Текст книги "Секреты поведения людей "

Автор книги: Павел Таранов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

7. Закон “ябедства”

Френсис Роджерс, вице-президент по маркетингу в американской фирме ИБМ и его соавтор Роберт Шук пишут в своей книге “IBM: взгляд изнутри”:

“Способные люди нуждаются в возможностях для развития. Им нужно обрести свой голос. Между тем, организационная система, пронизанная недоверием к человеку и создающая у него чувство личной незащищенности, не может не лишить его всякой предприимчивости. Мой совет людям, ведущим обреченную на неудачу борьбу за право на самовыражение, – бегите, бегите изо всех сил! Полные энтузиазма, творчески настроенные, талантливые люди могут превратиться в угрюмых ворчунов, если они вынуждены терпеть тупого, самодовольного начальника, вся власть которого зиждится на бюрократической структуре, лишенной какого бы то ни было смысла”.

8. Закон “безлюдных вершин”

К вершинам стремятся, но на вершинах не живут.

Жить на вершине толпой невозможно. Там могут поместиться лишь одиночки. Потому так мало тех, кто был на “вершине удачи”.

9. Закон “безразличия”

Количество людей на земле превышает их возможность различительно замечать друг друга…

Мы многое способны и понять, и почувствовать, но…

В 1955 году Элиас Канетти, писатель, лауреат Нобелевской премии, сделал в своем дневнике такую запись:

“Эшбах, президент Штрасбургского коммерческого суда, рассказывал моей приятельнице Мадлен К., что в молодости навещал в Сульце одного старого господина, проживавшего там в замке. У того уже немного мешалось в голове, и как-то раз он сказал: “Когда я жил в России, я убил там кого-то на дуэли. Теперь уже и не помню, однако, кто это был”.

Это был Пушкин”.

Таким был барон Дантес-Геккерн по отношению к светилу русской поэзии, такими бываем и мы все по отношению ко всем, кто не мы.

10. Закон “благодарности недостаткам”

“Наши отрицательные факторы неожиданно помогают нам”.

Уильям Джемс

11. Закон “ближайшего круга”

Сила влияния людей друг на друга прямо пропорциональна степени их социальной близости. Установки ближнего круга общения для нас весомее и сильнее, чем нормы отстоящих сообществ, включая и общество в целом.

12. Закон “большое через малое”

Когда просишь немногое, неудовольствие и отказ маловероятны. Но все, что дано, будучи частью, обладает удивительным свойством быть связанным с оставшимся.

И если продолжать ” тянуть…”, то не устоять целому.

На эту фактичность нашего бытия обращает внимание в своей миниатюре «Политика» проницательно-тонко Рабиндранат Тагор:

Индийский поэт и писатель Рабиндранат Тагор (1861–1941)

У дерева топор просил, как жалкий нищий:

“Дай хоть негодный сук, чтоб сделать топорище!

И дуб согласье дал… Был смирным до сих пор,

А тут заносчивым, свирепым стал топор:

Недолго думая ствол подрубил под корень,

И рухнул мощный дуб, обманут, опозорен.

13. Закон “будильника”

Людям нравиится сигнал пробуждения. В порядке игры мы бросаем в будильник подушку или «театрально» бьем его рукой. Но основа нашего к нему отношения – благодарность, мол, спасибо тебе, что благодаря твоей неусыпности я не проспал, не опоздал, не прозевал.

В общем виде это означает, что таково наше отношение и ко всему прочему, что служит для нас будоражащим и будящим средством, встряхивателем внимания и открывателем глаз.

Посмотрите, как неожиданно и ударно воздействует на задремавшие ощущения аккорд испанского мыслителя XX века Ортеги-и-Гассета:

“В романе – синтезе трагедии и комедии – нашла воплощение та смутная мысль, которую высказал в свое время еще Платон (хотя она и не встретила должного понимания). Я имею в виду диалог «Пир». Раннее утро. Сотрапезники спят, опьяненные соком Диониса. Когда уже поют петухи, Аристодем приоткрывает глаза. Ему чудится, будто Сократ, Агатон и Аристофан тоже проснулись и вполголоса беседуют между собой. Сократ доказывает Агатону, молодому трагику, и Аристофану, автору комедий, что не двое разных людей, а один и тот же человек должен сочинять и трагедии, и комедии.

