Текст книги "Тони и Сьюзен"

Автор книги: Остин Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Ох, нет, нет. – Тони похолодел: неужели Бобби Андес спрашивает разрешения убить Рэя? Он задал вопрос снова, и его голос сорвался: – Что вы собираетесь сделать?

Бобби Андес бросил на него непонятный испытующий взгляд. Потом рассмеялся.

– Успокойтесь, – сказал он. Он начал говорить осекся и через секунду заговорил тише. – Я хочу отвезти его к себе на дачу и там подержать. Я хочу его обработать. Немного распустить руки, заставить его немного помучиться. Посмотреть, что он будет делать. Как вам это?

Тони вполне мог представить себе, что получит от этого удовольствие. Эта возможность виделась ему как маленькая блесткая россыпь во мраке.

– Это ваше дело, я хочу, чтобы вы все видели. Вы можете помочь.

У Тони Гастингса, испытавшего облегчение больше от успокоительного тона, чем от слов, оставались вопросы, два-три вразумительных и другие, не столь определенные, но он увидел в глазах Бобби Андеса нетерпение – как страх смерти или конца света.

– Если вы заставите его признаться, будет хорошо, – сказал он.

Бобби Андес засмеялся.

4

Сьюзен Морроу видит, как в битве эвфемизмов вырисовывается новая проблема – если только это не отвлекающий маневр. Ей так не кажется, маневр, похоже, настоящий: Бобби Андес берет закон в свои руки. Тони Гастингс и Джон Уэйн: два в одном. Страниц осталось мало, самое большее пять глав, скорее четыре, и риск разочарования сейчас велик, как никогда.

Между тем – диалог. Диалог Сьюзен нравится – мимолетные слова прикрепляются шрифтом к странице, как расплющенные на дороге животные, и можно вернуться назад и устроить им смотр в их непоследовательности – как когда Бобби Андес ни с того ни с сего говорит: паршиво тут. Но все же за этими воображаемыми Пенсильванией и Огайо стоит «я» Эдварда-писателя. Тони Гастингс, Рэй Маркус, Бобби Андес, Луиза Джермейн, тени Лоры и Хелен – все эти люди, которые, как ей представляется, имеют некоторое отношение к ней, – суть знаки колоссального Эдвардова «я», вынесенного на экран. Двадцать пять лет она выталкивала это Эдвардово «я». угловатое и грубое, из своей жизни. Как ловко оно действует теперь, впитывает в себя ее собственное, превращает ее «я» в его.

Ночные животные 22

Две машины – Тони Гастингс следует на своей за Бобби Андесом по тихим улицам Топпинга к «Герману». Большая стоянка у «Германа» – расплывшегося во все стороны одноэтажного здания с красной вывеской в окне. Вывеска светила ярче сумерек и ускоряла приход ночи. Бобби подошел к машине Тони.

– Ждите здесь, – сказал он.

Тони смотрел из машины на дверь «Германа», и наступала ночь. Вскоре вышли двое мужчин. Он узнал Бобби и понял, что второй – это Рэй. Они разговаривали в свете вывески. Рэй стоял, уперев руки в бедра, Андес, выгнувшись, глядел на него снизу вверх. Рэй жестом выразил отвращение, повернулся к двери, но раздумал. В двери появились двое полицейских. Рэй замахал руками. Один из полицейских тронул Рэя за плечо. Тот отпрянул, потом подчинился, полицейский надел на него наручники и повел к машине лейтенанта. Бобби Андес вернулся к Тони.

– Едем ко мне на дачу. Это Бэр-Вэлли. Езжайте за нами.

Спустилась ночь, они ехали караваном из трех машин – полицейская машина впереди – по быстрой долинной дороге. Посторонняя машина вклинилась между Тони и Бобби, обогнала Бобби, но полицейскую обогнать не осмелилась, и следующие пять миль это был караван из четырех машин.

Он увидел, как замигали поворотники передних машин, и включил свой, хотя сзади никого не было. Боковая дорога влево, на указателе написано «Уайт-Крик». Дорога пошла между полями, прямая и узкая, ухабистая, пришлось ехать медленно. Тони различал впереди кряж, вздымавшийся из плоского ложа долины. Поля кончились, и дорога повернула влево. Под откосом справа от них была узенькая речка, за ней лес. Свет впереди, домик в роще рядом с речкой. Две машины остановились под деревьями, и Тони остановился рядом. Все вышли, и Тони пошел за ними к домику.

– Моя дача, – сказал Бобби Андес.

