Текст книги "Воробышек (СИ)"

Автор книги: Олли Ро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава 20.

ЕГОР.

– Пап, что случилось? – спросил я, разглядывая газон, вытоптанный солдафонами с автоматами наперевес.

– Егор, где ты был?

– Гулял. Так что тут происходит?

– На пункт охраны поступил тревожный сигнал.

– Кто-то влез в дом?

– Не думаю. Скорее всего просто замыкание или сбой в системе.

– Ясно. Я хотел бы поговорить с тобой, отец. Это важно.

Вижу, что разъясняться со мной ему не хочется. Но придется, папа, все же объяснить мне кое-что!

Охрана ковыряется в системе и выдает заключение, что произошел вероятнее всего сбой, вызванный перепадом напряжения. Камера, встроенная в панель управления, ничего не зафиксировала. Отсюда вывод, что намеренно кнопку никто не нажимал. На всякий случай делают обход дома и всей территории, после чего оформляют акт о ложном вызове и уезжают.

– Поговорим? – обращаюсь к отцу, уже готовому пожелать мне спокойной ночи.

– Егор, уже очень поздно. Может быть, завтра?

– Сейчас.

И первым направляюсь в кабинет, где устраиваюсь в кресле, не дожидаясь, пока отец предложит.

– Я хочу все знать.

– Что ты хочешь знать, Егор?

– Каким образом в этом доме появилась Ева, что у вас за отношения, о каком этапе говорил Коротков, кто такие хозяева, допрашивал ли ты Еву, и что она тебе рассказала?

– Этот разговор обещает быть долгим.

– Хорошо, что завтра воскресение и мы можем никуда не торопиться.

– Хорошо… – эхом повторил отец и задумался, вероятно, подбирая слова. – Как-то в середине мая я устроил внеплановую проверку на старом таможенном посту, который использовался еще до внедрения новых платформ на контрольных пунктах в связи с обновлением протоколов проверки грузов. В настоящее время это попросту отстойник, используемый заводом для загрузки вагонов перед экспортом. В общем, объезжая территорию, я наткнулся странную парочку. Мужик пытался перевести через границу девчонку... В криминальной системе, Егор, есть такое понятие, как Шелковый этап. Он означает процедуру переправки заграницу живого товара.

– Еву хотели продать в рабство?

– Да. Я впервые столкнулся с таким на нашей границе. Не знаю, на что рассчитывал этот проводник. Может, его подкупила наша глухомань, или он просто понадеялся на удачу. За такими мелкими сошками обычно стоят очень серьезные люди, Егор. Убрать неудобного человека для них – пустяк. Поэтому я попытался решить все мирным путем. Как смог, объяснил проводнику, бесперспективность его затеи, так как в радиусе километра рассредоточены блок-посты пограничников с круглосуточной охраной из вооруженных солдат с собаками, а затем предложил выкупить у него девчонку. Он сначала вроде как сомневался, но в итоге пошел на сделку. Через час я привез ему восемь миллионов наличкой и забрал Женеву к себе. Так она появилась в этом доме.

– Если ты ее выкупил, то почему ее ищут хозяева?

– Потому что этот мудак, иначе и не назовешь, присвоил себе бабло и свалил в туман, не удосужившись поделиться с начальством ни выручкой, ни информацией. Теперь мне предстоит отвалить еще столько же хозяину, чтобы покрыть его убытки. Его люди уже связывались со мной, так что придется платить. Как видишь, в этом деле нет никаких гарантий, и никто не составляет договор купли-продажи.

– Почему ты это делаешь ради нее?

– Так уж вышло, что Женева понравилась мне изначально. Я предложил остаться, она согласилась. Завязались отношения. И в конце концов, я полюбил эту девчонку, Егор. Такую, как она я искал всю жизнь. И поверь, она стоит любых денег, хотя бы просто потому что делает меня счастливым.

– Если ты ее любишь, то зачем пытал?

