Текст книги "Фарсис (СИ)"

Автор книги: Павел Корнилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Ты же начальник охраны. На тебя сразу падёт подозрение.

– Если нападение завершится удачно, это уже не будет иметь значения.

Рудольф хотел бы услышать, что говорил за день Баако, но "жучок", следящий за ним не вернулся.

На следующий день, с самого утра, Рудольф попросил аудиенции у главы корпорации. Вскоре он уже сидел в рабочем кабинете Нбонго, том самом, где вечером он разговаривал с Виктором.

Несмотря на ранний час Нбонго не выглядел сонным. Рудольф вспомнил, что в досье отмечалось, что руководитель "Луанго" всегда мало спит и очень трудолюбив.

– Почему вы решили срочно поговорить со мной в такое время? – спросил Нбонго.

– Я должен сообщить вам, что через три дня я вынужден покинуть Африку по неотложным делам. Вместо меня прибудет другой посол – товарищ Штефан Айтанов. С ним вы проведёте совещание по купле-продаже тория.

– Очень жаль, что вы нас покидаете, господин Ким, – Нбонго изобразил печаль. – Очевидно, это не всё, что вы хотели мне сообщить.

– Конечно. Ваш кабинет защищён от прослушивания?

– Надеюсь на это, – Нбонго быстро взглянул на Рудольфа.

– Я хочу спросить вас, господин Луанго, насколько вы можете доверять Союзу. Я понимаю, что в политике не может идти и речи о доверии. Но я хочу спросить вас как человека, а не как политического деятеля.

– Мы давно серьёзно работаем с Новым Союзом, и он зарекомендовал себя как надёжный партнер, – ровным тоном ответил Нбонго, выждав десять секунд. – Разумеется, я доверяю вам, до определённых пределов, естественно.

– Я бы хотел услышать не столь официальный ответ. Дело в том, что поставка тория, о которой, я надеюсь, мы вскоре договоримся, волнует не только нас. Скажу образно, вы держите в руках жирный кусок пирога, на который смотрит огромное количество голодных глаз. И чтобы заполучить пирог, они готовы на всё.

– А вы думаете, я этого не понимаю? – подозрительно спросил Нбонго.

– Ресурсы, которыми вы владеете, могут служить разным целям. Какие-то стороны используют их с большей, какие-то с меньшей пользой. Вам нужно решить, кому вы их передадите. И как можно быстрее. Потому что времени на решение у вас немного.

– Что вы хотите этим сказать?

– У меня есть сведения о готовящемся покушении на вашу жизнь.

– Кто заказчик? И когда состоится покушение? – Нбонго воспринял информацию хладнокровно. Видимо, покушениями его действительно было не удивить.

– Заказчика я не знаю. Покушение будет осуществлено послезавтра, когда мы поедем осматривать ториевый карьер за городом. Исполнителям приказано убить всех.

– Значит надо отменить поездку, – предложил Нбонго.

– Нельзя отменять поездку. У нас есть шанс выйти на заказчика. Если он подумает, что покушение удалось, он перестанет таиться. И тогда мы вернёмся и обезвредим его.

– Рискованный план, – поморщился глава корпорации. – Вы понимаете, какая заваруха начнётся, если все подумают, что я мёртв.

– Если вы отмените поездку, кто знает, где будет нанесён следующий удар?

– Тоже верно, – согласился Нбонго. – Что ж, по правде говоря, я уже проворачивал нечто подобное. Техническая часть не представляет проблемы. Все будут думать, что мы едем в электромобиле, но нас там не будет.

– Я буду там.

– Эээ... господин Ким, я несколько не понимаю...

– У меня свои методы, взрыв для меня не опасен. Я поеду и погибну, – Рудольф изобразил улыбку.

–Надеюсь, вы знаете, что делаете, – пожал плечами Нбонго.

– Не волнуйтесь, господин Луанго.

Вечером Рудольф сидел и думал о завтрашнем дне. От размышлений его отвлёк вызов информатория. Баако Луанго спросил, может ли посланник Союза уделить ему полчаса времени.

Наследник Луанго явился минут через двадцать. На нём был всё тот же псевдовоенный костюм песочного цвета. Баако окинул комнату взглядом и уселся в кресло, на которое указал ему Рудольф.