Они вошли с закрытого сетками крыльца. В маленькой комнатке как будто собралась толпа, и Тони не сразу в ней разобрался. Там была женщина, но все остальные приехали из «Германа»: двое полицейских, Бобби Андес, Рэй Маркус. В руке Андеса был пистолет, который своим видом потряс Тони, словно пенис, выставленный напоказ. Бобби сверлил взглядом женщину. Он спросил:

– Как ты тут оказалась?

Она была крупнее его. Свитер и слаксы, усталое лицо. Ей, вероятно, было за сорок, и она напоминала школьную учительницу.

– Меня Люси привезла.

– Черт.

Рэй заметил Тони.

– Эй, а этот здесь что делает?

В комнате был стол посередине, кровать, несколько старых стульев. Закуток с плиткой и раковиной, задняя дверь и открытая дверь в спальню. Рэевы наручники блестели под светом лампочки, свисавшей с балки. Он сел на кровать.

Двое полицейских ушли. Тони услышал, как отъехала их машина. Бобби представил женщину Тони.

– Это Ингрид Хейл, – сказал он.

– Привет, Ингрид! – сказал Рэй.

Ингрид смотрела на Тони с любопытством.

– Значит, вы мистер Гастингс, – сказала она. – Я вам сочувствую.

– А мне сочувствуете? – спросил Рэй.

– Заткнись, – сказал Бобби Андес. – Могла бы предупредить, – сказал он Ингрид.

– Откуда мне было знать? Что ты вообще здесь делаешь? – Словно ей было стыдно ссориться перед незнакомыми людьми.

– Работаю, – сказал Бобби. – Я хочу, блядь, сделать свою полицейскую работу, боже ты мой.

– Здесь? С каких пор ты делаешь свою полицейскую работу здесь, Бобби?

Он стоял бледный, как будто пораженный неким внутренним сигналом.

– Господи, тошнит, – сказал он. Он сунул пистолет Ингрид. – На, подержи.

– Что? – Она перекладывала его из руки в руку, словно боясь обжечься. – Не возьму. – Она отдала его обратно.

Он сунул пистолет Тони.

– Примените, – сказал он. – Застрелите его. Я сейчас вернусь.

Тони глядел на пистолет, ощущая его тяжесть, и гадал, как он действует. Бобби вышел за дом. Им было слышно, как его рвет за дверью. Рэй посмеивался.

– Ты хоть знаешь, как этой штукой пользоваться? – спросил он.

Бобби Андес отсутствовал довольно долго, и были еще звуки.

– Боже, – сказал Рэй.

Когда Бобби Андес вернулся, Рэй сказал:

– Это не по закону. По закону ты бы меня повез в Грант-Сентер, а не сюда, блядь.

Бобби забрал у Тони пистолет и взвел курок.

– Вот весь закон, что нам понадобится, – сказал он.

– Ты за это заплатишь.

Тони услышал, как Ингрид цокает языком.

– Ты мне наврал, – сказал Рэй. – Нет никаких новых доказательств. Почему ты не везешь меня в Грант-Сентер, если у тебя есть новые доказательства?

– Мне тут больше нравится. Спокойнее.

– Ты, кажись, этот приемчик уже пробовал. Если думаешь, что этот парень меня расколет, то ты уже видел, что не выходит.

– Бобби, – сказала Ингрид.

– Ладно, оставайся, оставайся, – сказал он ей. – То, что ты увидишь, тебе не понравится, но я не могу из-за тебя менять свои планы.

Тони расслышал в его словах какую-то хвастливость, мол, сейчас увидишь, что это на самом деле такое – полицейская работа.

– Может быть, мне пойти спать?

– Может быть, тебе так и поступить. Эй, Рэй, – сказал он. – Что ты сегодня днем делал в Каргил-Маунтэн?

– Я так и знал, что ты за мной следил.

– Бываешь там у какой-нибудь девчонки, про которую Лила не знает?

От Рэя ни слова.

– Не скажешь? Не важно. Мне правда все равно, Рэй.

– Чего тогда спрашиваешь?

– Время провести, Рэй.

– Зачем? Ждешь чего?

– Хочу дать тебе немного подумать. Когда принимаешь важные решения, нужно время. Когда, черт возьми, вся твоя жизнь висит на волоске.

– Не о чем тут думать, слушай. Мне все понятно.

– А как тебе такое? Что бы ты сказал, Рэй, если бы твой дружок Лу Бейтс дал на тебя показания по делу Гастингсов?

Рэй ответил не сразу:

– Кто?

– Брось, Рэй, не надо. Твой единственный друг на свете, знаешь ты Лу Бейтса.

– Сукин сын, у меня есть друзья.

