Текст книги "Немного безумия (СИ)"
Автор книги: Павел Журба
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Немного безумия
Глава 1
– Скажите, а вам когда-нибудь доводилось видеть безумца? – я устало приподнял веки и посмотрел на болтливого паромщика. Старик идеально подходил к выражению «язык без кости».
– Нет, не доводилось.
– А мне вот доводилось... брр, мороз по коже. – дед поплотнее натянул куцый плащ. Этой тонкой ткани явно не хватало: ветер моря ненавидел теплоту и мечтал заморозить весь паром с нами заодно. – Их глаза... вы видели глаза безумца?
– Как я мог видеть глаза безумца, если самих безумцев никогда не видывал? – старик задумчиво почесал свой пустой кочан и пришёл к выводу, что я в общем-то прав. Не зря обучался работе детективом: причинно-следственная связь ещё работает в моём котелке на полставки.
– Вы правы. – дедок умолк и предоставил мне возможность насладится открывшимся видом: пеленой тумана, за которой видно одно большое... ничего.
Судёнышко мирно брело по водной глади и через минут пять мы должны подплыть к пирсу острова. Никогда не понимал в нашем городе именно этой вещи – псих-больницу на каменном куске между сушей и морем. Человека с сломанным мозгом полагается быстрее вылечить и выпустить в мир, а не оттягивать его ещё дальше от нормальной жизни в хмурую цитадель серых стен и ярко-горящих фонариков.
– А всё же, – дураки они все. – вдруг буркнул старик сквозь натянутый по глаза плащ. – И чего им в голову взбредёт, никому не ведомо. Одно слово – безумцы.
– В церкви их считают блаженными. – вспоминал я проповеди моего священника. Навещал я этого крутого парня раз в год на поминки жены и до следующего года мне его речей о вечной жизни вполне хватало.
– Только если понимать под блажью вырванные ногти. – не согласился со мной паромщик и отрывисто закричал, непонятно зачем: – Приехали! – Может затем, чтобы спугнуть с склизкого причала стайку чёрных ворон. И чем они тут питаются?..
– Прощайте, стало быть.
– Я ещё вернусь, не переживайте. – я выдал нервный смешок и крепко пожал стариковскую хилую руку. Мои ручища всегда были для людей чем-то навроде экзотики – толстенные сосиски, того гляди отвалятся.
Паром отчалил и, закоптив небо, скрылся где-то за туманным ореолом вокруг острова. Я остался один... совсем. Я, конечно, наслышан о врачебном гостеприимстве, но даже самые забывчивые клиенты обычно меня встречали, а некоторые даже предлагали выпить чаю или съесть по прянику.
– Чай бы сейчас не помешал... – расстроенно затрещал ваш покорный слуга и поднял голову куда-то наверх, где спрятался главный вход. По-видимому, рубить камень в умения психиатров не входит, и поэтому они обосновались как местные чайки: на самом высоком уступе, свив гнездо.
У входа запыханного детектива встретил полный охранник с связкой ключей и вялыми усами.
– Вы того... детектив?
– Вроде как. – я пожал плечами и уставился на возникший передо мной серый монумент. Главное здание, оно же и единственное в округе, было выполнено большим квадратом, внутри которого имелся маленький дворик. – Это ведь псих-больница, не паб?
– Шутки у вас... с бородой. – нахмурился страж порядка в и так уж слишком порядочном месте. – Идите прямо и налево, глав-врач вас ожидает.
– Бывай. – я похлопал работника опасной профессии по плечу и направился по указанному пути к моему нанимателю – Федерику Усману, по совместительству главврачу больницы с стажем более тридцати лет. Думается, из стажа понятно, что мой приход оттянули ровно до того момента, пока не стало слишком поздно и беглец не пропал с концами. Спрятаться на острове среди скал мне казалось невозможным, но кто-то побил все рекорды и веселился за пределами больницы уже с неделю, питаясь, наверное, собственными руками.
