Текст книги "Фарсис (СИ)"

Автор книги: Павел Корнилов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

"Этот человек живет в, можно сказать, виртуальной реальности. С помощью энцефалографа, такого же, как и у нас, он может получить ту информацию, какую захочет увидеть" – Отто оперся на прозрачную крышку камеры.

"Кто добровольно выберет подобное существование?" – спросил Грегори.

"Многие, если рационально подойдут к выбору. В камере человек проживёт дольше. Организм в камере находится под тщательным наблюдением и при любых отклонениях от нормы оборудование камеры восстанавливает гомеостаз. Камера осуществляет питание через капельницу, удаление продуктов жизнедеятельности, соблюдение гигиены и массаж мышц, чтобы они не атрофировались. А так как, для получения информации человеку не нужно никуда перемещаться, в наши дни, то он ничего не теряет, если находиться в камере"

"Но почему информация о камерах не разглашается? Действительно, тут нет ничего противозаконного или этически неприемлемого для общества"

"Дело не в этике. Когда в последний раз поднимался вопрос о том, стоит ли информировать общественность о существовании камер, именно я выступил за сохранение частичной секретности" – Отто барабанил пальцами по крышке камеры – "Камера – это первый шаг к будущему человечества. Это заветная мечта человечества. Перспективу существования человека в изолированной капсуле предрекали многие футуристы. И вот, теперь мы можем осуществить это"

"Ну, да, идея не нова. Но если человек всю жизнь будет находиться в камере, то сможет ли он эффективно работать?" – Бао сомневался.

"Ты ведь и так ходишь на работу очень редко. Все данные ты получаешь через сеть, и так же общаешься с коллегами. Твоё присутствие на рабочем месте необязательно. Ты сидишь дома, экономя ресурсы, которые тратятся на поездку до работы и обратно, оборудование кабинетов и так далее. Однако иногда приходится выбираться из дома. Сейчас мы готовы сделать важный шаг в развитии человечества. Сэкономить огромное количество ресурсов на инфраструктуре. Создать новую модель общества. Но общество не готово к этому шагу. Даже в координационном совете образовалась группа, которая хочет препятствовать развитию нашей цивилизации по такому пути. Работа, занятие спортом, хобби – всё требует от гражданина выйти из дома. Всё это черты старого мира, за который продолжает бессознательно цепляться мышление даже у руководства Союза. Спустя почти сто лет с момента образования Союза, мы так и не преодолели инертность мышления. Расстаться со старым, привычным жизненным укладом очень тяжело" – Хендерсон, наконец, отдал команду, и камера триста восемьдесят один убралась обратно в ячейку.

"Человеку во все времена было свойственно бояться нового" – пожал плечами Бао.

"Да, а тем более, настолько нового" – Отто кивнул головой – "Ну, а сейчас мы поедем в лабораторный комплекс. Он находится неподалёку, пять минут на машине. Там ты увидишь чего боятся члены координационного совета"

Здание исследовательского центра было похоже на большинство построек в Союзе – невысокое и большое по площади. Архитекторам союза незачем было экономить землю, свободного места хватало.

Из холла, на лифте, они поднялись на четвёртый этаж. В некоторые лаборатории можно было заглянуть. Здесь, видимо, кипела научная работа. Но понять это на взгляд было трудно. Бао слегка удивился, когда обнаружил, что работа учёных протекает примерно так же, как и его работа. Исследователи сидели в комфортных креслах и мысленно наблюдали за ходом экспериментов, или мысленно обменивались информацией.

– Ты представлял, что в научной деятельности до сих пор используется физический труд? – спросил Отто.

– Нет, я, конечно, знал, как это всё выглядит. Но, всё равно, казалось, что учёные должны более активно учувствовать в эксперименте. А так, на первый взгляд, их работа не отличается от моей – тот же контроль решений машины.

