Текст книги "Страхи мудреца. Книга 2"

Автор книги: Патрик Ротфусс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 43 страниц)

ГЛАВА 138
ЗАПИСКИ

До встречи с маэром оставалось почти пять часов, так что я наконец мог выбраться в Северен-Нижний по своим делам. С конного лифта небо казалось таким ясным и голубым, что слезы наворачивались. И в таком-то настроении я и направился в трактир «Четыре свечки».

Народу в трактире было немного. Неудивительно, что трактирщик заметил, как я направляюсь к лестнице, ведущей наверх.

– Твоя стой! – крикнул он на ломаном атуранском. – Платить! Комната только для платить!

Не желая скандала, я подошел к стойке. Трактирщик был тощий, засаленный дядька с густым ленаттским акцентом. Я улыбнулся ему.

– Я просто зашел навестить знакомую. Даму из третьего номера. Длинные черные волосы.

Я жестом показал длину волос.

– Она еще здесь?

– А-а! – сказал он, понимающе взглянув на меня. – Девушка. Динай имя?

Я кивнул, зная, что Денна меняет имена так же часто, как иные женщины прически.

Засаленный дядька снова кивнул.

– Да. Красивый черный глаза? Она уехать долго.

Сердце у меня упало, невзирая на тот факт, что я и не думал надеяться, будто она окажется здесь столько времени спустя.

– А вы не знаете, куда она могла уехать?

Он издал короткий лающий смешок.

– Нет. Вы и другие волки за ней приходить, нюхать. Моя знать – моя бы вам продавать, много денег заработать. Но нет, понятия не иметь.

– Может, она мне записку оставила? – спросил я без особой надежды. Во дворце Алверона для меня ни писем, ни записок не было. – Она могла рассчитывать, что я буду искать ее здесь.

– Вот как? – насмешливо сказал он, потом как будто что-то припомнил. – Моя думать, быть записка. Может быть. Моя читать мало. Ваша ее хотеть? – он улыбнулся.

Я кивнул, слегка воспрянув духом.

– Она уехать, не платить за комната, – сказал он. – Семнадцать с половиной пенни.

Я достал серебряный кругль и показал ему. Трактирщик потянулся за монетой, но я положил ее на стол и придавил двумя пальцами.

Он юркнул в кладовку и исчез там минут на пять, не меньше. Наконец он вернулся, сжимая в руке туго сложенную бумагу.

– Моя найти! – торжествующе сказал он, помахав бумажкой в мою сторону. – Тут бумага мало надо, только печь разжигать.

Я взглянул на листок и еще сильнее воспрянул духом. Он был сложен точно так же, как то письмо, которое я поручил лудильщику. Если она переняла эту уловку, значит, она, видимо, прочла мое письмо и оставила эту записку для меня. Есть надежда, что в записке говорится, куда она уехала. И как ее найти. Я подвинул монету трактирщику и взял записку.

Очутившись на улице, я поспешно шмыгнул в нишу дверного проема, зная, что большего уединения на многолюдной улице все равно не найти. Я бережно надорвал записку, развернул, подвинулся ближе к свету. Там говорилось:

«Денна!

Мне пришлось уехать из города по поручению моего покровителя. Меня не будет довольно долго, может быть, несколько оборотов. Поручение мне дали внезапно, и отказаться было нельзя, иначе бы я непременно нашел случай повидать тебя перед отъездом.

Я сожалею о многом из того, что наговорил тебе во время нашей последней встречи, и очень хотел бы извиниться перед тобой лично.

Я отыщу тебя, когда вернусь.

Искренне твой,

Квоут».

* * *

Когда колокол пробил восемь, я отправился к маэру, оставив Цезуру у себя в комнатах. Без него я чувствовал себя странно, будто голый. Удивительно, как быстро привыкаешь к подобным вещам.

Стейпс проводил меня в гостиную маэра, и Алверон послал слугу сказать Мелуан, чтобы она присоединилась к нам, если ей угодно. Я мимоходом подумал: а что будет, если она не захочет прийти? Он и ее накажет тремя днями молчаливого укора?