– Ты должен понять меня, Егор. Как мужчина мужчину. Ты заявил, что спал с моей женщиной, и я … приревновал. И кое-что не сходилось. Видишь ли, когда я выкупал Женеву, продавец утверждал, что она девственница, и не обманул меня.

– То есть как это?

– Вот и я задумался, как. Еще вы с Коротковым накрутили меня. Один федералами, другой криминальными авторитетами. Я вышел из себя. Мне надо было знать наверняка, что Женева отвечает правду на мои вопросы.

– И что же ты узнал?

– Она подтвердила, что спала с тобой, и что ты был у нее первым и единственным. После приезда из Шарм-эль-Шейха Женева узнала, что родители подыскали ей достойного жениха. Кавказца, партнера ее отца по бизнесу. Узнав, что дочь потеряла невинность, и дабы избежать позора ей тайно в частной клинике восстановили девственность. Однако, увидев своего суженого, Женева взбрыкнула. Тот оказался немолодым, не очень симпатичным и уже имел первую жену, которая оказалась бесплодной. Быть на вторых ролях девчонку не устраивало, поэтому она и сбежала из дома. Ее приметили на одном из вокзалов, отобрали документы и пустили по этапу.

– Я заметил, что Ева никуда не выходит. У нее нет собственных ключей, нет телефона, она ни с кем не общается. Почему ты держишь ее взаперти? Потому что сделал своей рабыней?

– Егор, прекрати нести чушь. Разве на рабынях женятся? Или, может быть, ты видишь на ней следы побоев? Или она с утра до ночи работает в поле? Или, может, ты думаешь, что я насилую ее каждую ночь?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Если мы чего-то не видим, еще не значит, что этого нет, – пожал я плечами, глядя в его внимательные глаза.

– Я спас девчонке жизнь, Егор. Полюбил ее. Предложил руку, сердце и беззаботную жизнь. И она согласилась. Добровольно. Не стоит меня демонизировать. Как только я окончательно утрясу вопрос с хозяевами, Женева сможет свободно самостоятельно передвигаться. Тему с забором мы уже обсуждали. Что же касается телефона… Когда мы встретились, у нее его не было, и девчонка ни разу не изъявила желания кому-либо позвонить или написать.

– Значит, Ева живет здесь по доброй воле.

– Совершенно верно.

– И спит с тобой тоже по обоюдному желанию?

– Можешь не сомневаться. Это наша с ней личная жизнь, Егор, и я отвечаю тебе сейчас на эти вопросы лишь потому, что ты мой сын. И потому, что знаю, как мучительно могут терзать сомнения. Женева – не обычная девочка. У нее специфические запросы и пристрастия. Кому-то они могут показаться странными и даже извращенными. Но ведь мы принимаем любимых такими, какие они есть. Я готов разделить с ней ее маленькие слабости, она удовлетворяет мои потребности. Конечно, она может не любить меня в романтическом смысле этого слова, но она зависима от меня. Точно так же, как я зависим от нее. Женева наполняет меня счастьем, Егор. Впервые за всю свою жизнь мне встретился не просто сексуальный партнер, а вторая половинка. И я очень надеюсь, что ты не станешь меня лишать ее.

– Если все так, как ты рассказываешь, тебе не о чем волноваться. Я не стану влезать в ваши отношения. Однако, надеюсь ты понимаешь, что мне необходимо будет поговорить с Женевой.

– Конечно, Егор.

– Наедине.

– Хорошо…

Отец надолго замолчал, внимательно всматриваясь в меня. Разглядывал так, будто видел впервые. Я же в ответ смотрел на него. Не как на отца. Как на мужчину. Взрослого. Влиятельного. Умного.

– Ты влюблен в Женеву, Егор?

– Почему ты так решил?

– Потому что впервые в жизни ты сомневаешься в моих словах. Впервые думаешь обо мне плохо. Подозреваешь. Обвиняешь в насилии, рабовладении и едва ли не во всех смертных грехах. И мне больно от того, как спокойно в твоей голове возникают подобные мысли. Чем я заслужил такое отношение, скажи мне? Лично для себя я могу объяснить это лишь ревностью и желанием обладать моей женщиной.

