Текст книги "Полуночная роза"
Автор книги: Патриция Хэган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)
– Расстояние до моря на самом деле не так важно, – с серьезным видом заявил он. – Хоть некоторые и говорят, что река зимой замерзает, это ведь всего на несколько недель. И от этого никто особенно не страдает. Крупнейший в Европе порт Амстердам недоступен почти всю зиму. Зато когда вода немного прогревается, здесь собирается весь торговый флот. Гавань не успевает принимать и выпускать корабли. И чего только сюда не везут: кукурузную и пшеничную муку, свинину, говядину, пиломатериалы, металл. Так что впустую времени теряется немного. За несколько месяцев торговля все наверстывает.
Эрин вдруг вспомнила, что Райан проявлял интерес к пароходству, но она быстро отогнала от себя эти мысли. Ей не хотелось возвращаться к тем дням, когда она по наивности верила в возможность их взаимной любви.
В сити ей предстояло расстаться с Люси-Джейн. Они распрощались со слезами. Люси-Джейн отправлялась дальше на север, чтобы воссоединиться со своей семьей. Она проклинала своего мужа и грозилась убить его, если когда-нибудь встретит снова.
Эрин могла легко понять ее, так как испытывала те же чувства к Закери.
– Не надо оглядываться назад, – повторила она слово в слово то, что неоднократно внушала себе. – Лучше думай, как самой выжить.
– А я желаю тебе найти свою маму. Как ты думаешь, скоро ли сможешь совершить это плавание?
Эрин честно призналась, что не знает.
– У меня нет денег. Фондов Американского общества колонизации, насколько мне известно, тоже на всех не хватает. Даже освободившиеся рабы с законными правами не могут уехать. Где уж мне рассчитывать на их помощь. Но все же я попытаюсь связаться с ними.
– И все-таки что делают беглые рабы, если они хотят покинуть страну, а Общество не может помочь им?
– Они ищут способ нелегально уплыть на каком-нибудь корабле.
– А что, если и тебе попытаться?
Люси-Джейн никак не могла оторваться от своей новой подруги, к которой за несколько недель привязалась, как к родной сестре.
– Когда я была здесь несколько месяцев назад, – объяснила Эрин, – я оставила определенную сумму для людей, находящихся в такой же ситуации, как я. Возможно, и другие делают пожертвования, и я теперь смогу получить помощь у них.
– А если не получишь? – допытывалась Люси-Джейн.
– Не беспокойся, как-нибудь выкручусь. – Эрин весело подмигнула. – В крайнем случае подряжусь в качестве девочки для развлечений.
Они рассмеялись. Однако в глубине души Эрин испытывала страх перед будущим. Она не представляла, что будет делать, если не получит никакой помощи от матери Бетел.
Пока подруги протопали пешком весь путь из гавани до сити, ступни Эрин стерлись, покрылись волдырями и теперь ужасно болели. Она испытывала неловкость от своего убогого вида, хотя понимала, что следует благодарить судьбу и за эту одежду. Из дома ее увезли в одном халате. По дороге Джейсон раздобыл для нее серое муслиновое платье и черную шерстяную накидку. Видимо, Райану не хватило обыкновенной порядочности – прислать ей одежду, которую она могла бы взять с собой. Такое понятие, как порядочность, видимо, к нему неприменимо, с горечью подумала она. После этого ее охватила злость, и она стала внушать себе, что впредь не станет предаваться воспоминаниям о нем.
У нее урчало в животе от голода. Во время перехода на плоскодонке их питание было весьма скудным. При отправке из бухты экипажу из четырех человек отпустили двухдневный запас продовольствия, которым мужчины делились с ней и Люси-Джейн. Никто не обязан был их кормить. Спасибо, что владелец судна из сочувствия фрисойлерам согласился на эту благотворительную акцию.
Эрин еле волочила ноги от слабости. Неблизкий путь до матери Бетел она одолела лишь к заходу солнца. Когда она увидела пустынный двор и темные окошки, у нее упало сердце. Боясь, что ей не хватит сил дойти, и не желая оставаться на улице, она побрела прямо через газон под сень деревьев. В церковном дворе ей стало немного легче и не так страшно. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой. Она поднялась на небольшое крыльцо с задней стороны здания и в изнеможении опустилась на каменный пол.
