Текст книги "Фрося. Часть 7 (СИ)"
Автор книги: Овсей Фрейдзон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
глава 29
Таня, проводив своего дорогого гостя, явно раздражённая вернулась в зал.
По ней хорошо было видно, что она буквально кипела от ярости, гнев был готов вырваться наружу огнедышащей лавой в любую секунду и все, сидящие за столом, в предчувствии словесного взрыва как-то непроизвольно съёжились. Таня в полной тишине налила себе почти полный бокал водки и в несколько глотков его осушила, запила шипучей минеральной водой и мрачно уставилась в тарелку. Молодёжь, стараясь быть незаметной, вылезла из-за стола и без шума удалилась в комнату, которую до сих пор называли детской, где теперь полновластным хозяином был Сёмка. За столом остались сидеть только двое – Фрося и Таня, расположившиеся по разные стороны бывшего пиршества. Официантки быстро заканчивали убирать посуду и вскоре скрылись на кухне. Фрося понимала, серьёзного разговора им не миновать, хотя особого толку в нём не видела – ей не в чем было оправдываться перед невесткой, она была уверена в правильности своих решительных действий, не способствующих партнёрству с протеже Тани. Нет, не пойдёт она на встречу в бизнесе Таниному любовнику, даже из горячих родственных побуждений. Тут же поймала себя на мысли – а родственных чувств то и нет, при этом, уже с двух сторон. Тревожное молчание затягивалось, насыщая атмосферу в комнате звоном натянутых нервов. Наконец, Таня подняла голову и посмотрела тяжёлым мутным взглядом на Фросю:
– Скажи, тебе было тяжело, хотя бы что-нибудь пообещать Нику? Конечно, свою жизнь устроила, а на меня тебе наплевать. Тебе до одного места, что твой сыночек поломал мне всю жизнь, оставил куковать с тремя детьми, почти без средств к существованию. А тебе только этого и надо было, ты, воспользовавшись моим состоянием, управляла мной словно марионеткой, дёргала за ниточки, а я дурища шла за тобой, как будто сама не могла со всем справиться, мамочка Фрося мне сопельки вытирала.
Она пьяно засмеялась.
– Глянь, великая Ефросинья Станиславовна, не пропала без нянечки, тебе и в твоей паршивой Америке такой жизни не снилось, какой я сегодня живу. Ага, смотришь и обзавидовалась – ты же была крутааая!
Она икнула.
– Ты, по сравнению со мной не крутая была, а убогонькая – ездила на жигулёнке, ковырялась на даче и торговала на толкучке. Ха-ха– ха, торгашка несчастная, тюремная дрянь, продажная шкура!
Фрося резко поднялась из-за стола.
– Закрой рот, дети слушают твою мерзость. Мне не в чем перед тобой оправдываться, как и перед своими детьми и внуками. Иди проспись, может ещё не совсем совесть продала, а завтра тебе будет стыдно за гадкие слова, в которых и на йоту нет правды, а одни искажённые факты, но это пусть останется на твоей совести, нас это уже не касается. Я не задержусь в твоём доме ни на одну минутку и прощаться завтра с тобой не хочу, Лучше бы мы похоронили себя друг для друга, чем впали в временную амнезию. Хоть это и трудно, но я хотела бы тебя забыть навсегда.
– А я тебя уже давно забыла, как и твоего ненаглядного сыночка, пусть он перевернётся в своём гробу или где он там находится.
Фрося вначале побелела, в висках яростно затикал пульс, но на смену смертельной бледности, краска вдруг бурно прилила к лицу.
– Да, я в своё время жутко ошиблась, надо было до конца завершить твой курс лечения у психиатра.
– Заткнись, старая колода, уже одной ногой в могиле, а всё ещё выпендриваешься, что, хочешь показать свой сильный характер и волю?
И вдруг сквозь стиснутые губы прошипела:
– Слышишь, не отпущу я своего сына к тебе, сдыхай там потихоньку в одиночестве.
Некогда обожаемая невестка старалась, как можно больней ударить словами по бывшей любимой свекрови. Пьяные слёзы текли по Таниному искажённому злобой лицу, и Фрося сорвалась.