– Я уже говорил, что тебе не стоит об этом беспокоиться. У меня был секс со многими девушками. С некоторыми даже регулярный. Однако, это не значит, что я влюблен хотя бы в одну из них. Большинство я даже не помню в лицо.

– Но Женеву ты запомнил.

– Трудно забыть секс, сразу после которого ты теряешь сознание от страха.

Отец в ответ усмехнулся и просто кивнул. Похоже, что ответ его удовлетворил.

– Пожалуй, что так. А знаешь, что, Егор… Ты прав, Женеве стоит пообщаться с кем-нибудь. Почему бы тебе не пригласить своих друзей. Устроим вечеринку у бассейна. Позови Виолетту Комарову, Максима с его Соней и еще кого-нибудь. Я признаю, что сегодня перегнул палку в отношении своей невесты. Думаю, немного веселья пойдет ей на пользу. Как считаешь?

– Возможно.

– Вот и договорились. Ну что, сын, я ответил на все твои вопросы? Второй час ночи уже, хотелось бы поспать.

– Да, отец. Спасибо. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, сын.

Мы разошлись по комнатам, и дом погрузился в полную тишину. Я не мог уснуть практически до самого утра. Мысли гудящим роем копошились в моей голове, разбирая события этого странного субботнего вечера и перебирая по буквам все разговоры. А еще я постоянно прислушивался к звукам за стеной, но так ничего и не услышал, уснув с первыми лучами рассвета под истошный крик петуха.

Глава 21.

ЕВА

Впервые на своей памяти я проснулась в полдень. Обычно встаю не позднее семи утра – привычка выработанная годами. Однако, сегодня организм дал сбой. Видимо, сказался стресс.

Вениамина рядом нет, что не удивительно. Вот уж у кого не случается сбоев. Ровно в шесть утра мужчина встает с постели и никогда не позволяет себе расслабиться. По крайней мере, за все время моего проживания в его доме, мне еще ни разу не удалось проснуться раньше Гуся.

Сквозь плотно задернутые шторы в приоткрытое на проветривание окно слышна музыка и звонкий девичий смех.

Еще гости? Девушки?

Это что-то новенькое.

Тщательно привожу себя в порядок, помня указания Вениамина всегда выглядеть прилично. В его понимании это означает всячески изображать счастливую невесту Гуся. Гусыню, епт!

Невеста, так невеста!

Учитывая, что свежих ран на мне нет, а старые отлично затянулись, позволяю себе надеть белое.

Беру с вешалки кружевной сарафан из тончайшего хлопка, легкий и приятный к телу, купленный заботливым Вениамином. Что ж, во вкусе ему не откажешь. В этом наряде я похожа на эльфийскую принцессу и кажусь моложе своих лет. Тяну разве что на младшую сестру Егора, а никак не на мачеху.

Поднимаю волосы в высокий небрежный пучок, чтобы не изнывать от жары под пушистой гривой, прохожусь по губам нежно-розовой помадой и завершаю образ полупрозрачными розовыми очками, снятыми со стенда рядом с кассой в магазине, где мы забирали заказанную Гусем одежду. Вцепилась в них из принципа. Ничего другого мне самостоятельно выбрать не позволили.

Принцесса так принцесса.

На кухне, как обычно хлопотала Семеновна. Эта женщина вызывала во мне самые теплые чувства. Она как-то обмолвилась, что не является родственницей здешним мужчинам, но в подробности не вдавалась, а я не стала расспрашивать.

– Доброе утро, Римма Семеновна, – улыбаюсь старушке.

– Женевочка… Проснулась, деточка. Разбудила-таки своими криками финтифлюшка.

– Да все хорошо, сколько спать можно. А что происходит? У нас гости?

– Друзья к Егору пришли, в бассейне плещутся. И ЭТА там.

– Кто ЭТА?