– Ах, Джеймс Браун! – низенький гладковыбритый добрячок в очках бросился пожимать мне руку. – Наслышан, наслышан, столько раскрытых дел, прямо таки работаете без выходных!
– Стараюсь. – коротко ответил я на похвалу, с трудом соорудив на своём зашитом не раз лице кривую улыбку. – Начнём, пожалуй, с беседы, а там переключимся на комнату и персонал...
– Комнату смотреть... нежелательно. – главврач смешно захлопал глазками. – Пациенты, сами понимаете, при виде кого-то нового могут впасть в неприятное состояние.
– Вы их тут на свободном выгуле держите? – мужчина шутки не оценил и немного странно на меня посмотрел.
– Что вы, конечно же они сидят в своих палатах. Но даже чужой голос...
– Я осмотрю помещения молча. – на этом и порешили, врач не стал спорить, а я не стал настаивать на большем, например, опросе пациентов. По правде говоря, я боялся лишний раз их спрашивать даже о погоде.
– Проходите, не бойтесь! – Федерик чуть засмеялся и стал в коробку дьявола. – Это лифт, вы не слышали?
– В нормальном мире это заменяется лестницей. – мои глаза недоверчиво осматривали хлипкое сооружение с кнопками. Не люблю всё новое, что поделать, даже новый ковёр в моей лачуге в две комнаты неизменно цепляет глаз и вызывает раздражение. А лифты – особенно. Как подумаешь, что трос может оборваться и ты переломаешь себе ноги...
– Жмём кнопочку... – как ребёнку врач объяснял мне простые вещи, при этом делая на своём лице особо простосердечную мордашку. – И едем. – ворота резко захлопнулись и мои руки по привычке потянулись к ножу на поясе.
Конструкция загудела, лампочки замигали и мы с скрипом сдвинулись с места, чтобы попасть на пятый этаж.
– А пациент не мог сбежать через паром? – задал я первый интересующий меня как детектива вопрос, потому как выйдет довольно нелепо, если я перерою весь остров вверх дном, а ненормальный расхаживает голым где-нибудь в пригороде.
– Нет, что вы, по приезде охрана осматривает каждый угол. – безапелляционно обрубил все дальнейшие вопросы по поводу парома мистер Усман и коротко добавил: – Приехали. – лампа наверху замигала едким красным цветом, ослепив мои глаза своим неприятным свечением.
Двери лифта открылись и мы вышли в белый коридор с только вымытым полом. В помещении стоял запах свежего мыла.
– Уютно тут у вас... – я неприятно обнаружил то, как жестока по своей сути матушка-природа: морские волны за окном бушевали так дико, что впору и самому тронуться умом и начать кричать о справедливом суде в Ан-Роке.
– Да, мы делаем всё для удобства наших клиентов. – не понял сарказма главврач и уткой посеменил к открытой двери в середине коридора. Удобство, клиенты – похоже, у них тут свой санаторий. Интересно, я успею сбегать на массаж?..
У дверей нас встречал настоящий зверь в обличии человека – гигантская детина с лицом лопатой. Я сам был довольно немаленьким и даже высоким, но этот громила покорил моё сердце. Кажется, я понял, почему дамы стремятся найти мужчину покрупнее: за таким, как у бога за пазухой. А у этого медбрата кроме выдающихся размеров было ещё и преимущество в виде состоятельности – крайне дорогие часики с нарисованной часовой башней нашего города.
– Это Седерик Гаус, мой главный помощник и заместитель.
– Очень приятно. – я пожал Гаусу руку, что была меньше моей и тешила тем самым моё самолюбие.
– А вот комната нашей потеряшки. – главврач зашёл в помещение и поманил меня за собой. Не знаю почему, но мне очень не хотелось попадать в эту комнату с одним единственным окошком наверху.
Конечно, я понимал, что психи тут за стенами, а не в коридоре ждут того момента, пока Джеймс Браун залезет в комнату, чтобы прикрыть за ним двери, но от этого понимания моё смутное беспокойство не становилось меньше, а скорее возрастало.
