Текст книги "Диконсценция(СИ)"

Автор книги: Павел Мурзин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Это, что-то новое, об этом нет даже в википедии.

– Не удивительно, все СМИ под евреями. Горький усыновил девятнадцатилетнего юношу, когда ему было тридцать с лишним лет, а это явно из разряда пидаристических штучек, а вдобавок ко всему этому, этот юноша был евреем, родственник Якова Свердлова – чистокровного еврея.

– Ох... не знаю, Яша, для меня Горький был всегда добрым русским писателем, не жалевшим денег на благотворительность, на поддержку писателей, платил большие гонорары, помогал простым людям.

– Всё правильно, он же не еврей))), но это совсем не такой простой персонаж, как думает большинство обывателей.

– Бог с ним, с Горьким, не о нём речь, а о том, что мы русские в своей массе тупое быдло, потому что евреи, уже как две тысячи лет освободились от рабства, а мы русские всю жизнь были рабами, так ими и останемся со всеми вытекающими из этого последствиями. Если вдуматься, что стоит за понятием раб, то мы увидим что это всего лишь правовой статус, разграничающий человека свободного от не свободного, что ставит его в ранг имущества, раб и корова понятия равнозначные. Вот и получается что рабства вроде бы и нет, а скотство в нас осталось. Если тебе не нравится Горький, то послушай что говорит Антон Павлович Чехов: "надо выдавливать по каплям из себя раба и, проснувшись в одно прекрасное утро, почувствовать, что в твоих жилах течёт уже не рабская кровь, а настоящая человеческая".

– Вот ты говоришь про рабство, а сам побежал в рабство к этому еврею Крайману, чья бы корова мычала Рома.

– Да... Поповский, мы разговариваем с тобой на разных языках.

– Ладно, закончим еврейский вопрос, пойдём лучше отметим успешное завершение твоей картины.

– Завтра надо быть в трезвом уме и здравии, я обещал Крайману, что начну лепить скульптуру для памятника, он уже и так, как уж на сковородке вертится. Вот, закончу со скульптурой, получу гонорар и отметим.

– Большой гонорар?

– Четыреста тысяч.

– Не маловато за статую из бронзы?

– Я не знаю, сколько это стоит, возможно, гораздо и дороже, но там делов на месяц, скряга выбрал самый простой вариант.

– Ты только скульптуру должен сделать? Или ещё из бронзы отлить?

– Нет, отливать будут сталевары или кто там ещё, я сделаю скульптуру, по ней сделаю слепки, эти слепки отправим на завод, завод отольёт памятник, всё просто, конечно, ещё нужно сделать постамент из гранита и благоустройство, но это уже не моя работа.

Рома спровадил Поповского и вызвал такси, ему вовсе не нужно было никуда ехать, он просто получал удовольствие от самого процесса поездки. Он одевал большие наушники и смотрел в боковое окно, погружаясь в свои мысли.

Люди, люди кругом люди, постоянно движутся, словно гироскопы, вот куда идёт этот прохожий на ебёну мать похожий, может на работу, или с работы, может домой, где его встретят счастливые детишки и любящая жена, а может голодные и несчастные малыши и убитая бытом мамаша. А может он промелькнул передо мной и растворится, а когда я перестал его видеть, то он просто растворился, и никуда он не придёт, его просто нет, а есть только я, я один на этом свете в этом мире, а все эти прохожие всего лишь мираж. В наушниках заиграла песня Rodrigo Amarante – Narcos Tuyo. Рома поставил песню на постоянный повтор, закрыл глаза и вообще перестал думать о чём-либо, автомобиль неспешно ехал по улицам города, качаясь на колдобинах россиянского асфальта. Песня нежным массажем промассировала настроение Ромы, и теперь он видел за окном автомобиля не унылые рожи, заёбаных людей, российской провинции, не серое небо и зябь ветра, а великие красоты тёплой Республика де Коломбия.

