Текст книги "Лорд-дикарь"
Автор книги: Патриция Коулин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
Глава 2
Ариэл вошла в комнату и услышала, как позади нее, словно выхлоп ружейной пули, захлопнулась дверь. На секунду закрыла глаза, сделала глубокий вдох и решительно шагнула вперед.
– Добрый день, – сказала она. Еще один вдох. Вдох, выдох. Вдох, выдох. Пора. – Я мисс Холлидей. Мисс Ариэл Холлидей. Я знаю, что вы Леон Николас Дюванн, пятый маркиз Сейдж. Хотя не уверена, что вам об этом известно, – добавила она с сожалением.
Ариэл поставила поднос на маленький столик рядом с его койкой.
– Конечно, у вас есть еще множество разных титулов, не буду даже пытаться перечислить их все. Я полагаю, лорд Дик… Сейдж, вы скоро узнаете их сами. Всему свое время.
Что это ее так несет? К чему такое красноречие? Дай Бог, чтобы он понял хоть одно слово из всего сказанного.
Человек оставался совершенно неподвижным, и только его вздымавшаяся мощная грудь указывала на то, что он жив.
Ариэл, не в силах оторвать восхищенного взгляда от этой крепкой, покрытой темными густыми волосами груди, облизала пересохшие губы.
– Правила хорошего тона, – начала она, – предполагают, что джентльмен встает, когда в комнату входит леди, и представляется ей, называя свой титул и имя. На первый раз я прощаю вас, так как понимаю, что ваши мысли заняты более важными проблемами.
Ее сарказм пропал даром – человек продолжал молчать.
– Однако полагаю, – продолжала Ариэл, – если принять во внимание тот факт, что я взяла на себя заботу принести вам чай, вы могли бы хотя бы повернуть голову и убедиться, кто с вами разговаривает.
К великому удивлению Ариэл, темная голова начала медленно к ней поворачиваться.
Он ее понимает, обрадовалась девушка.
Либо ее слова, либо бодрый голос – этого она понять пока не могла, – но что-то дошло до него, и он зашевелился.
Но радость сменилась страхом, когда он медленно спустил с кровати ноги и встал в полный рост. Она едва сдержалась, чтобы не убежать. Однако мужчина не сделал ни малейшей попытки приблизиться, и она осталась стоять, помня при этом, что совершенно с ним одна.
Его взгляд встретился с взглядом Ариэл, и она вдруг обнаружила, что совсем не боится. Наоборот, его присутствие приятно волновало. Он был самым прекрасным мужчиной из всех, кого она встречала раньше. Никогда раньше ей бы и в голову не пришло употребить эпитет прекрасный по отношению к мужчине, но он как-то сам напрашивался на ум при виде спокойного красивого лица лорда Сейджа и его сильного стройного тела. По мнению Ариэл, он являл собой совершенство мужской красоты, достойной кисти живописца.
Лицо молодого человека было таким же прекрасным, как и тело. Высокие скулы, классическая квадратная челюсть, поросшая темной короткой бородкой, пухлые красиво очерченные губы, которые еще более подчеркивали красоту лица. Длинные волосы цвета воронова крыла ниспадали до самых плеч, и их крутые локоны прикрывали лоб, оттеняя глубоко сидящие миндалевидные глаза необычайного цвета – карие с золотой искоркой, они наводили на мысль о солнечном луче, играющем на меди предмета старины. Тигровые глаза. И тут же перед ее мысленным взором возник поделочный камень того же названия – такой же глубокий, таинственный и сверкающий. В этих удивительных глазах, в упор смотрящих на нее, нет ни теплоты; ни холода, ни дружелюбия, ни враждебности. Они непроницаемы. Она видела: стоящий перед ней мужчина далеко не дурак, и, хотя глаза не позволяли проникнуть в его внутренний мир, совершенно очевидно, что за высоким лбом скрываются острый ум и способность ясно и трезво мыслить. Ариэл внезапно почувствовала, что маркиз так же внимательно рассматривает ее. Она распрямилась и пригладила свои светло-каштановые волосы.