Там и нашел ее пастор Джонс ранним утром следующего дня – сморенную усталостью и дрожащую во сне от холода. Появление нищих и бездомных на пороге церкви не являлось большой редкостью, и он не удивлялся уже встречам с этими горемыками. Но, увидев Эрин, он вздрогнул. Несмотря на грязную и обтрепанную одежду, неухоженные слипшиеся волосы, он узнал в ней очаровательную молодую женщину, с которой встречался некоторое время назад.
Он потормошил ее, чтобы разбудить. Эрин не сразу смогла ответить, почему она здесь, так как у нее зуб на зуб не попадал от холода. Он помог ей войти внутрь, укутал пледом и стал растапливать камин. Сидя перед жарким пламенем с чашкой дымящегося кофе, она рассказала ему свою трагическую историю. Он сочувственно слушал ее и не переставал недоумевать, как же это могло произойти. Какой мужчина мог отказаться от такой прелестной да еще и умной жены? Нормальный человек ни за что не оставил бы эту дивную женщину, какова бы ни была ее родословная.
Пастор всем сердцем разделял ее боль и искренне сожалел, что не мог удовлетворить ее просьбу о помощи.
– Я знаю, это может показаться немилосердным, – сказал он, – после вашего щедрого подношения церкви. Но те деньги уже использованы. Они ушли на помощь людям – таким же, как вы. К сожалению, сейчас мы не располагаем средствами, миссис Янгблад.
– Стерлинг, – поправила она и сама удивилась, как резко прозвучал ее голос. – Я больше не считаю себя миссис Янгблад.
– Я вполне могу понять вас.
– И я тоже понимаю ваше трудное положение с фондами. В любом случае я благодарна вам за прошлое. Вместе мы смогли помочь Летти. Я слышала, что она благополучно отплыла из страны. И моя мама тоже. Теперь дело за мной. Я должна найти способ отправиться вслед за ними. Надо действовать, чем я сейчас и займусь.
– Прежде вам необходимо подкрепиться. Я смогу предложить вам горячую пищу.
– Не смею отказываться. Я бы с удовольствием поела.
Перед тем как ей уйти, пастор Джонс, взяв ее за руки, благословил молитвой на благополучную дорогу. Затем с тревогой сказал:
– Не представляю, что вы будете делать, дитя мое. Куда вы поедете? Почему бы вам не остаться здесь, пока мы объявим о специальных подношениях и соберем…
– Нет. – Она покачала головой. – Спасибо. Я не могу ждать. Мне нужно покинуть Пенсильванию как можно скорее и последовать за мамой. Она больна и нуждается в уходе. Я ничего не знаю о ней, кроме того, что ее отправили в Африку. Это место называется Сьерра-Леоне.
– Британская колония в Западной Африке. Уже лет тридцать она принимает освободившихся рабов.
– Я ничего не знаю об этой стране. Не могли бы вы немного рассказать о ней?
– Все началось с инициативы группы филантропов. Когда они отправлялись туда, у них были две цели – организовать приют для гонимых у нас освобожденных рабов и заложить основы законной купли-продажи. Что касается затеи с торговлей, то она с самого начала представлялась рискованным предприятием. И действительно, с этим ничего не получилось. А колония в конце концов оказалась под юрисдикцией британского правительства. Тем не менее она до сих пор является убежищем для свободных рабов, и ваша мама будет там в безопасности.
– Очень хорошо. Мой отчим не станет искать ее там. Я имею в виду, если он вдруг выяснит, что ее не продали в рабство, как он того хотел.
– Значит, вы тоже хотите отправиться туда? Жаль. Мы могли бы использовать вас здесь, Эрин.
– Я знаю. Поверьте, отец Джонс, я бы рада помочь вам, но я должна найти маму.
Нахмурившись, он прошептал:
– Надеюсь, вам удастся это сделать. Я буду молиться за вас, мое дитя.
