Текст книги "Тони и Сьюзен"

Автор книги: Остин Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Вернись в цивилизованный мир, Тони. Кто-когда-где-что-почему? Попробуй что.

– Мы попали в переделку на шоссе. Я думаю, что мою жену и дочь увезли.

Снова твердое молчание.

– Вам нужна «скорая»?

– Нет, мне нужна помощь, мне нужна помощь.

Молчание говорило само за себя. Начни с того, что твоей аудитории, полиции штата, уже известно:

– Мы ехали по шоссе…

– Погодите секунду. – Он потонул в тишине, его пока не впустили, но предоставили вторую попытку. Он понял, однако, что ему не обязательно говорить то, что он говорить боялся. Подошел другой человек.

– Это сержант Майлс. Чем могу помочь?

– Да, меня зовут Тони Гастингс.

– Да, Тони. Что у вас стряслось?

– Мы попали в переделку на шоссе. Я думаю, что мою жену и дочь похитили.

Опять молчание, достаточное, чтобы Тони обратил на него внимание.

– Ладно, Тони, успокойтесь. Назовите свое имя и адрес. – Потом: – Имя вашей жены? И откуда вы звоните?

Он взглянул на старого фермера.

– Я в доме Джека Комбса в Бэр-Вэлли.

– Ладно, Тони, не спешите, скажите мне точно, что, как вы думаете, произошло.

Пусть скептические паузы, покровительственные «Тони», ввернутое «как вы думаете», – все равно Тони Гастингс наконец-то чувствовал себя в безопасности, он вернулся в знакомый мир – организованный, оснащенный необходимым оборудованием, с цивилизованными людьми, которые позаботятся о нем и защитят от кошмара. Любопытный старый фермер и его жена, слушавшие его, больше не были недоброжелательны, в доме было тепло, снаружи свет уже добавлял бледной зелени расстилавшемуся за дорогой полю.

Он вернулся в мир, у него был рассказ, невидимый слушатель приготовился его записывать, и двое других стояли в коридоре, поскольку сесть им было некуда.

Он начал.

– Вчера вечером, в одиннадцать с небольшим. Ехали по шоссе в Мэн. На нас напала другая машина и столкнула с дороги.

Он рассказал все, на это ушло несколько минут. Он рассказал о столкновении и как им пришлось остановиться. Как парни починили колесо и увезли Лору и Хелен на его машине, принудив его ехать с Лу на чужой. Он рассказал, как Лу заставлял его петлять по дорогам и в конце концов направил по травянистой колее в лес, где и выбросил вон из машины. Как он шел оттуда один в темноте, увидел другую машину, которая ехала ему навстречу, но спрятался от нее, и как, когда она появилась опять, его хотели сбить. И как он прошел многие мили, прежде чем ему попался дом, дом Джека Комбед, в котором горел свет.

Рассказав, он словно обезопасился. В полиции теперь знали, угроза развеялась, он вернулся из диких мест к пяти тысячелетиям прогресса в теплом доме, соединенном телефоном с компьютером, радио и обученным специалистом. Теперь ничего плохого случиться не могло. В теплом фермерском доме, где пахло завтраком. Но тут же безумная мысль, которая все никак не уйдет: ты их пока не нашел.

Сержант Майлс задавал вопросы. Где вы съехали с шоссе? Тони не мог ответить. Опишите этих троих. Он охотно это сделал. Опишите их машину. Это было труднее. Номер? Вам что-нибудь запомнилось, когда вы ехали с Лу? (Он вспомнил маленькую церковь. Он вспомнил трейлер над изгибом горной дороги со светом в окошке.) Вы уверены, что они хотели вас сбить? Вы сможете найти дорогу обратно в лес оттуда, где вы сейчас? Ох, как хорошо было выслушивать вопросы, он и не знал, сколько потерял жизненных сил, но сейчас они возвращались.

Наконец сержант сказал:

– Спасибо, Тони. Мы разберемся и перезвоним.

– Подождите!

– Что?

– Я не могу здесь остаться.

– А-а. Погодите минуту. – Телефон умер.

Он взглянул на хозяев, те отвели глаза. Чужие люди на краю деревни ранним утром, милостиво разрешившие ему позвонить, не могу здесь остаться – но где он может остаться, если его жена с дочерью пропали, машины он лишился и при нем лишь одежда и кошелек?

