Текст книги "История Андрея Бабицкого"

Автор книги: Панфилов Валентинович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 34 страниц)

13 октября 2000 г

Верховный суд Дагестана назначил на 13 декабря рассмотрение кассационной жалобы защиты Андрея Бабицкого. Защитники журналиста добиваются отмены решения Советского районного суда Махачкалы, признавшего Бабицкого виновным в использовании заведомо поддельного паспорта. Адвокат Генри Резник считает своего подзащитного невиновным и намерен добиваться его полного оправдания. Бабицкий заявляет, что обвинение в использовании подложного паспорта было «инспирировано спецслужбами РФ». Между тем Резник около полуночи накануне прибыл в Махачкалу. Коллегия по уголовным делам Верховного суда Республики Дагестан оставила в среду без изменений приговор, вынесенный Советским районным судом г. Махачкалы в отношении Андрея Бабицкого.

Коллегия по уголовным делам Верховного суда Республики Дагестан заслушала выступление судьи Советского районного суда Гончарова, мнение адвоката Бабицкого Генри Резника и мнение представителя обвинения прокурора Зульфикарова. Резник заявил, что определение коллегии по уголовным делам будет обжаловано защитой в Верховном суде РФ.

Глава VI. Хроника судебного процесса в программах Радио «Свобода»

2 октября

Суд над Андреем Бабицким

Олег Кусов, Махачкала:

В Махачкале начался суд над корреспондентом Радио «Свобода» Андреем Бабицким. Российские власти обвиняют его в использовании подложных документов. Заседание суда началось примерно в 10 часов по московскому времени. После необходимых процедурных формальностей было зачитано обвинительное заключение следствия. Корреспондент Радио «Свобода» Андрей Бабицкий обвиняется в использовании поддельных документов. Как известно, он был задержан 25 февраля сего года милицией в городе Махачкале после того, как при довольно странных обстоятельствах он был доставлен сюда из Чечни. Отвечая сегодня в зале суда на вопрос судьи, Бабицкий не признал свою вину. Однако прокурор Рашидхан Магомедов заявил, что у Бабицкого не было достаточных оснований для использования поддельных документов. Таким образом, прокурор поддержал обвинение в отношении Бабицкого. По ходатайству защиты – адвоката Генри Резника суд признал права общественного защитника на процессе – Павла Гутионтова и допустил участие в процессе двух новых свидетелей. По мнению защиты, они обладают необходимой информацией, которая может повлиять на исход судебного процесса. Суд приступил к допросу Андрея Бабицкого. Интерес к процессу огромный, в зале суда много журналистов и общественно-политических деятелей Дагестана.

Развитие суда над Андреем Бабицким

Владимир Долин, Махачкала:

В Махачкале сегодня начался судебный процесс по делу корреспондента Радио «Свобода» Андрея Бабицкого. Самый большой зал Советского суда Махачкалы переполнен. В основном здесь коллеги корреспондента Радио «Свобода» Андрея Бабицкого. После процедурных вопросов к обвиняемому и защите о возможных отводах прокурору и составу суда судья Игорь Гончаров начал процесс по обвинению журналиста в использовании заведомо фальшивого документа, а именно – паспорта на чужое имя, по которому Андрей поселился в гостинице в Махачкале в феврале этого года. Прокурор Рашид-хан Магомедов в своем выступлении рассказал об обстоятельствах дела, как они видятся стороне обвинения. Он настаивал на том, что Андрею Бабицкому не угрожала какая-либо опасность на территории Дагестана, ибо само использование подложного документа нельзя считать вынужденным. Следовательно, с точки зрения прокурора, Андрей Бабицкий виновен. Затем слово было предоставлено самому Андрею Бабицкому. Из его объяснений стало ясно, что после месячного заключения сначала в Чернокозово, а потом в чеченском селении Автуры, после так называемого «обмена на российских солдат», у журналиста были все основания опасаться за свою жизнь и не доверять правоохранительным органам России. После допроса обвиняемого суд начал слушать свидетелей.

