Текст книги "Сердцеедки. Правила любви"

Автор книги: Памела Уэллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

Глава двадцать первая

Правило 21: Находясь в обществе своего бывшего, ты всегда должна выглядеть превосходно.

В следующие выходные Келли позвонил Моррис из приюта для животных и попросил прийти на час раньше. Она согласилась, но этот сдвиг на час полностью выбивал ее из графика.

– Где моя паршивая одежда? – крикнула она, стоя у подножия лестницы в подвале.

– Я думал, у тебя вся одежда паршивая. – На верхней площадке появился Тод.

– Ха-ха, – пробормотала она, роясь в трех корзинах с чистым бельем. У мамы белье всегда было перестирано и разложено по местам. Но на этой неделе она помогала кому-то из друзей собирать детский душ, и поэтому не успела закончить со стиркой. У Келли до начала смены оставалось всего полчаса. Этого маловато, чтобы выстирать и высушить вещи. Паршивыми она называла их только потому, что надевала исключительно на работу в приюте. Это была пара джинсов и футболка – старые, но вполне модные.

– Что ты делаешь? – спросила Моника, спускаясь к ней по лестнице. Она все еще была в пижаме с надписью «Шалопай». Ее соломенно-светлые волосы были заплетены во французскую косичку.

– Ищу свою одежду.

Моника подошла к корзине с грязным бельем.

– Вот эту? – спросила она, вытащив джинсы в собачьей шерсти.

– Да. – Келли огорченно плюхнулась на пол. Она ведь уже заглядывала в ту корзину. Как же она их проглядела? Моника поднесла ей джинсы. – Спасибо. – Келли расправила их. Светлая собачья и черная кошачья шерсть, грязные отпечатки собачьих лап, на коленке какое-то пятно – скорее всего, собачий корм – засохло и стало твердым, как камень. Какая бы грязная работа ни ждала в приюте, эти джинсы надевать было нельзя.

Келли бегом поднялась наверх, в свою комнату и стала рыться в нижнем ящике шкафа. Там нашлись только старые дырявые шорты. Тогда Келли заглянула в другой ящик и откопала там старые штаны на завязках. Она носила их пару лет назад. Тогда она была намного полнее.

Взглянув на часы, Келли поняла, что на дальнейшие поиски времени нет. Она надела на себя штаны и затянула завязки. Потом напялила черную рубашку с надписью «N Sync», которую мама прикупила на распродаже. Надо сказать, мама ее ничего не понимала в модной одежде. Она думала, что рубашка Келли понравится, потому что ей нравилась эта группа. Ну прямо как в первом классе.

Ладно, на сегодня сойдет. Все равно Келли некого там очаровывать. Она изменила дни своей работы, и они с Уиллом больше не пересекались. Сегодня предполагалась спокойная, размеренная воскресная вахта.

* * *

От этих щенят – двадцати трех, по точным подсчетам – у Келли разболелась голова. Вот тебе и тихий, спокойный день в приюте. После нескольких недель упорных трудов службе контроля за животными удалось разобраться с пожилой четой, занимавшейся разведением щенков.

Теперь все двадцать три щенка были благополучно доставлены в приемную. Но предстояло еще очень много работы. Ветеринар по очереди осматривал каждого малыша. Потом их всех надо было искупать и накормить. А ведь еще оставались и другие собаки, требовавшие внимания.

– Пойду, вызову кого-нибудь, – сказал Моррис, направляясь к приемной стойке.

Келли даже не заметила, как он ушел. Вокруг нее вился щенок – помесь черного лабрадора с кем-то – и кусал за пятки. Она взяла его на руки и почесала за ушами, чтобы он успокоился. Это помогло: щенок успокоился настолько, что описал ее.

– Ох! – Келли тут же опустила его на пол, но было уже поздно – дело сделано. Келли, как смогла, почистила себя бумажными салфетками. Другой рубашки у нее все равно с собой не было. Да и что тут такого? На нее уже не первый раз писают. Она все собиралась бросить в багажник запасной комплект одежды на такой случай, да руки никак не доходили. Ну, ничего, вот доберется до дома и обязательно приготовит запасную одежду.