* * *
Пастор Джонс настоял, чтобы она взяла у него деньги на экипаж. Температура заметно упала. Небо затянулось низкими тучами, предвещавшими сильный дождь. С пролива дул холодный сырой ветер. Такая погода совсем не подходила для прогулок, особенно в ее нынешнем ослабленном состоянии.
Когда экипаж подъехал к парадному подъезду дома Чарльза Градинджера, почти стемнело. Эрин не собиралась спать у матери Бетел, но после сытного угощения она свернулась калачиком на софе пастора Джонса и проспала весь день. Он не хотел будить ее, понимая, что ей нужно отдохнуть.
В своей одежде Эрин не решилась войти с парадного хода дома Чарльза. Она направилась к двери, ведущей на заднюю аллею, куда привозили разные товары и продукты.
На стук в окошке показалась Нанни Бесс.
– Кто там? – строго спросила она. – Мы никого не ждем.
Эрин назвала ей свое имя.
Дверь быстро открылась. Эрин вошла в прихожую.
– Царица небесная! – воскликнула Нанни Бесс. – Я бы вас ни за что не узнала. Что случилось? Ваша одежда, волосы…
Она замолчала, пораженная изменениями в облике некогда богато и нарядно одетой молодой женщины. Несомненно, Эрин Янгблад переживала тяжелые времена.
Эрин поведала ей о своих злоключениях. После каждого ее слова глаза Нанни Бесс открывались все шире.
– Мне необходимо поговорить с мистером Градинджером, – умоляюще закончила Эрин. – У меня нет денег. Мать Бетел тоже не может мне помочь. А я должна во что бы то ни стало добраться до Сьерра-Леоне и разыскать маму. Все мои надежды только на мистера Градинджера. Может быть, он позволит мне уехать на одном из своих пароходов?
Дослушав печальную историю Эрин до конца, Нанни Бесс подвела ее к креслу, стоявшему у стола. Молча сняла с нее промокшую накидку и вынесла один из своих халатов. Эрин устроилась в кресле с дымящейся чашкой в дрожащих руках. Когда она отогрелась, Нанни Бесс сказала, что у мистера Градинджера неблагополучно со здоровьем.
– Врачи говорят, что сдает сердце. Теперь он редко встает с постели. Сейчас он уже спит, и мне не хотелось бы будить его. И потом я вообще не уверена, нужно ли сообщать ему, что вы здесь.
– Почему? – с отчаянием в голосе воскликнула Эрин, чувствуя, как у нее что-то оборвалось внутри. – Наверняка он поможет мне. Я знаю, что он был связан с отправкой вольных рабов в Африку и…
– Это уже ушло в прошлое, – неожиданно резко оборвала ее Нанни Бесс. – Общество колонизации в настоящее время испытывает финансовые трудности. Поэтому компания переключилась на почтовые перевозки.
– Мне это ни о чем не говорит, – возразила Эрин. – Я только знаю, что мне больше некуда идти. Если он не сможет или не захочет мне помочь, я вынуждена буду пытаться тайно проникнуть на борт и уехать без билета. Надеюсь, меня не схватят, – добавила она прерывающимся от волнения голосом.
– В этом нет необходимости, – возразила женщина. – Мистер Градинджер все эти годы был очень великодушен ко мне. Мои же потребности сократились. У меня есть сэкономленные средства. Я могу сама заказать вам билет на пароход. Отбудете на одном из пакетботов, принадлежащих мистеру Градинджеру. Но здесь есть одно «но». Эти пароходы, кроме почты, перевозят также разные грузы и не выходят из порта, пока их трюмы не будут полностью заполнены. На борту есть единственный салон для пассажиров, приблизительно на двенадцать человек. На ближайший пароход, я думаю, мы уже опоздали, а на следующий я попробую вас устроить.
– Слава Богу. – Эрин облегченно вздохнула, однако, чувствуя, что Нанни Бесс чего-то недоговаривает, настороженно спросила: – Почему вы все-таки не хотите, чтобы он знал о моем пребывании здесь?