– Танечка, могу тебя успокоить, я не одинокая – у меня есть муж, а в Майами в моём доме сейчас живёт вторая жена моего Семёна и трое его детей.
Слёзы мгновенно высохли на лице у молодой женщины, хмель куда-то отступил, глаза широко раскрылись, губы мелко задрожали.
– А он где? Он где? А Он где?
От шёпота она перешла на крик:
– Где он ГДЕ?
В зал на крик вбежали дети. Сёмка тут же встал между разъярённой матерью и растерявшейся от своих нечаянно сорвавшихся слов бабушкой:
– Мама, как тебе не стыдно, что ты вытворяешь, мало того, что она наша гостья, так ведь ещё и пожилой человек.
– Гостья? Пожилой человек? А ты знаешь, что её выродок, твой героический папаша все эти годы скрывался от нас и никакого ему не было дела, что у него сыночек подрастает. Он, сволочина, завёл себе другую бабу и нажил с ней ещё троих детей.
– Да, мне бабушка рассказала.
– Ты, знал, ты, знал, ты, знал... мерзкий предатель, ничтожество, я тебе такую Америку устрою, что забудешь, как это слово пишется!
– Вот напугала, исполнится мне восемнадцать лет и без тебя уеду, никогда не останусь рядом с тобой. Я знаю, что ты меня ненавидишь за то, что я похож на своего отца.
Ситуация из скандальной переходила в критическую, которую из всех присутствующих могла разрулить только Фрося, что она незамедлительно и сделала.
– Так, давайте не будем пугать ребёнка дикими криками и сами все успокоимся, никакой трагедии не произошло, две бабы выпустили слегка пар, а Сёмочка очень близко к сердцу взял наш острый спор. Алесик, завези меня, пожалуйста, в гостиницу, завтра днём у меня самолёт, кто захочет, может меня проводить.
И она не оглядываясь пошла в прихожую. Вслед за Фросей на выход потянулись все остальные, включая и Семёна. Взявшись уже за свой чемодан, Фрося оглядела всех одевающихся в прихожей:
– Анжела, останься, пожалуйста, с мамой, нельзя её бросать одну в таком состоянии. Если она будет волноваться, то скажи ей, что Сёмочка будет ночевать со мной в гостинице.
– Правильно бабушка, не надо ему маячить сейчас на глазах у мамы. Прости её бабушка, она не такая плохая, как хочет казаться. Иногда она думает, что можно всеми управлять, не считаясь с чужим мнением.
И, обняв бабушку, прошептала на ухо:
– Только я могу её выдержать и смолчать, мама моего Алесика терпеть не может. До свиданья бабушка, нам тебя здесь здорово не хватает. Вот, Алесик найдёт себе нормальную постоянную работу, и мы обязательно приедем к тебе в гости.
– До свиданья Анжелочка, до свиданья, ты всегда была разумной девочкой, ею и осталась. Мой вам совет, становитесь побыстрей самостоятельными, чтобы потом не упрекать других в собственной нерадивости.
Вначале Алесь довёз Лену и Глеба до дома, где была их съёмная квартира, и Фрося тепло попрощалась с молодой симпатичной парой, пожелав им удачи на выбранном пути. Целуя на прощание Лену, Фрося вложила ей в руки несколько сотенных банкнот американских долларов.
– Бери, моя девочка, пусть эти несколько ничтожных бумажек принесут вам удачу. Леночка мне очень понравился твой парень. Глебушка, берегите друг друга и свою любовь.
Высадив Лену с Глебом, Алесь обратился к Фросе:
– Бабуля, а зачем тебе гостиница, разве ты не хочешь переночевать в своей квартире?
– Алесик, это не моя квартира, а твоя, для меня это уже пепелище, одни только воспоминания, а стрессов на сегодня мне и так хватило сполна... Ты лучше ответь мне на такой вопрос – сколько времени будешь жить на дешёвых халтурах в музыке, быть иждивенцем у Анжелы и мальчишкой на подхвате у тёщи? Пожалей Анжелку, она ведь мечется между двух огней – любовью к матери и к тебе.
– Бабуля, а, что ты мне предложишь идти на стройку, автобус водить или билеты в кассе продавать?