Боже, ну почему бы ей не причесаться сегодня потщательнее и не надеть более новое и подходящее по цвету платье? Ариэл постаралась отогнать эти мысли, напомнив себе, что у нее нет нового платья, а серый цвет самый практичный в носке. Да и вообще ей нет никакого дела до того, что думает о ее внешности стоящий перед ней мужчина.
Он тряхнул головой, отбрасывая со лба волосы, и взору Ариэл предстал двухдюймовый шрам на нем. Этот физический недостаток, способный испортить наружность любого другого мужчины, только еще больше подчеркивал его мужественную красоту. Ариэл заметила и множество других небольших отметин и шрамов, покрывавших его тело, – следов, как решила она про себя, полной опасности жизни, которая так сильно отличалась от ее собственной. Со смешанным чувством любопытства и зависти Ариэл снова посмотрела ему в глаза и заметила тень подозрительности в его прямом взгляде.
– Простите меня, – прошептала она, – я учу вас хорошим манерам и совсем забыла про свои собственные. Мне нужно было бы поблагодарить вас, – добавила Ариэл, намекая, что он все-таки поднялся и слушал ее. – Налить вам чаю? – спросила она, поведя рукой в сторону стоявшего на столике подноса.
Молчание.
– Правильный ответ на мой вопрос – да, пожалуйста, – а в случае, если вы хорошо знакомы с дамой, предлагающей вам чай, допускается – да, конечно.
Спонтанный урок сопровождался красноречивыми жестами, но взгляд его немигающих глаз оставался спокойным и равнодушным. С таким же успехом она могла бы учить хорошим манерам и каменное изваяние.
Продолжая выполнять возложенную на нее задачу, Ариэл взяла чайник и разлила горячий напиток по двум чашкам. Вместо того чтобы следить за ее движениями, как того ожидала Ариэл, маркиз не спускал неподвижного взгляда с ее лица. И это было странно, так как Ариэл была абсолютно уверена, что даже на судне капитана Беннета ему не подавали хорошо сервированный чай.
– Сливки и сахар? – спросила она с кроткой улыбкой. Молчание.
Улыбка исчезла с лица Ариэл.
– Понимаю, вы сильная молчаливая натура. В таком случае мне придется сделать вам такой же чай, как и у меня. Одна ложечка сахара, – говорила Ариэл, насыпая в чашку сахар, – немного сливок для цвета. Должна вам сказать, что многие джентльмены предпочитают черный чай. Возможно, и вам он покажется более вкусным. Время покажет, как любит говорить мой отец. – Ариэл осторожно взяла чашку с блюдцем и протянула маркизу: – Ваш чай, милорд.
Он продолжал смотреть ей в глаза, затем на секунду перевел взгляд на чашку с чаем и снова с безразличным видом уставился на нее.
Ариэл вздохнула и на шаг приблизилась к нему.
– Попробуйте его хотя бы из вежливости, – настаивала она. – Если вы собираетесь жить в Англии, то вам придется полюбить чай или хотя бы делать вид, что он вам нравится. В нашей стране пить чай чуть ли не закон.
Ариэл готова была поклясться, что ее последнее замечание что-то пробудило в его душе. Его нижняя губа шевельнулась, словно он силился что-то проговорить, но не мог.
– Возьмите, – сказала она, перекладывая чашку с блюдцем из правой руки в левую, с тем чтобы правой взять его за руку, так как обе его руки безжизненно свисали вдоль тела. – Если вас смущает блюдце, то не берите его. На первый раз вы можете взять только чашку, но потом вам придется научиться пользоваться и блюдцем. Оно необходимо, чтобы задерживать капли, которые могут упасть на скатерть или ковер.
Ариэл посмотрела на непокрытый стол и голый пол.
– Речь идет не об этой комнате, – добавила она. – Правила хорошего тона диктуют, чтобы стол был покрыт скатертью, а пол застелен ковром. Боюсь, что в этих правилах много всяких глупостей и бесполезных вещей, но вам придется научиться выполнять их, милорд. – Ариэл вздохнула и печально улыбнулась. – Уверю вас, это очень нелегкая задача.
