Текст книги "Диконсценция(СИ)"

Автор книги: Павел Мурзин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

– В семь-восемь часов они уже ужинают, вот на этой самой веранде.

– Значит ждать уже осталось не долго?

– А вы разве не знаете? – Удивлённо спросила женщина.

– Что?

– Они уехали в Россию.

Эта новость ошарашила Инессу и она буквально потеряла дар речи.

– Если я вам могу чем-нибудь помочь, то я живу в доме по соседству. – Сказала женщина и поспешила уйти, а Инесса так и осталась сидеть на веранде, переваривая услышанное и соображая что ей делать дальше.

Через пол часа, когда она уже собиралась уезжать из этого места, к дому подъехала полицейская машина и тут Инесса поняла, что эта встреча не сулит ей ничего хорошего, она сильно разволновалась. Двое полицейских подошли к ней.

– Мэм, что вы делаете в этом доме, нам поступил сигнал. – Спросил широкоплечий полицейский.

– Я приехала к своей дочери.

– Покажите пожалуйста ваши документы.

Инесса покопавшись в сумочке, нашла свой американский паспорт и протянула полицейскому.

Полицейский полистал паспорт и отошёл обратно к машине, второй полицейский остался рядом с Инессой.

Полицейский у машины о чём-то долго переговаривался по рации, но нельзя было услышать что именно он говорил, так как расстояние от веранды до машины было приличное. Потом он всё же подошёл и стал задавать вопросы.

– Вы утверждаете, что здесь живёт ваша дочь?

– Да моя дочь Лиза. – Ответила Инесса.

– Мэм. В этом доме живут Майкл и Елизавета Флинс.

– Да всё верно, Елизавета Флинс, это моя дочь, мы из России, раньше её фамилия была Рубинская, но она вышла замуж и теперь она стала Елизавета Флинс.

– Значит ваша фамилия Рубинская?

"О чёрт, я же по новому паспорту Дрейк". – Вспомнила Инесса.

– О да..., я Рубинская, но потом, тоже вышла замуж и теперь моя фамилия Дрейк.

– Вы вышли замуж за американца?

– Да.

– Мэм, в вашем паспорте сказано, что вы не состоите в браке и у вас нет детей, а самое главное у вас стоит дата рождения 1998 год, поэтому вы ещё даже не родились, когда родилась Елизавета Флинс, соседка, которая вызвала нас, утверждает, что Флинсы уехали в Россию, как раз на похороны матери Елизаветы Флинс.

"Ах... эта сука, ебанутая старуха божий одуванчик, вызвала полицию, как же я сразу не догадалась, что надо сразу валить от сюда, ведь они тут в Америке все пизданутые и как что, сразу звонят в полицию и стучат друг на друга по любой мелочи. Да... попала..., и почему мне не пришло в голову хотя бы изучить свой новый паспорт."

– Мэм, вам стоит правда признаться, что вы делаете на веранде этого дома, иначе мы отвезём вас в участок для расследования обстоятельств. Я вам рекомендую на этот раз рассказать всё как есть, без вранья и обмана, потому что мы в любом случае доберёмся до сути.

Но Инесса их не слушала и сказать ей было нечего. В голове мимолётно крутилось множество мыслей.

"Похороны, значит они там в России меня хоронят, значит они взяли то тело, что плавало в бассейне "Голубой лагуны" и закопали его в землю, теперь все думают что я умерла!!! Понятно, почему секретарша в офисе не признала меня. Вот это поворот..., я о таком почему-то не подумала, хотя всё было очевидно, там ведь в Исландии была полиция, в номере лежали мои документы на которых фотография совпадает с лицом трупа, там в номере остался Огурцов, который конечно подтвердил, что труп в бассейне это я. Что же делать..."

Полицейские видели что она ни как не реагирует на их вопросы и в итоге, один из полицейских взял Инессу под локоть, и они пошли в полицейскую машину.

