Текст книги "Диконсценция(СИ)"

Автор книги: Павел Мурзин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

Молодой художник творил, жил, дышал, влюбился, молодость тем и прекрасна, что всё происходит в первый раз. Молодость наполнена непередаваемыми чувствами. Памятна чудесно-поэтическими моментами, преодолением страхов. Памятна первыми победами, первыми поражениями, которые подобно ядерному взрыву взрываются в сердце и оставляют массу положительных, либо отрицательных моментов, неважно каких, важно то, что эти моменты меняют сознания юных умов, вот чем прекрасна молодость. Как говорил философ – "в одну реку нельзя войти дважды", поэтому мы с завистью будем смотреть на юных мальчиков и юных девочек, – вспоминать свои первые годы и завидовать тому, что никогда больше не войдём эту реку.

Рома Огурцов влюбился, и как человек творческий, отнёсся к этому самозабвенно, с погружением всего себя в чувства неизведанной любви. Как художник Рома любил и ценил прекрасное, для художника красота это подобие богини, которой он обязан поклоняться и боготворить. Он уловил красоту в очертаниях девичьей фигуры и теперь всю жизнь поклонялся прекрасным созданиям рода человеческого, только так устроен человеческий мир, что милые создания вместе с осознанием достоинств своих форм, осознают цену своего тела и, по своей глупости и наивности, к рыночной цене смело прибавляют ещё пару спекулятивных нулей. В общем, по жизни Рома любил самых красивых, а они не воспринимали его как достойного их красоты человека, сначала из-за смешной несформировавшейся фигуры, потом из-за не сформировавшейся финансовой основы. После каждой неудачи Рома сильно страдал, его душа болела, но все разочарования шли ему на пользу, поскольку он не искал утешения в вине или других человеческих пороках, а занимался самосовершенствованием, воспринимая неудачи как сигнал к работе над собой. Потом со временем, его любовный пыл утих, он перестал бегать за каждой понравившейся ему девушкой в надеждах изумить и покорить, и ещё с большим отречением погрузился в мир своих картин. Папаша Зигмунд Фрейд характеризовал это явление в психологии как "сублимация", она представляющий собой снятие внутреннего и сексуального напряжения с помощью перенаправления энергии на творческое удовлетворение.

Когда настало время поступать в институт, то перед Ромой встала давно мучавшая его проблема, она заключалась в том – что же делать с дальнейшим образованием, когда решение стать художником и посветить себя искусству он принял уже давно, а общество требует от тебя каких-то дипломов и прочих корочек. Да ладно бы общество, самое главное – этого требовали его родители, огорчать которых было очень неприятно. Что делать?

Конечно, можно наврать им, что поступил в института, а самому жить с Поповским ... – Рассуждал Рома. – ... в его холостятской квартире, он мне сам предлагал, только жить с Поповским это означает пьянствовать покуда есть деньги, вернее на деньги его родителей которые решили откупиться от воспитательного процесса, регулярно высылая энную сумму своему отроку. Нет, Поповский отпадает, может мне и вправду поступить куда-нибудь – Но поступить куда-то для Ромы означало бестолково тратить своё время, даже если это "куда-то" было связано с культурой и искусством, оно не укладывалось в его логику мышления. – Суть профессионального образования – сделать из человека профессионала своего дела, одно дело если профессия – шкипер, то мудрые дядьки научат как управлять судном, как делать расчёты, как обращаться с приборами и картами, но если я решил стать художником, это, по сути, тоже самое, что быть волшебником, я ещё понимаю если бы в подходящем для меня учебном заведении преподавали такие мастера кисти как – Леонардо да Винчи, Микеланджело, Пикассо, Иероним Босх, Айвазовский, Шишкин и другие джентльмены.

Решение ему далось нелегко, и Рома уведомил родителей, что поступать ни в какие университеты он не желает, свой жизненный путь он выбрал, и искренне уверен в своей правоте и будущем успехе, тем самым, полностью уничтожив родительские мечты, о славном рабочем будущем своего сына.

