Текст книги "Воробышек (СИ)"
Автор книги: Олли Ро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)
Глава 30.
ЕВА
Нежная забота Егора рвала мне душу. Искреннее беспокойство о моем самочувствии подкупало, расслабляло, но что еще хуже – делало слабой.
А еще это все было для меня в новинку.
И очень нравилось.
Тревога в синих глазах, хлопоты у постели. Королев носился вокруг меня, как сестра милосердия в госпитале красного креста носится над раненым солдатом-миротворцем. Принес горячий обед. После короткого, проигранного мною, спора кормил с ложки, унес посуду, принес чай. Сбегал за шоколадкой, которую забыл внизу. Проветрил комнату. Заставил выпить своей любимой минералки.
А еще он просто был рядом.
Не задавал вопросов, на которые я бы не стала отвечать. Не говорил об отце. Не вспоминал о нашем с ним прошлом.
Егор, как заботливая бабуля, принес связанные Семеновной шерстяные носки ярко-красного цвета, надел на мои ледяные стопы, которые тут же утонули в необъятном мужском размере, и укутал в одеяло, словно младенца в первую зиму. От его нехитрых, но таких необходимых действий становилось лучше не только физически, но и морально.
Вчерашняя ночь буквально меня разрушила. Я чувствую, что не больше справляюсь, ломаюсь, что хожу по краю, балансирую на остром лезвии вениаминовского балисонга. По всем правилам, об этом необходимо доложить руководству. И уйти с задания.
Вопрос только – как?
Попросить у Егора телефон?
Насколько это может быть рискованно?
Моих сил не хватает даже на то, чтобы просто думать. Усталость и холод – все, что во мне осталось. И боль. Родная, привычная боль.
И мне совершенно не хочется оставаться наедине с этой беспощадной троицей.
– Полежи со мной, – прошу Егора, наплевав на то, какой жалкой выгляжу со стороны.
Но Королев не высказывается по этому поводу, а просто залезает на кровать в своей одежде и осторожно обнимает своими сильными руками. Жар его тела впитывается в меня даже сквозь одеяло. Аромат весны, окружающий парня, успокаивает, баюкает.
Хорошо…
Мне так хорошо в его руках.
И я проваливаюсь в целебный, тягучий сон.
Когда просыпаюсь, Егор по-прежнему рядом. Тихонько лежит на противоположном краю кровати, уткнувшись в смартфон. Я лежу неподвижно, наблюдая за его красивым сосредоточенным лицом, за сдвинутыми друг к другу бровями, нахмуренным лбом и плотно сжатыми губами.
Судя по всему, котеночек изучает что-то интересное и явно непростое. Мне хочется коснуться его рукой. Разгладить сердитый лоб, скользнуть поцелуем по скулам, лизнуть языком мягкие губы. Хочется прижаться к широкой груди, вдыхая тонкий аромат на нежной загорелой коже грудной клетки, уткнуться холодным носом под ключицу, обхватить в кольцо рук по-мужски узкую талию.
Хочется напитаться им, его силой, его энергией. Зарядиться. Перезагрузиться.
Еще недавно завидовала ему, что такая безбедная, беззаботная жизнь выпала парню. А теперь… Теперь даже не знаю, как он выжил в том кошмаре, что пришелся на долю несчастного мальчишки.
– Ты хмуришься, – прохрипел старой телегой мой голос.
– Проснулась? Ева, вчера охрана долго систему проверяла?
– Какая охрана?
– Наряд, который ночью приезжал на вызов.
– Никто не приезжал.
– В смысле?
– А должны были?
– ТВОЮ Ж МАТЬ! – прошипел Королев и подорвался с кровати.
Я лишь проводила его взглядом до двери, за которой Егор и скрылся, словно подхваченный порывистым ветром полиэтиленовый пакетик.
С сожалением хмыкнула, догадавшись, что кое-что вчера у котеночка пошло не по плану. А жаль. Очень-очень жаль.
Группа быстрого реагирования вчера меня могла бы вновь очень выручить. Да видно не судьба.
От долгого лежания в кровати болела спина.
Надо, наверное, размяться. В душ сходить, в конце концов.
Кое-как выползла из-под одеяла, расправила задравшуюся почти до груди старомодную широкую ночнушку, и поковыляла в душ. Воспользовалась разумом – заперлась изнутри, помня о беспардонности котеночка.
Не хватало еще ему увидеть перевязанные ребра.
Мою тело по частям – сначала голову, лицо, шею, грудь, затем все, что ниже бинтов. Вода всегда творит чудеса. Мне кажется, что вместе с ароматной пеной она смывает с меня и тяжелую энергетику Вениамина. Жаль, что нельзя вот также прополоскать с мылом разум. Было бы неплохо, избавиться от засевших внутри грязных подробностей вчерашнего вечера.
