Текст книги "Моя жизнь хикикомори. Том 3: После перемен (СИ)"

Автор книги: Отшельник И.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Повисла тишина.

ЧТО ОН СКАЗАЛ⁈

У девчонок взрыв мозга:

«Как пошло! Но почему я улыбаюсь⁈»

«А он не из скромных!»

«Что… прям справился бы с тремя…»

«Хи-хи! Уделал эту выскочку!»

Девушки хлопали глазами от столь неожиданного ответа. При том, ответ-то был сам по себе не прост и не случаен. Казума использовал слабости в вопросе Хины, ведь та не озвучила никаких подробностей о противниках или окружении. Она и сама приоткрыла рот, понимая, как легко он контр-атаковал её. Затем, опомнившись, выпалила с красными щеками:

– Н-нет! Если они будут мужчины!

– А-а, – протянул Казума с притворным разочарованием. – Это, конечно, менее интересный сценарий. – и усмехнулся, однако тут же стал серьёзным и продолжил: – Что ж, если всё-таки бой неизбежен, приму его. Трое против одного – конечно, сложная задача, Окубо-сан, но я не готов проигрывать.

Хина спросила всё ещё с пунцовым лицом:

– И каким образом вы собираетесь победить?

– Если противников трое, значит они уже нарушили правила поединков, – странным тоном ответил Казума, что у девиц пробежались мурашки, а Хина и вовсе не моргала. – В таком случае, и я не обязан играть честно. Использую всё: окружение, запретные удары, отвлекающие маневры. В реальном бою важна не красота техники, а результат. И если уж драться – то только за победу.

Хина застыла, явно впечатлённая не столько словами, сколько тем, КАК он это сказал. В его голосе звучал опыт. Но затем она расплылась в широкой улыбке:

– Вот это ответ! – и, забыв про все правила этикета, показала большой палец. – Сразу видно – человек знает, о чём говорит!

– Благодарю за комплимент, – Казума слегка поклонился. – Хотя, признаюсь, предпочёл бы избежать ненужного боя и не проверять теорию на практике.

«Врёшь, – пронеслось в голове у Акане, внимательно наблюдавшей за ним. – Ты уже проверял. И не раз…»

Казума отступил к центру сцены и произнёс:

– Кто хочет задать следующий вопрос?

«Невесты» переглянулись, каждая из них явно начала размышлять над тем, как бы загнать его в тупик.

Юна Широсаки подняла руку с такой плавностью, что, казалось, даже ветер в саду замер, чтобы не мешать её движению.

– Казума-сама, – девичий голос прозвучал мягко, но со скрытым озорством. – Раз уж вы в маске кицунэ, позвольте спросить. Если бы вы могли выбрать любого ёкая себе в компаньоны, кого бы предпочли?

– О! – оживился Казума. – Вопрос по мифологии. Это я люблю. Дайте подумать…

Он сделал вид, что глубоко задумался, постукивая пальцем по маске:

– Обычно в таких случаях выбирают драконов – они сильные, мудрые, величественные. Или кицунэ – хитрых и загадочных лисов. – И обвёл взглядом собравшихся. – Но я бы выбрал Каракасу!

– Кого-кого? – Хина чуть не поперхнулась.

– Каракасу, – повторил тот с явным удовольствием. – Старый потрёпанный зонтик-ёкай с одним глазом и длинным языком. Он ещё забавно прыгает на одной ноге.

По саду пронёсся удивлённый шёпот. Даже Юна, хоть и ожидавшая необычного ответа от наследника, казалась озадаченной.

– Но почему? – спросила она с искренним любопытством.

Казума усмехнулся:

– А вы представьте, как это будет выглядеть на деловых встречах. Все такие серьёзные, в костюмах, галстуках, с графиками, а тут я и мой верный прыгающий зонтик, показывающий всем язык. Забавно же.

Девушки прыснули со смеху. Даже Минако, пытавшаяся сохранять серьёзность, не удержалась от улыбки.

– К тому же, – продолжил он уже серьёзнее, – Каракаса – обычный зонтик, который от долгого использования обрёл душу. Разве он не напоминает о том, что иногда самые простые вещи могут стать особенными, если вложить в них достаточно любви? – Казума сделал паузу. – Ну и в дождь такой компаньон точно пригодится. Наверняка, остаться одному под ливнем – неприятное чувство. Так что мой выбор – Каракаса.

