Текст книги "Лорд-дикарь"

Автор книги: Патриция Коулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Глава 20

— Ели бы я только могла помочь, – сказала Ариэл вдове и лорду Каслтону, усаживаясь на кушетку рядом с отцом. – Как дела, папа? – спросила она, поднимая с пола салфетку и раскладывая ее на его коленях.

Она улыбнулась отцу и погладила его руку, чтобы успокоить и себя, и его, так как отец смотрел на нее как на человека, впервые пришедшего в их дом.

Господи, сделай так, чтобы с ним не случилось приступа!

Мать Ариэл изо всех сил старалась произвести на гостей хорошее впечатление. На стол были выставлены чайный сервиз китайского фарфора, фамильное серебро, бисквиты домашней выпечки и сливовое варенье, гордость Элизы. Миссис Холлидей улыбалась одной из своих самых лучезарных улыбок, с которой обычно принимала гостей, и Ариэл молила Бога, чтобы все прошло без эксцессов.

Может, и обойдется, подумала она, заметив, что отец перестал хмуриться и начал улыбаться.

– Ариэл, – сказал он, дотронувшись до ее колена, – что ты здесь делаешь?

– Сегодня мой выходной, папа, и я решила провести его с самым моим любимым джентльменом на свете. Если хочешь, мы можем попозже погулять в саду.

– Хорошо, – согласился отец с отсутствующим видом, – но только я считал, что ты проводишь лето у твоей тети Матильды.

– Этим летом я решила не ездить к ней, папа, – ответила Ариэл, надеясь, что никто не заметит, что до лета еще далеко, и отец не будет расспрашивать о тете Матильде, умершей семь лет назад.

Он занялся бисквитами, и Ариэл смогла уделить внимание гостям.

– Боюсь, у меня нет ни малейшего представления, где сейчас может быть Леон. Я хотела сказать, лорд Сейдж, – поправила себя Ариэл.

– Но вы должны, – настаивала его бабушка. – Ведь вы проводили с ним столько времени, и он наверняка доверял вам.

– Никто не сможет его найти, если он сам этого не захочет, – ответила Ариэл. – Я склонна думать, что он вернулся на острова.

Каслтон застонал:

– Ну вот, видите. Я же говорил, что бесполезно искать его. Уж если мисс Холлидей не знает, то у нас нет никакой надежды. Он для нас потерян и, думаю, навсегда.

– Не говорите глупостей, – сказала вдова. – Куда он мог исчезнуть?

– Вот именно, куда? – сказал лорд Каслтон, начиная волноваться, и его волнение передалось Ариэл.

Каслтон встал из-за стола. Заложив руки за спину, он расхаживал по комнате, с беспокойством поглядывая на вдову, которая продолжала пить чай и есть бисквиты.

– Давайте подумаем, – предложил он, как показалось Ариэл, с некоторой долей иронии. – Он умен, храбр и чертовски изобретателен. Думаю, вы согласны с этим. – Каслтон оглядел присутствующих, но все хранили молчание. – Он говорит на семи языках и пользуется влиянием в странах, с которыми у нашего правительства почти нет никаких контактов. Одному Богу известно, как он сколотил себе состояние, экспортируя сандаловое дерево и прочие товары… Да, да, – добавил он, заметив удивленный взгляд Ариэл. – Леди Сейдж посвятила меня в детали его бизнеса. Он отнюдь не дурак и совсем не дикарь, каким нам представлялся.

– Вы сердиты на него? – спросила Ариэл.

– Сердит? С какой стати? Я хотел, чтобы он был настоящим джентльменом и лордом, а он таковым и является. Не важно, каким путем он этого достиг.

– Но тогда вы мне заплатили за работу, проделанную задолго до меня.

Каслтон небрежно махнул рукой в сторону Ариэл:

– Пусть вас это не беспокоит. Вы честно заслужили свои деньги. Он нас всех ввел в заблуждение, и одному Богу известно, что еще будет. Он обвел нас всех вокруг пальца. У Сейджа такие великолепные возможности, которые нам с вами и не снились. Он может скрыться в любом уголке этой необъятной земли, а нам только остается сидеть и гадать, где он может быть.