Пейзажи нереальной красоты тропического рая мелькали в воображении как слайды диафильма: пальмы саваны, горы Сьерра-Невада-де-Санта-Марта, извилистые реки Амазонки, небо над морем перед бурей, вид Боготы с высоких Кордильер, орхидеи, колибри, фламинго. Ах, как же чудесен тот далёкий мир Америки, полный ярких красок и оттенков он завораживает и восхищает. Rodrigo Amarante по-прежнему пел свою лирическую песню, под которую стала танцевать колумбийская красавица Кармен Вильялобос, одетая в чёрный купальник, она выгибалась в плавном пируэте танца, развивала по ветру свои прекрасные кипучие дёгтем волосы. Она танцевала, танцевала и, кажется, нет предела счастью и блаженности в тот момент, всё было настолько красиво и счастливо, что хотелось, чтобы эта песня и этот танец никогда не заканчивались.

– Два часа уже вышли! – Отклонив наушник Ромы, заорал таксист.

Вот сука... – Подумал Рома.

Он открыл глаза и снял наушники, вместо голоса Родриго Амаранте в салоне такси играл блатной шансон россиянства, вместо красок Колумбии взгляду открылась серость, серость, серость убожества, за окном машины, нигде не бегали розовые фламинго и не росли орхидеи, а шли бледные словно мертвецы какие то фигуры по разбитому асфальту на котором кляксами разлились лужи грязи.

– Ёбаное свинство.

– Чевооо? – Протянул таксист.

– Ни хуя!

Рома кинул деньги на торпеду, и вышел из машины, хлопнув дверью. Перепрыгивая лужи, он, прыгая, дошёл до дома, войдя в своё царство искусства и картин, он закрыл дверь и закутался в одеяло, в надежде отогнать негативные мысли и уснуть, закончив очередной день жизни, в хорошем расположении духа. Он попробовал снова представить танцующую колумбийку Вильялобос, но синьёра Лобос никак не соглашалась на второй выход.

Зазвонил мобильник, Рома поднёс его к лицу, и его словно окатили ушатом холодной воды, сердце забилось – на экране телефона высветилось имя – "Инесса", он не верил своим глазам, но это была она.

– Алло. – Взволновано ответил Рома.

– Привет, что делаешь, как жизнь?

– Э... да, вроде, всё хорошо. У тебя как?

– Я тебе чего звоню, Ромачка, нужна твоя художественная помощь.

Рома промычал, что-то невнятное.

– Я тут надумала сделать татуировки на ногах, хочу, чтобы ты мне их нарисовал. Давай я приеду к тебе, и мы всё обсудим.

– Какие ещё татуировки, Инесса?

– В общем, на одном бедре я хочу череп с различными узорами, а на втором бедре – подвеску.

Ты свои ляхи в зеркало видела, хотел было сказать он, но, поняв, что это будет звучать как минимум обидно, то снова промямлил что-то не членораздельное.

– Вот и хорошо, я сейчас приеду. – И бросила трубку, не дав времени, на раздумье.

Рома, соскочив с кровати, кинулся в ванную комнату брить подмышки и чистить зубы, закончив свой быстрый марафет, услышал звонок в дверь.

Он открыл дверь и увидел пред собой хрупкую девушку лет шестнадцати с пышными волосами до попы. Она стояла на длинных каблуках в неприлично короткой юбке и держала в руке розовую папку.

– Вам кого?

– Ха-ха-ха. – Она дерзко рассмеявшись ему в лицо, отмахнув его руку с двери, беспардонно вошла в квартиру и села на кожаное кресло, скрестив свои ножки.

Рома невтуплённо глядел на девушку, хлопая глазами.

– Инесса?

– Она самая, Ха-ха-ха... Что не узнал?

– Но как? Нет, погоди... ты, как стала такой молодой?

– Просто скинула пару десятков килограмм. Ха-ха-ха...

– Двадцать или тридцать килограмм за два месяца? У тебя что СПИД?

– Ха-ха-ха... шутник.

– Диета Ларисы Долиной?

Она не захихикала, как было до этого, а заорав на всю квартиру, стала ржать, упав в истерике на пол.

Через минуту дикого смеха она снова уселась на кресло и стала вытирать слёзы, тихо всхлипывая, смотрясь в розовое зеркальце.

– Ну, ты Коклюшкин, Огурцов, ха-ха-ха...