Инессу отвезли в полицейский участок Ричмонда, где относились к ней очень вежливо, поводов для грубого обращения она не давала, на вид была очень прилично одета, очень красива и эффектна, в базах данных она не значилась и полицейские были уверены, что это вовсе глупое недоразумение. Её даже не стали сажать со всеми задержанными, а привели прямо в кабинет начальника участка, где она какое-то время сидела одна и думала что ей делать в сложившейся ситуации.

Через пятнадцать минут дверь распахнулась и в кабинет вошёл мужчина лет сорока, с приличной проплешиной на голове и отвратительными усиками под носом, к тому же у него явно имелись проблемы с лишним весом, но всё же от него исходила внутренняя доброта, отчего Инесса даже успокоилась.

Мужчина по-доброму улыбался глядя на неё и не спешил задавать вопросы, словно сенсорно считывал с неё информацию, что бы узнать что это за человек сидит перед ним.

– Как вас зовут, мэм. – Он произнёс слово мэм с некой иронией, как будто хотел сказать: "как тебя зовут, дочка". Полицейский смотрел на неё, как на юную девочку, возможно, как на свою дочь, который сейчас столько же лет как Инессе.

– Инесса Дрейк.

– Где ваши родители Инесса?

К такому вопросу она была явно не готова, к тому же она всё ещё не до конца осознавала, что является гражданкой США и нет ни какой другой Инессы жившей когда-то в России.

Инспектор видимо посчитал, что она не хочет отвечать на этот вопрос и продолжил.

– Что вы делали на веранде Флинсов?

– Дело в том. – Стала она выдумывать. – Что я подруга Элизабет. Я приехала из Нью-Йорка, что бы повидать её.

– Вы не знали что она уехала?

– Нет, не знала.

– Но обычно люди звонят и ставят в известность что приедут в гости, тем более вы проделали такой не близкий путь.

– Да я понимаю, просто я хотела сделать сюрприз.

– Почему у вас такой странный акцент?

– Я жила в России.

Инспектор о чём-то подумал и продолжил.

– Зачем вы говорили неправду полицейским?

– О... знаете, у меня было плохое настроение, я расстроилась что не застала Элизабет дома и поэтому всё что я сказала полицейским было плохой, злой шуткой, я сожалею что всё так вышло, простите меня.

– Знаешь дочка. – Он всё же назвал её дочкой. – Ты не совершила ни чего противоправного и я не вижу смысла держать тебя здесь, но я хорошо знаю когда люди врут. Я вижу что в этой истории не всё так гладко, поэтому хочу разобраться и возможно помочь тебе, подростки вашего возврата часто попадают в неприятные ситуации.

– Я говорю вам правду сер, я не сделала ни чего плохого.

– Вот как мы поступим. – Полицейский встал из за стола и протянул ей телефон. – Сейчас ты возьмёшь свой телефон и позвонишь Элизабет Флинс. Вот только когда я услышу ваш разговор, а потом сам поговорю с ней, тогда я отпущу тебя. Окей?

– У меня разрядился телефон. – Быстро придумала отговорку Инесса, но тут же поняла что совершила ошибку.

– Покажите мне его.

Телефон оказался включенным, но звонить Инессе было некому, она сначала хотела позвонить на любой российский номер, но поняла что эта идея точно так же потерпит фиаско.

– У меня нет её номера, но вот если вы сами позвоните ей, то я смогу поговорить.

Инспектор вышел для того, что бы установить номера телефонов Флинсов и самому позвонить им, но телефоны Флинсов были выключены и инспектор не знал что ему делать.

Через пол часа Инессу отвели в санитарный блок, где вопросы задавал уже доктор.

– Вы принимали наркотики? – С ходу спросил доктор.

– Нет.

– У вас есть психические заболевания?

– Нет.

– Вы наблюдаетесь в медицинских учреждениях?

– Нет.

– Раздевайтесь.

Доктор осмотрел её тело, постучал молоточком по коленям, посветил фонариком в глаза и произвёл прочие медицинские манипуляции, после чего медсестра взяла у неё кровь из вены и предложила пройти в туалет с баночкой для мочи.

