Текст книги "Солнечная буря"

Автор книги: Оса Ларссон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

«Но тут уж ничего не попишешь, – подумала Ребекка. – Я помню, а она забыла».

Санна вдруг оказалась вплотную к ней. От возни с Чаппи на ее бледных щеках распустились блеклые розы.

– Ты обязательно должна зайти к нам и перекусить, прежде чем ехать.

– Самолет улетает через полчаса, так что…

Ребекка не закончила фразу, только покачала головой.

– Но ведь есть и другие самолеты, – умоляюще произнесла Санна. – У меня даже не было возможности поблагодарить тебя за то, что ты приехала. Просто не знаю, что бы я делала, если бы…

– Все в порядке, – улыбнулась Ребекка. – Но мне действительно пора.

И все еще улыбаясь, протянула руку для прощания.

Тем самым она проводила границу – и сама осознала это, едва рука выскользнула из перчатки. Санна опустила глаза, отказываясь пожимать протянутую руку.

«Черт подери», – подумала Ребекка.

– Мы с тобой были как сестры, – проговорила Санна, не поднимая глаз. – А теперь я лишилась и брата, и сестры.

Она издала краткий безрадостный смешок, больше похожий на всхлип.

– Бог дал, и Бог взял. Да святится имя Его.

Ребекка собрала волю в кулак, подавив в себе внезапный импульс обнять Санну и начать утешать ее.

«Не пытайся снова втянуть меня в эту игру, – сердито подумала она и опустила руку. – То, что загублено, нельзя исправить. Во всяком случае, за три минуты, когда стоишь на морозе и прощаешься».

Ноги у нее начали мерзнуть. Сапоги, в которых она ходила в Стокгольме, оказались слишком тоненькими для местных морозов. Пальцы на ногах только что болели, а теперь возникло ощущение, будто их уже нет. Она попыталась пошевелить ими.

– Я позвоню тебе, когда приеду домой, – сказала она и села в машину.

– Позвони, – ответила Санна без всякого энтузиазма, не сводя глаз с Чаппи, которая присела возле угла дома, чтобы ответить на привет, написанный на снегу.

«Или через год», – подумала Ребекка и повернула ключ в зажигании.

Когда она снова подняла глаза, чтобы посмотреть в зеркало заднего вида, ее взгляд остановился на Саре и Лове, снова возникших на крыльце.

Что-то в их глазах на мгновение заставило ее почувствовать, как земля уходит из-под ног.

«Нет, нет! – подумала она. – Все идет как надо. Ничего не случилось. Скорее прочь отсюда».

Но нога почему-то не желала отпускать сцепление и нажимать на газ. Ребекка не сводила глаз с девочек, стоявших на крыльце. Видела их широко раскрытые от страха глаза, видела, как шевелятся их губы, когда они что-то кричат Санне – что именно, Ребекка не слышала. Видела, как они подняли руки, указывая пальцами вверх, в сторону квартиры. Их руки тут же снова опустились, а на крыльце показался какой-то человек.

Это был полицейский в форме, который быстрыми шагами подошел к Санне. Что он ей сказал, невозможно было расслышать.

Ребекка посмотрела на свои наручные часы. Нечего было даже и пытаться успеть на самолет. Уехать сейчас она просто не может.

Глубоко вздохнув, она вылезла из машины и побрела в сторону Санны и полицейского. Девочки по-прежнему стояли на крыльце, перегнувшись через заснеженные перила. Сара не сводила глаз с матери и незнакомца, Лова ела комочки снега, приставшие к толстой шерстяной варежке.

– Что значит – обыск?

Голос Санны заставил Чаппи замереть на месте и тут же со встревоженным видом подскочить к хозяйке.

– Вы ведь не имеете права входить в мой дом без разрешения. Или они имеют право?

Этот последний вопрос она адресовала Ребекке.

В следующую секунду из подъезда появился исполняющий обязанности прокурора фон Пост. За ним вышли два полицейских в штатском. Ребекка узнала их: маленькая женщина с лошадиным лицом, по фамилии Мелла, как бишь ее звали, и мужик с моржовыми усами. «Боже мой, – промелькнуло у нее в голове, – я думала, такие усы ушли вместе с модой семидесятых. Кажется, будто у него под носом приклеена мертвая белка».