– О чём вы хотели поговорить, господин Луанго, – спросил Ким.

– О выборе. Нбонго готов сотрудничать с Союзом, но его поддерживают далеко не все.

– Насколько я знаю, вы в числе последних.

– Я вижу, вы хорошо осведомлены, – согласился Баако. – Да, я принадлежу к консервативному крылу правления корпорации, которое настороженно относится к Новому Союзу.

– Из-за чего?

– Вы сами, господин Ким, лучший ответ на ваш вопрос.

– Люди всегда боятся, того что не понимают, – признал Рудольф. – Но чтобы успешно вести дело надо быть выше предрассудков.

– А насколько широко мыслите вы? – спросил Баако. – Мне интересно как вы видите нас? Примитивные туземцы, непонятные существа, тупиковая ветвь эволюции?

– Я бы мог сказать, что я рассматриваю вас, как торговых партнёров и всё, но это не совсем так. Я первый раз нахожусь среди обычных людей. Так что, для меня вы все, прежде всего, источник новых знаний. Я наблюдаю и впитываю информацию.

– Как вы стали послом? Вас назначили или вы вызвались сами?

– Вызвался добровольцем.

– Другие кандидатуры были?

– Нет, носители сознания обычно не покидают Улей. Это небезопасно. Но я решил рискнуть.

– Я хочу задать вопрос, который может показаться бестактным. Имя, которым вы пользуетесь – это ведь псевдоним, да?

– Не совсем. Это имя было дано мне, когда я был создан. После того, как я стал носителем сознания, я им не пользуюсь.

– Если у вас нет имён, как вы идентифицируете друг друга в вашем обществе?

– По цифровому коду. Это как электронная подпись, – пояснил Рудольф.

– Всё это так необычно, – покачал головой Баако. – Но к этому можно привыкнуть. И, знаете, мне понравилась то, что вы говорили о миссии Союза. Поставленная цель должна быть большой. Не буду скрывать, я один из инициаторов запрета на поставки тория в Союз. Но, если я лучше узнаю вас, может быть, я изменю своё мнение. А мое мнение, не буду скромничать, очень важно здесь.

– А мнение вашего брата? – осторожно спросил Рудольф.

– Так сказать, брата, – поморщился Баако. – Совет корпорации не поддержит его кандидатуру на пост главы. Они изберут меня. Должен сказать, что я не особо стремлюсь к власти. Я бы мог передать власть подходящему кандидату. Но сейчас нужно обеспечить преемственность власти. Главой корпорации должен стать сын Нбонго, то есть я или Виктор. Но он не Луанго. Я не допущу, чтобы он стал главным.

– Вы говорите об избрании главы корпорации, как о близком событии, – заметил Рудольф.

– Нет-нет, – отрицательно взмахнул руками Баако. – Нбонго, я надеюсь, проживёт ещё очень долго. Но мне кажется, что ваш приезд означает начало больших перемен. Всё может выйти из-под контроля.

– Надеюсь, что это не так, – сказал Ким.

После ухода Рудольф проанализировал ситуацию. Братья Луанго хотели казаться скромными жертвами обстоятельств, и утверждали, что стремятся к власти, только, чтобы выжить. Однако жажду власти скрыть было невозможно. В одном они не врали – победитель действительно уничтожит конкурента.

Будущее

Следующий два дня Петров просто работал курьером. В среду у него был выходной. Игорь проснулся от сигнала вызова «Цефея».

– Да, я слушаю.

– Доброе утро, Игорь. Как здоровье? – голос Зеленицкого.

– Нормально. По какому поводу звонишь?

– Тут мне позвонил Шмидт, просит отвезти его по делам.

– По каким делам?

– Он не уточнил, но говорит, что дело срочное. Выручишь?

– Ладно, отвезу его.

В полдень Петров подъехал в Весёлый посёлок, по указанному адресу. Шмидт сидел на автобусной остановке. Он неторопливо поднялся и подошёл к машине.

– Добрый день, – сев в машину, Василий тут же открыл окно и закурил.

– Добрый. Куда едем?

– Купчино.