– Конечно, паря, у тебя куча друзей. Что, если они дали на тебя показания? Что, если Лу Бейтс сознался? Ты, Турок Адамс и он, все, как было.

Рэй сидел думал.

– Он врет.

– Вряд ли. Зачем ему врать и показывать на себя?

Рэй оглядывается по сторонам.

– Ты врешь, – сказал он. – Если бы Лу это сделал, ты бы повез меня в Грант-Сентер.

– Доставим мы тебя в Грант-Сентер, не волнуйся. Пива хочешь?

– Отравленного?

Бобби Андес рассмеялся. Он кивнул Ингрид Хейл:

– Принеси-ка нам пива.

Она сходила и принесла шестерку. Она дала пиво мужчинам и взяла одно себе. Бобби Андес свое открыл, но пить не стал. Рэй пил свое, поднимая ко рту руки в наручниках. Бобби сказал Ингрид:

– Теперь, может, поможешь Тони посторожить нашего приятеля, пока я сделаю один звонок.

Она встревожилась. Тони тоже.

– Какой звонок?

– Полицейская работа, да? Какой надо. Посмотрите за ним, а я вернусь через несколько минут.

– Посмотреть за ним? Бобби? Как?

– Тони его посторожит, правда, Тони? Возьмите пистолет. Давайте покажу, как он действует.

Они отошли в закуток и повернулись спинами чтобы скрыть демонстрацию от Рэя, лыбившегося с кровати. Тони не хотел признавать, что испуган. Ингрид жалобно спросила Тони:

– Сможете с ним управиться?

– Попробую, – сказал он.

– Вы, наверное, думаете, что я жутко опасный парень, – сказал Рэй.

– Ты не опасный, козявка, – сказал Бобби. – Ты таракан. Дезинсекция. Маленькая санитарная процедура.

– Не бросай нас, Бобби, – сказала Ингрид.

– Успокойся, – сказал Бобби. – Всего на пять минут. Хочешь, чтобы мы его пришвартовали? Тебе от этого полегчает? – Он посмотрел на Рэя. – Ну что, козявка, придется нам тебя к чему-нибудь пристегнуть. – Он огляделся. – Кровать, отлично, – сказал он. – Вот, Тони, держите ключ, отомкните наручник и прицепите его к кроватной раме.

Бобби Андес встал сбоку от кровати, нацелив на Рэя пистолет, чтобы прикрыть Тони. Тони занервничал, подойдя так близко к Рэю, тот скалился – Тони помнил этот злобный оскал; он слышал запах лука в его дыхании. Он завозился, отмыкая наручник на левой руке Рэя, руки у него дрожали. Подтянул наручники к раме, Рэю пришлось нагнуться вперед. Он боялся, что Рэй нападет, и ему приходилось напоминать себе, что его охраняет Бобби Андес с пистолетом.

– Боже, парни, – завопил Рэй. – Не сажайте меня так. – Он был согнут пополам.

– Сядь на пол, – сказал Андес.

– Бля. – Он съехал спиной к кровати, и Тони примкнул наручник к раме. – Как мне пиво пить?

– Другой рукой.

Бобби отошел и посмотрел на него, как на картину.

– Так тебе спокойнее? – спросил он Ингрид. Она посмотрела на него умоляюще.

– Ладно, – сказал Бобби. – Сделаем тебе еще спокойнее. Тони, сходите ко мне в машину, возьмите кандалы.

Они надели на него кандалы – теперь Рэй сидел на полу, одна рука задрана и прикована к раме за его плечом, ноги скреплены вместе, другая рука при банке с пивом, из которой он не переставал потягивать.

– Это жестоко, – сказала Ингрид.

– Ага, жестоко, – сказал Рэй.

– Хочешь, чтоб спокойно было, а жестоко не было? – спросил Бобби. – Я вернусь через пять минут. Если придется применить оружие – применяйте.

Он вышел, и они услышали, как разворачивается и уезжает по дороге машина.

Вдруг стало тихо, словно Бобби забрал с собою все звуки. Пистолет тяжело лежал у Тони на колене. Он держал одну руку на стволе, другую – наготове, повторяя в памяти движения, чтобы снять его с предохранителя и взвести курок. Он подумал: господи, я сижу с пистолетом на коленях. Я держу в плену человека, моего врага, который год меня пытал. Хорошо, что он закован, потому что иначе мне бы пришлось полагаться на этот пистолет, которым я никогда не пользовался.

Рэй сказал:

– Ваш парень – сумасшедший.

– Он хороший человек, – сказала Ингрид.