– Да, – в сердцах махнула женщина рукой, – Вертихвостка! Егорушку нашего окручивает. Та еще профурсетка, скажу я тебе! Не чета нашему мальчику.

Слова Риммы Семеновны вызвали у меня улыбку. Естественно, женщина считала Егора чуть ли не собственным внуком, а потому восхищалась им, отрицая любые недостатки. И, конечно же, старушка мечтала видеть рядом с ним целомудренную, добрую, красивую и влюбленную в него девушку из благополучной семьи, с какой-нибудь благородной профессией типа учительницы иностранных языков, или педиатра. Непременно скромную и вежливую. Томно вздыхающую и подобострастно заглядывающую ему в рот. В общем, мифический персонаж для нашего времени.

– А где Вениамин?

– Работает в своем кабинете. Позавтракаешь, Женевочка?

– Да, спасибо. Пойду только проведаю Вениамина. Спрошу, может он тоже проголодался.

– Иди, деточка, иди. Я пока накрою тебе.

Не то, чтобы я соскучилась по жениху, но уж очень меня интересовал его кабинет, двери которого всегда закрывались на ключ. Не воспользоваться ситуацией, чтобы разведать что-либо, было бы опрометчиво.

Да и надо было как-то сгладить углы последнего инцидента с допросом. Надо до конца играть роль благодарной за свое спасение глупой курицы и всячески показать, что я не собираюсь никуда бежать от Вениамина.

Я осторожно постучала в дверь и, услышав короткое «да», вошла во владения Гуся. Мужчина сидел за ноутбуком, на столе было разложено множество бумаг. Они шевелили своими уголками, будто живые, всякий раз, когда на них попадал поток холодного воздуха из кондиционера.

– Приве-е-ет, – мурлыкнула я, растягивая в широкой улыбке губы, – Я надела твой подарок. Нравится? – сияя ярче, чем кристалл Сваровски, я закружилась по кабинету.

Юбка-солнце провокационно обнажила мои ножки, уверена, даже трусики сверкнули из-под нее своей непорочной белизной. У Вениамина вспыхнули ярким охотничьим блеском глаза, нервно дернулся кадык. Наверняка у него фетиш не только на кровь, но и на девственниц в белых трусиках!

На девственниц уж точно, а вот на счет трусиков как раз и узнаем.

Ткань вихрем задела разложенные на столе бумаги, и часть их свалилась на пол.

– Ой, прости! – кинулась на пол, собирать документы, подспудно демонстрируя весьма откровенное даже на моей небольшой груди декольте.

 Стоя перед Гусем на коленях я медленно складывала бумажки, аккуратно переворачивая их, страничка к страничке, и щебетала, словно певчий зяблик, пригретый солнышком.

– Спасибо тебе за одежду, Вениамин! Все такое красивое и размер подходящий. В который раз убедилась, что у тебя безупречный вкус! Я, кстати, еще не завтракала. Такой конфуз – спала до обеда! И что только подумает обо мне Римма Семеновна?! Ты не хочешь со мной покушать? Ой, а ты видел, там к Егору друзья пришли?! Я вот еще хотела поинтересоваться, можно ли мне во двор сегодня выходить или лучше не показываться им на глаза? Если честно, мне ужасно скучно сидеть в одиночестве, но если ты против, я не пойду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Подняла на него вопрошающий взгляд, отмечая в голове, что на всех документах стоит одна и та же дата – четырнадцатое июля. Бумаги на экспорт партии цинковых гробов в Польшу.

Вениамин жадно скользит мутными глазами по моим розовым приоткрытым губам, вниз по тонкой шее к груди. Он молчит, и я решаю действовать дальше. Встаю и сажусь мужчине на колени, откладывая в сторону стопку документов. Прохладные сухие ладони его легли на талию, а лицо стало медленно приближаться к моему.

ПАНИКА.