Прокурор приблизился к Санне. Он держал полиэтиленовый пакет, из которого выудил еще один, маленький и прозрачный. В нем лежал нож с лезвием не меньше двадцати сантиметров в длину. Черная блестящая ручка, чуть загнутое острие.

– Санна Страндгорд, – проговорил он, поднеся пакет с ножом почти к самому лицу женщины. – Мы только что обнаружили в вашей квартире вот этот предмет. Вы узнаете его?

– Нет, – ответила Санна. – Это похоже на охотничий нож. А я не охочусь.

Теперь и обе девочки подошли к матери. Лова стала дергать ее за рукав шубы, чтобы привлечь внимание.

– Мама! – захныкала она.

– Подожди минутку, дорогая, – проговорила Санна с отсутствующим видом.

Сара прижалась к маме, так что Санне пришлось сделать шаг назад, чтобы не потерять равновесия. Девочка во все глаза следила за движениями прокурора, пытаясь понять, что происходит между серьезными взрослыми, обступившими ее маму.

– Вы совершенно уверены? – снова спросил фон Пост. – Посмотрите хорошенько.

При этом он повернул нож другой стороной.

От мороза пакет шуршал, когда он поворачивал нож то острием, то рукояткой вперед.

– Да, я уверена, – ответила Санна и отступила от ножа, избегая смотреть на него.

– Думаю, нам стоит подождать с вопросами, – сказала Анна-Мария Мелла фон Посту, кивнув на детей, которые стояли, прижавшись к Санне.

– Мама, – в который уже раз повторяла Лова, дергая Санну за рукав. – Мама, я хочу писать.

– Мне холодно, – ныла Сара. – Хочу домой.

Чаппи беспокойно бегала вокруг, пытаясь просунуть морду между ног Сары.

«Вторая иллюстрация из книги сказок, – невольно подумала Ребекка. – Лесную фею поймали жители деревни. Они обступили ее, держа за руки и за хвост».

– Вы имеете обыкновение хранить в кухонном диване полотенца и простыни, не так ли? – продолжал фон Пост. – Вы держите ножи между простынями в ящике дивана?

– Подожди минутку, зайка, – сказал Санна Саре, которая вцепилась в ее шубу.

– Я хочу пи-и-исать, – хныкала Лова. – Я сейчас описаюсь.

– Вы собираетесь отвечать на вопрос? – наседал фон Пост.

Анна-Мария и Свен-Эрик переглянулись у него за спиной.

– Нет, – ответила Санна сдавленным голосом. – Я не храню ножей в кухонном диване.

– А это? – настойчиво продолжал фон Пост, доставая из мешка еще один прозрачный пакет. – Этот предмет вы узнаете?

В прозрачном пакете лежала Библия в изрядно потертом коричневом кожаном переплете. Обрез когда-то был позолоченным, но от позолоты мало что осталось, страницы потемнели от бесконечного листания, между ними торчали закладки, открытки, кусочки плетеной тесьмы, вырезки из газет.

Издав странный звук, Санна беспомощно опустилась наземь да так и осталась сидеть в сугробе.

– Внутри написано имя – Виктор Страндгорд, – неумолимо продолжал фон Пост. – Это его Библия? Почему она лежала в вашем диване? Разве он не носил ее всегда с собой – и не была ли она при нем в последний день в церкви?

– Нет, – прошептала Санна, – нет.

И закрыла лицо руками.

Лова пыталась оторвать руки мамы от лица, чтобы заглянуть ей в глаза. Когда это не удалось, она безутешно разрыдалась.

– Мама, я хочу домо-о-ой! – всхлипывала она.

– Встаньте, – сурово произнес фон Пост. – Вам предъявлено обвинение в убийстве Виктора Страндгорда.

Сара резко обернулась к прокурору.

– Оставьте маму в покое! – прокричала она.

– Убери отсюда детей, – нетерпеливо сказал фон Пост полицейскому ассистенту Томми Рантакюрё.

Тот сделал пару неуклюжих шагов в сторону Санны, но тут Чаппи рванулась вперед и встала перед хозяйкой, не подпуская к ней чужого; наклонив голову, собака отвела уши назад и с утробным рычанием обнажила острые клыки. Томми попятился.

– Ну хватит, черт подери! – сказала Ребекка Карлу фон Посту. – Я желаю сделать заявление.