Петров завёл мотор. Памятуя о предупреждениях Зеленицкого, он не выдал признаков удивления. Шмидт докурил и выбросил окурок в окно.

– Можно спросить о твоих родителях, Игорь?

– Что именно?

– Ну, где они сейчас живут, чем занимаются?

– Отец умер три года назад. А мать в Москве работает, менеджером в торговой компании.

– Сочувствую, – механически произнёс Шмидт. – А твой дядя, всегда в компаниях с шаблонными названиями работал?

– Нет, они с отцом вместе работали на "оборонку". Что-то такое, очень секретное. Через дядю отец с моей мамой и познакомился.

– А почему твоя мать теперь в Москве живёт?

– Ей неоднократно предлагали работу в центральном офисе фирмы. После смерти отца она согласилась.

– А твой дядя с консерваторами не связан? Рабочие с военно-промышленного комплекса в свое время туда массово вступали.

– Точно не знаю. В их институте многие вступили в партию, еще, когда она только создавалась. Насколько я знаю, дядя никогда политикой не занимался, – Петрову устал от подозрительности собеседника.

– Ты с ним не общался долго, что ли?

– Ну, да.

– Я всё равно не могу понять, как племянник управляющего фирмы может работать простым курьером. Тебе только попросить надо, и тебя назначат начальником отдела какого-нибудь.

– А оно мне надо? – отмахнулся Петров.

Шмидт покачал головой и снова закурил. Вскоре они подъехали к, уже знакомому Петрову дому.

– Бывал здесь когда-нибудь? – спросил Василий.

– Был. Пару лет назад.

– Пошли, сходишь со мной.

– Зачем?

– Там нужно перенести одну вещь, поможешь.

Петров нехотя вылез из машины. Они зашли в подъезд и поднялись на площадку пятого этажа. Шмидт остановился.

– Ладно, на самом деле, я не хотел говорить в твоей машине. Вдруг там правда "жучок". Сейчас я поднимусь наверх, переговорю с одним человеком, а ты подожди меня здесь.

Он отсутствовал минут семь и вернулся с весьма недовольным видом.

– Говорит, что не поможет мне с информацией.

– А кто он?

– Что-то вроде нашего казначея. Надо рассказать тебе, в чём суть дела. Это касается Зеленицкого. У руководителей движения есть мнение, что его действия могут дискредитировать всех нас.

– И что же он такого натворил?

– Ты можешь пообещать мне, что ему не скажешь?

– Ладно.

– Наши источники финансирования никогда не были прозрачными. Если покопаться, можно найти среди спонсоров даже полукриминальные структуры. Однако, в случае с Зеленицким всё ещё сложнее. Есть подозрение, что он получал финансовую помощь от кого-то из консерваторов.

– Но зачем консерватору спонсировать вашу деятельность? Это нелогично.

– Мотивы неясны, но сам факт получения денег от члена партии, которая является, по сути, нашим главным противником, является возмутительным.

– Я не верю, что Зеленицкий это ваша "крыса".

– Да никто этого и не говорит. Но всё равно, если он получал деньги от консерваторов, его не только отстранят от руководства, но и исключат из членов движения. Но всё-таки бросаться такими обвинениями без доказательств нельзя. Поэтому мне поручили разобраться в этом деле. А теперь наш казначей говорит мне, что необходимую информацию он мне предоставить не может. Похоже, он её кому-то передал. Скажи, ты об этом ничего не знаешь?

– Нет, кто ж мне будет говорить о вашей бухгалтерии.

– Ну да, верно. Ладно, Игорь, можешь отвезти меня обратно?

– Могу.

Высадив Шмидта у дома, Петров долго думал, стоит ли ехать к Зеленицкому. Наконец, он решил, что нужно сначала разобраться что происходит, а потом говорить об этом. Поэтому он развернул машину и поехал домой.

Через десять минут сотрудник патрульной службы, стоявший возле служебного автомобиля, жестом приказал Петрову припарковаться.

– Сержант Кузнецов. Выйдите из машины, – Игорь нехотя подчинился.

– Смотрите в камеру, – аппаратура просканировала сетчатку глаза Петрова.

– Игорь Петров, откройте, пожалуйста, багажник.

– А в чём дело-то?