Отныне Рома не смел, рассчитывать на поддержку близких, и встал на путь самостоятельной жизни, которая, широко раскинув руки, нежно приняла новое дитя в свои объятья и, тихонько поглаживая по спинке, на ушко шептала: – Здравствуй мой дорогой, любимый, теперь ты узнаешь, что такое голод, но ты не переживай, я научу тебя, как бороться с голодом, нужно просто чаще спать, тем самым экономить силы. И холодно будет, но тебя согреет вера в светлое будущее, Рома. А самое страшное Ромачка, это презренный взгляд людей за бедность. Ты увидишь эти взгляды и будешь бояться их всю жизнь, как правило, сложно только в начале, ты не волнуйся, да... будет больно, но я тебе скажу, только тебе и только по секрету – жизнь это и есть боль, больно всем, только по-разному, пускай тебе хотя бы от этого станет полегче.

Детство кончилось, и Рома оказался на полях тяжёлой жизни, суровой реальности. Войдя в новую жизнь Рома ощутил безграничную внутреннюю свободу, словно где-то на верху открыли кран воздуха, который наполнил кислородом задыхающееся тело, теперь не стало школы с сопровождающими её бестолковыми обязанностями, не стало родительской надзирательности, остался только он один наедине со своим свободным временем, которое, даже и не верится – можно тратить как вздумается и как захочется, данный факт пьянил его разум, и он был необычайно счастлив.

Рома переехал в квартиру, которая осталась от покойной бабушки, Рома привёл её в соответствие с жилищем художника, первым делом выкинул всю ненужную мебель, оставив лишь раритетные предметы, а стены увесил картинами от пола до потолка таким образом, что было не видно ни единого просвета старых обоев. Отныне скромная квартира в старой сталинке обрела новый дух владельца. Теперь в ней звучала французская музыка. Стоял устойчивый запах краски, и постоянное присутствие разносторонних людей, которых, как правило, приводил его друг – Яша Поповский.

И всё было хорошо, да вот только появилась необходимость в заработке, с которым у Ромы были проблемы, и он погрузился в пятилетнюю калию бедности. Пять лет он перебивался кратковременными заработками, которых хватало на художественные принадлежности и на постную пищу. Его пищей в те дни были тысячи прочитанных книг. Сотни произведений, которые рождались из под его кисти, в бессонные ночи вдохновения. Всё изменилось, когда он познакомился с Самуилом Яковлевичем Крайманом.

ХХХ

Самуил Яковлевич Крайман был зажиточным евреем, занимавшимся антиквариатом, пролистывая на сайте бесплатных объявлений страницы с продажей картин, в надежде наткнуться на редкостный экземпляр, он наткнулся на картины творения Ромы Огурцова, и, не смотря на то, что его картины не представляли антикварной ценности, Крайман обратил на них внимание.

Договорившись о встрече, Крайман пришёл в квартиру-мастерскую Романа в один из мрачных осенних дней, то, что он в ней увидел, не то чтобы потрясло его, но удивило.

– Кто автор этих картин? – Пристально вглядываясь в каждую, спросил Крайман.

– Всё, что вы видите, это мои работы.

– У кого заказывал оправы для картин? Превосходная резьба, ручная работа, такие рамы не часто встретишь, на мой взгляд, они стоят дороже самих картин.

Это явно оскорбило Рому, и тот дал понять своим видом и интонацией.

– Всё, что вы видите – мои работы, в том числе и оправы.

– Похвально-похвально. Если честно, я пришёл воочию посмотреть на картину стоимостью миллион рублей. Ах, вот и она. – Крайман подошел к картине, висевшей на самом почётном месте, в его квартире. – Да... неплохая работа, но скажи мне, пожалуйста, с чего ты взял, что она стоит миллион рублей?

– Она стоит намного дороже, это цена с учётом бедности нашего россиянства.

– Неужели))). – Иронично ухмыльнулся Крайман.