– Но вы думаете, что он сумасшедший. И ты сумасшедший, – сказал он Тони.

Тони слышал ночь за окнами, лягушек поблизости, пруд где-то тут, потом – воду в реке рядом с крыльцом. Он слышал, как тишина простирается до движения на дорогах вдали. Он вспомнил лесное безумие и почувствовал груз своей ответственности. Теперь это. Все из-за меня.

Бобби Андеса все не было. Тони спросил Ингрид:

– Где телефон?

– На заправке, – ответила она. Она не знала, почему он так долго. Она принесла из холодильника еще пива Тони, который отказался, и Рэю на полу. Пожарила яичницу с беконом.

– Ура, мамочка, – сказал Рэй. – Ты нам поесть делаешь?

Они побоялись его отомкнуть, и есть ему было трудно. Он мог пользоваться только одной рукой. Он сказал, что Ингрид – очень славная женщина, но он, блядь, как зверь в зоопарке.

Она начала притопывать ногой.

– Бобби, Бобби, – сказала она.

– Похоже, он утек, бросил вас, – сказал Рэй. – Вас и меня, нас троих, совсем одних.

Потемки, сумрачная комната, в которой свету было – одна лампочка на шестьдесят ватт, висевшая на поперечной балке. Коричневые стены, прикнопленные журнальные картинки – дикие животные, горы, трехлетней давности календарь. В углу сложены удочки, лопатка, двуручная пила. Затхлый запах – давнишний след скунса. Даже в темноте Тони мысленно видел грот, образованный вокруг дома деревьями, ощущал в нем волглое горе, загнившие воспоминания, несчастье Бобби Андеса.

Позже Ингрид спросила Тони про жену и дочь. Рэй смотрел, все слушал.

– Мы каждое лето ездили в Мэн, – сказал Тони.

– У вас был хороший брак?

– У нас был чудесный брак. Идеальный брак.

– Без осложнений?

– Ни одного не вспомню.

Она сказала:

– Это очень необычно.

Хихиканье Рэя.

Она сказала, что у Бобби был несчастливый брак. Он ходил на сторону, его жене это не нравилось, и в конце концов она с ним развелась. Его дочь подростком покончила с собой, а сын уехал из города и не возвращался уже шесть лет. Сюда они в прежние времена приезжали на лето.

– Мне он сказал, что у него один ребенок, – сказал Тони.

– Он всем так говорит.

Сама она в брак не верила. Она работала регистратором у доктора Малкольма, а в свободное время писала исторический любовный роман. Она приезжала в домик Бобби по выходным уже где-то пять лет. Она упомянула о болезни Бобби, как ему не повезло. Собиралась пожертвовать своими принципами, чтобы дать ему полгода счастья, потому что боялась, что он близок к срыву. Он в последнее время такой бешеный и ожесточенный. Главная проблема – доктор Малкольм. Она бросила пронзительный взгляд на Рэя.

– Это не тайна, – сказала она. – Они знают друг про друга.

Рэй хихикнул.

Она говорит как распутная женщина. Но все в ее жизни упорядоченно и размеренно. На самом деле, сказала она, любовь ее не интересует. Она живет с обоими ради того, чтобы всем было удобно и хорошо. И не допускает никаких безумств – она не страстная натура.

Она сказала Тони:

– А вот что вы за натура, не могу понять. Человек, у которого безупречный брак, – для меня загадка. – Она посмотрела на Рэя. – А ты? Одному богу известно, что ты такое.

– Я самый обычный простой парень, мэм, – сказал он.

– Да уж конечно.

Она сказала Тони:

– Вы знаете, что он собирается делать?

Тони не знал.

– Полицейская работа, – сказала она. – Здесь?

Одному богу известно, когда хоть кто-нибудь из нас доберется до постели.

– Вот именно, хосспади, как спать хочется, – сказал Рэй.

Она не обратила на него внимания. К Тони:

– Может, вы сумеете помочь Бобби.

– Я?

– Вы профессор, он восхищается людьми вроде вас. Поговорили бы вы с ним, успокоили бы его.

Его замутило, потому что в его представлении это Бобби Андес помогал ему. Обратная ситуация ему в голову не приходила.

Она увидела его взгляд и пожала плечами.

С пола заговорил закованный Рэй:

– Эй, не поможете мне?

– Я для тебя ничего делать не хочу, – сказала она.

– Это жестоко. Вы сами так сказали. Я спину потянул, двигаться не могу, я, блядь, как зверь в зоопарке.

– Придется подождать, пока Бобби вернется.

– Господи, да не вернется он.

– Чего ты хочешь? Я и не подумаю тебя отпустить.