А вчера Вениамину жуть как хотелось причинить мне удовольствие. А именно оргазм! И все мои уверения в том, что я в принципе обижена природой – фригидна до мозга костей, что не испытываю никакого сексуального влечения вообще и даже при просмотре порно, что не занимаюсь мастурбацией, потому как удовольствия от этого никакого не имею, не сумели разубедить мужчину в его «благих намерениях» научить меня быть женщиной.
– Ну ты же переспала с Егором, – укорил меня Гусь.
– Да, – не стала отрицать очевидные вещи, – И окончательно убедилась, что секс – это не мое! Там и секса-то было – две минуты, – стояла на своем, твердо намереваясь избежать участи испытать «женские радости», – Сунул, вынул, в обморок грохнулся! Все было больно, нудно и вообще ужасно. Лучше старой девой помереть, чем повторить такой опыт, честное слово! – хлопала ресницами, глядя на довольное лицо таможенника.
Описание нашего с Егором неуклюжего и даже никчемного любовного приключения явно импонировало Гусю. Впрочем, на таких элементарных вещах было грех не сыграть! Любому без исключения мужчине на всем белом свете, всегда приятно слышать, что до него, великого и прекрасного принца, в постели у любимой женщины либо не было вообще никого (а наш таможенник сразу повелся на мою предполагаемую непорочность), либо сплошь неумелые идиоты (даже если этот неумелый идиот – собственный сын). Ведь тогда мужская самооценка взлетает до небес вместе с чувством собственного превосходства и значимости. Каждый мнит себя богом в постели, потому и ждет бесконечных комплиментов в свой адрес.
Тут бы еще стоило похвалить размер члена вашего мужчины, но в данном случае подобное неуместно.
Я бы посмеялась, честное слово, если бы не было так грустно.
И страшно.
И, по правде говоря, мерзко.
У Вениамина холодные пальцы. Он трогал меня ими с явным анатомическим интересом, не с сексуальным. Сам от этого действия не возбуждался ничуть. Мне было холодно и неприятно, надо признаться, однако, изо всех сил я старалась не трястись и даже не вздрагивать, дабы мою реакцию не восприняли за нахлынувшую волну удовольствия.
Идею с имитацией оргазма я отмела сразу! Лучше один раз перетерпеть пытку лаской, чем потом раз за разом изображать из себя страстную штучку. Вениамин, хоть и не занимается обычным сексом – не дурак! Может, он и не видел настоящий женский оргазм, но уж о естественной реакции тела наслышан точно. Глупо врать о своем возбуждении, если ты суха, как пески Сахары.
Благо, эта экзекуция длилась недолго, мужчине надоела моя деревянная, неотзывчивая на его «умелые ласки» плоть, после чего диагноз «фригидность» подтвердился опытным путем.
Однако, Гуся сей факт не расстроил, даже обрадовал. Раз уж секс меня не интересует – то сама природа велела нам быть вместе! Со словами о том, что я была создана для него, Вениамин достал нож-бабочку и с предвкушением в мутных глазах стал готовиться к своему любимому развлечению…
А дальше лучше не вспоминать.
Душ отнял много физических сил, не смотря на подаренный им же прилив моральной бодрости. В глазах на фоне темных пятен порхали белые мушки, в ушах колотился учащенный пульс. Обернувшись полотенцем, я медленно опустилась на пушистый коврик и ждала, пока приступ слабости отступит.
В дверь настойчиво и нервно постучали, и я точно знала, кому снова понадобилась.
– Ева, ты в порядке? – Господи, ну почему он такой милый и заботливый? Ему бы ненавидеть меня, а не переживать, все ли нормально.
– Угу, – сама себя еле услышала.
– Открывай, – приказал Егор суровым голосом.
– Я не одета.
– Что я там не видел?!
О, мой милый котеночек, много чего…
– Если не откроешь сама, я выломаю на хрен эту дверь!
– Егор…
– Ева!
И ведь выломает. Я встала на четвереньки и подползла к выходу, повернула замочек на ручке, и дверь молниеносно распахнулась.
Егор возвышался надо мной, сидящей перед ним на коленях, как раба перед господином. Я ожидала язвительных шуток на эту тему и мысленно была готова их молча стерпеть, но Королев вновь удивил.
Громко выдохнул и с риторическим вопросом «что ж ты за дура-то такая» присел рядом на коврик. Не обижаясь и не собираясь с ним спорить, я просто потянулась к нему навстречу.