После врача, её направили уже не в кабинет начальника, а камеру изолятора, где по периметру находились лавочки, но к счастью в этом изоляторе она была одна, когда она проходила по коридору, то видела такую же камеру, в которой было полно народа, видимо её по-прежнему не считали преступницей и принимали за приличную девушку.

Уже поздно вечером инспектор встретился с доктором.

– Внешних каких либо признаков не обнаружено, но вот в крови имеется остаточное вещество схожее с LSD, видимо какой-то психоделик.

– Наркоманка?

– Не похоже, у неё хороший цвет кожи, хорошие рефлексы, нет... тут что-то другое, возможно это след какого-то лекарства, а возможно у неё психическое расстройство. Вы нашли её родителей?

– Нашли, но боюсь они будут не очень разговорчивы с нами.

– В смысле?

– Они отошли в мир иной, а другой информации о её близких нет.

– У неё странный акцент. – Заметил доктор.

– Да, она сказала что жила в России, но мы проверили, она выезжала заграницу лишь один раз и то это было совсем недавно, и не Россия а Исландия. Получается она наврала полицейским, потом наврала мне, не отвечает на поставленные вопросы, ведёт себя крайне странно, что будем делать?

– На лицо все признаки психической дисфункции, думаю у нас есть все основания отправить ей в психиатрию.

Так Инесса попала в психиатрическую лечебницу в каком-то городке в Вергинии, перед тем как полицейские передали её санитарам, у неё случился самый настоящий нервный срыв и она пыталась рассказать инспектору, что она вовсе не она, а настоящая она сейчас похоронена в России, что паспорт США ей передал Роман Огурцов, но он вовсе не Роман, а тот кто общается с ней через его тело, она билась в истерике и просила связаться с её дочерью, которая подтвердит что она её мать.

Прибывший врач из психиатрии имел удовольствие наблюдать концовку этого припадка, и ему хватило пары секунд, что бы установить диагноз – обострённая шизофрения. Ей вкололи успокоительное и она спокойно села в машину, в голове не было ни каких мыслей, она ни о чём не думала, только смотрела в окно автомобиля, там за окном проносились машины, дома, деревья. Примерно через три часа, её привезли в больницу расположенную рядом с не большим городком, больница представляла из себя старое четырёхэтажное здание с большими окнами, за которым можно было разглядеть массивные стальные решётки.

В приёмном покое у неё забрали все вещи, украшения, одежду и выдали ей белую пижаму, которая была ей очень велика, от чего штаны не держались на её худых бедрах и тогда пижаму заменили на длинную сорочку, затем её отвели в одиночную палату, где она легла на кровать и заснула.

Ровно сутки назад, она дала себе обещание, что больше не будет спать на полу, своё обещание она выполнила, только совсем не ожидала, что её ждёт кровать для психов.

ХХХ

Шестьдесят Четвертый как обычно прошел проходную завода и взглянул на запястье, красная литера А2 указала на нужный эскалатор. Он отработал на этом заводе несколько десятков лет, но ещё ни разу система не отправляла его в сектор А2, поэтому он ощутил не большое волнение, предвкушая неизвестность.

Эскалатор молниеносно доставил его в глубь планеты, но судя по времени погружения, расстояние было не большое, дальше пришлось идти по системе длинных коридоров, это были именно коридоры, а не лабиринты шахт, потому что стены аккуратно вылиты из бетона, на полу блестел чистый кафель, а освещение было ярким, илюминцентным, от которого он уже давно отвык и ему приходило морщиться (в шахтах в которых ему доводилось работать до этого, всегда горел тусклый, красный свет аварийных ламп).

Коридор вывел его в просторное помещение с десятком герметичных дверей, одна из дверей открылась. Шестьдесят Четвертый вошел, и дверь тут же закрылась за ним, и он узнал где находится. Это был санитарный рубеж, однажды он уже бывал в нем, когда прибыл на эту планету.