– Если вы желаете, что бы я подробно рассказал вам бухгалтерию данного произведения, то, пожалуйста. Заработная плата уборщика в США 15 долларов в час, в день получается 120 долларов, в месяце 24 рабочих дня, что будет 2880 долларов в месяц, соответственно, в год 34 560, переводим на наш курс 65 рублей за доллар и получаем 2 246 000 рублей, эту картину я рисовал даже больше года и в выходные дни, как вы видите, я приравнял свой труд художника к труду уборщика и при этом сделал скидку в 1 246 000 рублей. Вот, а вы говорите неужели.

– Ха-ха-ха. – Рассмеялся от услышанного Крайман. – Люблю людей с чувством юмора, и сколько картин ты продал за свою жизнь?

– Ни одной.

– Это потому, что всё дело в цене, продать можно всё, что угодно, главное – договориться о цене, друг мой. Допустим, я готов отдать за эту картину двадцать тысяч и то, потому что я сегодня в хорошем настроении, что ты на это скажешь?

– Я хочу сказать, а не пошёл бы ты на хуй, уважаемый. – Не выдержав, такой наглости вспылил Рома, но тот видимо был готов к такому ответу. Крайман широко улыбнулся и сказал.

– Нахуй... захуй... эх, молодёжь... не сторгуемся..., ладно, оставим этот забавный торг. Скажи мне, есть ли у тебя какая-нибудь картина за двадцать тысяч?

– Собственно у меня пять картин, которые мне дороги и на них я тратил годы, но большинство картин, это так... наброски, которые рождались в порыве кроткой страсти, в момент хорошего настроения и писались они не меньше дня а то и часа, поэтому я готов отдать их буквально даром, я обычно дарю, либо отдаю за смешную плату тому человеку, который испытывает интерес, к какой-то моей мимолётной картине, вам я не подарю, потому что вы мне, честно говоря, неприятны, но и двадцать тысяч я с вас не возьму, потому что это много, вот выбирайте любую картину кроме этих пяти.

– Мне если честно, вообще не хочется, что-либо покупать у тебя, просто хочется отдать тебе эти двадцать тысяч, чтобы ты сегодня нормально поел и купил приличные штаны. Художник...

И мой тебе совет, продавай не те пять за миллионы, а вот эти, что дешевле. Коммерсант из тебя паршивый, а я многие годы занимаюсь антиквариатом и знаю, что можно купить за миллион, пусть не лучшую картину, но картину известного и мёртвого художника, а если найти дурочка несведущего, что он продаёт, то можно и за двадцать тысяч купить шедевр художественного искусства и в этот же день продать его за миллионов пять, понимаешь о чём я?

– Каждому своё.

– Верно, друг мой. Вот моя визитка, у меня есть работа для тебя по теме: реставрации икон, картин и прочего, заработная плата сдельная, намного меньше, чем у уборщика в США, но глядя на тебя, я думаю, она тебя устроит. Художник...

Он повернулся и вышел, а с ним ушли и двадцать тысяч, которые Рома уже представил, как потратит. Крайман Самуил Яковлевич – знакомьтесь.

Работать у Краймана Рома стал в свои двадцать семь лет, работа стала приносить постоянный, пусть и небольшой, доход, но она ему нравилась, поскольку занимала немного времени и при этом была в области его умений, а, что больше нравилось Роме, это то, – что он обзавёлся мастерской, освободив свою квартиру. Крайман был не против, найдя в этом личную выгоду, от продажи его недорогих картин, что приносило Роме ещё один дополнительный заработок, но то были всё равно небольшие деньги, так как продавать удавалось не больше пяти картин в месяц. Да, из тех пяти Крайман забирал восемьдесят процентов прибыли, уверяя Рому, что всё по-честному: "работаем пятьдесят на пятьдесят" – Крайман Самуил Яковлевич.

С появлением денег у Ромы – стали появляться друзья, ну, и, конечно, девушки изменили на него свои взгляды. Его друг – вечно полупьяный Поповский, окружённый множеством девушек "шестнадцатилетнего" поведения, стал всё чаще появляться у Ромы, скрасив его аскетичную жизнь весёлыми попойками и кутежами. Жить стало легче, жить стало веселее, прошли те тяжёлые дни сублимации.

