Текст книги "Потерянная богиня"

Автор книги: Патриция Симпсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

16

На другое утро Ташариана, переодевшись в платье, одолженное ей Кристин, пила кофе в залитой солнцем комнате и просматривала журналы, в то время как Джейби отправился покупать билеты в Сан-Франциско. Ей очень хотелось, чтобы он купил два билета, однако она не осмелилась попросить его об этом, да еще в присутствии Петри.

Едва она поставила чашку на блюдечко, как услышала шаги и оглянулась. В дверях стояла Френсис Петри с газетой в одной руке и бархатным мешочком – в другой. Ташариана медленно поднялась со стула, не понимая, зачем Френсис понадобилось обыскивать ее комнату.

– Я знала, что здесь что-то не то! – торжественно объявила Френсис.

Она была одета в строгий синий костюм, как нельзя лучше гармонировавший с ее характером.

"Неужели Френсис узнала, что мы с Джейби любовники? – подумала Ташариана, – и он не хочет жениться на Кристин? Что она знает? И при чем тут бриллианты?"

– Зачем вы это взяли? – спросила она, стараясь увести разговор подальше от Джейби.

– Это? А разве это ваше?

– Мое!

Френсис презрительно фыркнула, не обращая внимания на ярость в глазах Ташарианы.

– Теперь понятно, почему вас повсюду искали! Вы же обыкновенная воровка.

– Нет!

– И лгунья!

– Миссис Петри, эти бриллианты действительно мои. Я их купила.

– Откуда же у вас взялись на них деньги?

– Это мой заработок за несколько лет, миссис Петри.

– Чепуха! Очередное вранье!

– Это правда!

– Ну да, конечно! – Миссис Френсис развернула газету. – А это тогда что, по-вашему, мисс Хигази?

Буквы поплыли перед глазами Ташарианы. В заметке не было ни слова правды! Оказывается, она всегда была нечиста на руку, а из театра убежала с бриллиантами ее благодетельницы Иниман-эль-Хеперы. Откуда они узнали о бриллиантах?! Она же никому не показывала их, кроме Джейби… И Ташариана побледнела. Наверняка мистер Грегг видел, как она высыпала их на руку Джейби. Он рассказал об этом госпоже Хепере… Господи, ну почему она такая наивная?!

– Здесь нет ни слова правды.

– Это вы так говорите.

– Кому-то нужно было меня оболгать.

Френсис отшвырнула газету.

– Вы украли бриллианты!

– Нет. А зачем вы меня обыскивали?

– Пора наводить порядок в доме.

– Мой пиджак тут ни при чем.

– Это ваше мнение. Но я рада, что заглянула в карманы, потому что теперь знаю, кто вы на самом деле.

– Вы ошибаетесь. Спросите у Джейби.

Френсис коротко рассмеялась.

– Джулиан вами околдован, и он мне не поверит.

– Я не…

– Вы дурачили его, как и всех остальных! – перебила ее Френсис. – Но меня вам не одурачить. Я сразу вас раскусила. – Она сложила руки на столе. – И я не позволю какой-то воровке разрушать будущее моей дочери.

Ташариана похолодела.

– Что вы задумали?

– Я передаю вас в руки полиции, мисс Хигази. Вас уже ждут.

Ташариана в ужасе посмотрела на дверь, потом вокруг себя, но выхода не было. Она попала в ловушку.

Френсис холодно усмехнулась.

– Даже не помышляйте о бегстве! Только ухудшите свое положение.

– Правда? Если все считают меня виноватой, то что еще может быть хуже?

– Вам вынесут приговор помягче. И потом, вы ведь все равно далеко не убежите. Будьте же разумной…

В отчаянии Ташариана не видела другого выхода, кроме как сдаться полицейским и ждать помощи от Джейби. Она печально вздохнула.

– Ну вот, – удовлетворенно произнесла Френсис и повернулась к двери. – Входите.

Полицейских было двое.

– Мисс Хигази?

– Да.

– Вы арестованы за кражу.

Ей завели назад руки и надели наручники, пока один из полицейских говорил ей о ее правах. Ташариана стояла, гордо выпрямившись, расправив плечи и не спуская глаз с Френсис, которая не отвела глаза и даже ни разу не моргнула.

Луксор. Сегодня.