Страх и ужас буквально парализовали. Неужели он хочет меня поцеловать?! Вениамин никогда не целуется, даже во время нашего извращенного секса, даже после того, как кончил. И я была искренне за это признательна Госпоже Удаче. Поэтому сейчас  от его медленного приближения, кожа на руках превратилась в гусиную, а волосы встали дыбом, к горлу подступил тошнотворный комок, мешающий дышать.

Хорошо, что я не позавтракала, иначе меня стошнило бы прямо на ультрамариновую рубашку Гуся.

Но вопреки моим страхам, старый извращенец лишь уткнулся холодным носом в мою шею и втянул запах. Это даже могло бы быть романтичным, только в голове возникли совершенно другие ассоциации. Так не дышат человеком, так нюхают мясо или рыбу, проверяя на свежесть, выискивая нотки тухлятины. Мне показалось, что Вениамин точно также проверяет меня по запаху на едкий душок лжи.

– Знаешь, Вениамин, я подумала и хотела бы извиниться.

– Неужели? – наконец, выдал хоть какую-то вменяемую реакцию мужчина.

– Да. Ну, за ту песню. Наша личная жизнь не должна быть поводом для шуток. Прости меня, пожалуйста. Я была не в себе. Словно затмение нашло. По телевизору сказали Луна в Козероге, а еще этот ретроградный Меркурий. Я чувствую, как космос дурно влияет на меня, – старательно выдавливала из уст дебильный робкий лепет.

– Хорошо, Женева… И вот тебе ответы на вопросы. Я пока не голоден, позавтракай сама. Да, я знаю, про друзей Егора, более того сам предложил ему пригласить их, чтобы ты могла немного развеяться. Вчера я перегнул палку, признаю и тоже прошу прощения. Такого больше не повторится. Конечно, ты можешь выйти из дома и пообщаться с молодежью, чуть позже я к вам присоединюсь. И да, мне очень нравится, как сидит на тебе это платье.

После этих слов, холодная мужская рука скользнула под юбку и прижалась к лобку, скрытому классическими хлопковыми трусиками. Я вздрогнула от неожиданности и всхлипнула от страха. Вениамин же расценил мою реакцию по-своему, продолжая поглаживать мою заледеневшую плоть.

– Знаешь, моя маленькая Женева, в чем еще я был не прав?

– В чем? – едва слышно прошептала я, сражаясь с желанием изо всех сил сжать свои бедра и прекратить омерзительную ласку.

– Я совсем забыл о твоем удовольствии, – и пальцы ощутимо сжали мой клитор, причиняя дискомфорт. – Но мы обязательно это исправим. Ты полюбишь мои пальцы, обещаю.

Прозвучал приговор, разгоняя в крови адреналиновую волну.

В кабинет постучали, и Вениамин поспешно убрал руку из-под юбки на стол.

– Войдите.

В дверной проем просунулась седая голова старушки.

– Вениамин Аркадьевич, я там сырнички напекла. Отведайте со сметанкой. Девочку нашу кормить надо. Бледная, как смерть. Пойдемте к столу.

– Благодарю, Римма Семеновна, но я еще поработаю. А ты иди, Женева. Тебе в самом деле надо лучше питаться, так что съешь и мою порцию.

Я встала с колен Гуся,  и отправилась на кухню вслед за Риммой Семеновной, мысленно вознося молитвы за здравие этой святой женщины.

Начинать любить пальцы Вениамина прямо сейчас уж очень не хотелось.

Глава 22.

Каждый на свете человек знает, что существует любовь с первого взгляда. Чувство ничем не обоснованное, зачастую разрушительное, как цунами, лишенное логики и здравого смысла, словно ток-шоу Андрея Малахова. Слепая симпатия, возникающая лишь благодаря совокупности внешних данных того или иного человека. Так вот это была она, только наоборот.

Стоя на крыльце небольшой террасы, я наблюдала, как из прозрачных вод небесно-голубого бассейна, подставляя смуглые плечи под обжигающие лучи беспощадного полуденного солнца, отражающегося в крупных серебристых пайетках микроскопического купальника, высекая длинными ногами искрящиеся брызги, выходила ОНА.

