Текст книги "Моя жизнь хикикомори. Том 3: После перемен (СИ)"

Автор книги: Отшельник И.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Дверь открылась, и я невольно улыбнулся. Фудзивара Акане. В белоснежной блузке и чёрной юбке выглядела как воплощение элегантности и опасности. Как красивый ядовитый цветок – любуешься издалека, но лучше не трогать.

Её взгляд задержался на мне. Глубокий, изучающий, который выдержит не каждый. На её красивом лице застыло выражение профессионального игрока в покер – ни единой эмоции. Только чёрные глаза выдавали какое-то внутреннее напряжение.

– Казума, – произнесла она с интонацией, от которой раньше по спине мог пробежать холодок.

– Акане, – я постарался улыбнуться как можно беззаботнее.

Уголок её губ дрогнул – почти незаметно, но я успел увидеть этот проблеск эмоции.

– Выглядишь, как новенький, – изучала она моё лицо, что сегодня не прикрывала маска. Синяки полностью исчезли, и я, правда, был как огурчик!

– А ты будто собралась на деловые переговоры. Или на допрос, – я сунул руки в карманы. – Меня же не ждёт нечто такое?

Она сделала несколько шагов в мою сторону, каблуки мягко стучали по брусчатке. От неё пахло чем-то свежим, с нотками цитруса – такой простой, но манящий аромат.

– Всего лишь прогулка, – улыбнулась она, но так, что было похоже на вызов.

– Прогулка? – я приподнял бровь. – В секретный бункер? Пещеру? Подземелье?

– Всё куда проще, – Акане развернулась к машине. – Идём. Посетим особое место, которое может освежить твою память.

Я пристроился рядом.

– Какое, если не секрет?

– Если скажу, это испортит весь сюрприз, – ответила она одновременно строго и слегка игриво.

– Любишь держать всё под контролем, да? – хмыкнул я.

– Кто-то должен, – парировала она. – Садись в машину, Казума.

Какая она сегодня властная, надо же. Даже забавно. Что ж, не буду портить её сюрприз.

– Тогда, не будем заставлять мою память ждать, Акане! – и с улыбкой направился к машине.

Водитель открыл дверь, и я скользнул в салон, чувствуя, как внутри просыпается чувство, когда понимаешь – начинается что-то интересное.

…

Машина плавно скользила по улицам Токио. Я наблюдал, как за окном проносится жизнь – яркая, шумная, бесконечная. Снаружи она казалась настолько далёкой, что почти не касалась меня.

Акане сидела рядом. Я чувствовал её присутствие каждой клеточкой тела, особенно её аккуратные периодические взгляды в мою сторону. Её духи едва уловимо наполняли салон – свежий, на долю сладкий аромат.

– Почему ты решил попытаться всё вспомнить? Тебя не устраивает новая жизнь?

Я повернулся. В её глазах мелькнуло что-то – тревога? забота? – но лицо оставалось безупречно спокойным.

– Хочу понять, – ответил я тихо, – не оставил ли в прошлом кого-то действительно важного.

Она чуть повернула голову, и солнечный луч скользнул по её профилю, подчеркивая идеальные черты:

– А если оставил? Что тогда?

Её выражение лица изменилось. В уголках губ затерялась улыбка, а взгляд чёрных глаз приобрёл какую-то непривычную для неё мягкость, смешанную с грустью. Акане знала. Знала, что до потери памяти моё сердце принадлежало какой-то другой. Рин, если уж быть точным. Для неё, Акане, там не было места – я закрыл эту дверь, не зная всей правды. Не зная, что это моя мать вынудила её уйти. Не зная, что её исчезновение не было предательством. Но как и сказал – правила игры изменились.

– Решу что делать, когда вспомню, – ответил я, не отводя взгляда от её чёрных грустных глаз.

– Понимаю, – произнесла Акане, опустив взгляд на свои руки, сложенные на коленях с идеальной грацией, которая всегда была её защитной маской. – Но разве тот человек, кого ты ищешь… разве она не должна быть сейчас рядом? Несмотря ни на что?

В её словах не было обвинения, только тихая боль, что она слишком долго держала в себе.

Я грустно усмехнулся, глядя в окно:

– Вот и я хочу понять, где этот человек.