– Ничего я не буду тебе предлагать, сам раскинь мозгами и взвесь, как следует свои возможности, раз от музыки жить не выходит.
– Бабуль, я ведь хороший музыкант и певец, мои мелодии и тексты не хуже, чем у Газманова или Николаева, неужели ты мне не веришь?
– Алесик, что толку от моей веры, надо сделать так, чтобы в тебя поверили известные исполнители или продвинутые продюсеры.
Сёмка присвистнул на заднем сиденье.
– Бабулька, оставайся, с тобой наш Алесь взлетит на пик славы, а не будет на похоронах жмура тянуть и на дешёвых свадьбах лабать.
– Алесик, это правда?
– Конечно, правда.
– А ты, малый, не суйся куда тебя не просят.
– А чего ты, старый возбухаешь, ты, что не видишь, что нашей бабушке можно всё рассказывать, она ведь не стенает, как некоторые, а советы дельные даёт.
– Успокойтесь ребята, какие сейчас я могу давать советы, когда совершенно не знаю вашей жизни. Одно только знаю точно, позорных работ не бывает, бывает позорное качество работы. На свадьбах и похоронах тоже надо кому-то играть, но если ты можешь достичь большего, а не делаешь этого, то это позор.
И тут же без перехода:
– Сёмочка, переночуй, пожалуйста, у Алеся, мне необходимо сегодня вечером побыть одной. Многое надо обдумать, перед тем, как улечу в Штаты. Хотелось бы вернуться домой с ясной головой. А к восьми утра закажу в свой номер завтрак, приходите ребята, будем прощаться.
Глава 30
По стечению обстоятельств Фросе выделили номер, в котором она проживала накануне отъезда в Поставы.
Она нисколько не расстроилась, а более того, это обстоятельство её даже обрадовало, не надо привыкать к новой обстановке.
Только, зайдя в свой номер, поняла, как она страшно устала за последние дни и за всю свою сложную и нервную поездку в Израиль и Москву. Фрося с блаженством погрузилась в джакузи, наполненное горячей водой, куда щедро добавила любимого хвойного экстракта. Пузырьки и струйки воды ласково нежили её кожу, разливаясь истомой по всем органам, а главное, по разгорячённым мыслям и растревоженной душе. Боже мой, как это её сердце выдержало всю ту мерзость, что вылила на её голову Таня. Странно, но не было обиды и злости на бывшую невестку, ставшей ей когда-то, настоящей верной подругой.
Ей самой почему-то до жути было жалко Таню, она не давала себе в этом отчёта, но может быть из бабской не всегда логичной солидарности, сердце заполняла тягучая жалость к невестке.
Да, вся та гадость, пролившаяся на её голову от находившейся в крайне расстроенных чувс твах Тани, жгла ей душу, но почему-то она находила и находила этому гневу оправдания – не сложившаяся семейная жизнь безусловно искалечила Тане, и до того, неустойчивый характер.
Фрося хорошо помнила, прежнюю, такую мягкую, легко ранимую, но нежную и домашнюю девочку, которая в одночасье превратилась в злобную мегеру и в первую очередь, к своим близким.
Она вдруг стала отталкивающим от себя своим поведением и словами монстром, не терпящем по отношению к себе критики, не принимающая возражения и до абсурда уверенная в собственном не погрешимом мнении, не прощающая другим слабостей и непроизвольных ошибок.
Фрося, расслабившаяся в дурманной ванне, почти полностью успокоившись, старательно искала Тане оправдания и какие-то всё же находила.
После страшной вести о смерти Анютки, Фрося словно выключилась на какое-то время из обыденной жизни. Хорошо ещё, что к этому времени все документы на поездку в США, у неё уже были готовы.
Находясь в полной прострации, она и вылетела из Москвы, куда не возвращалась целых десять лет.
Да, этот факт не скроешь, Фрося за несколько лет их общения, приучила Таню, жить под постоянным её присмотром, вела, как незрячую по дорогам жизни, которые становились всё сложней и беспощадней к человеку, в свете тех сложившихся в стране реалий.