Эта последняя фраза была адресована Анне-Марии Мелле, которая стояла рядом с ней и поглядывала на окна домов. Во всех окнах шевелились занавески.

– Вы хотите… – начал было фон Пост, но осекся и энергично затряс головой. – Что касается вас, то вы тоже поедете в полицейское отделение для допроса по поводу жалобы, поданной на вас репортером четвертого канала телевидения.

Анна-Мария слегка коснулась руки фон Поста.

– Мы собрали большую аудиторию. Не очень красиво будет выглядеть, если кто-нибудь из соседей позвонит журналистам и станет рассказывать о жестоком обращении полиции с детьми и все такое прочее. Я, конечно, могу ошибаться, но мне показалось, что старичок вон в том окне слева снимает нас на видео.

Она подняла руку и указала на одно из окон.

– Будет лучше, если мы со Свеном-Эриком уедем, чтобы не создавать толпу, – продолжала она. – Мы можем позвонить криминологам. Ведь тебе наверняка нужно, чтобы они осмотрели квартиру?

Верхняя губа фон Поста задергалась. Он пытался что-то разглядеть в окне, на которое показывала Анна-Мария, но оно было совершенно черным. Внезапно он осознал, что, возможно, смотрит прямо в объектив видеокамеры, и поспешно отвел глаза. Ему совершенно не хотелось, чтобы с его именем связывали представления о жестокости полиции и СМИ расписали его в черных тонах.

– Нет, с криминологами я поговорю сам, – ответил он. – Вы со Свеном-Эриком займетесь Санной Страндгорд. Квартиру опечатать. Мы еще вернемся к этому разговору, – сказал он Санне, прежде чем прыгнуть в свою «вольво кросс кантри».

Ребекка обратила внимание, каким взглядом Анна-Мария Мелла проводила машину прокурора.

«Ах ты черт, – с изумлением сказала она про себя. – Тетя-лошадь обманула его. Она хотела, чтобы он убрался, и… Дьявол, до чего же она умна!»

Как только фон Пост покинул место действия, во дворе наступила тишина. Томми Рантакюрё топтался в нерешительности, ожидая указаний от Анны-Марии или Свена-Эрика. Сара и Лова стояли на коленях в снегу, обняв маму, которая по-прежнему сидела на земле. Чаппи улеглась рядом с ними. Когда Ребекка наклонилась, чтобы погладить собаку, та чуть заметно повиляла хвостом, показывая: все в порядке. Свен-Эрик бросил на Анну-Марию вопросительный взгляд.

– Томми, – прервала молчание Анна-Мария, – ты не мог бы подняться и вместе с Ульссоном опечатать квартиру. Особенно отметь кран в кухне, чтобы им никто не пользовался, пока там не побывали криминологи.

– Послушайте, – осторожно обратился Свен-Эрик к Санне. – Мы очень сожалеем, что все так получилось. Но ситуация такова, какова она есть. Вам придется поехать с нами в отделение.

– У вас есть кто-нибудь, к кому мы могли бы отвезти детей? – спросила Анна-Мария.

– Нет, – Санна подняла голову. – Я хочу поговорить с моим адвокатом, Ребеккой Мартинссон.

Ребекка вздохнула.

– Санна, я не твой адвокат…

– Я все равно хочу поговорить с тобой.

Свен-Эрик Стольнакке кинул на коллегу неуверенный взгляд.

– Не знаю… – начал он.

– Да бросьте! – прошипела Ребекка. – Ей всего лишь предъявлено обвинение. Она не сидит в изоляторе без права свиданий и вполне может поговорить со мной. Стойте рядом и слушайте. У нас нет никаких тайн.

Лова захныкала в ухо Санне.

– Что ты сказала, солнышко?

– Я описалась, – завыла Лова.

Взгляды всех присутствующих обратились на малышку. На ее старых джинсах действительно расползалось темное пятно.

– Лова должна переодеться в сухие штаны, – сказала Ребекка Анне-Марии.

– Послушайте, девочки, – обратилась Анна-Мария к Саре и Лове. – Давайте сделаем так – мы поднимемся вместе наверх и найдем сухие штаны для Ловы, а потом вернемся к вашей маме. Она никуда не уедет, пока вы не вернетесь, это я вам обещаю.

– Да, сделайте так, как говорит тетенька, – попросила Санна. – Вы мои умницы. И мне принесите какую-нибудь одежду. И возьмите корм для Чаппи.