Поповский знакомил девушек с Ромой:

– Познакомитесь! Великий художник современности, ему как истинному художнику необходима натурщица, муза, чтобы запечатлеть красоту женственности в бессмертных произведениях искусства.

Так началась новая обыденность, в сущности ничего не изменилось, за исключением денег на жизнь и бабы в постели, годы шли, и теперь он с горестью вспоминал свои детские мечты о жизни, всё, о чём он мечтал, не было даже близко, и от этого осознания делалось паршиво. Внутренняя неудовлетворённость грызла его душу, но, не смотря на всеобщую апатию, он не переставал работать над своими главными картинами, которые как он считал, принесут ему славу и деньги, таких картин уже было десять.

– Поповский, у меня скоро день рождения, тридцать лет, надо отметить это с шиком, блеском и искринкой, какие будут предложения?

– Какой бюджет?

– Всё, что у меня есть, а накопилось у меня тысяч двести. – Этот разговор Рома начал под влиянием алкогольного воздействия и навряд ли бы он состоялся на трезвую голову.

– Ух....

– Живём один раз, мне может помирать уж скоро, Лермонтова я пережил, до Есенина рукой подать, вот опять – подумал о них, и опять настроение ухудшилось. Люди уже меня пережили, а какую жизнь прожили, сколько после себя оставили, а как прожили её мы с тобой, Поповский, и что оставим?

– О... перестань, я предпочитаю, не загоняться по этому поводу и мыслей у меня таких нет, поэтому я всегда на позитиве, а не как ты – вечно загруженный своими мыслями. Живи проще.

Двести тысяч говоришь, значит слушай. Арендуем ДК не какой-то ресторанчик, а ДК, не весь, конечно, холла и коридоров второго этажа вполне хватит. В холле поставим стол с закусками и поставим бочки с пивом и вином. Ну, знаешь, с краниками такие, человек взял стакан, подошёл, налил, сколько ему надо и пошёл гулять по коридорам, в которых вывесим твои картины. Пригласим всех желающих, рекламу дадим в интернете, а вечером устроим закрытую пати, море красивых девушек я тебе обеспечу, заранее разошлю флаеры самым няшным. В общем, всё беру на себя, всё будет как в лучших домах Филадельфии.

– Денег-то хватит?

– Думаю, ещё останутся!

ХХХ

День его тридцатилетия был морозным и солнечным, поэтому, проснувшись Рома Огурцов обрёл заряд бодрости и лёгкой весёлости, на него всегда позитивно действовало яркое солнце и в этом он почувствовал добрый знак, мысли о Лермонтове и Есенине его сегодня не посещали.

Прибыл Поповский, вооружённый двумя бутылками шампанского.

– Всё готово, маэстро, сегодня твой день, твой выход, гуляем! Кстати, Крайман поддержал идею с выставкой в ДК, тоже позвал знакомых из высших кругов и даже вложился в банкет, представляешь, а ещё он оплатил стенды и сам перевёз твои картины и скульптуры.

– Крайман вложился, что-то новенькое, видно чует выгоду – паршивец.

К вечеру в ДК стали собираться люди. Ажиотаж был неимоверный, видимо, люди устали от банальных тусовок и решили приложиться к боку искусства или, что вероятнее всего, эта выставка совпала с грандиозной выставкой Серова в Москве, которую посетил, аж, сам мистер Путин. А группа «Ленинград» прошумела своей эпической песней "Экспонат" или "на выставке Ван Гога", пускай здесь была не Москва и далеко не Серов, но тренд был поддержан всей страной, люди шли на выставки искусств, словно, до этого они были запрещены.

За тридцать лет сублимации у Ромы накопилось свыше пятисот достойных картин и десять скульптурных постановок, поэтому зрителю было на что посмотреть.

Выставка не подразумевалась быть коммерческим проектом, но у Краймана было другое мнение, интересовавшиеся стоимостью картины люди подходили к Роме, где их ловко перехватывал шустрый Самуил Яковлевич и начинал обработку клиента.

