Текст книги "Беспроигрышная ситуация (ЛП)"

Автор книги: Памела. Памела

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ЛУКАС

Я оставляю Леору привыкать к новому офису, думая о том, что никогда не устану от ее улыбки.

Ее улыбка способна осветить самую темную ночь и согреть самую холодную комнату.

Возможно, она даже не подозревает, какое влияние оказывает на людей.

Ее бывший, должно быть, здорово ее подпортил, если она решила, что я нужен ей, чтобы чувствовать себя лучше.

Поэтому я решил поставить перед собой личную задачу: к моменту окончания нашего договора она научится любить себя так, как действительно заслуживает.

Что касается вчерашнего дня, то, как только я оставил ее в квартире, мой план состоял в том, чтобы отправиться в офис, сделать кое-какие дела и выпить стакан-другой своего двадцатипятилетнего виски.

Мне нужно было думать и планировать, но пока я вел машину, в голове крутилось только одно: как Леора решила подняться по лестнице.

Я начал думать, почему.

Каждый раз, когда мы вместе ехали в лифте, она казалась не в себе, никогда не смотрела мне в глаза и всегда ерзала, пока мы не поднимались на свой этаж.

Тогда меня осенило, что она, должно быть, ненавидит лифты, и поэтому я решил перенести наши офисы.

Наш старый офис нуждался в ремонте, и я использовал это как предлог, чтобы позвонить своему старому коллеге, который теперь является владельцем этого здания, и он все устроил.

Новое офисное помещение идеально.

Из окон открывается не такой вид, как из окон отеля, но пока Леора будет чувствовать себя спокойнее.

Сегодня она чувствует себя немного лучше, чем вчера, но все равно ясно, что она боится, хотя и слишком упряма, чтобы признать это.

Пока мы ехали в лифте, я пытался занять ее, задавая кучу вопросов о книгах.

Ее глаза загорелись, и она начала лепетать о так называемых тропах – видимо, ее любимая «от врагов к любовникам».

К сожалению, этого было недостаточно, чтобы она не испугалась.

Несмотря на то, что она говорила, ее все еще трясло, она суетилась и судорожно оглядывалась по сторонам.

Мы поработаем над ее страхом, и когда ей станет легче, я отведу ее обратно в старый офис, чтобы помочь ей справиться с этим.

Если это произойдет в течение года, потому что после этого она вернется домой. Пока же чем спокойнее она будет себя чувствовать, тем лучше будет выполнять свою работу.

Во время работы я слышу отчетливый стук в дверь. Это не просто стук, это ритмичная мелодия песни «Shave and a Haircut» с намеренной паузой в конце, которая ждет, когда я закончу.

Не обращая внимания на паузу, я зову:

– Входи, Лиам.

Он входит в мой кабинет с непринужденной манерой поведения и нотками раздражения в голосе:

– Ты оставил меня в подвешенном состоянии.

Не в настроении вести светскую беседу, я спрашиваю:

– Что тебе нужно, Лиам?

– Аmmо хотел, чтобы я занес тебе эти бумаги. – Говорит он, протягивая мне стопку бумаг, касающихся ремонта офиса.

– Отлично, спасибо. – Говорю я пренебрежительно, но потом вспоминаю, что мне нужны его обновления. – Пока ты здесь, ты можешь проинформировать меня об отелях. Как дела у отеля в Барселоне?

Он опускается в кресло напротив меня.

– Все идет хорошо. Несколько недель назад у нас был большой девичник, пока я был у тебя в гостях, и скажу я тебе, что эти девушки были дикими.

Его комментарий сопровождается хихиканьем, а во мне поднимается раздражение из-за его глупых мыслей.

– Тот, что в Порту?

– Это хорошо. Там был инцидент, но я держу его под контролем.

Я точно знаю, о каком инциденте он говорит.

– Ты имеешь в виду тот инцидент, когда ты лишил нас самой большой суммы дохода, которую мы могли бы получить за последние годы, потому что испортил свадьбу?

– Я не портил свадьбу.

– Ты трахнул невесту, Лиам.

– Ну, она явно не хотела выходить замуж за старика – я практически спас ее.

Беззаботность в его голосе бесит, и я изо всех сил стараюсь не злиться.