– Плановая антитерростическая проверка. Произвольно осматриваем транспорт.

– Хорошо, осматривайте, – Петров открыл багажник. На осмотр подошёл второй полицейский.

– Вот здесь,– полицейский сунул Петрову планшет, – поставьте согласие на досмотр.

– Хорошо.

– Товарищ сержант, посмотрите, – раздался голос сзади. Петров и сержант повернулись.

– В багажнике я нашёл запрещённые агитационные материалы. Как вы это объясните, гражданин Петров?

– Да вы сами их туда засунули. Я требую...

– Вам придётся проехать с нами.

В камере предварительного заключения кроме Петрова никого не было. Он спал на лавке, натянув на голову капюшон. Вошедший полицейский потряс Игоря за плечо.

– Эй, хватит спать. На выход, быстро.

– В чём дело, начальник? – Петров открыл глаза. После сна тело замерзло, и двигаться не хотело.

– К следователю пора, – буркнул охранник.

Следователь восседал в служебном кресле, лениво просматривая что-то в планшете. Он жестом указал на металлический стул, привинченный к полу. Петров сел, охранник прикоснулся к наручникам у себя на поясе, но пристёгивать арестованного не стал.

– Следователь Василенко, – представился сотрудник органов. – Ну, Гражданин Петров, рассказывайте, как связались с представителями экстремистских движений.

– Да ни с кем я не связывался.

– А как вы объясните факт обнаружения в багажнике вашего автомобиля листовок, содержащих призывы к свержению законной власти?

– Да ваши сотрудники их туда и подбросили. Сами подумайте, кто сейчас будет использовать бумагу для агитации?

– Вы же используете. У вас есть знакомые из организации "Левая сила"?

– Первый раз слышу!

– Это странно, учитывая, что вы недавно присутствовали на собрании, где так же присутствовала вся верхушка этой организации.

– Я смотрю, вы хорошо осведомлены, где я присутствовал.

– Вы не станете отрицать, что знакомы с Дмитрием Зеленицким?

– А разве он состоит в этой "Левой силе"?

– Нет, организация, в которой он состоит, не признана экстремистской, пока, во всяком случае. Но мы выясним, кто приказал вам распространять листовки. В ближайшее время, будет получен ордер на обыск вашей квартиры. Вы точно не хотите ничего мне сказать? Вам не передавали каких-либо документов участники оппозиционных организаций?

– Если будете искать в квартире так же усердно, как в машине, найдёте там миномёт и обогащённый уран, – резко ответил Петров.

– Не стоит иронизировать. Вам может грозить реальный срок до пяти лет лишения свободы. Вы это понимаете?

– Во-первых, дальше я буду говорить в присутствии адвоката. Во-вторых, мне нужно позвонить.

– Очень жаль, что вы не хотите сотрудничать. Будет вам адвокат, чуть позже. Уведите его.

Через некоторое время охранник зашёл в камеру.

– Вставай, Петров.

– Что на этот раз?

– За тебя залог внесли. Иди, тебя ждут.

В коридоре прохаживался толстоватый человек, который не так давно передал Игорю его служебную машину. Игорь вспомнил, что его зовут Денис.

– Пошли, – коротко сказал он Петрову.

Они сели в машину. Денис открыл окно и закурил.

– Адвокат уже отправился доставать кишки из твоего следователя. Они даже не заморачивались. Подкинуть бумажные листовки, это ещё надо додуматься! На что они рассчитывали, как думаешь?

– Рассчитывали напугать меня, – задумчиво сказал Петров.

– Это понятно, но зачем?

– Они считают, что у меня есть некая очень важная информация. И если я испугаюсь, я выдам эту информацию.

– А её у тебя нет?

– Конечно, нет, – Петров внимательно посмотрел на Дениса.

– Я так спросил, мне просто интересно. Я отвезу тебя к Валерию Ивановичу, – Денис завёл двигатель.

Когда Петров вошёл в дядин кабинет, Чирков нервно расхаживал из угла в угол. Увидев племянника, он остановился, а потом прошёл к креслу.

– С тобой всё в порядке? – Игорь кивнул.

– Расскажи что случилось?

– Остановили на досмотр, подсунули листовки, задержали.