– Стоимость этой картины пятьдесят тысяч рублей, но я хочу, чтобы вы знали, этот вечер на самом деле благотворительный и все полученные средства пойдут в фонд защиты редких животных Зауралья, поэтому цена на ваше усмотрение. Крайман изначально хотел назвать свой фонд – фондом поддержки детей больных раком, но вовремя осознал, что может получить по лицу от гуманиста Огурцова и не стал рисковать с данной перспективой.

Тем временем Рома купался в лучах пусть не славы, но в лучах энергии тех людей, которые пришли посмотреть на его картины и скульптуры, сегодня он был поистине счастлив и пьян без вина, всё шло превосходно, он сиял.

На закрытом банкете присутствовало порядка трёхсот человек и Крайман, который сиял не меньше Огурцова, оплатил незапланированные объёмы вина и закусок, видимо, подвыпившие клиенты были коммерчески привлекательнее для него и на этом он уже сделал пару хороших сделок.

В зале играла ритмичная музыка, люди развлекались. Крайман подошёл к Роману, держа под руку вульгарно одетую женщину лет сорока, но она выглядела достаточно ухоженной, на вид, слегка полноватой, но эта полноватость была красивой и очень сексуальной. От неё пахло дорогим парфюмом, правда Рома не знал, как пахнет дорогой парфюм, но по виду этой женщины можно было сделать вывод – от неё пахло деньгами.

– Вот Роман Сергеевич, познакомьтесь, Инесса Романовна Рубинская, моя хорошая клиентка в антикварном магазине и старая знакомая. Интересуется твоей картиной из тех десяти, ты понимаешь, какие картины, я имею ввиду))). Оставляю вас, на едине. – Крайман удалился, а через секунд десять от него пришла смс "Богатая, одинокая, картина "Вечерний город" 1 млн, мои 30%, действуй".

Оругцов ещё раз взглянул в лицо женщине, она улыбнулась жемчужной улыбкой, видно эта барышня потратила не малые деньги, чтобы так эффектно улыбаться.

– Какая же из моих выдающихся десяти картин вас заинтересовала, глядя на Вас мне почему-то кажется, что это картина "Вечерний город". – Начал свой разговор Рома.

– Да, ты прав, можно на ты, а то когда я слышу Вы, меня коробит, ха-ха-ха. – Видимо, она была из тех дам хохотушек, которые на вечном позитиве. Она подошла к нему ближе и поправила воротник его белой рубашки.

Рома был неопытен в общении с женщинами, но почему-то был уверен, что это женское прикосновение означает начало контакта или, вернее, начало полового акта, который уже начался, и это была первая предварительная ласка на глазах трёхсот людей.

Рома оживился, судьба приготовила ему, по истине, превосходный подарок на этот день рождения – пришедшие люди, перспектива сделки на миллион рублей и, вдобавок, женщина привлекательной внешности, которая сама не прочь повеселиться.

Рома подумал, что это день рождения нечто иное, как компенсация за все дни рождения, где самым памятным днём рожденья был с сауной, с Поповским на двадцать семь лет. Помнится, там была шлюха, но они так напились, что еле стояли на ногах, и у них не стояло то, для чего они вызвали девушку лёгкого поведения, на что та, видимо, обиделась и обчистила их карманы, вот таким был самый памятный день рожденья у Ромы Огурцова.

– Эта картина моя самая любимая, "Вечерний город". Магия этой картины в облаках, на них можно смотреть часами и впитывать романтику летнего вечера, который вот-вот перейдёт в ночь, мы знаем, что этот момент перехода вечера в ночь очень кратковременен и одновременно прекрасен. Я часто смотрел на небеса и думал, как восхитителен этот момент, и вот я отобразил этот момент в моей картине. Эта картина самая капризная, я долго не мог подобрать гамму красок, и когда после года работы картина была написана, я со злостью замалевал её, потому что она не передавала то, что я запечатлел, когда-то в своём изображении. У меня опустились руки, но потом я всё же взялся за неё, восстановил и добился того, что я от неё хотел. Вечерний город это название для зрителя, я всегда называл её "Небеса", но название небеса подразумевают небеса божественные, а я не желаю такого первоначального впечатления, поэтому истинное название должен знать только собственник, для публики "Вечерний город", но для меня она называется "Небеса".

