Текст книги "Потапыч"

Автор книги: Павел Беляев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Кажется, так думал не я один, поскольку все ребята минуту в недоумении смотрели на чудовищ, будто ожидая, что вот ещё немного – и те исчезнут, но так и не дождались. Тогда, окрылённые главной победой, они снова бросились в атаку.

– Нет! – прокатился у нас над головами истошный крик. – Стоп! С-стойте!

10
Исход

1

Никто и не подумал прекратить. Скорее всего, просто не поняли, что остановиться предлагали нам – людям. И потому в чудовищ полетели осколки вперемешку с острыми обломками мебели.

– Да с-с… с… стойте г-оворю!

Крысоморфы и грызуны поменьше жались по всем углам и по-над стенами. Очевидно, их боевой дух был сломлен окончательно, потому что они огрызались и явно просто пытались выжить, но уже не нападали.

Хали-Гали выскочил просто из ниоткуда, как чёрт из табакерки. Это было невероятно, но он просил нас остановиться. И мгновением позже мы поняли почему – этот пацан по-прежнему собирался всех спасти.

И когда я говорю «всех», то имею в виду вообще всех!

Включая этих инопришеленских захватчиков.

Народ малость опешил, но нападать перестал. Удостоверившись, что боевые действия приостановлены, Хали-Гали заговорил. Из-за заикания говорил он долго, временами сбиваясь и набирая в грудь воздуха для следующего захода. Несколько раз его пытались перебить, но я, Мишка и Рита быстро затыкали таким умникам рот.

А Хали-Гали заявил, ни много ни мало, что эти существа, скорее всего, не являются злом сами по себе. Да, они ворвались в наш мир, да, они чуть нас всех тут не поубивали, но сделали они это не от хорошей жизни. Их мир по какой‐то причине погибает, а доведённый до крайности любой может совершить ужасные вещи. Тем более они все были обмануты своей предводительницей – Крысой, которая внушила крысоморфам, что иначе они не спасут свои семьи от вымирания. Таким образом этот «негодяй»-спаситель подвёл к тому, что между нами и косорукими, в сущности, не такая уж и большая разница. И в данный момент мы, по сути, занимаемся одним и тем же: пытаемся защитить тех, кто нам дорог.

Но дальше – больше, Хали-Гали предложил и вовсе объяснить пришельцам, что так дела не делаются. И благородная цель спасения своего вида должна достигаться не менее благородными методами.

Ну да, крысам он объяснять собрался. Ничего удивительного, что это его последнее заявление вызвало, так скажем, скепсис у человеческой стороны. И главным аргументом было сомнение в том, что с этими тварями в принципе о чём‐то можно договориться.

И это был очень хороший аргумент.

Но сладить с Хали-Гали оказалось не так‐то просто. Он предложил эксперимент, чтобы раз и навсегда установить истину. Мы были заинтригованы.

– Я об-бращаюсь с… с-ей… – от волнения он забуксовал на, в общем‐то, простом слове.

После нескольких попыток его одолеть Хали-Гали бросился к обломкам стола, под которыми всё ещё лежали письменные принадлежности. Быстро-быстро нацарапав карандашом прямо на чьём‐то рецепте речь, он всучил её мне.

Пришлось зачитать.

– «Я обращаюсь сейчас к нашим гостям из другого мира», – громко и чётко произнёс я. Да-да, там именно так и было написано – «гостям». – «Речь идёт о ваших жизнях, поэтому советую отнестись к этому серьёзно. Сейчас я предложу вам кое-что, что убедит нас в том, что вы достаточно разумны для того, чтобы с вами договориться. Если вы нас не убедите, то…»

– Вам кранты! – в азарте выпалил Глюкер.

Я кивнул, как бы подтверждая его слова, перевернул рецепт и стал читать то, что было написано с другой стороны прямо между строк самого предписания врача.

– «За всех нас говорил Дима», ну, то есть я, – поправился я. – «Теперь ваша очередь выбрать того, кто будет говорить за вас. От кого будет зависеть ваше общее будущее».

Обычные крысы попрятались за крысоморфов, а те в свою очередь заволновались. Через какое‐то время вперёд медленно вышел серо-бурый представитель с разорванным ухом. Рана была старая, что дало мне повод считать его ветераном.