– Меня совершенно не интересует, сколько языков он знает, насколько богат и каким пользуется влиянием, – заявила вдова. – Мне нужен наследник, чтобы продолжить наш род. Он не должен покидать Англию, пока я не получу от него наследника, а все остальное меня не интересует.

Вдова стукнула палкой об пол и сердито посмотрела на Ариэл:

– Если бы вы приняли предложение моего мальчика, вышли за него замуж и родили бы ему ребенка, то мы бы не оказались в такой ужасной ситуации.

– Какое предложение? – поинтересовалась миссис Холлидей, не сразу сообразив, о чем идет речь, и с удивлением глядя на дочь.

– Я все объясню тебе потом, мама, – ответила Ариэл, бросая на мать предостерегающий взгляд.

– Кому сделали предложение? – спросил отец.

– Никому, – ответила Ариэл. – Возьми еще один бисквит, папа. Я знаю, ты их очень любишь.

– Кто кому сделал предложение? – снова спросил отец на этот раз более громким голосом.

– Я не очень уверена, – сказала мать, склонившись к его уху, – но кажется, кто-то сделал предложение нашей Ариэл.

– Нашей Ариэл? – удивился доктор Холлидей. – Но ведь она уехала на лето к Матильде. Надеюсь, она не водит там компанию с неотесанными мужланами. – Он внезапно вскочил на ноги и с тревогой посмотрел вокруг. – Где мой саквояж? Мне пора идти на работу.

С заговорщическим видом, понятным только Ариэл, леди Холлидей подбежала к мужу.

– Твой саквояж там же, где и всегда, – заверила она его. – Идем со мной, и я помогу тебе собрать его. – С очаровательной улыбкой она поклонилась гостям: – Прошу нас простить.

– Конечно, – сказала вдова.

Когда родители ушли, она посмотрела на Ариэл:

– Ваши родители очень приятные люди. А вы просто молодец, что так заботитесь о них. Леон рассказывал мне о вас. – Она вздохнула. – Если бы вы только приняли его предложение, – сказала она, с упреком взглянув на Ариэл, – тогда бы мы избавились от многих проблем.

– Прошу прощения, мадам, – сказал Каслтон, – но вы, должно быть, сошли с ума. Вы говорите о женитьбе и наследнике, а мне нужно, чтобы он поскорее занял место в парламенте. Неужели вы этого не понимаете? Я поручился за него. Я дал им слово чести, что Сейдж поддержит их, и на этом основании они начали свою законодательную деятельность. А сейчас может оказаться, что место будет принадлежать этому шалопаю Локби. Вот уж он посмеется над нами. А я стану надолго предметом насмешек.

– Перестаньте ныть, Каслтон, – оборвала его вдова. – Ваше поведение просто неприлично.

Ариэл молча слушала их перебранку, желая лишь одного: чтобы они поскорее ушли из ее дома.

– …Вы и ваши дружки давно уже утратили всякую власть. Вы не влияете ни на законы, ни на бюджет.

Граф с презрением посмотрел на вдову:

– Вы, очевидно, плохо разбираетесь в политике и финансах. Здесь все взаимосвязано и построено на одном-единствен-ном принципе. И знаете, что это за принцип, мадам?

– Удача, – ответила мадам, откусывая бисквит.

– Нет, не удача, – возразил граф. – Доверие. Доверие друг к другу, доверие ко мне, доверие к данному мною слову. Я сказал, что Сейдж заслуживает их доверия, и они мне поверили. Когда они узнали, что Сейдж исчез, даже не появившись в палате лордов, там творилось черт знает что. Теперь вы меня понимаете, мадам?

– Я все прекрасно понимаю, – ответила вдова. – Мы должны его найти и вернуть обратно. Другого выхода я не вижу.

Граф громко рассмеялся. Похоже, он был на грани истерики.

– Найти его? Как все просто! Он вел себя, как дьявол, когда мы схватили его на острове, а тогда он даже не подозревал, что за ним охотятся.