– Какой герой. – Бормочу я, прежде чем вернуть внимание, надеясь, что это заставит его покинуть мой кабинет, но он еще не закончил.

– Почему ты не сказал мне, что выходишь замуж, или что ты вообще кого-то встретил? – Спрашивает Лиам, в его голосе звучит искренняя обида.

– Почему я должен был это сделать?

– Потому что я твой брат.

– Каким братом ты был. – Саркастически пробормотал я, чувствуя укол вины за то, что произнес это вслух.

Лиам на мгновение опускает взгляд на свои руки, прежде чем встретиться с моим взглядом.

– Слушай, я знаю, что был не самым лучшим братом, но это не значит, что ты мне безразличен. Я просто хотел, чтобы ты рассказал мне об этом важном событии в твоей жизни.

– Я тебе ничего не должен. – Отвечаю я, чувствуя себя защитником.

– О чем ты говоришь?

– Тебе нужно что-то еще, Лиам? У меня много работы.

– Я не уйду, пока ты не скажешь мне, какого черта ты так злишься. – Почти рычит он.

Наши глаза встречаются, и я чувствую, как в моих вспыхивает огонь.

Я злюсь.

Я так зол, но больше всего я разочарован в нем.

После того как мы потеряли родителей, он был и остается моим единственным безопасным местом.

Ему было всего три года, когда они умерли, и на меня легла ответственность присматривать за ним.

Я присутствовал при каждом событии в его жизни, хорошем и плохом. Этим не стоит гордиться, это то, что братья должны делать друг для друга.

Я бы никогда не использовал это против него, но в тот момент, когда я больше всего нуждался в его поддержке, он меня бросил.

– Говори, Лукас. Чертовы разговоры. Боже упаси тебя от этого! Ты не сказал мне ни слова за последние шесть месяцев.

Я резко встаю, и мой стул падает за мной.

Мой голос повышается от разочарования, и эмоции, которые я сдерживал, наконец выходят на поверхность.

– Я не сказал тебе ни слова? – Повторяю я, сильнее вдавливая палец в грудь. – Ты ушел, Лиам! Как только мы узнали о раке Аmmо, ты бросил нас. Я надеялся, что ты сделаешь шаг вперед и разделишь со мной часть ответственности. Но вместо этого ты предпочел продолжать жить тусовочной жизнью с новой женщиной на руках каждую ночь.

Мой голос трещит от обиды и легкой зависти к его жизни.

Выражение лица Лиама становится оборонительным.

– У меня есть обязанности. У меня также есть работа, о которой я забочусь. Как ты думаешь, кто следит за всеми нашими международными отелями? Это я! Кто посылает вам, ребята, все отчеты? Я!

Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться, прежде чем ответить.

– Я знаю, что у тебя есть работа, Лиам. Но ты не можешь ожидать, что я поверю, будто ты не смог найти время для своего дяди, человека, который вырастил тебя, когда он нуждался в тебе больше всего. Ты даже не удосужился позвонить или написать сообщение в течение нескольких месяцев, а теперь ведешь себя так, будто я должен объяснять тебе свою личную жизнь.

Выражение лица Лиама немного смягчается, но я все равно вижу в его глазах нотки неприязни.

– Лукас, я разговариваю с ним почти каждый день. Как ты мог подумать, что он мне безразличен?

Я этого не знал.

Я не знал, что он выкраивает время из своих вечеринок, чтобы поговорить с нашим дядей. Но даже если так, это означает, что Лиам никогда не пытался связаться со мной так же, как с нашим дядей. Он решил не связываться со мной, и от этого еще больнее.

– Я рад, что ты так думаешь.

Я поднимаю стул, но Лиам оказывается там раньше, чем я успеваю это сделать.

– Ты не можешь расстраиваться из-за того, что тебя не касается.

Он делает шаг ближе ко мне, его рука тянется, чтобы коснуться моей руки.

Я отстраняюсь от его прикосновения, как будто она горит.

– Ты даже не удосужился сказать мне, что уезжаешь, Лиам. Ты бросил меня, когда я нуждался в тебе.

Мои руки дрожат, и я ненавижу, что становлюсь эмоциональным.

Ненавижу.

Лиам делает шаг назад, кажется, понимая мое разочарование.

– Я не должен был уезжать надолго, Лукас. Мне нужно было немного пространства и времени. Все было так подавляюще.