Как я уже говорил, это место не получило удовлетворительного объяснения. Читая его, я всегда ловил себя на мысли, что Платон со свойственным ему даром предвидения посеял здесь семя романа. Если мы посмотрим в ту сторону, куда указал Сократ на “Symposion, ранним утром, мы неизбежно увидим Дон Кихота, героя и безумца”.

14. Закон “вероломства”

Обман, хитрость, лукавство, коварство, умышленное лицедейство – в намерительных поступках людей обычное дело. Они – естественный фон «делового» инструментария.

Но все они бледнеют перед самым что ни на есть надругательством над последним устоем человечности, тем нижним слоем нашей сущности, который человек, пока он человек, ни потерять, ни вытравить из себя не в состоянии. Он есть даже в самых жестоких и страшных людях.

С ним они еще звероподобны, без него – просто звери.

Я бы назвал этот важный в нас фактор “гарантом души”, ее высшим хранителем. Так вот, вероломство – это просека, которую люди, наотмашь рвущиеся к своей цели, прокладывают к этому в нас имеющемуся краеугольному камню морали и богобоязни.

Во время Жакерии, в период рыцарских войн и крестьянских восстаний, отряды сбросивших с себя путы феодального крепостничества пахарей под предводительством Гильома Каля встретились с войском дворян во главе с королем Наваррским Карлом Злым. Два дня рыцари не решались напасть на крестьян. Затем Карл Злой, как сообщает хронист, “попросил перемирия у вождя крестьян и выразил желание переговорить с ними, Каль, не взяв заложников, доверчиво пошел в лагерь противника. Там он был схвачен и после жестоких пыток казнен.

Всякий раз, когда зависимо связанный с вами человек зовет вас к себе, предлагая дружбу, дары, партнерство, задумайтесь, а достаточно ли вы защищены от него, не грозят ли вам беда и опасность.

Ожидание со стороны противника какой бы то ни было «человечности», пожалуй, столь же противоестественно и странно, как если бы заговорили дождевые черви или заброшенный сад стал плодоносить пахучими фруктами.

Быть противником-значит быть против вас. Против!

Усвойте это, пожалуйста, и не придавайтесь несбыточным мечтам и нелепым иллюзиям.

15. Закон “веры в беспристрастность”

Существует устойчивое предубеждение, что беспристрастность достижима. Хорошо зная самих себя, мы хотели бы, очень хотели бы, чтобы судьба наших дел меньше зависела от людей. Мы и боимся их, и не доверяем, и не ждем ничего доброго. Поэтому издревле люди искали и ищут в третейские судьи не себе подобных, а что-нибудь здакое, внечеловеческое. Поэтому многого добиваются те, кто удовлетворяет эту тягу в людях. Да, пусть звезды предсказывают судьбу, пусть ЭВМ выбирает достойного, – все пойдет и “на ура” пройдет.

Таковы мы. Станем же с этим считаться. С заблуждениями не надо бороться, их надо уважать…

А уж какие причудливые формы может избрать для своего торжества тяга беспристрастности, видно из прелюбопытной информации из Швеции, из скромного городка Гурденбурга.

В прежние времена здесь существовала занятная процедура избрания мэра. Во-первых, считалось, что мэром Гурденбурга может стать только почтенный человек, а мерилом почтенности здесь всегда служила окладистая борода. Во-вторых, выборная процедура вверялась… насекомому. Кандидаты на роль мэра рассаживались вокруг стола и выкладывали бороды на столешницу. После чего специально назначенный человек (мы бы назвали его “рефери”!) вбрасывал на середину стола вошь – примерно так же, как это проделывает с шайбой хоккейный судья.