Щелкнув, телефон воскрес.

– Тони? Вот что. Мы пришлем за вами человека. Подождете у нас.

– Ладно.

– Человек будет где-то через полчаса.

Значит, они его заберут, они о нем позаботятся, хорошие полицейские, утешители, отцы. Тони хотел торжествовать, но на него смотрели фермер с женой.

– Я вам покушать сделаю, – сказала миссис Комбс.

Она славно кормила его за столом в шахматную клетку, при резком свете голой лампочки; муж ушел делать раннюю работу в амбаре, ради которой он поднялся и включил замеченный Тони свет. Глядела она подозрительно, на слова благодарности не отвечала, и он ел в тишине.

– Сама я никогда не разъезжала, – сказала она. – Нездешний народ другой. Поди знай, на кого напорешься.

Он кивнул с набитым ртом. Порицание под видом сочувствия, да, мэм, только уж вышло так, что это в ваших местах я напоролся на этих, поди знай на кого. И все равно спасибо за хороших полицейских и добрых, даром что подозрительных, хозяев.

Когда за ним приехала полицейская машина, уже совсем рассвело, хотя утреннее солнце было еще за горой. Сбоку на машине была официальная эмблема, на крыше – прожектора. Полицейский – крупный юноша с курчавыми каштановыми усиками и широким лбом. Он напоминал напоминавшего ребенка студента, который в том году все являлся к нему в кабинет за помощью. Тони не помнил, как его звали.

Он сказал:

– Я офицер полиции Тэлбот. Сержант Майлс сказал мне вам сказать, что о вашей жене и дочери не сообщали.

Разочарование. Он понял, что с минуты на минуту ждал известия о звонке Хелен и Лоры. Подумал: еще нет восьми, большинство магазинов и контор не открылись.

Крупный юный студент в форме выключил двигатель и поговорил в микрофон. Рация огрызнулась темными мужскими машинными голосами. Тэлбот был серьезен, мрачен. Он сказал:

– Вы точно не обговаривали место встречи?

– Обговаривали – полицейский участок в Бэйли. Только вместо этого меня отвезли в лес и там бросили.

– Что такое Бэйли?

– Они сказали, что это ближайший город. Мы должны были ехать в полицию Бэйли.

– Ни разу не слышал ни о каком Бэйли. Никакой полиции Бэйли уж точно нету.

Плохо, плохо – хоть эта новость и не слишком нова.

– Этого я и боялся.

Они завелись, полицейская машина поехала в сторону, противоположную той, откуда пришел Тони. Он неожиданно испугался, как будто что-то оставил. Он тут же перестал ориентироваться, не запоминал ни повороты, ни частые поселки, которые они проезжали. Словно поездка на этой непроницаемой, безопасной машине отстранила кошмар и в то же время закрыла путь, ведший к нему и, соответственно, обратно к жизни. Он вспомнил, как Майлс спросил, сможет ли он найти дорогу туда, где был, от дома Комбса, и подумал: не следовало бы попросить Тэлбота помочь мне ее вспомнить? Но не попросил – это вдруг показалось ему чем-то неприличным.

Желто-зеленые окрестности свежо блистали в утреннем свете. Дороги под солнцем сияли чернотой. Машина стремительно взмывала высоко на холмы, с которых открывался вид на широкие долины, пестревшие полями и рощами, спускалась в перелески, петляла, взбиралась по длинным прямым склонам, сбрасывала скорость перед поселками и проезжала россыпи ферм, сараев, кукурузные поля и другие поля, с коровами и загонами для свиней и овец перед новым склоном, и темные лесочки на вершинах холмов. Он подумал: как тут было бы красиво, если бы он мог сказать это Лоре.

Полицейский участок находился на окраине города в новом одноэтажном кирпичном здании, огороженном проволочной сеткой. Перед оградой были коровы, а через дорогу – мотель. Тони Гастингс прошел за Тэлботом по коридору, мимо доски объявлений, через кабинет с конторкой в другой кабинет с двумя столами. Из-за стола в дальнем углу поднялся мужчина.

– Я лейтенант Грейвс. Сержант Майлс ушел домой.