– А ты не думаешь, что для меня это тоже было чересчур?

Мои плечи опускаются. Я устал. Я устал от этой постоянной борьбы, от энергии, которая требуется для ее поддержания. Как будто сама моя сущность формируется под воздействием этого неослабевающего гнева.

– Прости, что я уехал и не связался с тобой. Было несправедливо оставлять тебя справляться со всем в одиночку.

Его глаза, полные сожаления, изучают меня, как всегда, когда мы были моложе.

Лиам всегда умел читать людей.

Он чувствует все, что чувствуют они, и как бы ни было хорошо это качество, мне не нравится, когда он применяет его ко мне.

– Надолго ли ты останешься в этот раз?

Лиам кладет руку мне на плечо и улыбается:

– Я пока не планирую обратную дорогу.

Он остается.

– А как насчет отелей?

– С этим я разобрался. Со временем я вернусь к ним, не волнуйся.

– Ты остаешься?

– Я остаюсь.

Улыбка заиграла в уголках моих губ, я почувствовал облегчение от того, что Лиам планирует остаться на некоторое время.

Не задумываясь, я обнимаю его, готовый отпустить все. Лиам колеблется секунду, прежде чем его руки обхватывают меня, и напряжение между нами исчезает, сменяясь чувством комфорта от того, что он вернулся.

Он шепчет слова:

– Я скучал по тебе, брат.

Я чувствую, как в горле образуется комок.

Тяжесть его отсутствия обрушивается на меня, как тонна кирпичей, и я не могу удержаться, чтобы не зарыться лицом в его плечо.

– Я тоже по тебе скучал.

– Привет, муж. – Звук шагов Леоры затихает. – Ой, простите, привет, Лиам.

– Привет, невестка. – Приветствует он, отходя от меня и заключая Леору в теплые объятия.

Леора бросает на меня взгляд, на ее лице появляется удивление.

– Ты в порядке? – Произносит она, и я киваю, чувствуя облегчение от того, что между нами наконец-то все наладилось.

Когда они расходятся, ее взгляд падает на его безымянный палец, и она вскрикивает:

– У моей подруги Софи есть татуировка, которая выглядит почти так же, как твоя. Каковы шансы? – Она смеется и добавляет: – Только не говори мне, что ты тоже сделал ее в каком-то сомнительном салоне в Барселоне.

Странно. Если я правильно помню, он действительно сделал свою татуировку в сомнительном салоне в Барселоне. Я помню, как ругал его за то, что он рискует заразиться, не обратившись к профессионалу, а он в ответ сказал, что в ту ночь он нашел свою судьбу и ничто не помешает ему, даже инфекция. Вот почему он вытатуировал на пальце слово «Судьба» на арабском языке. Nasib.

Лиам немного нервно смеется.

– О, какое совпадение.

– Определенно. – Леора кивает. – Итак, все ли хорошо между вами двумя?

– Да. – Отвечаем мы оба одновременно.

– Хорошо… – Протягивает она, бросая быстрый взгляд на Лиама и меня. – Отлично, тогда тебе придется присоединиться к нам за ужином как-нибудь в ближайшее время.

– С удовольствием.

– Отлично, Лукас умеет готовить.

Улыбка Лиама расплывается по его лицу, когда он смотрит на меня.

– Не могу дождаться, но пока мне нужно идти. Мне нужно сделать кое-какую работу. Увидимся.

С этими словами он выходит из моего кабинета, а мое внимание возвращается к маленькому фейерверку, стоящему передо мной.

Она практически подпрыгивает от волнения.

Я поднимаю на нее бровь, молча сомневаясь в том, что она планирует ужин без моего ведома.

– Значит, теперь ты решаешь, когда нам приглашать гостей, Леора? Должен заметить, что тебе уже нравится быть моей женой.

Она смеется.

– Ну, я ведь должна играть определенную роль, не так ли?

– Хм. – Хмыкаю я, подходя к ней ближе.

Она прочищает горло:

– Вообще-то я пришла сюда, чтобы обсудить с тобой кое-какие идеи.

– Вот как?

Я уже почти приблизился к ней, чтобы прикоснуться, но останавливаю себя.

Вместо этого я сажусь на свой стол, лицом к ней.