"Только на первый взгляд – вот именно. Ты только проверяешь выводы системы, используя свои навыки. И это только потому, что исходя из правил, машина не имеет право применять решения. Только человек. Воспитательная программа может иногда казаться разумной, но это просто программа. С помощью нескольких дублирующих схожих программ выискиваются ошибки и недостатки, которые мог пропустить её создатель-человек. Таким образом, программа самосовершенствуется. Но все этапы контролируют люди, и если человек не прикажет и не одобрит, программа ничего делать не будет. Решения о направлении деятельности программы принимают вышестоящие чины, ты же проверяешь только частные результаты деятельности этой программы. Так вот, машина до сих пор работает по принципу проверки всех возможных вариантов. Однако этих вариантов в научной деятельности может быть огромное количество. Чтобы не тратить время и ресурсы на просеивание информации, некоторые варианты нужно отсекать интуитивно, на что способен только человек. В этом и состоит работа исследователя. Что же касается характера труда, то естественно, раз мы избавляем обычного работника от физического труда, то научный работник должен быть избавлен от него тем более. Его работа и так очень сложна" – такую длинную речь Хендерсон не смог осилить вслух.

– Это институт нейробиологии. Здесь пытаются описать коннектом человека. Здесь создали искусственный нейрон, – Бао проверил информаторий.

"Недавно описание коннектома было создано. Автоматика помогла отследить связи между нейронами. Труд почти двух веков завершён. Между прочим, когда начинались исследования в этой области, предполагалось, что работа будет завершена максимум к 2050 году. Но в смутные времена второй половины двадцать первого века, когда существование цивилизации оказалось под угрозой, большинство фундаментальных научных проектов были заморожены. Истощение ресурсов, голод, потоки мигрантов, разрушение старых государств, отсутствие цели – в те времена люди были озабочены выживанием, а не знаниями. Даже после создания Союза, основным направлением являлись прикладные науки. Все хотели сделать жизнь комфортной и безопасной. Но прикладные науки развиваются на базе фундаментальных. К счастью, научная база, накопленная в первой половине двадцать первого века, была значительной. С помощью неё мы смогли заложить основы технологического строя Нового Союза. А потом мы вернулись к фундаментальным исследованиям. Из-за вынужденного перерыва длиной почти в сто лет, большинство нерешённых задач физики начала двадцать первого века, так и остались нерешёнными. Так, до сих пор не удалось создать теорию, описывающую все фундаментальные взаимодействия"

"Теория всего?" – уточнил Бао.

"Да. И дело не только в стоимости экспериментов. Чтобы охватить такой объём знаний, человеческого мозга очевидно недостаточно. Нам нужен новый уровень организации. Непрерывное соединение мозга и компьютера. И человека не должны отвлекать физиологические потребности. Посмотри вокруг. Что, если бы все эти работники переместились в камеры жизнеобеспечения. Причём, всё тело туда помещать не обязательно. Давно появилась идея "мозга в колбе". Но просто поместить мозг в камеру – это идея прошлого века. Для нас тут открывается путь к бессмертию. Правда, очень туманный путь. Мы продвинулись в продлении активной жизни с помощью пересадки органов. Мы меняем геном человека при его рождении, устраняя наследственные заболевания – в настоящее время популяция граждан Союза почти избавилась от генетического груза. Но бессмертия так не достичь. Мозг нельзя клонировать так, чтобы сохранить память человека. Для сохранения личности нужно воссоздать искусственно структуру коры головного мозга, постепенно заменяя нейроны искусственными нейронами. Правда, и тут есть проблемы. Предполагается, что сознание неотделимо от организма, оно прямой результат работы этого организма. Если мы сможем скопировать память на искусственный носитель, то это не означает, что мы сохранили личность человека. Это просто будет его копия. Ну, а что будет, если мы постепенно будем менять естественные клетки мозга на искусственные клетки, этого пока никто не знает. Именно проведения этого эксперимента и хочет добиться группа в координационном совете, в которую вхожу и я" – Отто и Бао шли по коридору между лабораторий.