Лейтенант Грейвс был маленький человек с круглыми скулами, подбородочком, как у белки из мультфильма, и черными усами подковой. То ли глаза, то ли контур лица делали его отчасти похожим на Рэя в ночи. Нельзя на него смотреть, сказал Тони. Он боялся, что лицо лейтенанта изгладит лицо Рэя из памяти. Тони сел на стул у стола, и лейтенант Грейвс стал читать лежавший перед ним на столе рукописный документ. Читал он медленно, и это было долго. Потом он попросил Тони повторить свой рассказ. Он записал его в блокнот с желтой линованной бумагой, хотя Тони и не понял, как тот сумел вместить его в эти немногие вымученные слова. Когда рассказ кончился, Грейвс повторил вопросы, которые задавал сержант Майлс. Он долго сидел, взявшись за подбородок.

– Ну, – сказал он, – мы уже объявили обе машины в розыск. Это должно что-нибудь дать. Не знаю, что нам еще сейчас делать – ждать только.

Он посмотрел на Тони:

– Так, машины у вас нет. Остановиться есть где?

– Нет.

– Через дорогу мотель. – Он написал то-то на карточке. – Вот номер такси, пригодится. Деньги?

– У меня есть кредитки. Чековая книжка в чемодане. А он в машине. И вся одежда.

– На Халликот-стрит есть банк. Работает с девяти.

– Спасибо.

– Еще рано. Судя по всему, они где-нибудь спят.

– Где?

Лейтенант подумал. Кивнул.

– Честно скажу, это не очень хорошо – что никто не звонит. Но знаете, что я думаю. Может, они их где-то оставили, как вас оставили, и им идти далеко. На машину вашу нацелились, дело ясное.

– Я тоже так думаю, – сказал Тони, подразумевая, что он на это надеется, и не желая говорить, что думает на самом деле. Лейтенант постукивал по лбу карандашом, словно тоже думал другое.

– Остановитесь в мотеле?

– Наверное.

– Мы позвоним, если что выяснится.

Тони Гастингс пошел через улицу в мотель.

– Без машины? – спросила толстая женщина.

– Угнали.

– Ну надо же! Вот зачем вы в полиции были. Что оставите в залог?

– Кредитку.

В мотеле пахло пластиком и кондиционером, задернутые плотные коричневые шторы создавали в комнате ненастоящую темноту. Не раздеваясь, он лег на кровать, и тут же вернулась ночь с ветром и вихрем галактических облаков. Рэй сидел на радиаторе, смеялся и говорил: не бери в голову, друг, мы так, шутковали. Но это был сон, потому что он уже не спал и шел по двору полицейского участка, у которого видел свою свежевымытую, блестящую на солнце машину, благополучно возвращенную. Его сердце забилось, и он вошел. Лора и Хелен сидели на скамейке в коридоре, вот они, и они вскочили и побежали к нему, улыбались с облегчением, обнимали его, целовали и говорили: с нами все хорошо, они просто хотели познакомить нас со своими друзьями в трейлере, и Тони Гастингс прижимал их к себе и говорил: это ведь не сон, да? Это не может быть сон, потому что слишком реально для сна.

Ужасный звонкий телефон на столике у самого уха. Он схватил его, чтобы унять звон, сердце рвалось наружу.

– Тони Гастингс? Лейтенант Грейвс. Плохие новости.

Он увидел широкую сетку, натянутую меж деревьев, – ловить, что свалится с высоких ветвей.

– Вашу машину нашли в реке у Топпинга. Видно, они хотели от нее избавиться.

Все полотно сетки в белых узелках, ячейках, звеньях, перетяжках.

– А моя жена, моя дочь?

– О них пока ничего.

Паданцы, тела.

– В машине их не было?

– Машина пустая. Ее сейчас вытаскивают.

Он взглянул на часы. Он проспал полчаса, было всего девять двадцать пять. Такими ли видятся лейтенанту Грейвсу худшие из плохих новостей?

– Как по-вашему, что это значит?

– Не знаю, что это может значить.

Тишина, пока снимают и скатывают сетку.

– Сэр, мы передаем это дело лейтенанту Андесу. Он хочет сориентироваться. Может он заехать за вами через какое-то время?

Тело Тони Гастингса набито мешками с песком.

– Я уже готов, – сказал он.

