Текст книги "Потерянная богиня"
Автор книги: Патриция Симпсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
4
– Карисса!
Она была без сознания, и Ашерис осторожно повернул ее на спину, чтобы взглянуть ей в лицо. Он быстро проверил, нет ли у нее на голове ушибов или ран, и посчитал пульс. Казалось, у нее все в порядке, но тогда почему она лежит здесь?
Ашерис огляделся в поисках какой-нибудь разгадки и увидел открытую шкатулку в виде кошки. Мороз пробежал у него по коже. В прежние времена служительницы Сахмет, жрицы святилища богини-львицы, узнавались по фигурке кошки. Неужели это они прислали шкатулку? Если так, то подтвердились его худшие опасения. Служительницы живы, и они разыскали его семью, его дочь.
Джулия, родная единственная Джулия, отмечена странным знаком на затылке, который есть у всех жриц Сахмет. У Кариссы тоже есть этот знак. И его жена, и его дочь, которые так много значили для него в этой жизни, как-то связаны со святилищем. Но как? А он-то надеялся, что священнослужительницы, которые были могущественными колдуньями, давно мертвы и никто больше не поклоняется Сахмет… Как он верил, что сможет тихо и спокойно прожить жизнь с Кариссой и Джулией! Увы, эта вера понемногу истаивает. Теперь вот – жена без сознания.
– Карисса! – он погладил ее по щеке, потом легонько похлопал по ней. – Карисса, проснись!
Ее веки затрепетали.
– Карисса!
Наконец она открыла глаза и посмотрела на него как на чужого. Он коснулся ее щеки.
– Я – Ашерис.
– Ашерис?
Голос у нее был слабый, словно она никак не могла очнуться от сна.
– Что здесь было? Что случилось?
Она попыталась сесть, и он помог ей, нетерпеливо ожидая, что она ему скажет. У Кариссы был такой вид, словно она не понимала, где она и что с ней, но все же поднялась на ноги, и Ашерис встал рядом, обеспокоенный ее состоянием. Неожиданно ее взгляд упал на шкатулку, и она тотчас повернулась к пруду.
– Что? – спросил Ашерис. – Что?
– Я видела…
Она провела рукой по лицу, шее, груди, пытаясь собраться с мыслями.
– Что ты видела?
– Я не уверена… – Она опять поглядела на шкатулку. – Наверное, мне приснилось.
– В саду? Ты заснула на земле? Не похоже на тебя. – Ашерис поднял шкатулку. – Что это?
– Музыкальная шкатулка.
– Где ты ее взяла?
– Это… от моего отца.
Она вырвала у него шкатулку, словно он осквернял ее своим прикосновением, холодно посмотрела на него, как бы показывая, что шкатулка не имеет к нему никакого отношения.
Ашерис отпрянул. Странно, что она так реагирует на его вопросы… Почему? Может быть, шкатулка не от отца, а от кого-то еще? Неужели у Кариссы поклонник? Любовник? Не может быть. Тогда почему она вместо того, чтобы броситься к нему, не сводит с него испуганных глаз и готова бежать от него? Ему стало горько. Он не хотел, чтобы она сейчас ушла, хотя пропасть между ними оказалась еще глубже, чем он предполагал. Все-то у него получается не так…
– Музыкальная шкатулка? – Он постарался сказать это обычным тоном. – Загадочная, правда?
– Немножко.
Она вытащила металлическую пирамидку, и положила ее рядом с другими на дно.
– А это что? – спросил он.
– Не знаю. Наверное, часть загадки.
Она потянулась за крышкой и аккуратно закрыла шкатулку.
Ашерис не сводил с нее глаз, понимая, что она знает больше, чем говорит. Неужели то время, когда она делилась с ним своими секретами, безвозвратно миновало? Как же теперь сломать выросшую между ними стену? Он знал, что одним мановением руки тут ничего не сделаешь. Но он на все готов, лишь бы его жена вернулась в его жизнь и в его постель, где она должна быть.
– С тобой все в порядке?
– Да. Конечно. Как же я тут заснула?
Он сунул руки в карманы брюк.
– Ну, раз уж мы оба не спим, может быть, ты не откажешься выпить со мной?
Она с удивлением посмотрела на него.