Алверон уселся на диван и задумчиво посмотрел на меня.

– До меня доходили кое-какие слухи касательно ваших недавних странствий, – сказал он. – Некие фантастические россказни, которым я верить не склонен. Быть может, вам угодно будет объяснить, что произошло на самом деле?

Сначала я удивился, как это до него так быстро дошли известия о моих приключениях под Левинширом. Потом сообразил, что он хочет знать подробности нашей охоты на разбойников в Эльде. Я про себя вздохнул с облегчением.

– Я так понимаю, Дедан встретился с вами без особого труда? – спросил я.

Алверон кивнул.

– Мне очень жаль, что пришлось отправить его вместо себя, ваша светлость. Ему недостает такта.

Он пожал плечами.

– Ничего страшного не случилось. К тому времени, как он явился ко мне, нужда в секретности миновала.

– Так он доставил мое письмо?

– Ах да, письмо! – Алверон достал его из ближайшего ящика. – Я счел его чем-то вроде странной шутки.

– Простите, ваша светлость?

Он посмотрел на меня в упор, потом опустил глаза на письмо.

– «Двадцать семь человек, – зачитал он вслух. – Судя по их действиям и облику – опытные наемники… Хорошо обустроенный лагерь с примитивными укреплениями».

Он снова поднял взгляд.

– И вы рассчитывали, будто я поверю, что это правда? Вы не могли впятером управиться с таким количеством разбойников.

– Мы застали их врасплох, ваша светлость, – сказал я с самодовольной скромностью.

Лицо у маэра вытянулось.

– Ну, довольно. Оставим этот провинциальный юмор. На мой взгляд, он изрядно отдает дурным вкусом. Просто расскажите мне все, как было на самом деле, и покончим с этим.

– Я и рассказал все, как было на самом деле, ваша светлость. Если бы я знал, что вы потребуете доказательств, я позволил бы Дедану доставить вам мешок отрубленных пальцев. У меня ушел целый час на то, чтобы отговорить его от этой идеи.

Это не вызвало у маэра того отторжения, на которое я рассчитывал.

– Возможно, вы напрасно его отговорили, – сказал он.

Ситуация переставала выглядеть забавной.

– Ваша светлость, если бы я хотел вам солгать, я бы придумал что-нибудь более убедительное.

Я предоставил ему немного поразмыслить над этим.

– Кроме того, если вам нужны лишь доказательства, возьмите и отправьте кого-нибудь проверить это. Трупы мы сожгли, но черепа по-прежнему лежат, где лежали. Я отмечу на карте место, где находится лагерь.

Маэр зашел с другого конца:

– А как насчет второй части истории? Их главарь. Человек, который не обратил внимания на простреленную ногу. Тот, который ушел к себе в палатку и «исчез»?

– Это правда, ваша светлость.

Алверон долго не сводил с меня глаз, потом вздохнул.

– Тогда я вам верю, – сказал он. – Тем не менее это странные и горькие вести, – пробормотал он себе под нос.

– Это действительно так, ваша светлость.

Он взглянул на меня странно, будто что-то прикидывал.

– И что вы об этом думаете?

Но не успел я ответить, как из внешних комнат послышался женский голос. Алверон просветлел лицом и сел прямее. Я спрятал улыбку.

– Мелуан идет! – сказал Алверон. – И, если не ошибаюсь, у нее к вам тот вопрос, о котором я говорил прежде.

Он лукаво улыбнулся.

– Думаю, он вам понравится: вещь и впрямь загадочная.

ГЛАВА 139
ЛАРЧИК БЕЗ ЗАМКА

Стейпс ввел Мелуан в комнату, мы с Алвероном встали. Она была одета в серое с сиреневым, и ее вьющиеся каштановые волосы были зачесаны назад, открывая стройную шею.

Следом за Мелуан двое пажей тащили деревянный сундук. Маэр взял жену под руку, в то время как Стейпс жестом велел пажам поставить сундук рядом с ее креслом. Затем дворецкий Алверона выпроводил пажей и заговорщицки подмигнул мне перед тем, как затворить за собой дверь.

Я остался стоять, развернулся к Мелуан и отвесил ей поклон.