Нет, она не оставила её на пустом месте – не многие могли похвастаться в то время шикарной квартирой в центре Москвы, добротной дачей, машиной, а главное, набирающим обороты бизнесом, в котором Фрося сохранила все свои туда вложенные средства. Смешно сказать, она летела в Америку, имея в кармане всего лишь сто долларов.
Остальные, оставшиеся у неё, к этому времени, зелёные бумажки, не считая, бросила на заднем сиденье Таниного автомобиля, перед тем, как двинуться в сторону аэропорта, чтобы покинуть любимую Москву и, кто мог тогда предположить, что, так надолго.
Всё то, что Фрося небрежно оставила Тане в её автомобиле, были далеко не копейки, даже в нынешнее время, не говоря уже, о тех годах – там было больше двадцати тысяч долларов.
Безусловно, она несёт вину перед Таней, за то, что скрыла от неё факт чудесного появления среди живых Семёна, но, как показывает время, это был правильный поступок. Разве смогла бы она жить с мыслью, что где-то тешится в других пылких объятиях её любимый мужчина, поднявший, в своё время, молодую женщину своей любовью на вершины наивысшего обожания.
Непроизвольно вспоминала себя, когда приехала в посёлок Таёжный и обнаружила своего любимого Алеся под бочком у сладострастной вдовушки. Она чудом тогда не сломалась, а не повстречайся на пути непревзойдённый любовник Сёмка, сумевший своей пылкой страстью заставить её забыть обо всех тяготах жизни, чтобы с ней было... трудно представить. Фрося вдруг почувствовала, что начинает замерзать в остывающей воде – да, так размышлять она могла до самого утра, а может быть и на дольше хватило бы ей воспоминаний и разнообразных мыслей.
Разогревшись под душем и растёршись до красна махровым полотенцем, в ночной сорочке упала на кровать. Ах, какое блаженство, не хочется никакого телевизора, книги и постороннего шума, а вот, с Марком необходимо поговорить и, при этом, срочно. Фрося услышала, как на другом конце провода привычно для её слуха прокашлялся любимый мужчина, перед тем, как сказать в трубку обычное:
– Алло.
– Маричек, миленький, завтра я уже вылетаю к тебе, как я соскучилась, ты даже представить не можешь. Никогда больше я не отдалюсь от тебя дальше расстояния нашего двора.
– Фросик, как я рад, что твой вояж не оказался сильно растянутым по времени хотя, как знать.
– Маричек, он мне кажется бесконечным, я очень устала и истосковалась по тебе.
– А я Фросик, тоже очень скучаю по тебе, но не буду тебя обманывать, что мне тут нечем заниматься, сама отлично знаешь, что остался в доме далеко не один. Ах, да, в постельке мне без тебя бывает ужасно одиноко и холодно, перекину руку на твою сторону, а там пусто, а так хочется привычно запустить пальцы под твою ночную сорочку.
Фрося блаженно улыбнулась.
– Маричек, хоть ты и врёшь складно, но чертовски приятно это слышать. Кстати, я сейчас лежу на широчайшей гостиничной кровати в одной ночной сорочке после умопомрачительного джакузи.
Пожилые люди счастливо рассмеялись своим непосредственным шуткам.
– Фросик, скажи честно, у тебя смех оттого, что смешно или сквозь слёзы?
– Сквозь слёзы Маричек, и ещё какие...
И она описала мужу все перипетия последних дней, вплоть до сегодняшнего званного обеда у Тани.
С душевной мукой передала всю безобразную сцену её разговора на высоких тонах с бывшей невесткой и чем он завершился.
– Фросенька, а чего ты приняла так в штыки того мужика с его предложением, тебя, что шокировало, что он занял место твоего сына?
– Марик, ты отдаёшь себе отчёт, о чём ты спрашиваешь, выдумал тоже, чтобы я хоть краем мысли зацепилась за это твоё несуразное предположение.
– Тогда объясни доходчиво, в чём причина твоего враждебного восприятия любовника Тани?
– Ну, не понравился он мне и всё, явно из бывших бандитов или коммунистов, да и женатый он.
Давно Фрося не слышала, чтобы так смеялся её муж, он буквально задыхался от хохота.