Хали-Гали продемонстрировал чудеса находчивости: он объявил, что удар правой лапой-косой по полу будет означать «да», а левой соответственно «нет». И предложил существу ответить, понимает ли оно, что от него требуется. Тот стукнул правой.

– Да вы чё гоните? – тут же возмутились в толпе. – Он может просто наугад колошматить лапами! Как мы поймём, от балды он фигачит или это правда осмысленный ответ?

И это был хороший вопрос. Даже Хали-Гали задумался на пару минут. Крысоморфы терпеливо ждали нашего решения. Тот, который вызвался говорить, замер, как чучело. Наверное, чтобы лишний раз нас не нервировать.

– П-придумал! С-скажи, ты можешь оп… оп-ред-д… Понять, кто из нас с-старше?

Крысоморф ударил правой лапой.

Я понял идею Хали-Гали и, чтобы не тратить времени, сказал сам:

– Тогда покажи, кто здесь самый взрослый.

И чудовище безошибочно и без колебаний показало остриём косы на полицейского. Таким образом он доказал, что вполне разумен, понимает нас и с ним вполне можно вести диалог.

Через минуту мне в руку лёг список вопросов, которые следовало задать. Я начал:

– «Мы понимаем, что исключительно крайняя нужда, а вовсе не ваша злая воля, толкнула вас на захват нашей больницы», – прочитал я и сам офигел от формулировки.

Такое было ощущение, что я на дипломатическом приёме, а не в детской лечебнице. Хотя, в общем‐то, именно деловыми переговорами это и было – именно здесь и прямо сейчас решался вопрос мирного сосуществования двух цивилизаций.

Всё ещё в шоке я посмотрел на Хали-Гали. Тот жестами показал, мол, читай, не тяни время.

Что тут скажешь, если он прав? Пришлось читать дальше.

– «Мы понимаем, что исключительно», ага… Угу. Вот. «Если мы пообещаем вам помощь и перебросим в ваш мир наших разведчиков, чтобы они разобрались на месте, обещаете ли вы не трогать нас и мирно покинуть пределы нашего мира прямо сейчас?»

Крысоморф помолчал, а потом обернулся к своим товарищам. Снова между ними не произошло никакого видимого общения, но очевидно, что они переговорили. Крысоморф ударил правой лапой.

Всё. Главные слова были сказаны. Крысы получили надежду на спасение, причём не ценой кровавых жертв. Для них, как и для нас, это оказалось безумно ценным.

Оставалось официально подтвердить, и, как выяснилось, у Хали-Гали и для этого был припасён план.

Наш великий комбинатор повернулся к полицейскому и попросил у того мобильник. Чёрт возьми, у него же и правда всё это время с собой был телефон!

Труба оказалась староватой, но хотя бы сенсорной, а не каким‐нибудь допотопным кнопочным кирпичом.

Дальше Хали-Гали распоряжался так, будто всю жизнь тут и был у нас главным. Он вручил телефон мне и велел снимать исторический момент. Полицейского он представил крысоморфам как представителя силовых структур нашего мира. Не думаю, что этот мужик имел полномочия устанавливать контакт с внеземной цивилизацией, но хотя бы он действительно был должностным лицом. Единственным должностным лицом. Поэтому за неимением лучшего ему пришлось принести присягу и дать торжественное обещание крысоморфам, что Земля сделает всё возможное, чтобы их спасти.

Пока мент произносил свою часть импровизированной присяги, Хали-Гали уже царапал такую же для крыс. Как только она была готова, Миха зачитал. Я снимал всё происходящее на видео.

– «Мы, сообщество внеземной цивилизации под рабочим названием “крысоморфы”, полностью согласны с мирным соглашением и просим считать удар правой лапой нашего представителя полным и безоговорочным согласием всего нашего народа с положениями данного договора».

Крысоморф стукнул правой косой по полу.

– «Сообщество “крысоморфов” обязуется сразу же после оглашения мирного договора покинуть пределы этого мира и вернуться в свой собственный».

Удар правой.

– «Сообщество “крысоморфов” будет ждать делегацию с Земли и обязуется обеспечить им безопасность, а также питание и место для ночлега».

Последний утвердительный удар лапой-косой поставил точку в нашем мирном договоре.