9

Если Сьюзен хочет узнать, что было потом, ей придется читать дальше. Она слышит, как прекращается игра в «Монополию». Резкоголосый Майк рывком ставит мягкогрудую Дороти на ноги, толстый Генри тяжело встает сам. Из гостиной – в коридор.

– Спокойной ночи, миссис Морроу. – У него острый нос, острый подбородок, бледное лицо и оскаленный рот. В коридоре Дороти кладет локоть Майку на плечо и развязно ему ухмыляется. В Сьюзен Морроу есть пуританская жилка, ей хочется, чтобы какие-то вещи творились не у нее на глазах, чтобы не нужно было ничего говорить. Кто-то кому-то дает по ребрам. Уй! мудила. В коридоре сопение и хихиканье, а ну-ка перестал. Есть в Сьюзен Морроу пуританская жилка: раз твои друзья не понимают, чего нельзя говорить при…

Из-за угла, гнусаво и громко:

– Спокойной ночи, миссис Морроу, чудный вечер. Хоо-хо-хо.

Сьюзен нужна еще одна глава, придется посидеть. Сказать Эдварду: сочинить ты умеешь.

Ночные животные 8

Полицейская машина перед мотелем, за рулем мужчина в форме, справа от него другой, одетый в обычный коричневый костюм. Мужчина в костюме спросил:

– Тони Гастингс?

На нем была шляпа, и он вывернул руку из полуопущенного окна, чтобы пожать руку Тони. Тони сел назад.

– Здрасьте, – сказал он. – Я Бобби Андес. Разбираюсь.

– Вы нашли мою машину?

– Другие нашли, – сказал Андес.

– В реке?

– Слушайте, Тони, как вы думаете, сможете восстановить, как шли ночью?

– У меня все спуталось. Могу попробовать.

– Я хочу убедиться, что все понял, – сказал Бобби Андес.

Он был толстый и маленький, зато шляпа большая, и голова тоже; круглые щеки в черных перчинках после бритья. По телефону его назвали лейтенантом Андесом.

– Двое из этих парней увезли вашу жену и дочь на вашей машине. И вы должны были встретиться в полицейском участке в этом самом Бэйли, которого не существует.

– Верно.

– И они называли друг друга Рэй и Турок?

– Да.

– И вы поехали на их машине с третьим, которого они звали Лу.

– Да.

– Как вышло, что вы так разделились?

– Я так с тех пор и пытаюсь понять.

– Они силой попали в вашу машину?

– В принципе да.

– В принципе?

– Ну да, силой. Можно сказать, что силой попали.

– Ваши жена с дочерью пытались им помешать?

– Можно сказать да, они пытались им помешать.

– А вы пытались им помешать?

– Я мало что мог сделать.

– У них было оружие?

– У них было что-то, что – не знаю.

– Вы это видели?

– Я это ощутил.

– Ладно, – сказал Бобби Андес. – Вот что. Если мы отвезем вас назад к дому Джека Комбса, вы сумеете восстановить свой путь?

– Как я сказал, могу попробовать.

– Ну ладно, попробуете. Поехали.

Мужчина в форме вел довольно быстро, и Тони Гастингс не мог уследить за дорогой. Все молчали. Они проехали задами Грант-Сентера, мимо заправок и рядов подержанных машин, по улице с внушительными белыми домами и сводами тенистых деревьев. Дальше на открытое шоссе, прямо – в долину, к плоским полям, щедро расцвеченным оттенками зеленого; теперь солнце стояло высоко и пара домовых крыш на холме в другом конце долины отражала его, как зеркала. По радио переговаривались полицейские голоса, и Тони не представлял, где он. Бобби Андес убавил звук. Он сказал:

– Давайте еще кое-что разъясним. Вы говорите, этот парень по имени Лу завез вас в лес и оставил там?

– Он меня заставил вести.

– Но он заставил вас доехать туда и потом оставил?

– Да.

– А когда вы шли оттуда, вы увидели, что они возвращаются?

– Да.

– Уверены, что это они были?

– Вполне уверен.

– Которая это была из машин?

– Думаю, моя.

– С Рэем и Турком?

– Думаю, да.

– Откуда вы знаете?

– Вид, звук. Не знаю.

– Вы их рассмотрели в темноте?