"А подопытными будут старики из приюта?" – спросил Бао. Коридор упёрся в большое, во всю стену окно. За окном простирался Фарсис – невысокие здания, окружённые парками – "Именно поэтому информация о камерах не распространяется?"

"На добровольной основе, конечно" – кивнул Хендерсон – "Кто-нибудь обязательно согласится. Я говорил с Вацлавом. Неожиданно для меня он сказал, что всерьёз подумает над этим. Его согласие очень помогло бы. Его мозг, несмотря на возраст, ещё в очень хорошем состоянии. А что касается секретности... Тебе кажется, что мы выбираем излишне радикальные решения?"

"А если эксперимент пройдёт успешно, нас всех ждёт будущее в капсулах?" – Бао разглядывал городской пейзаж.

– Даже если эксперимент пройдёт успешно, это только первый шаг. На воплощение идеи в действительность уйдёт ещё много лет. Вряд ли мы доживём до этого, – фразу Хендерсон произнёс вслух, – Ну, вот и всё, что я хотел тебе сегодня рассказать. Мне нужно вернуться в совет. Завтра заеду в то же время, и продолжим экскурсию.

Придя домой, Бао, как и в прошлый раз, прошёл в сад. Приказав дому принести стакан какого-нибудь успокоительного напитка, на ночь. Он подключился к каналу новостей. Сегодня транслировали большой репортаж про нанороботов и их применение в сельском хозяйстве. До этого нанотехнологии применялись в медицине, в больницах нанороботы, управляемые электромагнитным полем, попадали в организм человека, находили и уничтожали патогенные микроорганизмы. Существовали ограничения на применение роботов в окружающей среде, из-за опасения, что процессы с их участием могут выйти из-под контроля. С усовершенствованием метода управления, ограничения были сняты. Нанороботы стали использоваться, например, для азотфиксации, что помогло решить проблему нитратных удобрений. Теперь, открывался путь для того, чтобы, получать органические вещества из неорганических искусственным путём, что означало изменение основ сельского хозяйства.

"Вот то, о чём говорил Хендерсон. Скоро операторы будут контролировать не выращивание сибумов, а процесс искусственного фотосинтеза. Вацлав прав – мы живём во время перемен" – после напитка Бао хотелось спать, мысли в голове начинали путаться. Он дошёл до кровати и умиротворённо заснул.

Ещё более отдалённое будущее

Вечером, в своих апартаментах, Рудольф стал обрабатывать информацию, которую передали «жучки» с членов семьи Луанго. Сначала он прослушал запись разговоров Нбонго за день. На фоне деловых разговоров и дежурного общения с родственниками Рудольф выделил один момент.

Запись была сделана после обеда. Нбонго разговаривал с Виктором, прогуливаясь по галерее на верхнем этаже небоскрёба. Тонированные стёкла приглушали свет яркого африканского солнца.

– Что ты можешь сказать теперь о нашем госте? – спросил Нбонго.

–Он говорит правду. Или очень искусно замаскированную ложь. Мы слишком мало знаем о Союзе, что бы отделить правду от вымысла. Но я могу допустить, что он и не считает нужным что-то скрывать от нас. Ведь он действительно не человек, в привычном понимании, в этом я уверен. Значит, он привык к общению с себе подобными. Возможно, мы для него такая же загадка, как и он для нас. К тому же, он представитель могущественной державы, мы для него, должно быть, воспринимаемся как примитивные туземцы.

– Что ж, если он воспринимает нас так, то оно и к лучшему.

– В одном я уверен, – продолжил Виктор. – Союз не собирается никого забирать с собой с Земли. Все ресурсы, которые они найдут на других планетах, пригодятся им самим. А мы останемся здесь, ждать конца.

– На наш век ресурсов хватит, – пожал плечами Нбонго.