Акане молчала, но я чувствовал её взгляд. В салоне повисла тишина – тяжёлая, как недосказанные слова, колючая, как память о наших прошлых ошибках.

* * *

Автомобиль остановился у ворот Сейрин. Я смотрел на здание школы, пытаясь изобразить искренний интерес человека с амнезией. Хотя на самом деле каждый кирпич этих стен хранил воспоминания, которые я теперь помнил слишком хорошо.

Акане сидела рядом с уверенностью, которая говорила «у-меня-всё-под-контролем». Интересно, насколько подробно она всё спланировала? Наверняка продумала каждую деталь сегодняшнего сценария.

– Казума, – её голос прозвучал деловито и властно, наверное, точь как учат в специальных школах для будущих королев корпораций. – Прежде чем мы начнём, нужно обсудить условия нашей сделки.

Я усмехнулся, не спеша откидываясь на спинку сиденья.

– Ты серьёзно? Условия? Мы что, подписываем контракт? Может, сразу кровью распишемся?

– Я прагматична, – ответила она без намёка на улыбку. – Тебе придётся с этим смириться. А теперь слушай внимательно.

В её глазах мелькнуло, даже не знаю, тревога? Что если я откажусь? Или же – нетерпение? Если дам своё согласие. Определенно, для Акане наступил особый важный момент в жизни. Но лицо осталось безупречно спокойным. Ни одной лишней эмоции, ни одного случайного жеста. Она слишком напряжена. И я, как никто другой, это вижу!

Но, сделав вид, что не замечаю, кивнул:

– Внимательно слушаю твои условия, госпожа переговорщик.

– Если сегодня к тебе вернётся память, – начала она особо важным тоном, – ты вспомнишь и то, что было между нами. – Её взгляд на секунду стал острее. – Но это не отменит моего условия.

– А если не вспомню? – я хитро прищурился.

Уголки её губ дрогнули, а чёрные глаза дьявольски блеснули:

– Тогда ты всё равно выполнишь моё условие.

Я рассмеялся:

– Прямо сделка с дьяволом какая-то. Надеюсь, ты не потребуешь мою душу или убить кого-то?

– Ничего противозаконного, – её улыбка стала мягче, даже… соблазнительной?

Я хотел что-то ответить, но вдруг заметил, как её глаза странно задержались на моих губах, словно задумалась, но тут же отвела взгляд.

– Это будет… личное, – добавила она.

Я решил не акцентировать внимание на её заминке, хотя внутри что-то ёкнуло.

– Ладно.

– Ты точно подтверждаешь готовность сделки? – спросила она с деловитостью, за которой явно пряталось что-то ещё.

Я усмехнулся, глядя ей в глаза.

– Точно, – и протянул раскрытую ладонь.

Мы пожали друг другу руки, закрепив сделку.

– Начнём, – просто сказала Акане, выходя из машины с грацией, которая заставляла задуматься – она правда так естественно двигается или годами тренировалась перед зеркалом?

Я задержался на мгновение, наблюдая, как ветер играет с её длинными чёрными волосами. Что ж, Фудзивара Акане, удиви меня.

Школьные коридоры были непривычно пустыми и тихими. Только эхо наших шагов отражалось от стен, создавая странное ощущение, будто мы попали в какое-то пространство между реальностью и воспоминаниями.

– Занятия закончились, – сказала Акане, обернувшись через плечо. В её глазах промелькнуло что-то похожее на удовлетворение. – Директор дала разрешение на частную экскурсию.

Я усмехнулся, сунув руки в карманы.

– Не ожидал, что ты так запаришься, Акане.

Она остановилась и повернулась ко мне. Во взгляде смешались строгость и какая-то странная… нежность? Мне не показалось?

– Я обещала помочь, – такой простой ответ. Но в этой простоте было столько всего невысказанного.

Мы двинулись дальше по коридору, и я невольно поймал себя на мысли – интересно, она тоже чувствует, как прошлое буквально дышит нам в спину?

– Вот тут столовая, – Акане указала на открытую дверь, за которой виднелись ряды столов. – Но ты предпочитаешь обедать там, – и кивнула в сторону двора, где под деревом стояла одинокая скамейка.

Ага, моё убежище от школьной суеты. Идеальное место, чтобы спокойно почитать мангу и не слушать бесконечную болтовню одноклассников о том, кто с кем встречается.