– Да, небеса на самом деле завораживают и предают такое приятное, возбуждающее ощущение, впечатление. – Ответила Инесса.

– Твоя улыбка не менее приятна и возбуждающа. – Набравшись смелости, ответил Рома и проследил за её реакцией, а она в ответ рассмеялась.

Так Рома познакомился с Инессой, а вскоре с Инессой познакомится ещё один главный герой нашего романа, и жизнь Ромы засияет красками, каких он и не видывал.

ХХХ

Художник от слова "ХУДО"? Или первоначально "ХУ", ху значит хуй, тут гадать не надо. После худо идёт буква "Ж", вероятно, жопа. Даже если не жопа, то, всё равно, все слова на "Ж"– не вызывают приятных ассоциаций: жена, жир, Жигули, жаба, жалоба. После "Ж" остаётся "НИК", а вот тут вообще загадка, с английского «nick» переводится как дьявол, но «nickname» подходит больше, в переводе другое имя или подпись, конечно, подпись, автор всегда оставляет на картине подпись или всё-таки дьявол?

– Поповский!

Поповский, лежавший на полу, в жесточайшем состоянии похмелья ожил и вопросительно взглянул на Рому.

– Как по ангельски будет слово художник?

– Э... м... э... Рainter.

«Pain» – боль, «ter» – не знаю.

– Поповский!

– У...

– А у тебя по утрам, когда похмелье, тоже другое виденье реалий мира, ты задаёшь себе вопросы, о которых в обычной жизни не задумывался?

– Нет, я вообще предпочитаю ни о чём не думать, как, например, сейчас. Дай поспать.

Спи-спи... Значит и в английском варианте, как и в русском, слово художник содержит потаённые, неприятные квазислова: хуй, худо, жопа, чёрт, боль. Возможно, художники всего мира рисуют на своих полотнах хуйню, эту хуйню никто не покупает и они понимают, от чего им становится худо, жопа – это явный намёк на то, что большинство из них пидарасы. Чёрт, значит продажу души дьяволу, что вполне вероятно, ибо они жаждут денег, и славы, в результате чего настает день расплаты, и им становится больно, алчущих наказывает чёрт, а пидарасов Бог. Ух... как лихо зашифровано, вот, к примеру, врач, "вра" – значит, врёт. "Ч" – человеку, всё предельно ясно, или вот «полицейский» – по лицу, чаще по еблу, полицейский в отличие от врача человек честный и требует честности от других, от чего другие получают по лицу.

После выставки Рома обзавёлся деньгами, чего сам не ожидал, поэтому две последние недели находился в состоянии эйфории денег и успеха. Поповский словно демон-искуситель, каждый новый день придумывал всё новые развлечения. Погрузившись в пучину разврата, Рома начал осознавать диструктивизм происходящего и необходимость выхода из этого состояния.

– Сегодня вечером мы будем проводить фотосессию. – Неожиданно заговорил Поповский, нарушив Ромины мысли, по поводу значения слов профессий.

– Какую фотосессию?

– Мы. Вчера. Познакомились со студентками из политеха, помнишь?

– Допустим. Припоминаю. – Ответил Рома, хотя он этого не помнил.

– Ты им предложил фотосессию в своей мастерской у Краймана, фотосессия боди-арта, для моего блога.

– У тебя есть блог?

– Не важно. Главное поглазеем на молоденьких посикушечек и оторвёмся по полной. Они мне должны скинуть в контаче ссылки на страницы подруг, чтобы я выбрал самых няшечек.

– Я сегодня не смогу, надо завязывать со всей этой жизнью.

– Э... что значит не смогу, это же боди-арт, ты понимаешь, что такое боди-арт или тебе напомнить? Ты будешь рисовать на голом теле, подчёркиваю, на голом теле, полностью голом, понимаешь, а я буду делать фото разных планов и ракурсов. Что может быть круче, Рома?