– Доктор Берн, вы закончили с черными лабрадорами?

– Да. – Ветеринар закатал рукава рубашки, прежде чем взяться за следующего щенка. – Можешь отнести их в вольер.

Слава богу!

Застенчивую черную лабрадориху поймать не составило труда – она почти не двигалась с того самого момента, как поступила в приют. А вот вторая, с белым пятнышком на лапе, была непоседливой. Но немного везения – и Келли удалось отнести в клетку и ее.

С двумя оставшимися мальчиками, похоже, будут проблемы. Сейчас они занимались тем, что нарезали круги по приемной, лаяли на других собак и сеяли всеобщую смуту. Их длинные когти бряцали по бетонному полу.

И только Келли загнала одного из них в угол, как в приют вошел Уилл, неотразимый в своих потертых джинсах и коричневой рубашке.

– Привет, – улыбнулся он ей. – Похоже, у тебя тут нелегкая борьба. Давай, я их поймаю.

Келли выпрямилась и расправила мокрую рубашку. Волосы лезли в глаза. Уилл медленно приблизился к одному из щенков, а потом неожиданно бросился на него и взял в руки.

– Видишь, как просто, – сказал он. – Надо только немного терпения.

Ворча, она предоставила ему заниматься щенками, а сама переключилась на взрослых собак. Эскимос возбужденно залаял, как только она приблизилась к его клетке, и в своем порыве привлечь ее внимание перевернул миски с едой и водой.

– Я уже иду, иду, – сказала она, отпирая клетку. Пес бросился ей на грудь, оставив на рубашке еще и грязные отпечатки лап. – Сидеть, – шикнула она на него. Эскимос заскулил, но повиновался.

День катился коту под хвост и с каждой минутой становился все хуже и хуже.

– Как у тебя дела? – спросил Уилл, подойдя сзади.

– Отлично.

Уилл взялся за метлу и принялся подметать в клетках.

– Давно с тобой не разговаривал.

– Да.

– Я что-то сделал не так?

Келли посмотрела на него. Он стоял, опершись на метлу. Ну почему именно сегодня Келли выглядит такой неряхой? Собачья моча, отпечатки лап, да еще и надпись «N Sync» на рубашке.

– Да нет, – ответила Келли. – Ты ничего такого не делал.

– Хорошо. – Он наградил ее улыбкой, которую всегда использовал, желая закрепить свое превосходство. И это обычно срабатывало. – Не хочешь пойти сегодня с нами? Мы ужинаем в ресторане «Эмерсон».

– Кто «мы»?

– Мой брат, Джесси и Дан. – Он пожал плечами. – Ничего официального.

Она так вымоталась сегодня в приюте, что больше всего ей хотелось расслабиться и провести вечер в компании друзей. А в «Эмерсоне» подавали самые лучшие в городе сэндвичи с цыпленком.

Если относиться к этому как к чисто дружеской встрече, то нет ничего страшного. Нарушит ли она при этом Кодекс? Она же не бросается Уиллу на шею. Посидеть, пообщаться с ребятами – именно это и предлагалось в одном из правил: занимайся чем-нибудь в компании друзей. Это четвертое или пятое правило? Трудно запомнить их все. Келли еще не завела себе тетрадь для Кодекса. Видимо, поэтому пока не запомнила их наизусть.

Не пора ли действительно завести себе дневник? А еще надо переписать домашнее задание по испанскому. «Как только вернусь домой, – решила она, – сделаю и то, и другое».

– Хорошо, – сказала она. – Я пойду.

Уилл улыбнулся.

– Отлично. Тогда встречаемся около шести прямо в «Эмерсоне».

* * *

Динг.

Рейвен оторвалась от журнала и взглянула на экран монитора. Там мигала иконка нового сообщения. Рейвен отложила журнал и подошла к столу.

Она ожидала, что это Сидни или Алексия. Но на экране значился Ас-23. Сердце споткнулось.

Ас-23 – это ник Гораса.