– К сожалению, – возразила Анна-Мария, – вашу одежду нельзя. И все, что надето на вас, прокурор захочет отослать в лабораторию в Линчёпинг.

– Нет проблем, – поспешно вмешалась Ребекка. – Я привезу тебе новую одежду, Санна. Хорошо?

Девочки ушли в дом с Анной-Марией. Свен-Эрик Стольнакке сидел на корточках чуть в стороне от женщин и беседовал с Чаппи. Казалось, у них много общего.

– Я мало чем могу помочь тебе, Санна, – сказала Ребекка. – Я юрист по налоговым делам, уголовные не веду. Если тебе нужен общественный защитник, могу помочь тебе найти толкового специалиста.

– Ты что, не понимаешь? – пробормотала Санна. – Моим адвокатом должна быть ты. Если ты не станешь мне помогать, мне не нужно никакого адвоката. Да пребудет надо мной рука Господня.

– Прекрати, пожалуйста! – умоляюще проговорила Ребекка.

– Нет, это ты прекрати! – воскликнула Санна. – Ты нужна мне, Ребекка. Мне и моим детям. Как бы ты ко мне ни относилась, я прошу тебя мне помочь. Что ты хочешь, чтобы я сделала? Упала перед тобой на колени? Умоляла пойти на это ради нашей старой дружбы? Только ты.

– В каком смысле – я нужна твоим детям?

Санна обеими руками схватила Ребекку за куртку.

– Мама и папа отберут их у меня. Этого нельзя допустить. Понимаешь? Я не хочу, чтобы Сара и Лова провели с моими родителями даже пяти минут. Но сейчас я не могу этому воспрепятствовать. А ты можешь. Ради Сары!

Ее родители. Образы и мысли разом нахлынули, выплывая из подсознания. Отец Санны – хорошо одетый, представительный, с мягкими вкрадчивыми манерами. Он завоевал большую популярность как местный политик, Ребекка даже видела его пару раз по национальному телевидению. К следующим выборам он, вероятно, попадет в списки кандидатов в парламент от Христианско-демократической партии. Однако за внешней душевностью скрывается жесткий и бескомпромиссный лидер. Даже пастор Томас Сёдерберг не раз демонстрировал свое уважение и подчинялся ему. Ребекка вспомнила, как Санна рассказывала – легко, словно это происходило с кем-то другим, – о том, как он всегда убивал ее домашних животных: собак, кошек, птиц. И даже аквариума, который подарила ей учительница начальной школы, ей не оставили. Иногда ее забитая мать объясняла – дескать, все это потому, что у Санны аллергия. В других случаях причина была в том, что Санна плохо учится. Но чаще всего никакого объяснения не следовало. Молчание не позволяло даже задать вопрос. Ребекка вспомнила, как Санна сидела по вечерам, держа на коленях Сару, если малышка не засыпала. «Я не хочу быть такой, как они, – говорила она. – Они запирали меня на замок в моей комнате».

– Я должна переговорить со своим начальником, – сказала Ребекка.

– Так ты остаешься? – спросила Санна.

– На некоторое время, – ответила Ребекка сдавленным голосом.

– Это все, что мне от тебя нужно. – Лицо Санны смягчилось. – Интересно, сколько времени все это займет? Ведь я ни в чем не виновата. Ты ведь не думаешь, что я могла это сделать?

В голове Ребекки возник образ Санны, бредущей по ночной улице при свете фонарей с окровавленным ножом в руке.

Но тогда зачем она вернулась? Зачем взяла с собой Сару и Лову, чтобы «обнаружить» его?

– Само собой, я так не думаю, – ответила Ребекка.

* * *

Номер заказа, количество часов. Номер заказа, количество часов. Номер заказа, количество часов.

Мария Тоб сидела в офисе адвокатской фирмы «Мейер и Дитцингер» и заполняла недельный отчет. «Неплохо», – констатировала она, просуммировав количество отработанных часов в нижней графе. Сорок два. Удовлетворить Монса невозможно, но, по крайней мере, у него не будет повода к недовольству. За прошедшую неделю она отработала более семидесяти часов, чтобы выставить счет за сорок два. Она закрыла глаза и откинулась на стуле. Подкладка юбки врезалась в живот.