– И все равно его необходимо разыскать и заставить приступить к своим обязанностям. Мне нужен наследник, – провозгласила вдова.

– А мне нужен его голос, – добавил Каслтон. Ариэл вскочила со своего места.

– Сейчас же прекратите! – закричала она. – Вы оба повторяете те же ошибки.

Каслтон и вдова обменялись удивленными взглядами, а Ариэл испугалась, осознав, что она кричит на них.

– Что прекратить? – спросила вдова.

– Плести интриги. Почему вы считаете, что Леон что-то обязан для вас делать? Боюсь, и я вела себя с ним неправильно. Мы все с самого начала действовали неправильно по отношению к нему. Вы, мадам, хотели наследника, вы, граф, – согласительный голос в парламенте, а я… я даже не знаю, чего я хотела, – сказала Ариэл, прижимая руки к груди.

Явная ложь. Она отлично знала, чего хотела. Мало того, оно само плыло ей в руки, но она отказалась от этого по собственной дурости. Вот почему ей сейчас так тяжело.

– Дело в том, – продолжала она дрожащим голосом, – что мы все чего-то хотели от Леона, и никто из нас даже не поинтересовался, чего же хочет он сам. Если бы мы это сделали, то сейчас он был бы с нами.

Английское транспортное судно «Рикавери» снялось с якоря и отплыло из Портсмута с двумя сотнями заключенных на борту, грузом отменных французских кружев, предназначенных некой даме в Новом Южном Уэльсе, и маркизом Сейджем, пребывавшим в прекрасном расположении духа.

Условия на судне были ужасными. Кроме того, Леону пришлось заплатить огромные деньги, так как он попросился на него перед самым отплытием. Но Сейдж был доволен: ему хотелось как можно быстрее и дальше убраться из ненавистной страны.

На расстоянии все виделось совершенно по-другому. Правда заключалась в том, что Ариэл была слишком хороша для него. Никого прекраснее он не встречал. Он просто не достоин ее, с его мерзким характером. Самое лучшее, что он мог для нее сделать, – это забиться в трюм корабля и уплыть от нее как можно дальше, что он сейчас и делает.

Леон должен признаться самому себе, что без ума от этой женщины. Сейчас он это ясно понимал. Но теперь она далеко от него, их разделяют сотни миль.

Три дня он страдал от качки и связанной с ней головной боли. Но вот наступило утро, и Леон почувствовал себя лучше. Теперь его начали мучить угрызения совести. Он проснулся на узкой койке всего на расстоянии фута от потолка и стал думать и вспоминать.

Несмотря на бурное прошлое, многочисленных любовниц, свою репутацию умелого любовника, Леон, к сожалению, мало знал о любви и никогда раньше ее не испытывал. У него было теплое чувство к Ариэл, но только в гостиной своей бабушки он вдруг ясно осознал, что любит ее. И чем все кончилось?

Не такого конца он ожидал, хотя во всем остальном выполнил все, что задумал. Он нашел меч и бросил его к ногам самодовольных бриттов и теперь может торжествовать и чувствовать себя отмщенным.

– Троекратное тебе ура за такую победу, – сказал сам себе Леон, спускаясь с узкой койки.

Однако ему трудно праздновать победу, зная, что за сотни миль отсюда осталась Ариэл с ее разбитым сердцем и недоумением из-за его внезапного исчезновения. Как он может чувствовать себя победителем, если он сам, грязный, небритый, изнывает от тоски по ней так, что болит сердце?

При мысли об Ариэл острая тоска охватила Леона. Он предложил ей руку и сердце, а она, ни минуты не раздумывая, отказала. И правильно сделала, потому что уже десять минут спустя он валялся в грязной канаве, избивая до крови своего противника за то, что тот сказал ему правду. Все соседи вдовы имели возможность полюбоваться этой сценой, и ни у кого не осталось ни малейшего сомнения в том, что он дикарь.

Он вел себя как дурак, как последний ублюдок, устроив драку в присутствии женщины, чьим мнением дорожил больше всего на свете.