Развитие суда над Андреем Бабицким: допрошены свидетели защиты

Владимир Долин, Махачкала:

Суд допросил свидетелей защиты: корреспондента Радио «Свобода» на Северном Кавказе Олега Кусова и Вячеслава Измайлова – журналиста «Новой Газеты», в недавнем прошлом – военного. В недавнем прошлом он занимался освобождением российских военнопленных и заложников, оказавшихся в чеченском плену. Благодаря ему десятки людей обрели свободу. Олег Кусов рассказал о звонке Андрея Бабицкого из Махачкалы во Владикавказ, благодаря которому стало известно, что пропавший почти месяц назад журналист на свободе. Кусов сообщил суду, что в телефонном разговоре Андрей Бабицкий не называл ни своего имени, ни города, в котором находится. Олег Кусов узнал коллегу по голосу, а понял, где он находится, по намекам.

Прокурор Рашидхан Магомедов поинтересовался, почему Андрей Бабицкий, оказавшись в Махачкале, не обратился к коллегам или властями Дагестана. По мнению прокурора, законность в Дагестане на таком высоком уровне, что если бы Андрей Бабицкий обратился к властям, то ему бы ничего не угрожало. Почему все же у корреспондента Радио «Свобода» были основания не доверять властям, объяснил Вячеслав Измайлов. Он рассказал суду, что обмена журналиста на российских военнопленных не было, а Андрея Бабицкого официальные власти передали людям, пока неизвестным, которые удерживали его более 20 дней, и именно эти люди привезли Бабицкого в Дагестан и то, как они его везли, позволяет предположить, что они были связаны с российскими спецслужбами. По крайней мере, все блокпосты они проезжали без досмотра. Заслушав свидетелей защиты, суд объявил перерыв до завтрашнего дня.

«Настоящее разъяснение сути чеченской войны…»

Суд над Андреем Бабицким проходит в атмосфере неожиданной открытости

Ведущий итогового информационного часа Петр Вайль беседует с находящимися в Махачкале директором Московского бюро Радио «Свобода» Савиком Шустером и адвокатом Андрея Бабицкого Генри Резником.

Савик Шустер: В Махачкале Радио «Свобода» представлено большим количеством журналистов, присутствуют продюсер Марк Штильман, Владимир Долин и Олег Кусов – корреспонденты, я работаю вместе с ними. Что касается журналистской обстановки, которая сложилась в помещении Советского райсуда города Махачкалы, то я должен сказать, что мы все были приятно удивлены тем, что нам было разрешено работать так, как даже может в устоявшихся демократических странах такое журналистам не всегда позволено. Мы могли снимать, записывать, устанавливать микрофоны, где нам хотелось, судья абсолютно не препятствовал, и это было настоящее событие. И журналисты в самом деле могли в течение суда полностью получать из зала суда информацию. Здесь присутствуют все ведущие российские телекомпании, потом с нами чешское телевидение, местное – дагестанское тоже, и мы предполагаем, что вся картинка, которая идет из Махачкалы, немедленно распространяется по ведущим телеканалам мира. Но, даже не входя в детали, сама журналистская атмосфера в зале суда была, можно сказать, беспрецедентной. Никто не ожидал такой открытости и благожелательности к прессе. Я думаю, что такого, по крайней мере из присутствующих, никто не ощущал со времени горбачевской гласности. Рядом со мной адвокат нашего корреспондента Генри Резник, и у меня вот какой вопрос: юридическая атмосфера тоже ведь была не совсем стандартной?

Генри Резник: Надо сказать, что я удовлетворен и, честно говоря, приятно поражен чисто правовой стороной. Судья – человек, во-первых, умный и, во-вторых, профессиональный. Каким бы ни было решение, то, что он обеспечил действительную гласность проведения процесса и бровью не ведет, когда некоторые журналисты, немного ошалевшие от свободы, бегают и переставляют микрофоны – этим он уберег себя от критики. Ни одна не удовлетворенная решением сторона не сможет упрекнуть его ходом процесса. Это решение судьи вовсе не предрешает приговор – я могу повторить: судья в очень тяжелом положении, и есть большой соблазн принять компромиссное решение. Есть три эпизода, когда показывался паспорт, допустим, выбросить два и оставить один, когда Бабицкий получил «неизъяснимое благо» от его применения. Я также приятно поражен тем, что судья знает дело, показания, материалы, он, заглядывая в протоколы допроса, оперирует показаниями, это говорит о профессионализме и добросовестности.