Ариэл взяла его за руку, и в тот же момент его пальцы как тиски сжали ее ладонь. От неожиданности девушка вздрогнула. Пол стал медленно уплывать из-под ног. Но может, это ей только показалось. Иначе чем объяснить, что она чуть не потеряла равновесие? Однако все продолжало вертеться у нее перед глазами. Ее бросало то в жар, то в холод, а внутри было такое ощущение, как будто бы там лопнула набитая перьями подушка. Она посмотрела на него, но взгляд его карих завораживающих глаз выражал… пустоту.
Либо лорд Сейдж был большим мастером самоконтроля, либо его прикосновение к ее руке не вызвало у него такую же бурю чувств, как у нее.
Громкий звон чашки с блюдцем, которые она продолжала держать в левой руке, привел Ариэл в чувство. В любую секунду чай, который переливался через края чашки, мог запачкать ее новые белые перчатки. Ариэл глубоко вздохнула и приказала себе перестать вести себя как последняя дурочка. Распрямившись в полный рост – пять футов и шесть дюймов, что считалось хорошим ростом для женщины, – но будучи почти на восемь дюймов ниже маркиза, она посмотрела на его широкую волосатую грудь и, подняв его руку на уровень своей, всунула в нее чашку с блюдцем.
Он по-прежнему оставался неподвижным, но сейчас по крайней мере держал в руке чашку с блюдцем, а не ее руку. Ариэл внимательно посмотрела на свою работу и пришла к выводу, что фамильный фарфор Каслтонов в его руке в большей безопасности, чем в ее. У него он хотя бы не дребезжал.
Теперь она могла налить чаю и себе. Крепко зажав в левой руке блюдце с чашкой, правой она аккуратно налила чай.
– Поднимать чашку вы должны при помощи указательного и большого пальцев.
Ариэл говорила медленно, четко выговаривая каждое слово, словно разговаривала с глухим, который только по движению губ мог понять, что она говорит. Внезапно ей пришло на ум, что он может быть действительно глухим. Тогда все гораздо проще, и ей не придется учить его английскому языку. Или, что будет гораздо лучше, она вообще откажется учить его, как бы ее ни упрашивал Каслтон.
Ариэл продолжала говорить медленно, с расстановкой, жестами иллюстрируя каждое слово, и наконец отпила маленький глоточек горячего чая.
– Теперь попробуйте вы, – сказала она, ставя на блюдце свою чашку.
Ариэл охватила радость, когда его руки пришли в движение. Однако он не стал отделять чашку от блюдца. Держа их вместе, как голодный человек держит миску с супом, поднес к губам, низко склонив при этом голову. Когда чашка и губы встретились, он быстро втянул в себя все содержимое и, подняв голову, опять уставился на нее немигающим взглядом.
– Для первого раза великолепно, – заключила Ариэл, удивляясь в душе, как он не обжег себе рот таким горячим чаем. – А сейчас вы должны…
Ариэл замолчала, с ужасом наблюдая, как чай, который он, казалось, только что проглотил, стал тонкими струйками вытекать из уголков его рта и капать на голую грудь.
Ариэл всплеснула руками.
– Посмотрите, что вы наделали! – закричала она, охваченная беспокойством, так как он все-таки умудрился ошпарить себя.
Первый раз за все это время в его глазах появилось что-то осознанное, но, к сожалению, сейчас не время анализировать. Она потянулась за салфеткой. В этот момент он разжал руки, и чашка с блюдцем полетели на пол.
– О нет! – воскликнула Ариэл, и ее крик смешался со звуком разбившегося фарфора.
Тотчас дверь за ее спиной с шумом распахнулась.
Полуобернувшись, Ариэл успела заметить испуганные лица и направленные на них пистолеты. В тот же момент дикарь сшиб ее с ног и полностью прикрыл своим телом. Его движение было таким стремительным, что Ариэл не успела ничего подумать и сейчас лежала под ним, вдыхая запах мужского пота и задыхаясь. Она была совершенно беспомощной и из своего укрытия могла слышать только обрывки голосов:
– Господи…
– Отпустите ее…
– Ниже, целься ниже… – Это голос Каслтона.
– …немедленно, я говорю.
– Проклятый дикарь. – Голос капитана Беннета. – …прямо у нас на глазах. Я же предупреждал вас.