– Что-нибудь вспоминаешь?

Я сделал задумчивое лицо, как будто пытаюсь настроить сломанную антенну памяти:

– Неа. Пустота.

Акане нахмурилась, но быстро спрятала эмоции:

– Тогда идём дальше.

Мы дошли до шкафчиков. Их ряды казались бесконечными, но Акане уверенно подошла к одному из них.

– Этот твой.

Я посмотрел на своего старого друга. Внешне он ничем не отличался от остальных, но на двери можно было заметить новую маленькую царапину.

– Что, тоже ничего?

Я наклонился к царапине, делая вид, что пытаюсь пробудить в себе хоть какое-то воспоминание.

КАКАЯ ПАДЛА ПОЦАРАПАЛА МОЙ ШКАФ⁈

– Нет, – ответил ей с невозмутимым лицом, хотя внутри всё уже давно бурлило от эмоций! УБЬЮ, СЦУКИ!

Тогда Акане открыла его, и я сразу заметил в нём кучу писем. Аккуратно перевязанные ленточками, и несколько отдельных, просто скомканных в углу в виде записок. Но это было ещё не всё. На внутренней стороне двери и стенках надписи, выведенные маркерами и ручками: «Урод!», «Ненавижу!», «Люблю!», «Куда пропал⁈», «Ты мой!», «КОЗЛИНА!»

Вот оно – рейтинг популярности и анти-популярности в миниатюре. От любви до ненависти один шкафчик.

– Забавно, правда? – произнесла Акане, сложив руки на груди. – Тебя всегда любили и ненавидели одновременно, Казума.

Я взял одно из писем, разглаживая помятые края. Почерк был аккуратный, старательный – кто-то явно потратил немало времени, выводя каждую букву, но вчитываться не стал.

– И почему же? – спросил я, глядя на неё поверх листка.

– Судьба у тебя такая, – её усмешка была лёгкой, но в глазах промелькнуло что-то серьёзное.

– Вот спасибо, – я положил письмо обратно. – Прям успокоила. Теперь буду знать, что моё предназначение – вызывать у людей биполярное расстройство.

Акане проигнорировала мой сарказм и указала на стопку писем:

– Хочешь почитать их вместе? – похоже ей было ОЧЕНЬ любопытно.

Я сразу покачал головой:

– Нет, спасибо.

Она приподняла бровь:

– Почему? Это же интересно, – и наклонила голову набок.

Я прислонился плечом к соседнему шкафчику:

– Потому что настоящие чувства говорят в лицо, а не прячут в конвертах. Я никогда не выберу себе слабую девушку, которая боится своих эмоций.

В глазах Акане мелькнуло одобрение, а губы тронула улыбка:

– В этом ты не изменился, Казума, – смотрела она с какой-то особой теплотой. – Всё такой же честный.

– Если идти в обход, – я пожал плечами, – никогда не дойдёшь до настоящего.

Она молча кивнула, соглашаясь. И в этой тишине было личное. Да, знаю, что зацепил её этими словами. Ведь она пыталась достучаться до меня. Пробежками в парке. Перевод в школу. Падение на тренировке с перетягиванием каната. Всё это была её продуманная игра, но разве не являлась она обходной дорогой? Я вздохнул, может, я слишком резок? Нужно поставить себя на её место. Какого ей было в том же самом парке? А когда мы заговорили впервые после стольких лет разлуки? Или когда она подкараулила меня возле магазина, лишь бы поболтать наедине…

Акане аккуратно закрыла дверцу шкафчика, бросив напоследок короткий взгляд на гневные надписи и стопку писем.

– Продолжим.

Я кивнул, и мы двинулись дальше по пустым коридорам, залитым закатным светом.

Ох уж это чувство, когда остаёшься в школе после уроков, и она становится каким-то другим местом. Более таинственным, волшебным. Вот и сейчас было также – только вместо школьных призраков со мной шла БЫВШАЯ! Что, возможно, было даже более мистическим опытом, учитывая наше прошлое.

Мы поднялись на второй этаж. Акане шла впереди, уверенно, как и прежде.

– Почти пришли, – бросила она через плечо.

И остановилась у двери с табличкой «2-Б».

Я почувствовал, как внутри нахлынули воспоминания. Вроде бы, прошло всего две недели, а я даже соскучился по этому месту. Но сохранил невозмутимое лицо. В конце концов, я же типа ничего не помню, верно?