А все почему? Леон горько рассмеялся. Потому, что Локби осмелился сказать ему правду. Он назвал его зверем. А разве не так? Единственная правда заключается в том, что он не переносит, когда ему говорят правду, и за это готов убить любого.

Но разве от этого признания что-нибудь в нем изменится? Леон закрыл глаза, сжав их до боли и пытаясь выветрить из головы безобразную сцену драки, свидетельницей которой была Ариэл с ее необыкновенно чутким сердцем. Но он же предупреждал ее, на что способен. Он ведь говорил ей, что собой представляет. Однако слушать – одно, а видеть все своими глазами – совсем другое. Теперь она знает, какой дьявол сидит в нем.

Застонав, Леон схватил себя за волосы и тянул их до тех пор, пока не застучало в висках. Она считала его дикарем, когда он, полуголый, стоял перед ней и выливал на пол чай. Тогда это была просто игра. А теперь она знает, что такое настоящий дикарь.

Однажды она сказала, что совсем не боится его. Сейчас он готов держать пари, что она его испугалась. Но не это главное. Главное заключается в том, что он боится себя сам. Боится признаться, что любит, боится показать свою любовь Ариэл, и все его страхи идут от того, что он боится услышать нет. Когда вдова предложила ему жениться, он сделал вид, что ему это безразлично, а сам, воспользовавшись ситуацией, сделал предложение Ариэл, причем сделал это с безразличным видом, хотя в душе с трепетом ждал ее ответа. Неудивительно, что ей хотелось узнать причины такого решения. И какой же ответ он ей дал? Паясничал, как всегда.

Почему бы ему не сказать ей правду? Почему бы ему не признаться, что хочет быть с ней рядом денно и нощно и так до конца жизни? Почему он не дал ей понять, что она не только изменила его жизнь, но и его самого? Это ясно, как Божий день. И он должен это признать, а не кривить душой. Нежная, неустанная, терпеливая Ариэл сделала для него невозможное: она растопила его сердце.

Как ему сейчас хотелось снова оказаться в гостиной вдовы. На этот раз он вел бы себя совершенно по-другому. Он сказал бы Ариэл о своих чувствах. Но хватило бы у него мужества посмотреть ей в глаза и сказать правду?

Она же сделала это, напомнил себе Леон. Тогда, в карете, она открыла ему свою душу. Почему бы ему не последовать ее примеру?

Он мужчина и должен смотреть правде в глаза, вместо того чтобы бежать от нее.

Совсем как отец. Сердце Леона сжалось от мысли, что они в чем-то схожи. Отец тоже уехал, не простившись и ничего не объяснив. Мучили его тогда угрызения совести или он тоже считал, что поступает правильно? Как легко всему найти оправдание!

И Леон пытался успокоить свою совесть, напомнив себе, что между ним и отцом существует значительная разница. Отец оставил женщину, которую любил, беременной.

А он?

Боже милосердный! Леон вскочил с койки и ухватился за стену, так как судно качало из стороны в сторону. Его охватила паника. А что, если?.. Как Ариэл будет жить одна, без мужа в обществе, полном предрассудков? Острая боль пронзила его сердце.

Эта боль отрезвила его, и впервые за много дней он мог мыслить трезво и ясно.

Он мог найти тысячу причин, чтобы оправдать свое бегство. И только одна была, чтобы вернуться, – Ариэл. Ни его отец, ни чувство ответственности здесь ни при чем. Ему нужна Ариэл. Он любит ее, и это главное.

Он должен рассказать ей, как сильно желает, чтобы она принадлежала ему, была его любовницей и женой. Если она этого не захочет, если ей по-прежнему нужен этот дурак Пенроуз, пусть скажет ему об этом.

Спустя две минуты Леон постучал в каюту капитана. Как только капитан открыл дверь, Леон сунул ему под нос кошелек, в котором лежала сотня фунтов хрустящих банкнот, – все, что осталось у него от денег вдовы.

– Только один вопрос, – сказал Леон, увидев, как заблестели глаза капитана. – Сколько вы возьмете с меня, чтобы повернуть судно назад?