– У меня есть отличный французский бренди в кабинете, но если ты хочешь чего-то другого…
– Не сегодня, Ашерис. – Она пошла вверх по тропинке. – Надо положить это на место и еще кое-что сделать. Но все равно спасибо.
– Хорошо. – Он постарался не показать своего разочарования. Наверное, она чувствовала то же самое, когда он отказывался принимать ее предложения под какими-то надуманными предлогами. Оказывается, получать отказ гораздо тяжелее, чем он думал. И все-таки ему не хотелось ее отпускать. – Тебе не стоит ходить сюда одной – по крайней мере, вечером.
– Все будет в порядке. Не беспокойся.
– Здесь ты не в безопасности.
– Почему?
Он вздохнул, не желая рассказывать о священнослужительницах прежде, чем убедится в том, что они на самом деле существуют в сегодняшнем Египте.
– Потому что здесь опасно.
– Что опасно? – Она сверкнула глазами. – Ты все время говоришь об опасности, боишься чужих людей, которые будто бы хотят выкрасть меня и Джулию. Ты даже не представляешь, как тяжело жить изо дня в день, когда над головой черная туча, сотворенная твоими руками.
Пораженный ее горькими словами, Ашерис почувствовал, как у него задрожали губы.
– Черная туча?
– Да! Черная туча! – Резким движением она откинула назад волосы. – Она все время давит на нас. Ну как Джулия может жить нормально, если ты все время чем-то нас пугаешь?
– Джулия – необычный ребенок. У нее никогда не будет нормальной жизни.
– Была бы, если бы ты оставил нас в покое!
В покое! Ашерис расправил плечи. В покое? Ему показалось, что она больно ударила его. Даже в самых страшных снах ему не могло привидеться ничего подобного! Неужели Карисса не понимает, что его страх вырос из его любви к ней и Джулии? Кровь отлила от его лица. Он боялся заговорить, чтобы не наорать на нее или не расплакаться. Нет, он должен держать себя в руках. Не сказав больше ни слова, он повернулся на каблуках и пошел к дому.
– Ашерис! – крикнула ему вдогонку Карисса.
Он не ответил. Он шел и думал о том, что теперь ему будет еще труднее наладить отношения с женой.
Утром Карисса с нетерпением ждала Ашериса. В прежние времена, когда он ночами разгуливал в виде пантеры, он спал до полудня. Теперь он ночами не бродил, но сохранил привычку спать долго. Кариссе иногда казалось, что все их проблемы уходят корнями в его поздний сон.
Карисса мерила шагами комнату в ожидании мужа. Джулию она отослала в сад с Джорджем в надежде несколько минут побыть наедине с Ашерисом, пока он будет пить кофе. Она все еще злилась из-за их ночной стычки и вовсе не старалась успокоиться, потому что ей предстояло уговорить Ашериса разрешить Джулии ходить в школу.
Карисса еще раз проверила все бумаги в папке и положила ее на стол. Оглянувшись, она увидела за своей спиной Ашериса. Он умел ходить как никто бесшумно, иногда пугая ее своим неожиданным появлением.
Карисса вздернула подбородок, стараясь скрыть удивление.
– Доброе утро.
– Доброе утро.
Они обменялись холодными взглядами, но Карисса не могла не отметить, что ни в ком не встречала такой аристократичности в сочетании с интеллигентностью. Теперь он стриг волосы короче, чем когда они впервые встретились. Черные брови. Резкие черты лица. Выразительный рот кривился в мрачной усмешке.
– Мне надо поговорить с тобой, – сказала Карисса.
– Да? – Ашерис сел за стол, где Айша поставила для него чашку с кофе. – О чем?
– О Джулии. Ей пора в школу.
Ашерис налил еще чашку и поставил ее перед Кариссой. Он словно нарочно тянул время.
– Спасибо, – сказала Карисса и села за стол.
– Пожалуйста.
Ашерис подвинул стул и тоже сел.
Карисса старалась по его лицу понять, что он думает. Ничего не получилось. Ну и ладно. Все равно она должна добиться своего!
– Тебе известно, что я сама занималась образованием Джулии. Она многое знает. Но мне кажется, ей необходимо иметь не только теоретические знания. Поэтому я разузнала насчет нескольких школ.