– Потому что тогда мне придется открыть правду, – пояснила Нанни Бесс. – Я должна буду рассказать ему о том, что ваш муж продал вас в рабство. Вы понимаете, что это значит? Это значит, что вы являетесь беглой рабыней. В таком случае он не позволит вам сесть ни на один из его кораблей. Он побоится потерять правительственный контракт на перевозку почты. А это непременно произойдет, если станет известно, что он занимается нелегальной транспортировкой сбежавших рабов. Я понимаю ваши чувства, – торопливо добавила она, – но вы должны понять одну вещь. Как бы вы ни относились к своему мужу, мистер Янгблад – богатый и влиятельный человек. Он известен в высоких кругах и пользуется авторитетом. Если он узнает, что вы бежали и оказались на Севере, можете быть уверены, у него найдутся люди, чтобы разыскать вас. Мистер Градинджер не захочет оказаться причастным к этому делу.
– Но вы-то не откажетесь помочь мне?
Эрин испытывала потребность в успокоении. Она двинулась к Нанни Бесс и сжала ее руку.
– Конечно, нет. Только я хочу, чтобы вы еще подумали. Может, вам остаться? Я бы знала, что могу рассчитывать на вас.
Эрин покачала головой.
– Это невозможно.
Нанни Бесс понимающе кивнула и стала делиться своими невеселыми думами.
– Мистер Градинджер долго не проживет. Когда его не станет, я лишусь собственного дома. Но меня волнует не столько это, сколько другое. Я не знаю, смогу ли я тогда помогать матери Бетел.
– Сможете, – успокоила ее Эрин и почтительно добавила: – Такие люди, как вы, обязательно найдут выход.
Нанни Бесс засияла широкой улыбкой и порывисто обняла Эрин.
– И вы тоже! Я не удивлюсь, если в один прекрасный день снова увижу вас здесь. Буду молиться, чтобы это случилось.
– Может быть, – сказала Эрин, – но пока что мне предстоит очень долгое путешествие. – Она вспомнила предсмертные слова Розы, и у нее защемило сердце. Роза предсказала ей долгую дорогу в далекие края, потому что она надела на свадьбу серое платье. – Я никогда не была суеверной, – призналась она Нанни Бесс, – сейчас начинаю думать иначе.
– Ее слова ведь можно понимать по-разному, – успокоила женщина Эрин. – Возможно, пророчество Розы распространяется на оба конца, и та же дорога приведет вас обратно.
Глава 29
Прошло еще несколько недель, прежде чем пакетбот Градинджера после полной загрузки вышел из гавани. До этого времени Эрин находилась у матери Бетел, так как Нанни Бесс твердо стояла на своем: мистер Градинджер не должен ничего знать об их планах. В храме хватало разных дел, и Эрин пропадала там целыми днями, отрабатывая свою скромную койку в подвале. Возле церкви ежедневно кормилось множество беспризорных и нищих.
Эрин нравилось работать от зари до зари и потом сразу ложиться в постель. К вечеру она настолько уставала, что ей было не до размышлений. И все же, несмотря на ее решимость вычеркнуть из памяти прошлое, во сне она была не властна над своим сердцем. Много раз она просыпалась среди ночи от ощущения объятий сильных рук Райана. И каждый раз окуналась в печальные воспоминания о том, что было, и с еще большей грустью начинала думать, как бы все могло быть.
Она страшно обрадовалась известию об отправлении парохода. С наступлением зимы никто не мог быть уверен, что река не покроется льдом и проход судов станет невозможен.
В то утро Нанни Бесс пришла на пристань проститься. Она принесла новую одежду и деньги, чтобы Эрин могла как-то обосноваться на новом месте. Пакетбот под названием «Свобода» направлялся сначала в Ливерпуль. Оттуда он должен был отплыть к берегам Португалии, а затем – в Африку. Приблизительно через десять дней после отбытия из Англии корабль должен был достичь Сьерра-Леоне.
Эрин горячо благодарила Нанни Бесс, но та, улыбаясь, повторяла, что ничего особенного не сделала.
– Это наша общая забота, дитя мое. Мы должны помогать друг другу. Раз мы добровольно избрали для себя этот путь, мы обязаны идти по нему всю жизнь.