– Спасибо за ответ и столь удивительный выбор, Казума-сама, – покачала головой Юна, её глаза светились удовлетворением. Сама же подумала: «Найти мудрость и повод для улыбки там, где другие видят просто старый зонтик. Интересно…»

– А вам за вопрос, Широсаки-сан, – кивнул Казума.

Тем временем Минако выпрямила спину ещё сильнее, хотя казалось, что дальше уже некуда. На точёном лице появилось выражение светской дивы, готовой вести непринуждённую беседу о высоком искусстве.

– Казума-сама, – начала она мелодично. – Позвольте задать вопрос более традиционного характера.

– Конечно, Ямадзаки-сан, – кивнул тот. – Надеюсь, вы не спросите, с каким традиционным японским оружием я бы хотел подружиться?

По саду снова пробежали смешки. Хина фыркнула, стрельнув в него глазками. Юна улыбнулась. Как легко он этим вопросом задел их обеих. Что уж сказать, наследник Кобаяси отлично играет, а как красноречив.

– Нет, что вы, – Минако изящно поправила рукав юкаты. – Я хотела бы узнать ваше мнение о чайной церемонии. Как вы относитесь к этому древнему искусству?

«Вот оно, – промелькнуло в голове у Рики, – классический вопрос от классической японской невесты.»

Казума на мгновение замолк, явно не ожидав такого поворота.

– Чайная церемония… – протянул он задумчиво. – Знаете, у меня с ней сложные отношения.

– Вот как? – Минако приподняла идеально выщипанную бровь.

– Да, – кивнул он, вспомнив из глубин памяти информацию об этих церемониях. – Понимаете, каждый раз, когда я пытаюсь постичь глубину этого искусства, случается что-нибудь неординарное.

– Например? – в голосе Минако появилось неприкрытое любопытство.

– Ну, например, – Казума почесал щёку под маской, – однажды я так увлёкся созерцанием чаши, что не заметил, как чай остыл. А когда попытался его выпить, случайно поперхнулся и облил рубашку. В другой раз я так старался правильно держать чашку, что у меня затекла рука. И затем я понял, оказывается, звук падающей чайной чаши прекрасно гармонирует с криком испуганного мастера чайной церемонии.

Улыбались почти все. Даже Акане прикрыла рот рукавом, пытаясь скрыть улыбку. Ох, уж эта его откровенность. Не боится показать свои недостатки, а это многого стоит.

Минако, слушая его, выглядела так, будто не знала – ужасаться ей или смеяться.

– Но, – Казума поднял палец. – Несмотря на все мои неудачи, я глубоко уважаю это искусство. Просто, видимо, чайная церемония тоже имеет чувство юмора. По крайней мере, в моём случае.

– То есть… – Минако явно пыталась найти в этом ответе, нравится ли ему нечто подобное традиционное, – вы не против чайных церемоний?

– Что вы! – Казума картинно приложил руку к сердцу. – Я за! Всегда! Просто, думаю, мне нужна очень терпеливая учительница. И, желательно, чайный сервиз из небьющегося материала.

Сад снова наполнился улыбками. А Минако не выдержала и покраснела: «Боже, он умудрился превратить мой идеальный вопрос в фарс, но почему-то я даже не могу на него злиться. И про учительницу… Это был намек, чтобы я его научила? Или он просто шутит… Какой же Казума-сама сложный!»

Сатоми нервно теребила рукав юкаты. Все остальные уже задали такие интересные вопросы, а она… она даже не знала, стоит ли вообще что-то спрашивать. Но взгляды других девушек и выжидающая тишина буквально заставили её поднять руку.

– Эм… Казума-сама, – начала она тихим голосом, чуть покраснев. – Можно… можно тоже задать вопрос?

– Конечно! – ободряюще кивнул он.

Сатоми слегка улыбнулась, набираясь смелости:

– Я хотела спросить про цветы.

– Про цветы? – в голосе Казумы прозвучало искреннее удивление.