– Я устал, мне нужно настраиваться на работу.

– А ты настраивайся, начни с рисунков на теле, какая разница, на чём рисовать, Рома, пожалуйста, не обламывай боди-арт, мы им уже и часть денег дали, чтобы они не слились.

– А! Инесса, мне надо срочно с ней встретиться, я обещал, что позвоню на этой неделе, сегодня уже воскресенье.

– А ты позвони сегодня, договорись на завтра. Я вообще не понимаю, что ты в ней нашёл, пупсику за сорок, а вокруг тебя смазливые, упругопопые, сисяюные, длиннаногокаблукастые девочки готовые на всё.

– Она намного лучше всех твоих сигарах в месте взятых, она интересная, и жопа у неё упругая ... – Рома сделал паузу и добавил. – Пусть и большая.

Инесса Романовна Рубинская воспитывала дочку, пока та не уехала в Соединённые Штаты Америки и вышла там замуж. Её первый муж в девяностые годы устроился на работу в нефтяную кампанию и хорошо продвигался по карьерной лестнице, чем выше был его рост, тем меньше становилась любовь к жене, и после десяти лет брака он развёлся. Оставив жену с двухлетней дочкой, от этого брака Инесса получила помимо хороших алиментов: квартиры, машины и вклады. Второй брак был с депутатом местного законодательного собрания и тоже был неудачным, но уже по трагическим причинам – его расстреляли прямо у дверей городской администрации. Таким образом, бывшие мужчины отдали ей большие деньги, но сделали несчастной. На это внутреннее несчастье, её организм ответил защитной реакцией – постоянным позитивизмом, который выражался в хорошем настроении, отныне она излучала позитив, в виде постоянной улыбки и задорного хихиканья. Имея большие деньги, и, создав коммерческую организацию, она не превратилась в железную леди, которые живут только работой, как это бывает в большинстве подобных случаев, нет, она наоборот была доброй и поверхностной начальницей.

– Фирма, которой мы выделили восемьсот тысяч на развитие в счёт реализации, подала вчера документы на банкротство. – Это ей говорила, её главный бухгалтер предприятия. – Попросту, они нас развели и кинули, а я Вас предупреждала о таком сценарии развития.

– Ха-ха-ха, кинули, вот паршивцы, ха-ха-ха.

– Что будем делать?

– Что делать? Лично я, пойду на йогу, а после на Ленина, говорят там открылся новый бар, а официантки там одеты в национальные немецкие платья, ха-ха-ха, может, составишь мне компанию?

В последнее время Инесса после работы ездила не в бары, а заезжала к Роме, но совсем не для того, о чём вы могли подумать, (хотя это было тоже) она с ним играла в свои игры, он ей казался забавным. Каждый вечер она придумывала, что-нибудь новенькое, вот и сейчас, она приготовила для него нечто особенное.

– Рома, ты веришь в магию?

– Верю.

– Ты слышал о ритуале Даранегра? Ритуал успеха.

– Впервые слышу.

– Готов?

– К чему?

– Давай попробуем этот ритуал, у меня всё для этого есть.

Инесса достала из сумки мел, свечи и китайскую курительную трубку с удлиненным мундштуком, нарисовала мелом круг с витиеватой пентаграммой, по периметру расставила зажженные свечи и выключила свет.

– Раздевайся, садись в центр круга.

– А ты?

– Я тоже.

Они сели в центр в позе лотоса.

– Я буду читать заклинания, а ты закуривай трубку.

– Что в ней?

– Поменьше вопросов, Рома, делай, что говорю, расслабься.

– Вера дуда мадре чачароки, великий дух племени чароки, пиде ура атаки, снизойди к нам. Вера дуда криде чара, великий дух, призываю тебя, вуче ами, услышь меня. Вера дод мадре, великий вождь племени, акануна зи дади чувису, дай узреть мудрость твою.