– У тебя есть предположения, за что тебя задержали? Ты узнал что-то важное?

– Узнал, что в КПЗ холодно и воняет мочой.

– И тебе не передавали ни каких материалов? Каких-нибудь важных сведений об оппозиции?

– А что, должны были передать?

– Да, я не знаю, – пожал плечами Чирков. – Просто пытаюсь понять причину этой провокации. Надеюсь, эти служаки просто выполняли месячный план по задержаниям.

– Может они хотели с меня денег получить, – предположил Игорь.

– Может и так, уровень коррупции в органах беспрецедентный.

– Надо решить эту проблему.

– Коррупцию не победить.

– Есть способ. В чём слабость современной системы? Полицейские, судьи, прокуроры, все они вне своей работы живут как обычные люди, и поэтому они уязвимы. Их легко можно подкупить, шантажировать, запугать, а если не получится, то можно и убить. Отсюда следует вывод – чтобы представитель власти исполнял свои обязанности честно и бесстрашно, у него не должно быть ни имущества, ни семьи. Жить он должен в каком-то специальном помещении, казарме или общежитии закрытого типа. Желательно, чтобы жилище находилось прямо возле работы, так сотрудник сможет быстро приходить на своё рабочее место, не опасаясь, что по пути на него смогут напасть. И если у него не будет собственности, то и работать он будет бескорыстно. И это относится не только к правоохранительным органам, но и ко всем кто наделён властью по закону.

– Так вообще никто не пойдёт на эти должности, – усмехнулся Чирков.

– Надо отбирать и готовить людей с детства, чтобы они были морально подкованы, – сказал Петров.

– Такие идеи обсуждают оппозиционные деятели? Кажется, о чём-то таком писал ещё Платон.

– Это я об этом думал, когда сидел в камере, – признался Игорь.

– О чём только не думается в камере, – заметил Валерий Иванович. – Ладно, Игорь, езжай домой, отдохни. Я свяжусь с тобой позже.

Прошло два дня. Петрову дали два выходных, чтобы, как было сформулировано, "восстановиться после потрясения". Никакого потрясения Петров не испытал, но отказываться от лишних выходных не стал. Вечером он сидел дома. За окном темнело, шёл дождь. Петров достал из холодильника бутылку пива, откупорил. Не успел он отпить из бутылки, как раздался сигнал вызова.

– Алло, я слушаю.

– Игорь, у меня к тебе просьба, – голос Зеленицкого. – У тебя ведь завтра выходной?

– Да.

– Адлия завтра улетает на родину, в Узбекистан. Вылет в половину шестого утра. Можешь отвезти её в аэропорт?

– Ну, хорошо. Отвезу.

– Спасибо.

Рано утром Петров выехал по указанному адресу. Дождь, шедший два дня, закончился, и город заволокло туманом. Игорь увидел Адлию, стоявшую на тротуаре, и остановил машину.

– Доброе утро, – девушка села в машину.

– Так себе. Не лучшая погода для полётов.

– Надеюсь, что всё-таки получится улететь, – Адлия слегка нахмурилась.

Электромобиль ехал по улицам города, почти пустым в это время. Но из-за тумана автоматика машины не позволяла ехать очень быстро.

– Вроде бы как скоро ваша демонстрация. Почему же ты уезжаешь? – спросил Петров.

– Поэтому и уезжаю. Я вообще была против этой акции. Глупая затея. Только мы выйдем на площадь, как нас всех повяжут и распихают по "обезьянникам". Мне совсем не хочется сидеть в камере пятнадцать суток. Если мне не удалось отговорить товарищей от проведения демонстрации, лучше я посмотрю на происходящее со стороны.

– Не слишком-то "по-товарищески", – покачал головой Петров.

– Ну, вообще-то, да, – слегка виноватым голосом произнесла Адлия. – Если честно, я всегда достаточно несерьёзно смотрела на наше движение. Благодаря Дмитрию, я взлетела на самую верхушку организации, вхожу в состав организационного совета. Там много интересных людей, с которыми есть о чём поговорить, все эти прогрессивные идеи, протест против системы – всё это интересно. Но я никогда не верила, что эти люди реально могут добиться власти, исполнения своих планов. Мы долгое время были сборищем безобидных мечтателей. А теперь к нам примкнули радикалы, которые хотят борьбы, революции. Это приведёт лишь к тому, что наше движения объявят вне закона. В этом я участвовать не хочу.