– Школ?
– Да. Скоро я ничего не смогу дать Джулии. Ей нужны настоящие учителя.
– Мы можем нанять учителей. Самых лучших.
– Ашерис, ей необходимо быть с другими детьми и узнать, как живут люди.
– Они живут в жестоком мире. Ей необязательно это знать.
– Нет, обязательно! И чем раньше – тем лучше. – Карисса подалась вперед. – Ашерис, ты не сможешь прятать ее дома всю жизнь. К тому же это нечестно. Ты оказываешь ей плохую услугу. Неужели ты этого не понимаешь?
– Нет.
– Она вырастет, не зная людей. Все, чему она не выучится сейчас, ей все равно придется узнать. Только потом это будет во много раз тяжелее. Пусть она теоретически гениальна, но она никогда не сможет тягаться с теми, кто вырос в реальном мире.
– В реальном мире… – вздохнул Ашерис, а Карисса воспользовалась паузой и отпила кофе. – Для Джулии реальный мир таит много опасностей.
– О чем ты? – Карисса поставила чашку. – Какие опасности?
– Гораздо более реальные и неизбежные, чем ты можешь вообразить.
– О чем ты говоришь?
Ашерис заглянул ей в глаза, словно решая, стоит ли доверить ей тайну. В конце концов он вздохнул и перевел взгляд на свои длинные кисти рук. Карисса тоже посмотрела на его руки, вспомнив, что много веков назад он стоял во главе армии фараона, был великолепным стратегом и бесстрашным воином. Трудно представить, что эти руки держали меч и щит, но еще труднее представить, что он чего-то боится.
Ничего не говоря, Ашерис взял чашку и стал пить кофе. Погруженный в свои мысли, он аккуратно поставил пустую чашку, и она даже не звякнула о блюдце.
Карисса смотрела на него, сгорая от желания броситься ему на шею и убедить его, что все будет как нельзя лучше. Однако она боялась сделать первый шаг. Слишком часто Ашерис отворачивался от нее, словно не нуждался в ее утешениях. Тем не менее она не удержалась и коснулась его руки:
– Скажи мне, что тебя беспокоит!
Он убрал руку, чем еще раз обидел ее.
– Не хочу тебя пугать.
– Меня?! – Она почувствовала, как у нее вспыхнули щеки, и откинулась на спинку стула. – Ашерис, когда у нас появились секреты друг от друга? Когда мы перестали быть одной командой?
– Кое-что лучше оставлять мужчинам.
– Мужчинам?! – Карисса вскочила со стула. – О чем ты? Боишься, что я не пойму? Или не смогу помочь?
– Нет. – Ашерис тоже встал. – Дело не в этом. Дело в твоей безопасности.
– Ну ладно! Я так понимаю, что в один день случится что-то страшное и ты исчезнешь, а я не буду ничего знать. – Она сложила руки на груди. – Прекрасно!
– Лучше мне исчезнуть, чем вовлечь тебя и Джулию в то, с чем вы не справитесь.
– Правда? – Она с трудом сдерживала ярость. – А я думаю, дело не только в этом.
– А в чем?
– В том, что ты боишься моей независимости, Ашерис. Ты боишься, что я научу Джулию быть независимой и уверенной в себе. Правильно? Ты боишься, что со временем она поймет, как мужчины ограничили жизнь женщин, и не захочет играть в твои игры.
– Карисса, это не игра. Уверяю.
– Тогда что? Скажи!
– Прошлое и будущее! Когда я буду знать, что мои слова никому не принесут вреда, я все тебе расскажу. – Он говорил тихо, тщательно подбирая слова, но Карисса уловила в его голосе подавляемый гнев. – Ты должна понять, что я молчу из любви к вам, а не из желания ограничить вашу жизнь. Ты же понимаешь это! Я знаю, что понимаешь.
– Нет. Я не верю тебе, Ашерис. – Она смотрела ему прямо в лицо. – И не понимаю, как могла верить тебе раньше.
– Ты говоришь искренне? Это правда?
Его золотисто-карие глаза притягивали и гипнотизировали ее, и Карисса когда-то с радостью все рассказывала ему. Но теперь она решила не поддаваться этим глазам, поэтому отвернулась и переменила тему разговора.