– Да, у нас многие думают также. А вот Рудольф Ким проживёт не век, а тысячелетия. И мыслит он, соответственно, совсем иначе.

– Да, совсем иначе. И не понятно как найти на него рычаги воздействия.

– У него нет обычных человеческих слабостей. Но, как он сам сказал, он служит цели. И для достижения этой цели Союзу нужны наши ресурсы. Это и есть рычаг воздействия.

– Вообще-то, это не рычаг воздействия. Продать торий как можно дороже это наша цель, – возразил Нбонго.

– Теперь наша цель – полноценное сотрудничество с Союзом. Мы должны добиться участия в космической программе. Они должны воспринимать нас как равных.

– И как же ты планируешь сделать это? – спросил Нбонго.

– Не будем торопиться. Завтра мы везём гостя на сафари, не так ли?

– Верно. Ты будешь сопровождать его. Продолжи общение, попытайся вытянуть из него ещё что-нибудь.

– Само собой. У меня ещё есть дела, так что прошу разрешения откланяться.

Нбонго молча кивнул.

Рудольф открыл другую запись. Баако вёл разговор с человеком, которого информаторий опознал как посла Соединённых Штатов Америки в Африканском Союзе. Они сидели в комнате без окон в посольстве.

– Смутные времена наступают, – медленно произнёс американец.

– Они уже давно наступили, мистер Санчес, – отозвался Баако.

– Всякое бывало. Но если один из нелюдей Союза вылез из Улья, значит ситуация действительно критическая. Вы понимаете, о чём я говорю?

– Ресурсов на всех не хватит, – сказал Баако после короткой паузы.

– Именно. Союз собирается бежать с этой планеты, прихватив остатки богатств нашей планеты. Естественно, их не волнует судьба тех, кто останется здесь. Но, мы, конечно, не хотим такой участи. Можем ли мы рассчитывать на вас, мистер Луанго?

– А каков ваш план? Что вы собираетесь сделать для спасения цивилизации?

– Если источники ресурсов будут в наших руках, мы вынудим Союз работать на благо всего человечества. Они будут вынуждены помочь нам с нашей космической программой. А мы в свою очередь поможем вам.

– Чем вы можете помочь мне?

– Попасть на корабль, улетающий с Земли. Вам или вашим потомкам, в зависимости от того, как много времени потребуется на разработку проекта.

– Но я могу потребовать того же от Союза.

– Разве сегодня представитель Союза не сказал вам, что на кораблях будут только нелюди. Неужели вы думаете, что для вас они станут перестраивать звездолёт?

– А может ли, вообще, человек вынести подобное путешествие? – Баако покачал головой. – Многие поколения, которые будут рождаться, и умирать в космосе. Какая нужна система жизнеобеспечения, чтобы поддерживать их существование долгие годы?

– Эти проблемы решаемы, – решительно произнёс Санчес. – Наши ученые тоже не сидят без дела. Или вам нравится путь Нового Союза?

– Нет, мне не нравится Союз. Они отказались от всего человеческого. Но их путь разумен, нельзя не признать.

– Жестокая разумность. Забота о людях – вот что отличает нас от Союза. Мы должны заселить другие планеты людьми, а не бездушными болванками.

– Не тратьте время на пафосные речи, – отмахнулся Луанго. – Я понимаю, какой выбор передо мной стоит. Но мне не возглавить корпорацию даже после смерти Нбонго. Виктор не допустит, чтобы я стал главой корпорации. У него много недоброжелателей, но есть и влиятельные сторонники.

– Виктора можно удалить из игры, – сказал Санчес.

– Я не готов убивать.

– Жёсткое время требует жестких решений, господин Луанго, – развёл руками Санчес.

– Мне надо подумать. Борьба за власть в доме Луанго, это всегда опасное дело, – Баако поднялся, дав понять, что разговор окончен.

– Думайте, но помните, что времени мало, – сказал на прощание Санчес.