– Значит, не веришь, что ваше движение сможет чего-то добиться?

– За всё время мы даже единого названия не выработали. Каждая отдельная группировка называется по-своему. Этих группировок очень много и все они очень разные. Чтобы объединить их, нужен лидер. Если такой человек появится, то движение превратится в реальную силу. Но пока такого человека нет.

– А Зеленицкий?

– Зеленицкий умный человек, но он теоретик. На созидание он не способен. Многие в движении недовольны, что он состоит в координационном совете. Они хотят заменить его на более радикальную фигуру.

Тут они одновременно вспомнили, что служебную машину, скорее всего, прослушивают, и они замолчали.

– Игорь, ты всё время говоришь "ваше движение", значит, ты не считаешь, что ты вместе с нами?

– Просто я пока не привык. Всю жизнь, старался не вступать ни в какие организации. Вообще, жить, ни во что не вмешиваясь.

– Для чего же ты живёшь?

– Не знаю. Просто так, живу и всё. Я не ищу смысла в жизни.

– Значит, ты действительно считаешь, что жизнь не имеет смысла?

– Универсального, для всех, точно не имеет. Каждый сам выдумывает цель и пытается её достичь.

– И что же ты придумал?

– Пока ничего.

Снова наступила тишина. Вскоре из тумана показались строения аэропорта. Петров заехал на парковку.

– Спасибо, что подвёз.

– Помочь сумку донести?

– Не надо, она не тяжёлая. Ну, до встречи, Игорь.

– До встречи.

Адлия пошла к зданию терминала. Петров вышел из машины и, позевывая, смотрел через сетку ограждения на взлетающие и садящиеся самолёты.

– Игорь Петров? – смутно знакомый голос за спиной.

Петров обернулся. Он узнал говорившего и, через мгновение, вспомнил его имя – Алексей Драганович. Как и при их прошлой встрече, сотрудник комитета по безопасности пристально осматривал Петрова.

– Да, это я. Я вас помню. Что вам нужно?

– Просто хотел поговорить.

– О чём?

С территории аэропорта с шумом взлетали самолёты.

– Скажу прямо, мне нужна информация. Информация, которая не представляет никакой ценности для большинства людей, но очень важна для меня. Скорее всего, ты можешь помочь мне найти, то, что я ищу.

– Что же это за информация?

– Сведения об источниках финансирования вашего движения.

– Однако, – Петров присвистнул. – И почему я должен знать об этих источниках?

– Девушка, которую ты только что привёз сюда, Адлия Арифова, была членом организационного комитета движения. Она говорила, почему решила уехать?

– Ну, так, неопределённо.

– Спецслужбы готовят арест верхушки оппозиции. Мы связались с Арифовой и предложили ей сотрудничество: её дело будет закрыто и она сможет уехать из страны, в обмен на информацию о финансовой деятельности оппозиции. Она согласилась, но ничего стоящего сообщить не смогла. Видимо, пыталась, и получить свободу, и не подставить товарищей. Тем не менее, мы её отпустили, просто, чтобы никто не узнал о нашем сотрудничестве. Из показаний Арифовой, косвенно, мы всё-таки смогли определить круг лиц, которые могут располагать нужными сведениями. Однако наши информаторы из оппозиции не смогли обнаружить следов бухгалтерии. Информация исчезла.

– Другие информаторы? Их там у вас много?

– Достаточно, – усмехнулся Драганович.

– Если вы и так всё знаете о лидерах "левых" и арестуете и в ближайшее время, то зачем вам знать, откуда они брали деньги? Ведь движение прекратит своё существование.

– Мне всё равно, что будет с "левыми", – пожал плечами Драганович. – Я занимаюсь внутренней безопасностью партии. И у меня есть сведения, что финансирование оппозиционных движений осуществляет кто-то из высокопоставленных членов партии консерваторов. Именно поисками этого человека я и занимаюсь.

– Зачем консерватору спонсировать радикалов?