Она знала, поскольку нашла его страничку в «Фейсбуке», а там были указаны номер его аськи и другие данные. Например, там говорилось о том, что он увлекается музыкой и создает любительскую группу, у которой еще даже нет названия. Что его любимый фильм – «Трудности перевода», а любимое телевизионное шоу – «Американский идол», а…

Хм… а не перешла ли она черту, за которой заканчивается простое любопытство и начинается преследование?

– Привет, – напечатала Рейвен.

Ас-23: как дела?

Рей: отлично, как ты нашел мой номер?

Ас-23: я спросил у бена, а он спросил у алексии, и та мне его сообщила, видишь, на какие ухищрения мне пришлось пойти, чтобы найти тебя. J

Рей: ты имеешь в виду бена дэниелса?

Ас-23: да

С какой стати Бен спрашивал у Алексии? Они ведь даже не дружат, насколько Рейвен знает. Надо будет потом спросить у Алексии.

Рей: так что стряслось?

Ас-23: я хочу попросить тебя об огромном одолжении.

Тот факт, что она ему зачем-то понадобилась, заставил Рейвен неожиданно для самой себя расплыться в улыбке. Калебу она нужна была только для одного: пообжиматься.

Ну, здорово, она только что подумала про своего бывшего, а это было нарушением правила 10. Рейвен тут же схватила свою четырехслойную резинку для волос и пребольно щелкнула себя по руке.

– Ай. – Она потерла руку, чтобы немного унять резкую боль. Может, Алексия решила специально помучить их, придумав такие правила?

Рей: какое одолжение?

Ас-23: пока не могу сказать.

Рей: почему?

Ас-23: боюсь, если скажу тебе сейчас, ты откажешь.

Рей: хм… звучит подозрительно, ты хочешь, чтобы я вступила в какую-то секту?

Ас-23: ха-ха. нет.

Рей: намекни, и, возможно, я скажу да.

Вообще-то она уже знала, что скажет «да», но дразнить его было так забавно. К тому же, намек все равно не помешает.

Ас-23: это связано с музыкой.

Рей: ты хочешь организовать фольклорную группу и заставить меня играть на банджо?

Ас-23: тепло.

Рей: ладно, заинтриговал, так чего ты хочешь от меня?

Ас-23: я знал, что на тебя можно положиться. Будь у меня в 6.

Рей: ладно, только если там не будет никаких ритуалов.

Ас-23: обещаю, никаких ритуалов, и знаешь что?

Рей: что?

Ас-23: спасибо.

Рей: на здоровье J

Она отключилась. Улыбка становилась все шире, и Рейвен никак не могла совладать с ней. Правда же здорово, что Горас решил попросить ее об одолжении? Но она не позволит себе слишком уж радоваться. Ну разве что совсем чуть-чуть. Приятно ведь, что он вспомнил о Рейвен, когда ему что-то понадобилось.

Часы показывали 16:09. Она поспешила в ванную, к зеркалу. Наклонив голову, оглядела волосы. Они были тусклыми и спутанными. Рейвен сегодня еще не принимала душ. Самое время принять.

Глава двадцать вторая

Правило 8: В течение трех месяцев делай только то, что тебе хочется. Ни при каких обстоятельствах не приспосабливайся под других.

Правило 12: Не заводи романы с друзьями своего бывшего.

Первым, что заметила Келли, войдя в ресторан, были, как ни странно, не запахи жареного мяса и не звуки джаза из расцвеченного неоновыми огнями музыкального автомата. Первой она заметила Бриттани. А уже потом услышала, как глубокий баритон мистера Дэниелса потребовал забрать его скотч, потому что он заказывал со льдом, а принесли безо льда.

Оба этих наблюдения заставили Келли тихо застонать.

Бриттани не относилась к числу ее любимых персонажей, что вполне понятно, а с мистером Дэниелсом вообще сложно было поладить. Для компании специально сдвинули сразу три столика, так что там вполне могли рассесться человек десять. Однако стул Бриттани стоял так близко к стулу Уилла, что они вполне могли слышать дыхание друг друга.

Келли глубоко вздохнула и подошла к столу.