– Хосспади, я не прошу меня отпустить. Просто расцепите мне ноги, блядь, и дайте сесть на стул. У вас пистолет. Чего вам еще надо? Никуда я не денусь.

Тони не хотел смотреть на Ингрид, так как знал, что она смотрит на него. Он знал: она думает, что им надо снять с Рэя кандалы. Возможно, он и сам так думал, ему было стыдно смотреть на Рэя на полу. Но он побаивался.

– Что вы думаете? – спросила она.

– Давайте дождемся Бобби, – ответил он.

Через некоторое время подъехала машина, в окно блеснул свет. Читавшая на стуле Ингрид пробормотала:

– Слава богу!

Снаружи – стук дверцы, легкие шаги по гравию, потом дверь открылась и вошла молодая женщина в красной мини-юбке. Вид у нее был растерянный. Рэй поднял голову.

– Ну надо же, – сказал он.

– Боже мой, это Сьюзен, – сказала Ингрид.

Девушка по имени Сьюзен посмотрела на Рэя на полу.

– Что происходит? – спросила она.

– Где Бобби? – спросила Ингрид.

– Откуда я знаю. Его нет?

– Что ты здесь делаешь?

– Лесли опять меня выгнал.

Ингрид засмеялась:

– Ну, если хочешь поспать в лесу.

Женщина по имени Сьюзен смотрела на Рэевы кандалы.

– Вы играете в игру?

– Тут у нас небольшая полицейская работа. Знакомься – Тони Гастингс, Рэй Маркус. Рэй Маркус – арестант.

– Настоящий арестант?

– Привет, Сьюзен, – сказал Рэй. – Приятно познакомиться, Сьюзен.

– Тони приехал из другого города. Рэй обвиняется в убийстве.

– Уже нет, – сказал Рэй. – Обвинения сняли.

На Сьюзен было много косметики, резко выделявшей участки ее лица. Глаза были обведены темным. Она посмотрела на Рэя и поежилась.

– Слушай, Сьюзен, – сказал Рэй. – Скажи своим друзьям, что они уже могут поднять меня с пола.

– О чем он?

– Ему не нравятся кандалы.

Сьюзен задохнулась. Она только сейчас заметила пистолет у Тони на колене.

– Вы полицейский? – спросила она.

– Тони – жертва преступления, в котором обвиняется Рэй.

– Мне показалось, ты сказала, что преступление – убийство.

– Боже, они думают, что я на них наброшусь. У них пистолет и наручники, а они все равно думают, что я на них наброшусь.

– Ох, черт, – сказала Ингрид. – Поднимите его, бога ради.

Тони Гастингс обрадовался ее решительным словам. Он понимал, что их предосторожности избыточны, и из-за них чувствовал себя трусом. Главное – осмотрительность. Они ее и соблюдали – Ингрид навела пистолет на голову Рэя, а Тони отцепил его руку от рамы, сомкнул ему наручниками запястья и снял кандалы. Он отошел и взял у Ингрид пистолет; Рэй с трудом встал на ноги и сел на стул.

Рэй обвел их разобиженным взглядом.

– Боже, – сказал он Сьюзен, – они думают, я пришелец из космоса.

– Что Бобби собирается с ним делать? – спросила Сьюзен.

– Полицейскую работу, – сказала Ингрид. – Господи, почему он так долго?

– Где он?

– Звонит. Его уже целый час нет.

– Он сумасшедший, – пояснил Рэй Сьюзен. – Она тут Тони рассказывала, он двинутый, и она не знает, что делать.

– Молчи, ты ничего про это не знаешь.

– Ты волнуешься, что его погонят под зад коленом со службы.

– Заткнись. Ты ничего не знаешь.

– Не такой я тупой.

– Ты чудовище. Ты убийца. Ты насильник. Ты ужасный человек.

– Не будьте стервой, девушка. Это нехорошо.

5

Сьюзен успевает лишь мимоходом подумать о появлении своего имени на странице и вспомнить, что этой Сьюзен дал имя Эдвард, который мог этого и не делать. Время есть лишь на то, чтобы посмаковать меланхолию дачи Бобби и подумать о грусти, которой пропитаны все летние дома, домики и коттеджи в лесу ли, на берегу ли, на Пенобскот-Бэй или на Кейпе в детстве, в Мичигане теперь, – это не просто грусть воспоминаний, когда детство кончилось и этого места больше нет, и не обычная грусть, когда заколачивают окна, это грусть разгара лета, ясных прогулочных дней и туманных – в гамаке, августовской тишины, улетающих птиц, золотарника, прощания в каждом приветствии. Грусть тщетных попыток вести отсчет времени от лета до лета, перечеркивая зимы и все прочее.