Рома смотрел на это представление до сих пор не веря в то, что он видит.

– Так, Огурцов, иди сюда, садись вот тут, да, у моих ног. Вот тут я хочу. – Инесса взяла руку Ромы и положила на правое бедро, ножка была такой тонкой, что его ладонь обхватила её почти полностью. – Вот тут я хочу, чтобы был череп, отражающийся в женском витиеватом зеркальце, ну, типа девушка смотрит в зеркало, а видит череп. Вот, тут я нашла фото в интернете, посмотри. – Она достала из розовой папки фотографии. – Вот такая фотография, но мне надо красивее, нарисуй мне, пожалуйста, что-нибудь подобное, но более красивое и креативное, хорошо. А вот тут. – Она положила вторую его руку на левое бедро. – Тут я хочу подвеску, вот посмотри фото. Хочу именно такую, тебе тут ничего придумывать не надо.

Огурцов, держа её обеими руками за ноги, перевёл свой взгляд на её лицо, в нём с трудом читались черты старой Инессы, щёки были втянуты, зубы белоснежно-белые, а взгляд по-нахальному дерзкий, она смотрела на него, словно, упиваясь удивлением и восхищением, Ромы, в этом всём было, что-то демоническое.

– А вот тут, я ещё не придумала, какой будет рисунок. – Она плавно потянула его руку себе под юбку. – Я думаю, ты мне предложишь пару вариантов.

Рома отдёрнул руку, как будто дотронулся до раскалённого железа.

– Рома! Я думала ты обрадуешься моему возвращению, а ты смотришь на меня как Путин на Порошенко.

– Я, если честно, не думал, что ещё тебя увижу и уж тем более такую.

– Какую?

– В таком виде.

– Это всё для тебя. Тебе нравится?

– Э... да! Но я немного не в себе от твоего нового образа.

– Значит, тебе нужно привыкнуть ко мне, давай я тебе помогу в этом.

Она запустила свои пальчики в его волосы и, прижав к себе, страстно впилась в его губы диким поцелуем.

Рома мечтал заснуть и закончить этот день под танец колумбийской красавицы в своём воображении, но заснул, вполне, с реальной девушкой, по сравнению с которой донна Кармен Лобос выглядела на слабенькую троечку.

– Вот это – был хороший секс, ха-ха-ха. – Заговорил спящий Рома брутальным голосом.

– Что именно ему понравилось?

– Конечно, ему понравилось то, что когда-то было мясистым местом рожавшей сорокалетней женщины, а сейчас плоская ложбинка с узкой щёлочкой, конечно, ему понравились упругие сиськи, а не те висячие шары, которые потели после ваших кувырканий, ха-ха-ха. Сегодня по радио песню слышал: "люди не летают как птицы, потому что отрастили большие ягодицы", ха-ха-ха, Серёжа шнуров умеет насмешить публику, вот он – поэт России двадцать первого века, красавчик.

– В прошлый раз ты мне обещал, что расскажешь и покажешь ,что-то важное.

– Хорошо. Закрой глаза, лежи спокойно и расслабься, я буду говорить тебе фразы, которые введут тебя в транс, в состоянии транса твой мозг будет воспринимать информационные волны, которые я буду посылать тебе, в результате чего, ты сможешь видеть происходящее как во сне, только это будет вовсе не сном, а явью.

ХХХ

Инесса закрыла глаза и стала вслушиваться во фразы, слова были на неизвестном ей языке похожим на латынь, но не латынь. Фразы произносились медленно и распевно, но со временем ускорялись и ускорялись, всё быстрее и быстрее и вот уже он произносил их так быстро, как так только мог. Поток слов отдавался круговоротом в её голове, и вот в воображении появилась туманная воронка, которая, словно засасывая пространство, и уносила всё возможное, куда-то вниз по спиралевидной траектории. Инесса поняла, что смотрит на эту воронку свысока и её охватил неимоверный страх, который усилился ощущением того, что воронка стала постепенно её засасывать, всё сильнее и сильнее, и вот её тело оторвалось от невидимого верха и стало падать в низ, прямо в эту мутную туманную спираль, какого-то страшного урагана. Кружась в ужасе и страхе, она падала и падала пока её ужас не достиг крайней точки и в этот миг вдруг всё стало спокойно. Она увидела, как она едет в машине по широкой автотрассе, каких не бывает в России, а за окном автомобиля, впереди, но очень далеко, в чёрных от бури облаках движется столб разрушительного торнадо. Она хотела повернуть голову в сторону, но тело её не слушалось, тело действовало само по себе, само крутило голову в разные стороны, само переключало передачи. Неожиданно в голове заговорил знакомый тембральный голос.