Тот человек, в чью бороду заползала вошь, и становился мэром. Может быть, кому-нибудь эта процедура и не понравится, зато элемент подкупа со стороны избирателей исключался полностью.

Однако уповая на объективность, надо быть все же очень бдительными, ибо хитроумие человеческое безгранично и может таиться всюду. Потому пусть из нашей памяти никогда не уйдет эпизод из третьей книги «Истории» древнегреческого историка Геродота (ок. 480–426 до н. э.):

“Шестеро персов, претендовавших на персидский престол, решили: чей конь первым заржет при восходе солнца, когда они выйдут за городские ворота, тот и будет царем. Конюх будущего царя Дария прибегнул к хитрости: он спрятал поблизости, за воротами, кобылицу, и конь Дария, проходя мимо этого места, заржал. После чего Дарий Гистаспис был провозглашен царем”.

16. Закон “взведения”

Если вы видите перед собой зрачок дула оружия, то чем бы вы не занимались и как бы показательно миролюбиво не вела себя нацелившаяся сторона, ваши думы сами переключатся на страх за свою жизнь. Адский таймер, затихал.

У всякого начала есть своя принудительность. Есть начало «роста», а есть начало «истощения». Если первое «захватывает» процесс самораскрытия, то второе подчиняет себе все, с ним (вторым) соприкасающееся. Рост эффектен, но он проблематичен. «Самовыжигание» же несет остальным очевидную неизвестность. Оно вызывает оцепенение.

Это как песочные часы. Когда их переворачивают, взгляду трудно отделаться от ощущения времени. Здесь видишь всю его массу, которая реально тает. Это не какая-то там вертящаяся на циферблате стрелка! И мысли, до того сосредоточенные на другом (на чем-то своем), теперь полностью попадают во власть серовато-желтой ниспадающей струйки…

Открытое провозглашение своих намерений, своей цели и «засвечивание» шагов по ее достижению обладает свойством впечатываться в сознание «ведомой» стороны, автоматически отныне побуждая и принуждая ее соотносить все делаемое, показываемое, произносимое с ожиданием программных воплощений «ведущего» и этим влияя на себя в сторону самораскрытия, независимо уже от своей воли и своего желания.

“Хитрость” здесь еще и в том, что нам можно «играть» с другими людьми, но не дано играть с собою во время игры с другими.

А пример к закону лучше всего взять из “Преступления и наказания” Ф, М. Достоевского и проиллюстрировать суть дела такой поведенческой игрой следователя Порфирия Петровича во время изобличения Родиона Раскольникова.

Порфирий обладает необыкновенными способностями прикидываться, играть роль. Об этом свидетельствуют его разговоры с Раскольниковым – все реплики и вопросы, подхватывание и трактовка им слов Раскольникова, да и само поведение Порфирия Петровича: смеется ли он, хохочет или, напротив, сохраняет серьезность, садится рядом с Раскольниковым или ходит взад и вперед по комнате – все это игра. Любопытно и то, как воспринимает следователь различные реакции Раскольникова – испуг, бледность, внезапно охватывающую Родиона слабость или приступы его гнева. Все это вызывает и у самого Раскольникова, а вслед за ним и у читателя неизменный тревожный вопрос – каковы же истинные мысли Порфирия, что он намеревается делать, в чем заключаются его скрытые цели?

На первый взгляд, и все слова его, и все манеры кажутся совершенно безобидными. Раскольников так и склонен их расценивать, но все же за ними неизменно ощущается стремление следователя изобличить убийцу. Двоякий смысл слов, жестов, подхода Порфирия в целом к своему подследственному оказывается не чем иным, как хитроумным методическим приемом. Раскольников должен постоянно пребывать в шатком, неустойчивом состоянии, должен быть неуверен, свободен ли он еще или уже может считать себя погибшим; напряжение и беспокойство его должно все время возрастать, с тем, чтобы он в конечном итоге, будучи в состоянии крайнего возбуждения, выдал себя. Мысли о подобной «ловушке» высказываются самим Порфирием, и опять Раскольников не в состоянии определить их скрытого смысла: являются ли слова Порфирия лишь безобидным поучением, или это зловещее предупреждение о том, что западня захлопнулась. Приведем слова Порфирия:

“Да оставь я иного-то господина совсем одного: не бери я его и не беспокой, но чтобы знал он каждый час и каждую минуту, или по крайней мере подозревал, что я все знаю, всю подноготную, и денно и нощно слежу за ним, неусыпно его сторожу, и будь он у меня сознательно под вечным подозрением и страхом, так ведь, ей-богу, закружится, право-с, сам придет, да, пожалуй, еще и наделает чего-нибудь, что уже на дважды два походить будет, так сказать, математический вид будет иметь, – оно и приятнос”.

Порфирий достигает цели. К концу допроса Раскольников сознается в совершении преступления, что, правда, проявляется не в конкретных словах, а во всем его поведении. Он кричит:

“Лжешь, ничего не будет! Зови людей! Ты знал, что я болен, и раздражить меня хотел, до бешенства, чтоб я себя выдал, вот твоя цель! Нет, ты фактов подавай! Я все понял! У тебя фактов нет, у тебя одни только дрянные ничтожные догадки, заметовские!.. Ты знал мой характер, до исступления меня довести хотел, а потом и огорошить вдруг, попами да депутатами… Ты их ждешь? Чего ждешь? Где? Подавай!”

Итак, Порфирий обладает уникальным даром притворяться. Он и сам признается в этом во время первого же своего разговора с Раскольниковым:

“– В самом деле вы такой притворщик? – спросил небрежно Раскольников.

– А вы думали нет? Подождите, я и вас проведу – ха, ха, ха!”

Только благодаря этому искусству притворяться поведение Порфирия в любой момент соответствует намеченной им цели – изоблечению преступника. Произнося двусмысленные слова, Порфирий держит себя при этом совершенно простодушно и бесхитростно, так что если в его словах и сквозит подозрение следователя, то поведение его не заключает в себе чего-либо, внушающего опасения. Поэтому Раскольников никогда не уверен, носят ли пугающие его реплики Порфирия случайный характер или они высказываются преднамеренно. Порой Порфирий кажется даже весьма озабоченным состоянием здоровья Раскольникова:

“Испуг и самое участие Порфирия Петровича были до того натуральны, что Раскольников умолк и с диким любопытством стал его рассматривать… – Неужели, неужели, – мелькало в нем, – он лжет и теперь? Невозможно, невозможно! – отталкивал он от себя эту мысль, чувствуя заранее, до какой степени бешенства и ярости может она довести его, чувствуя, что от бешенства с ума сойти может”.

“Порфирий Петрович был человеком лет тридцати пяти, росту пониже среднего, с плотно выстриженными волосами на большой круглой голове, как-то особенно выпукло закругленной на затылке. Пухлое, круглое и немного курносое лицо его было цвета больного, темно-желтого, но довольно бодрое и даже насмешливое. Оно было бы даже и добродушное, если бы не мешало выражение глаз, с каким-то жидким водянистым блеском, прикрытых почти белыми, моргающими, точно подмигивая кому, ресницами. Взгляд этих глаз как-то странно не гармонировал со всею фигурой, имевшею в себе даже что-то бабье, и придавал ей нечто гораздо более серьезное, чем с первого взгляда можнв было от нее ожидать”.

(Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание)

Под закон «взведения» однажды подпал и льстец Дамокл. Тот самый, имя которого вошло во фразеологизм “Дамоклов меч”. Небезызвестный Дионисий показал ему, что такое жизнь тирана. Дамокла поместили на золотом ложе, ему прислуживали красавцы-слуги, угождавшие малейшему его желанию, стол был полон яств, курились ароматы. А над самой головой Дамокла висел на конском волосе блестящий, остро заточенный меч. Дамокл не захотел такой жизни и стал умолять Дионисия отпустить его.