– Привет, – сказала она и села рядом с Беном. Это место было вполне безопасно. С Беном она всегда чувствовала себя свободно, поскольку он был мил и разговорчив. А значит, ей не придется самой болтать без умолку или сидеть молча рядом с мистером и миссис Дэниелс, которые ее совершенно игнорировали, зато любовались красотой Бриттани.

– Привет! – откликнулся Бен.

– Келли, – поприветствовал ее Уилл, отодвинувшись от Бриттани, и та нахмурилась.

– Привет, – еще раз сказала Келли.

– Очень мило, что ты к нам присоединилась, Келли, – сказал мистер Дэниелс, – хоть и с опозданием. – Он пригладил рукой свою тщательно подстриженную бородку. Это был банальный воскресный ужин, но мистер Дэниэлс был одет так, словно готовился выступить в суде – на нем красовались дорогущий черный костюм и красный шелковый галстук.

Миссис Дэниелс оделась под стать ему – в шикарный брючный костюм, а волосы уложила в высокую прическу. Она поджала губы, взглянув на часы.

– Извините, – пробормотала Келли. Она могла бы сказать, что Уилл пригласил ее на шесть, а сейчас часы показывали только 5:54, но Дэниелсы не принимали никаких оправданий. Келли часто удивлялась, как Бену удается выжить в этой семейке. Он всегда был такой расслабленный и беззаботный, словно рос в семье сторонников политики полного невмешательства.

Келли сглотнула, пытаясь справиться с неловкостью, и оглядела остальных собравшихся. Дэна, Эйприл и Джесси она знала, а вот молодой человек с длинными светлыми волосами, в зеленом свитере был ей незнаком.

– Привет. – Он через стол протянул Келли руку. – Я – Брэкин.

Брэкин? Что это за имя такое, подумала она. Интересно, какая же у него тогда фамилия?

– Брэкин. – Келли улыбнулась и пожала его руку. Его ладонь оказалась на удивление мягкой – мягче, чем ее. – Брэкин… а дальше?

– Уиверли, – ответил он, и в его голосе послышалась гордость.

Фамилия показалась смутно знакомой.

– Приятно познакомиться, – сказала Келли и отняла наконец руку.

– Брэкин вместе со мной состоит в историческом обществе, – пояснил Уилл.

Мистер Дэниелс откашлялся.

– Брэкин учится в Уиверли. Отличная школа. Я пытался устроить туда Уилла, но безуспешно.

Точно! Вот откуда фамилия показалась Келли знакомой. Уиверли – это частная школа километрах в сорока от Бич Фолз. Обучение там стоило нереально дорого, а попасть туда было практически невозможно. Брэкин, само собой, попал туда автоматически, поскольку школа была создана его семьей.

– Большая шишка, да, – шепнул Бен, и Келли рассмеялась. Все за столом тут же замолчали и посмотрели на нее.

– Извините. – Она подавила смешок и укоряюще взглянула на Бена.

– Что? – ухмыльнулся он.

– Думаю, нам пора, – объявил мистер Дэниелс. – Пойдем, дорогая. Пусть дети немного пообщаются без присмотра родителей.

Мистер Дэниелс вручил Уиллу кредитку.

– Угощай своих друзей. – Он поднялся и застегнул пиджак. – Мы с мамой вернемся в офис – у нас там еще дела. Не засиживайтесь допоздна, ребята. – Он чуть дольше задержал взгляд не Бене, словно в большей степени это касалось его.

Все попрощались с мистером и миссис Дэниелс, и те ушли. Келли втайне обрадовалась этому. Родители Уилла всегда наводили на нее ужас. Они были высокомерными, требовательными и явно недолюбливали Келли. Интересно, что они думают о Бриттани? Они с ней почти не разговаривали, и Келли гадала, хороший это знак или плохой. Во всяком случае, Бриттани никто не упрекал за опоздание.

К столику подошел официант и раздал всем меню. Почти все за столом – кроме Брэкина – и без того знали, что будут заказывать, поскольку знали меню наизусть. Келли обычно брала сэндвич с цыпленком. Он низкокалорийный и такой вкусный!