– Теперь я буду тебе не только рассказывать, но и показывать. Наверно, стоило это сделать в первый день нашей встречи, когда я рассказывал тебе о строительстве пирамид, но тогда были другие обстоятельства))). Тебе кажется, что ты едешь по шестьдесят шестому шоссе штата Оклахома, но, нет, это не ты, это едет тридцатипятилетний Джеймс Эванс. То, что ты видишь, это своего рода запись прошлого, только ты в этом прошлом – лишь наблюдатель хоть и находишься в теле другого человека.

Инесса посмотрела на руки, державшие руль, и вправду они были мужские, взглянув в зеркало, она увидела мужчину приятной внешности, в его лице выделялись очки в крупной оправе, черные усы, а деловой пиджак был из плотного сукна, его внешность в сочетании с этими очками и пиджаком показалась ей старомодными.

– Ты думаешь, он старомоден?

– Да, я помню, так одевались в конце семидесятых начале восьмидесятых годов. А этот человек нас не слышит?

– Конечно, не слышит, это же прошлое 1982 год.

– Значит, ты можешь показывать прошлое?

– Да, могу.

– Wow... Кто этот человек?

– Джеймс Эванс, родился в семье... впрочем, смотри сама.

И Инесса увидела большой дом в пригороде Чикаго, в этом доме вокруг колыбели стояли молодые мать и отец маленького Джеймса, они обнимали друг друга и смотрели влюблёнными глазами на младенца, их лица выражали эмоции счастья. Потом она увидела как маленький Джеймс бегает по лужайке у дома, с другими маленькими детьми. Потом он немного повзрослел, и повзрослели те ребята, с которыми он играл в детстве, теперь, они мчались на перегонки на велосипедах по улицам города. Слайды былых воспоминаний менялись, и Инесса наблюдала в ускоренном режиме жизнь незнакомого человека. Даже чувствовала его радость от того, как отец приходил домой после работы, чувствовала любовь его матери, боль неразделённой любви, восторги победы его баскетбольной команды, разочарование в результатах школьных экзаменов, эмоции первого полового опыта, тошноту первого похмелья, радость от подаренного отцом автомобиля на совершеннолетие, зачисление в Гарвард и многое другое.

Детство и апосредственное отношение к жизни отошли на второй план, когда Джеймс погрузился в науку. Избалованный золотой ребёнок отрёкся от студенческих развлечений, и отныне в этом мире его интересовали лишь книги и научные работы, которым он посветил всё своё время. После окончания Гарварда, он устроился на работу в исследовательскую фармакологическую корпорацию, где он продолжил свои научные работы, затем его назначили в группу учёных под руководством спецслужб США, эти учёные занимались опытами в области клонирования, выращивания органов и прочего. Именно там он познакомился с передовыми умами современной науки, которые дали ему доступ к книгам и видео архивам, это была, своего рода, секретная библиотека, с которой ему нужно было ознакомиться. Книг и видео архивов было очень много и на их изучение ушло порядка года. Этот год был самым значимым в его жизни, ведь то, что он узнавал из этих материалах, повергло его в шок, с каждой прочитанной книгой, с каждым просмотренным видео, он знакомился с передовой наукой в области медицины, наукой за гранью настоящего.

Получив истинные знания, Джеймс понял, что те профессора Гарварда, его наставники, вовсе не помогали ему, и всем другим студентам в своих исследованиях, они намеренно уводили их от истины, сознательно утверждали незыблемые аксиомы, ставили барьеры и прочие препятствия. Получив доступ к истинным знаниям, вершинам подлинного прогресса скрытого от общих масс людей, у Джеймса появились вопросы, на которые ему никто не давал внятного ответа. Тогда, он решил поговорить с тем, кто точно знает, что всё это значит. Этим человеком был его отец, к которому он сейчас ехал за рулём этого автомобиля.