– Да. Я знаю, что мы хотим, чтобы открытие было роскошным, но мы также хотим, чтобы это было что-то, что запомнится гостям. Как насчет живых музыкантов? Я тут посмотрела и думаю, что нам стоит обратить внимание на местную джазовую группу. Я нашла их Instagram, и они невероятны. Если хочешь, мы можем пойти на Английскую набережную и посмотреть на них.

– Ты хочешь, чтобы мы заказали музыкантов, которые играют на улицах, для нашего открытия?

На ее лице появляется обида.

– Не суди их, пока не дал им шанс. Они очень талантливы и играют на разных мероприятиях.

Я киваю, понимая ее мысль.

– Какие еще у тебя есть идеи?

– Ладно, во время такого мероприятия нам нужно немного «умф».

– Умф? – Спрашиваю я, не понимая, что она имеет в виду.

– Да, что-то дополнительное, но пусть это будет что-то личное и красивое. Что ты думаешь об идее устроить выставку произведений искусства, связанных с историей отелей?

Она подходит ко мне, ее волнение излучает теплое сияние.

Это почти заразительно, и, если так будет продолжаться, я буду готов согласиться на все, что она предложит.

– Продолжай. – Говорю я с ободряющей улыбкой.

– Давай расскажем об Антуане, чтобы гости могли следить за его путешествием на протяжении многих лет. Мы можем добавить информацию о том, где он вырос в Ливане и как стал гостиничным магнатом, которым он является сегодня. Давай почтим его память.

Пока Леора излагает свою идею, меня охватывает прилив восхищения и тоски.

Ее креативность и энтузиазм не только впечатляют, но и глубоко трогают.

Сама идея блестящая, и я знаю, что мой дядя оценит ее по достоинству.

– Мне это нравится. – Наконец удается сказать мне, и в моем голосе звучит смесь искреннего восхищения и чего-то более глубокого.

Ее глаза загораются от одобрения, и я вижу, как в них отражается искра возбуждения.

Поднимаюсь из-за стола, и во мне вспыхивает новое чувство цели.

Перспектива воплотить в жизнь замысел Леоры находит во мне отклик на уровне, выходящем за рамки профессионального.

– Как насчет того, чтобы пообедать? Я с удовольствием выслушаю твои идеи. – Предлагаю я, на губах играет улыбка, мне не терпится продолжить разговор.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

ЛУКАС

Я привел ее в свою любимую пиццерию в Ницце, Les Amoureux.

Я прекрасно понимаю, что название ресторана переводится как «влюбленные», но их пицца – лучшее, что может предложить Ницца.

Во всяком случае, на мой взгляд.

Однако я забыл, что некоторые пиццы имеют форму, отличную от привычного круга.

– Это сердце. – Восклицает Леора, глядя на молодого официанта с самой большой улыбкой.

– Такая красивая девушка, как вы, заслуживает всех сердец, которые только может предложить мир. – Отвечает он, подмигивая, что говорит о том, что в этом комплименте есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.

Когда я бросаю взгляд на официанта, он внезапно расплывается в озорной ухмылке.

– Погодите-ка, у вас там что-то есть. – Говорит он, протягивая руку за ухо Леоре.

Взмахнув рукой, он достает один цветок, его глаза задерживаются на ней с игривым блеском.

Леора задыхается от восторга, а окружающие столики разражаются аплодисментами.

Этот мужчина флиртует с моей женой прямо у меня на глазах?

Я не могу допустить, чтобы другие мужчины открыто флиртовали с ней; что, если кто-то увидит или услышит?

Я беру ее руку в свою, тонко заявляя о своем присутствии:

– Она действительно заслуживает всего этого.

Когда официант уходит, глаза Леоры искрятся весельем.

– Кто-то сегодня чувствует себя немного территориальным. – Поддразнивает она.

– Можешь ли ты винить меня? Нам нужно поддерживать фасад. – Отвечаю я, откусывая кусочек пиццы.

Я наблюдаю за ней из-под ресниц, когда она откусывает первый кусочек, ожидая увидеть ее реакцию.

Она не разочаровывает.

Ее глаза становятся огромными, как блюдца, и она стонет от вкуса.

– Это лучшая пицца, которую я когда-либо ела. – Напевает она между укусами.