17. Закон “взрыва мира”

При неблагоприятном ходе событий исторически активная сторона вынужденно и непроизвольно поступает так же, как и человек с не нравящимся ему своим отображением в стоячей зеркальности пруда, когда он сердитой рукой взбалтывает неучтивую воду. Чтобы, если уж нет того, что должно было быть, то пусть и не будет того, что совсем не ожидалось.

В качестве подтверждения сошлюсь на исследования Владимира Волжского:

“Ленин и Троцкий далеко не сразу овладели провинциальной Россией. И вообще вряд ли бы овладели ею, не развяжи они гражданскую войну.

Вначале они решили сделать ставку на Советы.

В средине января 1918 года было разогнано Учредительное собрание. Второе Учредительное собрание под названием III съезд Советов, созванное вслед за разгоном первого, утвердило состав коалиционного правительства во главе с Лениным. Но самое главное – приняло решение провести “первые свободные выборы” в Советской России.

Это был короткий период «мягкого» большевизма – с января по июнь 1918 года. Тогда еще продолжали выходить оппозиционные газеты. И не только эсеровско-меньшевистские, но и кадетские.

Даже выражение “триумфальное шествие Советской власти” Ленин употребил именно в смысле самых свободных выборов в Советы. При этом, конечно, «свобода» понималась как свобода «классовая» – только для трудящихся.

Выборы в феврале – марте 1918 года большевики с треском проиграли. Никаких “чисто пролетарских” Советов не получилось. Да и мудрено, чтобы они возникли в крестьянской России. На первое место вышли левые эсеры во главе с Марией Спиридоновой – за них проголосовало большинство крестьян. На втором были левые меньшевики во главе с Юлием Мартовым и Федором Даном их поддержали квалифицированные рабочие в крупных городах, включая Петроград и Москву. И лишь третьими – большевики.

Позднее, в эмиграции, Троцкий вспоминал, как к нему, узнав итоги голосования, прибежал трясущийся председатель Коминтерна Григорий Зиновьев: “Что, Лев Давидович, будем сдавать власть?”. Троцкий надменно усмехнулся: «Посмотрим». И – «посмотрели»: не прошло и четырех месяцев, как первый демократически избранный (пусть и по советским правилам) парламент буквально исчез с политической арены. Здание, где они заседали, было окружено броневиками и латышскими стрелками.

Заседавшим объяснили, что левые эсеры подняли вооруженный мятеж против советской власти: заняли почтамт, телеграф, готовятся обстрелять из орудий Кремль, «арестовали» председателя ВЧК Дзержинского.

Историки до сих пор спорят: был ли это действительно мятеж или хорошо подготовленная большевиками провокация”.

18. Закон “включения еврея”

Любое зятеянное дело – я не говорю, удястся оно или не удастся – может осуществиться по-настоящему всерьез, если в составе исполнителей есть хоть один еврей.

Сталин рассказывал: “Я как нарком пришел к Ленину и говорю: “Я назначаю такую-то комиссию. Перечисляю ему того-то и того-то… Владимир Ильич мне и говорит: “Ни одного еврейчика? Нет, ничего не выйдет!”

19. Закон “власти любимого”

У того, кого мы любим, всегда есть власть над нами.

20. Закон “вложения ожиданий”

“Если мы принимаем людей такими, какие они есть, мы делаем их хуже. Если же мы относимся к ним так, как будто они таковы, какими им следует быть, мы помогаем им стать такими, какими они в состоянии стать”

Иоганн Вольфганг Гете

При изучении работы школьных учителей оказалось, что когда они много ожидают от своих учеников, то уже одного этого достаточно, чтобы вызвать рост коэффициента интеллекта (IQ – ай кью) на 25 пунктов.

