяние выпали на долю Ан-Рока... Кто-то кроме вас знает об этом? – с чего задавать такие глупые вопросы?.. Кажется, я знаю, почему. Знал, когда шёл сюда. И знал, что уже не выйду.
– Я рассказал о моих догадках многим людям, прежде чем отправиться на остров. Они продолжат моё дело. – жара пила мои жизненные силы, утоляя свою жажду. Комната была похожа на пустыню, а я – на заблудшего бедуина.
– Рассказал многим людям... Джеймс Браун, вы слишком эгоистичен, чтобы делится славой с другими детективами. – я сделал ещё один маленький шаг.
– Моё имя не играет роли. Великое злодеяние было совершено в больнице под покровительством... под вашим покровительством, ваше превосходительство. – ещё три маленьких движения и я увижу лицо того, кто разрушил мою жизнь. Как заманчиво и завораживающе. Что будет, если я посмотрю в эти бездонные глаза? Их хозяин украл мою юность, забрал мои решения, сковал цепями и отобрал единственный смысл жизни.
– Вы ведь числитесь среди преступников, мистер Браун? Говорят, убили ни в чём не повинную женщину. Как досадно. – герцог окончательно разворошил угли. Костер распался и огонь притих. Старик не умеет поддерживать спасительного тепла. – Очень жаль, что я потратил на обычного убивца так много времени.
–Очень жаль, что вашу душу сожгут в аду. – гробовая тишина. Слышно, как предсмертно трещат угли.
– Ха... – тихий неловкий смешок, до чего же старик жалок. – Ха-ха... – издевательски наигранный. – Ха-ха-ха... – искусственный. – ХА-ХА-ХА! – фальшь. – ХА-ХА-ХА-ХА! – омертвелый старик смеялся, рвал глотку, как напыщенный индюк, и хохотал, подражая доброму старцу, но его худоба, слабость тела и духа меняли очертания весёлого смеха на угрюмые мелодии жесткосердечного, язвительного хохота. – Мистер Браун, никто не попадёт в рай в нашем городе, уж вам-то давно пора это понять. Это место давно сгнило. Морские сваи расшатались у основания и вскоре всё порушится. – шаг. Я у старика над ухом.
– Это вы дали приказ? – клинки охраны блестят на отсветах костра.
– Какой?
– Убить мою жену.
– Я. – молниеносный удар повалил меня на плиты. Телохранители явно употребляли что-то мощнее цистгана. – Я Следил за вами в ночи. – пока мне заламывали руки, не боясь сломать плечей и сделать инвалидом, герцог решил ознаменовать победу. – Вы опасен. Каждый ваш шаг контролировался гвардией. Я знаю все ваши мелкие преступления, всех ваших знакомых. Вы довольно мелкая душонка.
Я рванул вперёд, как пушечное ядро, и снёс пару кресел. Охранники ухватили меня вновь, после чего поставили на колени у самого костра. Я видел половину лица моего господина и правителя, остальная его часть была покрыта тенью.
– Вы как никто другой должны понимать, что герцогская власть – основа общества. Без неё мир канет во мрак, люди потеряют ориентиры, духовность, суть жизни. Овцам не нужна свобода, им нужен пастырь.
Я вырывался из стальных тисок обученных профессиональных убийц, рвался, как огонь, запечатанный в тот камин. Мы бесновались с одинаковой силой и безнадёгой, и оба знали, что больше никогда не выберемся и нас изобьют кочергой.
– Магия... вот что спасёт наш мир, мистер Браун. Официально я не могу принимать и толики магии, наше государство сразу сочтут средневековым варваром, но вот неофициально... ваша жена лишь инструмент. Стружки, летящие после плотницкой работы. Лес рубят – щепки летят.
Как мне хотелось придушить старческую плешивую голову... Как посмел этот ничтожный старик, узурпатор, вор и интриган решать, кто является щепкой в его лесоповальном цеху! Надменная глупая свинья, поедающая жёлуди, пирующая во время бури.
– Вижу, вы не поймёте меня. – старик закачал головой и на миг я увидел его вторую половину лица, обезображенную болезнью. Мужчину схватил инсульт и правая часть его морды была атрофирована. – Куда уж вам понять мои далеко идущие замыслы, вы видите только первую ступень длинной лестницы до самого неба. Слепец.
– Вы убийца!
– Я спаситель государства! – старик истратил последние силы на крик. Обвинения наконец задели его. – Не тебе, смерд, кричать на своего господина... я твой герцог!!! – старик ударил кочергой по мрамору и пол неожиданно треснул. Вокруг посыпались искры.
– Жалкая пародия на власть, мешок с костями! – закрома были полны замечательных оскорблений и с них в кой-то веки сняли тяжёлые замки.
– Как вы ничтожны. Пока вашего дома не касались мои крепкие хозяйственные руки, вы боготворили меня, платили налоги и защищали мою власть, а стоило какой-то базарной девке, дочери сталевара, погибнуть ради благой цели, так вы клянётесь мне в том, что убьёте меня. Низко, глупо и подло. Вы подлец!