На несколько минут изображение на воде исчезло, и Карисса села на песке, пораженная жестокостью своей бабушки. Как могла Френсис быть такой безжалостной? И в то же время это ее не удивляло. Френсис Петри вообще не знала, что такое доброта. Карисса ничего не видела от нее, кроме холодного безразличия и постоянных замечаний, которым Кристин никак не могла противостоять. Мама часто болела, отца почти постоянно не было дома, и Кариссе нелегко приходилось в доме Петри. Она даже поклялась себе, что ее ребенок так жить не будет.

Карисса еще не очнулась от детских воспоминаний, как на воде появилась новая картина. Ташариану одевали в богатое старинное платье. Служанка аккуратно расправляла бархатную накидку, тяжелую от золота и драгоценных камней, наброшенную поверх атласного платья. Платье было великолепное, но, судя по выражению лица Ташарианы, ей наплевать и на платье, и на предстоящий спектакль.

Рассказ Ташарианы. Дом Ахмеда Абиад-бея. Каир.

– Готова? – спросила ее госпожа Хепера, входя в комнату – одну их многих в богатом доме министра по делам охраны памятников старины.

Ташариана даже не взглянула на свою учительницу. Она еще была в такой ярости, что могла не сдержать себя. Госпожа Хепера напечатала о ней ложь в газетах и увезла из Балтимора прежде, чем Джейби смог увидеться с ней. Едва Ташариана вышла из полицейского участка, как к ней тут же приставили стража. К тому же госпожа Хепера напичкала ее против воли снотворным, чтобы без эксцессов довезти до Каира.

Прошел уже месяц с тех пор, как они вернулись в Египет, а Ташариану еще ни на минуту не оставляли одну. Она не могла подойти к телефону, не говоря уж о том, чтобы побывать на почте или бросить письмо в почтовый ящик. Что подумал Джейби, когда узнал, что она арестована? Что он предпринял? Почему ей ничего о нем не известно? Уж за месяц-то он мог бы ее разыскать! Он, наверное, уже помолвлен с Кристин? От этой мысли у нее заныло сердце.

– Дорогая, твое молчание бессмысленно.

Ташариана отпрянула от нее.

– Никто не заставит меня петь, – холодно проговорила она. – Можете сколько угодно стеречь меня, но петь все равно не заставите.

– Ничего, запоешь! Доставь удовольствие Ахмеду Абиад-бею – и твоя жизнь будет обеспечена.

– Я не желаю доставлять ему удовольствия.

– Твоя карьера тогда будет под угрозой.

– Плевать мне на карьеру!

Госпожа Хепера наморщила лоб. Они обе знали, что карьера для Ташарианы значила не меньше, чем ее любовь к Джейби.

Вспомнив о Джейби, она опять впала в отчаяние. Неужели они больше никогда не увидятся? Она тосковала по нему. Может, он решил больше не осложнять себе жизнь? Если так, то ей пора переводить его в область воспоминаний, а не мечтать о новых встречах с ним. Ташариана наклонилась к зеркалу и стала поправлять дрожащими руками волосы. Неужели ей придется еще раз забыть о нем?

Госпожа Хепера подошла к ней сзади.

– Ты только и думаешь, что о Джулиане Спенсере?

– Я его люблю, – с гордостью произнесла Ташариана, радуясь, что может сказать это хотя бы госпоже Хепере. – Я всегда его любила.

– И ты бы все бросила ради него? И на все решилась?

– Да.

– Тогда я предлагаю тебе сделку.

Госпожа Хепера облизнула яркие губы.

– Ахмед-бей обещал мне правительственную поддержку для очистки старого сфинкса от песка и устройства в нем святилища.

Она нахмурилась, не желая говорить больше, чем уже сказала.

– Ну и что?

– Это значит для меня не меньше, чем для тебя твой английский любовник. Внутри сфинкса есть вещи, которые я должна достать, чего бы это мне ни стоило.

– Какие вещи?

– Это тебя не касается.

– Что это за сделка?

– Ты ублажаешь министра и добиваешься его поддержки, а я отпускаю тебя на все четыре стороны.

Ташариана верила и не верила ей.

– Ты меня слышишь?

– Да. Но я вам не верю.

– Тем не менее ты должна доставить министру удовольствие! Как мне еще тебе объяснить?

– И вы меня отпустите?

– Да.

– Напишите это и подпишитесь. Поклянитесь, что исполните обещание.