Он с кинул с себя грязный ватник и другую дурно пахнущую одежду и прошёл в душ дезинфекции, химический раствор смыл с него не только всю грязь, но и весь волосяной покров со всего тела. Теперь из зеркала на Шестьдесят Четвёртого смотрел не грязный бородатый мужик, а мускулистый молодой человек приятной внешности. После очистки, он одел чистое бельё и красную робу, больше похожую на гидрокостюм с множеством датчиков и встроенных приборов.

За санитарным рубежом находилась всевозможная космическая техника, вокруг которой бегали люди в таких же красных робах, пространство на котором раскинулся этот плацдарм, было не то что огромным, оно было необъятным взору, ряды техники, ангаров и различных космолётов уходили так далеко, что нельзя было видеть конца и края их приделу.

Шестьдесят Четвертому пришлось идти до указанного объекта больше получаса, когда он прибыл на место, то увидел, что его объектом был большой десантный звездолет, в который заходили люди и занимали посадочные места.

Звездолет вместил в себя чуть больше ста человек, двери закрылись и Шестьдесят Четвертый почувствовал, как машина ожила издав характерный шум двигателей, поднялась вверх и на малом ходу полетела в сторону подъёмных шахт. Глядя в иллюминатор Шестьдесят Четвёртый увидел, что не только их звездолет поднялся вверх, вслед за ними поднимались один за другим десятки различной рабочей и военной техники, десантные корабли и корабли поддержки.

Раздался сигнал диконсценции, все как по команде взглянули на запястья, взглянул и Шестьдесят Четвертый, сегодня его привычные 10 yers целиком отправились в банк, такое случается крайне редко, почти ни когда. В этот момент Шестьдесят Четвертый предпочел не отвлекаться от происходящего и уставившись в иллюминатор, наблюдал за полётом группы звездолетов, ему стало очень интересно, что же будет дальше. Впервые Шестьдесят Четвертый променял пятнадцать минут, на десять лет, конечно эти года никуда не пропали, а просто отправились в банк.

С тех пор, как люди колонизировали планету XQ 17/18, прошло сто двадцать лет, за это время колония смогла построить достаточное количество собственной техники местного производства, масштабы жизнедеятельности и добычи полезных ископаемых стали увеличиваться в геометрической прогрессии, появилась тяжёлая техника и роботизированный труд. Люди постепенно стали тянуться из недр планеты на верх, там на поверхности и на малой глубине, сосредоточено 70% полезных ископаемых, но из-за отсутствия атмосферы и низкой температуры доходящей до абсолютного нуля, выработка породы существенно осложнялась.

Звездолет вошел в подъемную шахту и увеличил скорость, Шестьдесят Четвертый ощутил перегрузку тела, стало тяжело дышать, на руках выступили вены, сердце замирало, а в уши ударила резкая остря боль, в этот момент он пожалел, что впервые за всю свою жизнь отказался от вознаграждения и не отключился как все. Вдруг, к дискомфорту перегрузки добавился яркий слепящий свет солнца, звездолет вышел на поверхность, но не меняя прежней скорости продолжал своё движение, на иллюминаторах сработали солнечные фильтры. Шестьдесят Четвертый открыл глаза, за бортом светило солнце и тысячи рассыпанных бисером звезде поблёскивали в темноте космоса, наконец-то в его жизни, за долгое время, настал момент заслуживающий внимания, вот только в этот раз диконсценция длилась не пятнадцать минут, взглянув на часы, он посчитал, что прошло уже семнадцать минут с момента диконценции, а люди сидевшие рядом, так и не очнулись. Теперь он не просто сожалел о своём поступке, а корил себя за столь необдуманный шаг, ему стало чертовски обидно и досадно, что он пропустил долгую диконсценцию, такой случай выпадает не редко.

Звездолёт замедлил скорость и перешёл на малый ход, за оком показалась наземная станция, сидящие рядом люди очнулись, диконсценция была долгой видимо для того, что бы уберечь людей от перегрузок во время полёта.