– Куда ты целишься, идиот?
– Эй, как там тебя… отпусти, немедленно отпусти ее. Последние слова явно принадлежали мистеру Пенроузу, который внес свою лепту в ее спасение. Произнесенные гнусавым голосом слова походили скорее на мольбу, чем на приказ, но они-то и вернули Ариэл к действительности.
Ей удалось слегка повернуть голову, и она встретилась с немигающими глазами дикаря. В них было какое-то тепло, что немало удивило Ариэл. Под свисающей копной черных волос они уже не казались карими с золотым вкраплением, а были темными и блестели, как черные звезды. Сэр Гилберт, учитель астрономии и ее хороший друг, утверждал, что во Вселенной не существует черных звезд, но Ариэл, не считаясь с его мнением и вопреки научным доказательствам, страстно верила, что такие звезды существуют.
Глядя в эти звезды, которые были глазами дикаря, Ариэл пыталась справиться с охватившим ее волнением. Она пошевелила плечами и прошептала:
– Пожалуйста, сэр, я не могу дышать.
Чтобы исправить положение, он едва заметным для окружающих движением слегка приподнял плечи.
Ариэл глотнула воздуха, и ее грудь пришла в соприкосновение с грудью лежавшего на ней мужчины. Она вздрогнула и еще теснее прижалась к полу.
– Спасибо, – прошептала она. – А сейчас, милорд, пожалуйста, отпустите меня, а то они все передерутся.
Глаза дикаря снова стали непроницаемыми, и он, немного поколебавшись, перенес тяжесть тела на руки и одним ловким, едва заметным движением вскочил на ноги. И хотя он сделал именно то, чего от него требовали, его внезапный подъем вызвал новую волну криков и угроз со стороны Каслтона и компании. Ариэл посмотрела на них и увидела, что оба пистолета направлены ему в ноги, так как он полностью игнорировал их приказ отступить назад. Вместо этого он, протянув руку, помог ей встать.
Ариэл отметила про себя, что для дикаря его жест был очень галантным и весьма значительным, так как никто из четверых окружавших их мужчин не сделал этого.
Пока Ариэл, держась за руку дикаря, вставала, она снова заглянула ему в глаза, надеясь увидеть там прежнюю теплоту, но они опять ничего не выражали. Он поднял ее без всякого усилия, и она почувствовала себя перышком в его руках. Это ощущение было для Ариэл новым и удивительным.
– Спасибо, – снова пролепетала она, освобождая руку.
– Спасибо? – удивился сэр Таннер. – Господи, это просто неслыханно. Скажите, мисс, вы благодарите его за то, что остались целы, или благодарите небеса за то, что мы не прострелили ему голову?
– Вы не целились ему в голову, – ответила Ариэл. – Ваши пистолеты были направлены на его босые ноги. Теоретически маркиз, лишенный пальцев ног, все еще остается маркизом и потому имеет товарную ценность. Я же благодарила его за то, что он помог мне подняться с пола, в то время как другие джентльмены разыгрывали из себя героев и даже не потрудились подать мне руку.
Лорд Каслтон был первым, на чьем лице появилось выражение смущения и раскаяния.
– Вы абсолютно правы, моя дорогая мисс Холлидей. Мне только остается надеяться, что вы сумеете простить нам нашу забывчивость, приняв во внимание нашу тревогу за вашу безопасность.
Ариэл не хотелось прощать их. Она была не такой уж легковерной и знала, что они больше думали о своем дорогом маркизе, чем о ней. Однако, заметив на себе умоляющий взгляд Пенроуза, она поняла, что у нее нет выбора, а потому улыбнулась и кивнула.
– Конечно, милорд, – сказала она.
– Премного благодарен, – ответил он, слегка наклонив голову. – Как вы себя чувствуете? У вас не кружится голова? Вы не ушиблись? Может, пригласить моего врача?
Ариэл покачала головой:
– Спасибо, в этом нет необходимости. Я даже не успела испугаться, когда оказалась на полу.
– А почему вы не сопротивлялись? – потребовал ответа капитан. – Почему он вдруг повалил вас на пол? Клянусь, за все время моих многочисленных путешествий я никогда не видел такой стремительной атаки на представительницу прекрасного пола.