– Да, – она опустила глаза. – Если бы вы могли быть любым цветком, каким бы хотели стать?

– О-хо-хо! – вдруг выпалила Хина. – Наконец-то нормальный женский вопрос!

– Тише ты! – шикнула на неё Рика.

Казума задумчиво потёр подбородок:

– Интересно. Уверен, большинству в голову в таких случаях придет образ сакуры – она красивая, благородная. Или хризантемы – символа императорской семьи. Но я бы выбрал одуванчик.

– Одуванчик⁈ – Сатоми удивлённо распахнула глаза.

– Именно! – подтвердил он с энтузиазмом. – Это же самый оптимистичный цветок из всех, что я знаю. Растёт где хочет, как хочет и когда хочет. Бетон треснул? Одуванчик тут как тут!

Девушки заулыбались, глядя на его воодушевление.

– А ещё, – продолжил Казума, – у него потрясающая система распространения. Представьте: стоит подуть ветру – и сотни маленьких парашютиков разлетаются по миру. Прямо как бизнес-империя с франчайзингом! Ну и, самое интересное, – его глаза за маской блестели, – одуванчик умеет быть разным. Сначала жёлтый и яркий, потом белый и пушистый. Умеет меняться, но при этом остаётся собой. Всё тем же одуванчиком. А ещё…

Казуму было не остановить:

– Его совершенно невозможно победить! Сколько бы садовники не боролись с одуванчиками, те всё равно возвращаются. Настоящие сорняки-оптимисты!

Сатоми рассмеялась, прикрыв рот рукавом:

– Казума-сама, вы… вы удивительный! Превратить простой одуванчик в такую интересную метафору…

– Ну что вы, – он картинно поклонился. – Просто нельзя недооценивать цветок, который умудряется жить везде, всегда добивается своего и при этом остаётся таким солнечным. Хотя… – его взгляд хитро прищурился за маской, – возможно, я просто пытаюсь оправдать тот факт, что в детстве постоянно дул на одуванчики и разносил их семена по всему Токио. Наверняка, садовники меня за это очень, хм, любили.

Сад наполнился смехом.

«Как у него это получается⁈» – подумала Сатоми, искренне улыбаясь.

Когда смех немного утих, а Казума уже готов был сделать шаг назад, чтобы дать всем возможность передохнуть, голос подала Акане Фудзивара.

– Казума-сама, – начала она c нотками в голосе, от которых остальные девушки невольно напряглись. – У меня тоже есть вопрос.

Что-то в её тоне заставило Казуму чуть выпрямиться. Даже сквозь маску кицунэ было заметно, как он сосредоточился.

– Внимательно слушаю, Фудзивара-сан.

Акане слегка наклонила голову, и чёрные глаза сверкнули в свете фонарей:

– Скажите, если бы вам пришлось выбирать между правдой, которая причиняет боль, и ложью, которая дарит счастье – что бы вы предпочли?

По саду пронёсся тихий шёпот. Вопрос оказался острее меча.

– Ох… – выдохнула Сатоми.

Хина присвистнула:

– Вот это заход…

Казума задумался. Затем медленно улыбнулся:

– Фудзивара-сан, давайте я отвечу вам не как наследник Кобаяси, а как человек, который сейчас стоит перед вами в маске лиса. – он сделал паузу, затем подумав снова о том, хотел бы он всё вспомнить или же нет, ответил совсем не так, как хотел: – Я выберу правду. Даже если она больнее тысячи ножей.

– Почему? – в голосе Акане промелькнуло что-то похожее на волнение.

– Потому что ложь – всего лишь маска, – ответил он просто. – А я, как видите, и так уже в одной. Двух масок многовато даже для кицунэ, не находите?

Акане впервые за вечер позволила себе лёгкую улыбку:

– Но разве не бывает ситуаций, когда ложь во спасение лучше жестокой правды?

– Бывает, конечно, – кивнул Казума. – Например, когда девушка готовит суп, который получился, скажем так, на любителя. Тут можно и соврать. Но, – он поднял палец, – в по-настоящему важных вещах. В том, что касается чувств, отношений, доверия – только правда. Потому что счастье, построенное на лжи – ничто иное, как замок из песка. Красивый, но недолговечный.