Дура и есть, Егор.
Умная бы так не влипла.
– Вот что мне с тобой делать, а? – спросил мой котеночек, пока я взбиралась на его колени.
Мой – поймала себя мысленно за язык.
Оказавшись в плотном кольце его горячих надежных рук, прижалась к вздымающейся груди и почувствовала вновь, как его сила и энергия плавно перетекает в меня. Не парень, а живой аккумулятор.
Вода с моих спутанных волос стекала на его футболку, мягкие губы Егора целомудренно застыли на моей макушке, однако бедром я ощущала его эрекцию, поэтому слегка поерзала, чтобы немного отстраниться. Боялась сделать Королеву больно, придавив чувствительный орган.
– Прости, – сказал парень, по-своему расценив мои действия, – Я не могу это контролировать… Не с тобой…
– Поцелуй меня, Егор, – прозвучало очень настойчиво.
– Ева… думаю, нам не стоит… – о том, чего нам не стоит делать, я слушать не стала и нагло самовольно прильнула к губам Королева.
Потому что нуждалась в нем.
В элементарной нормальной ласке.
В нежности и мягкости.
В тепле, что разливается по телу, в эйфории головного мозга, уставшего ретранслировать одни лишь сигналы боли. В солоноватом минеральном вкусе его поцелуя, в настойчивости языка, в жадности прикосновений.
Поэтому, наплевав на все на свете, без зазрения совести, бесцеремонно и беззастенчиво целовалась с Королевым, который, может, и думал, что этого делать не стоит, но останавливать меня не стал.
И очень скоро перехватил инициативу.
Его губы лечили мои душевные раны, его руки бережно ласкали обнаженные плечи и ноги. Егор не переступал черту, не требовал большего, будто действительно чувствовал, что именно мне необходимо. И пусть член его по-прежнему упирался в мое бедро, попыток склонить меня к чему-то большему, чем поцелуй, Королев не совершал.
Просто давал то, что я попросила.
Вернее потребовала.
Целовал. Обнимал. Жалел.
И его жалось меня не обижала. Она была теплая, мягкая и нежно урчащая, как пушистый кот. Всегда хотела завести себе кота. Вот выберусь отсюда и пойду в приют для животных. Найду самого страшного и облезлого котенка, может даже больного, заберу себе и буду любить! А он будет меня греть и тарахтеть на ухо.
Жаль, что Егора нельзя просто забрать себе…
Губы припухли от поцелуев, взгляд затуманился, голова опьянела. В синих омутах напротив я видела взаимность, огонь, желание и немного отчаяния.
– Нахалка, – беззлобно выдохнул Королев полной грудью и легонько укусил за шею, впрочем тут же нежно покрыл это место поцелуями.
Такой ласковый.
– Ты сам пришел, – ответила я, запуская пальцы в его мягкие волосы.
– Замерзнешь…
– Не рядом с тобой…
– Доиграешься…
– Обещаешь?
Шепот вперемежку с поцелуями плавил мозг. Но все казалось таким естественным, таким необходимым, настоящим и правильным, что никакие сомнения и страхи не заставили бы меня сейчас слезть с Егоровых коленей.
Пусть хоть камни с неба посыпятся…
Глава 31.
ЕГОР
Пора остановиться… Хватит… Стоп… Достаточно…
Именно так думал я, продолжая целовать Еву. И не мог совладать с собственным телом. Она тянется ко мне, как цветок к солнцу. Я и чувствую себя ее солнцем. Ни с чем несравнимое чувство необходимости.
Важности.
Отчаянной нужды.
Жажды.
И мы оба забывались в объятиях друг друга, теряя связь с реальностью и счет времени.
Эта девчонка с завидным постоянством выбивала меня из колеи своими выходками. Мне то хотелось ее прижать к груди, укрывая от всего мира, то нагнуть и трахать до потери пульса.
А сегодня она такая слабая, нежная, ранимая… Хрупкая, тонкая, почти прозрачная… Смотришь на нее и становится страшно, что еще мгновение и Ева совсем исчезнет, истончится, растворится, растает, словно и не было никогда. Поэтому ее не хочется терять из поля своего зрения, а если говорить совсем уж честно, то и вовсе выпускать из рук.
Пока она ласковой кошечкой устроилась на моих коленях, пока целует так собственнически, так эгоистично, так нагло, пока тонкие ее пальцы царапают ежик на затылке, пока душистый запах ее влажного после душа тела пьянит и впитывается в кожу, я чувствую необыкновенное спокойствие и уверенность.
Смотрю на ее серые одурманенные глаза, на розовые припухшие губы, на легкий румянец, ожививший бледное вымученное личико, и не могу отделаться от пульсирующего в висках вопроса – что же с тобой происходит, Ева?