А прокурор – он и есть прокурор, обвинитель. Понятно, что он выступает с позиций обвинения. У нас разные оценки и мы стремимся к разному результату. Кроме того, с чего начался процесс – обвинительное заключение оглашал прокурор, хотя по устаревшему УПК, но эта норма не отменена, его оглашает суд, что противоречит Конституции, которая в 123-й статье утверждает принцип состязательности. Вы же понимаете, для чего это было сделано в советские времена. Суд, который зачитывает обвинительный акт, – уже складывается впечатление, что он выполняет обвинительную функцию, и это связывает суд. Здесь же судья предложил зачитать обвинительный акт прокурору, что вызвало его небольшое неудовольствие, и прокурор сказал, что надо руководствоваться УПК – «норма не отменена, хотя, может она и устарела», но подчиняется председательствующему. С профессиональной точки зрения это меня удовлетворяет. В наших даже московских судах нередко создается атмосфера, когда председательствующий начинает собачиться, какие-то ходатайства, уколы, шпильки… Всего этого мы были лишены.

Сегодня интересно было всем. Когда в процессе участвуют профессионалы, то они окрашивают все это своим присутствием, но мы столкнулись с очень приятным фактом. На предварительном следствии, следствие, используя все, записывает в протокол, чего не было. Вы помните, у меня была единственная просьба: «Мы не будем высказывать аргументы, мы все скажем в финальной речи, но мы просим, чтобы была гласность, чтобы в зале была пресса, были люди», – говорил я, и действительно пришли жители Махачкалы, и пришла пресса. И вот, этот милиционер сказал абсолютно не то, что было написано в протоколе, сколько его ни ломали…

Савик Шустер: Это был один из трех милиционеров, опознавших Андрея Бабицкого, когда он вышел из гостиницы пообедать в кафе «Дагестан», и там они его узнали и в итоге задержали, и один из них был сегодня свидетелем.

Генри Резник: И действительно, другая картина совершенно…

Савик Шустер: Его свидетельство было эмоциональным, потому что он как бы выразил радость: «Вот, они спасли жизнь Бабицкому…»

Генри Резник: Да, то есть они встретились не с каким-то нарушителем и врагом закона, а с человеком, которого просто разыскивают и они испытали радость по поводу того, что они встретились с ним и как бы обеспечили его охрану. Меня потрясло, что они тут же поместили его не в кабинет, допустим, начальника райотдела милиции, а в кабинет министра – для нас как будто испорченных московским чиновничеством и столичной жизни эта удивительная близость рядового милиционера прямо к власти…

Савик Шустер: Генри, мы привыкли, особенно люди, которые любят американские художественные юридические фильмы, и привыкли к поведению адвоката или обвинения которые прерывают, говоря: «Это не имеет отношения к делу», – вот такого стороннего наблюдателя, как меня, поразило то, что прокурор, который должен был не соглашаться с постановкой вопроса защитой, потому что она как бы все время пыталась расширить очень сильно суженное обвинением дело, – прокурор в тот же самый момент задавал очень аналитические вопросы. «Как могло произойти, что они такие некомпетентные», – спрашивал он, например, обвиняемого, и обвиняемый выступал в роли не преступника, а аналитика? Как такое могло быть?

Генри Резник: Я бы сказал, что Андрей выступал в роли эксперта, потому что действительно прокурор – у него было такое удивление: «Как же так. Неужели, если они задумали такую операцию, почему они были пьяные?!» И Андрей был как бы экспертом и отвечал на эти вопросы. Хотя такие вопросы, в принципе, председательствующий мог бы снимать, потому что Бабицкий дает пояснения по поводу обстоятельств, и оценки и мнения вообще не являются предметом свидетельских показаний.

Савик Шустер: Во второй половине дня в качестве свидетеля защита пригласила Вячеслава Измайлова – журналиста «Новой газеты» и бывшего военного человека, который сделал очень много для освобождения заложников на Северном Кавказе, он знает очень хорошо эту тему, как и тему обменов. И разговор повернулся совсем иначе. Может, я утрирую, но суд превратился во что-то вроде круглого стола. Выяснялась как бы преступная часть этой войны, в которой Андрей как бы стал и жертвой, и примером – гражданина России взяли и обменяли, неизвестно кто, неизвестно как. И Вячеслав Измайлов – его показание было драматичным, жестким и обвинительным в адрес властей, и я подумал, что процесс перестал быть процессом «государство против гражданина», а стал «гражданин против государства».

Петр Вайль: Нам, в Московское бюро РС, постоянно звонят из как российских, так и зарубежных СМИ, и ни один звонок не обходится без вопроса: «Является ли процесс политическим»? Ваша оценка?