Госпожа Хепера покачала головой.

– Кое-чему тебя твой юрист научил.

– Это я сама научилась, госпожа Хепера. Если честно, я вам не верю.

На лице госпожи Хеперы появилось выражение неудовольствия, но она быстро скрыла его под доброжелательной улыбкой.

– Пусть так, дорогая, – сказала она с коротким смешком. – Я подпишу. А ты будешь петь?

– Когда получу договор.

Она закончила причесываться, когда госпожа Хепера подписала договор и подала его ей. Ташариана тоже расписалась, сложила листок бумаги и спрятала его за корсаж.

– Ты довольна?

– Удовлетворена.

– Тогда иди и пой.

Госпожа Хепера схватила партитуру "Тристана и Изольды" и повела Ташариану в зал.

– А, мисс Хигази!

Ахмед Абиад-бей вскочил с низенькой скамейки со множеством подушек и предстал перед ней в кремовом двубортном костюме. Зал напоминал гостиную с маленьким бассейном посредине, вокруг которого располагались столы, скамейки и кучи подушек. Ташариана огляделась, но рояля не было видно, и ей стало не по себе.

Не обращая внимания на ее растерянность, министр бросился к ней с распростертыми объятиями.

– Какое удовольствие видеть вас!

Ее первым побуждением было спрятать руки за спину. Министр походил на голодную гиену, хотя был высоким, с отличными белыми зубами и черными усами. Его портили ястребиный нос-клюв и черные глубоко посаженные глазки под нависшими бровями. Когда он смотрел на нее, у Ташарианы возникало ощущение, что он ее раздевает.

Она все же подала ему руку, и он легонько ее пожал.

– В жизни вы еще красивее, чем на сцене.

– Спасибо.

Его комплимент ничего не значил для нее, особенно когда он так пожирал ее глазами.

– Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее. – Он показал на скамейку возле бассейна. – Могу ли я предложить вам что-нибудь выпить?

– Только после пения.

Он улыбнулся и наконец-то взглянул на госпожу Хеперу.

– Мадам, будьте так любезны, оставьте нас одних.

– Кто же тогда будет аккомпанировать?

– Я предпочитаю слушать голос мисс Хигази без аккомпанемента, – без обиняков заявил министр. – Так мне легче будет судить о ее таланте.

Госпожа Хепера потеряла дар речи, что было на нее совершенно не похоже, и лишь переводила взгляд с Ташарианы на министра и обратно.

– Пусть ваш шофер отвезет вас домой… или, если хотите, останьтесь. Мои слуги позаботятся о вас.

– А мисс Хигази?

– Она, полагаю, сделает мне честь, пообедав сегодня со мной.

Он выжидающе посмотрел на Ташариану.

За его спиной госпожа Хепера кивнула ей, и Ташариане стало совсем неприятно, но ради своей свободы она могла бы пойти на то, чтобы провести время с самодовольным министром, поэтому выдавила из себя улыбку:

– Конечно.

– Когда мне прислать за ней машину? – спросила госпожа Хепера.

– О, не утруждайте себя, госпожа! Я сам позабочусь о мисс Хигази.

– Хорошо. – Госпожа Хепера взглянула на Ташариану и улыбнулась, однако в глазах ее затаилось подозрение. Она так боялась оставить свою подопечную, которая только и делала, что сбегала от нее! – До вечера, Ташариана.

Ташариана не скрывала злорадства:

– Да.

Слуга проводил госпожу Хеперу, и Ташариана осталась наедине с министром. Он откашлялся.

– Ташариана… Какое красивое имя. – И придвинулся к ней поближе, обдав ее запахом одеколона. – Это старинное имя, верно?

– Да, говорят.

Ташариана устало посмотрела на него.

– Я ваш поклонник с тех пор, как впервые услышал "Аиду" с вашим участием. У вас потрясающий голос!

– Спасибо.

– Если вас будут окружать друзья, дорогая мисс Хигази, вы далеко пойдете. – Он наклонился к ней с фамильярностью, против которой все у нее внутри тотчас восстало. – Я бы почел за честь сделать все, что в моих силах, для вас и для госпожи Хеперы.

– Очень великодушно с вашей стороны, сэр.

– Я был бы вам очень признателен, если бы вы звали меня просто Ахмедом.

Она опустила голову.

– …Ахмед.