Ее заливистый смех, подобно горному ручейку, звенел сквозь жизнерадостный бит популярных радиохитов и оседал на верхушках меланхоличных изумрудных сосен. Пухлые малиновые губы, совершенно натуральные и абсолютно идеальные будоражили фантазию. Вместилище порока – не иначе. Даже я мысленно примеряла к ним огромный, перевитый венами член, что уж говорить о молодых парнях, которым девушка приветливо улыбалась.

Длинные черные волосы от влаги завивались в слегка небрежные локоны, обрамляя миловидное личико, сияющее грамотно нанесенным хайлайтером.

Я смотрела, как виляют ее округлые пышные бедра с равномерно загорелой бронзовой кожей, и завораживающе покачиваются две упругих дыни в том месте, где у нормальной девушки находится грудь.

Все. Абсолютно все в ней мне казалось прекрасным.

Вся такая излучающая энергию и здоровье, высокая и аппетитная, с глубокими темными глазами, пылающими озорным блеском.

В общем, она взбесила меня с первой секунды.

И я мысленно помолилась, чтобы эта демо-версия совершенной женщины имела какие-либо более существенные недостатки, помимо короткого бесплатного периода. Пусть она картавит, заикается или окажется беспросветной дурой, чтобы я имела хоть маленький шанс не выглядеть на фоне этой прекрасной амазонки тощим не оформившимся подростком.

Когда этот концентрат из эстрогена плавно приблизился к «нашему мальчику» и, словно невзначай потерся дыньками о его голый рельефный торс, я готова была взорваться от негодования.

Права оказалась Семеновна.

ПРОФУРСЕТКА как есть!

А Егор, словно молочный теленок, положил оба своих голубых глаза на выдающееся вымя и мычал что-то нечленораздельное.

Видимо, замучила жажда.

На фоне залитого солнцем бассейна парочка смотрелась невероятно органично, будто инсталляция семейной идиллии молодого и успешного футболиста с женой-фотомоделью.

Только вот от этой картины что-то противно скручивало мой желудок в морской узел. А когда женские пальцы с длинными модно выкрашенными лопатами мимолетно царапнули тонкую дорожку светлых волос, уходящую в гавайские шорты, и вовсе захотелось вернуться в дом за топориком для мяса.

 – Добрый день, – послышался откуда-то из тени тоненький голосок.

Повернувшись на звук, я заметила улыбающуюся девчонку с невероятной гривой ярких, словно апельсиново-грейпфрутовый фреш, волос. На бледном личике, усыпанном веснушками, горели зеленым два кошачьих глаза, плечи ее пылали красным, будто минутой ранее к ним прикладывали горячий утюг. Похоже, не у меня одной все сложно в отношениях с солнцем.

– Добрый… – осторожно ответила я и вымучила улыбку. Получилось так себе…

Егор, наконец, оторвался от созерцания молочной фермы и, почему-то разинув рот, уставился на меня своими бездонными синими озерами.

– Женева! Привет! – в два шага его горячий голый торс оказался около меня. В лицо пахнуло ароматом зеленых листочков и теплой коры, вызывая ощущение дежавю.

– Привет, – сдержанно ответила я, стараясь не дышать им и отгоняя жаркие воспоминания.

– Познакомься, это Соня, – махнул рукой на рыжую, – А это Виолетта.

ВИОЛЕТТА!

Звезда минета.

– Ребята, это Женева Арент. Прошу любить и жаловать.

Шоколадные глаза Котлеты хищно сощурились, и поджаренные на солнце дыньки в сияющих пайетках покатились в мою сторону, ослепляя навязчивым дешевым блеском.

– Ой, Егорушка, так это и есть твоя загадочная мачеха, что похитила сердце несравненного Вениамина Аркадиевича, – помурлыкала мисс Идеальные формы, повиснув на плече моего пасынка, как гиря на шее утопленника.

ЕГОРУШКА – мысленно хмыкнула я, пытаясь подобрать слова, характеризующие мои чувства в данный момент. Наиболее подходящим казалось ЖАДНОСТЬ.