– Тут у нас, как видите, койка. – проводил мне экскурсию главврач, изредка беспокоя своего главного помощника у входа уточнениями. – Здесь туалет, здесь стол, а тут...
– Живопись. – съязвил я и уставился на исцарапанную ногтями стенку с странными рисунками для психа: цветочки, что-то похожее на сапожки, какие-то домики, солнце...
– От скуки наши пациенты иногда рисуют, а мы им и не запрещаем.
– Ещё бы вы запрещали... – пробурчал я и подошёл ближе к кровати. На подушке засел довольно длинный волос... рыжий. – У вас тут совсем не бреют? Негоже так зарастать.
– Вы жестокий человек. – непонятно на что намекая, упрекнул меня главврач. – Для девушки её волосы – главное достижение, и сбрить их это несколько... грубо.
– Для девушки?.. – в тот момент я был похож на настоящую мумию, мне точно так кажется. Даже глаза выпали.
– Вам не сказали? – Федерик сделал негодующее выражение бровей, что мне уже никогда не удастся по ряду объективных причин в виде побитых не в одной портовой драке висков. – Сбежала женщина, как бишь её там...
– Анна Фанкоц, сэр. – помог вспомнить имя пациентки медбрат, приопустив голову, чтобы не отвечать над дверным проёмом.
– Да, да, Анна. Тяжелый случай, она не выздоравливала, как я ни старался. Испробовал даже народные методы, вы не поверите.
– Почему это не поверю. – с непонятной целью я запрятал волос в карман. – И как же сейчас у нас в народе лечат безумие? Отваром из жаб? – перекидываясь с главврачом вопросами, я осматривал помещение и постепенно приходил к выводу, что сбежать было бы проще из тюрьмы. Толстые стены, окно слишком мало, все предметы быта прикручены к полу наглухо.
– Нет, сейчас у нас популярна шоковая терапия: окунуть в холодную воду, перекрыть кислород... – представя то, как маленькую рыжую дамочку могут душить подушкой, у меня защемило избитое сердце. – Вы не переживайте – это совершенно безопасно.
– Я и не переживаю. – ответив, я выпрямился во весь рост для пущей солидности и ровным тоном доложил: – Не вижу возможности, как эта женщина могла сбежать, поэтому пока предполагаю, что она может быть в сговоре с персоналом. Никто не видел её исчезновения?
– Нет, прямо таки какая-то магия. – затарахтел за стеной мед-брат, развеселив своей догадкой глав-врача.
– Милый мой Седрик, магии, как и магов, давно не существует и последние из их братии скорее стали бродячими фокусниками. – или ворами, убийцами, а также неплохими торговцами органов. – Есть лишь человеческий интеллект и старание, и только люди недалекого ума могут считать современные технологии или странные на первый взгляд вещи магией.
– Если магии нет, то я могу предположить, что дама спряталась в шляпе фокусника. – и вновь мой юмор не был оценён по достоинству. Может, хмурый Федерик переживал кризис или его знатно прижучили за прокол на работе, поэтому он и не хохотал до упаду, роняя слёзы.
– Исключено, ни магия, ни шляпа, ни персонал не могли помочь этой женщине сбежать. – такая уверенность главврача в своих подопечных настораживала. Глядишь, какой-то ретивый работник снасильничал и скинул труп в море, а мы тут уверены в его с коллегами непогрешимости.
– Хоть ваш персонал и безупречен, но я хотел бы опросить всех, кто имел с этой женщиной контакт. Пусть и мимолётный.
– Хорошо. Вы ведь детектив и наша обязанность прислушиваться к вашему мнению. – именно мнением детектива Брауна сейчас любят называть классический принцип следствия, вот уж новость.
По рассказам глав-врача в больнице есть всего три человека, с кем могла контактировать Анна Фанкоц – медсестра Луиза, медбрат Грегори и их начальник – Седрик Гаус, тот самый герой, что храбро охранял открытую дверь от ветра и призраков.