У него загорелись глаза, которые он не отрывал от ее губ, с жадностью ловя срывавшиеся с них звуки. Ташариана воспользовалась моментом и отодвинулась от него.

– Буду ли я иметь честь спеть для вас партию Изольды?

– О, прекрасно! Прекрасный образ! В этом платье! Ташариана, я немею от вашей красоты.

Она отметила, что у него не очень богатый лексикон, но промолчала, лишь склонила голову, мечтая побыстрее выбраться из его дома. Может быть, после пения сказаться больной и уйти? Нет, это наверняка обидит Ахмеда Абиад-бея. Если она его не ублажит, то госпожа Хепера ни за что ее не отпустит. Что угодно, лишь бы освободиться от госпожи Хеперы!

Ахмед уселся на скамейку и наблюдал за ее приготовлениями. Она в нескольких словах объяснила ему, в чем суть дела, набрала в грудь воздуха и взяла первую ноту.

Дважды он просил ее повторить, и так пролетел час. Последняя печальная нота повисла в воздухе, и Ташариана ощутила нечеловеческую усталость. Она не привыкла петь без перерыва.

Министр вскочил и с силой захлопал в ладоши.

– Превосходно! – восклицал он. – Превосходно! Лучшая певица в нашей стране!

Ташариана еле улыбнулась, подумывая о том, как бы вернуться домой, но министр позвонил, вызывая слугу. Он приказал принести чай и сладости и заставил Ташариану присесть на подушки возле бассейна.

– Отдохните. Вы это заслужили.

Платье на Ташариане было тяжелое и тесное. Ей хотелось переодеться, но она сидела на подушках, делая вид, что все в порядке, не желая внушать министру ненужные мысли: она не сомневалась, что он, ни секунду не медля, предложит ей свои услуги вместо горничной.

Слуга вернулся с чаем, сладостями и кальяном для хозяина, который сосредоточенно курил все время, пока слуга разливал чай. После этого слуга ушел.

Министр уставился на нее, и Ташариана снова с досадой опустила голову. Никому, кроме одного человека на всем свете, не разрешалось так на нее смотреть.

– Ташариана, когда я говорю, что могу вам помочь, – сказал он наконец, – я отвечаю за свои слова.

– Не сомневаюсь.

– От вас я прошу только одного.

Она подняла голову.

– Чего же именно?

– Чтобы вы стали, как это американцы говорят, моей любовницей.

Она не удивилась. С самого начала она была уверена, что министра меньше всего интересует ее голос.

– Вы хотите облагодетельствовать меня в обмен на мои ласки?

– Да. Я буду очень щедр. Очень. – Он встал. – Вы ни в чем не будете нуждаться.

– А ваша жена? Вы ведь женаты?

– Конечно. Но это не имеет значения.

Ташариана опять не удивилась. Она знала, что многие египтяне содержат женщин на стороне, однако у нее не было желания становиться одной из них. Но и навсегда оставаться узницей госпожи Хеперы она тоже не хотела… Как же ей ублаготворить Ахмеда и выполнить условия договора с госпожой Хеперой, не ложась с ним в постель? Может быть, заставить его подождать, пока она что-нибудь придумает?

– Ты молчишь, моя прекрасная певунья? – он подошел к ней сзади и положил руки ей на плечи. От него сильно пахло табаком. – О чем ты раздумываешь, если я обещал положить к твоим ногам весь мир?

Ташариана призвала все свое самообладание и вместо того, чтобы скинуть его руки, с улыбкой повернулась к нему:

– Ахмед, у меня просто нет слов. Вы такой образованный, такой воспитанный, а я…

– Ты самая красивая женщина, какую я только видел. Поверь мне, я не останусь внакладе. – Он провел рукой по ее коже над корсажем, и она задрожала от отвращения. – Я очень рад, что ты согласилась быть со мной.

– Разве могло быть иначе?

– Ты трепещешь, моя певунья… Одно лишь прикосновение – и ты уже моя.

Ташариана прикусила губу, чтобы резкое слово нечаянно не сорвалось с ее языка. Его пальцы уже нащупывали дорожку за корсаж, и дышать он стал тяжелее. Не дай Господи, чтобы он нашел договор! Что будет, если он его прочитает?! Нельзя этого допустить!