Утверди настоящее. Снег засыпает следы от машин на дорогах. На льду – дуги и восьмерки, скрежет и музыка под высокой крышей. Генри еле ковыляет, подворачивая лодыжки и глядя, как попка сказочной Элейн из Астолата^[2] под короткой юбочкой уплывает с большими мальчиками к середине на скорости сто миль в час. Начинается новый крут.

Ночные животные 23

Итак, Тони Гастингс сидит с пистолетом в домике Бобби Андеса, следя за Рэем Маркусом на кровати, держащим на коленях руки в наручниках. Сьюзен в своей красной мини-юбке сидит на плетеном стуле. Ингрид Хейл суетится в закутке. Рэй смотрит на ноги Сьюзен с ухмылкой на лице. Они ждут Бобби Андеса и гадают, что с ним случилось. Тони думал: этого человека держит в плену вера в то, что я применю пистолет, чтобы убить его, если он попытается бежать.

Сьюзен объяснила Тони и Рэю:

– Я кузина Бобби. Когда Лесли меня выгоняет, я прихожу сюда.

– Приходи в любое время, – сказал Рэй.

Она видела, что он смотрит на ее бедра, и смело на него взглянула.

– Эй, мистер, – сказала она. – Кого ты убил?

– Я никого не убил.

Она спросила Тони:

– Кого он убил?

– Он убил мою жену и дочь.

Ее глаза распахнулись.

– Когда он это сделал?

– Год назад.

Она снова посмотрела на человека на кровати, который мгновенно сделался другим – инопланетянином или представителем иного биологического вида. Шепотом, словно тот мог не услышать, хотя он, разумеется, все слышал, она спросила:

– Вы уверены?

– Разумеется уверен, – сказал Тони. – Я видел.

Он почувствовал, как все дрогнули. Рэй подался вперед:

– Да врете вы, мистер, сами же знаете.

И Тони вновь рассказал свою историю, сознавая, что тот, к кому он на самом деле обращается, наконец-то здесь, перед ним, хотя и делает вид, что не слышит, – но ему казалось, что от слишком частого рассказывания она стала не совсем правдивой.

Сьюзен пробормотала:

– Какой ужас, какой ужас вы пережили. – Потом: – Сейчас вы уже пришли в себя?

Он чуть не сказал «да», потом увидел пистолет на своем колене в темном незнакомом домике с Рэем напротив и сказал:

– Нет.

– Нет?

Он подумал: я хочу убить всех в этой комнате. Нет, это глупо. Он передумал.

– Я в порядке, – сказал он.

Она повеселела.

– Кем вы работаете?

– Я профессор математики.

Ей было нечего сказать о математике.

Он спросил:

– А вы?

У него была мысль, что она занимается чем-то малопристойным, возможно – проститутка, и он подумал, как она это скажет.

– Я певица.

– Правда? Где вы поете?

– Сейчас выступать негде. Я работаю в «Зеленой стреле».

– Что это?

– Это бар, – сказал Рэй.

– Это ночной клуб, – сказала она.

Рэй осклабился. Она зевнула.

– Извините, – сказала она.

– Бобби, Бобби, уже так поздно, – сказала Ингрид. Она посмотрела на Сьюзен: – Может быть, тебе пойти спать?

– Может быть, вам всем пойти спать, – сказал Рэй.

– Ты хочешь спать в спальне? – спросила Ингрид Сьюзен.

– Простите, что сам я остаться не могу, – сказал Рэй. – Меня моя дорогая ждет.

– Бобби не будет против?

– К черту Бобби, – сказала Ингрид.

– Вот это разговор, – сказал Рэй. – Так держать.

– Я не хочу занимать вашу постель, – сказала Ингрид.

– Ложись на кровать, – сказал Рэй. – Спи здесь. Мы не будем против. – Он посмотрел на Тони и ухмыльнулся: – А, Тони?

Тони вспомнил, что ненавидит его.

– Может, Тони тоже поспать хочет, – сказал Рэй. – Вы с Тони хотите лечь на кровати? Я не возражаю. Ингрид меня посторожит, ладно, Ингрид?

– Не говори гадостей, – сказала Сьюзен.

– Да ладно, маленькая, знаю я девочек из «Зеленой стрелы». Милые телочки. Правда, Сьюзен?

– Не обращай на него внимания, – сказала Ингрид. Она спросила Тони: – Вы не знаете, Бобби собирался оставить вас тут на ночь?

– Я снял комнату в мотеле, – сказал Тони.