Имея в виду необходимость повышения самооценки человека, попавшего в трудную ситуацию, целесообразно похвалить, поднять его в собственных глазах и во мнении окружающих. Аналогичную роль может сыграть также любое вознаграждение. И наоборот, упреки даже за фактически допущенные ошибки деморализуют человека, вселяют в него неуверенность в своих силах. Он начинает относиться к неудачам, как к неизбежному. Следствия подобной деморализации могут проявляться в ожесточении, равнодушии, унынии, от этого напряженность возрастает еще больше. Следует авансировать человека доверием и обращаться с ним как с достойным, это способствует его совершенствованию.

В “Братьях Карамазовых” Ф. М. Достоевского Карамазов-отец говорит: “Ведь если б только я был уверен, когда вхожу, что меня за милейшего и умнейшего человека сейчас же примут, – Господи! Какой бы я тогда был добрый человек! “

Интересны, поучительны и многозначительны изыскания, которые провел Дейл Карнеги (1888–1955). В биографиях знаменитых людей он обнаружил моменты, когда поддерживающая вера окружающих в их (этих людях) большое и даже великое предназначение подарили миру, к примеру, прекрасного певца и замечательного писателя:

“Полвека назад один десятилетний мальчик работал на фабрике в Неаполе. Он страстно хотел стать певцом, но его первый учитель охладил его. “Ты не можешь петь, заявил он. – У тебя совсем нет голоса. Он звучит, как ветер в оконных ставнях”.

Однако мать мальчика – простая, бедная крестьянка обняла его и ободрила. “Я знаю, что ты можешь петь, сказала она. – Я уже замечаю твои успехи”. Она ходила босиком, чтобы сэкономить деньги на оплату его уроков пения. Эта похвала и поддержка матери-крестьянки изменила жизнь мальчика. Возможно, вы слышали о нем. Его звали Энрико Карузо.

Много лет назад молодой человек, живший в Лондоне, стремился стать писателем. У него было столь мало уверенности в своей способности писать, что из боязни быть высмеянным он послал свою первую рукопись по почте глубокой ночью, тайком выскользнув для этого из дома.

Все его рассказы неизменно отклонялись редакциями.

Наконец, наступил великий день – один из них был принят. Правда, ему не заплатили за него ни шилинга, но один редактор похвалил его. Один редактор выразил ему свое одобрение. Юноша был настолько возбужден, что бесцельно бродил по улицам и слезы катились по его щекам.

Похвала и признание, ставшие следствием того, что какой-то из его рассказов попал в печать, изменили всю его судьбу, ибо, не случись этого, он, возможно, провел бы всю свою жизнь, работая на кишевших крысами фабриках.

Возможно, вы тоже слышали об этом юноше. Его звали Чарлз Диккенс.

История изобилует замечательными примерами чудотворного действия похвалы”.

В то же время здесь, как всегда и везде, нужна разумная осторожность, потому что люди часто склонны воспринимать несоответствия чьим-то ожиданиям как неподтверждение ценности своей личности.

А вообще, повышение самооценки до такого уровня, когда у человека появляется уверенность в том, что уж ктокто, а он-то сможет справиться с данной ситуацией, ведет к смягчению столь часто в каждом из нас внутренней напряженности. Однажды, посмотрев тренировку советских футболистов, звезда “кожаного мяча” бразилец Пеле сказал, что знает, почему они играют так плохо – тренировки посвящены устранению недостатков, а надо развивать достоинства. По мнению этого футболиста, у него и его товарищей масса недостатков, но мало кто их замечает, потому что то, что у них получается лучше всего, они умеют делать в совершенстве, а те недостатки, что остались, – лишь продолжение их достоинств.

Универсальность применения закона “вложения ожиданий” можно найти и в практике рекламы.

Графически четкая композиция текста в этом газетном сообщении умело дополняет психологически точным заключительным акцентом о “правильном выборе”.

Каждый, прочитавший объявление до конца, получает собственную поощрительную порцию подпитки его реноме и как бы избранности из всех, заметивших данную информацию.

Фирма ненавязчиво намекает, что она верит в разум именно этого потенциального клиента.