Звездолёт достиг санитарного шлюза и остановился. Наземная станция к которой они прилетели, находилась возле медного разреза, рабочим предстояла открытая добыча медной руды и транспортировка её вниз, где наверняка находился один из подземных заводов наподобие того, из которого они только что прилетели.

Шестьдесят Четвертый с любопытством разглядывал свой новый дом, станция была новой, все блестело чистотой, сквозь большие окна проникал настоящий солнечный свет, в помещениях росли зелёные растения, а воздух наполнен стопроцентным содержанием кислорода. Такая роскошь казалась немыслимой после века проведённого под землёй, Шестьдесят Четвёртый словно вознёсся из ада в рай, ему до последнего не верилось что будет работать на этой станции.

Личным пространством каждого рабочего служила индивидуальная капсула размером метр на два, по сути спальное место, но и эти два квадратных метра казались чем-то фантастично комфортным, так как на прежнем месте работы не было ни каких капсул, люди просто спали на каменном полу, все вместе, как скот, шапка-ушанка и ватная телогрейка – вот такая капсула была для них домом на долгие годы.

ХХХ

Соединённые Штаты Америки, это страна, в которой правят деньги и всё подчиняется им, поэтому в Америке платное здравоохранение, конечно это не говорит о том, что вам не окажут в необходимой медицинской помощи, вам её окажут, но за свои услуги медицинская организация выставит значительный счёт. Вообще социальные нормы в США сильно отличаются от других стран, например в США не существует гарантированного оплачиваемого отпуска по болезни или по беременности и родам, нет никаких гарантий трудоустройства, обязательной медицинской страховки и так далее.

В начале двадцать первого века, белый дом избрал курс на сокращение "жёлтых домов", потому что психи как правило не имели денег, а их содержание обходилось для государства в копеечку, и тогда особо сообразительные психи шли на преступление и попадали в тюремные психбольницы, лишь бы получить необходимые бесплатные медикаменты и кров над головой, но это меры отчаянья, нежели здравый прагматизм. Психиатрические больницы закрывались в то время, когда число душевно больных только увеличивалось, на это существует множество причин. Представители среднего класса находятся в постоянной профессиональной гонке, пребывают в перманентном стрессе от боязни потерять работу. Кроме того, традиционная американская семья переживает не лучшие времена – число разводов и семей с одним родителем уверенно увеличивается, неудивительно, что дети страдают от недостатка внимания и нередко растут в атмосфере потерянности и равнодушия со стороны взрослых. Вряд ли в таких условиях можно рассчитывать на здоровое в психическом отношении поколение, от осины не родятся апельсины, психи из поколения в поколение рожают психов. С 2010 года резко выросло число психически больных, Штаты вообще, давно занимают первое место в мире по этому показателю, по некоторым экспертным данным, количество больных составляет 63 миллиона, 20% взрослых американцев страдают депрессией, из них 19% закончат жизнь самоубийством, только среди американских школьников 17 млн. человек регулярно принимают антидепрессанты, более 10% американцев старше шести лет на постоянной основе принимали антидепрессанты, один из пяти взрослых американцев страдал психическим заболеванием, диагноз «шизофрения» наблюдался у 1,7% граждан США. За последние 40 лет в американских психиатрических заведениях умерло больше американцев, чем погибло во всех войнах с участием США, начиная с 1776 года.

Инесса на следующий день очнулась в больничной палате, рассудок был затуманен, она долго не могла собраться с мыслями, не понимала где находится и что с ней произошло. В палату вошла женщина в белом халате и стала задавать вопросы, но Инесса перестала понимать английскую речь. Она была по прежнему под воздействием сильных успокоительных средств, Инесса сидела и смотрела в одну точку несколько часов, но потом в голове стали появляться мысли и воспоминания, картина понемногу стала проясняться, она вспомнила что случилось и где находится. Окинув взор, она увидела что в палате с ней находится женщина, видимо медицинский работник, на груди у неё висел бейджик с именем Сара, палата была маленькой, буквально три метра на четыре, по середине которой стояла больничная стойка, в углу тумбочка, а под самым потолком висел телевизор, окна отсутствовали.