– Добрый день. – четвёртый раз за день я смастерил улыбку и поздоровался с медсестрой. Первый раз я улыбался моему другу полукровке Джими в баре, с которым мы в шесть утра опрокинули по рюмочке ржаной и холодной. – Мистер Федерик?
– Да, да?
– Мне бы хотелось побеседовать с каждым по отдельности.
– О, конечно! – главврач хлопнул себя по лбу, чуть не сбив очки. – Следствие и всё такое... – мужчина вышел и прикрыл за собой дверь. Надеюсь, не на ключ, иначе через час пышечка Луиза начнёт смотреть на мой нос, как на деликатес.
– Мисс... как ваша фамилия?
– Джексон. – ответила крепкая сестра медицинской помощи.
– Мисс Джексон, чем вы занимаетесь?
– Я... я вышиваю, по воскресеньям хожу в церковный хор, люблю...
– Мисс Джексон, я про работу.
– Ах, про неё... – женщина чуть залилась краской. – Я слежу за состоянием пациентов вместе с Грегори: носим им еду, проверяем канализацию, не забилась ли, проходим раз в час и смотрим, не расшиб ли кто-то у нас голову...
– Вы следите за всем этажом?
– Нет, что вы, я бы тогда уписалась от усталости. – не буду спрашивать о физиологии, не до того сейчас. – Семь комнат, половина коридора, и то за глаза хватает.
– Значит, вы большую часть времени находитесь с Грегори вместе и при этом рядом с пациентами.
– Да. – женщина кивнула и с её хвостика упала прядь волос. – Грегори хороший медбрат, работящий, слова дурного не скажет.
– Луиза, а как вы думаете, кроме вашей пары и непосредственного начальника кто-то теоретически мог пролезть в коридор?
– Нет, что вы, кому это нужно.
– Понятно, что это не кому не нужно, но если вообразить, что какому-то человеку взбредёт в голову явиться в коридор, то он может сюда попасть? Ночью, к примеру.
– Ночью здесь... ужасно. – глаза медсестры увлажнились.
Если начать смотреть на жизнь внимательнее, то можно приметить, как большинство людей довольно часто пускают немного слёз в эмоциональные или личные моменты, даже если эти моменты не обладают особой глубиной или грустным концом.
– Ужасно?
– Ветер воет в стенах, пациенты просыпаются от криков, а по легенде по ночам здесь ходит убитый в ходе погрома медбрат и высасывает из живых душу...
– Погром? Это когда такое было?
– Семнадцать лет назад, кто-то освободил узников и начался хаос.
– И тогда с поста сместили главврача и поставили нового...
– Да, точно! – согласилась добрая Луиза. В принципе, я бы мог спихнуть на Федерика все преступления в округе и на этом благополучно отплыть на берег, но вот незадача, найти пропажу меня нанял сам Федерик или, если быть точнее, его секретарь. Да и мотива выпускать дамочку у него нет.
– А как больной сумел высвободиться и распустить своих коллег по... месту жительства?
– В то время мы ещё оставляли небуйным пациентам деревянные ложки, по версии следствия кто-то из них сумел открыть куском от ложки замок. – какие умелые взломщики дверей проживали в больнице – открывали зубочистками стальные двери. – Замки простенькие, в один поворот, ставить дороже стоит слишком много денег, дверей в больнице и так уйма.
– Может ли кто-то сейчас открыть дверь?
– Только если на минуту станет всесильным и выломает её напрочь. Комнаты осмотрены не раз, а с кровати даже нельзя связать проволоки: только матрас и гладкая шконка.
– Хм... вернёмся к первому вопросу. Может ли сюда кто-то проникнуть?
– Ключ от коридора есть только у нас троих... ох! – женщину осенило и от такого тяжкого потрясения она схватилась за голову. – Это что ж получается... кто-то из нас троих её выпустил! Ой, детектив, страх то какой...