«Надо начать заниматься спортом, – подумала она. – А не сидеть целыми днями на заднице, заедая стресс шоколадом прямо перед компьютером. Сейчас утро вторника. Вторник, среда, четверг и пятница. До субботы осталось четыре дня. В субботу пойду на тренировку. Нет, сначала отосплюсь. Отключу телефон и лягу спать пораньше».

Дождь убаюкивающе барабанил по стеклу. Как раз когда ее тело настроилось на краткий момент отдыха и мышцы расслабились, зазвонил телефон. Она снова села прямо и схватила трубку. Это была Ребекка Мартинссон.

– Привет, моя дорогая! – воскликнула Мария высоким голосом. – Подожди секундочку!

Откатившись на стуле от рабочего стола, она толкнула ногой дверь в коридор, чтобы та захлопнулась.

– Наконец-то ты позвонила! – сказала она, снова взяв трубку. – Я названивала тебе как сумасшедшая.

– Знаю, – ответила Ребекка. – У меня в телефоне около ста голосовых сообщений, но я даже не начинала их прослушивать. Телефон лежал в машине, я потеряла ключи и… ну, не буду тебя грузить своими проблемами. Подозреваю, что там есть парочка сообщений от разъяренного Монса Веннгрена?

– Угу, не буду тебя обманывать. После того, что показали в новостях, учредители провели экстренное совещание. Они не в восторге от того, что четвертый канал заснял наше бюро и рассказал о том, какие у нас агрессивные адвокаты. И сегодня офис гудит как улей.

Ребекка опустила голову на руль и глубоко вздохнула. В горле стоял ком, отчего говорить стало трудно. Во дворе Чаппи, Сара и Лова играли с ковром, вывешенным перед домом на подставку для выбивания. В душе Ребекка понадеялась, что ковер принадлежал Санне, а не кому-нибудь из соседей.

– О’кей, – произнесла она после паузы. – Мне имеет смысл поговорить с ним или достаточно положить ему на стол заявление об уходе?

– Нет-нет, черт возьми. Ты должна поговорить с ним лично. Как я поняла, остальные учредители были настроены на то, чтобы немедленно избавиться от тебя, но Монс такую возможность даже не рассматривал. Так что у тебя по-прежнему есть работа.

– Мыть туалеты и подавать кофе?

– Ага, в одних трусиках-стрингах. Нет, если говорить серьезно, Монс принял твою сторону. Но ведь это недоразумение, что тебя приняли за адвоката сестры Мальчика из Рая? Ты была с ней как подруга?

– Да, но только что произошла одна штука…

Ребекка потерла ладонью стекло машины, запотевшее изнутри. Сара и Лова стояли на вершине сугроба, что-то бурно обсуждая. Чаппи не было видно. Куда могла подеваться собака?

– Я должна обсудить это с Монсом, – сказала она, – потому что долго мне разговаривать не дадут. Можешь переключить меня на него?

– Хорошо, но ты должна сделать вид, что ничего не слыхивала о том совещании.

– Разумеется. Кстати, а как тебе удалось все это выведать?

– Соня рассказала. Она сидела с ними.

Соня Берг была секретаршей с самым большим стажем работы в фирме «Мейер и Дитцингер». Ее самым главным достоинством считалась способность молчать как могила о важных делах бюро. Многие предпринимали попытки выжать из нее информацию и наталкивались на стену несговорчивости, раздражения и деланого непонимания того, что человеку от нее нужно. На тайных совещаниях – например, перед объединением компаний – протоколы всегда вела она.

– Это просто невероятно, – с восхищением проговорила Ребекка. – А воду из камня ты тоже умеешь добывать?

– Добывание воды из камня – вводный курс для начинающих, а разговорить Соню – суперпродвинутый. Но ты мне тут не изображай, что сама не умеешь творить невозможное. Чем ты взяла Монса? Сделала лоботомию кукле вуду или что-то в этом духе? Если бы меня показали по телевизору, когда я сбиваю с ног журналистов, я бы уже висела на дыбе в его комнате пыток, переживая последние мучительные сутки в своей жизни.

Ребекка разразилась безрадостным смехом.

– Думаю, общение с ним в ближайшее время сопоставимо с висением на дыбе. Переключишь меня?

– Да-да, но предупреждаю: он действительно вступился за тебя, но теперь сильно не в духе.