– Здравствуйте. – Сказала Инесса.

– Здравствуйте, меня зовут Сара, я здесь для того, что бы присматривать за вами.

"Ого..." – Подумала Инесса. – Неужели тут к каждому больному представляется отдельный санитар.

– Что со мной будет дальше?

– Я не знаю, скоро придёт ваш лечащий врач, он вам всё расскажет.

Врач пришёл через несколько часов, это был мужчина лет сорока пяти, низенького роста, в очках и с дибильным выражением лица, от чего Инессе вспомнился старый анекдот про то, что в психбольнице кто первый одел халат тот и доктор. Врач поприветствовал Инессу, представился, объяснил в каком лечебном заведении она находится и перешёл к вопросам.

– Что вас беспокоит?

– Меня беспокоит сколько времени мне предстоит находиться здесь? – Спокойно ответила Инесса.

– Я имею ввиду, что вас беспокоит в плане жалоб на самочувствие. Пожалуйтесь. – Врач дружелюбно улыбнулся.

– У меня затуманена голова, но это видимо от лекарств которые вы мне даёте.

– А раньше такая затуманенность у вас была?

– Нет, ни когда не было.

– Головные боли?

– Нет.

– Галлюцинации?

– Нет.

– Голоса в голове?

– Нет.

– Раньше наблюдались у психиатра?

– Нет.

– Сколько вам лет?

– Двадцать. – Нерешительно ответила Инесса, ей по-прежнему было не легко называть вещи другими именами.

– Какое сегодня число?

– Тринадцатое марта.

– Год?

– 2018.

– Кто у нас сейчас президент?

Инесса чуть по инерции не ответила что Путин, но вовремя осеклась.

– Трамп.

– Трамп какой по счёту президент?

– Не знаю.

– А примерно?

– Пятьдесят какой-то.

– Сорок пятый. – Доктор озвучил правильный вариант и дальше продолжил задавать вопросы.

На протяжении получаса, доктор задавал простые вопросы, видимо оценивая адекватность пациента, убедившись, что перед ним вменяемый человек, доктор перешёл к событиям вчерашнего дня.

– Вы знаете почему вы здесь?

– Да.

– Почему?

– Вчера в полицейском участке я вела себя неподобающим образом и полицейские посчитали что я не в себе, приехали медики и привезли меня в это место.

– Всё верно. Но почему вы вели себя не адекватно?

– Я очень волновалась, потому что мне никогда не приходилось находиться в полиции.

– Вы помните что вы говорили о своей личности?

– Что именно? – Спросила Инесса, хотя отлично поняла что хочет услышать от неё этот доктор.

Врач взглянул в папку.

– Тут сказано, что вы выдавали себя за мать девушки, которая старше вас, да к тому же ещё и умерла. Так же утверждали, что вы из России, что слышите голоса в голове и они вами управляют.

– О... нет нет... всё было иначе.

– Значит вы отрицаете что вы это говорили или вы это не помните?

Инесса замялась.

– Отчасти да, я разволновалась и решила видимо обмануть инспектора и говорила первое что придёт в голову, но я не говорила что слышу голоса.

– Почему вы так плохо говорите на английском, что это за акцент?

– У меня мама, была русская и воспитывала меня на русском языке.

Доктор снова заглянул в папку.

Здесь сказано что ваши родители американцы.

– Да, но моя бабушка была русской и воспитывала свою дочь на русском, после моя мама воспитывала меня так же.

– Но вы иногда с трудом подбираете слова, мне кажется это ненормально.

– Да это может показаться странным, но на меня ещё действует успокоительное, которым меня накачали.

У доктора видимо закончились вопросы и он что-то записывал в свою жёлтую папку. Но вопросы были у Инессы.