Акане смотрела на него так пристально, словно пытаясь что-то понять:

– Даже если эта правда может разрушить всё?

– Особенно тогда, – твёрдо ответил Казума. – Иногда, Фудзивара-сан, нужно позволить чему-то разрушиться, чтобы построить что-то настоящее. Хотя… – он вдруг усмехнулся, – возможно, я просто плохой архитектор и не умею строить красивые замки из лжи. Но, возможно, в одном из таких сейчас и живу.

В саду повисло молчание. О чём он говорит? И что за печаль в его голосе? Каждая из девушек по-новому посмотрела на Казуму. Акане же кивнула, в глазах промелькнуло что-то нечитаемое:

– Благодарю за честный ответ, Казума-сама.

– Благодарю за глубокий вопрос, Фудзивара-сан, – ответил Казума и обратился уже ко всем «невестам»:

– Что ж, благодарю вас за потрясающие вопросы, – в его голосе впервые за вечер прозвучали искренние, тёплые нотки. – Признаться, я ожидал чего угодно, включая расспросы о корпоративных стратегиях. Но вы… – он сделал паузу, окидывая взглядом девушек, – превзошли все мои ожидания. Пустыня и вода, драки и ёкаи, цветы и правда… Лучшая викторина. И за это, – он чуть поклонился, – я вам искренне благодарен.

В саду на мгновение повисла особая тишина – та, что бывает, когда люди не знают, как реагировать на неожиданную искренность.

– А теперь, – Казума выпрямился, и озорливо улыбнулся, – я с удовольствием уступаю сцену вам.

Спустившись по ступеням, он на мгновение замер. Взгляд карих глаз скользнул по рядам – каждая из девушек была прекрасна по-своему, каждая излучала особое очарование. Но сесть рядом с кем-то означало бы проявить предпочтение. А он слишком хорошо понимал цену таких жестов.

Заметив уединённую скамью под сливой, направился туда. Спокойно, уверено.

– Умно, – тихо хмыкнула Хина.

– Очень тактично, – кивнула Минако.

– И дипломатично, – добавила Рика с лёгкой улыбкой.

Юна просто загадочно улыбнулась, наблюдая за ним своими прозрачными глазами.

Сатоми облегчённо выдохнула – теперь не придётся волноваться о том, сядет ли он рядом.

А Акане… Акане смотрела на его силуэт под деревом. Она помнила другого Казуму – того, кто никогда не боялся нарушать правила. Но сейчас, даже потеряв память, он оставался верен своим принципам: никогда не играть чужими чувствами.

Харуно вышла в центр сцены и слегка поклонилась:

– Благодарю за внимание. Теперь настало время для выступлений наших уважаемых гостий. Каждая приготовила небольшое представление, которое раскроет частичку её души. Первой выступит Ямадзаки-сан.

Минако поднялась с такой грацией, будто всю жизнь только и делала, что тренировалась вставать красиво. В движениях чувствовалась особая уверенность, которая появляется только после многих лет обучения этикету.

Когда она поднялась на сцену, слуги уже успели установить традиционный стол для каллиграфии. Минако опустилась на колени перед ним с эталонным изяществом.

– Сегодня, – прозвучал ее голосок, – я хотела бы поделиться с вами искусством, которое, как говорил мой дедушка, отражает саму душу Японии.

И взяла кисть. В саду воцарилась тишина. Даже ветер затих, чтобы не помешать.

Первый взмах кисти – уверенный и плавный. Чёрная тушь легла на белую бумагу, создавая изящную линию. Второй взмах дополнил её, превращая простые штрихи в нечто большее. Минако двигала рукой медленно, но каждое движение было выверенным, точным.

– Ого, – тихо присвистнула Хина. – А девочка-то старается…

На бумаге постепенно проявлялись иероглифы, один за другим складываясь в небольшое стихотворение:

"В тихом саду

Лепестки кружат

Душа поёт"

– Хайку? – прошептала Сатоми. – Как красиво…

Минако закончила последний штрих и подняла свиток, демонстрируя его зрителям. Каждый иероглиф был написан безупречно, как если бы сошёл со страниц древнего манускрипта.

– В этих строках, – произнесла она мягко, – я попыталась передать красоту этого вечера. Пусть он останется в наших сердцах надолго.