– Не очень хорошо. Они выключили фары, остановились и позвали меня.

– Что они говорили?

– Они говорили – мистер, тебя жена зовет.

– Почему вы к ним не пошли?

Тони был рад усилиям, которые ему приходилось делать, объясняя, но ему не понравилось, что лейтенант своими вопросами вынудил его втиснуть все в стандартную колею. Он попытался придумать, как сказать, почему он к ним не пошел.

– Я побоялся.

– Как вы думаете, они были с ними?

– Кто?

– Ваши жена и дочь.

Он вздрогнул от воспоминания. Это было у рекламного щита с ковбоем, сверкавшего в солнечном свете на краю поселка. Он сказал:

– Не знаю. Тогда я так не думал.

– Вы думали, они где?

– Я думал, что если бы они были там, она бы что-нибудь сказала.

– Но у вас не было догадок, где они?

Тони Гастингс попытался вспомнить, что он тогда думал. Что они в полицейском участке в Бэйли. Что они в трейлере у поворота за занавеской на тускло освещенном окошке. Что их оставили где-нибудь в лесу, как его. Или что похуже.

Он сказал:

– Я не помню, что думал.

– Хорошо. А потом, чуть позже, машина опять появилась. Тогда что случилось?

– Я решил к ним подойти, но они попытались меня сбить.

– Где это было?

– На магистрали, где дорожка вышла из леса.

У Бобби Андеса был блокнот, он что-то в нем написал.

– То есть один парень вас завез и оставил. А другие туда явились, приехали, а потом уехали.

– Кажется, так было.

– Как по-вашему, что это значит?

– Я не знаю, что это может значить.

– Что же, думаю, хорошо бы нам найти эту лесную дорогу. А вы?

Что они думали найти? Вдруг – нет, не вдруг, он видел это с самого начала, но это тоже было открытие – Тони Гастингс заметил, что пещера, в которой пребывала его надежда, холодна, необитаема, разграблена, вместо будущего – пустота, как будто эти люди помогали ему искать то, чего больше нет. Он почувствовал это, возвращаясь по своему пустому следу – пустому следу, ведущему к пустым дорогам, пустому лесу, пустым машинам. Притворные поиски, чтобы можно было сказать, что искал, делал что мог. Ведь ты не знал, что еще делать. Ты понял, что не знаешь, что еще делать.

Он подумал, зачем они остановились перед этим домом – маленьким, кирпичным, с белым наличником на окне, грязным двором и сараем.

– Ладно, – сказал Бобби Андес. – Готовы показывать?

Он подумал – если он не сразу узнал дом Комбса солнечным утром, то как же узнает ночную дорогу? Пусть она и врезалась глубоко в сны, которых он еще не успел увидеть.

– Я пришел по этой дороге, – сказал он.

Они шли по обратному следу. Тошнотворная неотступная паника – хоть бы помедленнее, – потому что все было ему незнакомо, даже самый вид долины был не тот, что он создал в воображении из зыбких ночных теней. Сейчас эта долина была узкой и неровной, дорога поворачивала чаще, чем он думал, фермы были маленькие и все уменьшались, шоссе раз за разом утыкалось в лес, в его косые выступы, и все-таки паника отпускала время от времени, когда он что-нибудь узнавал – как правило, проезжая или уже проехав это место, когда он видел его сзади, то есть так, как видел тогда, – почтовый ящик, поломанную изгородь, дом с крыльцом и сарайчиком для инструментов, узкий мосток через ручей.

Дорога выбралась из долины в лес, и он вспомнил тяжесть в ногах, с которой сюда пришел. Деревья тут были ветхие, он этого не знал, дальше они были толще и выше – высокий лес на склонах бесконечного холма; не знал он и этого. Они уперлись в другую дорогу на склоне – этот перекресток должен был остаться отметкой в памяти, но он его не узнал. Они поднялись выше и остановились, и тогда он вспомнил, как спускался, и вывел из этого, что теперь им нужно повернуть налево.

Справа появилась еще одна дорога, повела вверх, развилка, памятная ему по его кошмарному сну наяву, как вероятная точка отклонения от пути, проделанного с Лу, пути, на котором были затерянная церковь, горный поворот и тускло освещенный трейлер. Сейчас это не очень походило на развилку, дорога наверх была поуже и поворачивала резко – неудивительно, что он ее пропустил.