Глава 21

Случилось то, чему суждено было случиться, и Ариэл не жалела об этом. Мистер Пенроуз все чаще находил причины придраться к ней, и она устала от его бесконечных обвинений. Ее терпение окончательно лопнуло, когда он в очередной раз заставил ее проверять счета, в то время как у нее самой было полно работы: составить план уроков на следующую неделю, проверить сочинения.

Ариэл едва сдержалась, чтобы не запустить бухгалтерской книгой в его пустую голову. Она промолчала, но выражение ее лица было таким, что мистеру Пенроузу ничего не оставалось, как надуть губы.

– Можете ничего не отвечать, – сказал он. – Похоже, вы просто не дорожите своим местом, а раз так, мне придется найти вам замену.

– Можете это сделать, – неожиданно для самой себя сказала Ариэл и сразу почувствовала облегчение.

– Осторожнее в выражениях, мисс Холлидей. Уверяю вас, я не шучу.

– Я тоже. Ищите замену, – ответила Ариэл, протягивая ему бухгалтерскую книгу. – Надеюсь, вам повезет и вы найдете человека, который сможет, как я, выполнять за вас работу, выслушивать бесконечные замечания, исправлять ваши ошибки и еще делать свою собственную работу.

Пенроуз почесал переносицу и захлопал ресницами:

– Что вы такое говорите, мисс Холлидей?

– Я говорю вам до свидания.

Ариэл не стала дожидаться упреков или возражений мистера Пенроуза, если таковые у него были. Выйдя из комнаты, она направилась к себе собрать вещи. Она не испытала радости, а только небольшое удовлетворение, когда ее бывший работодатель – как чудесно звучит слово бывший. — поймав ее у двери, стал настаивать, а вернее, умолять, чтобы она пересмотрела свое решение.

Ариэл наотрез отказалась, несмотря на то что Пенроуз обещал снять с нее часть работы и даже повысить зарплату. Она твердо решила начать все сначала. Возможно, новая работа изгладит из памяти тяжелые воспоминания, связанные с этим местом, и она наконец обретет душевный покой.

Ариэл отказалась от кареты, которую мистер Пенроуз, будучи джентльменом, предложил ей. Она намеревалась выйти на большую дорогу и дождаться почтовой кареты, едущей в Лондон. Быстро шагая по дорожке школьного двора, Ариэл внезапно пришла к выводу, что помимо горьких воспоминаний, связанных со школой Пенроуза, здесь она провела и счастливые минуты, которые были связаны с Леоном. Ариэл посмотрела в сторону дома, где они провели много приятных часов.

С тех пор как Леон исчез, а она вернулась в свою комнату при школе, Ариэл избегала даже смотреть в том направлении. Сейчас же ноги сами собой повернули к дому. Что плохого в том, если она бросит на него последний взгляд?

Передняя дверь не заперта. После того как Ариэл привела в порядок здесь всю обстановку, что, по всей вероятности, показалось Пенроузу настолько ценным, что он стал переносить часть мебели и некоторые произведения искусства в свой новый дом, коттедж, где они жили с Леоном, стал почти неузнаваемым. Многие вещи исчезли, другие, завернутые в белые чехлы, ждали своей очереди.

Ариэл бесцельно бродила по гостиной. Ей казалось, дом заселен привидениями. Она вышла в холл и стояла, облокотившись на перила, набираясь храбрости подняться наверх и посмотреть, что там еще осталось. В ушах у нее звучал громкий, так хорошо знакомый ей смех, а перед глазами стоял Леон, брызгающий в нее водой и растирающий капли, попавшие ей на шею и грудь. Сколько разных видений одного человека! Теперь их, как и мебель, остается зачехлить и навсегда забыть.

Ее сны наяву были прерваны громким стуком двери. Ариэл быстро взяла себя в руки и приготовилась выслушивать новые уговоры мистера Пенроуза, в приходе которого не сомневалась.

Однако это был не мистер Пенроуз.

Все внутри Ариэл похолодело. Она думала, что уже ничто не может испугать ее, однако ошибалась. Затаив дыхание Ариэл смотрела на незваного гостя.