– Рад случаю встретиться с вами снова… госпожа моя?

Я сделал из обращения вопрос, потому что не знал, как к ней обращаться. Прежде земли Лэклессов были графством, но это до бескровного мятежа, когда они еще владели Тинуэ. А ее брак с Алвероном еще сильнее усложнил дело: я не был уверен, существует ли женский вариант титула маэрсона.

Мелуан небрежно махнула рукой, давая понять, что это неважно.

– Между нами вполне достаточно будет и «сударыни», по крайней мере, когда мы не на людях. Я не нуждаюсь в церемониях с тем, кому я стольким обязана.

Она взяла за руку Алверона.

– Пожалуйста, садитесь, если вам угодно.

Я поклонился еще раз и сел, разглядывая сундук с напускным равнодушием. Сундук был величиной с большой барабан, из хорошо подогнанных березовых дощечек, окованных медью.

Я знал, что для начала полагается завязать вежливую светскую беседу, пока кто-нибудь из них не соизволит заговорить о сундуке. Однако любопытство взяло надо мной верх.

– Мне говорили, что вы принесете с собой вопрос. Должно быть, он весьма весомый, раз вы его так тщательно храните, – я кивнул на сундук.

Мелуан взглянула на Алверона и рассмеялась, как будто он удачно пошутил.

– Мой супруг предупреждал, что вы не из тех, кто согласится надолго оставить загадку в покое!

Я улыбнулся чуточку виновато.

– Такова уж моя натура, сударыня.

– Ну что ж, не стану заставлять вас бороться с собственной натурой! – улыбнулась она. – Не будете ли вы так любезны поставить его напротив меня?

Я сумел поднять сундук, не надорвавшись, но будь я поэтом, если он весил меньше пяти пудов.

Мелуан подалась вперед, склонившись над сундуком.

– Леранд рассказал мне о том, какую роль вы сыграли, соединив наши судьбы. Примите мою благодарность. Я считаю, что я перед вами в долгу.

Ее темно-карие глаза смотрели чрезвычайно серьезно.

– Однако я полагаю, что долг мой во многом уплачен тем, что я собираюсь вам показать. Я могу на пальцах пересчитать людей, которые это видели. И, невзирая на то, что я перед вами в долгу, мне бы и в голову не пришло вам это показывать, не поклянись мне мой супруг, что я могу рассчитывать на ваше молчание.

Она многозначительно взглянула на меня.

– Клянусь своей рукой, я никому не скажу о том, что видел, – заверил я ее, стараясь не выказывать своего энтузиазма.

Мелуан кивнула. И, вместо того чтобы достать ключ, как я думал, она надавила обеими руками на боковые стенки сундука, слегка сдвинув две дощечки. Что-то щелкнуло, и крышка слегка приподнялась.

«Ларчик без замка», – подумал я про себя.

Под крышкой обнаружился второй сундучок, поменьше и более плоский. Он был размером с хлебницу, и в плоской латунной пластине замка была замочная скважина, имевшая форму не замочной скважины, а круга. Мелуан что-то сняла с цепочки, висящей у нее на шее.

– Можно посмотреть? – спросил я.

Мелуан, похоже, удивилась.

– Прошу прощения?

– Этот ключ. Можно посмотреть на секундочку?

– Милость Господня! – вскричал Алверон. – Мы же еще не дошли до самого интересного! Я предлагаю вам тайну века, а вы уставились на обертку!

Мелуан протянула мне ключ, и я осмотрел его, быстро, но пристально.

– Я люблю раскрывать тайны слой за слоем, – объяснил я.

– Как луковицу? – фыркнул он.

– Как цветок! – возразил я и протянул ключ обратно Мелуан. – Благодарю вас.

Мелуан вставила ключ в замок и отперла внутренний ларчик, снова надела цепочку на шею, спрятала ее под одежду, оправила одежду и прическу, вернув себе безукоризненный внешний вид. Мне показалось, что на это ушло не меньше часа.

Наконец она протянула руку и что-то вынула из ларчика обеими руками. Держа это за поднятой крышкой, так чтобы мне было не видно, она посмотрела на меня и глубоко вздохнула.