Акане достала из кармана ключ и, не говоря ни слова, повернула в замке.

– Это твой класс, – произнесла она, открывая дверь.

Я зашёл внутрь, оглядываясь. Типичная классная комната – ряды парт, доска, потрёпанные плакаты на стенах и старый глобус в углу, который помнил ещё эпоху динозавров. Закатное солнце заливало всё тёплым светом, создавая почти кинематографичную картину. Стулья были слегка отодвинуты, будто ученики только что ушли на перемену и вот-вот вернутся.

– И? – Акане скрестила руки на груди, внимательно наблюдая за мной. – Вспоминаешь что-нибудь?

Я задержался на одной из парт. Лёгкий след от вырезанной иглой буквы на деревянной столешнице. Помню этот день, тогда наша безупречная староста накосячила, кажется она втюрилась в президента школы и выцарапала букву его имени на своей парте. Ну и влетело же всему классу! Хотелось улыбнуться, но я тут же подавил этот порыв, чтобы не выдать себя.

– Неа, – пожал я плечами с деланным безразличием. – Просто обычный класс. Разве что глобус выглядит так, как если бы пережил пару мировых войн.

Её глаза на мгновение сузились, но не стала ничего говорить. Вместо этого прошла мимо и подошла к окну.

– Здесь ты сидел.

Я подошёл и встал рядом, посмотрев в окно. Школьный двор – сейчас пустой, тихий, залитый вечерним светом. Деревья отбрасывали длинные тени, а на спортивной площадке всё ещё стояли забытые кем-то конусы для тренировок.

– Почему именно здесь? – спросил я, хотя прекрасно помнил причину.

– Отсюда открывается лучший вид на весь двор, – ответила Акане. – Ты всегда любил наблюдать за людьми. За их секретами, встречами, улыбками. Но не любил, когда они замечают твой взгляд.

В её голосе было что-то такое личное, будто она рассказывала не просто факт, а делилась чем-то сокровенным. И вообще, откуда она это знает? Как долго она наблюдала за мной, чтобы заметить такие мелочи?

Я хмыкнул, отводя взгляд обратно к двору.

– Прошлый Я рассказывал тебе об этом?

– Нет, сама догадалась, – и улыбнулась. – Просто некоторые люди видят больше, чем ты позволяешь им увидеть, Казума. Особенно если они внимательно смотрят.

Повисла тишина – не неловкая, а особенная. Наполненная невысказанными словами и не случившимися признаниями. За окном медленно гасло солнце, а вместе с ним таяла и моя уверенность в том, что я смогу продолжать играть в забвение. Всё происходящее сейчас уже нечто большее, чем просто игра.

– Теперь понимаю, почему прошлый я выбрал именно это место в классе, – мои пальцы скользнули по поверхности парты, находя знакомые царапины.

Акане повернула голову с тем самым поворотом, который всегда выдавал её интерес:

– Почему?

– Потому что знал, – улыбнулся я чуть грустно, – что позади всегда будет кто-то, кто смотрит мне в спину. А значит, не смогу полностью расслабиться. Забавно, да? Использовать чужое внимание как мотивацию не спать на уроках.

Она молчала, но её взгляд… он говорил больше любых слов.

– И ещё, – добавил я тише, встречаясь с её глазами, – чтобы не чувствовать себя одиноким.

Она сглотнула, пытаясь удержать невозмутимость на лице. Но ведь я знаю, о чём ты думаешь, Акане. О том, как мы расстались в средней школе и ты исчезла, а я остался один. Знаю, теперь знаю, что твоей вины в этом нет. Так что и ты не должна себя винить. Впрочем, скоро я расскажу тебе всё, это моё обещание самому себе.

– Даже в таком простом выборе, как школьная парта, ты искал глубокий смысл? – прозвучал мягко её голос.

Я кивнул, развернувшись к ней полностью.

– Акане, – сказал я, глядя прямо в её глаза. – Ты знаешь обо мне слишком много. Слишком… личное. И твой взгляд… он не похож на взгляд просто школьной подруги.

Она замерла, как статуя. Лицо оставалось спокойным, но глаза… в них шла настоящая буря.

– Кто ты была для меня? – задал я вопрос, который заставил её дыхание на мгновение прерваться.