Закутанный в одеяло, испачканный кровью дикарь, только что стоявший перед ее мысленным взором, исчез. Прислонившись к косяку двери, перед ней стоял элегантно одетый человек, в свежей рубашке и с аккуратно завязанным шейным платком. На его лице блуждала загадочная улыбка…

Тишина была такой, что случайный скрип половицы прозвучал для Ариэл как удар грома. Они молча смотрели друг на друга, не в силах сдвинуться с места.

Наконец Леон шагнул ей навстречу. Ариэл вся напряглась. Ей не хотелось, чтобы он дотрагивался до нее.

Но ей так этого хотелось…

Прежде чем она окончательно определилась, чего же ей все-таки хочется, Леон посмотрел на голые стены, на покрытые скатертями столы и на то место, где раньше стояло фортепьяно.

– Мне нравится, как вы здесь все устроили, – сказал он с усмешкой. – Кажется, здесь раньше висела картина. – Леон указал на гвоздь, торчащий из стены. – Там был изображен человек с чем-то в руках.

– Да. С вилами, если вам известен такой предмет.

– На фоне чего-то темного, как я сейчас припоминаю.

– Можно сказать и так, если вам не знакома игра теней.

– Лично я предпочитаю светлые краски. Ну что же, вы прекрасно здесь все устроили. – Леон взял с каминной полки статуэтку и стал вертеть ее в руках.

– Я здесь ничего не устраивала, – ответила Ариэл. – Просто мистер Пенроуз решил перевезти в новый дом часть своих старых вещей.

– Готовится к приему новобрачной, я полагаю.

– Ошибаетесь, – резко ответила Ариэл.

Леон подбросил вверх статуэтку и поймал ее прежде, чем она упала на пол.

– Неужели ваш план с Пенроузом не сработал? Позор. Мы потратили столько времени, чтобы привести его в исполнение.

– Вы злой, неблагодарный человек! – закричала Ариэл, выхватывая из рук Леона статуэтку и ставя ее обратно на камин. – Я тратила свое время, чтобы спасти вас.

– Спасти меня? – От удивления брови Леона поползли вверх. – От кого же, позвольте вас спросить?

– От Каслтона и его компании, от вашей бабушки, от себя самого. От всех, кто хотел сделать из вас другого человека.

– Какое благородство!

– Но кажется, все напрасно, – заключила Ариэл. Прежде чем Ариэл успела опомниться, Леон протянул к ней руки и заключил ее в свои объятия. Ариэл замерла. Не в силах поверить, что все происходит наяву.

– Злой, неблагодарный. Кажется, ты так обозвала меня?

– Да, так.

– Ты действительно обо мне такого мнения?

– В данный момент – такого.

– Ты даже не представляешь, какими словами я обзывал себя всю последнюю неделю. Если хочешь, я тебе их перечислю, и ты сможешь ими воспользоваться всякий раз, когда я снова сваляю дурака. И тогда, – добавил он дрогнувшим голосом, – когда мне вдруг вздумается убежать, вместо того чтобы найти в себе мужество отвечать за свои поступки или, глядя тебе в глаза, сказать правду. – Одним словом, – продолжал Леон, не давая возможности Ариэл вставить хотя бы слово, – я не лучше тех, кого обвинял в том, что они пользуются твоим добрым сердцем. Я даже хуже, чем они, и прошу простить меня.

Глаза Леона были такими блестящими и такими нежными, что сердце Ариэл дрогнуло. Он грустно улыбнулся и дотронулся до камеи у ворота ее платья.

– Сирена, исполняющая желания, – сказал он.

– С тех пор как ты уехал, я постоянно ношу ее, – тихо заметила Ариэл.

– А я, перегнувшись за борт корабля, постоянно высматривал ее в волнах, чтобы загадать желание. Хочешь узнать, какое желание у меня было?

Ариэл покачала головой, боясь услышать ответ.

– Я желал, чтобы время повернуло вспять и я не делал бы тех глупостей, которые натворил перед домом вдовы. Нет, даже раньше. Мне хотелось бы начать с тобой все с самого начала. – Леон с нежностью погладил Ариэл по щеке. – Но ничего нельзя вернуть назад. Все, что я могу сделать, – это просить у тебя прощения за те глупости, которые натворил, за те обиды и неприятности, которые тебе доставил. Можешь ли ты простить меня, Ариэл?