– Не бойтесь, кто-то вполне мог сделать дубликат ключей или найти запасные, они ведь есть?
– В кабинете мистера Усмана есть запасные ключи и больше нигде. – лишь четыре человека могли отпустить беглянку, но вот вопрос: зачем им это?
– Мисс Джексон... а вы верите в магию? – женщина странно на меня посмотрела.
– В магию? – даме впору покрутить пальцем у виска и прикрыть дверь, оставив меня в этой комнате наслаждаться заслуженным отдыхом. – Это всё глупости.
– Но ведь мы с вами неоднократно замечаем, что кто-то в городе шалит. – под глаголом «шалит» я подразумеваю мерзкие ритуалы с выкраденными младенцами и печенью бездомных людей. Расследовать такие убийства очень неприятно, особенно если на месте преступления не убрали и там смердит, как в сельском туалете.
– Глупые они люди, ваши шалуны. Им бы у нас полечиться. – мило ответила неверещая медсестра, в душе хохоча с моих домыслов.
– Спасибо за ваши ответы. Пожалуйста, позовите Грегори.
Крупный и косолапый медбрат Грегори рассказал мне ровным счётом тоже самое, только не так эмоционально, как его подруга Луиза. Выйти отсюда нельзя, соорудить отмычку невозможно, ключи есть лишь у него, Луизы и Седрика.
– Вы можете предположить, что Седрик или Луиза могли выпустить пациента?
– Глупости, зачем им это делать. – вполне резонно ответил Грегори, отрицая мои наговоры на коллег. – Наша Луиза божий одуванчик, а мистер Седрик солидный и уважаемый в профессии мужчина с высоким послужным списком. Ни там ни там мотивов нет.
– А вы, Грегори? – задал я странный вопрос, насторожив медбрата.
– А что я?
– А вы могли выпустить женщину из клетки?
– Нет, что вы, я нормальный. – как раз «нормальный» мог бы выпустить пациента под ежедневной шоковой терапией из камеры пыток.
– Ну, она могла вам что-то пообещать. Хороший секс, припрятанную заначку, украшений...
– У неё не было ни гроша.
– А вы откуда знаете, спрашивали?
– Нет, смотрел медкарту вместе с Луизой.
– Это уже интереснее... – я пытался что-то нащупать, но пока безрезультатно. – И что же говорится в мед– карте?
– Женщина нищая, всё её состояние давно списано на отца, потому что она тут трётся десяток лет и не выходит на поправку. Выйди несчастная сейчас с больницы, у неё не найдётся и медной монетки.
– Состояние? Она богачка?
– Семья богатых дворян, отец барон, мать имела свою сеть торговых точек по нескольким городам.
– Имела? Умерла или продала богатство?
– Умерла.
– Что ж... на этой грустной ноте мы с вами заканчиваем. Зовите Седрика.
Гаус болтал напропалую и от него я узнал много интересных вещей про медбратьев, их традиции, привычки, а также плохие приметы. Да и легенду о мёртвом медбрате услышал не раз и не два. Причастность Грегори и Луизы начальник отрицал и уверял меня, что эта парочка самые надёжные люди чуть ли не во всей больнице. Конечно, после главврача и мистера детектива.
– Мистер Гаус, а как вы думаете, у вашего прямого начальника есть мотив освобождать узницу?
– Тогда его секретарь не писал бы вам, разве не так? – спросил удивлённый моим вопросом Седрик, похоже, думая, что я подзабыл картину следствия.
– Так-то оно, конечно, и так, но вот предположим – дама соблазнила его старческие вихры и он не сдержался, сорвал спелое яблочко заросшей и потной чертовки, а затем покаялся и решил избавиться от неё, пусть и с подрывом репутации. И вот он освобождает её, она убегает и доживает свой век на холоде, а я нужен для отвода глаз.
– Но вы ведь можете её найти?
– А может главврач не верит в мои способности, поэтому и нанял меня? Я ведь не самый известный детектив.