Эрин не вникала в подробности, где и как Нанни Бесс раздобыла для нее поддельные бумаги, в которых она значилась как мисс Эдит Старлинг. Позже она поняла, для чего это было нужно. Капитан предложил ей предъявить документы, удостоверяющие ее личность. Власти обязывали его представлять информацию обо всех пассажирах, с указанием возраста, пола, национальности и рода занятий. Эрин могла не опасаясь следовать до конечного пункта: ни в одной сводке никогда не появится, что Эрин Стерлинг когда-либо пересекала Атлантический океан.
Как и во время своего предыдущего путешествия, она наслаждалась морем. В отличие от остальных пассажиров, проводивших все дни в салоне за карточной игрой и прочими развлечениями, она не отходила от экипажа. Ее интересовало все, что происходило на судне. Как зачарованная, она следила за ловкими действиями моряков.
Каждый вечер после ужина капитан Долан О'Грэди приглашал Эрин к себе в гости. Пока он пробавлялся стаканчиком бренди и сигарой, Эрин затаив дыхание слушала рассказы старого моряка.
Он объяснил ей, что слово «пакетбот» произошло от способа транспортировки груза по воде – в расфасованном виде, в мешках или пакетах. Подобные суда, сказал он, курсируют строго по расписанию, потому что доставляют срочные и важные грузы, например, почту, а также пассажиров, желающих прибыть к месту назначения в определенное время.
Эрин, пьянея от потока разной интересной информации, старалась запомнить все до мелочей.
– Девочка, зачем вам вникать во все эти тонкости? – поинтересовался как-то капитан О'Грэди, когда в один из вечеров она с гордостью пересказала ему все, что успела усвоить.
Она качала головой и хитро подмигивала ему своими коньячного цвета глазами.
– Кто знает, может быть, когда-нибудь у меня будет собственный корабль.
Капитан О'Грэди говорил, что все пакетботы внешне похожи на бочки. Такая конструкция обеспечивает им устойчивость. А это самое важное для судов такого типа, подчеркивал он, независимо от их размера и назначения. От пакетбота требуется большая выносливость, ведь ему приходится круглый год бороздить Атлантику.
Эрин удивилась немалой стоимости пакетбота. Строительство одного такого судна обходилось от сорока до пятидесяти тысяч долларов.
– Совершенно верно, – согласился капитан О'Грэди, – эти цифры кажутся весьма кругленькими. Но пакетбот при полной загрузке только от одного фрахта приносит доход не меньше двадцати тысяч долларов в год. Кроме этого, может набежать еще тысяча долларов с пассажиров и почты. Так что даже с учетом расходов на текущий ремонт судно способно окупить себя через пару лет. Что касается меня, – решил он приоткрыть ей коммерческую тайну, – то мне положено только сорок долларов в месяц. Но я имею прибавку в пять процентов от стоимости груза и еще двадцать пять – с пассажирских билетов. Кроме этого, мистер Градинджер понизил ставку налога на доход от перевозки почты. Я считаю, что труд моряка стоит больших денег, а капитана – тем более, моя девочка. На него ложится большая ответственность.
Капитан О'Грэди выжимал из машины «Свобода» максимум узлов, надеясь пересечь Атлантику до начала зимних штормов. По его рассказам, в это время корабль атакуют бешеные ветры, ревущие подобно тысячам сирен и несущие слепящий снег. Волны величиной с гору налетают на палубу и часами окатывают ее ледяной водой.
– На пакетботах, – с гордостью сказал он, – плавают самые стойкие из стойких. Только они могут выдержать любую погоду, пищу и обходиться минимумом часов сна. Все, что им требуется, – добавил он, подмигнув, – это чуть больше рома, чем всем остальным морякам.
Райан переоделся в вечерний костюм. Надел белую рубашку с гофрированным воротником и красным атласным шарфом, модный черный фрак, заказанный матерью, и серые панталоны со штрипками. Новая экипировка, как и сам званый обед, на котором ему предстояло присутствовать, были ему совершенно безразличны. С недавних пор он вообще ничем не интересовался.
Эбнер пришел известить его, что съезжаются первые гости.