Савик Шустер: Я переадресую этот вопрос Генри Резнику, но думаю, что такого намерения у обвинения точно не было, и я не думаю, что он превратится в политический, но, по-моему, он превращается как бы в настоящее разъяснение сути чеченской войны. Таких откровенных разговоров о том, как, по словам Измайлова, превращают «живых людей в трупы», и о том, что было в течение этих двух дней… Такого я не слышал никогда.

Генри Резник: Обвинение – неправомерно с юридической точки зрения, сузило значимые для правильного принятия решения события, потому что позиция Андрея – он говорит: «На протяжении полутора месяцев я фактически подвергался насилию. Меня насильно удерживали, лишали свободу, надо мной издевались, я был измотан, и я был в таком состоянии, что я был близок к физическому истощению», – все это убирается и отрезается, и в представленном в обвинительном заключении обвинении от Генпрокуратуры, отвергавшей все эти ходатайства, все сводилось к тому, что «ничего этого не было»: «Вот Бабицкий появляется в Махачкале, и все, что было до этого, не имеет отношения». Понятно, что защита приняла меры к тому, чтобы это расширить, и это диктуется не политическими целями, а правовыми целями защиты, а то, что выявляется, что представители власти бессовестно лгали, фактически вводили в заблуждение общество и уже залгались так, что просто запутались во всей этой лжи, – это следовало из показаний Измайлова. То, что никакого обмена не было – все это стало известно, но это надо ввести в процесс. Пока это за пределами процесса, этим нельзя воспользоваться.

Прокуратура отказывалась отвечать на все ваши вопросы. Я получил из Генпрокуратуры удивительный ответ: мне написали, что «нет такой формы получения сведений, как адвокатский запрос». В положении об адвокатуре записано, что все государственные и общественные организации обязаны отвечать на адвокатские запросы, связанные с защитой. И я получаю такой ответ, и мы были просто вынуждены вводить эту информацию в процесс – это чисто правовая задача, а то, что это окрашивается политически, то это окрашивается вне зависимости от того, как и что будут говорить участники процесса, и это очень важно… Как к нам подходили люди, совершенно незнакомые, представители духовенства, простые люди, проехал мимо ректор какого-то института и решил выйти и пожать руку, и когда представитель духовенства говорит: «Свобода слова от Бога и мы вас всех здесь приветствуем, спасибо вам, что вы боретесь за эту свободу», – конечно, это придает силы в борьбе против неправедного обвинения.

Савик Шустер: Я только сделаю одно замечание: мой коллега – корреспондент журнала «Итоги» сделал правильное замечание, он сказал, что «в зале суда такое ощущение, что все всё понимают». Раз все всё понимают, то в этом может быть политическая окраска, потому что на сей раз мы ждем приговора с волнением, не потому, что мы боимся за судьбу Андрея, а потому, что боимся за судьбу правосудия.

Петр Вайль: А когда вы ждете приговора?

Савик Шустер: Мне трудно это сказать, потому что с утра судья говорил о множестве свидетелей, которые должны быть вызваны, я думаю, что это затянется еще на несколько дней…

Генри Резник: Если судья захочет как-то перебить и принять меры к вызову свидетелей… А на самом деле нам нужно допросить еще 4–5 свидетелей, показания которых значительны, а остальные, в общем, не нужны. Не знаю, как решит судья, но мне кажется, что все может разрешиться еще до 5-го числа.

Савик Шустер: Последняя деталь первого дня суда над Андреем Бабицким – это то, что во время утреннего заседания один сидевший в зале человек внезапно встал и сказал: «Я хочу задать вопрос свидетелю». Это вызвало некий смех, потому что зрители не имеют отношения к процессу, но это свидетельствует об атмосфере понимания людьми того, что происходит, и я думаю, что все мы не ожидали, что такое произойдет именно здесь, в Махачкале.

«Если судья решит, что правосудие проходит через его сердце, то он может противостоять и «телефонному», и «мегафонному» праву…»

Судья Мосгорсуда Сергей Пашин комментирует рассказ директора Московского бюро Радио «Свобода» Савика Шустера и адвоката Андрея Бабицкого Генри Резника о первом дне суда над журналистом Радио «Свобода». С Сергеем Пашиным беседует ведущий итогового информационного часа Петр Вайль.