Акане не ответила сразу. Её взгляд скользнул по моим рукам, задержался на мгновение, а потом вернулся к глазам – в этом простом движении читалась целая история.

– Я… – голос подвёл её, оборвался на полуслове.

Тишина.

– Разве это важно? – тихо спросила она наконец, отведя взгляд.

Я всмотрелся в её лицо – такое знакомое и одновременно незнакомое, всё-таки несколько лет добавили ей оттенков новой, более взрослой красоты:

– Знаешь, ты права, – улыбнулся я немного грустно. – Вспомнить… всё равно не помню. Но то, что ты рядом… это уже ответ.

Её глаза расширились – всего на мгновение, но этого хватило, чтобы увидеть за маской настоящую Акане. Неудивительно, что она сразу вспомнила весь наш разговор сегодня и отсылку к человеку, который должен быть рядом не смотря ни на что.

– Говори, – я спрятал руки в карманы. – Какое твоё условие?

Она приподняла брови, её лицо на мгновение стало полностью спокойным, как всегда.

– Но я ещё не всё тебе показала.

Я покачал головой:

– Честно? Мне кажется, это бессмысленно, – и обвёл взглядом класс. – Вряд ли я вспомню что-то, просто посетив места прошлого.

– Ладно, – её голос стал тише. – Раз ты так считаешь…

И замолчала, поджав губы. Пальцы дрожат. Впервые за всё время передо мной показалась настоящая Акане, незнающая, что делать дальше.

– А насчёт условия… – начала она, но её голос затих.

– Акане? – произнёс я её имя так тихо, будто и сам боялся спугнуть момент её хрупкой искренности.

Она подняла глаза, и я замер. В её взгляде горело чувство, которое она так долго и тщательно прятала. И сейчас, в этом пустом классе, залитым закатным светом, оно наконец прорвалось наружу.

Акане шагнула ближе – так медленно, будто каждое движение могло изменить всё. Её рука поднялась и легла мне на грудь, прямо в районе сердца.

Время остановилось.

– Я хочу твоё сердце, Казума.

Сказано было так тихо, едва слышно, но в каждом слове столько искренности, что я едва удержался, чтобы не отвести взгляд. Что со мной…

Глаза Акане чёрные, глубокие, как бездонный океан, смотрели прямо в мои, и искали там нечто, что ощущали сами. На её щеках проступил румянец, делая её такой живой.

– Не всё, – добавила она дрогнувшим голосом. – Хотя бы часть.

Я не мог вымолвить ни слова, только смотрел на неё, а мир вокруг перестал существовать.

– Будь моим… – продолжила она шёпотом. – На десятую часть своего сердца.

Все маски сброшены – передо мной настоящая Акане, без защиты, без притворства. Просто девушка, открывающая своё сердце. Закатное солнце за окном окрасило её силуэт в золотистые тона, создавая картину, которая навсегда отпечатается в памяти.

Её глаза блестели от слёз, но она не отводила взгляда. Белокожие щёки залились алым румянцем, выдавая, насколько ей трудно было произнести эти слова.

Её рука, всё ещё лежащая на моей груди, чуть дрогнула.

– Твоё сердце… – начала она, но остановилась, глотая воздух. Затем, собравшись, произнесла: – Оно бьётся быстрее положенного.

Я молчал, ощущая, как сердце колотится о рёбра, точь пытаясь достучаться до её ладони.

– Сейчас… восемьдесят девять ударов в минуту, – прошептала Акане. – Как у влюблённого человека.

Я хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Не потому что было нечего. Наоборот. Хотелось сказать очень многое. Акане. Девчонка из средней школы, что по-настоящему любит меня до сих пор. Вопреки всему.

– И тебе этого будет достаточно? – наконец спросил я. – Десятая часть?

Она кивнула, и в этом простом движении было всё:

– Да.

Отступив на шаг, она обхватила себя руками – не защищаясь, скорее удерживая что-то внутри:

– Знаю, вместе мы не уживёмся. Ты… слишком сильный. Затмеваешь меня. Подавляешь. Единственный мужчина, которому я готова подчиняться. Единственный, перед которым я готова склонить голову.

В её словах звучала такая откровенность, что на мгновение показалось – передо мной совсем другая Акане. Не та безупречная Фудзивара, а просто девушка, открывающая душу.