– Фросик, ей богу, я сейчас умру от смеха – ну, скажи мне на милость, а кто нынче управляет той страной, может быть ты думаешь, что Путин не был коммунистом, служа в органах КГБ? Может быть ты считаешь, что наши все деловые партнёры с Леоном в Оксфорде или Гарварде учились? Поверь, моя миленькая, большая часть из них в обкомах заседала или не один раз парашу нюхала.
И Марк снова от души рассмеялся.
– Марк, ты что, меня осуждаешь за неправильное поведение с этим мужиком?
– Нет, не осуждаю, ты вправе сама решать такие вопросы, но ради Тани могла бы быть более гибкой и напустить немного тумана, и смотришь, все были бы довольными.
– Ага, понятно, какой из меня бизнесмен, торговка с базара, правильно Танюха сказала.
– Нет, не правильно, она не имела никакого права разговаривать с тобой в таком тоне из ряда многих обстоятельств.
Ты абсолютно права, что резко её отбрила, а, вот, с сыном твоим, а точней с вестью о нём, произошла явная промашка, но слово не воробей, уже не поймаешь.
– Ну и пусть она знает, всё равно, их пути-дороги больше не пересекутся.
– А пацана твоего сына я очень хочу увидеть, по твоему рассказу, он очень занятный парень, кто знает, может и в отца, а то ещё и покруче будет.
– Маричек, ты меня совсем расстроил, думала похвалишь, а тут так осадил, что впору звонить тому Нику и предложить наше сотрудничество.
– Фросик, это не к чему, хватает у нас партнёров нынче в России и без него, это можно было сделать только ради Тани и то, тысячу раз проверить, а ты ведь знаешь Леона, не в одну авантюру он сломя голову не помчится, даже ради нас.
Марк снова рассмеялся и в этот момент Фрося услышала тихий стук в дверь её номера.
– Маричек, кто-то ко мне пожаловал, стучится в дверь, а я, правда, в одной ночной сорочке. До свиданья, мой милый, до скорой встречи.
Фрося накинула халат и приблизилась к двери.
– Кто там?
После некоторой паузы раздался приглушённый голос Тани:
– Мама Фрося, открой мне, пожалуйста, я тебя умоляю, открой...
глава 31
Тихий голос Тани за дверью отозвался в душе Фроси не понятным теплом, затопившем всю её сущность.
Она невольно подобралась, надо было действовать по мере того, как будут развиваться события.
Нельзя сказать, что визит бывшей невестки был для неё полной неожиданностью, где-то в подсознании она на него всё же рассчитывала. Новая встреча с Таней чрезвычайно её взволновала.
Мимолётно оглядела себя в зеркале – домашний халат, надетый на ночную рубашку и тапочки, прямо скажем, не очень подходили к приёму гостей, но это ведь была Таня, для которой внешний вид свекрови не должен был иметь особого значения. Не задумываясь больше ни о чём, Фрося распахнула дверь. Перед ней стояла крайне расстроенная молодая женщина с опухшим от слёз лицом и с печальными виноватыми глазами:
– Мама Фрося, впусти меня, пожалуйста, к себе, не гони, хотя я этого вполне заслуживаю.
– Входи Танюха, входи, хотя, я уже приготовилась отдыхать, поэтому прости меня за мой внешний вид, сама понимаешь, здорово выдохлась за последние дни.
Пройдя быстрыми шагами в номер, Таня небрежно скинула с себя изящное модное манто и кокетливую меховую шапку и, бросив их на журнальный столик, буквально упала в кресло.
– Мама Фрося, после моих гадких слов, сказанных в твой адрес, ты была вправе меня к себе не впустить и больше никогда в жизни со мной не видится. Но я не могла, понимаешь, не могла, чтобы ты уехала, оставив обо мне в своей душе горький вкус от нашей встречи. Вряд ли своим визитом я его особо подслащу, но нам необходимо ещё раз, поговорить и желательно без свидетелей.
Фрося, усевшись в кресло напротив невестки, наконец, разомкнула уста:
– Танюха, а я ведь ждала тебя, но только не сегодня, думала, что утром придёшь прощаться вместе со своими детьми, ты же всегда была отходчивая. Но, раз пришла сегодня и хочешь поговорить, хорошо, пусть так и будет.