– Это лучшая пицца в Ницце, но, когда я отвезу тебя в Италию, ты попробуешь самую лучшую пиццу, которую только может предложить мир.

Она делает паузу, кусочек пиццы болтается в нескольких сантиметрах перед ее губами.

– Ты хочешь отвезти меня в Италию?

– А разве семейная пара не путешествует?

– Наверное.

Ее глаза блестят от нетерпения, прежде чем она откусывает еще кусочек пиццы, а за кусочком прячется маленькая улыбка.

Я хочу узнать ее получше. Я хочу знать, что заставляет ее колебаться, что делает ее счастливой и на что похожа ее жизнь. Пришло время нам открыться, впустить друг друга.

– Итак, – начинает Леора более серьезным тоном, – нам следует узнать друг друга получше.

Она словно читает мои мысли:

– Я согласен.

Она откладывает еду, и я чувствую намек на уязвимость в ее глазах.

– Расскажи мне о своей семье, Лукас.

Каждый раз, когда я думаю о своих родителях, о том, что я помню, что-то во мне разрушается снова и снова.

Но ради нее я попытаюсь.

– Рассказывать особо нечего. Мои родители умерли, когда я был совсем маленьким, Антуан и его жена Мари стали нашими опекунами.

Выражение лица Леоры смягчается, и она протягивает руку, чтобы положить ее на мою.

– Мне очень жаль, Лукас. Должно быть, это было невероятно трудно.

Я ценю ее сочувствие, но меня больше интересует она сама.

– Было, но со мной был мой брат. А теперь расскажи мне о своей семье.

– Ты хочешь услышать о моей избранной или биологической семье?

Это не тот ответ, которого я ожидал.

Выражение ее лица говорит о том, что она жила в прошлом, и на мгновение я задумываюсь, почему у меня возникло необъяснимое желание помочь ей.

У меня нет никаких обязательств перед ней. И все же странное желание убрать все, что причинило ей боль, не покидает меня.

– Если есть разница, – говорю я мягким тоном, – я хочу услышать об обоих.

Прежде чем она заговорила, она глубоко вздохнула.

– Моя мать умерла, когда я родилась, и после этого мой биологический отец оставил меня на воспитание приемной семье, которая больше заботилась о получении чеков, чем о том, чтобы позаботиться о нас.

У меня защемило в груди, когда она рассказала о том, как отец бросил ее в детстве. Мысль о том, что кто-то бросил Леору, для меня непостижима.

– Со мной все в порядке, Лукас. Он оказал мне услугу. – Уверяет она, явно заметив, как я изменился. – Что касается моей избранной семьи. – Продолжает она, и на ее лице появляется улыбка. – Аделина и ее семья были нашими соседями, и я проводила с ними довольно много времени. Они практически стали моей семьей, а позже к ним присоединилась и Софи.

Ее глаза встречаются с моими, и я вижу в них отблеск чего-то более глубокого.

Я не хочу давить на нее еще больше, но что-то во мне хочет ее успокоить.

– Если хочешь знать мое мнение, твой отец совершил самую большую ошибку, которую только может совершить мужчина, оставив тебя. Ты выросла умной, стойкой и сострадательной женщиной, и, судя по тому, что я вижу между тобой и твоими друзьями, ты права, он оказал тебе услугу. – Говорю я ей. – Я действительно верю, что люди, которыми ты себя окружаешь, многое говорят о тебе, и выбранная тобой семья – свидетельство того, какой замечательной личностью ты являешься, Леора.

– Спасибо. – На ее лице появился легкий румянец. – Ты и сам замечательный человек, Лукас.

Она делает глоток своего напитка, прежде чем я продолжаю:

– Не хочу лезть не в свое дело, но почему тебя уволили?

Леора кашляет от смены темы, но быстро приходит в себя, ставит бокал и берет паузу, чтобы успокоиться.

– Все в порядке, Лукас. Ты не лезешь не в свое дело. – Немного смущается она. – Меня уволили, потому что… ну, это довольно странно. Я сделала что-то, чего не помню.

– Что ты имеешь в виду?

– По словам моего босса, я случайно забыла важные бумаги на одном мероприятии, и клиент нашел их. Они не должны были читать эти бумаги, так что это поставило компанию в затруднительное положение. Они уволили меня за самоуверенность в вопросах конфиденциальности.