Рудольф выключил запись. Американцы сделали ставку на сына Нбонго, значит с ним, очевидно, договориться не удалось. Руководитель корпорации явно не хотел ссориться ни с одной из сторон. Неизвестно, понимал ли глава корпорации, что время компромиссов и спокойной торговли подходило к концу.

Утром колонна из пяти бронированных электромобилей выехала из резиденции Луанго. Промчавшись по центральным улицам Луанговилля, кортеж выехал за пределы города. За окном тянулись огромные пространства саванны.

– Город не обнесён защитными барьерами. Вы не опасаетесь, что дикие животные могут напасть на жителей? – спросил Рудольф сидевшего рядом Виктора.

– В информатории написано, что здесь водятся животные? На самом деле, большую часть съели в темные времена, – Виктор махнул рукой, как бы указав на город, оставшийся позади. – Население в двадцать первом веке росло огромными темпами. Когда из-за энергетического кризиса развалилось сельское хозяйство, начался страшный голод. Развитые страны не поставляли продовольствие, у них и своих проблем хватало. Дело доходило даже до каннибализма, тут уж было не до животных. Ели всё, что могли достать. Чтобы спасти животных в национальном парке, куда мы сейчас едем, Абимбола поставил на его границах вооружённые отряды, которые отстреливали охотников. Только поэтому мы сейчас сможем посмотреть на животный мир Африки.

– В то время всем было нелегко. Но хорошо, что вы сохраняли биоразнообразие.

– Разве всем было нелегко? Пока весь мир разваливался, вы собирали лучшие куски, разве нет?

– Создатели Союза лишь хотели остановить хаос, который грозил погубить нашу цивилизацию.

– Да-да, вы всегда говорите красивые фразы, – Виктор стал говорить чуть тише. – Но тогда почему вы не помогаете другим странам, а только выкачиваете из них ресурсы? Где ваши чудесные технологии, о которых говорят во всём мире?

– Слухи о наших технологиях сильно преувеличены. Ученые прошлого делали прогнозы, что в наше время мы достигнем невиданных высот в науке. Но энергетический кризис всё испортил. У нас много идей, но нет ресурсов для их реализации. То, что мы имеем сегодня – это бледная тень технологий, которыми мы должны были бы располагать, если бы наши предки не расходовали бездумно углеводороды.

– Значит, мы не увидим ни телепортации, ни холодного ядерного цикла?

– Пока что никто не смог сделать рентабельным даже получение энергии термоядерного синтеза. Я не думаю, что на этой планете будут ещё прорывы в науке. Для этого нужна новая ресурсная база.

– Может, нет смысла в том, чтобы искать новую планету, – сказал Виктор после недолгого молчания. – Вы говорите, что будете действовать разумно и осторожно, но всё равно вы выпотрошите и другую планету для своих экспериментов.

– Нам нужно открыть не одну планету.

– Знаете, кажется, человек, как бы он не эволюционировал, всегда будет мыслить как саранча: "Нужно найти богатое место и сожрать там всё".

– Пожалуй, у человечества просто нет выбора, – заметил Рудольф. – Человек не приспосабливается к окружающей среде, он преобразует её в соответствии со своими потребностями.

Машина пересекла границы национального парка. На горизонте виднелись пасущиеся антилопы.

– Может, человеку надо было идти в другом направлении? – сказал Виктор. – Не удаляться от природы, а жить в ней, совершенствуя свой организм. Вообще, обидно, что в ходе эволюции не получился хоть один идеальный вид.

Справа, метрах в ста от дороги показался лев. Он стоял и смотрел на колонну электромобилей.

– Вот лев, – указал рукой Виктор, – могучий зверь, конечно. Но что он получил в результате эволюции? У него нет ни яда, ни панциря, ни других полезных особенностей. То, что он теплокровный, даёт ему определённые преимущества, конечно. Но, вместе с тем, это делает его оптимальной пищей для паразитов. Может, ему было бы легче жить, будь он хладнокровным.