– Я могу лечь на полу, если надо, – сказала Сьюзен.

– Говорю же, можешь поспать на кровати, – сказал Рэй. – С ним. Можете выключить свет и ехать в город. Мы с Ингрид не против.

– Заткнись, – сказала Сьюзен. – К твоему сведению, говнюк, в «Зеленой стреле» нет никаких телочек, я там единственная девушка, так что ты понятия не имеешь, о чем говоришь. – Она повернулась к Тони: – Простите, что грубо выразилась. Но говнюк – он и есть говнюк.

Рэю не сиделось, он ерзал на стуле. Он все время как будто бы привставал, и каждый раз, когда он делал это движение, Тони крепче сжимал пистолет. Он все время думал, на чем держится власть, которая у него якобы есть. Один человек располагает средством удерживать в подчинении другого: вот пистолет и вот человек. Он подумал: помню ли я, как им пользоваться? Если придется, смог бы я как следует прицелиться и попасть в него – прежде чем он до меня доберется? Если он встанет и пойдет, смогу я пригрозить, что убью его? И смогу ли правда это сделать? И если смогу – в чем состоит мое законное оправдание? Этот вопрос перепугал его, он об этом не подумал. Исполнение приказов лейтенанта? Но если эти приказы незаконны? Вдобавок к похищению еще и убийство? Он подумал: да не могу я воспользоваться этим пистолетом. У меня его все равно что нет.

Он опять подумал: мы в безопасности только потому, что этот человек не знает моих мыслей. Он по-прежнему уверен, что я могу выстрелить. Вот в чем разница между нами. Как только он все поймет, нам конец.

Темный домик с паутинами, он слышал запах плесени из леса. Бобби Андес бросил его в беде, которая с точки зрения Андеса была не бедой, а умным планом, по которому все идет своим чередом, а он, Тони, в стороне и в выигрыше. Разница между ним и Бобби Андесом. Он поблагодарил бога за Ингрид, Она все понимает, она поддержит меня. Только бы Бобби поскорей вернулся.

Он подумал: может, нам снова надеть на него кандалы? Может, предложить это Ингрид? Если только безопасно предлагать это при Рэе.

И еще раз «слава богу!» минуту спустя, когда они опять услышали машину, и еще раз был свет в окно, и стук дверцы, и голоса, мужские и резкие, и шаги по гравию ко входу в дом. Вошел мужчина с черной бородой, за ним лейтенант Андес с пистолетом. Человек с бородой – это Лу Бейтс, сказал себе Тони, сделав ряд умозаключений, так как сразу его не узнал. Тот горбился, потому что руки его были сцеплены наручниками за спиной.

Лу Бейтс посмотрел на всех, пытаясь понять, что происходит.

– Твою мать, – сказал Рэй.

Бобби Андес жестом приказал Лу сесть на кровать рядом с Рэем. Он уставился на Сьюзен:

– Что тут, вечеринка, черт возьми?

– Лесли опять меня выгнал.

Он свирепо посмотрел на Ингрид:

– Ты, что ли, ее позвала?

– Черт, где ты был, Бобби?

– Я спрашиваю, ты ее позвала?

– Она пришла, потому что всегда приходит.

– Ничего? – Голос Сьюзен был высокий и тонкий.

Тони думал: когда Бобби заметит, что они освободили Рэя от кандалов?

– Мне пришлось съездить в город, – сказал Бобби. – Пришлось самому его забрать.

– Почему ты нам не сказал?

– Я не знал. Я думал, Джордж будет на службе. Думал, Джордж его привезет. Он был крайне раздражен, потому что люди так глупы.

– Этого человека? – спросила Ингрид. – Кто это? Не надо тебе знать.

Почему кто-нибудь из тех ребят не мог его привезти?

– Они не собирались возвращаться, – сказал Бобби. Он говорил раздраженно и пренебрежительно, как разговаривают с незваными гостями.

Стоя посреди комнаты, он оглядывал собрание, его лицо было бледно и выражало отвращение.

– Господи, тошнит. – Он сел на плетеный стул. Взгляд Рэя был настороженный и любопытный. Бобби не обратил внимания на его ноги. Он заставил себя успокоиться и посмотрел на Сьюзен. Сказал: – Прошу прощения за негостеприимство, но у меня тут кое-какая полицейская работа. Я не ждал посетителей.

– Мистер полицейский… – сказал Рэй.

– Я рассчитываю, что вы сохраните увиденное в тайне. Не исключено, что потом мне придется отослать женщин в спальню, если не будет возражений.

– Мистер полицейский, можно мне в туалет?