Я понимаю подтекст. Если бы один из моих сотрудников потерял документы, я бы очень расстроился. Однако меня озадачивает то, что она явно ничего не помнит об этом. Я откладываю этот вопрос на потом.

– Почему ты не можешь вспомнить об этом? – Спрашиваю я.

Леора на мгновение задумывается, прежде чем ответить:

– Я выпила пару рюмок в тот вечер.

– Выпила пару рюмок? – Повторяю я, задавая вопрос.

Обычно пара рюмок не приводит к потере сознания.

– Да. Только это, но я все равно не помню, как потеряла те бумаги.

Страх проносится по моему телу, когда меня осеняет мысль.

– Кто-то подсыпал что-то в твой напиток?

Она сразу же замечает дикость в моих глазах и быстро качает головой:

– Нет, нет. Я не чувствовала ничего странного или чего-то подобного. – Плечи Леоры опускаются, выражение лица становится озабоченным. – Я устала и была истощена еще до начала мероприятия, что, должно быть, и стало причиной моей забывчивости.

Я чувствую ее разочарование и растерянность и, чтобы хоть как-то утешить, кладу свою руку поверх ее.

– Иногда у всех нас бывают моменты, когда наш разум играет с нами, особенно когда мы измотаны. Это не делает тебя менее способной или надежной.

Я успокаиваю ее, сжимая ее руку.

Взгляд Леоры ненадолго опускается на наши соединенные руки, а когда она снова поднимает глаза, в них появляется едва заметный блеск.

– Спасибо.

Затем она переводит дыхание, и грустное, благодарное выражение ее лица превращается в легкую улыбку.

– Хватит об этом. Давай не будем зацикливаться на моих прошлых ошибках. – Она слегка наклоняется, ее голос звучит озорно: – Расскажи мне о своих последних отношениях.

Я смеюсь.

– О, вместо этого ты хочешь поговорить о моих прошлых ошибках, да?

Леора хихикает, мелодичный звук добавляет тепла в атмосферу.

– У каждого из нас есть своя доля ошибок, не так ли? Кроме того, мне любопытно.

Я делаю глоток своего напитка, обдумывая ее вопрос.

Мои последние отношения были с Миленой.

Это был вихрь страсти и споров, поездка на американских горках, которую я рад оставить позади.

– Мои последние отношения были, мягко говоря, напряженными. Конечно, у нас были свои моменты, но мы также часто конфликтовали.

Леора поднимает бровь, заинтригованная.

– Что же послужило причиной столкновений?

Я вздыхаю, в голове мелькают воспоминания о жарких спорах и бессонных ночах.

– Различия, я полагаю. Разные ценности, разные приоритеты. Мы хотели от жизни разных вещей, и стало ясно, что мы не можем дать друг другу то, что нам нужно.

Леора понимающе кивает.

– Иногда любви недостаточно, чтобы преодолеть эти разрывы.

– Я бы не назвал то, что у нас было, любовью. – Отвечаю я. – Не думаю, что я когда-либо любил Милену. Наши отношения были в основном физическими, но это не стоило того, чтобы оставаться в отношениях.

Глаза Леоры слегка расширяются, выдавая удивление моим признанием.

– Не любил? – Повторила она, неловко переместившись в своем кресле. – Ты когда-нибудь был влюблен?

Ее вопрос застает меня врасплох, и я беру паузу, чтобы обдумать его.

– Нет, не был. Пока нет. – Признаюсь я. – А ты когда-нибудь была влюблена, Леора?

– Один раз, но он развернулся и ударил меня в спину. – Быстро отвечает она.

В ее словах звучит боль, и я осторожно отвечаю.

– Мне жаль это слышать. Ты хочешь поговорить об этом?

Она качает головой.

– Не сейчас.

Я немного знаю о ее бывшем, о том, кто ей изменил. Я сам провел небольшое исследование после нашей ссоры. Судя по его социальным сетям, этот парень автор-исполнитель.

У него есть группа обожающих поклонниц, которых он называет своими «ангелами».

Его песни – это клише, наполненные нелепыми текстами, а его выступления зачастую больше направлены на зрелище, чем на суть.

Он – шутка, ходячая линия удара.