– Скажите доктор, как долго я пробуду здесь?

– У нас три дня на обследование, если у вас не будет острых приступов, то мы не станем вас больше держать здесь. Мы сейчас будем разыскивать ваших родственников, если найдутся близкие, готовые заплатить деньги за более тщательное обследование и возможно лечение, то мы будем вынуждены держать вас до полного выздоровления.

– Но я полностью здорова, я всё рассказала как есть, это всё полное недоразумение.

– Мы это выясним.

– Я раньше не наблюдалась у психиатров, вы можете проверить.

– Уже проверили. Знаете, психические болезни могут проявится в любом возрасте и как правило больные запускают свои недуги до последней стадии, не обращаются в поликлинику до последнего.

– Значит мне ждать три дня?

– Да. Мы вас обследуем, возьмём анализы.

– Всё это время я буду в этой одиночной палате?

– Да, мы должны быть уверены, что вы не представляете угрозу себе и окружающим. И вы не одна, а под присмотром Сары, а после обеда можете погулять на свежем воздухе.

– Мне вернут телефон?

– Нет.

– В этой одиночной палате как в тюрьме. – Жалким голосом причитала Инесса. – Тут можно сойти с ума даже нормальному человеку.

– Посмотрите TV. – Врач поднял глаза к верху, тем самым указывая на висевший под потолком маленький телевизор.

Инесса хотела сказать ему что именно от просмотра TV и становятся психонутыми, но умолчала.

– Я не смотрю TV, можно мне какую-нибудь литературу и бумагу с ручкой.

– Я попробую это устроить для вас. – Сказал доктор и вышел.

Осознание того, что она находится в неволе, сильно нервировало её, хуже ситуации она и представить себе не могла, к тому же, её дочь уехала в Россию, и теперь она утратила тот единственный шанц на решение своих проблем. Если ситуация с психушкой разрешится через три дня, то что ей делать дальше в этой незнакомой стране, без средств к существованию и крыши над головой. Инессе сразу вспомнились американские бомжи, которых здесь было неимоверное количество, она вообще ни в одной стране мира не видала такого огромного количества бездомных и теперь её разум рисовал картину, как она пополнит эту армию бомжей, и та квартира, в которой ей приходилось спать на полу, покажется раем. Настроение становилось очень плохим, можно сказать, что она впала в депрессию.

Она лежала в своей палате с включенным для фона телевизором и страдала от всего происходящего, а ещё больше от своих негативных мыслей. От еды и прогулки на улице она отказалась и погрузилась в отчаянье.

Ближе к вечеру, ей принесли тетрадь и обрубок толстого карандаша, какими обычно рисуют дети.

... У меня здесь нет моего макбука и даже телефона, поэтому мне придётся вести дневник как в старые добрые времена – писать на бумаге карандашом. Я уже и не вспомню когда мне приходилось держать в руках пишущий предмет, обычно я держу ручку только для того, что бы поставить дату и закорючку подписи на документе, а сейчас мне приходится писать целые предложения. Подчерк корявый, но если писать не быстро, то очень даже ничего, мои пальцы не поспевают за мыслью, поэтому приходится писать быстро и не разборчиво.

Всё, что со мной происходит, кажется какой-то немыслицей, вчера примерно в это же время, я сидела на веранде дома моей дочери, а сейчас, мне даже стыдно об этом писать – в психушке. Я сижу в тесной палате для одиночек, ко мне представлен надзиратель в виде какой-то противной тётки, по ней видно что я для неё психонутая девка, способная в любую минуту поубивать тут всех. В палате нет окон, нет туалета и меня каждый час пытаются напичкать таблетками, что самое страшное, мне приходится эти таблетки пить, они просят показать пустой рот, если я не выпью. От таблеток мне становится не по себе, в голове туман, мысли не могут концентрироваться и сильно хочется спать, но заснуть я почему-то не могу, от чего мне очень плохо, вот я пишу эти строки и у меня всё расплывается перед глазами. Когда я попросилась в туалет, то меня вели по длинному коридору из таких же палат, как моя, кругом было очень тихо, видимо пациенты либо спят, либо как я прибывают в полусознательном состоянии.