– До ф-фстречи, – сказал Хали-Гали и демонстративно шагнул в сторону, как бы открывая пришельцам путь к отступлению.

Существа развернулись и вонзили свои передние лапы в больничную штукатурку.

– Ты думаешь, они смогут вернутся назад? – чуть дрожащим голосом спросила меня Соня.

– Конечно! – уверенно сказал я, хотя на самом деле никакой уверенности не испытывал. И мои дальнейшие слова были призваны убедить не только Соню, но и меня самого. – Они ведь пришли сюда не благодаря Крысе, а благодаря новенькой. Она – ключ к их миру.

И действительно, проковыряв в стене дыру примерно в половину локтя, первый крысоморф втянулся в неё и исчез. За ним второй, третий и так далее.

Всего таких дыр было выбито несколько десятков, и в каждой из них один за другим исчезали рукокосые создания. Обычные крысы брали долгий разбег, а потом прыгали и тоже пропадали в небольших пробоинах.

Исход длился двадцать три минуты – я засёк. Всё это время я продолжал снимать. Память телефона закончилась раньше, чем последний крысоморф исчез, но думаю, что успел снять достаточно.

Вдруг без всех этих созданий в коридоре стало невероятно просторно. Даже несмотря на то, что собралось больше сотни человек. Всяко больше сотни. Может, даже больше двух.

Мы валились с ног от усталости. Наверное, каждого колотил озноб от нервного перенапряжения, но вдруг мы поняли, что победили.

Чёрт возьми, всё‐таки победили!

И тогда весь этаж взорвался криками «Ура»! Мы прыгали вверх и размахивали руками, как маленькие безумцы. Кто‐то носился по этажу кругами и вопил от восторга. Многие сидели прямо на полу среди осколков да разбросанных вещей и плакали.

Миха тряс Глюкера за плечи и орал, что толстый – самый смелый чувак, которого Мишке доводилось видеть. Софа и Кира плакали в обнимку. Натурал бегал и собирал с пола свои карты.

Я вдруг понял, что рядом со мной стоит Соня. Стоит и плачет, хотя на губах сияла широченная улыбка. Пьянея от нашей победы и от собственной наглости, я поцеловал эти губы. И, блин, это было просто супер.

Потом Соня обняла меня и, уткнувшись носом в шею, разрыдалась уже окончательно.

Я встретился взглядом с Ритой и сразу же вспомнил его слова: «Чтоб я тебя больше рядом с ней не видел!» Сердце трепыхнулось и чуть было не ушло в пятки, но потом вдруг передумало. В самом деле, мы только что выдержали вторжение армии чудовищ, а я буду бояться какого‐то Риту? Да и тем более Соня всё ещё прижималась ко мне, и в этот момент я чувствовал себя офигеть каким суперменом.

Возможно, все эти мысли прочитались у меня во взгляде, и потому Рита только закатил глаза, типа, ох уж эта молодёжь… Но на самом деле я думаю, что он сделал так потому, что, чёрт возьми, мы стояли с ним бок о бок против целой армии чудовищ – а это чего‐нибудь, да стоит.

И тогда я зажмурился от счастья и зарылся лицом в волосы Сони.

2

– А где новенькая? – внезапно спросил Глюкер и принялся оглядываться.

Вика стояла напротив окна и ждала, пока кто‐нибудь из нас её заметит. Потом она сказала, чтоб мы собрались нашей компанией, прихватили полицейского и двигали в женский туалет. Сама она скрылась там же.

Мы с Соней быстренько отыскали всех наших и пошли к дамской комнате. В пути ко мне подошёл Рита и беззлобно потыкал в бок локтем. При этом он улыбался, от чего его нос картошкой казался ещё смешнее.

Когда вошли, мы остолбенели: в большом прямоугольном зеркале над рукомойником отражались Вика и Хали-Гали.

Вот только перед зеркалом никого не было.

– Какого… – сказал Глюкер и подавился следующим словом.

Эти двое были внутри. А вернее, по ту сторону зеркала.

Кажется, они даже немножко изменились. ХалиГали стоял ровнее, расправив плечи, и казался даже как будто крепче, чем обычно. Вика больше не казалась десятилетней соплячкой, а как минимум смотрелась лет на тринадцать-четырнадцать.