Ребекка опустила боковое окно и крикнула Саре и Лове:

– Где Чаппи? Сара, разыщи ее, и постарайтесь держаться там, где я могу вас видеть. Мы скоро поедем. Он хоть иногда бывает в духе? – спросила она в трубку.

– Кто «хоть иногда бывает в духе»? – раздался на другом конце ледяной голос Монса Веннгрена.

– Э… добрый день, – пробормотала Ребекка, пытаясь собраться с мыслями. – Хм, это Ребекка, – добавила она.

– Так-так, – отозвался он.

Она слышала, как Монс раздраженно дышит носом. Он не собирался упрощать ей задачу, это было очевидно.

– Я только хотела пояснить, что все это недоразумение. В смысле, что они подумали, будто я – адвокат Санны Страндгорд.

Молчание в трубке.

– Так-так, – медленно проговорил Монс после паузы. – Это все?

– Нет…

«Ну же, давай, – сказала Ребекка самой себе, желая приободриться. – Сейчас не до сантиментов. Скажи все, что собиралась, и положи трубку. Хуже уже не будет».

– Полиция обнаружила в квартире Санны Страндгорд нож и Библию Виктора Страндгорда. Санна задержана по подозрению в убийстве, ее только что увезли. Я сейчас стою перед ее домом. Квартиру опечатают. Я должна отвезти ее дочерей в школу и в садик.

Раздраженное дыхание в трубке прекратилось, и Ребекка позволила себе перевести дух, прежде чем продолжить.

– Она хочет видеть меня в качестве своего защитника, отказывается брать кого бы то ни было другого, и я не могу ей отказать. Так что я пока остаюсь здесь.

– Черт подери, какая неслыханная наглость! – воскликнул Монс Веннгрен. – Ты действуешь у меня за спиной. Компрометируешь фирму в СМИ. А теперь ты к тому же собираешься выполнять юридические функции на стороне. Это конкурирующая деятельность и основание для увольнения – тебе это понятно?

– Монс, я хочу взять на себя эту функцию в качестве сотрудника фирмы, разве я не сказала? – горячо возразила Ребекка. – Но я не спрашиваю разрешения. Мне некуда отступать. Я уверена, что справлюсь, – хочу сказать, это не так уж и сложно. Мне придется поприсутствовать на допросах – думаю, таковых будет немного. Она ничего не знает и не помнит. Они нашли орудие убийства – если это, конечно, тот самый нож, и Библию Виктора в ее квартире. Она была в церкви вскоре после того, как все это произошло. Сам Петтер Альтин не смог бы ее выгородить, раз уж речь зашла о заключении под стражу. Но если, вопреки моим предположениям, против нее будет возбуждено уголовное дело, я надеюсь, наши адвокаты по уголовным делам, Бенгт-Улоф Фальк или Йёран Карлстрём, что-нибудь мне посоветуют. СМИ очень интересуются этим делом, а вы сами знаете, как полезно для имиджа фирмы, когда о ней говорят по телевизору. Хотя самую большую прибыль приносят экономические и налоговые тяжбы, но именно громкие уголовные дела способствуют известности бюро.

– Спасибо, – сухо проговорил Монс. – Над имиджем бюро ты уже начала работать, как я погляжу. Почему, черт подери, ты немедленно не связалась со мной вчера, когда сбила с ног ту журналистку?

– Я не сбивала ее с ног, – попыталась защититься Ребекка, – я хотела пройти мимо, а она поскользнулась.

– Я еще не закончил! – прошипел Монс. – Сегодня я потратил полтора часа времени на совещание, которое касалось тебя. Будь по-моему, я немедленно попросил бы тебя подать заявление об уходе. Но на твое счастье, там оказались люди более миролюбивые и склонные к всепрощению.

Ребекка сделала вид, что не слышит его слов, и продолжала:

– Мне нужна ваша помощь, чтобы разобраться с этой журналисткой. Вы не могли бы связаться с редакцией новостей и убедить ее забрать заявление?

Монс хохотнул от изумления.

– Кто я, по-твоему? Дон Корлеоне?

Ребекка снова потерла стекло машины.

– Это был всего лишь вопрос. Я вынуждена заканчивать. На мне двое детей Санны, и младшая из них как раз снимает с себя всю одежду.

– Пусть делает что хочет, – раздраженно ответил Монс. – Мы еще не договорили.