– Гомойтермия позволила млекопитающим и птицам широко расселиться по планете и стать доминирующими классами в животном мире, – сказал Рудольф. – Организация организма усложняется в ходе эволюции не для лёгкой жизни, а для повышения конкурентоспособности вида в борьбе за "место под Солнцем". К тому же, теплокровность это один из шагов к появлению разума.

– Но и разум, в свою очередь, имеет обратную сторону. Конечно, он дал человеку преимущество. Но с другой стороны, он же и слабое место человека. Из-за того, что человек осознает своё существование, он постоянно пытается как-то оправдать присутствие в этом мире. Для этого он создаёт в своём мозге сложные, запутанные системы, которые только мешают ему объективно оценивать окружающий мир.

– Верно, – согласился Рудольф. – Человек хочет найти смысл существования и не может признать, что его появление на свет – лишь результат причинно-следственных связей, которые были запущены задолго до его рождения.

– Причинно-следственных связей? – спросил Виктор.

– В момент Большого взрыва определились свойства материи, из которой будет состоять этот мир. Если бы они были не такими, какие получились, вселенная тут же прекратила своё существование. Возможно, неудачных попыток было очень много. Но всё получилось, как получилось, и вселенная продолжила существовать. Фундаментальные взаимодействия позволили создать элементарные частицы, а затем атомы водорода. Облака водорода превратились в звёзды, звёзды создали другие атомы. Потом образовались планеты, как минимум на одной из них стало возможным развитие жизни, а затем и появление разумных её форм. Разумные формы создали цивилизацию, в которой появился тот абстрактный человек, о котором мы говорим. Его мышление, а значит, и поступки тоже определены средой, в которой он вырос. Но, даже осознавая всё это, человеку трудно принять мир таким, какой он есть. Поэтому, одним из важнейших достижений Союза была смена мировоззрения человека. Мы не ищем смысла, там, где его нет, мы просто стараемся смотреть на мир объективно и выбирать оптимальные решения.

– Но для чего нужны эти решения? Какую-то цель вы ведь всё-таки преследуете?

– Наше существование определено существованием вселенной. Животные не размышляют, зачем они существуют, они просто борются за своё существование. Так же поступаем и мы, – пояснил Рудольф.

– Как же вы, жители Союза, любите пафосно говорить, – вздохнул Виктор.

Колонна въехала на высокий холм, окруженный забором. На холме располагалась обзорная площадка. Виктор и Рудольф вышли из электромобиля, и подошли к ограждению у края площадки.

– Хороший вид, – заметил Рудольф, разглядывая африканские просторы. Во все стороны на много километров простиралась саванна, покрытая высокой травой. Неподалёку от холма паслось стадо антилоп. Но Ким видел дальше. Высоко в небе парил дрон, замаскированный под птицу.

– Отличный вид, – тихо сказал Виктор. Он отключился от информатория. В следующий момент датчики Рудольфа уловили присутствие сверхвысокочастотного излучения. – И главное здесь мало ушей.

Телохранители Луанго стояли метрах в двадцати от них.

– Где находится излучатель? – спросил Рудольф. Он не мог испытывать чувство сожаления, но думал, что чувствительная электроника "жучка", спрятанного на одежде Виктора, сгорела, и теперь вся информация, которую "жучок" не успел передать ему, потеряна.

– Магнетрон под одеждой, – Виктор хлопнул ладонью по куртке. – Батареи хватит на двадцать минут. За это время я успею сказать то, что нужно.

– Интенсивность излучения не высокая, но всё равно это может быть опасно для здоровья.

– Ерунда, – отмахнулся Луанго. – А вам, надеюсь, излучение не повредит?

– Моё тело экранировано от излучений. Что вы хотели сообщить мне?

– Думаю, перед тем как приехать сюда, вы тщательно изучили историю нашей семьи?