– Спасибо, что пришли, друзья, – сказал Хали-Гали с улыбкой. Абсолютно чётко и даже без запинки. – Мы не хотели уходить не попрощавшись.

– Хали-Гали, что это значит? – возмущённо выпалил Глюкер.

– Да, Марк, ты правильно понял, – всё с той же немного грустной улыбкой сказал Хали-Гали, – мы с Викой должны уйти в мир крыс. Мы подумали, что если она может служить мостом между этими двумя мирами, тогда, может, у неё получится открыть двери и в другие. В тот мир, где крысам не придётся отвоёвывать место под солнцем у тех, кто там жил до них. Короче, мы постараемся им помочь. Но на случай, если у нас всё‐таки не получится, мы вернёмся, и тогда нам понадобится ваша помощь, – Хали-Гали посмотрел на полицейского, – ваша и вашего телефона. Простите, так и не успели спросить вашего имени.

– Вадим Викторович, – автоматически ответил полицейский.

– Меня зовут Артём, – представился Хали-Гали. – Покажите видео с крысоморфами вашему начальству, чтобы объяснить всё, что здесь произошло. Для широкой общественности я предлагаю такую версию. Вы привели обезумевшую Вику на обследование. Я начал тайно общаться с нею записками и влюбился по переписке. Так же письменно мы придумали план. Я отравил вас, чтобы освободить Вику, а когда понял, что не получилось, то усыпил всех взрослых. Ночью мы оба выбрались и устроили всё это, а потом сбежали. Ну, или можете переиначить как‐то по-своему.

Полицейский стоял как оглушённый и не знал, что сказать. А Хали-Гали, будто желая его добить, заговорил про отравление.

– И ещё. Вернее, самое главное. Вадим Викторович, простите нас. Я серьёзно. Не знаю, как у нас получится загладить свою вину перед вами, но знайте, что план, как вас отравить придумал я. Мы не знали, честно, не знали, к каким последствиям это всё приведёт. И мы были очень напуганы. Мы боялись как раз того, что вы видели вот совсем недавно.

– Почему вы не обратились…

– Ковзрослым? – усмехнулсяХали-Гали. – Авыбынам поверили? Вот-вот. Если бы вы не очнулись в момент, когда всё произошло, согласитесь, ни за что бы не поверили в нашествие крыс-мутантов из другого мира. – Полицейский наклонил голову, как бы нехотя соглашаясь с ним. – Кстати, я думаю, что вы смогли очнуться как раз благодаря отравлению. Мне кажется, что в момент, когда Крыса насылала на взрослых сон, вы были без сознания, а потому она просто вас не заметила, и эти, скажем так, чары обошли вас стороной. Мы очень перед вами виноваты. Но если бы не эта вина, кто знает, к чему бы мы пришли сейчас? Пожалуйста, простите нас.

И тут прорвало всех остальных. Всех, кто так или иначе принимал участие в операции «Цитадель», а это каждый из нас, кроме Риты. Мы плакали и наперебой просили прощения. Окончательно сбитый с толку Вадим Викторович только крутил головой из стороны в сторону и переводил обезумевший взгляд с одного на другого. В итоге он взял себя в руки и гаркнул:

– Тихо! – Мы дисциплинированно захлопнули рты. – Конечно, неизвестно, как это скажется на моём здоровье, но я рад, по крайней мере, что вы всё осознали и нашли в себе силы признаться. Это взрослый поступок, ребята. Но вы, конечно, да… Полный… Ну, в общем, да… Не знаю, что бы я с вами сделал в другое время, но после сегодняшней ночи я не могу относиться к вам иначе, как к боевым товарищам. Вы сражались храбрее, чем могли бы многие мои сослуживцы. Мы вместе прошли через такое, что никому и не снилось.

А впереди нас ждёт ещё много чего. Я надеюсь, что эта ситуация вас всё‐таки чему‐то научила, и в следующий раз вы будете бережнее с чужим здоровьем. На этом предлагаю закончить. Тем более, кажется, ваш друг собирается сказать ещё что‐то. Но вы, конечно, да…

– Простите нас, – ещё раз пискнула Соня, а потом мы все посмотрели в зеркало.

– Я хочу сказать вам спасибо, пацаны, – произнёс Хали-Гали. Вернее, нет – Артём. – И девчонки. Честно, вы все для меня, как родные. Надеюсь, мы ещё когда‐то увидимся.