Вот автомобиль подъехал к большому особняку, Джеймс зашёл в дом, где поцеловал свою мать у порога и прошёл в кабинет своего отца.

– Джеймс. – Начал отец свой серьёзный разговор, сидя в кресле роскошного кабинета. – Мальчик мой, я поистине горжусь тобой, как мне сообщили, ты достиг хороших успехов и тебя посвятили в ...

– Ты всё знал! И каких же я успехов достиг? Чего я достиг, я тебя спрашиваю? То над чем я трудился семь грёбаных лет, давным-давно уже известно миру! Хотя, о, нет... не миру, а мирку жадных элит мира всего. Оказывается, есть все лекарства от всех болезней, оказывается, нет никакой проблемы донорства, нет старения клеток, это я только начал своё изучение вашего знания, которое вы так сильно оберегаете, за этот год я ознакомился только с азами, а если углубляться в отдельные сферы, то не хватит и всей жизни.

– Ты достиг просветления, ты много работал и твои труды вознаграждены, не каждому даётся возможность быть избранным.

– Да что ты мне втираешь про мой труд и усердие, это ты посвятил меня в ваше тайное общество, или как это у вас называется, мои труды тут совсем не причём.

– Нет, Джеймс, ты со временем поймёшь, что один человек ничего не решает, и даже не решает, какое– либо тайное общество, всё намного сложнее, чем ты можешь себе представить.

– Конечно сложнее, мне приоткрыли завесу науки в области медицины, я представляю, какие успехи достигнуты в техносфере, интересно почитать ваши учебники физики и естествознания.

– Прочитаешь, обязательно, прочитаешь.

– Боюсь, у меня не хватит на всё времени.

– Хватит, Джеймс, теперь у тебя будет много времени.

Инесса открыла глаза, и в сию секунду её сознание перенеслось из кабинета в привычную для неё комнату, где она лежала в кровати, со спящим Огурцовым, а голос в её голове продолжил.

– На сегодня – всё, уже светает, как говорится, to be continued))).

У Рома нащупал под одеялом её хрупкое тело, повернулся к ней и увидел её лицо.

Значит, это не сон, она великолепна, не знаю, как ей это удалось, но она юна, какое чистое лицо, как очаровательны её губки, спящая она ещё прекрасней, такая сладкая, спокойная... на ум невольно бросаются стихи поэта:

На заре ты ее не буди,

На заре она сладко так спит;

Утро дышит у ней на груди,

Ярко пышет на ямках ланит.

И подушка ее горяча,

И горяч утомительный сон,

И, чернеясь, бегут на плеча

Косы лентой с обеих сторон.

Великое русское слово поэта воспело, даже не столько воспело, сколько запечатлело этот романтический сюжет, поэты как художники, только рисуют они не красками, а словами и в воображении появляются те замечательные картины поэтов, запечатлевшие всё то сокровенное и прекрасное, что есть в нашей жизни.

Рома не стал тревожить её "утомительный" сон, а оделся и пошёл в мастерскую Краймана, наполненный приятным возбуждением загадочного возвращения Инессы. Это прекрасное ощущение счастья не покидало его весь день, от чего он был невнимателен в работе, никак не мог сконцентрироваться, и мысли все были только об одном – что это было, как такое возможно и, что будет дальше. Дождавшись ухода Краймана на обед, Рома тут же выбежал из мастерской, прочь от будних дел, дел которые ещё вчера были для него смыслом жизни.

На мобильном раздался звонок.

– Алло.

– Э.... Поздравляю тебя, батенька. – Заговорил воодушевлённый Поповский.

– С чем поздравляешь? – Рома подумал, что ему стало известно о возвращении Инессы.

– Ты чего новости не смотрел, что ли, яндекс не читал? – Трамп победил на выборах, ура... Трамп-Трамп... ура......