– Я позвоню или напишу позже. Они на улице, и здесь чертовски холодно. Четырехлетний ребенок с двусторонним воспалением легких – как раз то, чего мне сейчас не хватает для полного счастья. До свидания.

Ребекка отключилась, прежде чем Монс успел что-либо сказать.

«Он не запретил мне, – подумала она с облегчением. – Не запретил продолжать, и я не потеряла работу. Неужели все сложилось так удачно?»

Тут она вспомнила о детях и выскочила из машины.

– Что вы там творите? – крикнула она Саре и Лове.

Лова сняла куртку, варежки и оба свитера и теперь стояла в снегу с шапкой на голове и в одной хлопчатобумажной маечке. По ее щекам ручьями текли слезы. Чаппи с тревогой наблюдала за ней.

– Сара сказала, что я выгляжу как идиотка в свитере, который ты мне дала, – прорыдала Лова. – Она говорит, что меня будут дразнить в садике.

– Немедленно надень все обратно! – нетерпеливо прикрикнула на нее Ребекка.

Она схватила Лову за руку и стала натягивать на нее свитера. Девочка безутешно рыдала.

– Это правда, – беспощадно подтвердила Сара. – Она выглядит как пугало. В школе у нас одна девочка пришла как-то в таком свитере. Парни схватили ее, опустили головой в унитаз и спускали воду, так что она чуть не захлебнулась.

– Не хочу! – выла Лова, пока Ребекка насильно одевала ее.

– Садитесь в машину, – велела Ребекка, едва сдерживаясь. – Поедете в школу и в садик.

– Ты не можешь нас заставить! – закричала Сара. – Ты нам не мама!

– Поспорим? – проговорила Ребекка сквозь зубы, запихивая двух орущих и упирающихся детей в машину.

Чаппи запрыгнула следом и нервно завертелась на заднем сиденье.

– А я хочу есть! – заныла Лова.

– Вот именно! – выкрикнула Сара. – Мы не позавтракали, а это халатное отношение к детям. Дайте мне мобильник, я позвоню дедушке.

Она схватила телефон Ребекки.

– Я тебе сейчас так позвоню! – прорычала Ребекка и вырвала у нее телефон.

Потом выскочила из машины и распахнула заднюю дверь.

– Вон! – крикнула она, вытащила Сару и Лову наружу и швырнула в снег.

Девочки мгновенно замолчали и с ужасом уставились на нее.

– Это правда, – сказала Ребекка, пытаясь совладать с голосом. – Я не ваша мама. Но Санна попросила меня позаботиться о вас, так что ни у вас, ни у меня выбора нет. Давайте заключим договор. Сначала едем на автобусную станцию и завтракаем. Вы сможете выбрать себе, что захотите, потому что утро у нас сегодня началось ужасно. Затем мы поедем и купим Лове новую одежду. И Санне тоже. Вы поможете мне выбрать для нее что-нибудь подходящее. Садитесь в машину.

Сара молча посмотрела на свои ботинки, потом пожала плечами и села в машину. Лова залезла следом, старшая сестра помогла ей пристегнуться ремнем безопасности. Чаппи слизнула слезы с лица Ловы.

Ребекка Мартинссон завела машину и задним ходом выехала со двора Санны.

«Боже милосердный! – подумала она впервые за много лет. – Боже, дай мне силы!»

* * *

Красные кирпичные виллы на улице Гасельвеген напоминали детальки конструктора «Лето», лежащие ровными рядами вдоль улицы. Засыпанные снегом живые изгороди, сугробы и занавески, закрывающие нижнюю половину окна, защищали обитателей от посторонних взглядов.

«Этой семье есть что скрывать», – подумала Анна-Мария Мелла, когда они со Свеном-Эриком Стольнакке вылезли из машины перед домом тридцать пять.

– Да, прямо спиной чувствуешь любопытные взгляды соседей, – сказал Свен-Эрик, словно прочтя ее мысли. – Как ты думаешь, что могут рассказать нам родители Санны и Виктора?

– Посмотрим. Вчера они вообще отказались принять нас, но теперь, узнав, что их дочь задержана, сами попросили приехать.

Отряхнув с ботинок снег, они позвонили в дверь.

Открыл им Улоф Страндгорд. Рубашка на нем была тщательно отутюжена. Четко произнося каждое слово, он пригласил их пройти, пожал руки, взял у гостей куртки и повесил на вешалку. Он был в возрасте, но совершенно без признаков ожирения.