Да. Я жадничала. Не хотела, чтобы она прикасалась к Егору, говорила с ним, смотрела на него.

Как это называется, когда ты жадничаешь человеком?

РЕВНОСТЬ – ехидно ответил внутренний голос.

Ну уж нет! Чтобы кого-то ревновать, его надо любить. А я любить не умею. В моей генетической программе подобный код не прописан.

Я и любовь вращаемся на разных, не пересекающихся друг с другом орбитах. Меня никто не любит. Я никого не люблю. Это константа.

Виолетта просто бесит меня своей идеальностью. Настоящей женственностью, которая таким доходягам, как я, и не снилась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Стоило признать, что я слегка завидовала, потому что таких, как Виолетта, несомненно, любят до гробовой доски, им достают с небес звезды и возлагают к ногам целый мир.

А таких, как я, выбрасывают, используют, мучают, продают, причиняют боль и страдания, насилуют и, в конечном счете, убивают. О нас не вспоминают, не ищут, не мечтают.

Впрочем, это все лирика… Я тут вообще-то на задании. Интересно, можно ли у кого-нибудь подрезать мобильник?

–Да, – ответил котеночек, – Это именно она. Наша Ева.

НАША!

Слышал бы тебя папенька, Егор!

– И чем только взяла? – продолжала размышлять Котлета, обращаясь исключительно к Егору, не смотря на то, что я стою рядом и все слышу. – На вид, как будто больна чем-то.

– Не знаю, – отмахнулся от нее Егор, как от надоедливой мухи, – Нам нравится!

Я едва не уронила челюсть на крыльцо. Впрочем, как и Виолетта, готовая расчленить меня на мелкие кусочки одним только взглядом.

Егор же, этот наглый котеночек, так обезоруживающе улыбался, сканируя меня своими ультрамариновыми лучиками, словно рентген. Между нашей троицей атмосфера ощутимо накалилась. Казалось, будто сам воздух испарился, оставив лишь вакуум.

– Привет, Женева! – донесся знакомый голос, и мы все обернулись.

В распахнутой настежь калитке стоял Макс, держа в руках какой-то тюбик. У нас сегодня что? День открытых дверей?

– Здравствуй, Максим, – сдержанно ответила я, наконец-то взяв себя в руки.

Паренек в два счета оказался рядом с рыжей и принялся заботливо наносить какую-то пену на ее обгоревшие плечи. Взгляд его был полон нежности и любви – такой ни с чем не перепутать.

Кажется, у нас сегодня все по парам.

– Какое необычное имя – Женева, – протянула Виолетта своими малиновыми губками, – А по паспорту тоже так? Или же за ярким псевдонимом скрывается обычная Женя или Ева?

Уж не Виолетта точно.

– И по паспорту Женева. Показывать не буду – придется поверить на слово.

– Ну-да, ну-да. Каким же ветром занесло столь необычную девушку в наше захолустье?

– Так, комарик, хватит вопросов! Иди. Полежи на солнышке, а мне надо поговорить с мачехой.

МАЧЕХОЙ! Еще бы матушкой назвал, засранец!

Виолетта скривилась, но отошла. Вернее не так. Она отбуксировала свои выдающиеся полушария к шезлонгу и улеглась на него в самой выгодной позе. Ноги ее казались бесконечно длинными, мерцающими и гладкими, грудь же так сильно натянула ткань двух треугольников, что казалось, они вот-вот лопнут, стоит лишь вдохнуть поглубже.

Мы с Егором молча наблюдали за тем, как она взяла со столика стаканчик с трехслойным оранжево-красным коктейлем и обхватила губами пластиковую трубочку.

– Надеюсь, комарик – это потому, что она сосет отменно, а не потому что какая-нибудь Комарова, – ехидно спросила я Егора и удовлетворенно отметила, как потемнел его взгляд, который наконец-то оторвался от созерцания жарящейся на солнышке Котлеты.