Как бы мне ни был неприятен этот парень, кажется более реалистичным, что он потерял Леору, а не сумел заставить такую женщину, как она, влюбиться в него. Я не могу смириться с этим.

Леора заслуживает гораздо большего.

Она заслуживает того, кто ценит ее, того, кто живет ради улыбки на ее лице, и того, кто ценит каждый аспект ее сущности.

Кто-то вроде… В голове мелькнула мысль о том, не могу ли я стать тем, кто позаботится о ней.

Однако меня не покидают сомнения.

В глубине души я сомневаюсь, смогу ли когда-нибудь по-настоящему заслужить ее.

Я смотрю на нее, мои глаза встречаются с ее глазами.

– Я весь во внимание, если ты захочешь поговорить или отправить ему сообщение.

Она смеется над моим комментарием, приподнимая бровь:

– Как бы заманчиво это ни звучало, я думаю, что позволю вселенной разобраться с ним. Но спасибо за предложение.

– Конечно, в любое время. И если тебе когда-нибудь понадобится партнер по преступлению для старого доброго заговора мести, ты знаешь, где меня найти.

Смех Леоры наполняет комнату, и на мгновение груз ее прошлых сердечных страданий кажется немного легче. Возможно, мы не в силах изменить прошлое, но мы точно можем сделать настоящее немного ярче.

Позже я решаю встретиться с Эстель Лавин.

Она заняла место в совете директоров после смерти мужа.

Но она не просто заинтересованная сторона, она одна из немногих, у кого есть сердце.

Ее покойный муж, первый инвестор и лучший друг моего дяди, оставил после себя пустоту, которую она с тех пор пытается заполнить.

Я вырос, когда они оба были рядом, так что привлечь ее на свою сторону в предстоящем голосовании будет несложно.

– Лукас. – Окликает она из своего кабинета и поднимает глаза, когда я подхожу.

Ей около шестидесяти, и ее нестареющая элегантность излучает каждая тщательно подобранная деталь ее внешности.

Ее серебристые волосы, безупречно уложенные, обрамляют лицо, которое с годами обретает изящество и мудрость.

– Эстель. – Приветствую я ее кивком, входя внутрь, и тут же оказываюсь в ее объятиях.

Она жестом приглашает меня присесть.

– Давно не виделись. Как ты поживаешь, дорогой?

– Я справляюсь. – Отвечаю я, устраиваясь в кресле. – Особенно со всем, что происходит.

Она понимающе кивает, в ее глазах отражается искреннее беспокойство.

– Ты знаешь, что твой дядя очень гордится тем, как ты справляешься со всем. Он верит в тебя.

– Я ценю это, Эстель. Это очень много значит. – Говорю я, искренне тронутый ее словами. – Но мне нужна твоя помощь. Мишель разжигает неприятности, и я не могу позволить себе потерять это голосование.

Выражение ее лица становится серьезным, и она слегка наклоняется ко мне.

– Я сделаю все, что в моих силах, Лукас. Возможно, я смогу поговорить с Дювалем, чтобы понять, что у него на уме. Но ты должен связаться с Гримальди; думаю, именно он больше всех будет манипулировать Мишелем.

Она права: Марк Дюваль и Луи Гримальди – самые близкие к Мишелю люди, и их преданность делает их потенциальными мишенями для его манипуляций. Именно поэтому я должен добраться до них первым.

Затем она переводит разговор на личные темы:

– Как Леора со всем справляется? Быть женой человека в таком сложном положении нелегко.

Я вздыхаю:

– Она отлично справляется, всегда поддерживает меня. Лучшего партнера я и желать не могу.

Эстель тепло улыбается мне.

– Брак – это партнерство, Лукас. Вы должны заботиться друг о друге, особенно в трудные времена. – Она ободряюще похлопывает меня по руке. – Мне жаль, что я пропустила прием, но твой дядя показал мне фотографии. Она просто красавица.

Она самая красивая женщина из всех, на кого я смотрел. Маленькая, неосознанная улыбка растягивает мои губы. Я и не подозреваю, что Эстель уловила этот момент неприкрытого счастья.

– Я рада за тебя. – Говорит Эстель. – Твои родители гордились бы тобой.

Ее слова задевают за живое, и я замираю. Гордились бы они, если бы знали правду?

– Спасибо, Эстель.