– Ставлю тебя в известность, что я собираюсь определить Джулию в Луксорскую лингвистическую школу. У них хорошая программа.
Ашерис молчал.
– Джулии там понравится. Она общительная девочка. У нее будут друзья и много новых занятий. Вот, хочешь почитать?
– Меня школы не интересуют.
Карисса была в отчаянии.
– Сегодня я уже должна быть у начальницы!
– Если тебе нужно мое согласие, ты его не получишь.
Он смерил ее тяжелым взглядом и, не сказав больше ни слова, вышел из комнаты.
Карисса смотрела ему вслед, не понимая, почему каждый их разговор заканчивается тем, что кто-нибудь в ярости уходит. Все еще не поборов раздражения, Карисса пошла в сад, решив заняться блокнотами отца. Сегодняшнее утро она посвятит прошлому, потом поедет в школу, а вечером опять заведет музыкальную шкатулку. Интересно, что еще она узнает о жизни Ташарианы, если поставит другой металлический "обелиск"?
Когда она нашла ящик, то увидела, что Джулия сидит рядом на скамейке и что-то рисует, слушая музыкальную шкатулку. Мелодия Дворжака подействовала на Кариссу успокаивающе. Она достала блокнот – судя по дате, первый. Потом села в кресло и погрузилась в чтение. Похоже, дневник отца начинался с того же времени, что и рассказ Ташарианы: с расставания юных влюбленных.
30 августа 1958 года.
Ну вот я и в Англии! Устроился как нельзя лучше. Живу в одной комнате с американцем из Балтимора Чарльзом Петри. Еще не видел его. Он приедет через несколько недель. Надеюсь, одиночество пойдет мне на пользу. Хорошо бы, этот Петри мне понравился. Я уже кое с кем познакомился и даже немного поиграл в футбол. Записался на лекции. Мама, как и папа, хочет, чтобы я изучал право. Меня же больше притягивают история и физика. Наверное, придется заниматься и тем, и другим, и третьим. Кажется, мне в Итоне нравится.
3 сентября 1958 года.
Идет дождь, хотя лето еще не кончилось. Не выношу дождь! Во время него я тоскую по Египту и ясным солнечным дням на берегу Нила. Ужасно, как мы расстались с ней под крики ее начальницы. Я промолчал, потому что все равно ни в чем не убедил бы старую крысу. Мне даже не дали с ней попрощаться. Надеюсь, с ней не случилось ничего плохого и она относительно счастлива, хотя я знаю, как она ненавидит школу. У меня никогда не было возможности сказать ей, как я ее люблю. Если бы я был старше и имел деньги, то увез бы ее. А так что мне оставалось делать? Я все еще завишу от мамы. И если бы не стипендия… Независимости у меня не будет еще несколько лет. Надеюсь, Таша поняла и будет терпелива. Как же я скучаю по ней! Жду не дождусь рождественских каникул.
Карисса читала, не в силах оторваться, дневник отца, в котором он рассказывал о своих первых лекциях, о своей любви к египтянке Ташариане Хигази. Потом Айша подала ланч, и Карисса, все еще под впечатлением дневника, с трудом заставляла себя вслушиваться в скороговорку дочери. Однако Кариссу снедало беспокойство. Будет ли отец верен Ташариане? Долго ли они еще будут любить друг друга? И когда, наконец, появится Кристин, которой предстоит стать его женой и ее матерью…
Вечером, приехав из школы, довольная Карисса уложила Джулию пораньше, потому что утром ей предстояло пойти на свой первый урок, а сама направилась в сад. Луна еще только поднималась над оградой. Сняв крышку, Карисса внимательно осмотрела металлические прутики-обелиски, не зная, какой взять. Она не представляла себе, в каком порядке их следует использовать, и положила их на стол. У каждого из пяти был свой собственный знак. У того, который она взяла вчера, – один знак. У других по два и больше. Карисса улыбнулась. Она возьмет шпиль-обелиск с двумя знаками и посмотрит, что из этого выйдет.