– Это было… – начала она.

– Просто покажите ему, дорогая, – мягко перебил Алверон. – Мне любопытно знать, что он сам об этом подумает.

Он хмыкнул.

– К тому же боюсь, если мы заставим юношу ждать еще дольше, с ним сделается припадок.

Мелуан благоговейно вручила мне кусок темного дерева размером с толстую книгу. Я принял его обеими руками.

Ларец был неестественно тяжел для своих размеров, дерево на ощупь оказалось гладким, как полированный камень. Проведя по нему руками, я обнаружил, что стенки покрыты резьбой. Не настолько выпуклой, чтобы ее было видно глазом: мои пальцы еле чувствовали узор из неровностей. Погладив верх ларца, я обнаружил на нем такой же узор.

– Вы были правы, – тихо сказала Мелуан. – Он как ребенок со среднезимним подарком.

– А, вы еще не видели самого интересного, – ответил Алверон. – Погодите, пока он возьмется за дело. У юноши разум как кувалда.

– Как же он открывается? – спросил я. Я повернул ларец в руках и почувствовал, как внутри что-то сдвинулось. На ларце не было заметно ни петель, ни крышки, ни даже щели в том месте, где должна была открываться крышка. Он выглядел совершенно как сплошной кусок темного тяжелого дерева. Но я знал, что это должен быть ларец. Я это чувствовал! Он требовал, чтобы его открыли.

– Это нам неизвестно, – сказала Мелуан. Она хотела добавить что-то еще, но муж мягко остановил ее.

– А что внутри? – я снова наклонил ларец и почувствовал, как сместилось его содержимое.

– Это нам неизвестно, – повторила она.

Материал ларца был интересен сам по себе. Дерево, достаточно черное, чтобы быть роу, но при этом оно отливало темно-красным. Кроме того, эта древесина, похоже, была душистой. Она слабо пахла… непонятно чем. Знакомый запах, но я его никак не мог узнать. Я наклонился вплотную к ларцу и втянул в себя этот запах. Что-то вроде лимона… Безумно знакомый аромат.

– А что это за дерево?

Их молчание было достаточно красноречиво.

Я поднял голову и встретился с ними взглядом.

– Я смотрю, тут у вас и опереться практически не на что, а?

Я улыбнулся, чтобы смягчить свои слова, а то вдруг оскорбятся.

Алверон подался вперед.

– Согласитесь, – сказал он с плохо скрываемым возбуждением, – это замечательный вопрос! Вы уже прежде продемонстрировали мне свою смекалку.

Его глаза сверкнули серым.

– И что она вам подсказывает на этот раз?

– Это фамильное достояние, – небрежно сказал я. – Очень древнее…

– И насколько оно древнее, как вам кажется? – жадно перебил Алверон.

– Около трех тысяч лет, – сказал я. – Плюс-минус…

Мелуан застыла в изумлении.

– Я так понимаю, мои догадки близки к вашим?

Она безмолвно кивнула.

– Резьба, несомненно, стерлась за долгие годы использования…

– Резьба? – переспросил Алверон, подавшись вперед.

– Еле заметная, – сказал я, закрыв глаза. – Но я чувствую ее на ощупь.

– Я ничего подобного не почувствовал.

– Я тоже, – сказала Мелуан. Ее это, похоже, несколько задело.

– У меня чрезвычайно чувствительные руки, – честно сказал я. – Это необходимо для моей работы.

– Для магии? – спросила она. В ее голосе слышался старательно скрываемый оттенок детского благоговения.

– И для музыки тоже, – сказал я. – Вы позволите?

Она кивнула. Я взял ее руку в свою и приложил ее к крышке ларца.

– Вот. Чувствуете?

Она сосредоточенно нахмурила лоб.

– Может быть, чуть-чуть…

Она отвела руку.

– Вы уверены, что это резьба?

– Она слишком правильная, чтобы появиться случайно. Как такое может быть, что вы не заметили этого прежде? Неужели в ваших семейных летописях об этом ничего не говорится?

Мелуан была ошеломлена.