Мне очень страшно, боюсь что таблетки заделают из меня настоящую дурочку, мне страшно, что я не могу здраво размышлять, мне страшно от того, что я не знаю что будет дальше.

                                                13.03.2018 Виргиния.

На следующий день, Инесса всё же поела и не стала отказываться от прогулки на свежем воздухе, тесные стены стали для неё невыносимо омерзительными. Оказавшись на улице, она могла посмотреть на здание больницы при свете дня. Больница по всей видимости была очень старой, архитектура здания походила на постройку девятнадцатого века, вокруг которой раскинулся большой, зелёный парк с вековыми деревьями.

Инесса в сопровождении Сары прогуливалась по парку, как оказалось, в глубине парка находится система прудов, в которых плавают утки и даже лебеди, Инессе очень понравилось в парке, она присела на лавку, погода стояла хорошая, ветер казался свежим как никогда.

– Сколько времени мы можем гулять? – Спросила она у Сары.

– Около часа. – Ответила та сухим и грубоватым голосом Сара.

"Вот суки" подумала про себя Инесса и продолжила наслаждаться видом и хорошим весенним деньком, возвращаться в палату без окон ей совсем не хотелось.

Вокруг гуляли больные, то что они больные, было понятно по однотипным пижамам, в которые одеты все пациенты больницы, если бы не пижамы, то визуально не скажешь, что эти люди психически не здоровы, люди как люди. Они ходили понурив голову и не смотрели по сторонам, вели себя очень спокойно, хотя большая часть из них была твёрдо уверена, что дважды два равняется пяти, а другая часть знает что четыре, правда искренне волнуется что не пять.

Миловидная старушка с причёской "белый одуванчик" присела рядом с Инессой.

– Мы с Рональдом любили сидеть у нашего озера, оно даже похоже на этот пруд. – Начала свой рассказ старушка милым голоском, начало было очень даже романтическим. – У нас в Иллинойсе был дом у озера, где мы любили проводить выходные, подальше от всей суеты, только я и он.

Инесса никак не реагировала на рассказ старушки, хотя та явно рассчитывала на какую-то реакцию.

– Вам нравится Рональд? – Уже откровенно обратилась она к Инессе.

– Простите?

– Я спрашиваю, как вам мой Рональд?

"Блять... какой ещё Рональд, кто это вообще". – Подумала Инесса.

– Я не понимаю о ком вы говорите.

– Всё ты знаешь дрянь! За ним охотились все сучки мира, пока такая вот, как ты. – Старуха тыкнула в Инессу своим кривым сморщенным пальцем, что та даже вздрогнула. – Пока такая вот как ты, не увела его у меня. – В её глазах сверкнула такая злоба, что казалось, что если бы у неё под рукой был нож, то она с радостью пустила его в ход и перерезала Инессе горло.

Инесса предусмотрительно отсела о неё на край лавки.

– Но он всегда любил меня, у меня от него одна тысяча и три письма, представляю, что он там в них пишет, я всё знаю, всё...

Старушка на какое-то время замолчала, но тишина продолжалась не долго.

– У нас всё было хорошо, но после роли в фильме «Кингз Роу» он обрёл славу и тут началось... поклонницы, светские мероприятия. Со временем я узнала, что он больше не со мной – я увидела обложку журнала, где он целовал какую-то проститутку, мне было так больно, так больно. – Старушка закачала головой.

Инесса потом спросила у Сары, что случилось с этой старушкой, так убитой горем несчастной любви, на что Сара сказала, что она была поклонницей Рональда Рейгана, ещё с тех времён, когда тот снимался в кино, и навряд ли когда-то она вообще видела его, кроме как с экранов телевизора. Диагноз – маниакально-депресивный психоз.