«У него в подвале наверняка спортивный комплекс и штанга», – подумала Анна-Мария.

– Нет-нет, ради бога, не снимайте, – сказал Улоф Страндгорд Свену-Эрику, который наклонился, чтобы разуться.

Анна-Мария отметила, что сам Улоф Страндгорд обут в начищенные до блеска ботинки.

Он провел их в гостиную. Одну половину комнаты занимал обеденный стол со стульями в густавианском стиле; серебряные подсвечники и ваза дизайнера Ульрики Хюдман-Валлиен отражались в темной крышке стола под красное дерево. Под потолком висела небольшая хрустальная люстра. В другой половине комнаты стояли угловой диван со светлой обивкой и такое же кресло, перед ними – столик из темного стекла с металлическими ножками. Все выглядело ухоженным, нигде не было ни пылинки.

В кресле сидела Кристина Страндгорд. Она с отсутствующим видом поприветствовала двух полицейских, появившихся в ее гостиной.

У нее были такие же густые светло-русые волосы, как и у ее детей, но остриженные под пажа.

«Когда-то она была очень хорошенькая, – подумала Анна-Мария. – Прежде чем огромная усталость придавила ее к земле. И это произошло не вчера, а давным-давно».

Улоф Страндгорд наклонился над сидящей женой.

– Нам, наверное, следовало бы уступить самое удобное кресло инспектору Мелле, – сказал он.

Кристина Страндгорд подскочила как ужаленная.

– Ох, простите, конечно же.

Анна-Мария с трудом уселась в предложенное кресло. Оно оказалось слишком глубоким, чтобы называться удобным, в нем приходилось сидеть, сильно откинувшись назад. Она приподняла уголки губ, пытаясь изобразить благодарную улыбку. Ребенок стал давить на диафрагму, она сразу же ощутила изжогу и боль в пояснице.

– Хотите кофе? – спросил Улоф Страндгорд. – Чаю? Воды?

Как по сигналу, его жена снова подскочила.

– Да-да, – поспешно проговорила она, бросив взгляд на мужа. – Я должна была задать вам этот вопрос…

Свен-Эрик и Анна-Мария дружно помотали головами. Кристина Страндгорд снова села, на этот раз на краешек дивана, готовая немедленно вскочить, если еще что-нибудь понадобится.

Анна-Мария рассматривала ее. Хозяйка дома совсем не походила на женщину, только что потерявшую сына: волосы были вымыты и уложены, джемпер, кофта и брюки подобраны в тон, в оттенках бежевого и песочного, макияж вокруг глаз и на губах не размазан, руки не заламываются от отчаяния, и гора мокрых платков не высится перед ней на столе. Вместо этого возникает ощущение, что она ушла в себя, прячась от окружающего мира.

– Мы благодарны, что вы смогли приехать сразу же, – начал Улоф Страндгорд. – Мы совсем недавно узнали о том, что вы задержали Санну. Вы прекрасно понимаете, что это ошибка. Мы с женой очень встревожены этой ситуацией.

– Это вполне естественно, – сказал Свен-Эрик. – Но давайте начнем по порядку. Сначала мы хотели бы задать вопросы по поводу Виктора, а потом поговорим о вашей дочери.

– Разумеется, – с улыбкой согласился Улоф Страндгорд.

«Отлично, Свен-Эрик, – подумала Анна-Мария. – Надо брать инициативу в свои руки прямо сейчас, иначе нам не удастся получить ответа ни на один вопрос».

– Вы не могли бы рассказать нам о Викторе? – продолжал Свен-Эрик. – Что он был за человек?

– Каким образом эта информация может помочь вам в вашей работе? – спросил Улоф Страндгорд.

– Этот вопрос всегда задают, – Свен-Эрик не поддался на провокацию. – Мы должны составить представление о нем, ибо не знали его, пока он был жив.

– Он был одаренный мальчик, – проговорил отец с серьезным лицом. – Очень одаренный. Предполагаю, все родители так говорят о своих детях, но вы можете спросить его бывших учителей, и они подтвердят мои слова. У него были отличные оценки по всем предметам, к тому же явное музыкальное дарование. Он умел сосредоточиться – на занятиях, на уроках игры на гитаре. А после того несчастного случая он на сто процентов посвятил себя Богу.