После чего поклонилась и грациозно спустилась со сцены.

– Изящно, – пробормотала Рика, хотя в глазах читалась лёгкая насмешка. – ОЧЕНЬ традиционно.

– Зато какая техника, – восхищённо выдохнула Сатоми.

Акане же только хмыкнула, явно считая выступление слишком предсказуемым.

А Казума, наблюдая из-под своей маски кицунэ, слегка улыбнулся: «Интересный выбор – показать мастерство через традицию. Вот только, действительно ли это отражает саму Минако? Или лишь ту, кем её учили быть?»

Харуно объявила следующую участницу:

– Танака-сан, просим вас.

Рика поднялась с особой грацией – не той церемонной, как у Минако, а какой-то своей. В её походке чувствовался западный шик, смешанный с японской утончённостью. Всё-таки времяпрепровождение в Америке сказалось даже на осанке и умении подать себя.

– Добрый вечер, – произнесла она с широкой улыбкой. – После такой прекрасной каллиграфии, думаю, самое время немного взбодрить наши умы.

На сцену вынесли небольшую доску и маркеры.

– Бизнес, как и жизнь, это постоянная работа с информацией, – взяла она маркер. – И сегодня я покажу вам кое-что интересное. Маленький эксперимент. Назовите любых двадцать слов.

После чего девушки озвучили случайные слова, а Рика быстро написала их на доске: «Бабочка, компьютер, сакура, телефон, океан, карандаш, гора, часы, книга, зонт, луна, очки, дерево, ключ, облако, чашка, свеча, птица, камень, река»

– У вас есть ровно тридцать секунд, чтобы запомнить эти слова. После я сотру их, и мы проверим, сколько вы смогли удержать в памяти.

Девушки сосредоточились на словах. Тридцать секунд спустя Рика стёрла список.

– А теперь… – она хитро улыбнулась. – Кто хочет проверить свою память?

– Я! – вызвалась Хина.

Она назвала семь слов.

Сатоми вспомнила пять.

Минако – девять.

– Неплохо, – кивнула Рика. – А теперь я назову все двадцать слов. В том же порядке, что они и были записаны.

И она безошибочно перечислила весь список, вызвав удивлённые взгляды.

– Это невозможно! – выпалила Хина. – Как⁈

Рика улыбнулась:

– Сейчас расскажу. На самом деле я создала историю: «Бабочка села на компьютер под цветущей сакурой, рядом лежал телефон. Над океаном парил карандаш, пролетая над горой, где часы отбивали время для книги под зонтом. Луна освещала очки на дереве, где ключ парил в облаке. Чашка грелась свечой, а птица несла камень к реке.»

По саду пронеслись восхищённые вздохи.

– Наш мозг, – продолжила та, – запоминает истории в сотни раз лучше, чем разрозненные факты. Это работает везде: в учёбе, бизнесе, переговорах. А теперь, давайте проверим, как это работает на больших числах…

За следующие пять минут она научила присутствующих запоминать длинные последовательности цифр, превращая их в истории. К концу выступления даже Минако, поначалу скептически настроенная, увлечённо конвертировала числа в образы.

– В бизнесе, как и в жизни, – закончила Рика, – главное не объём информации, а умение работать с ней. Превращать сложное в простое, скучное – в интересное.

Она изящно поклонилась и спустилась со сцены.

– Вот это да! – Хина всё ещё пыталась запомнить очередное число через образы. – Реально работает!

– Хм… – Минако поджала губы, но в глазах читался неподдельный интерес. – Весьма познавательно.

Казума же, наблюдая из-под маски, улыбнулся: «Умно. Показать практический навык и одновременно продемонстрировать свой подход к решению проблем. Она определённо знает, как произвести впечатление.»

Харуно снова вышла на сцену:

– Следующее выступление представит Окубо-сан.

Хина поднялась так энергично, что несколько лепестков цветущих деревьев, кружившихся рядом, разлетелись в стороны. В её походке не было ни грамма той церемонности, что демонстрировали предыдущие участницы – она двигалась как щука в пруду, готовая к рывку.