Сердце у нее чуть не выпрыгивало из груди, когда она понесла шкатулку к пруду. Только теперь она поняла, как ей хочется узнать, что было дальше. А что если шкатулка не заработает? Что если не удастся повторить вчерашнее? Нет, не может быть! Все будет в порядке. Она все правильно придумала. И лунного света достаточно. Хорошо бы только не потерять сознание, как вчера.
5
У Кариссы дрожали руки, когда она заводила шкатулку. Услышав мелодию, Карисса закрыла глаза и про себя сказала благодарственную молитву. Ей очень хотелось, чтобы Ташариана появилась вновь. Мелодия стихла, и послышался негромкий голос. Карисса открыла глаза и была потрясена красотой женщины, явившейся ей на поверхности воды.
Рассказ Ташарианы. 1959 год.
– Это вторая часть, – сказала Ташариана, и Карисса успокоилась. – Она начинается зимой 1959 года. Мне семнадцать, и я живу недалеко от Каира в доме госпожи Хеперы. Потом перерыв в семь лет, и я расскажу о моем дебюте в Америке.
Карисса как завороженная смотрела на нее, но Ташариана исчезла и появилась вновь в ярко освещенной комнате с роялем и множеством цветов в горшках. Ташариана стояла возле рояля в скромных юбке и блузке, но казалась гораздо старше, хотя прошло всего несколько месяцев. Темно-синяя лента, стягивавшая ей волосы, открывала высокие скулы и большие черные глаза. Она вновь и вновь повторяла музыкальную фразу, пока неожиданное вторжение госпожи Хеперы не положило конец ее упражнениям.
На подносе Ташариана увидела письмо, и душа ее ушла в пятки. Почему бы ей не получить письмо от Джейби? Летом она написала ему, не понимая, почему он не дает о себе знать. Она боялась его молчания. Неужели он так быстро забыл ее, стоило ему ехать из Египта? А если нет, значит, он как раз должен был ей ответить. Может быть, он думает, что она еще в Луксоре? Госпожа Эмид наверняка не перешлет ей его письма. Она даже попыталась написать его матери, но письмо вернулось с пометкой "Адресат выбыл". Иногда Ташариане казалось, что все Спенсеры в один момент исчезли с лица земли.
– Учишь арию? – улыбнулась госпожа Хепера.
– Да.
Ташариана смотрела на свою учительницу. Она уже знала, что приятные манеры госпожи Хеперы – это маска, которую Ташариане удалось приподнять, и за ней она увидела несчастное существо. Как-то раз Ташариана пошла ночью на кухню, чтобы найти что-нибудь от головной боли, и наткнулась на госпожу Хеперу, которая стояла около окна и жадно глотала мясо. Услышав шаги, она оглянулась и застыла с куском баранины в зубах, больше напоминая голодного зверя, чем человека. Ташариана тогда ужасно перепугалась. Не сказав ни слова, она помчалась обратно. Ни та, ни другая не сочли нужным обсудить случившееся.
С тех пор Ташариана стала внимательнее. Она знала, как ее учительница может кричать на слуг. Она знала и другое. Один раз в сад забрела голодная собака, но прежде чем Ташариана успела накормить ее, госпожа Хепера собственными руками задушила ее, а останки пса спокойно выбросила на помойку. Ташариана бывала и в особых апартаментах госпожи Хеперы, где она творила странные обряды. Поначалу Ташариана думала, что она репетирует, но потом поняла, что это религиозные обряды, во время которых она зажигала огонь в жаровнях, а вокруг было много всяких статуэток львов.
Ташариана постаралась отвлечься от странностей своей учительницы и сосредоточиться на конверте, лежавшем рядом с чашкой чая. Каждый день госпожа Хепера сама приносила ей чай, заявляя, что знает секрет великого пения и великого покоя. Что правда – то правда. Выпив чаю, Ташариана всегда ощущала необыкновенную легкость во всем теле и в особенности в горле, отчего без труда брала более высокие ноты, чем обычно. После уроков госпожа Хепера поила ее молоком с несколькими каплями йода, чтобы успокоить натруженные голосовые связки. Она очень заботливо относилась к ее пению.
– Это мне письмо? – спросила Ташариана, мечтавшая получить весточку от Джейби.
– Это письмо касается тебя. – Госпожа Хепера помахала им в воздухе. – Приглашение петь в оперном театре в Каире. Молодежная программа.