– У меня очень тяжелое платье, – сказала она и поднялась со скамейки. Он подал ей руку, и она приняла ее, но едва встала, как отступила на пару шагов и заглянула в его горящее страстью лицо. – Если вы позволите, я переоденусь.

– Ну конечно, – усмехнулся он.

– Я привезла с собой кое-что. Это осталось в комнате, где я переодевалась. Так вы мне позволите?

– Конечно, конечно! – Он проводил ее до двери. – Прислать служанку? Фатима тебе поможет.

– Нет, спасибо. – Она улыбнулась и заставила себя погладить его по щеке. – Я скоро… Ахмед.

– Я покажу тебе дорогу.

– Нет! – Она испугалась: если Ахмед пойдет с ней – это конец. – Совсем не обязательно. Я запомнила дорогу.

– Ты уверена? – широко улыбаясь, спросил он. – А я бы не возражал заменить тебе горничную… Наверное, это было бы восхитительно.

– Ахмед, у нас очень много времени. Давай не будем торопиться.

Он не мог возразить ей. Ахмед Абиад-бей оказался на удивление покладистым, за что она была благодарна судьбе.

– Я буду ждать, моя певунья. – Он провел ладонью по груди, как человек, предвосхищающий вкусный обед. – Не задерживайся.

– Нет. Обещаю.

Ташариана быстро пошла по коридору, заставляя себя не торопиться, потому что чувствовала на себе его взгляд. Она все еще ощущала запах табака и одеколона и понимала, что, сбежит она от него или нет, его ненужные ласки навсегда останутся в ее памяти.

Заперев дверь, Ташариана сорвала с себя платье, не думая о том, что оно очень дорогое, и торопливо натянула на себя то, в чем приехала в дом министра.

Ей пришлось довольно долго провозиться с молнией на платье, потом она сунула ноги в черные туфли и схватилась за сумку, в которой не было денег, потому что госпожа Хепера совсем ничего не давала ей после бегства в Америке. Тем не менее она держала в ней на всякий случай зубную щетку и смену белья. Но самое главное – с ней была музыкальная шкатулка, которую Джейби подарил ей много лет назад. Она очень ругала себя за то, что собралась бежать, совершенно не подготовившись к побегу.

Выйдя в коридор, она пошла в сторону, противоположную той, где ее ждал министр, заодно старательно обходя парадный вход и надеясь, что задний находится там же, где и в любом доме. Ее туфли громко цокали, и она, испугавшись, сняла их.

Неожиданно она услышала женские голоса и, оглядевшись, заметила слева открытую дверь – вход в подвал. Выбора у нее не было. Она тихо закрыла дверь и, прижавшись к стене, стала ждать.

– Вы не видели мисс Хигази? – донесся до нее голос министра. – Она, кажется, исчезла.

– Нет, сэр, не видели.

Ташариана нахмурилась, проклиная нетерпение мужчины, который не может подождать и пяти минут.

– А вы никого не видели?

– Нет.

Ташариана поняла, что нельзя терять ни минуты. Ей надо было как можно скорее выбираться из дома министра, пока он не переполошил всех слуг. Не давая воли своему сердцу, она спустилась по холодной лестнице, стараясь побыстрее привыкнуть к темноте. Снаружи она слышала рокот мотора и разговор двух мужчин. В конце концов ей повезло, и она налетела на сушившееся белье – правда, рядом стояла женщина за стиральной машиной. За ней двое мужчин обсуждали, когда, наконец, загрузят машину.

Ташариана, прячась в тени, подобралась поближе, решив, что когда машина отъедет, она подбежит к окну, спрыгнет вниз и вновь получит свободу. Как она доберется до города, что будет там делать – все это потом. Сейчас ей надо было только избавиться от Ахмеда Абиад-бея. Минуты шли. Наконец мужчины бросили сигареты и потянулись за коробками, что стояли в грузовике. Они медленно носили одну коробку за другой, пока Ташариана не услышала, как кто-то бежит вниз по лестнице.

17

Ташариана спряталась за большой корзиной с бельем, стараясь нагнуться как можно ниже.

– Навал! – крикнул прачке невысокий толстый мужчина.

Она продолжала работать, не слыша его.

– Навал! – крикнул он громче, проходя мимо корзины, за которой сидела Ташариана.

Прачка подняла голову. Мужчины, загружавшие машину, тоже подошли поближе, когда толстяк сказал, что исчезла приятельница хозяина, мисс Хигази. Хозяин подозревает какую-то хитрость и хочет удостовериться, что мисс в безопасности.