Когда Гете выводил свою формулу, психологические эксперименты еще не ставились. Тем более это интересно сегодня, когда науки о человеке уже обладают необходимым потенциалом и инструментарием, чтобы подвести под умозрительные и интуитивные конструкции солидный фундамент незыблемости «факта» и неопровержимой “строгости”.

Исследование, проведенное Е. В. Сосейко (Залюбовской) под руководством Г. М. Андреевой и Ч. Янотека, пожалуй, одно из наиболее интересных.

В круг, образованный десятью сидящими людьми, вводился «наблюдатель», получивший инструкцию запомнить как можно большее число присутствующих. Ему предоставлялась возможность смотреть на каждого в течение 2–3 секунд, после чего он удалялся в соседнее помещение и отчитывался о своих впечатлениях. Первая фаза эксперимента состояла из десяти таких экспозиций и десяти последующих самоотчегов. Затем объявлялся перерыв, во время которого для каждого испытуемого подсчитывался средний уровень его «запоминаемости» и производилась дезинформация. Если этот уровень был ниже теоретического среднего (Ncp = 5), то испытуемому сообщалось, что его запомнили девять «наблюдателей», если этот уровень превышал теоретическое среднее – один «наблюдатель». После перерыва, длившегося 20–30 минут, проводилась вторая фаза, в – точности дублировавшая первую. В какой мере такая дезинформация вела к формированию у испытуемых новых ожиданий относительно своей «запоминаемости», выяснялось с помощью вопроса, задававшегося после эксперимента. Было выявлено, что «запоминаемость» испытуемых, получивших в перерыве «понижающую» дезинформацию, во второй фазе значимо снизилась; «запоминаемость» испытуемых, получивших «повышенную» дезинформацию, во второй фазе значимо возросла; «запоминаемость» же испытуемых контрольной группы не претерпела значительных изменений.

21. Закон внутреннего заселения”

Наш собственный интимный мир можно уподобить некоему жилому сооружению с множеством комнат, которые все имеют своего постояльца. То есть там живут отдельные черты нашей натуры, только нам свойственной личности.

И естественно, когда в квартиру или в комнату вламывается чужак, то мы открываем дверь на глубину цепочки и, желая узнать “кто там?”, невольно представляем себя непрошенному гостю.

Очевидно, эту процедурность внутреннего мира людей и «засек» американский психолог, профессор университета Сент-Луис Саул Розенцвейг, потому что именно он создал любопытную методику «выманивания» из людей фундаментальных основ их душевно-психологического базиса. Основная идея взятия в человеке пробы создание словесных и рисуночных ситуаций «потрясения», гнетущего напряжения, тревожности, отчаяния, гнева (или, по-научному, “фрустраций”).

Например, ситуация: два молодых человека; один из них говорит: “Я вчера пошел в кафе с твоей девушкой.

Она мне сказала, что ты занят”. Испытуемый должен написать ответ другого человека.

Или изображена другая ситуация: стоит человек, пальто которого забрызгал проезжающий автомобиль. Испытуемый должен написать, какова будет реакция человека.

Детский вариант. Изображена ситуация, где ребенок тянется к конфете, а мать ему говорит: “Извини меня, пожалуйста, но эта конфета предназначена для твоей маленькой сестренки”. Или маленький мальчик играет на барабане. Отец говорит ему: “Ты не шуми, мама спит”.

Необходимо записать ответ ребенка.

22. Закон “внушения”

По сути дела, это прием вщтреннего искушения, при котором человек, получая зримые подтверждения глуСекреты поведения людей боко сидящего в нем желания, совершает сам в себе процесс самоубеждения через переход факторов внешней атрибутики в увлекательную идентификацию чувствуемого, но – великодушно и неподвластно – не отвергаемого самообмана.

Игра “в убеждение” с тем, кто хочет быть убеждаемым, дает нам поле реализации данного правила; и близкая аналогия здесь – удовольствие от почесываний того места, которое чешется.