Райан взял с письменного стола хрустальный графин и плеснул себе глоток вина. Хотя прошло почти два месяца со времени отъезда Эрин, он все еще мучился воспоминаниями. Воображал ее сидящей здесь, в его кабинете, и копирующей схему, чтобы встречаться с любовником в центре лабиринта.
«Черт побери!» – выругался он. Как она могла сделать это? Она дарила ему такие замечательные ночи и страстную любовь. Казалась такой горячей и так пылко отвечала на его ласки. И после всего раскрывала объятия для другого. Как слеп и как глуп он был!
Эбнер тихо покашлял и повторил:
– Мастер, ваша мама велела сказать, чтобы вы шли встречать ваших гостей.
– Это не мои гости, Эбнер. И не мой вечер. Пусть она сама беспокоится.
– Мастер Райан, сах… – Он нерешительно подошел ближе. – Мастер, я знаю, что это не мое дело, но мне нужно сказать вам что-то. Я чувствую, что должен сделать это. Ведь мы с вами знаем друг друга очень давно, и…
– Да говори же. – Райан нетерпеливо щелкнул пальцами. В последние дни его выводило из себя поведение слуг. Ходят вокруг него на цыпочках, будто его вот-вот хватит удар! Чего они боятся? Возможно, он бывает раздражительным, но жестоким – никогда. Пора бы уже знать это.
– Мастер, я беспокоюсь за вас.
Райан засмеялся.
– С какой стати?
– Беспокоюсь, сах… – Эбнер замялся, не уверенный, что нужно дальше говорить о своих опасениях. – Вы совсем не думаете о себе. Я вижу, вы очень несчастливы.
– Напротив, я очень счастлив, – иронически хмыкнул Райан. – И почему это мне не быть счастливым? У меня опытные управляющие. Я могу быть спокойным за хозяйство. Джасмин-Хилл стоит на своем месте. Мать и Элиза следят за домом. В их распоряжении целый штат добросовестных слуг. Рабы – под присмотром и, кажется, удовлетворены своей жизнью. Что еще надо? По-моему, всего хватает. Так что я могу сидеть здесь день и ночь, сложа руки, пить и ни о чем не беспокоиться.
– Но я все же беспокоюсь, сах.
Райан взглянул на него поверх стакана и, увидев его действительно озабоченное лицо, неохотно улыбнулся.
– Я ценю твое внимание, Эбнер, но тебе не о чем тревожиться. Все прекрасно.
Эбнер знал цену этой улыбке.
Райан опрокинул в себя остатки спиртного из стакана и встал.
– Ладно. Похоже, придется идти на этот вечер. Ты не знаешь, сколько персон пригласила матушка?
– Я слышал, как Элиза говорила, что ожидается все семейство миз Эрмины Коули. Я посчитал приборы. Стол накрыт на девять человек.
Райан застонал. Это означало, что, помимо родителей Эрмины, будут еще старики с обеих сторон. Он чуял, что мать затеяла что-то недоброе. Если она решила устроить нечто большее, чем обед в узком семейном кругу, и пригласила почтенных старцев, значит, она замышляла акцию – оказать на него давление общими усилиями. Видимо, они захотят, чтобы он сегодня же объявил дату новой помолвки. Он не был готов к этому. И даже еще не ездил подписывать бумаги, приготовленные их адвокатом, для расторжения брака с Эрин. Черт возьми, он считал, что все это преждевременно. А главное, несмотря на боль и гнев, он пока не мог не думать о ней, не желать ее и, что особенно тревожило его, не мог перестать любить ее.
Он потянулся к графину и налил себе еще. Сейчас он чувствовал, что ему нужно хорошо выпить.
– Сах, – начал было Эбнер, – я хочу…
– Что? – Райан пристально посмотрел на него, чтобы пресечь бесполезный разговор. Терпеть ворчание матери полагалось по долгу, но он не был обязан выслушивать слуг. Только этого не хватало.
Эбнер обмяк.
– Ничего, сах. Я пойду. Скажу миз Виктории, что вы сейчас будете.