– Атаки? – выпалила Ариэл. – Не думаю, что это слово подходит для характеристики поступка лорда Сейджа.
Каслтон удивленно выгнул брови:
– Тогда как же вы назовете этот поступок, мисс Холлидей? Я собственными глазами видел, как он повалил вас на пол.
– Да, он повалил меня, но только для того, чтобы уберечь от вашего выстрела, – объяснила Ариэл. – Вы же ворвались в комнату, дико крича и размахивая пистолетами. Мне и самой показалось, что настал мой последний час. Поэтому я ничуть не сомневаюсь, что лорд Сейдж подумал то же самое и принял необходимые меры, чтобы спасти меня. Как же мне не благодарить его, ведь он в первую очередь подумал о моей жизни и спасал меня, рискуя своей.
– Рискну сказать несколько слов в нашу защиту, мисс Холлидей. Мы отчетливо слышали ваш крик, а потому и ворвались в комнату, – заметил Каслтон.
– И какой-то грохот, – добавил мистер Пенроуз. – Давайте не будем забывать о грохоте.
– Это упала чашка, – ответила Ариэл. – А я закричала в испуге, что лорд Сейдж обжег себя горячим чаем. Я должна принести вам свои извинения, лорд Каслтон, за разбитую чашку с блюдцем.
Лорд Каслтон небрежно махнул рукой:
– Это не имеет значения. Я рад, что вы и Сейдж не пострадали. Возможно, мы немного переусердствовали… но и вы должны нас понять. Мы совершенно не знаем, как вести себя с человеком, который постоянно молчит, не отвечает на вопросы и вообще ведет себя не лучшим образом.
– Осмелюсь заметить, – сказала Ариэл, – что у людей, принадлежащих к разным культурам, своя манера поведения и свои понятия о правилах хорошего тона.
– Именно здесь его культура, – громко провозгласил Каслтон, – а потому ему надо поскорее понять и принять ее. В конце концов, в его жилах течет английская кровь. И не имеет значения, в какой малокультурной стране он получил воспитание, его надо отучить от дурных привычек. И чем скорее, тем лучше.
Каслтон оглядел присутствующих. Его горячая речь навела Ариэл на мысль, что он скорее пытается убедить себя, чем остальных.
– Мы надеемся, – в тон ему ответил Таннер.
– Мы должны не надеяться, а действовать, – возразил граф. – С помощью мисс Холлидей мы обязаны сделать из Сейджа джентльмена, чтобы его было не стыдно показать в любом обществе.
– Может быть, – согласился его приятель, с сомнением глядя на Сейджа. – Чем дольше я на него смотрю, тем более склоняюсь к мысли, что прозвище очень подходит ему и что наш очаровательный лорд-дикарь навряд ли захочет стать тем, кого мы намерены из него сделать.
– Хочет он того или нет, – ответил Каслтон, – дикарь он или святой, но ему придется подчиниться нашей воле.
Лицо Каслтона приобрело такое уверенное выражение, что Ариэл немедленно стала на сторону лорда Сейджа и искренне пожалела его.
– Придет день, – продолжал Каслтон, – и он еще поблагодарит меня за то, что Англия стала его родиной.
Мужчины, увлекшись шумной беседой, не видели негодования, вспыхнувшего в глазах Сейджа. Ариэл же заметила, и ей стало не по себе. Что-то подсказывало ей, что Таннер может оказаться прав и лорду Каслтону придется много попотеть, прежде чем он сломит волю Сейджа.
Даже сейчас, босой, полуголый, запертый в этой похожей на склеп комнате, он выглядел под стать окружавшим его мужчинам – богатым, образованным, облеченным властью. В нем чувствовалась твердая уверенность в себе и даже аристократическая гордость. Конечно же, у него все это будет – и богатство, и власть, просто он пока не осознает этого. Но достоинство, с которым он держался, показывало, что он выдержит.