– На протяжении всей истории отдельные личности поддерживали самых разных маргиналов, надеясь использовать их в своих целях, и недооценивая потенциальную опасность сил, с которыми они пытались играть. Часто это заканчивалось тем, что маргиналы приходили к власти, уничтожая своих бывших покровителей. Но, похоже, история ничему людей не учит.

– Значит "левые" потенциально опасны?

– Может при грамотной постановке дела, они бы чего-нибудь и добились. Но сейчас этого точно не случится. Скоро про это сборище люмпенов никто не вспомнит. Ну, а мне надо лишь поймать человека, который злоупотребляет своей властью. И я надеюсь, что ты мне в этом поможешь. Так вот, скажи, что ты знаешь о бухгалтерских документах оппозиции?

– Ничего, – ответил Петров. – Что я могу об этом знать? Меня даже участником движения сложно назвать.

– Да? Вот как, – Драганович несколько секунд смотрел в лицо Игорю, а затем опустил взгляд. – Ну, ладно. Спасибо, что выслушал меня. Можно одну просьбу?

– Какую?

– Никому не рассказывай о нашем разговоре. Хорошо?

– Ладно.

– Больше не буду тебя задерживать. Всего доброго, – Драганович повернулся и пошёл к автостоянке.

Наступило воскресенье, когда по планам должна была пройти демонстрация. Помня об этом, Петров заранее взял внеплановый выходной и проснулся пораньше. Однако утро подходило к концу, а никаких сообщений не поступало. Наконец Зеленицкий прислал сообщение, в котором говорилось, о том, что Петрову нужно срочно прибыть на станцию метро "Площадь Александра Невского".

Игорь сумел добраться достаточно быстро. Зеленицкий ждал его в вестибюле станции, прислонившись к стене. Увидев Петрова, он быстро подошёл.

– Быстрее. Идём.

– Что происходит-то? Как там у вас дела с вашей акцией? – Игорь спросил это уже стоя на эскалаторе.

– Всё плохо, – тяжело вздохнул Зеленицкий. – Кто-то подал сигнал к началу акции, до запланированного времени. Демонстрация должна была начаться в десять часов утра, но уже в половину десятого площадь была забита людьми, а организаторам никто ничего не сообщил. Теперь там полный хаос. Провокаторы призывают толпу к беспорядкам, а тем временем туда подтягивается полиция.

– Туда – это куда?

– На Сенную площадь.

– Я вот чего не понимаю. Тебе видно сразу, то есть в десятом часу, сообщили о том, что всё пошло не по плану. Сейчас почти двенадцать. Тогда почему ты до сих пор не там?

– Честно говоря, я долго думал, стоит ли вообще ехать туда, – лицо Зеленицкого помрачнело. – Думаю, что-то исправлять уже поздно, а как только я появлюсь там, меня арестуют.

– Но всё-таки когда исправлять уже поздно, ты решил явиться?

– Я просто подумал, если я появлюсь то меня "посадят". Но если я не появлюсь, то потом все спросят меня, где я был во время разгрома нашего движения. Обдумав эти варианты, я решил, что оказавшись за решёткой, я сохраню репутацию, а это немаловажно.

Они сели в поезд. Вагон новой конструкции был оборудован сравнительно неплохой шумоизоляцией, так что можно было говорить, не напрягая излишне голосовые связки.

– То есть ты решил выбрать из двух зол меньшее? – спросил Петров. – Слушай, а почему вы время начала мероприятия заранее не сообщили? Вы могли бы избежать неприятностей.

– Пытались конспирироваться, – махнул рукой Зеленицкий. – Но теперь я думаю, что это вообще не имеет значения. Всё равно на чём-нибудь нас бы подловили. Всё движение пропитано информаторами. Я даже не знаю, кому ещё можно верить. Власть манипулирует нами как хочет.

– Может власть не понимает, чем пытается управлять.

– Ты это о чём? – удивился Зеленицкий.

– Просто мысли вслух, – Игорь, конечно, не стал объяснять, откуда он позаимствовал мысль.

– Слушай, Игорь. Это важно. Если меня арестуют, с тобой свяжется Шахримуллин. Ты должен передать ему диск, который ты спрятал.

– Ты же сказал, что никому не доверяешь?