Все сбились в кружок, горячо обсуждая происшествие, и Ташариана поняла, что ее час пробил. Пробравшись мимо ящиков и корзин, она уже была возле окна, как увидела двух мужчин, шедших мимо. Если бы она прыгнула, они бы заметили ее; если бы она вернулась на свое место, ее увидели бы прачка и грузчики.

Ташариана взяла в одну руку туфли, в другую – сумку, скользнула в грузовик, пробралась между коробками и, устроив себе подобие гнездышка, стала ждать.

Снаружи кто-то бегал и кричал – вероятно, министр поставил весь дом на ноги, а Ташариана закрыла глаза, надеясь, что никому не придет в голову разгружать всю машину.

Ей повезло. Через десять минут мужчины забрались в кабину и выехали за ворота…

Машина шла, набирая скорость. Ташариана расслабилась, и в голове у нее вдруг стало пусто-пусто… Ей было все равно, куда едет грузовик, главное – чтобы подальше от Ахмед-бея и госпожи Хеперы. Она решила, что сделает все, лишь бы не расстаться со вновь завоеванной свободой.

Луксор. Египет. Сегодня.

Карисса крепко спала, когда почувствовала, что кто-то трясет ее за плечи, но так как даже во сне ее не покидал страх за дочь, проснулась она быстро.

– Джордж?

– Саида! – Парень наклонил над ней испуганное лицо. – Скорее! Хозяин ранен.

– Ранен?!

– Да. Он с кем-то дрался, саида!

– Серьезно ранен?

– Его побили, саида. Он вернулся сам, но выглядит плохо.

Карисса вскочила на ноги, не давая воли своим чувствам, торопливо подхватила шкатулку и побежала в дом следом за Джорджем. Казалось, страх за Ашериса придал ей силы.

– Где он?

– Айша приготовила ему ванну, саида.

– Спасибо.

Она оставила шкатулку на столе и побежала в спальню Ашериса.

Когда она открыла дверь, он как раз залезал в ванну и обернулся. При виде мужа у нее перехватило дыхание: все тело его в синяках, глаз подбит, правая щека в крови, губы тоже разбиты.

– Ашерис, как это случилось?!

Кривясь, он сел в ванну.

– Наткнулся на ночного сторожа.

– Это он, да?

– Он и еще пять сподвижников.

– Зачем так много сторожей?

Она стояла на коленях возле ванны, не в силах прийти в себя от того, что увидела.

– Они спрятали Джулию. Увы, я ее не нашел.

– Никаких следов?

– Никаких.

Она погладила его по голове.

– Я сейчас вернусь. Принесу кусочек мяса, чтобы твой глаз не опух еще больше.

– Кусочек мяса?

– Ну да.

Она бросилась на кухню, чувствуя, как к ней потихоньку возвращаются силы. По дороге обратно она заглянула в библиотеку и налила Ашерису стакан бренди. С каждым шагом ей все отчетливее виделось лицо Джулии, и опять ее охватила ярость. Как они будут жить, не зная, что с их малышкой?!

Карисса подала Ашерису бренди, подождала, пока он выпьет, потом осторожно положила кусочек мяса на глаз. Она услышала, как Ашерис вздохнул.

– Спасибо, – тихо проговорил он. Некоторое время они молчали, потом он открыл неповрежденный глаз и посмотрел на нее. Наверное, на ее лице отразилась вся мука сердца, потому что он накрыл руку жены мокрой ладонью. – Мне жаль, что я вернулся к тебе с синяками, а не с добрыми вестями.

Она кивнула, изо всех сил сдерживая слезы. Ашерис погладил ее по щеке.

– Не расстраивайся так. С Джулией все будет в порядке. Раньше молодых жриц никто не обижал. Наверное, теперь тоже.

– Это если ее увезли служительницы Сахмет…

– А кто же еще?

– Кто угодно! Обычные негодяи, торгующие девочками…

– Нет! Это священнослужительницы. Иначе зачем им родинка?

– Наверное, ты прав… Осталось только узнать, где они ее прячут.

– В школе. Там слишком много охраны. Но вполне возможно, что сейчас ее уже увезли оттуда – они же понимают, что я вернусь. Почему бы и не с полицией?