– Она, конечно, Комарова, – приблизившись к моему уху, еле слышно ответил котеночек, – Но ты права – сосет она отменно!

Ах ты ж!

КОЗЛЕНОЧЕК!

НЕТ – КОБЕЛЕНОЧЕК!

– Как спалось? Охрана ночью не напугала тебя?

– Меня сложно напугать, ЕГОРУШКА, – захотелось уколоть любителя отменных минетов, поэтому, печально закатив в небо глазки, огорченно продолжила – Жаль прервали на самом интересном месте.

Синева его глаз расплескалась, уступая место ярости. Боже, какая экспрессия!

– Что поделать, – ответил Егор, – Система старая, еще не раз может закоротить, точно тебе говорю.

– Точно?

– Точно.

Мы смотрели друг другу в глаза, не произнося больше ни слова, общаясь лишь на уровне энергетических волн, излучаемых нашими молодыми телами. Мне казалось, что Егор считывает мою информацию, крадет личные данные, отбирает сокровенные мысли и тайные желания, словно троянский вирус.

И чем дольше я на него смотрела, тем глубже погружалась на дно собственных иллюзий.

Вдруг он тоже мной жадничает? Могу ли я нравится Егору не меньше, чем эта Виолетта? Достойна ли я того, чтобы ради меня поссориться с отцом? Хочет ли котеночек поцеловать меня также сильно, как хочу этого я?

Господи, какие глупости лезут в голову!

Да он возненавидит меня, когда его отца посадят! Интересно, когда раскроется вся правда, он поймет или захочет отомстить?

Наш затянувшийся зрительный контакт прерывает Виолетта.

– Егорушка-а-а! Намажь меня маслом, – просит она, складывая губки бантиком.

– Конечно, – бросает ей Егор, а сам кладет мне руку на плечо. Так естественно, будто делает это по сто раз в день. Только вот место, где соприкасается его ладонь с моей кожей, начинает вибрировать, нагреваться и создавать в сердце короткие замыкания.

– Пойдем, Женева! Не стой на солнцепеке, обгоришь, как Соня.

Сама Соня, кажется, не очень страдает – ее кавалер, разве что опахалом не машет над рыжей головой. Устраиваюсь по соседству с ними под огромным белым зонтом, наблюдая эротическое шоу под названием «масла много не бывает».

Виолетта медленно перевернулась на живот, подставляя вместо дынек аппетитные булочки. Ни грамма целлюлита! Вот ведь ведьма!

Темные локоны она аккуратно перебрасывает через плечо и томно вздыхает, когда разогретые на солнце капли масла для загара попадают на смуглую кожу.

Однако, вопреки ожиданиям программы 18+, Егор все делает небрежно, быстро, я выражением легкой неприязни на лице. Льет густую жидкость на кожу, шлепает ладошкой, так что под ней чавкает и не особо старается растереть кожу. Тяп-ляп, одним словом.

Все это выглядит так же глупо и театрально, как клипы Артура Пирожкова, чей хит уже дважды прокрутили в эфире за последние пятнадцать минут.

И я улыбаюсь, как дурочка. Похоже, пережаренные в масле котлеты не вызывают у Егора аппетит.

– Егор, а почему ты не говорил, что у тебя есть девушка?

– Что? – почему-то опешил он, – А! Виолетта наша с Максом одноклассница, мы давно дружим, – начал оправдываться козленочек поспешным блеянием, но госпожа Масляные булочки вставила свое слово.

– Егорушка, ну брось – здесь все свои, – промурлыкала Виолетта, – Весь Заречный давно знает, что мы пара. Уж за четыре года и дурак бы догадался. А мы с тобой особо-то и не скрываемся.

ЧЕТЫРЕ ГОДА!

Ах ты ж, сучонок!

Кобелина голубоглазая!

Наверное, на моем лице отразилась вся гамма эмоций, не знаю. Я в буквальном слове зависла! Очнулась уже, когда Соня тактично пихнула меня в плечо и выразительно округлила свои кошачьи зеленые глазки.