– Я не выдержу быть рядом всегда, – её глаза, тёмные и глубокие, смотрели прямо в мои. – Потому что рядом с тобой теряю себя.

Её чёрные омуты, которые, казалось, могли поглотить любую мою мысль.

– Поэтому моё условие… – продолжила Акане шёпотом, но каждое слово звучало как раскат грома: – Стань моим вечным любовником.

Я моргнул, едва осознавая, что только что услышал. Она же с трудом продолжила:

– Дари мне десятую часть своего времени. Неважно, с кем ты будешь. Просто будь моим. Хотя бы иногда. Только десятую часть… Этого мне хватит, чтобы не чувствовать себя потерянной и быть счастливой.

И замолчала, ожидая моего ответа.

«Стань моим вечным любовником…»

Я смотрел на Акане теперь по-другому. Всё её поведение, слова, взгляд – всё обрело смысл. Всегда такая гордая, непоколебимая, гениальная и недосягаемая, сейчас стояла передо мной, обнажив самое сокровенное. Её любовь была совсем другой. Не такой, как у Рин. Рин… просто сбежала. Когда настал момент бороться, она выбрала уход. Акане же… Она нашла способ вернуться в мою жизнь. Бегала в парке в маске, чтобы быть рядом, пусть и незаметно. Потом перевелась в мою школу, чтобы наблюдать за мной. Приехала на гребаный показ невест, переступив через принципы. И теперь стоит передо мной, поставив на кон всё: свою гордость, репутацию и само сердце.

Да и чего душой кривить, она привлекала меня. Всегда. Её ум, сила, неподражаемая харизма – всё это завораживало.

Знаю, взрослый мир, в который я скоро погружусь, будет полон соблазна, и в нём Акане всегда будет рядом. Её семья сотрудничает с Кобаяси, так что наши жизни связаны до самого конца. И она тоже понимает это.

Я шагнул к ней.

Её глаза расширились. Сама замерла, как бабочка в янтаре, но пальцы чуть дрогнули, наверное, не ожидала моего движения.

Я посмотрел на неё взглядом, который пугал всех, кто хоть раз видел его.

Акане вздрогнула, губы приоткрылись, дыхание сбилось.

– Десятая часть моего сердца… – произнёс я, глядя прямо в её расширенные глаза, – твоя.

Весь мир вокруг нас исчез. Остались только я, она и наш момент.

Её чёрные глаза блеснули, и она пошатнулась – будто мои слова имели физический вес. Но даже сейчас Акане сохранила свою особую грацию.

Я поднял руку и коснулся её подбородка. Едва-едва, кончиками пальцев, но этого хватило, чтобы она вздрогнула. Её глаза на мгновение закрылись, а когда открылись – в них плескалось море невысказанных чувств.

– Казума… – выдохнула Акане слабо, почти невесомо, как трепет крыльев бабочки.

Я молчал, глядя в её глаза, где больше не было никакой защиты и притворства – только чистая, обнажённая правда её души. И медленно, давая ей время и шанс отстраниться, склонился к ней. Она не отступила, не отвела взгляд – просто ждала, затаив дыхание, боясь разрушить этот хрупкий момент.

И наши губы встретились в поцелуе.

Это не было как в книгах или фильмах. Не страсть, не порыв, не вихрь эмоций. А что-то тихое, глубокое, похожее на первый снег – такое же чистое, настоящее. Её губы были тёплыми, мягкими. Идеальный поцелуй, будто отрепетированный тысячу раз.

Её руки скользнули вверх, осторожно касаясь моих плеч – трепетно, будто боясь, что я исчезну. Сколько же между нами невысказанной нежности. Мир вокруг ожидал, когда мы выплеснем её друг другу. И плевать на всё – на прошлое с его ошибками, на будущее с его неизвестностью. Сейчас только наш момент.

Когда я отстранился, её чёрные глаза открылись медленно, как будто Акане возвращалась из какого-то далёкого места. Румянец на щеках стал ярче, на губах улыбка:

– Это… это больше, чем десятая часть, – прошептала она, переводя дыхание.

– Считай это предоплатой, – улыбнулся я, глядя в её счастливые блестящие глаза.

Мы снова поцеловались.

Теперь не так осторожно. А с желанием. Впились в друг друга по-дикому.