Сердце Ариэл сжалось при мысли, что ждет впереди этого человека. Кого Каслтон и другие найдут, чтобы подчинить маркиза своей воле и сделать из дикаря джентльмена в их понимании? Будут ли и тогда его глаза мерцать как черные звезды…
Мужчины направились к двери. Ариэл последовала за ними. Ее ум напряженно работал. Она обдумывала, как ей поступить. Если мистер Пенроуз сочтет необходимым освободить ее от уроков в школе на восемь недель и если она оставит на некоторое время свои занятия по астрономии с мистером Гилбертом, то, вполне возможно, у нее найдется время поработать с лордом Сейджем.
Она замедлила шаг и оглянулась.
– Надеюсь, – услышала Ариэл голос Каслтона, – что это маленькое недоразумение не повлияет на ваше решение наставить Сейджа на путь истинный.
Несмотря на то что Сейдж не ответил на ее вежливое «до свидания», она поняла, что сердце уже прикипело к нему. Девушка никогда не думала, что ее может повлечь к мужчине так же, как влекло к ночному небу.
Ариэл покачала головой:
– Думаю, не повлияет, а как раз наоборот. Ваше предложение представляется мне весьма интересным.
– Значит, вы согласны?
Ариэл задумалась, не в силах отвести взгляда от тигровых глаз.
– Пожалуй, – сказала она. – Если мистер Пенроуз временно освободит меня от моих школьных обязанностей, я постараюсь приложить все силы, чтобы сделать его таким, каким вы желаете его видеть.
Каслтон весь просиял:
– Расчудесно, мисс Холлидей! Пенроуз даст вам столько времени, сколько потребуется. Не так ли, Пенроуз?
– Ну… возможно… да, да, конечно, – пролепетал Пенроуз, впервые осознав, что вовлечение Ариэл в этот проект затронет и его интересы. Девушка хорошо знала, что творится в душе ее начальника.
– Тогда решено! – провозгласил граф. – Давайте вернемся в гостиную и обговорим все детали.
Леон Николас Дюванн молча наблюдал, как за его посетителями закрывается дверь, прислушиваясь к ставшим уже привычными звукам запираемых замков и убеждая себя в том, что ему совершенно безразлично, будет эта глупая девчушка Холлидей натаскивать его или совершенно исчезнет с лица земли. Последнее предпочтительнее – одним бриттом станет меньше.
Если он и испытал нечто похожее на беспокойство, ожидая ее ответа на предложение Каслтона, то только потому, убеждал он себя, что ему хотелось знать, кто же первым осмелится заняться приручением дикого зверя.
Что же касается других чувств, которые вызвал в нем ее короткий визит, то тут все ясно и просто – обычный рефлекс, естественная реакция тела на присутствие женщины, хотя и неожиданная для него.
Леон нахмурился, вспомнив, как отреагировало его тело при соприкосновении с мягким телом женщины, которая, дрожа от страха, лежала под ним. Он и сейчас испытывал еще томительное напряжение внизу живота. Просто рефлекс, убеждал он себя. Рефлекс и ничего более. После долгих недель одиночества и воздержания его тело реагировало бы точно таким же образом на любую юбку.
Однако это плохой признак. Если они и дальше будут подвергать его такому суровому испытанию, он может не выдержать.
Обходя стороной кусочки разбитого фарфора, Леон подошел к двери и впервые за все время пребывания в заточении попытался через неплотно задернутые занавески на дверном окне рассмотреть, что делается снаружи. Коридор был пуст, и он представил, как мисс Холлидей и вся компания сидят сейчас в гостиной и пьют за успех их совместного предприятия. От этой мысли его и без того мрачное настроение еще более ухудшилось.
Женщина была, вне всякого сомнения, смелой, дерзкой и рисковой. Ему еще никогда не приходилось встречать таких. Но она мало чем отличается от других, о которых Леон был самого невысокого мнения. Только безмозглая женщина может войти одна, без всякого сопровождения в комнату к мужчине, который давно пребывает в одиночестве. Как она не побоялась остаться с ним наедине в запертой комнате? Совершенно безоружная, если, конечно, не считать подноса с этим пресловутым английским чаем. А ее сообщники, эта жалкая кучка трусов, как они могли впустить ее одну, а сами остаться за дверью?