Когда официант снова подошел к ним, она сделала свой обычный заказ с диетической колой. А вот Уилл с Брэкином устроили официанту допрос, какой майонез использовали при приготовлении блюд, калорийный или обезжиренный? А булочки для гамбургеров делались из белой муки или пшеничной?

– Это всего лишь хлеб, приятель, – сказал Бен, посасывая кусочек льда, который он выудил у себя из стакана с водой.

– Бенджамин, – нахмурился Уилл. – Это не просто хлеб.

– Мука грубого помола гораздо полезнее, – вставил свое слово Брэкин.

Келли не могла с этим не согласиться. Но то, как они выпытывали у официанта каждую мелочь, немного утомляло.

Официант, переминаясь с ноги на ногу, отвечал на все вопросы, и Келли чувствовала, что он начинается раздражаться. Она его понимала. Наконец Уилл остановил свой выбор на сэндвиче с цыпленком, а Брэкин выбрал салат «Кобб».

В ожидании заказа Уилл и Брэкин погрузились в обсуждение важнейших тем – вступительных сочинений для колледжа и состояния исторических сайтов в Интернете.

– Все это томительно скучно, – шепнул Бен.

– Согласна.

– Ты ведь уже не встречаешься с моим братцем, правда? – спросил он. – То есть, дело твое, если встречаешься, только в этом нет ничего хорошего.

– Это звучит как-то бессмысленно, тебе не кажется?

– Встречаться с моим братцем тоже бессмысленно.

– Ох! – Келли скорчила рожицу. – Ты меня подловил.

– Еще как.

– Ладно… мы больше не встречаемся.

– Он почти влюблен в тебя.

Келли нахмурилась.

– Ничего он не влюблен. Он все время с Бриттани. Он бросил меня в тот вечер, в галерее…

– Бриттани он использует для прикрытия. А по-настоящему его тянет к тебе, только он не хочет этого признать.

Келли покосилась в сторону и поймала на себе взгляд Уилла. Тот улыбнулся и тут же отвел глаза. Бриттани заметила этот обмен взглядами и сердито посмотрела на Келли.

– Зачем ты все это говоришь, если считаешь, что мне не надо с ним встречаться?

– Потому что ты имеешь право знать и должна самостоятельно принять решение. – Бен приподнял бровь. Потом отпил из стакана и поставил его на стол. – Но, повторюсь… во встречах с ним нет ничего хорошего.

– Я не понимаю, что происходит, – призналась Келли.

Принесли еду. Келли ела молча, почти не прислушиваясь к разговорам за столом.

Если собственный брат Уилла считает, что с ним не стоит встречаться, о чем это говорит? О многом. Она пришла сюда вовсе не из-за Уилла. Она не собиралась возвращаться к нему. Но, может, теперь, когда она знает, что небезразлична ему… Нет… это ничего не меняет. У нее уже не было бабочек в животе. Не было приятного головокружения при мысли об Уилле. Она им переболела. Ее чувства к нему за эти два месяца как-то поутихли.

Судя по всему, Кодекс расставания все-таки работает.

Дожевав свой сэндвич, Келли извинилась и отлучилась в туалет. За столиком у стены она заметила знакомое лицо.

Дрю.

Встретившись с ним взглядом, Келли махнула рукой, ожидая всего лишь такой же взмах в ответ. Но Дрю встал из-за стола, оставив отца, который в это время разговаривал по телефону.

– Что ты тут делаешь? – спросил он.

– Да вот, пришли с друзьями. – Она показала на столик почти у самого входа.

– Только что?

– Нет. Наоборот, я как раз ухожу. Слава богу.

Дрю сунул руки в карманы джинсов.

– Ты не будешь возражать, если… я уйду вместе с тобой?

Келли нахмурилась.

– А как же твой отец?

– Да он почти не замечает, что я здесь. Все это время он висит на телефоне.

Келли почувствовала в его голосе обиду и даже немного разочарования.

– Да, конечно. Я только попрощаюсь.

Они вместе подошли к столику. Бен пожал руку Дрю, и они пустились в разговоры о спорте.

– Я ухожу, – сказала Келли Уиллу. Потом повернулась к Брэкину. – Приятно было познакомиться.

Брэкин наградил ее белозубой улыбкой и поднялся.