– Всем привет! – её широкая улыбка озарила сцену, явно не заботясь о традиционной сдержанности. – После такой гимнастики для ума самое время размяться физически!

Минако едва заметно поморщилась от такой прямолинейности, но Хину, похоже, совершенно не волновало чужое мнение.

На сцену вынесли деревянные доски разной толщины, установив их на специальных подставках. Хина ловко подвязала рукава юкаты, обнажив натренированные руки – явно не те, что обычно демонстрируют благородные невесты.

– Что общего между бизнесом и боевыми искусствами? – спросила она, принимая боевую стойку. – В обоих случаях важно уметь… – её кулак со свистом рассёк воздух, – … пробивать преграды!

ТРАХ!

Первая доска разлетелась от молниеносного удара.

– Ого! – выдохнула Сатоми, прикрыв рот рукавом.

– Впечатляет… – протянула Рика.

Хина не остановилась. Её движения слились в единый танец – красивый и смертоносно точный. Каждый удар, каждый разворот был отточен тысячами тренировок.

БАХ!

Вторая доска треснула пополам от удара ногой.

– Сила важна, – комментировала Хина между ударами, – но без контроля она бесполезна.

КРАК!

Последняя, самая толстая доска, разлетелась от комбинированной атаки.

– Вот это да… – прошептала Юна.

Хина замерла в финальной стойке, дыхание оставалось ровным, словно просто прогулялась по саду.

– А теперь, – она хитро улыбнулась, – покажу кое-что особенное.

Она достала из рукава бумажный лист и подбросила его в воздух. В следующее мгновение её руки превратились в размытое пятно – серия ударов была настолько быстрой, что казалась единым движением. Когда листок опустился, она поймала его. Весь как решето.

– Сила без контроля – просто грубость, – сказала она, аккуратно складывая лист. – Настоящее мастерство – знать, когда ударить, а когда остановиться.

После чего поклонилась и спрыгнула со сцены, приземлившись легко, как кошка.

– Сумасшедшая, – пробормотала Минако, но прозвучало как невольное восхищение.

– А какая техника, – восторженно заметила Сатоми.

Акане же просто кивнула, признавая мастерство.

Казума же вынес очередной мысленный вердикт: «Занимательно. Сила через контроль значит. Она определённо умнее, чем хочет казаться.»

Харуно объявила следующую:

– Широсаки-сан, проходите на сцену пожалуйста.

Юна поднялась так плавно, что казалось не идёт, а течёт, как вода.

– В этом саду, – начала она мягким голосом, – среди фонарей и растений, я хотела бы показать вам то, что обычно остаётся незамеченным.

На сцену вынесли три прозрачных сосуда с водой и несколько свежесрезанных цветов. Юна опустилась перед ними на колени с такой грацией, что даже Минако невольно выпрямила спину.

– Вода, – произнесла Юна, касаясь пальцем поверхности, – самая удивительная стихия. Она может быть и нежной… – по воде пошла рябь, создавая причудливые узоры, – и разрушительной.

Широсаки брызнула в воду несколько капель чернил, и те начали причудливо растворяться, создавая в воде подобие танцующих призраков.

– Жизнь похожа на воду, – продолжила она, начиная создавать икэбану. – Также течёт, меняется, принимает новые формы…

Её руки двигались с грацией и точностью. Каждый цветок, каждая ветка находили своё идеальное место в композиции. Но что-то было необычное в её технике – не просто составление традиционного японского букета, а нечто иное.

– Смотрите, – Юна указала на отражение композиции в воде. – Иногда то, что кажется простым отражением, открывает совершенно новый мир.

Действительно, отражение создавало причудливую игру от света фонарей, превращая обычную икэбану в нечто волшебное.

– Ого… – выдохнула Хина. – Я думала, она просто цветочки поставит.

– Тихо ты, – шикнула Рика, явно заинтригованная.

Юна закончила работу и слегка отступила, позволяя всем увидеть результат. В центральном сосуде распустилась композиция из белых цветов, их отражение в воде создавало иллюзию бесконечности. В боковых сосудах красные и синие цветы будто соединялись через бесконечное пространство.

– Иногда, – произнесла та, поднимаясь, – красота не в том, что мы видим, а в том, что остаётся невидимым. Как и любовь. Память. Надежда.