– Даже я слышал о вас, говорят у вас одна из лучших репутаций в городе, хоть иногда вы и перегибаете палку... – «Как сейчас» – забыл добавить смущённый моими откровенными теориями мистер Гаус. Иногда меня сильно заносит и я не могу остановить длинный язык.
– Ту вы правы, моя теория лишь игра слов... но ведь кто-то выпустил женщину. Почему бы и не вы?
– Мотива нет. – как и Грегори, ответил мне медбрат классической фразой из книг.
– Мотива нет, но ведь он не всегда обязателен. Может вы маньяк и попросту дурите меня? – согласен, вести допрос с гигантским дуболомом таким образом – это слегка неправильно, но так уж я привык вести дела, заставляя людей попотеть. Вот и Седрик переживал под нажимом моей бюрократической машины по производству обвинений.
– Но я не маньяк... – как-то уж совсем нелепо ответил мистер Гаус, поникнув могучими плечами.
– Вы правы... а жаль. – на этом я посчитал допрос оконченным, осмотр завершённым, а дело – начавшим какое-никакое движение.
По просьбе главврача я сходил в его богато-отделанный кабинет захватить карту местности. Она мне понадобится, если я хочу сегодня найти сбежавшую.
***
Всё же картографы бессовестные прелюбодеи, что кормятся страданиями бедных людей. Порой мою голову посещала искромётная мысль, что я спутал карту и теперь брожу по мокрым от волн камням наугад.
Местность вокруг острова была немаленькая, хотя на первый взгляд казалось, будто здание псих-больницы занимает почти всю его площадь. Наверное, с берега сложно рассмотреть что-то кроме огромного бастиона над которым по вечерам загораются лампы. А за самим зданием было, на что посмотреть: тонкая полоса леса в тумане, десяток диких пляжей с галькой и семейства чаек, не боящихся людей, а считающих, что это человек должен бояться их гордую породу с сильным клювом.
Когда я плыл на остров, то подумывал о быстрой сдачи позиций и отъезде домой, но никто из тройки не признался в содеянном и я уж начал грешить на главврача, любезно предложившего мне сосательную конфетку.
Но делать нечего, хлеб надо зарабатывать, ведь квартира сама себя не оплатит, а я ещё и задолжал по кредиту за дом. Так что путешествуем по небу, ищем следы на воде и оправдываем жирный аванс. Глупо, очень глупо жить в комнате с мелкой пропахшей маслом кухней, когда у тебя вполне милый домик с обоями в цветочек и большой кроватью для супругов, ох и глупо... продать дом я не решался, а жить в нём не мог.
Во время очередного спуска на пляж мне несказанно повезло – я поскользнулся на мокрых камнях и полетел вниз, порезав об особо острый край пирса ногу и от этого немного расстроившись... и поругавшись.
– Твою мать, с-сука... – боль после пореза не очень-то растёт, но вот расползшееся кровавое пятно и риск заражения нервирует и давит на воображение. Только разгонишься и уже представляешь себя в гробу и кричащих людей: «Он ведь так молод, ему всего тридцать шесть лет!»
Порез был последней каплей... хотя нет, последними каплями была одна большая волна, вдарившая по камням и оросившая моё искривлённое от ненависти к острову лицо.
Яростными шагами я полез на верх и с третьего раза, ободрав колени, таки добрался на вершину, но злобные боги решили надо мной подшутить и подсунули под взгляд маленькую пещерку на всё том же поганом пляже.
– Если там не будет этой дуры – ухожу в запой. – к моей досаде я накаркал неприятности и при первом заходе в тёмную дыру земли смог приметить грязный обрывок штанины.
Оглянувшись по сторонам и не приметив беглянки, я нагнулся за кусом ткани и тогда из темноты на меня прыгнул вихрь волос. Я только и успел, что пискнуть, прежде чем повалиться в грязь носом и расставить ноги. Не знаю, чего хотел злобный безумец, потому как момент удара камнем по затылку он пропустил и перешёл к царапанию шеи, что помогло мне быстро очухаться, опереться на руки и встать одним резким движением, скинув с себя балласт в сорок кило.