Все это время Лора с Хелен мысленно спрашивали его: куда ты идешь? Он пытался изъять их из прошлого и будущего, где они беззаботно занимали свое привычное место, болтали и шутили, и поместить в настоящее, вопрос был – где же вы и что сейчас делаете? Он прислушался, пытаясь увидеть или услышать что-нибудь, и в безмолвии услышал, как их безмолвие громом потрясло тишину, и увидел их недвижимые лица, застывшие в обломке мрамора. Он пытался оживить их – ведь они же должны где-нибудь быть, претерпев мучительное неведомо что, как он, – и беспрестанно помещал их за каждый поворот: вон они! Идут посреди дороги, мать и дочь, джинсы платок дорожные слаксы темный свитер. Почему их тут нет? То, что ищешь, никогда не находится, когда ищешь, а если находится, то это называется чудо. Еще одна причина для ужаса, как будто поиски его жены с дочерью на этих пустых дорогах, где их явно не было, с очевидностью доказывали, что их там и не будет.

– Вот! – сказал Тони Гастингс.

Раньше, куда раньше, чем он полагал, сломанные ворота, покосившийся белый щиток, запомненные, чтобы признать лесную дорогу, которая, как оказалось, и дорогой-то не была, – дорожка, тропка, колея.

Они остановились. Лейтенант сделал запись в блокноте.

– Это вас сюда привезли, да?

Тони Гастингс увидел канаву, колючую проволоку, кусты в канаве – мельче, ближе к дороге, чем когда он прыгнул туда в своем кошмаре.

– Хотите заезжать? – спросил водитель.

Бобби Андес посмотрел на Тони.

– Надо это? – спросил он.

Тони Гастингс застыл, оцепенел, не хотел, боялся.

– Что мы там будем искать?

Бобби Андес еще раз на него посмотрел. У него были волосы в ноздрях и розовые наплывчики в уголках влажных глаз.

– Хорошо, – сказал он. – Поглядим другие достопримечательности на вашем маршруте.

– Там особо нечего смотреть было, – сказал Тони.

Они развернулись, и Тони во второй раз оставил горную просеку, во второй раз терзаясь тем, что разъединяется с любимыми, которые там томятся и которых он трусливо бросает. Умоляя их его понять.

Они остановились на пересечении с дорогой, ведущей вверх.

– Я где-то сбился, когда шел, – напомнил он, – но думаю, это могло быть здесь.

– Это существенно, – сказал Андес. Эта дорога идет через кряж из соседней долины.

– Если он пришел по ней, то, возможно, он шел от выезда с Бэр-Вэлли, – сказал водитель.

– Давайте посмотрим.

Дорога изогнулась и сейчас же пошла вниз. Они повернули; между деревьев вверху стоял старый белый трейлер.

– Вот этот трейлер! – сказал он.

Машины рядом не было.

– Проезжай, не тормози, – сказал Андес. Они ехали быстро, и трейлер быстро исчез из виду.

Трейлер, похоже, стоял там не один год – вокруг, плотно обступив его, вырастали молодые деревья.

– Точно? – спросил Андес.

Потом маленькая белая церковь.

– Это тот, что я видел, я уверен. Не знаю, следует ли из этого что-нибудь.

– Как было? Ваш парень тут остановился?

– Нет, мне показалось, что там стоит моя машина. Он сказал, что это не она, а я легко мог ошибиться.

– Поглядим.

Они съехали в поселок с теплицей, который Тони узнал.

– Выезд с Бэр-Вэлли, все за это, – сказал водитель.

Указатели на шоссе, потом въезд на автомобильный мост. Они снова остановились.

– Как вы думаете, сможете найти место, где остановились?

– На шоссе? Это будет трудно.

– Ну все равно наудачу б искали.

– Что?

– Улики, по которым на них можно выйти, отпечатки шин, следы – что-нибудь такое.

– Это было на обочине.

– Да.

Они стояли на проселочной дороге у выезда на шоссе. Бобби Андес думал. Он сказал:

– Они приехали, а когда вас увидели, то выключили фары и вас позвали? Зачем им фары выключать было?