– Значит, надо ждать до утра?

– Да. Ничего не поделаешь, Карисса.

Далеко за полночь Карисса лежала в кровати без сна и прислушивалась к дыханию Ашериса. Он попросил ее остаться с ним, и она с радостью согласилась, однако у него так болело все тело, что ни о каких объятиях и речи быть не могло. Она даже поцеловать его не могла. Так она и лежала, боясь за него, боясь за Джулию и проклиная себя за то, что навлекла несчастье на любимых людей.

Промучившись несколько часов, она решила, что нечего мешать мужу. Она пойдет в свою комнату, возьмет журналы отца и попробует почитать. Неожиданно она вспомнила о бумагах и открытках, которые надо было разложить по порядку.

Она вошла в свою спальню, и на ночном столике ей попалось письмо в пожелтевшем конверте. Оно было адресовано Ташариане Хигази, проживающей в доме мадам Хеперы, однако оно вернулось за отсутствием адресата. Почти выцветшие цифры указывали на время, когда Ташариана, по-видимому, была в Штатах или только что уехала оттуда. Зачем папа ей написал? Разве он не нашел Ташариану после ее возвращения в Египет? Что сталось с Ташарианой? Карисса аккуратно разрезала конверт и узнала почерк отца.

Письмо Дж. Б. Спенсера. 26 апреля 1966 года.

"Любимая Таша!

Я столько всего передумал, что не знаю, с чего начать. Лечу в Рим, потом в Каир. Сейчас самолет где-то над Атлантикой, и ничего вокруг нет, кроме океана и двух облаков. Мне не надо очень напрягаться, чтобы увидеть тебя, потому что я повсюду вижу твое лицо и никак не могу привыкнуть к мысли, что тебя нет рядом.

Клянусь, Таша, я не успокоюсь, пока не разыщу тебя! Хоть бы уж ты прочла это письмо… Мне трудно поверить, что ты решила вернуться в Египет и обо всем забыть. Мы предназначены друг для друга. Я это точно знаю и клянусь, что мы снова будем вместе, и тогда уже навсегда!

В пятницу утром Френсис сказала, что ты убежала в спешке, наговорив ей что-то о своей карьере и о том, что мы не должны быть вместе. Она дала мне записку, которую ты оставила для меня, и я не узнал в ней свою Ташу. Я не поверил Френсис. Ты должна мне объяснить, почему так неожиданно сбежала от меня!

Ты этого не знаешь, но я купил два билета до Сан-Франциско и собирался там сделать тебе предложение. Я так радовался будущему, а когда возвратился – тебя уже и след простыл. Мне показали газету, в которой тебя обвиняли в воровстве. Что это значит? Очередной трюк мадам Хеперы? Неужели она все-таки увезла тебя в Каир?

Если бы я мог повернуть время вспять, и мы бы стояли с тобой на берегу Нила… Но что я тогда понимал в любви? Иначе я бы ни за что не оставил тебя одну. Неужели нам суждено быть врозь? Помнишь, как нас разлучили в первый раз, перехватывая наши письма? Как быстро мы поверили тогда в вину друг друга… До чего же грустно вспоминать об этом! И опять я не знаю, дойдет ли до тебя мое письмо и что мне сделать, чтобы убедить тебя в своей любви…

Ночь, которую мы провели в Филадельфии, – лучшая в моей жизни. Ведь ты скажешь мне то же самое, когда я разыщу тебя? Неужели ты не понимаешь, что наша с тобой любовь – любовь до самой смерти? Часы, проведенные нами вместе, – это всего лишь кусочек того счастья, которым мы будем наслаждаться всю жизнь. Я закрываю глаза и вижу твое лицо. Помнишь тот дождь на балконе? Я смотрел в твои глаза…

Таша, я люблю тебя. Единственное, чего я хочу, – чтобы ты была рядом. Ну почему я тебе ничего не сказал?! Наверное, ты бы сейчас была со мной, если бы я открылся тебе.

Так называемая помолвка состоялась, как и было намечено, в пятницу. Никогда еще я не чувствовал себя таким несчастным и опустошенным. Наверное, ты посмеялась бы над фарсом, который мы с Кристин разыграли. Я знаю, что не должен продолжать эту игру, которая и так уже зашла слишком далеко. Хотя я всего-навсего хотел защитить ее репутацию, теперь я понимаю, что ты была права и никому не было хорошо от этой фальши.