Я подхватил её, усаживая на парту. Акане не сопротивлялась – наоборот, в её глазах появился тот особый блеск, который говорил больше слов.

– Десятая часть включает только поцелуи? – спросил я с лёгкой насмешкой, раздвигая коленом её ноги.

– Нет, – выдохнула она, притягивая меня за рубашку. – Сейчас ты мой. Весь.

Задрал её юбку вверх, обнажая стройные бёдра в тёмных чулках. Она поцеловала меня – глубоко, страстно, совсем не так, как минуту назад.

– Акане… – прошептал я, когда её губы переместились на мою шею. – Я же могу не сдержаться…

– Молчи, – её голос стал низким, почти хриплым. – Просто будь моим.

Её пальцы скользнули под мою рубашку, ноготки оставляли горячие следы на коже. В этот момент она была другой – не той хрупкой девушкой, просящей десятую часть сердца, а той самой Фудзиварой Акане, которая всегда берёт то, что хочет.

Я резко притянул её за талию, заставляя прижаться ближе. Она выдохнула – удивлённо, но в её глазах промелькнул восторг.

– Значит, подчиняешься только мне? – прошептал я ей на ухо, одной рукой скользя по бедру вверх, прямо к трусикам. – Докажи.

Она задрожала, но не отстранилась. Напротив – подалась навстречу, позволяя мне делать с ней всё, что захочу.

– Казума… – её голос сорвался, когда я погладил её мокрое МЕСТЕЧКО.

– Тихо, – оборвал я её, запуская пальцы под её трусики, а второй взяв её за волосы и оттянув назад. – Сейчас ты моя. Вся.

Её глаза затуманились, а губы приоткрылись в беззвучном стоне. Идеальная Акане таяла на моих пальцах, превращаясь в дрожащую от желания.

– Казума, – её голос дрогнул, когда я стянул с неё трусики. – Я берегла себя для тебя, – прошептала она мне в губы. – Даже не зная, случится ли это когда-нибудь.

– Акане… – начал было я, но она прервала меня поцелуем.

– Сделай это. Я так долго этого ждала…

И я поцеловал её – нежно, и грубо, а затем… затем вошёл в неё, стирая между нами последние границы. Она стала моей. Полностью…

* * *

Машина ехала по вечернему Токио, унося нас из особенного мира, где на короткое время исчезли все маски, туда, где всё снова станет упорядоченным и спокойным. Но сейчас, в этот момент, в салоне царило тепло и лёгкая, безмятежная тишина.

Акане сидела рядом, лицо светилось тихим счастьем. Обычная безупречность чуть растрепалась, но от этого она стала только красивее. Скрестив ноги и облокотившись на подлокотник, она смотрела на меня с улыбкой.

– Впервые ты сыграл в мою игру, Казума, – вдруг произнесла она мягко, но при этом с какой-то особой радостью. – И я вышла победительницей.

Я взглянул на неё, приподняв бровь, но промолчал. Она была слишком красива в этот момент, чтобы прерывать её.

– Часть твоего сердца теперь моя, – в её глазах мелькнул блеск, который появляется только у по-настоящему счастливых людей. – Навсегда. Даже когда память вернётся.

Какой же счастливой она выглядит.

Я улыбнулся, отворачиваясь к окну, чтобы скрыть усмешку.

Рассказать ей, что память вернулась ещё вчера?Или пусть пока наслаждается своей мнимой победой?

Затем не сдержался. Всё-таки она любит меня именно ЗА ЭТО. И повернувшись к ней, посмотрел прямо в её глаза, сказав с лукавой улыбкой:

– Какая милота. Ты так уверена, что мы играли в ТВОЮ игру… Занимательно.

Акане замерла, её довольное лицо мгновенно потеряло ту уверенность, которой она всегда славилась. Она попыталась что-то сказать, но тут водитель, повернув голову, спокойно объявил:

– Приехали, Акане-сама.

Я подмигнул ей, открывая дверь и выходя из машины.

– Доброй ночи, ядерное солнце, твоя реакция просто шедевр, – бросил я через плечо с улыбкой, прежде чем скрыться в темноте.

Оставшись в машине, Акане, казалось, на мгновение потеряла дар речи, а затем её губы дрогнули в ИСТЕРИЧНОЙ улыбке.