– Можно как-нибудь позвонить тебе?

Все за столом замолчали и посмотрели на Келли. Даже Бен, что было совершено неслыханно, ведь он почти никогда не умолкал.

– Хм… – Ее бросило в жар, а руки, наоборот, похолодели. Она набрала побольше воздуха и посмотрела прямо на Уилла. – Вообще-то мне пока комфортнее в одиночестве.

Лицо Уилла тут же застыло.

Она взяла Дрю под руку и сказала:

– Пойдем.

* * *

Горас жил в пригороде Бич Фолз, где дома стояли далеко друг от друга, а задние дворы были размером с поле. У его семьи был двухэтажный коттедж с опоясывающей застекленной террасой. Рейвен он напомнил дом из старых романов – с желтыми стенами, белыми ставнями и мощеной дорожкой.

Подъезжая, она заметила еще несколько автомобилей, припаркованных чуть дальше, у гаража. Или Горас устроил вечеринку, или у них в семье так много автомобилей.

Едва Рейвен вышла из машины, как боковая дверь в гараж распахнулась.

– Привет! – Горас встретил гостью на дорожке. – Мы тут, в гараже.

– Мы? – Рейвен вскинула брови.

– Погоди, сама все увидишь. – Он придержал для нее дверь, и она вошла внутрь. Сверху, из вентиляции дул теплый воздух. Первым, что бросилось в глаза, была ударная установка, усилитель и гитара. Потом Рейвен заметила Хоба и Дина – ребят из школьного оркестра. Они сидели на протертом оранжевом диване у стены. Хоб перебирал струны бас-гитары, а Дин стучал барабанными палочками по баночке из-под колы.

– Рей, – сказал Горас. – С Хобом и Дином ты знакома.

– Привет, – хором поздоровались они.

– Привет, – Рейвен помахала им в ответ и повернулась к Горасу, всем своим видом вопрошая: «Какого черта тут происходит?»

– Мы играем вместе почти год, – пояснил Горас. – Но наш солист отчалил, и нам срочно нужна замена.

И на нее воззрились три пары глаз.

– Так. – Рейвен, пытаясь скрыть неловкость, скрестила руки на груди. – И какое отношение это имеет ко мне?

– Мы хотели выступить на «Свободном микрофоне», но у нас нет солиста.

Он хотят, чтобы Рейвен пела? Они что, с ума сошли?

– Я не пою. Я играю на флейте.

– Я слышал, как ты поешь, – возразил Горас. – И знаю, что поешь ты хорошо.

– Когда это ты слышал? – Она пела только дома – исключительно в своей комнате или в душе. Еще иногда подпевала, слушая iPod, но в школе Рейвен всегда следила за собой.

Горас замялся и опустил глаза.

– В тот вечер, в автобусе. После конкурса оркестров.

Ах. В тот вечер.

Она как раз сидела в наушниках, когда Горас подсел к ней и похлопал ее по плечу. Рейвен помнила, что пела тогда, но ей казалось, что она только вполголоса мурлыкает, все остальные в автобусе оживленно разговаривали. Она и не подозревала, что кто-то может ее услышать.

– Я пою только для себя, – сказала она наконец.

– Да ладно тебе, – сказал Хоб, покусывая кончики волос. – Будет круто, если такая цыпочка станет нашей солисткой.

– Хоб, – одернул его Горас и покачал головой.

– Что?

– Нам нужен хоть кто-нибудь, – добавил Дин. – И очень срочно.

Рейвен переступила с ноги на ногу.

– Еще раз повторяю, ребята, я не пою.

– Ты только попробуй, – попросил Горас. – Мы можем сыграть. Выбери что-нибудь из хитов.

Да ни за что она не будет петь перед всеми! Она даже не знает, как это делается. Она только опозорится, и Горас будет считать ее недотепой.

– Не могу. К тому же я не знаю слов. Я могу петь только под свой iPod.

– Вот и отлично. Пойди, принеси свой iPod, – сказал Горас.

Она могла бы сказать, что iPod остался дома, но почему-то ей казалось, что Горас сразу раскусит ее вранье. Когда это у нее не было с собой iPoda?