Рыжая копна волос свалилась на землю и тогда я бессовестно пнул слабое тельце сапогом, отбросив его к краю пещеры на свет. Женщина для голодающей довольно быстро встала и крайне разумно для безумца принялась бежать, и только её изрезанные пятки сверкали на камнях.
– А ну стой! – Джеймса Брауна не любят слушать и поэтому у него такие накачанные ноги.
Не имея привычки бросать дело на половине, я рванул вперёд и довольно успешно нагонял беглянку, благо мои ноги были длиннее, а сапоги давали неоспоримое преимущество. Место, где она тратила секунд десять на подъём, я проходил за пару биений сердца.
На очередном спуске с камней дама сильно поспешила и покатилась кубарем, отбив спину и, я не шучу, вместо дальнейшего побега начала плакать. Не так, как плачут леди – пара легких слезинок на щеках, нет, навзрыд, пуская сопли и дрожа всем телом как хорёк.
– И вовсе не обязательно так плакать, я не кусаюсь. – такие шутливые фразы успокаивают людей, но, судя по всему, дразнят безумцев: девушка резко встала и вновь бы кинулась бежать, если бы не мои сильные руки, поймавшие этого воробья в полёте. – Нет уж, мисс, вы пойдёте со мной и это не подлежит обсуждению.
– Нет, я не могу! Умоляю, отпустите меня! – не поддаваясь на слезливые просьбы красивых барышень, я поднял мой груз на плечи и понёс, не взирая на кулаки и дёргающиеся в судорогах ноги. Нести такой легкий распределённый вес на плечах – сказка, а не труд, я бы носил такие грузы, пока не упал без сил. – Вы не понимаете, детектив, мне нельзя возвращаться! – одновременно с этим моё ухо пытались поймать и выкрутить.
– Значит, вы внимательная барышня, раз распознали в моём лице детектива. Молодец. – стараясь говорить спокойно, я ещё больше злил рыжую стерву и в один раз она так изловчилась, что отбила мне затылок и сумела благополучно свалиться на камни.
– Я... я Анна Фанкоц... – женщина подняла лицо и я перестал называть её женщиной. Не смотря на вонь, редкие усы и грязную волосню передо мной сидела девушка, иначе и не назовёшь. Я бы не дал даме и двадцати пяти. – ...и я в большой опасности. – глаза ненормальной забегали, как у мыши в углу. – Вы должны помочь мне.
– Да, я помогу вам вернуться в комнату, не бойтесь...
– Меня убьют!
– Да, да, и расчленят, а зубы будут продавать по серебрушке, как амулет от призраков. – я засмеялся и вновь попытался ухватить спорщицу, но она не давалась ни в какую, и лишь чудом я не разозлился. Когда я злюсь, люди неизбежно получают по щекам. – Я ведь вас донесу, рано или поздно. Могу прямо сейчас достать нож, подрезать вам ноги и за них потащить вас, как мешочек, – беглянка округлила глаза и опасливо посмотрела на мои огромные лапы, – а могу понести на себе и вы не получите ни царапины. Выбирайте.
– Пожалуйста, я всё сделаю... – девушка бросилась на колени и ухватила меня за ногу. – Всё что угодно, только скажите, прошу...
– Ладно, прямо таки всё-всё? – рыжий ангел смущённо кивнул и залился румянцем на щеках.
– Открой рот. – с запозданием юная дворянка открыла варежку. – Закрой глаза... – девушка закрыла зенки и пустила тоненькую слезу.
– Хорошо, а теперь... – вместо снятия штанов я подхватил бойца за свободу на руки и с новыми усилиями потащил супротив воли. Она то надеялась явно на другой исход...