«Казума! Ты сводишь меня с ума… Значит ты всё вспомнил!!! ААААААААА! КАК СТЫДНО!!!!!!!!!!!!!!!!!! НО Я ЖЕ ВСЁ РАВНО ПОБЕДИЛА, ДА⁈ ДА-А-А-А⁈»

Глава 18

В особняке царила своя атмосфера. Может сегодня какой-то особый вечер? Горели фонари, благоухали благовония. Раздавалась игра струнного инструмента. Слух у меня обычный, так что без понятия на чем играли.

Харуно ждала у входа в большой зал:

– Казума-сама, господин Изаму и госпожа Каору ожидают вас, – и поклонилась.

Я кивнул и вошёл в зал, залитый светом старинных ламп. Свечи в бронзовых подсвечниках мистически горели, отбрасывая тени, а из курильницы в углу поднимался тонкий дымок благовоний.

Дед сидел на татами перед доской «Го», погружённый в свой маленький мир чёрных и белых камней. Мать в домашнем кимоно и книгой в руках казалась воплощением элегантности даже в такой простой момент.

– А, внучек вернулся, – бросил дед, не отрывая взгляда от доски. – Сыграем партию перед сном?

Каору подняла глаза от книги, встретив мой взгляд.

– Ты сегодня выглядишь довольным, Казума, – заметила она, убирая прядь чёрных волос за ухо.

Я усмехнулся, чувствуя, даже не знаю, уют? От этой неожиданно домашней сцены.

– Довольным? Может быть. Пожалуй, хороший выдался вечер, – и присел напротив деда.

Дед Изаму хмыкнул, расставляя камни:

– С той девочкой Фудзивара, верно? – его голос звучал обыденно, но с ноткой интереса.

Каору, что, конечно же была в курсе моей встречи с Акане, удивила ответом:

– Оставь его, отец. Казума, наверняка, устал.

Если бы вы только знали, насколько, особенно морально, – подумал я, глядя, как белый камень занимает своё место на доске.

– Ладно-ладно, – ответил тот, – мне просто любопытно, и только.

– Всё было класс, дед, – подмигнул я.

Он ухмыльнулся и кивнул с каким-то особым пониманием.

Мы играли в долгую партию. Дед двигал камни по доске Го с уверенностью, что получаешь через десятки лет практики. Но, всё же, я заставлял его ошибаться. Игра растянулась на добрых полчаса. Не знаю, в курсе ли был дед, но он угодил в ловушку. Однако вместо окончания партии, я сделал глубокий вдох и окинул взглядом комнату – такую традиционную, такую правильную. И произнёс:

– Я всё вспомнил.

Три слова, изменившие атмосферу моментально. Тишина стала по-настоящему густой.

Дед застыл с камнем в руке – железное самообладание на глазах дало трещину. Надеюсь, у него там ничего не прихватило. Мать тоже ОЧЕНЬ медленно закрыла книгу и посмотрела на меня.

– Что ты сказал? – голос деда стал острым, как лезвие. Нет, там не было никакой претензии или наезда, наоборот, настороженность, страх, непонимание что ему делать дальше и как реагировать на мои слова, да и собственно само возвращение памяти.

– Я вспомнил всё, – повторил я, глядя ему в глаза. – Ещё вчера. Каждый момент, каждое решение, каждую ложь.

Каору прикрыла рот ладонью, глаза расширились, а дыхание стало прерывистым.

– Сын… – прошептала она, не зная, что сказать.

Дед остался внешне невозмутимым, но старческие пальцы чуть крепче сжали камень Го. Он собирался с мыслями – как перед важной партией, где каждый ход может стать решающим.

– Почему молчал? – спросил он наконец. Ох, сколько в тоне напряжения.

– Хотел проверить себя, – я сложил руки на коленях, чувствуя, как каждое моё слово отзывается в их сердцах. – Мне нужно было время понять, что делать с правдой, которую вспомнил.

Мать тихо выдохнула. В глазах плескалось столько эмоций – страх, надежда, вина, любовь.

– И что ты решил? – её голос дрожал, несмотря на попытки казаться спокойной.

Я выпрямился, глядя на них обоих – таких разных и таких похожих в своём ожидании:

– Завтра я возвращаюсь в свою прежнюю жизнь, – каждое слово звучало как удар молота в тишине.