Подсознательно я всегда чувствовал, что Кристин и ее семья мне не подходят, но тебе я сказал правду, потому что действительно считал себя виновным в трагедии, случившейся три года назад. Что еще я мог сделать, как не заменить погибшего сына Петри? Я был неправ, но без тебя мне бы никогда не понять своей ошибки. Ты не представляешь, как многому ты научила меня, как помогла мне, когда мы с тобой говорили о Чарли! Откуда ты так хорошо меня знаешь? Неужели потому, что любишь меня?

Помнишь музыкальную шкатулку, которую я когда-то подарил тебе? А стихи о розах? Теперь я вспоминаю другого поэта, которого читал, когда учился в Англии. О'Рейли. Он тоже писал о розах. Белые розы – для любви, красные розы – для страсти. Вновь узнав тебя, я понял, на какой пошел компромисс, собираясь жить с Кристин. В нашей жизни не было бы места ни для белых, ни для красных роз, разве что для розовых, роз дружбы, на которые хорошо смотреть издалека.

Таша, с тобой я понял, какой наполненной может быть жизнь. Я хочу отказаться от навязанного мне будущего, от свадьбы, потому что я знаю, как это прекрасно, когда тебя любят по-настоящему. Почему же я был слеп к тому, что ты увидела сразу? Жизнь – это и красные и белые розы сразу. Страсть и любовь. Так было, когда ты была рядом.

Я хочу дарить тебе красные и белые розы. Я очень хочу этого, потому что знаю, что могу их дать и ты достойна того, чтобы принять их. Таша, я стал гораздо лучше благодаря тебе. У меня появилась цель в жизни. Не может быть, чтобы ты тоже не открыла в себе ничего нового! Истинные возлюбленные помогают друг другу открывать в себе неизведанное. Ни с одной женщиной у меня такого не было и не будет. Поэтому я должен найти тебя и сказать, что свое сердце я отдал тебе.

Жаль, что всего этого я не сказал тебе еще в Филадельфии. Наверное, тогда все было бы иначе. Я хотел… Ты не представляешь себе, как я хотел сказать, что люблю тебя, но я думал, будто не имею права говорить о любви, пока не положу конец нашим отношениям с Кристин. Если бы я в ту ночь сказал тебе о своей любви, ты была бы еще в Штатах! Ты бы помогла мне все объяснить Кристин! Мы бы объявили о своей помолвке!

Мне правда очень обидно, что я тебе ничего не сказал! Я виноват в твоем возвращении в Египет, и я лечу к тебе, чтобы все начать заново.

А пока, Таша, знай, что я люблю тебя. Верь мне, моя любимая. Мы будем вместе, и уже навсегда!

Твой навеки

Джейби".

Карисса откинулась на подушку. Ну почему судьба вновь разлучила их?! Заметив мокрые пятна на бумаге, она поняла, что плачет. Почему любовное письмо ее отца к чужой женщине вызвало у нее слезы? Разве это возможно? Она должна была бы презирать ту, что похитила у отца его сердце. И тем не менее она не презирала Ташариану. Она жалела ее и боялась за нее, как будто ее знала.

С грустью Карисса еще раз перечитала письмо отца, поражаясь тому, что не предполагала в Джейби такой силы чувств. Все годы, что он был женат на ее матери, он ни разу не проявил своей романтической натуры. И опять она задала себе вопрос, почему ее отец женился на Кристин, а не на Ташариане.

В третий раз прочитав письмо и разобрав журналы, она все равно не хотела спать. Тогда она решила заварить себе чаю и в темноте отправилась на кухню. Неожиданно ей показалось, что в библиотеке кто-то есть. Тогда она на цыпочках подошла к двери и заглянула внутрь.

Она увидела женщину в черном одеянии, стоявшую возле отцовского ящика. Рукой в серебряных и золотых кольцах женщина откинула крышку и теперь осматривала его содержимое.

Карисса вошла.

– Что вы тут делаете?! – крикнула она, ничуть не боясь старуху.

Женщина подняла голову, показав седые волосы и широкий лоб. Потом она выпрямилась, придерживая рукой крышку. В глазах ее не было страха. Она стояла величественная как королева, словно не ее поймали в чужом доме. Она даже смотрела на Кариссу так, будто это она была здесь незваной гостьей.