– Чтоб я знал! Может, они думали, что смогут ко мне подкрасться.

Андес невесело хохотнул:

– Они заехали, потом выехали и попытались вас сбить?

– Да.

Он постукивал по блокноту.

– Ужасно не хочется этого говорить, но нам, наверно, надо проверить ту горную дорогу.

Тони Гастингс сжался, как будто услышал нечто убийственное.

– Поезжай через Маккоркл, – сказал Бобби Андес шоферу. Он обернулся и объяснил Тони: – Поедем другим путем, чтобы не проезжать мимо трейлера. Вдруг там кто-то есть и два раза увидит полицейскую машину.

Они быстро поехали по автостраде к склону кряжа. Прошло немало времени, прежде чем Тони смог спросить:

– Что вы думаете найти на той дороге?

– Узнаем, когда узнаем, – сказал Бобби Андес. – Думаю, что ничего.

10

Наверху шумит вода, Дороти принимает душ. Сьюзен Морроу пролистывает вперед, стараясь не видеть слов, обнаруживает совсем рядом заголовок «Часть вторая». Как все это грустно, думает она, какие грустные новости ждут впереди, уже совсем скоро. Никто о них не говорит, но все ожидают. Она нашаривает какую-нибудь лазейку, которую Эдвард мог оставить, но найти эту лазейку ей не под силу. Между тем, несмотря на грусть, Сьюзен чувствует энергию текста и не понимает, в ее ли собственном восприятии дело, или в самой книге, в азарте с удовольствием пишущего Эдварда? Ей приятно, что Эдвард пишет с удовольствием, это ее воодушевляет. Она ждет ужасной находки, против которой восстает всем сердцем, ждет не дождется.

Ночные животные 9

С чего бы Тони Гастингсу страшиться возвращения на ту лесную дорожку? Причины не было, и, следовательно, не было страха. Всего лишь иррациональный осадок, оставшийся после ночи. Теперь бояться нечего, он в безопасности на заднем сиденье удобной полицейской машины с двумя должностными лицами (представителями вновь принявшей его в свое лоно цивилизации), которые все делают для него, для того чтобы помочь ему вернуть утраченное.

Недавно построенная магистраль с машинами длинной дугой поднимается на лесистый кряж. На самом верху сувенирная лавка, вымпелы и резные деревянные совы. Почему он так боится? Нет причины. Они просто проверяют возможные варианты. Скорее уж есть причина надеяться. Если Лора и Хелен были в той заехавшей машине, если их там оставили, как его, если предполагалось свести там их троих. Но тогда они должны были бы к этому времени выйти. Вот что было не так с этой мыслью. Если только они не решили поспать, дождаться дня. И все равно, они так давно ездят, теперь почти полдень, они должны были бы уже выйти. По пути Бобби Андес задавал ему дружелюбные вопросы о его жизни. О его работе. О его доме в Мэне. О его счастливом браке. О его единственном ребенке. Единственный ребенок Бобби Андеса. Почему у Бобби Андеса больше не было детей? Это не нарочно. В смысле, мы ничего нарочно не делали, чтобы больше не рожать. А вы?

Машина остановилась на ровном участке дороги, лес тянулся чуть ниже по обе стороны, кроме этого места, где… Он не узнал его, потому что они подъехали с другой стороны. Он не понял, как они попали на это направление. В эту сторону уехали те люди после того, как попытались его сбить.

Причина, по которой Тони Гастингс боялся сюда ехать, трепыхнулась в его сердце, стоило водителю повернуть машину и ввалиться через канаву сквозь сломанные ворота в лес. Причина в том, что уже поздно, они проколесили все утро, солнце вон почти в зените – да, уже слишком поздно, чтобы встретить выходящих из лесу Лору и Хелен.

А раз слишком поздно, то незачем сюда и ехать.

– Я просто хочу посмотреть, что у них там, – сказал Бобби Андес.

– Я не видел ничего, кроме деревьев.

– То было ночью.

– Думаете, они там самогонят? – спросил водитель.

Андес засмеялся.

– Может, там дом.

– Мне кажется, меня довезли до конца дороги. Мне не кажется, что там что-то есть.