– Никому бы и в голову не пришло записывать что-то связанное с Ларцом Лоэкласов! Разве я не говорила, что это тайна из тайн?

– Покажите-ка, – сказал Алверон. Я положил его пальцы на рисунок. Он нахмурился.

– Ничего не чувствую. Должно быть, пальцы у меня слишком старые… Может, это надпись?

Я покачал головой.

– Это орнамент вроде арабесок. Но он не повторяется, он меняется…

Тут меня осенило.

– Должно быть, это иллийское узелковое письмо!

– Вы можете его прочесть? – спросил Алверон.

Я провел пальцами по ларцу.

– Я недостаточно знаю иллийский, чтобы прочесть самый простой узел, даже держа в руках веревку.

Я покачал головой.

– Кроме того, за три тысячи лет узелки наверняка изменились. Но я знаю нескольких людей в Университете, которые, возможно, могли бы это перевести.

Алверон взглянул на Мелуан, но та твердо покачала головой.

– С чужими я об этом говорить не стану.

Маэр, похоже, был разочарован ответом, но настаивать не стал. Вместо этого он снова обернулся ко мне.

– Позвольте задать вам ваши же собственные вопросы. Что это за дерево?

– Оно протянуло три тысячи лет, – принялся я рассуждать вслух. – Оно пустое внутри и тем не менее тяжелое. Значит, это должно быть медленно растущее дерево, хорнвуд или реннел. А его цвет и вес заставляют думать, что в нем содержится много металла, как в роу. Может быть, железа и меди…

Я пожал плечами.

– Это все, на что я способен.

– Что там внутри?

Я надолго задумался, прежде чем ответить.

– Нечто поменьше солонки… – начал я. Мелуан улыбнулась, но Алверон чуть заметно нахмурился, и я поспешно продолжал: – Оно металлическое, судя по тому, как смещается вес, когда я наклоняю ларец.

Я зажмурился и стал вслушиваться в приглушенный стук содержимого, перекатывающегося внутри ларца.

– Нет. Судя по весу, оно стеклянное либо каменное.

– Драгоценность, – сказал Алверон.

Я открыл глаза.

– Не обязательно. Теперь эта вещь, конечно, драгоценна благодаря своей древности и тому, что она столько времени хранилась в семье. Кроме того, она ценна тем, что с ней связана тайна. Но была ли она драгоценной изначально? – я пожал плечами. – Кто знает?

– Но под замок прячут обычно драгоценности, – заметил Алверон.

– Вот именно! – я поднял ларец, демонстрируя его гладкую поверхность. – А на этом ларце нет замка. На самом деле, возможно, его заперли таким образом нарочно. Возможно, там нечто опасное.

– Отчего вы так думаете? – с любопытством спросил Алверон.

– Но для чего столько хлопот? – возразила Мелуан. – Зачем хранить нечто опасное? Если вещь опасна, ее уничтожают.

И сама же ответила на свой вопрос, едва задав его:

– Разве что она не только опасна, но и драгоценна…

– Возможно, она слишком полезна, чтобы ее уничтожать, – предположил Алверон.

– Возможно, ее нельзя уничтожить, – сказал я.

– Последнее вернее всего, – сказал Алверон, еще сильнее подавшись вперед. – И как же он открывается?

Я долго смотрел на ларец, вертел его в руках, нажимал на стенки. Водил пальцем по узорам, нащупывая шов, незаметный глазу. Я встряхивал ларец, пробовал на вкус воздух рядом с ним, подносил его поближе к свету…

– Понятия не имею! – признался я.

Алверон несколько сник.

– Ну, полагаю, это было бы слишком хорошо… Быть может, тут не обошлось без магии?

Я замялся, не желая ему объяснять, что подобная магия бывает только в сказках.

– Если и да, я подобной магией не владею.

– А вам никогда не приходило в голову просто взять и распилить его? – спросил Алверон у жены.

На лице Мелуан отразился такой же ужас, какой испытал я от этого предложения.

– Ни за что! – сказала она, переведя дух. – Он же лежит в основании нашего рода! Я бы скорее засеяла солью все наши земли до последнего акра.