Затянувшись во второй раз, Рома окунулся в мир спокойствия и умиротворения. Лёгкое ощущение счастья заполнило его разум, он уже не различал смысла сло,в произносимых Инессой, всё слилось в одну загадочную речь, состоящую из диковинных слов, доносившихся уже не из уст девушки, а откуда-то извне этого мира.

– ...чуравара эмино неса, дингне ульпа виржаро.... – Рома понял, что не чувствует своего тела, словно смотрит на себя со стороны. Тело поднесло трубку к губам в третий раз, закрыло глаза и уже, не видя ничего, воспарило прочь из комнаты, прочь из этого города и растворилось в волнах блаженной неги где-то в космосе.

Открыв глаза, он увидел, что идёт по кукурузному полю, была ночь, а в небе светила полная луна, освещая тёмные дебри ночи. Было жарко, но вдруг подул свежий ветер. Впереди Ромы шла длинноволосая девушка похожая на Инессу, только гораздо моложе, тело её было едва прикрыто небольшим куском ткани, а кожа сплошь украшена татуировками загадочных символов, она была похожа на тех индейцев Майя, каких показывают в научных передачах, девушка обернулась и сказала:

– Иди за мной, Рома, не отставай, мы на пути к Великому Тантаки.

Она говорила на непонятном языке, но Рома почему-то понимал значение сказанного.

Кукурузное поле закончилось, и взору открылись большие горы, величественно раскинувшиеся в долине Южной Америки. Теперь на их пути стали встречаться деревни с местными жителями, где бегали голые дети, женщины с удивлёнными глазами и мужчины войны, гордо стоявшие вдоль дороги, держа в руках грозные копья, Рома иногда останавливался чтобы получше разглядеть какой-то предмет, но девушка впереди подгоняла:

– Не отставай, Рома, вершины гор ждут нас.

И они шли, и шли вперёд: по узким тропам гор, почти по самому обрыву, за которым оставалась высота и смерть от одного неудачного шага. Теперь они шли не одни, из каждой проходимой мимо них деревни к ним присоединялись люди и шли за ними одним ручейком из человеческих тел, река тел плавно поднималась вверх всё выше и выше, и вот Рома увидел равнину посередине, которой стояла огромная пирамида, на пике которой горел костёр. Девушка повернулась к Роме и рукой указала на вершину пирамиды.

– Теперь ты пойдёшь один, Рома, вождь племени Чачароке ждёт тебя, смелее аручи, давай вперёд!

Подножье пирамиды было усеяно человеческими черепами и свеже-отрубленными головами, ступени пирамиды были липкие от крови. Рома насчитал девятьсот девяносто девять ступеней, покорить которые оказалось очень нелёгкой задачей. На вершине пирамиды было три десятка людей облачённых в золотые латы и шлемы, украшенные длинными перьями неведанных птиц. Люди произносили какие-то заклинания, поднимая руки к небу, но потом Рома понял, что их обращения направлены в сторону полногранной луны, нависшей прямо над пирамидой, своим огромным жёлтым диском. Через какое-то время люди закончили свои ритуальные приготовления и сели в кресла расположенные полумесяцем таким образом, что Рома оказался в центре этого полукруга, все взоры были направлены на него, и вот один особенно украшенный перьями и татуировками воин с ним заговорил:

– Приветствую тебе, аручи, великие вожди мира небес приветствуют тебя в храме луны и девы.

– Приветствую Вас, уважаемые вожди, позвольте узнать, кто такой аручи. – Ответил им Рома.

– Аручи – означает избранный, великие силы небес выбрали тебя из потока жизни, а дева указала тебе путь. Тебе повезло, Рома, не многим выпадает такой случай в жизни, как правило, на твоём месте стоят выдающиеся люди человечества. И так... ты здесь потому, что прочитал заклинание успеха, скажи же нам, что такое успех в твоём понимании?

– Успех... Успех – это, когда добиваешься поставленных перед собой целей.

– Значит, если мы одарим тебя заклинанием успеха, то все твои цели будут сбываться. Так?

– Видимо так. – Ответил Рома, не придавая значимости своим словам, и, не зная, какие они могут вызвать последствия.