– Ну, да, неожиданно, а меня-то чего поздравлять, он не что крестник, что ли.

– С Трампом заживём по-новому, он нам Крым признает, приедет в Москву, станцует на красной площади, он вообще угарный чувак.

Огурцов на мгновение представил танцующего чувака Трампа возле мавзолея. Трамп танцевал в зажигательном танце и тут к нему присоединился Дмитрий Медведев, танцующий свой знаменитый танец "трэш – коленца".

https://www.youtube.com/watch?time_continue=41&v=ULLONbBfAbU

– Что-то я не разделяю твоего душевного порыва, если честно, но спасибо за эмоции, танцы на площади – улыбнуло.

– Это надо отметить, Рома! Трамп ура....

– У меня другие планы, на сегодня.

– Что сегодня может быть важнее победы Трампа, ты мне скажи.

– Ко мне Инесса вернулась.

– Рома... я тебе таких Инесс... пачками в брикетах буду, каждый день высылать.

– Поповский... всё, давай до свиданья, на созвоне.

Рома вошёл в свою квартиру, но Инессы, конечно, в ней не было, он заметил на столе розовую папку, развернув её, увидел рисунки татуированных женских ног и вспомнил, зачем она вчера приходила.

Рома представил её худые ножки с этими рисунками и, вполне, согласился, что они их украсят, хотя как татуировка может украсить, тут другой, сакральный смысл, вот, например, эта татуировка – зеркало отражающее череп. Что это, это явно скрытый смысл её перемены тела, возможно, эта татуировка, как напоминание прошлого тела, которое она видела каждый день в зеркале, где-то я слышал, что татуировка черепа означает молодость. Хотя, как я знаю женщин, то для них важнее красивый орнамент, а о смысле значения вопрос может вообще не стоять.

Рома пристально разглядывал татуировку.

Не знаю, насколько это красиво, хотя если признаться себе, то мне нравятся стройные девушки с татуировками, в этом есть намёк на порочность, страсть, доступность, ту похоть, которая нравится мужчинам. В этом есть, что-то запретное, а всё запретное тянет, привлекает, запретное выделяет человека из массы общего мнения и делает человека круче, что ли, в глазах других.

Рома набрал номер Инессы.

– Я сейчас смотрю на фото татуировки, которая тебе понравилась, череп в зеркале. Я думаю, что будет лучше изобразить череп без зеркала, потому что с зеркалом разглядеть татуировку можно будет только при близком расстоянии, а отдельно череп будет видно издали. Звоню просто уточнить. Я могу нарисовать череп в стиле марахти, уверяю, будет очень красиво.

– Хорошо, я буду вечером, ты сможешь сразу нарисовать, чтобы посмотреть, как будет выглядеть, а то вдруг не понравится, а тут, как сам понимаешь, права на ошибку нет.

– Могу, конечно, только я тебе не советую делать татуировки, давай я тебя для начала нарисую хной, не порти свою кожу, у тебя и так всё прекрасно без всяких татуировок.

10

Вечером, когда она пришла, Рома показал ей набросок черепа в стиле марахти, Инессе рисунок понравился, и она согласилась на татуировку хной.

– А почему ты рисуешь над коленом, а не на бедре? – Спросила Инесса.

– Чтобы юбка не закрывала, это, во-первых, а, во-вторых, чтобы была симметрия с тесёмкой от чулок на другой ноге.

– Я смотрю, ты подготовился.

Череп получился весьма милым, его взгляд источал некую доброту, что и было задумано художником, он, словно, улыбался, в одной глазнице был изображён красный рубин, в другой красное сердечко, зубы были белые, в лобной области распускались цветы в сочетании с витиеватыми узорами, а на скулах красовались римские цифры.

– Что это за цифры?

– Это дата вчерашнего дня, дня, когда я увидел новую Инессу. Впрочем, цифры можешь изменить на другие, когда будешь набивать.

– Да... Я, пожалуй, поставлю другую дату.

– Какую, если не секрет?

– Дату дня, когда я увидела нового Рому.

– Интересно. Не знал, что есть такая дата.

– Поверь мне, ты много не знаешь о самом себе. Кто тебе всё названивает? – Она перевела взгляд на вибрирующий мобильный.