– Конечно, могу, если тебе это так необходимо, – ответила Ариэл, сердце которой пело. – Но мое прощение не будет ничего значить, если ты сам не сможешь простить себя. – Ариэл посмотрела в глаза Леону. – Ты не виноват, что отец покинул тебя, не виноват в трагической смерти матери, нет твоей вины и во всем другом, что случилось так давно. Никто ни в чем не виноват. Ты борешься с тенями. И так как это сражение никогда не выиграешь, ты возненавидел весь мир и стал разбивать чужие носы.

– Ты имеешь в виду Локби?

– Он скоро поправится. К счастью, ты повредил ему всего несколько ребер. Твоя бабушка говорит, что он сейчас боится появляться на людях. Она считает, что ты вправил ему мозги.

– Если ей это служит утешением, то я поступил правильно, а вообще-то я вел себя как последний дурак, но теперь изменился.

Ариэл положила руку на грудь Леона и почувствовала, как бьется его сердце.

– Я искренне надеюсь, что ты не сильно изменился. Мне не нужен другой человек, а только тот, кого я полюбила.

Леон, закрыв глаза, вдумывался в слова Ариэл.

– Как ты можешь такое говорить? – спросил он, улыбаясь. – Неужели ты не хочешь, чтобы я изменился?

– Я сказала тебе правду. Ты не только самый упрямый и взрывной человек из тех, кого я встречала, но ты и самый добрый, сердечный и нежный, и я буду любить тебя всегда, где бы ты ни был.

В глазах Леона промелькнула надежда.

– Если бы ты только знала…

– Я знаю. Я все знаю. Например, я знаю, что ты сделал для меня и моей семьи. Спасибо тебе, Леон.

Если бы ты не уплатил долги моего отца, я бы никогда не решилась сделать то, что сделала сегодня.

– А что ты сделала?

– Я отказалась от работы в его школе. – Ариэл кивнула в сторону саквояжа, стоявшего у двери. – Более того, я швырнула Пенроузу в лицо его бухгалтерские книги. Пусть он теперь хоть вешается.

Леон усмехнулся.

– Так вот почему ты бежала к дому с вещами. Я думал… – Леон зябко повел плечами.

Ариэл с подозрением посмотрела на него:

– О чем ты думал? Надеюсь, не о том, что я переезжаю к Пенроузу? Как ты мог такое подумать?

– Я подумал, что он сделал тебе предложение и ты приняла его. Я думал, что ты даже не догадываешься, что я освободил вашу семью от долгов. Я думал о том, что вернулся для того, чтобы просить у тебя прощения за то, что чуть на твоих глазах не убил человека, а вместо этого собирался убить другого.

Ариэл покачала головой и дотронулась до руки Леона:

– Ты глупый, невозможный, чудесный человек.

Леон посмотрел на ее пальчики, такие маленькие и тоненькие, прикосновение которых сняло тяжесть с его души. Он молча подхватил ее на руки и понес наверх, в свою кровать, где он провел столько бессонных ночей, мечтая о ней. Они наслаждались любовью, но недолго, так как он очень устал.

Леон взял руки Ариэл в свои и перецеловал ей все пальцы.

– Я не заслуживаю тебя, – сказал он. – Даже не могу обещать, что стану таким человеком, которого ты хочешь видеть. Но обещаю, что буду очень стараться.

Леон посмотрел Ариэл в глаза.

– Я не такой, как мой отец, – сказал он, отпуская ее руку. Ему хотелось немного подумать. – Я все время думаю о Рестомеле, – сказал Леон. – Бессонными ночами я ходил по замку, по всем его бесконечным залам, пытаясь представить, что так привязало его к нему, если он ради этого бросил любимую женщину и своего сына, но я так ничего и не понял! Я не могу этого понять и уверен, что никогда не пойму. Возможно, это было для него долгом чести… Я готов такое допустить и постараться все забыть.