Тони Гастингсу не казалось, что там был дом, и не верилось, что Бобби Андес думал его обнаружить. Колея была узкая, она извивалась, огибая камни и деревья, машина тряслась и погромыхивала, боже, сказал Бобби Андес. Лес был светлый и воздушный, загроможденный кустарниками и опавшими ветками. Тони Гастингс не мог соединить то, что сейчас видел, ни с чем из того, что запомнил, когда они ехали сюда, светя в деревья фарами, и когда он шел обратно, широко раскрытыми глазами вглядываясь в тени. Он поискал булыжник, за которым прятался, пока Рэй с Турком не проехали. Он увидел несколько подходящих, но ни одного действительно похожего на тот, что он помнил.

Причина, по которой Тони Гастингс боялся ехать в лес, заключалась в том, что это придавало его домыслам состоятельности. В том, что лейтенант Бобби Андес считал, что это нужно. Проверить, отбросить. Езда по этой невыносимой дороге, ежеминутное напряжение плюс напряжение от мысли о предстоящем пути назад превращали в действительность то, что было лишь призрачным сном. Превращали призрачный сон в факт.

Дорогой он снова стал горевать, как накануне, когда чуть не расплакался. Оттого, что сплоховал, когда эти люди его позвали, так как теперь был уверен, что они привезли Лору и Хелен. Живыми или мертвыми. Тогда ему казалось мудрым не дать себя убить, но какая же это глупая мудрость, если их тогда уже убили. А если не убили, и они сидели в машине, и была еще надежда – тем более.

Он увидел деревянный мосток и понял, что за редевшими деревьями впереди – та полянка. Его сердце сжалось. Они только нырнули на мосток и въехали на невысокий крутой пригорок, а он уже чувствовал чистое глубокое облегчение оттого, что увидел достаточно, чтобы знать – там ничего нет. Открылась полянка – это действительно был травянистый островок, пустой, со свежими отпечатками шин, оставленными при разворотах.

– Ой-ой-ой, – сказал водитель.

– Черт, твою мать! – крикнул Бобби Андес.

Тони Гастингс не понял, в чем дело, он был так успокоен и разочарован тем, что ничего не увидел на полянке – ни того, чего ожидал и боялся, ни того, на что надеялся. Он увидел, что там кто-то есть – на кустах за травой висели красный платок, темный свитер, джинсы. Когда Бобби Андес повернул голову, Тони увидел под кустом раздетых любовников, их раздетые спящие тела.

– Спокойно, – сказал Бобби Андес.

Тони удивился, почему они так за него волнуются. Он уже выскочил из машины и быстро шел туда, где лежали любовники, а Бобби Андес с полицейским бежали за ним, кто-то пытался взять его под руку, как будто его требовалось удерживать. В этом не было нужды. Он всего лишь хотел раз и навсегда устранить абсурдное допущение, сделанное его спутниками-полицейскими, и разбудить – хоть они и раздеты – любовников, юношу с девушкой, которых он видел, пусть сами скажут этим людям, что это не они. Юношу с девушкой, хотя он еще не видел, где кто: кто-то лежал на спине, другой – рядом, лицом вниз. Возможно, понял он, приближаясь к ним, они мертвы, а не спят, кто-то мог их убить. Если так, то этим должны будут заняться его спутники, не он.

Это не были Лора с Хелен, потому что эти двое были раздеты и похожи на детей, раскинувшихся и спящих, или оглушенных, поваленных ударом по голове, в коме, или, возможно, мертвых. Он шел быстро, опережая Бобби Андеса, пытавшегося его задержать, потому что хотел убедиться, что это не Лора с Хелен. Он не бежал, потому что знал – конечно, это не они.

Только это были они. Поэтому он и выскочил из машины, даже не дав ей остановиться, он понял в ту же секунду, как увидел их – раздетых спящих детей в кустах, – он знал, что это Лора и Хелен, именно это означало вчерашнее возвращение машины и урок, полученный от Рэя, Турка и Лу, он знал это прежде, чем увидел их, прежде чем увидел красный платок на кусте, прежде чем услышал гневные выкрики мужчин на переднем сиденье, он знал это.

Платок Хелен, слаксы и свитер Лоры. Он спешил, потому что пока не видел их лиц. Они казались слишком маленькими, совсем детьми, и сказать, кто из них какого пола, где юноша, где девушка, он тоже пока не мог.