– Да?
Надежды Ташарианы испарились.
– Я думала, ты запрыгаешь от радости, Ташариана. Такой случай!
– Я думала, это письмо от Джулиана Спенсера…
Госпожа Хепера покачала головой.
– Ты уверена, что твой друг в Итоне?
– Уверена.
– Наверное, что-то там у него случилось. Изменились планы или он поехал в другое место.
– Нет. Он сказал, что едет именно в Итон.
Ташариана прикусила губу, чтобы не расплакаться. Джейби совсем исчез из ее жизни… А она-то думала, что они будут вместе… Часто представляла себе, как становится его женой и они живут в своем доме. С десяти лет у нее нет своего дома! Как же она устала от жизни с чужими людьми… И зачем только она предавалась этим фантазиям? Судя по тому, что она уже знает о жизни, у нее не будет легкого пути. Как бы то ни было, свою дорогу ей всегда придется выбирать и утаптывать самой.
– Ты расстроилась. – Госпожа Хепера подала ей чашку чая. – Выпей – и сразу станет легче.
– Спасибо.
Ташариана, не задумываясь, взяла чашку и стала пить чай маленькими глотками, глядя, как госпожа Хепера ставит поднос на стол.
Госпожа Хепера подошла к роялю и опустилась на широкую скамейку. Поправив платье, она спросила:
– Знаешь, что я думаю, Ташариана?
– Что?
– Ты должна забыть этого мальчика.
– Что вы говорите?! Вы ведь не знаете Джулиана!
– Зато я знаю других мужчин. Они недостойны наших страданий, потому что им гораздо легче забыть, чем нам, особенно когда они далеко. – Она полистала партитуру. – Ты расстроена, не можешь сосредоточиться на работе, а они уезжают, их увлекает новая жизнь, новые люди, женщины.
Ташариана покраснела, подумав, что Джейби вполне мог встретить другую девушку. А как еще объяснить его молчание? Она чувствовала, как слезы подступают к глазам, но не желала плакать в присутствии госпожи Хеперы. Еще в школе, которой заправляла госпожа Эмид, она поклялась, что никто не увидит ее слез. И, чего бы это ей ни стоило, она ни разу не нарушила клятву.
Госпожа Хепера потерла руки, чтобы усилить кровоснабжение пальцев.
– С тобой это в первый раз?
– Да.
– Ты хочешь, чтобы такое много раз случалось в твоей жизни?
– Нет.
– Тогда не относись к мужчинам серьезно. Пусть они тебя забавляют, развлекают, обожают и осыпают подарками. Но не открывай им своего сердца, а то вечно будешь страдать.
– Госпожа Хепера, Джейби – мой лучший друг.
– Друзья тоже меняются, как и все остальное. – Она вздохнула и почти нежно улыбнулась. – В твоем разочаровании есть кое-что хорошее.
– Что?
– Теперь ты знаешь, что такое печаль. Не забудь это ощущение. Оно тебе пригодится, когда ты будешь петь. Например, Кармен. Счастливый человек никогда не сможет выразить настоящие чувства, и в пении не будет душевности, которая отличает истинную примадонну от простой хористки. Если не узнаешь разочарования и сердечной боли, то не выразишь страсть в пении.
Ташариана задумалась.
– Используй этого мальчика себе во благо, – продолжала госпожа Хепера. – Выкинь его из сердца и помести его в свой голос. Так будет лучше. И ты будешь счастливее.
– Я не чувствую себя счастливой.
– Ну, это не сразу. Всему свое время. Если ты будешь держать мужчин там, где им должно быть, то познаешь счастье, которое называется покоем.
Борясь со слезами, Ташариана взглянула на нее. Как было бы хорошо, если бы она никогда не слышала о Джейби Спенсере.
– Верь мне, дорогая, – улыбнулась госпожа Хепера и сосредоточилась на нотах: – Я хочу послушать тебя.
Карисса смотрела, как Ташариана подошла к роялю и взяла первые ноты, а потом видение стерлось и музыкальная комната исчезла. Через несколько секунд появилась двадцатичетырехлетняя Ташариана, одетая в красно-черное платье цыганки Кармен.