– Ты уже давно все забыл, Леон, забыл и простил.

– Нет. Это всегда жило в моем сердце, пока я не встретил тебя и ты не открыла мне глаза. Спасибо тебе, – продолжал Леон. – Сейчас я больше его жалею, чем ненавижу. Он встретил женщину, которую полюбил, и оставил ее ради чувства долга. Я же чуть не расстался с любимой из-за дурацкого чувства мести. – Леон подошел к Ариэл и заглянул ей в глаза. – Я люблю тебя, Ариэл, и всегда буду любить, если ты мне это позволишь и вручишь мне свое сердце.

– Оно твое. Ты большой ребенок. Я поняла это тогда, когда увидела, как ты, стоя на коленях, кормишь кролика.

– Принни? – Лицо Леона стало серьезным. – Хочу надеяться, мадам, что Нос не заберет его в свой новый дом.

– Глупая идея. У Принни сейчас великолепное помещение. Я велела построить ему загон, где он сейчас и живет.

– Загон? Ты хочешь сказать – клетку? Меня не было всего две недели, и ты посадила бедного Принни в клетку?

– Должна заметить, Принни там очень счастлив. Дверца его клетки всегда открыта, и он может гулять где угодно. Он не приспособлен к жизни в доме и любит свободу.

– Это чувство мне хорошо знакомо, – сухо заметил Леон.

– Я нашла ему крольчиху, и сейчас он вполне счастлив.

– Как благородно с твоей стороны, – улыбнулся Леон. Он положил руки на плечи Ариэл и притянул ее к себе. – Ты, наверное, приготовила клетку и для меня?

– Даже не пыталась. Ты волен жить там, где захочешь. Выбор за тобой.

– Я хотел бы жить в этом доме, где я был так счастлив с тобой. – Леон еще крепче прижал Ариэл к груди. – Я выбираю тебя, Ариэл, с этого момента и навсегда. Ты выйдешь за меня замуж?

– О да. – Ариэл засмеялась счастливым смехом. – Я готова стать твоей женой здесь, на далеком острове, в любом месте и в любое время, которое ты сочтешь нужным.

– Я хочу этого прямо сейчас, – ответил Леон. – Что же касается места… Лучше всего, чтобы это был Рестомел. Мне он нравится, и мы там будем счастливы. Там мы установим наши собственные традиции.

Ариэл понимающе кивнула. Леон наклонился и взял ее губы в свои. Они стояли так, пока хватило дыхания.

Леон отпустил ее губы, но ему хотелось целовать ее снова и снова. Он мог целовать ее целую вечность, нежно и страстно, долго и мимолетно, целовать всеми поцелуями, которые знал. То, что она принадлежит ему и будет принадлежать в любое время дня и ночи, делало его необыкновенно счастливым и огнем разливалось в крови.

– Какая ирония! – сказал Леон. – За все, что отец отнял у меня, он расплатился сполна, дав мне такое богатство, как ты, которым я буду дорожить вечно. Если бы я был лордом Сейджем, а не лордом-дикарем, которого надо учить, я бы никогда не встретил тебя.

– А я думаю, что если бы ты был лордом Сейджем, а не лордом-дикарем, то ты бы не был для меня таким привлекательным и таким соблазнительным.

– Повтори.

Ариэл сделала вид, что не поняла.

– Я люблю тебя, – сказала она.

– Как сильно? – потребовал ответа Леон. Ему очень хотелось услышать слова, которыми он раньше пренебрегал.

– Я не могу, – ответила Ариэл, беря в руки его лицо. – Во всем мире не найдется таких слов, какими я смогла бы выразить свою любовь к тебе. Я могу продемонстрировать ее, но на это уйдет вся жизнь.

– У нас с тобой впереди вся жизнь, – прошептал Леон.

– И этого недостаточно. Мне понадобится вечность.

– Вечность, – повторил Леон, целуя Ариэл. – Ты будешь иметь ее.

Он ни в чем не мог отказать Ариэл, потому что она была его сердцем, его душой, его жизнью.

Если для этого суждена вечность, то он готов дать ей целую вечность.