Райан остался сидеть, продолжая досадовать на нелепую ситуацию. За прошедшие три недели он три раза посещал Эрмину, но только для того, чтобы успокоить мать. Он полагал, что у него хватит сил начать новую жизнь, но сначала нужно было найти способ избавиться от преследовавших его воспоминаний. Не только незабываемая красота Эрин не давала ему покоя. Он помнил, как они наслаждались обществом друг друга. Ни с одной женщиной он не чувствовал себя так хорошо. За время их совместной жизни, кроме страсти, будоражившей их обоих, у них были и другие не менее восхитительные минуты, когда они просто разговаривали, шутили. Теперь все это позади, напомнил он себе, и продолжать думать о ней – только продлевать муки.
Он насупился, заметив приоткрывающуюся дверь – никак, пожаловала разгневанная матушка, возмущенная его неповиновением. Но это была Эрмина – в умопомрачительном платье из красного вельвета. Она впорхнула в комнату и подбежала прямо к нему, готовая броситься на шею.
Райан вежливо встал, чтобы приветствовать ее.
– Ах, вот ты где скрываешься, – прощебетала она, тычась губами в его подбородок.
При ее миниатюрном росте, стоя на цыпочках, она едва доставала макушкой ему до плеча. Кейт, который так же, как и Райан, был высок ростом, однажды признался, что маленькие женщины дают ему возможность ощущать себя более мужественным. У Райана они вызывали противоположные чувства. Он казался себе громоздким и неуклюжим. С Эрин было иначе. Когда они обнимались, ей было достаточно поднять свое очаровательное личико и…
Он мысленно устроил себе взбучку, пытаясь отделаться от мыслей, опутавших мозг и делавших его вечным пленником прошлого.
Эрмина почувствовала его беспокойство.
– Ты не рад видеть меня. Что-нибудь не так? – Она потянула носом и отпрянула. – О, Райан, ты пьешь!
– Пью. – Он засмеялся и, усевшись обратно в свое кресло, поднял стакан. – Что обычно делает мужчина в своем кабинете к концу дня? Конечно, пьет.
– Но ты пьешь слишком много. – Она недовольно тряхнула своими золотистыми кудряшками. – Твоя мать тоже так считает. Ты даже не вышел встретить меня и моих родных, потому что сидел здесь и пил. Меня это беспокоит.
Райан нахмурился. Она заставила его вспомнить о том, что он прежде пытался не замечать в ней. Ворчливостью она очень походила на его мать.
– Я приду через минуту, – сказал он сухо.
Эрмина бесцеремонно плюхнулась ему на колени.
– Я не хочу возвращаться туда без тебя, – заявила она и принялась тереться носом о его шею.
Райан задумался. Что в ней раздражало его больше всего? Ее нытье – как у маленькой девочки или брюзжание – как у старухи? Он удивлялся, каким образом внешне привлекательное существо временами может быть таким отталкивающим. Однако прижимания Эрмины не прошли бесследно. Уже изрядное время он обходился без, женщин. Сразу после отъезда Эрин он поехал повидаться с Коррисой, но близости не получилось. Он просто заплатил за то, что его сочувственно выслушали. Черт подери, он убедился, что ему никого не хотелось, и тогда поклялся перешагнуть через прошлое.
Эрмина поразила его своей внезапной смелостью. Она уронила руку вниз и стала гладить его.
– Ведь ты хочешь меня, Райан? – спрашивала она. – Правда? И всегда хочешь. Твоя мать говорит, что сегодня должен быть назначен день свадьбы. Поэтому и пригласили всех дедушек и бабушек. Мы официально объявим им о сроке и поднимем тост в нашем общем семейном кругу. И чем скорее мы это сделаем, тем лучше, потому что я тоже хочу тебя. До этого я никогда не хотела ни одного мужчины, – призналась она и поцеловала его с удивительной для нее страстностью.
Она держала руку у него между ног, терлась о него грудью и раздвигала языком его губы. Он обхватил ее за талию и крепче прижал к себе, чувствуя, как напряглась его плоть. И все же, несмотря на пробуждающееся желание, его душили мучительные воспоминания о другой женщине. Это она, а не та, которую он сейчас держал в руках, превращала его кровь в бушующее пламя.