Петр Вайль: В прямом эфире Радио «Свобода» Сергей Пашин – судья Мосгорсуда, заслуженный юрист Российской Федерации, один из создателей суда присяжных в России. Скажите пожалуйста, господин Пашин, видите ли вы что-то необычное и специфическое в процессе по делу Андрея Бабицкого?

Сергей Пашин: Судя по тому, что рассказывают о суде корреспондент Радио «Свобода» и выдающийся адвокат Генри Маркович Резник, процесс начинается достаточно необычно. Потому что широкая гласность процесса, возможность работать, как надлежит работать, предоставленная судьей прессе – это достаточно редкая вещь. К сожалению, сплошь и рядом записей по ходу процесса вести не дают, корреспондентов не пускают, тем более запрещают съемки. Что касается предупредительности и профессионализма судьи, то этим я как раз не удивлен, ибо я не страдаю московским снобизмом, я хорошо знаю многих коллег из провинции и считаю, что среди них очень много и достойных людей, и высокопрофессиональных людей. И я уверяю вас, что есть судьи, которые читают материалы дела перед тем, как занять судейское кресло. Понятно, что среди других дел это дело выделяется и вниманием общественности, но и тем, конечно, что человек, который мог бы пойти на компромисс и согласиться на амнистию, решился выступить в судебном процессе и доказывать свою невиновность, что довольно нетипично.

Петр Вайль: Господин Пашин, а с точки зрения юридической, такое шумное дело со всеми этими политическими моментами – все это мешает делу или нет?

Сергей Пашин: Обычно мешает. Но я думаю, что и судья, и защитник правы в том, что они уделяют больше внимания юридической стороне процесса. Слушая рассказы ваших корреспондентов и Генри Резника, я вспоминал десятки дел, в которых было очень важно представить обвинение в более широком контексте. Например, дело рабочих Коншинской мануфактуры, дело Веры Засулич, дело игуменьи Митрофаньи – то, что рассматривались в суде присяжных в XIX веке. Очень опасно зауживать границы дела. Если защитник не представит истории в более широком контексте, то его клиент может быть осужден.

Петр Вайль: Адвокат – он, по определению, публицист, и не случайно адвокатские речи издаются томами и собраниями сочинений. Но любопытно, что вы – судья, и вы ратуете за расширение контекста?

Сергей Пашин: Я считаю это правильным, потому что сплошь и рядом опасно применять норму закона и этим ограничиваться. Надо посмотреть: а не будет ли применение нормы закона большей жестокостью и несправедливостью, чем ее неприменение, и понять это можно только в более широком контексте.

Петр Вайль: А вам лично приходилось принимать участие в подобных процессах?

Сергей Пашин: Нет в политических или похожих на политические процессы я, как правило, не участвую. В основном я разбираю дела об убийствах, бандитизме, похищении человека… Ну а дела такого рода вообще разбираются в районных судах, а не на уровне областного или краевого.

Петр Вайль: А требуется ли от судьи какая-то специальная подготовка, даже не только профессиональная, но и общечеловеческая, чтобы решать подобные дела?

Сергей Пашин: Конечно, но судья, по определению, должен быть компетентен, и должен быть человековедом. Поэтому сплошь и рядом достаточно даже того, что судья дает сторонам возможность честно состязаться и не боится открытости процесса. Уже это позволяет ему быть на высоте.

Петр Вайль: Могли бы вы сделать какой-то прогноз по процессу по делу Андрея Бабицкого?

Сергей Пашин: Я знаю очень много процессов, которые начинались очень хорошо, но потом на определенном этапе и судью и прокурора как подменяли…

Петр Вайль: Почему?

Сергей Пашин: Я имею в виду процессы советского периода. Но в данном случае меня порадовало то обстоятельство, что стороны не могут точно назвать дату окончания процесса. В былые времена сроки рассмотрения дел регулировались на Старой площади, где заседало ЦК, и судья точно знал, сколько времени отводится на допрос такого-то свидетеля и когда надо положить на стол готовый приговор. Теперь, видимо, такого нет.

Петр Вайль: Раньше существовало еще так называемое «телефонное» право – вы считаете, что сейчас Россия от этого избавилась?

Сергей Пашин: Россия от этого, конечно, не избавилась, но судья прежде всего – личность, и если он решит, что правосудие проходит через его сердце, то он может противостоять и «телефонному» и «мегафонному» праву!