– И при том, какое это дерево твердое, – поспешно добавил я, – вы, скорее всего, уничтожите то, что находится внутри. Особенно если оно хрупкое.

– Это была просто идея! – заверил Алверон супругу.

– Крайне непродуманная! – резко заметила Мелуан, потом, похоже, пожалела о своих словах. – Простите, но сама мысль об этом…

Она не договорила, явно придя в замешательство.

Он погладил ее по руке.

– Я понимаю, дорогая. Вы правы, это было непродуманно.

– Ну что, можно, я его спрячу? – спросила у него Мелуан.

Я нехотя вернул ей ларец.

– Будь у него замок, я бы мог попытаться его вскрыть, но я понятия не имею, где тут петли и крышка…

«В ларчике без крышки и замка Лэклесс держит камни муженька», – пронеслась у меня в голове дурацкая детская песенка, и я еле сумел замаскировать смешок под кашель.

Алверон, похоже, ничего не заметил.

– Я, как всегда, полагаюсь на вашу осмотрительность.

Он поднялся на ноги.

– Увы, боюсь, я истратил большую часть нашего времени. Уверен, вас ждут другие дела. Давайте побеседуем об амир завтра? После второго колокола?

Я встал одновременно с маэром.

– Если ваша светлость позволит, у меня есть еще одно дело, требующее незамедлительного обсуждения.

Он серьезно посмотрел на меня.

– Я так понимаю, что дело важное?

– И весьма срочное, ваша светлость, – взволнованно сказал я. – С этим нельзя ждать больше ни дня. Я бы сказал об этом раньше, если бы мы могли остаться наедине и у нас было время.

– Хорошо.

Он снова сел.

– Что же у вас такое срочное?

– Леранд, – слегка укоризненно сказала Мелуан, – мы опаздываем! Хайанис ждет.

– Пусть подождет, – сказал он. – Квоут верно служил мне. Он ничего не делает без причины, и не прислушиваться к его словам – себе дороже.

– Вы мне льстите, ваша светлость. Но дело и впрямь серьезное.

Я взглянул на Мелуан.

– И довольно деликатное притом. Если вашей супруге угодно будет удалиться, это только к лучшему.

– Но если дело важное, может, мне стоит остаться? – лукаво осведомилась она.

Я вопросительно взглянул на маэра.

– Все, что вы хотите сказать мне, вы можете сказать также моей супруге, – ответил он.

Я заколебался. Мне срочно нужно было рассказать Алверону о фальшивых актерах. Я был уверен, что, если он услышит мою версию событий, я уж сумею представить их в наиболее выгодном для себя свете. А если до него сначала дойдут вести по официальным каналам, он, может, и не пожелает закрыть глаза на голые факты, что я самовольно убил девятерых путников.

Однако, несмотря на все обстоятельства, последнее, чего мне хотелось бы, это рассказывать мою историю при Мелуан. Это поневоле усложнит дело… Я решился попытаться еще раз:

– Это весьма мрачная история, ваша светлость…

Алверон покачал головой и слегка нахмурился.

– У нас нет тайн друг от друга.

Я подавил тяжкий вздох и достал из внутреннего кармана своего шаэда сложенный лист толстого пергамента.

– Это ведь письмо о покровительстве, дарованное вашей светлостью, не так ли?

Его серые глаза пробежали документ, на его лице отразилось легкое изумление.

– Да. Откуда оно у вас?

– Ах, Леранд! – воскликнула Мелуан. – Я знала, что вы дозволяете попрошайкам бродяжничать в ваших землях, но никогда не думала, что вы опуститесь до того, чтобы оказывать им покровительство!

– Всего нескольким труппам, – сказал он. – Этого требует мое положение. При любом уважающем себя дворе имеется хотя бы несколько актеров.

– При моем их нет, – твердо сказала Мелуан.

– Иметь собственную труппу очень удобно, – кротко возразил Алверон. – А иметь их несколько еще удобнее. Тогда можно подобрать подходящее развлечение для любого праздника, который устраиваешь. Как вы думаете, откуда я взял музыкантов, что играли на нашей свадьбе?