– Мамочка, прости меня, в любом случае, я не имела права вылить на твою голову тот ушат гадости, что вырвался из меня, но, что сказано, назад уже не вернёшь.
– Да, Танюха, сказанное тобой, забыть я уже не смогу, но простить постараюсь, потому что всё хорошее, что некогда было между нами значительно перевешивает твои во многом не справедливые слова, выплеснутые в запале в мой адрес.
Таня ничего не ответила на последние слова Фроси, а сидела, откинувшись в кресле с плотно приккрытыми глазами, из-под пушистых ресниц вдруг выкатились слезинки и ручейками побежали по бледным щекам.
Фросе в этот момент безумно стало жалко молодую женщину, на долю которой выпала очень нелёгкая судьба.
Таня никогда не обладала сильным характером и твёрдостью духа, а нынешний срыв только лишний раз подчеркнул её слабость.
Десять лет разлуки ни могли не сказаться на их отношениях, они значительно удалили их друг от друга, да, и разница в возрасте сейчас сказывалась, совершенно определённо.
Нечего их даже теперь сопоставлять с теми годами, когда они только познакомились.
Женщины сейчас выглядели рядом далеко не так, как раньше, когда работали в ателье у Валерия Ивановича, Фрося тогда смотрелась рядом с Таней старшей сестрой.
В свои сорок пять лет, бывшая Фросина сердечная подруга выглядела ещё весьма привлекательной молодой женщиной, обладающей хорошей фигурой, с симпатичными чертами лица и в модных дорогих одеждах научившаяся преподносить себя для окружающих в лучшем свете.
Фрося невольно сравнила Таню с новой пассией Семёна и с удивлением отметила, что обе женщины в чём-то были похожими. Нет, внешне они были совершенно разными, славянский тип Тани не мог быть сравним с восточным Зары, но ростом и фигурой и чем-то характерами они походили друг на друга. Фрося отогнала от себя не приличествующие к моменту мысли.
– Не надо сейчас Танюша, плакать, ведь все живы, здоровы и по мне ещё рано слёзы проливать, хотя, кто его знает, сколько господом ещё мне годочков отмеряно.
Таня резко выпрямилась в кресле и распахнула заплаканные глаза.
– Да, никто не умер, никто не заболел, а более того, кто-то оказался жив, после того, как я его похоронила много лет назад. Не перебивай меня мамочка, оказывается ты не одна скрывала от меня этот факт, даже моя старшая дочурка, моя надёжная опора и единственная из моих детей близкий мне человек, была осведомлена об этом, только я одна, дура несчастная, жила в неведении. Ты, в своё время, меня пощадила, проявила завидную человеческую жалость и отпустила в свободный полёт – живи Танечка, влюбляйся или ложись под других мужчин, ты ведь одинокая вдова, тебе всё можно.
Фрося не перебивала, понимая, что своими успокаивающими словами только ещё больше распалит израненную душу Тани. Нет, она до сих пор не считала, что поступила в своё время неправильно, скрыв факт второго брака младшего сына, а с ним и то, что он остался жив.
– Мамочка, я не знаю всех подробностей произошедшего в том падлючем Афганистане и поняла бы Сёму, если бы он, стараясь сохранить себе жизнь, перешёл на сторону врага или как там, противника. Но, мамааа...
Таня зарыдала.
– Он женился на другой и народил с ней детей.
Таня уткнулась лицом в ладони, лежащие на коленях и горько в голос плакала. Фрося сидела, не шевелясь в кресле – вот тебе и отдохнула, кто меня дёрнул за язык, зачем я нарушила её душевный покой? А, всё амбиции, всё не сдержанность, желание на нанесённую обиду ответить, как можно побольней. Наконец, Таня подняла от колен заплаканное лицо и посмотрела на Фросю взглядом смертельно раненного зверя.
– Не жалей меня больше, мне от вашей жалости теперь так больно, расскажи, ну, пожалуйста, расскажи мне всю правду от начала до конца. Ты, слышишь меня, расскажи, я теперь презираю себя и своё тело, которое только недавно впервые после Сёмы отдала другому мужчине, а ведь не хотела, не хотела, не хотела...
И она опять залилась горькими слезами.