– Поповский.

– А... это тот, который – дикий мужчина – яйца, табак, перегар и щетина.

– У него душа поёт и жаждет красивой жизни, а тут ещё этот Трамп победил.

– А у тебя не поёт?

– Не особо.

– Какой ты скучный, Огурцов.

Она взяла мобильный Ромы и ответила на звонок.

– Короче, мы сейчас заедем, купим пару "Моэта" и за тобой, ты один? С девушкой, ну, и прекрасно.

Рома недоумённо глядел на неё.

– Ну, что смотришь, надевай чистые трусы, поехали – развеемся.

Знакомый Evoque с комфортом принял четыре тела в свои кожаные объятия салона, он же предоставил телам пульсирующую музыку. Evoque старался угодить им своей мягкой и резвой ездой, он без каприз вдыхал дым сигарет и чувствовал брызги шампанского, и спокойно внимал потоки бреда... Ну, ничего, милый Evoque, завтра тебя отвезут в химчистку, где тебя почешут и погладят.

– А куда мы едем? – Спросил Поповский.

– Меня сегодня приглашал на вечеринку президент финансового фонда, я, если честно, не собиралась идти туда, так как это мероприятие обычно представляет собой гламурную попойку жирных нуворишей, которые встречаются на подобных мероприятиях для того, чтобы расширить свои связи и намутить для себя какое-нибудь дельце. Разговоры у них скучные и однообразные, ну, что больше раздражает, так это то, что они как нажрутся, начинают меряться хуями и рассказывают, у кого какая недвижимость за рубежом, на какие курорты ездят и так далее.

– Ну, и зачем мы туда едем?

– Хочу посмотреть на их реакцию.

Они подъехали к высокоэтажному жилому дому, но верхние этажи были отданы под офисные помещения, офис финансового фонда находился на самом верхнем этаже. Когда они вышли из лифта, то тут же очутились в атмосфере благоухания и дорогой обстановки. Охранник у лифта спросил.

– Вы приглашены? Как ваши фамилии?

– Инесса Романовна Рубинская, а это мои друзья.

Охранник обмерил взглядом Инессу, особенно заострив своё внимание на татуировках худых ног.

– Я знаю только одну Инессу Романовну, и это, явно, не вы.

– Вы ошибаетесь, Михаил, это именно я.

Охранник достал рацию, и что-то буркнул в трубку и через пару секунд в фае вошёл улыбающийся мужчина в превосходном пиджаке, этим мужчиной был президент финансового фонда.

– Здравствуйте, уважаемые, с кем имею честь?

– Александрович! – Начала развязным тоном Инесса. – Похоже, кто-то не узнаёт главных людей этой финансовой шараги.

– Простите, какой ещё шараги? – Искренняя улыбка сменилась на обиженно-недоумённую.

– В которой у меня лежит пара миллионов долларов. Пока лежат.

Охранник шепнул на ухо. – Это Инесса Рубинская, она так представилась.

Улыбчивый президент достал из кармана телефон и протянул его к Инессе. – Инесса Романовна, введите свой пароль от личного аккаунта фонда.

Инесса лёгким нажатием пальцев ввела заветные цифры.

– Инесса Романовна, простите, не признали всуе, Вы так изменились, так похорошели, проходите-проходите, давайте я Вам помогу снять курточку, Миша, предложи господам выпить, Инесса Романовна, Вы – принцесса. Я, почему вас не признал сразу? Вы ослепили меня, очаровали мои глаза, простите меня сердечно. Проходите, господа, проходите в актовый зал, вон туда, Миша, проводи.

В актовом зале был притушен свет, лишь чуть тускло горели настенные светильники, на передней стене проектор пролистывал какие-то графики, которые комментировала девушка бойким голосом.

– ...только по этим позициям фонд принёс всем нам ноль шесть процентов за последний месяц...

Но её никто не слушал, публика разбилась по группам, вела непринуждённую беседу, настроение у всех было приподнятое, о чём говорили довольные улыбки на лицах.

Рома, оглядевшись по сторонам, увидел примерно сорок человек, десять из которых были очень молодыми.