Видя, что лицо Мелуан не смягчилось, Алверон продолжал:

– Им не дозволено представлять ничего непристойного или богохульного, дорогая. Я весьма тщательно их контролирую. И можете быть уверены, ни один город в моих владениях не дозволит выступать у себя труппе, не имеющей письма о покровительстве от какого-нибудь вельможи.

Алверон снова обернулся ко мне.

– Это возвращает нас к делу, о котором мы говорили. Откуда у вас их письмо? Без него труппа, должно быть, бедствует.

Я колебался. Я не знал, как лучше подойти к делу в присутствии Мелуан. Я-то рассчитывал поговорить с маэром наедине…

– Они не бедствуют, ваша светлость. Они убиты.

Маэр не удивился.

– Так я и подумал. Печальная история, но что поделать, такое случается.

Глаза Мелуан сверкнули.

– Я бы дорого дала, чтобы такое случалось как можно чаще!

– Известно ли вам, кто это сделал? – спросил маэр.

– В определенном смысле – да, ваша светлость.

Он выжидательно поднял брови.

– Ну и?

– Это я.

– Что – вы?

Я вздохнул.

– Людей, у которых было это письмо, убил я, ваша светлость.

Он напрягся и вытянулся в своем кресле.

– Что?!

– Они похитили двух девушек из городка, через который проезжали.

Я помолчал, подбирая слова, чтобы не оскорбить слух Мелуан.

– Девушки были совсем юные, и эти люди дурно обошлись с ними.

Когда Мелуан это услышала, ее лицо, и без того суровое, сделалось холодным как лед. Но прежде, чем она успела что-нибудь сказать, Алверон спросил, словно не веря своим ушам:

– И вы взяли на себя смелость их убить? Целую труппу актеров, которым я выдал разрешение выступать?

Он потер лоб.

– Сколько их было?

– Девять.

– Боже милосердный…

– Я считаю, он поступил правильно! – с жаром воскликнула Мелуан. – Прошу вас, дайте ему пару десятков стражников, и пусть он поступит так со всеми бандами этих плутов-руэ, какие обнаружит в ваших землях!

– Дорогая моя, – сказал Алверон, и в его голосе послышались суровые нотки, – конечно, я дорожу вами куда больше, чем ими, но закон есть закон. Когда…

– Закон таков, каким его сделаете вы! – перебила она. – Этот человек оказал вам благородную услугу. Вам следует даровать ему земли и титул и ввести его в свой совет!

– Он убил девять моих подданных, – сурово возразил Алверон. – Когда люди начинают преступать закон, воцаряется безвластие. Если бы я услышал об этом мимоходом, я повесил бы его, как разбойника!

– Он убил девятерых насильников-руэ! Девять убийц, воров и плутов! На свете стало на девять руэ меньше, и этим он оказал услугу всем нам.

Мелуан взглянула на меня.

– Сударь, я считаю, что вы поступили как нельзя более правильно и достойно!

Ее неуместные похвалы лишь раздули пламя моего гнева.

– Там были не только мужчины, сударыня, – сказал я ей.

Услышав это, Мелуан слегка побледнела.

Алверон потер лицо ладонью.

– Великий Боже, сударь! Вы рубите наотмашь!

– Прошу прощения у вас обоих, но я должен также упомянуть, – серьезно добавил я, – что люди, которых я убил, не были эдема руэ. Это даже не были настоящие актеры.

Алверон устало покачал головой и хлопнул по письму, что лежало перед ним.

– Тут сказано иное. Это были эдема руэ и актеры.

– Ваша светлость, письмо было краденое. Люди, которых я встретил на дороге, перерезали труппу руэ и заняли их место.

Он с любопытством взглянул на меня.

– Вы как будто совершенно в этом уверены.

– Один из них сам сказал мне об этом, ваша светлость. Он признался, что они только притворялись труппой. Они выдавали себя за эдема руэ.

У Мелуан был такой вид, словно она не могла решить, смущена она этим известием или ей от него дурно.

– Но кто же станет выдавать себя за этих тварей?!

Алверон кивнул.