– Я специально пригласил человека из другого региона, чтобы подстраховаться. Будем надеяться, что он не "крыса".

– А почему ты просто не отдал диск ему?

– Я подумал, что местный житель лучше знает место, где можно спрятать что-то.

– Ну, пожалуй, правильно, – они замолчали.

Они уже поднимались по эскалатору, когда Петрову пришла в голову ещё одна мысль.

– А ведь мне не сообщали о ложном начале акции, хотя я не в оргкомитете, как так?

– Значит, кто-то сообщил, что ты хорошо знаком с членами оргкомитета.

– Неужели они рассматривали персонально всех участников?

– Я не знаю, – отмахнулся Зеленицкий. – Ну, приготовься, сейчас начнётся.

В вестибюле станции сновали какие-то люди, время от времени перепрыгивая через турникеты, отчего в зале начинала выть сигнализация. Охрана металась из стороны в сторону, в попытках навести хоть какой-то порядок. Зеленицкий и Петров прошли к выходу, увёртываясь от пробегающих "зайцев", и вышли на площадь.

– По крайней мере, у вас действительно много сторонников,– отметил Игорь, оглядевшись по сторонам.

– Кажется, половина присутствующих вообще никакого отношения к нам не имеют, – отозвался Зеленицкий.

Площадь была просто погружена в хаос. Толпы людей занимали всё свободное пространство, полностью парализуя автомобильное движение. Невнятные призывы, усиленные громкоговорителями, доносились с разных сторон. Призывы заглушались музыкой, ревущей из колонок, установленных непонятно где. Над толпой реяли черные флаги анархистов. Невдалеке двое прыгали на крыше дорогого электромобиля. Всё происходящее фиксировали с высоты сразу два десятка квадрокоптеров. Иногда, из толпы выпускали сигнальные ракеты, пытаясь сбить квадрокоптеры, но манёвренные машины вовремя отлетали в сторону. У въездов на площадь стояли многочисленные полицейские фургоны, но сотрудники правопорядка, как ни странно, пока не вмешивались.

– Нам туда, – Зеленицкий указал на самодельную трибуну, которую окружало кольцо людей, мрачно оглядывающихся по сторонам. – Это члены оргкомитета, видимо, пытаются навести порядок.

– Не очень у них это получается.

Зеленицкий стал продвигаться в направлении трибуны, Петров последовал за ним. Расталкивая толпу локтями, они добрались до цели. На трибуне какой-то незнакомый Петрову руководитель движения кричал в громкоговоритель, призывая толпу успокоиться, но на удалении десяти метров его уже не было слышно.

Возле трибуны нервно курил Василий Шмидт. Увидев Зеленицкого, он сразу поспешил навстречу.

– Какие новости? – сразу спросил Зеленицкий.

– Чувствую, сейчас "полицаи" соберутся и начнут усмирять толпу, – Шмидт огляделся по сторонам. – Надо сваливать, пока не поздно.

– Я не для того сюда приехал, – покачал головой Зеленицкий.

– Тут уже ничего нельзя сделать, – махнул рукой Шмидт.

Зеленицкий не стал спорить. Он просто залез на трибуну и забрал громкоговоритель. В это время полиция начала штурм площади. Колонны полицейских под прикрытием щитов рассекали толпу на части. Большие скопления людей разгоняли из водомётов. Из толпы в полицейских летели камни и дымовые шашки.

Петров оглянулся. У трибуны стало заметно свободнее, большая часть организаторов уже разбежалась. Шмидт тоже исчез. Игорь посмотрел на Зеленицкого, тот опустил громкоговоритель и равнодушно смотрел на происходящее.

Петров стал искать выход с площади. По пути его два раза чуть не сбили с ног убегающие демонстранты, один раз возле головы пролетел увесистый камень, также он чуть не попал под струю водомёта. Наконец, он добрался до торговых павильонов, естественно закрытых. Тут было спокойнее. Он обернулся. Полицейские отогнали демонстрантов от трибуны, и, по всей видимости, задержал всех кто остался возле неё.

Чья-то рука схватила Петрова за плечо и быстро втащила за угол. Игорь обернулся. Перед ним стоял Агиш Шахримуллин. Здоровенный татарин мрачно смотрел на Петрова.