– Ин, а эти молодые юноши и девушки тоже инвесторы?

– Нет, это команда фонда, в свои двадцать с небольшим лет зарабатывают от пяти тысяч долларов в месяц, плюс бонусы, если верить слухам.

– Ого...

– Финансовый сектор, деньги идут к деньгам, что тут удивляться.

– Давайте пройдём поближе к столику с закусками. – Наметил себе цель Поповский.

На пути к манящему столу, Инессу перехватила ближайшая группа собеседников, и Рома встал перед выбором продолжать ли путь за Поповским или подойти к Инессе. Но тут в нём появились внутренние страхи, он понимал, что вроде неправильно оставлять свою девушку, а идти первым делом к халявному столу, вроде как, признак дурного тона. Нужно было, конечно, встать рядом с Инессой в тот момент, когда с ней завязал беседу её знакомый, тогда бы она его представила всей компании. В тот момент он испугался незнакомых лиц и сделал пару шагов от неё, дав понять, что пойдёт за Поповским, но за Поповским он тоже не пошёл, а остановился в осознании своей глупой ситуации. Так он и встал, как говорится, не два – не полтора, словно верующий у церкви. Где-то, ещё пока, далеко в его уме стала зарождаться мысль, что нужно пойти за Поповским, взять два бокала шампанского и подойти обратно к Инессе, предложив ей один из бокалов, но в тот момент, когда мысль подходила к логическому заключению, – к нему подошла молодая девушка в строгом костюме.

– Здравствуйте. – Заговорила девушка. – Вы, видимо, в первый раз у нас?

– Да. В первый, вы правы.

– Не сочтите за навязчивость, я к Вам подошла просто, потому что у нас не принято оставлять клиентов в одиночестве. Меня зовут Татьяна.

– Э... Рома, очень приятно. И я, если честно, не ваш клиент, я тут пришёл, так сказать, за компанию.

– Вы так заинтересованно смотрите на график волатильности биткоина.

Рома сфокусировал взгляд и, действительно, девушка, давшая отчёт, тыкала указкой в вершины, какого-то графика.

– Я, как раз, являюсь аналитиком по криптовалюте.

Рома задумался над словом "аналитик", на его взгляд корнем этого слова было сказуемое – "анал". Когда быстро записываешь контакты в телефон, то можно ненароком записать как «Татьяна анал», а потом попробуй, докажи, что она аналитик.

– Знаете, Татьяна, у Вас такие красивые, юные глаза, что, глядя в них, я совершенно не хочу говорить о криптовалюте, да и бесполезное это дело, у меня не так много денег, на какие-либо вложения.

Девушку, очевидно, удивило то, что в этом помещении бывают люди, не имеющие денег.

Судя по сложившейся паузе, это стало для неё полной неожиданностью, и она не знала с чего продолжить разговор.

– Я художник. Наши рынки не сопоставимы с Вашими. – Сказал Рома, испытав некую стыдливость, за сказанное.

– А рынок искусства имеет плохое соотношение между спросом и предложением? Я, если честно, плохо разбираюсь в этой сфере.

– Если брать соотношение спроса услуг художника, в какой-нибудь конторе, то спрос на хороших художников очень большой. А большой он, потому что хорошие художники или можно сказать настоящие художники в конторы не идут, в конторах нужно творить по заданию, а творить по заданию это тоже самое, что фигуриста заставить играть в хоккей.

– Если у человека есть талант, то он сможет творить в любых условиях.

– Я хочу сказать, что настоящий художник это состояние души, а не набор профессиональных качеств, но этот вопрос конечно субъективен, я просто высказываю свою точку зрения.

И тут не надо путать контору с заказчиком, это уже другой вид рынка, кстати, где спрос почти отсутствует. Это сто пятьдесят лет назад были заказчики на труд художника, сейчас этого нет, нет – по понятным причинам. Вот тогда, конечно, были золотые времена для художников – церковь, государство, аристократия, да и просто простые люди несли свои деньги художнику, художники творили на своих условиях, по предоплате, по своим срокам, в своей какой-то узкой изобразительной сфере.