– Вот срань.

– Ага, срань. Она самая, мистер полицейский, и уже вот-вот.

Бобби зарычал.

– Вставай, – сказал он. Он вывел Рэя в заднюю дверь. Было слышно, как они топают по листьям.

Сьюзен вопросительно посмотрела на Ингрид с Тони. Ингрид подняла брови. Лу Бейтс уставился в пол. Наконец Сьюзен повернулась к нему:

– Позвольте спросить, кто вы?

Он не ответил. Она повторила вопрос, он по-прежнему не отвечал. Тони сказал:

– Это Лу Бейтс. Второй убийца моей жены и дочери.

Лу поднял глаза и посмотрел мрачно на Тони, потом опять в пол. Сьюзен сказала:

– А-а. Я, кажется, начинаю понимать.

У Ингрид была с собой книга.

– Ты лучше почитай, – посоветовала она Сьюзен.

Вскоре вернулись Рэй с Бобби. Теперь на Рэе не было наручников. Он сел на кровать рядом с Лу, а Бобби сел на плетеный стул. Рэй посмотрел на Ингрид и радушно сказал:

– Вам нужно туда побольше освежителя. Для женщин и детей запах там не того.

– Заткнись, – сказал Бобби. Он повернулся к Сьюзен и спросил: – Так я могу вам доверять? – Он вернулся к разговору, который прервал Рэй со своей сранью.

– Кому, мне? Ну да…

– Эй, – сказал Рэй. – Это что-то незаконное. Конфиденциальность ваша сраная, это совсем не дело, мистер.

– Ха, – сказал Бобби. – О законности разволновался? – Его губы были одного цвета со щеками, он тяжело дышал и ухмылялся. – Я ж сказал, об этом не беспокойся. – Он откинулся на стуле и посмотрел на них, словно любуясь.

Тони тоже посмотрел на них – на Рэя и Лу, тех самых Рэя и Лу, схваченных из-за него, платящих за сделанное ему, так как то, что произошло прошлым летом в лесу, не кончилось тогда же, но развивается до сих пор – в таком направлении, о котором он и подумать не мог.

– Ладно, парни, – сказал Бобби.

– Эй, Лу, – сказал Рэй. – Что ты ему сказал?

– Ничего я ему не говорил.

– Он говорит, ты дал на меня показания по убийству жены и дочери этого парня.

– Бля, слушай, мне он так про тебя сказал.

Ингрид Хейл цокнула языком. Она повернулась спиной и яростно уткнулась в свою книгу.

Рэй засмеялся, недобро:

– Кажется, он нас обдурить хотел, а?

Лу посмотрел на Бобби – негодующий, потрясенный.

– Ты же вроде как закон представляешь, слушай. Что ты нам за говно навешал?

Бобби Андес засмеялся.

– Пошел на хер, – сказал он. – Вам, ребята, есть что друг другу сказать?

– А чего говорить? Ты нам нагнал.

– Тебе должно быть стыдно, блюститель закона, – сказал Лу. В его голосе было искреннее огорчение, утрата иллюзий.

– Будет вам урок.

– Чего?

– Урок такой: все в этой комнате знают, что вы сделали, и кто на кого покажет, не имеет ни вот столечко, блядь, значения. Мне насрать, что вы скажете или не скажете.

Никто ничего не сказал.

– Я знаю. Вот все, что мне надо. Ясно?

Рэй сказал:

– Тогда что мы тут делаем?

– То и делаете.

– Что?

– Потому что я знаю, что вы сделали.

– Не понимаю.

– Поймешь. Мне терять нечего. Имей в виду.

– Ты нам угрожаешь?

Бобби Андес снова засмеялся. Смех был хворый, придушенный и мерзкий.

– Я умираю от рака, но вы у меня помрете раньше.

– Нечего на нас отыгрываться, слушай.

– Сейчас мы устроим вечеринку.

Было видно, что Рэю не по себе, явно не по себе.

– Слушай, ты смотри, – сказал он.

– Вот что я вам скажу, маленькие. Ты думал, Рэй, что выкрутился и теперь свободен, но посмотри-ка на себя. Вот он ты где. Бывает ведь. Хосспади, не завидую я тебе. – Бобби Андес согнулся, как будто у него скрутило живот. – Вы еще пожалеете, что пристали к человеку с его женщинами в машине. Вам может захотеться умереть, ребята. Вы, так сказать, как бы отбросы, знаете ли, от вас, так сказать, несет. Скунсы, да, вот вы кто. Не сказать, чтоб живые скунсы, скорее как бы дохлые скунсы. – Его все кривило и кривило.