Рассказ Ташарианы. Вашингтон. 1966 год.
Сегодня дебют Ташарианы на американской сцене, который будет транслироваться телевидением. Это самый важный день в ее жизни: Ташариана всему миру покажет, какая она Кармен. Многие певицы прославились благодаря этой роли и стали знаменитыми, а потом всю жизнь перепевали достигнутое в начале карьеры. Ташариана мечтала превзойти своих предшественниц и как певица, и как актриса. Госпожа Хепера много раз ей повторяла, что у нее есть все задатки звезды. Едва мир услышит ее, как дорога к славе и богатству для нее открыта.
Потеряв Джейби, Ташариана всем своим существом предалась пению. В течение семи лет она четыре часа каждый день занималась голосом, два – танцами, и еще шесть часов частные учителя преподавали ей все – от французского языка до бухгалтерии. Госпожа Хепера предоставляла ей все самое лучшее. Однако за восемь лет жизни в Каире лишь одного не удалось попробовать Ташариане – свободы. Даже на гастролях она не могла позволить себе пойти в музей или купить сережки, не посоветовавшись с госпожой Хеперой или с приставленной к Ташариане женщиной. Лишь раза два ей удалось улизнуть, но ее сразу же находили. Она возвращалась против своей воли, словно загипнотизированная и с промытыми мозгами, но ни разу не поняла, кто и как ее гипнотизирует.
Госпожа Хепера объясняла ей, что все великие артисты приносят жертвы своему искусству, тем более оперные певцы. Чтобы добиться совершенства, надо сконцентрироваться на своем деле, а где это можно сделать лучше, чем в загородном доме, куда не проникает ни один земной соблазн? Если верить госпоже Хепере, то Ташариана должна была почитать за счастье, что ей не надо зарабатывать деньги на уроки, как другим ученицам. На лестнице к успеху, выстроенной госпожой Хеперой, не было места лени и пустой трате времени. Даже за границу они ездили, когда надо было как-то подготовить карьеру Ташариане. Единственное, чего не могла госпожа Хепера, – это гарантировать успех своей протеже.
Ташариана мечтала о славе, но еще сильнее она мечтала о свободе. В последние годы она вообще больше ни о чем не могла думать.
Ташариана глубоко и протяжно вздохнула. Она нервничала, так нервничала, что даже чай госпожи Хеперы ей бы не помог, и она отказалась его пить, сказав, что боится за желудок. В результате у нее была как никогда ясная голова.
Однако боялась она не сцены. У нее были другие, гораздо более серьезные причины для страха. В который раз она опускала дрожавшую руку в карман и щупала свои бриллианты. Много лет она собирала деньги и втайне от госпожи Хеперы купила драгоценности. Ташариана мечтала сбежать в Америку, как только подвернется удобный случай. Бриллианты должны были проложить ей путь к свободе.
Она опять вздохнула и посмотрела на певшего свою песню солдата. Когда наступит ее черед, она выкинет из головы все ненужные мысли и споет так хорошо, как только сможет. Потом опустится занавес, и она исчезнет со своими бриллиантами.
Бриллианты защитят ее от нужды. О контракте тоже не стоит беспокоиться. Она будет петь в другой труппе, когда уляжется скандал, вызванный ее бегством после дебюта. Если же ей не удастся найти место в театре, как ни жаль, придется поискать себе другое занятие, благо образование она получила отличное. Об этом госпожа Хепера позаботилась, и Ташариана всегда будет ей благодарна. Но она больше не может жить в неволе. К тому же она подозревала, что у госпожи Хеперы есть вполне определенные планы на будущее, и поэтому у нее не так уж много времени на побег. Ташариане приходило в голову, что госпожа Хепера собирается поживиться за ее счет в качестве ее антрепренера, навязав ей такие кабальные условия, при которых у нее будет так же мало свободного времени, как во время учебы.
Больше Ташариана не может жить, не имея своего собственного времени! Ей сильнее всего на свете хотелось самостоятельности, своей жизни, своих решений. Она мечтала принадлежать себе, чем бы она ни была обязана своей учительнице. Если ее план удастся, она устроится на работу и понемногу выплатит госпоже Хепере свой долг – наверное, астрономический, но сейчас это не имело значения. Однажды наступит день, когда она никому ничего не будет должна. У Ташарианы даже голова закружилась от этой мысли. Как и ее Кармен, она хотела быть свободной любой ценой!