На лекции выдающегося психоневролога П.Флейшига, состоявшейся в Лейпциге в 1924 г., была инспирирована любопытная клиническая ситуация.

Демонстрировалась девушка, вообразившая, что у нее стеклянный зад. Боясь «разбить» его, она не садилась и не ложилась на спину. П. Флейшиг пообещал пациентке удалить все стеклянные части оперативным путем. Больную в присутствии студентов уложили на стол, на лицо была наложена эфирная маска, один из ассистентов разбил над пациенткой стеклянный сосуд, профессор произвел соответствующее словесное закрепление, после которого больная встала, свободно села на предложенный стул и объявила, что она чувствует себя полностью выздоровевшей.

23. Закон ивоздаяния”

“Общество победившее почти всегда проигрывает столько же, сколько и общество побежденное”.

(П. Н. Ткачев)

24. Закон войны “на два фронта”

Психика человека не в состоянии удерживать с одиняковым внимянием и отвстственностью за положительный итог дела, превышающие числом единицу.

Вот почему подбросить человеку (властителю, полководцу, крупному политику) “второй фронт” (не говоря уже о «третьем», «четвертом» и т. д. фронтах) – значит подвести его к проигрышу, поражению, разгрому.

25. Закон “воспроизведения рабства”

Относительно замкнутые корпоративно-структурированные человеческие сообщества, будь то школа, профессиональное училище, дом проживания студентов, армейская казарма, исправительное учреждение или «база» преступного клана – везде в них воспроизводятся или реанимируются самые архаичные и изуверские способы организации общежития. Здесь можно наблюдать самые дикие формы эксплуатации человека человеком: элементы неприкрытого рабства, когда лица, принадлежащие к низшему социальному рангу, выполняют всю грязную работу за своих «господ», обстирывают и кормят их, возят на себе в туалет, тешат шутовскими выходками и т. п.

Это один из незыблемых эффектов “совместности”.

Групповое единство держится на балансе количества составляющих членов, разнообразия талантов и интересов, автоматической (ну, почти что на уровне инстинктивной данности) подчиненности одних и старшинства других.

Форма явления может разниться, но диапазон ее задан: от “уважения к старшим” до традиционной “дедовщины”.

26. Закон “востребования ожидания”

Мы все хотим только то, что хотим, и потому даже малейшее отклонение в поведении других людей от этого нашего настроения не рационализирует наш интерес, связанный с ними, а, напротив, убивает его.

Знаменитый французский художник и известнейший карикатурист XIX века Оноре Домье (р. 1808) всю жизнь был беден и привычно нуждался.

Возможно, его произведениями и заинтересовались бы богатые коллекционеры и он смог бы отказаться от работы в газетах, дававшей ему средства к существованию.

Но он ничего не смыслил в делах. Однажды его друг Добиньи, зная, в каких стесненных обстоятельствах находится Домье, в письме известил его о том, что к нему зайдет один американский коллекционер, и предупредил, что тот покупает только дорогие картины.

Несколько дней спустя американец действительно пришел в мастерскую художника и, выбрав одну из картин, спросил:

– Сколько?

Покраснев от смущения, Домье пробормотал:

– Пять тысяч франков,

– Беру, – сказал коллекционер.

– А эта?

Холодный пот выступил у Домье на лбу, решимость покинула его и после долгих колебаний он, наконец, выдавил из себя:

– 600 франков.

– Нет, я раздумал, – сказал американец и ушел, чтобы больше уже никогда не вернуться.

Что и говорить, не было коммерческой жилки у Домье. Но главное, чего он не знал, это закона “востребования ожидания”.

27. Закон “всплывающей связи”

Любые события, информация, предмет – какие бы, сколько бы и как бы они ни были представлены человеку – всегда могут и будут им выстроены в цепочку связанного смысла, вплоть до уникально-парадоксальных значений. Разрозненность восприятия исключается. Это значит, что прием информации всегда сопровождается дополнительным или иным значением, нежели то, что было в намерениях сообщающего.