– Моя жена права, – сказал он. – Куда вернее, что они вам солгали. Кто бы на их месте не стал отрицать это? Кто по доброй воле признает себя одним из эдема руэ?

Услышав это, я густо покраснел: мне вдруг сделалось стыдно, что я все это время скрывал свое происхождение.

– Ваша светлость, я не сомневаюсь, что та, первая труппа была настоящими эдема руэ. Но люди, которых я убил, ими не были. Никто из руэ не поступил бы так, как они.

Глаза Мелуан яростно вспыхнули.

– Вы их не знаете!

Я встретился с ней глазами.

– Думаю, я знаю их достаточно хорошо, сударыня.

– Но зачем? – спросил Алверон. – Кто в здравом уме станет пытаться выдавать себя за эдема руэ?

– Ради удобства путешествия, – сказал я. – И ради защиты, которую дает ваше имя.

Он только плечами пожал.

– Должно быть, то были руэ, которые устали от честного труда и вместо этого взялись разбойничать.

– Нет, ваша светлость, – настаивал я. – Это не были эдема руэ.

Алверон укоризненно взглянул на меня.

– Ну что вы, право! Кто отличит шайку разбойников от шайки руэ?

– Они ничем не отличаются! – резко сказала Мелуан.

– Я отличу, ваша светлость! – с жаром возразил я. – Я сам эдема руэ.

Тишина. На лице Мелуан немой шок сменился неверием, потом яростью, потом отвращением. Она поднялась на ноги, на миг у нее сделался такой вид, как будто она вот-вот в меня плюнет, а потом она, напряженно вытянувшись, направилась к двери. Раздался стук и топот: ее личная стража вытянулась по стойке «смирно» и следом за ней направилась прочь из покоев маэра.

Алверон по-прежнему не сводил с меня глаз. Лицо его было суровым.

– Если это шутка, это дурная шутка.

– Это не шутка, ваша светлость, – сказал я, пытаясь взять себя в руки.

– И почему вы сочли нужным скрывать это от меня?

– Я не скрывал этого, ваша светлость. Вы сами не раз упоминали, что я далеко не благородного происхождения.

Он раздраженно стукнул ладонью по подлокотнику.

– Вы понимаете, что я имею в виду! Почему вы ни разу не упомянули, что вы из руэ?

– Полагаю, причины довольно очевидны, ваша светлость, – напряженно ответил я, стараясь, чтобы мои слова не звучали так, словно я бросаю их ему в лицо. – Имя эдема руэ чересчур крепко пахнет для многих благородных носов. Вот и ваша жена сочла, что духами этого не перешибешь.

– Моя супруга в прошлом имела неприятный опыт общения с руэ, – объяснил Алверон. – Вам не стоит об этом забывать.

– Я знаю про ее сестру. Про трагический позор их семьи. Сбежала из дома, влюбившись в актера. Какой ужас! – саркастически сказал я, весь ощетинясь от гнева. – Разум ее сестры делает честь их семье, а вот поступки госпожи вашей супруги – отнюдь! Кровь моего рождения стоит не меньше, чем кровь любого другого человека, и поболее, чем многих иных! А даже будь это не так, она не имеет права так обращаться со мной!

Алверон бросил на меня жесткий взгляд.

– Лично я полагаю, что она имеет право обращаться с вами, как ей угодно, – сказал он. – Ваше неожиданное объявление просто застигло ее врасплох. А учитывая, как она относится к вам, плутам, я полагаю, что она проявила недюжинную сдержанность.

– А мне кажется, что правда ей не по вкусу. Язык актера довел ее до постели куда быстрей, чем ее сестру!

Едва я это сказал, как тут же понял, что зашел чересчур далеко. И стиснул зубы, чтобы не наговорить чего-нибудь еще.

– Ну, довольно! – бросил Алверон холодно и сухо. Глаза у него сделались пустые и злые.

Я удалился со всем гневным достоинством, какое только нашел в себе. Не потому, что мне больше нечего было сказать, а потому, что, если бы я пробыл там секундой дольше, он вызвал бы стражу, а мне совершенно не хотелось удалиться оттуда под стражей.