Не могу я с силой бить женщин и от того мучаюсь, получая по спине и затылку. Можно посчитать меня слабаком, мне всё равно, главное до самой больницы на даме не появилось и лишнего синяка, хотя своими визгами и всхлипами она действовала на мои слабые нервы.
– Вы любите часы?! – у самого входа с ором и криками спросила молодая торговка, подающая надежды. – Выпустите меня и я отдам вам часы моего родного отца, золотые!
– Не сочтите за насмешку, но я помню из мед-карты, что ваш папенька живой и часы отдаст не так охотно. – уже представляю, как захожу в дорогущий дом с огромным камином, беру какого-то франта за шкирку и требую за спасение его давно лишившейся разума дочки золотые часы, на которые могу шиковать месяц.
– Папа давно умер, меня колит наркотиками отчим! – мне показалось или воздух вокруг задрожал? – Скоро он убьёт меня, потому что я не сдаюсь и отказываюсь переписывать...
– Вра-ньё. – верить безумцам, шаманам, священникам и политикам это тоже самое, как верить в то, что земля плоская и стоит на огромной черепахе с сигаретой в зубах.
На главном дворе меня встречали с радостью: главврач жал руки, медбратья в количестве девяти штук, как будто беглянка занималась убийствами на заказ, хлопали меня по плечу, а Луиза даже дала пирожков во время перевязывания ноги в каморке охраны.
– Ох, Луиза, а ведь согласитесь – пирогами надо делится. – Луиза вроде как и согласия не давала, но глазами прямо таки намекала и вожделела, как и большинство женщин.
– Ну один... не вредно ведь для фигуры?
– Конечно, я ведь их ем и ещё не растолстел, как ваш охранник. – охранник на шутку обиделся и поэтому вышел, впрочем, не забыв прихватить и свой пирожок от доброго Джеймса Брауна.
После перевязки и слёзных прощаний я отправился к парому с всё тем же старичком под тонким плащом. В его трясущихся руках держалась на честном слове чашечка кофию.
– Спасибо вам, вы профи. – нахваливал меня мед-брат в тёплой куртке. – Начальник велел мне передать вам ещё раз его огромную благодарность и деньги с заказа.
– Не обманите, а? Знаю вас, врачей... – подколол я мистера и пересчитал заодно монетки, не то правда обмишурят и отвадят прочь с острова. Дело нехитрое – сказал паромщику не пускать детектива и дело с концом.
– Всё верно? – посмеиваясь, спросил мед-брат.
– Да, да. – на прощанье мы протянули друг другу руки. Мои, как помнится, крупнее. – А хорошие у вас часы, Седрик... где купили?
– Фамильные. – несловоохотливо буркнул мистер Гаус и распрощался со мной на мостике.
Что-то влезло в мою голову и я довольно долго смотрел огромному мед-брату вслед, пока он нелегко шагал по ступенькам.
– Плыть то будем, детектив? – заныл старикашка, выпивая уже вторую кружку горького кофе. – Аль постоите, подышите воздухом?
– Нет, нет, поедем... поедем.
Серый как скалы паром отчалил и вновь, как и утром, начал пускать с труб густой дым. Плыть до города всего ничего – минут семь ходу и ты дома, среди нормальных людей.
– А всё же, дураки они все. – мне кажется, пройдёт ещё пара лет и кто-то заметит, что в псих-больницу людей возит настоящий безумец. – И чего им там в больнице делать, всё равно почти никто не выходит, только мне за перевоз монетка, а я и извозчиком работать могу...
– Никто не выходит, говоришь? – северный ветер прожёг меня до костей и мне пришлось припрятаться за бортик, как беглецу.
– Почти никто. – старик пустил тоненькую слезу по морщинистым щекам... как помнится, из-за эмоций. – Мне иногда кажется, что я работаю палачом, увожу людей на смерть... но ведь они безумцы, верно?..
– Верно. – согласился я с паромщиком и начал высматривать берег сквозь туман. Мне очень хотелось попасть домой.