Фрося вдруг почувствовала, как в груди зарождается боль, сердце то неслось в бешеном ритме, то вдруг замирало, словно стараясь на веки остановиться, ладони и стопы ног похолодели, губы высохли и на теле выступил противный липкий пот.
Она через силу выдавила из себя
– Танечка воды, дай мне быстрей воды и лекарство, оно в моей сумочке.
Таня резво выскочила из кресла и заметалась по номеру, неустанно повторяя:
– Боже мой, боже мой, боже мой, что я наделала, что я наделала...
Сквозь туман в глазах Фрося видела, как молодая женщина трясущимися руками, не отмеряя ливанула сердечные капли в стакан и расплёскивая, наполнила его из графина водою.
– Мамочка, боже мой, пей, моя хорошая, что я наделала, что я наделала...
Фрося большими глотками пила мерзкое на вкус и запах лекарство, проливая часть на грудь и это было не мудрено, у Тани тряслись руки, а у неё об край стакана стучали зубы. Прошло несколько минут – боль в груди, аритмия и холод в конечностях отступили и дыхание стало ровным. Фрося выпрямилась в кресле и глубоко выдохнула.
– Фу, ты, думала опять свалюсь с инфарктом, ведь подобное состояние у меня уже было в Израиле, когда умерла Рива.
– Мамочка, не надо ничего рассказывать, всё равно ничего исправить уже нельзя. Завтра же отошью от себя Ника, не смогу я больше отдаваться ему, когда знаю, что мой муж жив. Пусть Сёма будет счастлив со своей новой жёнушкой, она ни в чём не виновата, как и её дети. Не будем больше говорить о партнёрстве моего бывшего любовника с американцами, мне на это глубоко наплевать, а теперь, наплевать и на него самого. Сёмочку, как мы говорили раньше, летом отправлю к тебе в Штаты, ты не думай, не ради престижа или выкаблучивания перед другими, просто мы с ним давно потеряли общий язык, а вина за это полностью лежит на мне. Пусть он в нормальной стране станет человеком, а ты ему в этом, если получится, всячески поможешь, а там, кто его знает, может в будущем мы найдём с сыном общий язык.
Мама, я не буду от тебя ничего требовать, если они с его отцом захотят поддерживать отношения, я не буду ничего иметь против. Ну, вот, пожалуй, всё, что хотела, то сказала.
Фрося, хоть сердечный приступ отступил, чувствовала невероятную слабость. Слова Тани доходили до неё с некоторым опозданием, но она удивлялась и радовалась, их житейской мудрости и горькому в них раскаянию.
– Танюша, девочка моя, не спеши расставлять все точки, особенно в твоих отношениях с другими мужчинами, ты ведь ещё такая молодая, такая симпатичная и привлекательная. Ты, думаешь, я сама не переживала нашу размолвку... ещё как... придя в номер, я сразу же позвонила Марку, и он меня пожурил, что я так принципиально повела себя с твоим другом и возможным нашим будущим партнёром по бизнесу. Марк согласен вместе со своим деловым американским партнёром рассмотреть предложение...
Таня перебила:
– Мама Фрося, я тебе на этот счёт уже всё сказала, нет у меня больше этого любовника и не надо вам этого партнёра.
– Танюша, я очень устала и прямо скажем, неважно себя чувствую, чтобы сейчас вести с тобой дальнейшие разговоры и споры, если хочешь, приходи рано утром и мы с тобой позавтракаем и продолжим общаться, а с детьми уже попрощаемся в аэропорту, большой им интерес слушать старую бабку.
– Хорошо мамочка, так и сделаем, только я отсюда никуда сейчас не уйду, а переночую в кресле, не оставлю я тебя одну в таком состоянии, и не спорь.
Фрося поднялась на дрожащие от слабости ноги и привлекла к себе Таню.
– Девочка моя, я не буду тебя отговаривать, потому что мне будет очень приятно спать с тобой в одной постели, посмотри какая у меня широкая кровать, а ты говоришь в кресле.
Таня, как когда-то в былые годы уютно прижалась к груди своей свекрови, бывшей ей долгое время подругой, и впервые за этот вечер на её лице заиграла улыбка.