Она поклонилась и также плавно вернулась на своё место.

– Завораживающе, – прошептала Сатоми.

– И немного жутковато, – добавила Хина, но в голосе проскользнуло уважение.

Акане задумчиво смотрела на композицию, явно пытаясь разгадать скрытый смысл.

А Казума подумал: «Она показала не просто искусство – создала метафору. Впечатляюще.»

– Куросаки-сан, просим вас на сцену, – прозвучал монотонный голос Харуно.

Сатоми поднялась так осторожно, будто боялась спугнуть саму тишину. В движениях какая-то особая мягкость по сравнению с остальными.

– Добрый вечер, – голос был тихим, но в нём слышалась искренняя теплота. – Я хотела бы поделиться с вами не просто умением, а частичкой души.

На сцену вынесли небольшой стол с ингредиентами для вагаси. Сатоми опустилась перед ним и начала работу.

– В детстве, – говорила она, ловко замешивая тесто, – моя бабушка учила меня, что в каждое движение нужно вкладывать любовь. Иначе даже самые дорогие ингредиенты не создадут настоящего вкуса.

Её пальцы двигались с удивительной точностью, превращая простое тесто в произведения искусства. Лепестки сакуры, хризантемы, листья клёна – каждая сладость становилась маленьким шедевром.

– Видите эти прожилки на лепестках? – она показала почти готовый цветок. – Их нужно делать очень осторожно. Один неверный нажим – и цветок потеряет свою душу.

– Душу? – переспросила Хина. – Это же просто конфета…

– Ничего не бывает «просто», – мягко возразила Сатоми, ещё и впервые так уверено. – Каждая вещь, в которую вложено сердце, становится особенной.

Она закончила работу, представив поднос с двенадцатью разными сладостями – каждая изображала уникальный цветок или лист.

– Я назвала эту коллекцию «Времена года в саду», – сказала она, поднимаясь. – Потому что даже в самый холодный день можно найти каплю тепла, если знать, где искать.

После чего поклонилась и тихо вернулась на место.

– Какая милота… – протянула с лёгким сарказмом Рика, хотя в глазах читалось искреннее восхищение мастерством.

– Я бы всё съела! – не сдержалась Хина, заработав неодобрительный взгляд от Минако.

А Казума задумался: «Может быть, именно в такой простоте и кроется настоящая сила?»

Харуно объявила последнюю участницу:

– Фудзивара-сан, проходите на сцену, пожалуйста.

По саду пронеслась волна тишины – особой, что бывает перед грозой. Акане поднялась с королевской грацией. Ни капли суеты, только чистая элегантность.

На сцене появился небольшой стол с шахматной доской. Однако вместо привычных фигур на ней стояли стеклянные сосуды разной формы: высокие цилиндры, изящные колбы, прозрачные кубы.

– Жизнь – партия, – начала Акане. – И побеждает в ней не тот, кто делает красивые ходы, а тот, кто умеет видеть наперёд.

Она взяла один из цилиндров, наполненный прозрачной жидкостью:

– Что вы видите?

– Воду, разумеется, – ответила Рика с лёгкой насмешкой.

Акане едва заметно улыбнулась:

– Именно. Все видят воду. – Она наклонила цилиндр над другим сосудом, и жидкость, вступив в реакцию с воздухом, окрасилась в глубокий синий цвет. – Но реальность не всегда совпадает с очевидным.

Акане продолжила переливать жидкости между сосудами, и с каждым движением на доске расцветала новая палитра: пурпурный сменялся золотым, изумрудный превращался в рубиновый. Каждый ход был рассчитан, каждая реакция – предсказана.

– В жизни, как и в химии, – продолжала она, не прерывая свои завораживающие ходы на шахматной доске с цветами, – важно знать не только что происходит сейчас, но и что произойдёт потом.

Финальный аккорд, и на доске теперь настоящая симфония цветов – каждая клетка светилась своим оттенком, превратив шахматное поле в живую картину.

– Думаете, это просто фокус с цветами? – её голос стал тише, но от этого только сильнее приковывал внимание. Её же взгляд устремился на Казуму, который смотрел неотрывно. – Это демонстрация того, что истинная сила – в способности видеть связи там, где другие видят лишь хаос.