– Ублюдок...
– И зачем я пытаюсь вам объяснить суть моего гения? – коршун хихикнул, затем облизнув сухие губы. Вечно голодный. – Я уже узнал всё, что хотел, и ваши кривляния мне не к чему: безнравственная злоба и непонимание портит здоровье. – повелитель камина и провонявших потом одеял, видимо, считал себя очень умным. – Завтра вас повесят, как ужасного, неисправимого и гнусного преступника, и никто, уверяю вас, никто, даже самый добрый на свете человек не явится на ваши бессмысленные похороны. Кажется, у вас и могильного камня не будет. Закапают в безымянной яме, как и других бессердечных убийц. Собаку жальче.
– Лицемер! – на секунды мне показалось, что я вырвался, но меня мигом прижали к полу железным сапогом, надавив, как на жука. Прихлопнули моль.
– Ваше счастье, я разлюбил пытки. Джентльмены, уведите его в самую глубокую яму.
Глава 22
Влажное подземелье вгрызлось в землю и отвоевало порядочную часть территории. Его узкие, поросшие мхом коридоры создавали непроходимую, известную лишь одному богу цепь, похожую скорее не на архитектурное спокойствие, а на криво разросшуюся паутину. В её тонких седых волосках кричали. Кричали все: старики и дети, женщины и мужчины, консерваторы и революционеры, дворяне и пролетариат, обманщики и обманутые. Пытки здесь занимали почётное место среди прочих видов досуга.
Меня приволокли в отдалённый, глухой и забытый всеми коридор. Его крыша, состоящая сплошь из гнилых балок, во многих местах прохудилась, из-за чего на пути возникали целые горки земли, похожие на муравейники.
Дверь камеры открыли не сразу: местный стражник куда-то пропал вместе с ключами. В его личной будке нашлись только початые винные бутылки, двое пьяных подчинённых и протёртые карты.
Как только почтенного пузатого господина отыскали среди множества камер, его сразу погнали открывать двери, потому что личная стража герцога уже устала затыкать мне рот и бить по рёбрам. Я орал, как в рупор, матерился, клял их матерей, угрожал герцогу самой жестокой смертью из возможных и иногда даже сам удивлялся своей жестокости. Надо ли говорить, что я представлял собой один большой синяк, опухший, окровавленный и жалкий? Моя новая одежда превратилась в горстку рваных тряпок.
– Спокойной ночи! – наёмники подняли меня до потолка и закинули в камеру.
Локти встретились с камнем. Я заскулил от боли и злобно ударил по земле кулаком, а затем поднял опухшую голову, чтобы последний раз взглянуть на свободу. Дверь в лучший мир захлопнулась прямо перед моим носом и всякий свет погас. В камере не было даже факела. Я оказался в кромешной темноте, обуреваемый тоскливыми мыслями.
Я думал об Аннабель. Все мои помыслы сосредоточились вокруг её жертвенной фигуры. Что бы произошло, если бы я спас её в тот день? Поддался бы её уговорам и уехал далеко на юг или уплыл далеко на запад. Построил ли бы я там дом? Большой, просторный дом, который наполнится детскими возгласами. Уж наверняка. Это был бы первый особняк в округе. Обязательно с кабинетом и множеством книг, которые я никогда не прочту... Остаётся предаваться несбыточным мечтам.
Что-то зашевелилось в углу. Мне было сложно разобрать детали, но и увиденного с лихвой хватило, чтобы испугаться: тень была слишком большой.
– Эй! – я придвинулся к противоположному краю стены и поджал под себя ноги, сбив вонючую солому в кучку.
– Если бы я услышал такое обращение месяц назад, то ты бы уже плавал кверху пузом, неизвестный революционер. – пророкотал резкий мужской голос, вываливая слова из расслабленного рта.
– Революционер? Ты ошибся, хам из правого угла, я здесь не по политическим причинам.
– Хм... серийный убийца? – с пресным тоном спросил незнакомец, безучастный ко всему в округе.
– Я убил сегодня двух человек. Это считается?
– Да ты святой. – без тени иронии сказал неизвестный шутник и фыркнул. – А кого убил? Герцогских родственников? Пожалуйста, скажи, что Даниеля, этот паршивец никогда не отдавал денег...
– Я убил парочку братьев. – разговор начинал немного веселить меня. Наверное, поэтому преступники так много убивают: им хочется с кем-то поболтать.
– Значит, Ревелиуса и Коди? Никогда не нравились эти паршивцы, слишком уж много они убивали народу ради веселья. Нет бы, прирезать одну дурочку раз в месяц, чтобы утолить жажду, но десятка в месяц? Сотни жалоб... Кстати, знаешь, сколькими из этих жалоб наш глава сыска подтёр задницу?