Отпрянув на секунду, Эрмина игриво сказала:
– Если ты сейчас пойдешь со мной и покончишь со всеми формальностями, позже мы сможем уединиться. Тебе будет хорошо, мой дорогой. И ты забудешь об этой паршивой проститутке, которая тебя околдовала. Я тебя всего зацелую. Ты с ума сойдешь от моих ласк.
Она прижала свои горячие влажные губы к его рту, но он резко отстранил ее от себя.
– Эрин не проститутка, Эрмина.
Она издевательски засмеялась.
– Да? И кто же она? Шлюха? Потаскуха? Какая разница. Как ни назови, суть от этого не изменится. Я заставлю тебя забыть ее…
Он рывком поставил ее на ноги.
– Довольно, Эрмина.
– О, в самом деле? – возмущенно воскликнула она. – В таком случае я хочу, чтобы ты знал о моих чувствах. Я была унижена, потеряна. Но я сдерживала себя и старалась не говорить об этом. Я согласилась с твоей матерью, что ты подпал под колдовские чары. Твоя шлюха, – она сделала паузу, чтобы оттенить это слово, – своей изощренной похотью превратила тебя в сумасшедшего. Я многое способна понять и даже простить тебя, но всему должен быть предел, Райан. Мне не нравится, как ты защищаешь ее. Ты понимаешь меня? Хорошо, – продолжала она, принимая его молчание за отступление с прежних позиций, – давай забудем эту неприятную сцену и пойдем отпразднуем этот вечер вместе с нашими семьями. У меня уже есть свадебное платье, ты знаешь. Мама поможет все устроить в короткое время. Тебе нужно только подписать те бумаги, которые составила твоя мать. Я думаю, недели через три мы сможем пожениться.
Райан захохотал. Он смеялся и уже не мог остановиться. Запрокинув голову, он весело гоготал во все горло, удивляясь, что еще сравнительно недавно хотел связать свою жизнь с такой вздорной женщиной. Более того, он осознал, насколько сама по себе безумна мысль о женитьбе на ком-то, когда он не может забыть ту единственную женщину, которую действительно любил.
Напуганная его странным поведением, Эрмина выбежала из комнаты, чтобы доложить Виктории, что у ее сына не все в порядке с нервами.
Эбнер слышал большую часть беседы. Он не собирался подслушивать под дверями, просто в эти минуты ему случилось находиться поблизости. У него разрывалось сердце от переживаний за своего господина, и он проклинал тот день, когда послушался мисс Викторию и сообщил мисс Эрин ту ужасную ложь. Он толком не знал, что значили тогда все разговоры, но, возможно, она не убежала бы, не поступи он так. Теперь, после стольких новых событий, он вообще ничего не понимал.
Пока он размышлял, появилась Элиза. Они обменялись сочувственными взглядами и поспешили отойти в укромное место, услышав стук каблучков приближавшейся миссис Виктории.
Райан не шелохнулся и не издал ни звука, пока мать произносила свою гневную тираду.
– Эрмина убеждена, что у тебя нервный срыв. Они все уехали, но ее отец пообещал прислать доктора, как только вернется в Ричмонд. Знаешь, что она сказала? Она сказала: «Райан нуждается в помощи, потому что не выдержал унижения от своей шлюхи». – Виктория едва не захлебнулась от бешенства. – Эрмина очень тонкая и чувствительная девушка. Она желает тебе того же, что и я. Ты должен проявить стойкость и справиться с невзгодами. – Она сердито дернула за шнурок колокольчика, чтобы дать поручение Эбнеру. – Сейчас тебе нужно идти в постель. Я велю Элизе приготовить тебе чай. Пойди полежи и постарайся отдохнуть до приезда доктора.
Райан по-прежнему молчал, Он стоял у окна, вглядываясь в ночную мглу. С реки медленно наползал густой туман. Ледяной ветер дул в окна с такой силой; что дребезжали стекла.
Виктория истолковала его молчание как готовность вверить себя в ее руки. Может быть, Эрмина права и у него действительно упадок духа? Вместе с тем у нее были серьезные опасения, что он забудет Эрин не так быстро, как она надеялась.