Леон улыбнулся, представив себе, как он легко мог перерезать ей горло, возникни у него в тот момент такое желание. Он взял бы одной рукой ее белую шейку, а другой вытащил бы из-под матраса нож, и дело с концом. Этот нож забыл на подносе дурак лакей, когда приносил ему обед, и он заточил его до опасной остроты, воспользовавшись каркасом, поддерживающим решетку на окнах его тюрьмы.
Если бы он только захотел, то смог бы легко расправиться с этой полной амбиций мисс Холлидей, в то время как ее спасатели так бы и топтались под дверью. Если бы они тогда пробудили в нем зверя, то он мог легко убить всех четверых.
К счастью мисс Холлидей, убийство глупых отважных девиц не входит в его планы. Однако, на ее несчастье, в его планы не входит также и то, чтобы она или кто-то другой из этих англичан принуждали его к чему-то.
Лорд-дикарь – чуть не сорвалось у нее с языка, но она быстро поправилась и сделала вид, что не знает этого прозвища, которое он часто слышал на борту судна от матросов, затащивших его туда, или от служанок, приносивших ему каждый день постельное белье только для того, чтобы он в очередной раз сбросил все на пол. Один только Таннер, ничтожный человек, не побоялся открыто назвать его так. Леон снова улыбнулся, решив, что прозвище ему нравится. Лорд-дикарь. Звучит чудесно и очень подходит ему, так как то, что он собирается сделать, мало чем отличается от повадок дикаря.
Правда, его намерения пока еще не совсем выкристаллизовались. Как можно что-то планировать, если до конца не знаешь, что замышляют Каслтон и компания? Как они собираются использовать его? Пока он понял одно: они хотят потребовать для него титул, доставшийся в наследство от недавно скончавшегося отца, которого он не имел счастья знать.
Сейчас он понял и другое, весьма важное для себя обстоятельство: мисс Холлидей была на его стороне. Что-то в ее взгляде подсказывало ему – она отличается от всех других и понимает, как трудно ему здесь, в этой закрытой на все замки комнате, изолированной от всего мира.
Да, это было в ее глазах, таких голубых и сверкающих, в которых помимо неподдельного удивления он увидел и сочувствие к его положению.
А может, это все ему только показалось? Леон, сжав кулаки, что есть силы ударил в дверь так, что задребезжало стекло. Как такое могло прийти ему в голову? Это против него организован заговор, и мисс Холлидей – его участница. Это она согласилась играть роль его… тренера. Маркиз презрительно фыркнул.
Прислонившись к двери, Леон скрестил на груди руки, очень недовольный собой. Как мог он, человек, который всегда гордился иммунитетом против женщин, пусть даже самых прекрасных, пойти на поводу у одной из них, поддавшись минутной физической слабости. Почему он позволил себя обмануть? Наверное, всему виной ее ласковый тихий голос, нежный взгляд и доброта, от которой он давно отвык. Ему казалось, что она заглянула ему прямо в душу и увидела все хорошее, что там было. Нет, скорее всего он ошибается, этого не могло быть.
Что это он так разволновался? Она не лучше, чем другие. Такая же самонадеянная и уверенная в своей непогрешимости. С внезапным отвращением Леон вспомнил выражение ее лица, когда она уговаривала его выпить этот мерзкий английский чай.
«Вам придется полюбить чай», – вспомнил он ее слова, и еще большая злость охватила его. Сжав кулаки, он принял исходную стойку, как бы приготовился бороться с невидимым противником, словно в нем вдруг проснулся настоящий зверь. Полюбить чай! Да ни за что на свете! Он никогда и ничего не полюбит в этой мерзкой стране, в которой не нуждается и которой не доверяет. Да и чему мисс Холлидей или кто-либо из англичан могут научить его? Скорее он преподаст им урок, который они никогда не забудут. А пока и ему придется притворяться.
Доведенный своими мыслями до крайнего возбуждения, Леон вернулся в кровать. Скорее бы начались его занятия с мисс Холлидей. Вот уж когда он поразвлечется, наблюдая, как она впустую тратит на него свои силы. Он постарается быть самым примерным ее учеником. Заложив за голову руки, Леон весело улыбался.
В конце концов, если она принимает его за дикаря, то он им и станет.