Ташариана услышала свою мелодию и вышла на сцену.
Она уже отпела половину спектакля и теперь ждала, когда дон Хосе закончит объясняться ей в любви, как вдруг взглянула в зал. Естественно, рассмотреть можно было лишь тех, кто сидел в первых рядах. Ташариане было интересно, как они воспринимают их пение, и неожиданно она увидела знакомое лицо.
У нее перехватило дыхание и ноги стали ватными: в первом ряду рядом с красивой блондинкой сидел Джейби Спенсер. Она сразу узнала Джулиана, хотя никогда не видела его во фрачной паре. Ошибки не было. Черные глаза и черные волосы Джейби она бы узнала когда и где угодно. Одна прядь все так же падала ему на лоб, вызывая в ее памяти облик упрямого мальчишки. Он выглядел уверенным в себе и был очень красив, красивее всех, кого ей приходилось встречать.
Когда он наклонялся к соседке, у Ташарианы начинало болеть сердце при виде его губ в такой близости от женского уха. Кто она такая? Что связывает ее с Джейби? Неужели это она все годы держала его при себе?
Наступила минута, когда Джейби вновь посмотрел на сцену и прислушался к пению дона Хосе. Ташариана видела, как он скользнул по нему взглядом и посмотрел на нее. Всего одно мгновение они смотрели друг на друга…
Дон Хосе взял ее за руку, и Ташариана поняла, что совсем забыла о спектакле. В ужасе, что кто-то имеет над ней такую власть, она повернулась, чтобы взять саблю своего партнера. А потом, глядя ему прямо в лицо, потребовала, чтобы он доказал свою любовь. Если он ее любит, то убежит с ней в горы навсегда. Ташариана боялась, что не сможет пропеть ни ноты: как ей разговаривать с доном Хосе, когда рядом Джейби? Если он ее любил, то почему бросил? Если любил, то почему молчал восемь лет? Ташариана дрожащими руками сжимала саблю.
Чтобы вернуть себя к действительности, она вызвала в памяти совет госпожи Хеперы держать мужчин подальше. Они недостойны ее гнева. Джейби тоже недостоин. Нельзя позволить ему испортить ей дебют в Америке и, возможно, погубить карьеру. Если она уступит своей слабости, критики зададут ей такого жару…
Швырнув саблю, Ташариана поклялась, что не поддастся власти бесчувственного Джейби Спенсера. Восемь лет она готовилась к этому вечеру, и легкомысленный мальчишка не испортит ей спектакль!
Ташариана решила не смотреть в зал, тем более на первый ряд. Сконцентрировав все свое внимание на Хосе, она заставила себя вновь войти в роль. В конце концов, она исполняет самую великую роль в оперном репертуаре. Это же Кармен, а не кто-нибудь! На час она станет цыганкой и забудет о самом существовании Ташарианы Хигази.
Результат был великолепен. Она завелась сама и завела всю труппу, так что спектакль получился блестящий. Когда Хосе воткнул кинжал ей в грудь, она уже знала, что достигла высот, о которых мечтала. Умирая на сцене, она слышала тишину в зале, которая взорвалась оглушительной овацией.
Занавес опустился. Ташариана встала, и сердце громыхало в ее в груди от пережитого счастья и предстоящего испытания.
Кланяться она выходила вместе с американцем, певшим Хосе, а потом ушла, чтобы уступить место другим певцам. Она рассчитывала на тщеславие тореадора, который задержит публику и даст ей время ускользнуть из театра. Ташариана не обратила внимания на удивленный шепот, когда она направилась совсем не в ту сторону, куда должна была уйти. Она толкнула дверь, выбежала в пустой коридор, там была еще одна дверь, она открыла и ее. По лестнице Ташариана бросилась наверх, зная, что она должна вывести ее, куда ей было надо. Она слышала рев толпы и радовалась, что ей удалось так замечательно спеть дебют. Какие уж тут критики! Она и без них понимала, что спектакль получился уникальным, потому что ей удалось всех взбудоражить.