– Останови свой поток циничного словоблудства. Я убил Антуана и Седерика Гаусов, а не герцогских племянников. – кем же является мой собеседник, если семья аристократов для него обычные извращенцы и должники?
– Гаусы... иностранцы? – я пробудил в молчуне любопытство.
– Медбратья нашей психушки. – незнакомец замолчал. Такая резкая перемена настораживала.
– Психушки, говоришь? Хм...
– А что значит это твоё «хм»? Психбольница такое странное место для убийства?
– Неважно. – хитрец застегнул рот. Ничего, мы выведем его на чистую воду... Мы? Я и моя вторая тюремная личность? Тоже неважно.
– Не потому ли ты молчишь, чтобы я не узнал, что в лечебнице находилась сотня магов? – спустя три секунды я заслышал звон цепей, а всего через миг перед моим лицом оказался избитый, заросший щетиной мужчина с спутанными волосами. Он схватил меня за грудки и начал жутко трясти.
– Откуда ты это знаешь?!
– Ляпнул наобум. – ответ незнакомца не удовлетворил. Он прижал меня к стенке и попытался угрожать, но я мигом опустил его с небес на землю, повалив на лопатки.
– Отпусти, смерд!
– А волшебное слово?
– Я барон Кобальт! – не совсем то, что я ожидал услышать, но и этого волшебства мне вполне хватило. Я слез с дворянина и уселся на место.
Значит, вот с кем поселили легендарного Джеймса Брауна? Довольно приятно, я даже готов немного простить герцога и снизить его наказание с сожжения до колесования.
– Вы знаете, что за нападение на аристократа вас ждёт десять ударов плетьми?.. Как прекрасно, что я говорю это так, как будто мне ещё не всё равно.
Барон присел рядом со мной, сложив ноги в медитирующую позу.
– А всё же, кто ты такой? Ты знаешь, и я знаю, все знают, что лечебница – это самое важное место во всём герцогстве. И самое хрупкое...
– Я детектив.
– Не верю.
– И почему это?
– Знаешь, сколько детективов пытались дознаться до секрета больницы?.. Если бы ты был детективом, то моментально бы умер. Отравился, упал с лошади, погиб в уличной потасовке, сгорел при по жаре... понял, к чему я клоню?
– А мне всё равно, к чему ты клонишь. Зачем мне пытаться уверить тебя в честности моих слов? Вскоре я умру и приговор не обжаловать. Врать на смертном одре – не глупость ли?
– Ты меня убедил. – я усмехнулся. Больше мне делать в жизни нечего, кроме как убеждать первого магната города, что я честный парень. – Значит, ты всё знаешь, так?
– В общих чертах.
– Я догадался только неделю назад. Один за другим мои любые взяточники лишались жизни, а потом утянули и меня за собой.
– Герцог настолько глуп, что не понимает того, что ты непричастен? – мы очень быстро перешли на ты, что не может не радовать. Хоть в последний день жизни подружусь с миллионером.
– А с чего ты взял, что я непричастен? Может, я опасный кукловод?
– И именно поэтому валяешься избитым в пропахшем мочой сене?
–У всех кукловодов разные способы воздействия на людей... – мои слова задели гордого аристократа, но он не подал виду и защитился иронией. – Но ты прав, я не очень-то похож на роль судии города... И его опустошителя.
– В каком это смысле? – я напрягся.
– Так ты не знаешь? – даже через расстояние в несколько метров я почувствовал раздражение Кобальта. – Теперь мне придётся болтать ещё пару минут к ряду. Занятно... что ж, а почему бы и нет? Посоветовавшись с западным оккультным практиком первой величины (к слову, он был моим личным звездочётом), я узнал, что наш знаменитый убийца действует не сам по себе. Это пешка... кого-то очень и очень сильного. Сильного настолько, что все маги ещё за месяц до первого убийства сбежали с Ан-Рока, как крысы с тонущего корабля. Остались только жадюги, убийцы и глупцы.
– Ты хочешь сказать, что какой-то другой маг посильнее управляет всеми убийствами издалека?
– Да. Весь город пропитан какими-то «потоками», как их назвал маг. Ещё этот западник пугал меня огромным взрывом, но в это я уж точно не поверил. Старик не так глуп, чтобы позволить какому-то ворожею подорвать город заурядными способностями.
–Он пугал тебя взрывом? – дело набирало обороты.
– Ага, даже дрожал от ужаса за мои деньги... актёришка. По его словам, этот воображаемый кукловод каким-то образом подчинит всех магов в округе и начнёт вершить божий суд. И это всё, якобы, видно «по изменению потоков». Я в эту белиберду не верю. А если бы это поганое вранье и было правдой, то сейчас бы психбольница была абсолютно пуста. – от осознания, что только один мистер Браун знает истинную правду, я самодовольно задрожал от удовольствия... Или от бешеного страха быть погребённым под одним большим кладбищем.
– И что будет, если... начнётся божий суд?
– Не знаю. – сказал незнакомец, завершая разговор. – Что-то очень кровавое.