– И что потом? – спросила она.

– Ты будешь петь под iPod, а мы будем играть.

– А что если вы не знаете ни одной моей песни?

– У тебя там есть «Greengers»? Ты их пела в тот вечер.

– Да.

– «Оставь мне вчерашний день»?

Это была одна из ее самых любимых песен. «Greengers» была молодой, напористой группой. Конечно, не «Three Days Grace», но тоже набирающей популярность. Рейвен услышала о них года два назад, когда они начали собирать залы в Бостоне.

– Да.

– Можем сыграть, – сказал Хоб, вставая с дивана. – Давайте попробуем.

Рейвен все еще сомневалась, но ребята уже настраивали инструменты. Горас же так и стоял, не сводя с нее глаз. Петь под iPod – дело не хитрое. А вот спеть перед мальчишками – совсем другое дело. И потом, это всего лишь школьный вечер. С чего вдруг такая необходимость выступать там?

Может, для них, для Гораса, это было важно, потому что музыка была их страстью, и им было все равно, где играть – на школьном вечере или на серьезном концерте? Главное – чтобы люди слышали их музыку.

Музыка и в жизни Рейвен играла серьезную роль, и она могла понять ребят.

– Рей, пожалуйста! – взмолился Горас.

Несмотря на смущение, от которого уже горело лицо, Рейвен кивнула и направилась к машине. Ей хотелось порадовать Гораса. Она верила в то, что он говорил, верила его комплиментам, хоть они не касались размера ее груди и таланта целоваться.

Вернувшись, Рейвен надела наушники и повернулась к парням. У Хоба на груди висела бас-гитара, Дин сидел за ударными, а Горас взял гитару.

– Я не знала, что ты играешь, – сказала она, кивнув ему. В оркестре Горас играл на ударных. Было бы естественно, если бы он и тут сел за барабаны.

Он пожал плечами и провел рукой по струнам.

– На гитаре я научился играть раньше, чем на барабанах. Просто в школьном оркестре нет гитар.

– Кстати, почему? По-моему, это несправедливо.

– Не знаю, но и впрямь досадно. – Он взял несколько пробных аккордов, а Рейвен тем временем искала на iPode нужную песню.

– Начинаем, – сказал Горас. – Вступай, как будешь готова.

– Хорошо.

Горас начал выбивать ритм. Из усилителя за его спиной полилась музыка. Рейвен невольно залюбовалась, как легко и непринужденно его пальцы порхают по струнам и ладам.

Горас поднял голову, поймал ее взгляд и улыбнулся.

– Давай, – скомандовал он одними губами, когда Дин ударил по тарелкам – цик, цик, цик, а – Хоб по струнам бас-гитары – дум, дум, дадум.

Рейвен начала выстукивать ритм ногой. Она включила iPod, и живая музыка смешалась с фонограммой. Рейвен закрыла глаза и взяла в руки микрофон.

«Не думай. Просто вступай и все».

Она набрала в грудь воздуха, заставила замолчать внутренний голос, нашептывавший ей, что это чистейшее безумие, и запела.

– Вот это да, – прошептала Рейвен, когда песня закончилась. Никогда она не испытывала ничего подобного: музыка не только звучала у нее в ушах, но и вибрировала в полу, отражалась от стен, лилась прямо из нее.

– Просто отлично! – воскликнул Хоб. Дин кивнул в знак согласия.

– Рей, это было чудесно, – сказал Горас.

Рейвен чуть не сияла от удовольствия.

– Да, мне тоже понравилось.

– Тогда присоединяйся к «Хобу и Сердцеедам»! – сказал Хоб.

Дин покачал головой:

– У нас другое название.

– Ты будешь с нами петь? – спросил Горас, не обращая внимания на завязавшийся у него за спиной спор.

Мама убьет ее, если Рейвен вступит в группу. Играть в рок-группе для мисс Валенти – все равно что пойти работать в цирк. Но в тот момент Рейвен не волновало, что подумает мама. Ей хотелось заниматься музыкой.

Рейвен улыбнулась.

– Считайте, что я с вами.