Акане сделала паузу, и свет фонарей красиво отразился в её чёрных глазах:

– Потому что тот, кто умеет предвидеть будущее… – её рука опрокинула последний сосуд, и все цвета внезапно слились в один – кристально чистый, как вода, – … может его изменить.

В саду повисла абсолютная тишина.

– Невероятно, – прошептала Сатоми.

– Впечатляюще, – признала даже Минако.

Хина присвистнула:

– Вот это мозги!

А Казума почувствовал странное дежавю. Что-то в этой демонстрации хаоса и порядка, в этой уверенной грации, в этом умении превращать науку в искусство – всё казалось удивительно знакомым.

«Кто она? Ей знаком хаос. Ещё и так посмотрела на меня в тот момент… Кто ты, Акане-сан…»

Когда последнее выступление завершилось, сад преобразился. В центре поставили низкий столик с традиционным чайным набором – простым, но изысканным.

Казума присел за него, понимая, что по регламенту – это финальная часть мероприятия. Харуно, появившись перед «невестами», объявила:

– Уважаемые гостьи, начинается чайная церемония. Каждая из вас получит возможность разделить с Казума-сама не только чай, но и момент вечера. – Она сделала паузу. – Первой приглашается Ямадзаки-сан.

Минако подошла к столику и плавно опустилась напротив Казумы.

– Добрый вечер, Казума-сама, – произнесла она формальную фразу с идеальной интонацией.

– Добрый вечер, Ямадзаки-сан, – ответил тот, приступив готовить для неё чай.

Его движения были уверенными, хотя и не столь отточенными, как у профессионального мастера. Но в этой неидеальности было что-то очаровательное.

– Ваша каллиграфия впечатляет, – заметил он, аккуратно наливая чай. – Как и хайку.

Минако приняла чашу обеими руками, развернув её по этикету:

– Благодарю. Ваши ответы на вопросы были не менее впечатляющими. Особенно про чайную церемонию.

– А, тот момент позора, – усмехнулся Казума. – Надеюсь, сегодня обойдется без падающих чашек.

– Юмор – признак уверенности, – заметила Минако, делая маленький глоток. – Хотя многие считают его неуместным в серьёзных ситуациях.

– А вы считаете эту ситуацию серьёзной?

Минако на мгновение задумалась:

– Я считаю серьёзным всё, что связано с традициями и будущим семьи.

– Даже если эти традиции включают в себя показ невест с мужчиной в маске лисы? – его глаза за прорезями маски чуть сощурились.

Уголки её губ дрогнули:

– Особенно в таком случае. Способность сохранять достоинство в любой ситуации – разве не это истинное искусство?

Они обменялись понимающими взглядами.

Когда чай закончился, Минако поднялась так же грациозно, как и села.

– Благодарю за беседу, Казума-сама.

– Взаимно, Ямадзаки-сан.

Когда она вернулась на место, другие девушки заметили, что на её губах играла едва заметная улыбка.

– Следующей приглашается Танака-сан, – объявила Харуно.

Рика поднялась с грацией кошки – такой же гибкой и независимой.

– Добрый вечер, Казума-сама, – произнесла она, опускаясь напротив с изящной небрежностью. – Надеюсь, вы не устали от чаепития?

– После ваших фокусов с числами, Танака-сан, – ответил тот, начиная готовить чай, – я больше переживаю, не превратится ли оно во что-нибудь неожиданное.

Рика рассмеялась – открыто, без традиционного прикрывания рта рукавом:

– О, так вы заметили подвох с числами?

– Конечно, – он протянул ей чашу.

– Хо-хо, – её глаза заблестели. – А вы наблюдательны. Тогда, может, сыграем в игру?

– Ещё одну? – в его голосе звучало искреннее веселье. – Вы опасная соперница, Танака-сан.

– Всего один вопрос, – она сделала глоток, не отрывая от него взгляда. – Если бы вы могли мгновенно освоить любой навык, какой бы выбрали?

Казума размышлял всего пару секунд:

– Пожалуй, выбрал бы умение читать людей.

– Разве это не то, чем я занималась на выступлении с числами? – она приподняла бровь.