Рудольф кивнул.

– Тогда мне не нужно рассказывать про бесконечную, жестокую борьбу за власть, в которую, так или иначе, вовлечены все члены нашей семьи. Но мы сейчас оказались в ситуации уникальной. Очевидно, корпорация Луанго последний значимый источник тория на рынке. А значит, внимание всего мира приковано к Африке. Исходя из этого, можно понять какую власть приобретёт тот, кто станет главой корпорации после Нбонго.

– Основных претендентов только два: вы и ваш брат Баако, – заметил Рудольф.

– Я не претендую на пост главы, – покачал головой Виктор. – Но Баако в этом убедить невозможно. Из-за моего происхождения остальные члены семьи меня боятся и презирают. А особенно мой брат. Он уверен, что Нбонго хочет передать власть мне. И я боюсь, что он может пойти на крайние меры.

– Он не похож на хладнокровного убийцу.

– Я думаю, что все кого вы видели на банкете, не похожи на убийц. Но большинство из них предадут своих же родственников при первой возможности. Их дружелюбие фальшиво также как и наше стремление к традиционной культуре. Семья Луанго изначально была результатом смешения белых колонизаторов и местных народов. Сейчас не принято вспоминать, что настоящее имя Абимолы было Мартин.

– Этого нет даже в его досье, – согласился Рудольф.

– В темные времена не сложно было потерять информацию. Наш народ верит, что Абимбола освободил его от рабства. А в действительности здесь просто сменился хозяин. Корпорации большую часть времени не нужны эти люди. А когда становятся нужны, Луанго используют их и выбрасывают на свалку. До сих пор встречаются случаи, когда члены нашей семьи охотятся на людей, как на животных. Просто для развлечения.

– И вы считаете, что можете исправить положение? – Рудольф посмотрел на Виктора.

– Не я. Нбонго может исправить, сблизить наши государства, прикоснуться к справедливому строю Союза. Но его жизнь в опасности. Вы просто обязаны использовать влияние Союза, чтобы защитить его.

– Нбонго стар. После его смерти Союзу придётся работать с его преемником. И я не уверен, что ваш брат достойная кандидатура. Нбонго создал вас, чтобы наладить связь с Союзом.

– У Баако полно сторонников. Мои шансы прийти к власти, ничтожны.

– Мы можем оказать вам содействие в этом деле.

– Это было бы очень кстати. Не то, что бы я рвался к власти, но если я проиграю, Баако убьёт меня.

– Это крайне нежелательный для нас исход событий.

Действительно. Особенно для меня,– согласился Виктор. После этой фразы помехи исчезли.

Вечером Рудольф просматривал данные собранные "жучками", прикреплёнными к членам семьи Луанго. Он выделил одну запись. На ней был зафиксирован разговор Нбонго и Виктора. Собеседники сидели в кабинете Нбонго в креслах для посетителей, между ними стоял низкий столик.

– Что тебе удалось вытянуть из нашего гостя? – спросил Нбонго.

– Перед началом разговора я хочу убедиться, что нас никто не слушает, – при этих словах Виктор, очевидно, активировал магнетрон. Рудольф предусмотрительно задал "жучкам" программу держаться подальше от Виктора, так что дрон заранее переместился с одежды Нбонго в угол комнаты. Там излучение ему не повредило.

– Комната и так экранирована, – сказал Нбонго.

– Экранирована от внешней слежки, "жучок" может быть внутри, – возразил Виктор.

– Мой кабинет регулярно проверяется.

– Кто знает, на какие ухищрения способны наши друзья из Союза и Америки? – пожал плечами Виктор.

– Похвальная бдительность. Теперь можно спокойно поговорить.

– Наш новый знакомый делает вид, что у него нет тайн от нас. Очевидно, это не так, но, надо сказать, он достаточно откровенен. И если то, что он говорит правда, то это наводит на интересные мысли. Мы всегда думали о Союзе, как о могущественном государстве, где люди купаются в роскоши. А что если это не так? – Виктор помолчал пару секунд. – Союз был основан в годы смуты, цель его создания – выживание.