– Ребята, – тихо сказала Вика, и в её глазах блеснули слёзы, – спасибо вам всем! Вы единственные, кто мне поверил. А ещё вы единственные, кто всё понимал, но не бросил меня. Стоя плечом к плечу против такого, вы всё равно оставались рядом… Вместе со мной. Лучших друзей нельзя даже придумать. Вы самые крутые на свете! Но у меня есть последняя просьба: позаботьтесь о Лене.

– Обещаем, – вразнобой отозвались мы.

– Спасибо.

Слеза пробежала по щеке Вики, и они с Артём исчезли, а в зеркале остались только наши растерянные отражения.

Эпилог

Всё, что было потом, я запомнил плохо. Говорят, что в больницу понаехали всякие инспекции и ведомства. Нас разбросали по больницам и травматологическим отделениям города. Потом всё дошло до родителей, и они поначалу долго искали каждый своего ребёнка по городским больницам, станциям скорой помощи и поликлиникам, а потом ещё долго не отходили от нас ни на шаг. Наверное, для них это было ужасным ударом – узнать, что в больнице, где лежал твой ребёнок, случилось нечто страшное, после чего всех разбросали кого куда, долго искать своего сына или дочь, а потом найти в таком состоянии.

Но я ничего этого толком не помню. Помню, что мама как‐то быстро похудела, а отец стал седым.

С нашими родителями велись разговоры. Десятки, а то и сотни. Приезжали всякие должностные лица, но нас на эти разговоры и обсуждения не брали, поэтому я толком ничего о них не знаю.

Знаю только, что потом, через пару недель, нас, бывших пациентов детской больницы, увезли куда‐то за город, очень далеко, в учреждение, похожее на санаторий. Там мы встретились со многими ребятами, включая Мишку, Глюкера и, конечно, Соню.

Главным образом в «санатории» обследовали наше психическое здоровье после всего произошедшего. Проводили реабилитацию.

Психотерапевты подробно расспрашивали обо всём, что случилось той ночью. И о том, как на нас это подействовало. Они действительно пытались научить нас с этим жить, научить не закрываться от воспоминаний, а прожить их и отпустить. Действительно пытались помочь.

Но думаю, что у всего этого была и вторая функция – если так можно выразиться, терапевтический допрос. Определённые органы желали в деталях знать, что же тогда произошло в детской больнице нашего города. Я это понял по тому, что после выписки нас всех – родителей и пациентов – заставили дать подписку о неразглашении без срока давности. А позже стало известно, что здание больницы оцепили и там ещё долго проводились какие‐то работы.

Поэтому я пишу эту книгу, будучи совершенно не уверенным, что её когда‐нибудь кто‐то вообще прочтёт. Может, покажу своим внукам…

А с другой стороны, – кто знает? – может, однажды Артём и новенькая вернутся, и случится уже полноценный контакт двух миров. Тогда эта книга сможет рассказать о том, как всё начиналось.

А пока мы с ребятами учимся жить заново. Учимся делать вид, что мы самые обычные люди. Учимся делать вид, что ничего не было. Что всё нормально.

Иногда, конечно, надо мной смеются, когда видят, что я повсюду таскаю с собой в рюкзаке свою старую мягкую игрушку – лиса, с которым спал когда‐то давно в детстве и сплю заново теперь. Пусть смеются, они ничего не понимают.

А я думаю, что наши игрушки, наши любимые игрушки, те самые, которым мы рассказываем все самые страшные секреты, со временем напитываются нами, вбирают в себя частичку нашей души. Они не становятся от этого живыми, конечно, нет. Но когда мы вместе с ними, это значит, что мы не одни. Они помогают нам уживаться с темнотой и защищают от кошмаров. Мне кажется, именно поэтому простой плюшевый Потапыч оказался эффективнее пистолета против воплотившегося ночного кошмара.

Я не один ношу такой талисман с собой. Каждый из нас подобным же образом старается обезопасить себя. Так и живём: всюду таскаем с собой старые детские игрушки, спим иногда с ночниками, но в основном при свете, входим в полумрак, как в клетку с тиграми…

…И каждый день мы ждём возвращения наших друзей.

2024 г.

Конец