– Основы идеологии Союза, вообще-то, были заложены до смуты, – заметил Нбонго.

– Верно, теоретики двадцать первого века предвидели кризис и спроектировали модель технократического государства, цель существования которого – устойчивое развитие. Их идеи стали востребованы в смутное время конца двадцать первого века, они помогли преодолеть кризис. Собственно, так и появился Новый Союз. Кризис был преодолён, но дальнейший путь в тумане. Ресурсы истощены, а значит, и развитие тормозится, Рудольф сам об этом говорил. Об экспоненциальном росте технологий, который наблюдался до кризиса, не могло быть и речи. Чтобы преодолеть эту проблему, Союз решает, как честно нам сказал Рудольф, покинуть Землю и поискать новую планету. Однако для этого нужно много ресурсов, которые в достатке остались только у нас. И есть другие претенденты.

– Я говорил с американским послом Санчесом, – сказал Нбонго. – Он утверждает, что Штаты разрабатывают свою программу по переселению. Но я не очень-то этому верю. Представитель Союза в разговоре за обедом сказал, что на их корабле не будет живых людей. Ну, а американцам без людей не обойтись.

– Скорее всего, американцы боятся усиления Союза и просто хотят наложить лапы на нашу ресурсную базу, – согласился Виктор.

– Могут ли они сделать это с помощью силы?

– Если Союз или американцы попытаются ввести войска на территорию подконтрольную нам, это неизбежно встретит противодействие с противоположной стороны, – покачал головой Виктор. – А тратить сейчас остатки ресурсов на войну никто не хочет.

– И значит, мы вольны выбрать сами, с кем сотрудничать, – резюмировал старший Луанго. – Нужно понять от какой из сторон мы сможем получить больше выгоды.

– Конечно, можно стравить две сверхдержавы, сняв сливки с сырьевой войны, – махнул рукой Виктор. – Но сейчас волноваться нужно и о том, что многие поймут, какие перспективы открываются для руководителя корпорации Луанго. А значит, многие захотят занять это почетное место. И, следовательно, эта должность становится опасной для жизни.

– Моя должность всегда была опасной для жизни, – равнодушно произнёс Нбонго. – Если бы я боялся, давно бы передал пост кому-нибудь другому. Я пережил очень многих претендентов на свой пост.

Рудольф включил другую запись разговора с "жучка", прикреплённого к начальнику охраны Бокари. Запись была сделана по времени чуть раньше, чем разговор Нбонго и Виктора. Судя по звучанию речи, разговор происходил на открытой территории.

– Кто же к нам пожаловал? Неужели сам начальник охраны корпорации,– произнёс неизвестный. Он говорил не на англо-французском языке, а на суахили, который был распространён в народе.

– Дело слишком важное, чтобы доверять его посредникам, – важно сказал Бокари.

– Ну, и что же это за дело?

– Через два дня по центральной улице Луанговилля проследует официальный кортеж в составе четырёх машин. Вам нужно встретить и уничтожить его. Нужно убить всех, кроме одного. Там будет посол Союза. Его нужно попытаться взять живым.

– Кто ещё будет ехать в кортеже? – спросил незнакомец после недолгого раздумья.

– Это тебя не должно волновать! – отрезал Бокари. – Кто бы ни ехал, он должен умереть.

– А меня вот волнует. Ведь от выбора объекта зависит величина оплаты.

– Оплата будет достойной, – нахмурился начальник охраны. – Хватит тебе и твоим подельникам, чтобы исчезнуть и появиться в другом месте с деньгами.

– Улица ведь будет охраняться?

– Я оставлю неприкрытым участок вот здесь, – Бокари в этот момент, очевидно, показал собеседники карту в информатории. – У вас будет возможность напасть и отступить.