О том, что вероятно было между ней и отцом сегодняшней ночью, стараюсь не представлять. В какой момент оказалась полностью отключена сигнализация – не знаю, но сделали это вводом специального кода. Кроме отца сделать такое под силу разве что мне, но я точно не отключал. Значит, он. Только зачем? Неужели о чем-то догадался? Или просто перестраховался?
Однако даже если бы я и хотел тщательно поразмыслить на эту тему, то уж точно не в момент, когда язык Евы властно вторгается в мой рот, а мозг исподтишка напоминает, что под полотенцем у девчонки ничего нет, и лишь повыше подняв руку, можно испытать кайф от прикосновения к влажной набухшей плоти, спрятанной между ее красивых ног.
И все же, какое-то шестое чувство подсказывало, что не стоит форсировать события. Да я и изначально не собирался даже целовать Женеву, только как остановиться теперь даже не представляю.
Она проникает в кровь, словно вирус, прописывается в ДНК и становится частью меня самого. Безвозвратно. Необратимо.
А я… Я даже не сопротивляюсь…
– Егооор! – доносится с первого этажа голос Семеновны, – Егорушкааа! Тебе Максим звонит!
– Твою мать, – чертыхаюсь я и поднимаюсь с пола вместе с легкой, будто пушинка, Евой.
Ставлю на пол ее ослабленные ноги с подрагивающими коленями и на миг сомневаюсь, сможет ли она удержаться самостоятельно, поэтому не спешу отпускать.
– Ты нормально? Стоишь? Давай до кровати донесу?
– Нет, все хорошо. Спасибо. Иди, Егор. Я справлюсь.
– Точно?
– Егор! – повторно зовет Семеновна, и я понимаю, что если не выйду, она поднимется наверх.
– Иди, Егор, быстрее!
Я почти вышел, но у самой двери развернулся и влетел обратно в ванну, чтобы напоследок поцеловать Еву еще разок. Но только так, как МНЕ хочется – глубоко, жадно, сильно, отбирая дыхание, разум и адекватность. И не перестаю целовать, пока не слышу отчетливый ответный стон.
Не могу сдержать победную улыбку.
Теперь можно идти.
Макс с его разговорами ни о чем и обо всем сразу остудил мой пыл. На вопрос, чем таким я был занят, что не отвечаю на мобильный, пришлось благоразумно промолчать и перевести тему беседы. В основном речь шла о возобновлении утренних пробежек, на которые в последнее время мы оба забили. Вскользь я поинтересовался у друга, не знает ли он, где можно раздобыть свежей крови, в ответ у Макса прорвало фонтан черного юмора. Однако, он обнадеживающе сказал, что есть у него одна идейка, поэтому я должен брать ноги в руки и лететь к соседу.
Что и сделал.
И уже через пять минут наблюдал, как весело скалясь, Коротков-младший доставал что-то из холодильника.
– А зачем тебе кровь? – поинтересовался друг.
– Надо в обморок попасть.
– Куда? – усмехнулся он.
– Долго объяснять, – решил не вдаваться в подробности, – Надо кое-что вспомнить.
Макс мгновенно посерьезнел и как-то странно на меня посмотрел.
– Ты что-то забыл? – удивленно спросил он.
– Кажется, да… И кажется, это что-то очень важное.
– Это как-то связано с твоей фобией?
– Думаю, да… Два последнее время, когда меня уносило, я кое-что видел… Настю… И Гелю… Кажется, я был там, когда их убили.
– Ты серьезно?
– Возможно, я все видел… И… может, если я постараюсь, то вспомню гораздо больше. Узнаю место… И… мы, наконец, найдем Настю.
– Она не единственная, кого не нашли.
– Да, я знаю…
– Семь девчонок, Егор, так и остались пропавшими без вести. Кажется, следствие тогда пришло к выводу, что этот псих их просто расчленил на мелкие кусочки и разбросал по лесу. Кого ты хочешь найти, спустя столько лет?
– Не знаю… Но знаю, что предположение с расчленением доказано не было. И вообще, этого психа осудили только за убийство Гели. Причастность к смерти остальных лишь косвенная. Найденная на его одежде кровь еще не доказательство в убийстве! Ты сам знаешь истину – нет тела, нет дела! А психа этого тогда даже в тюрьму не посадили! В больничку на принудительное заперли! Но он виновен! Он убил их всех! Девчонки перестали пропадать, как только его упекли в дурку!
– Но что ты теперь хочешь? Прошло сколько? Лет двенадцать? Псих этот никогда не выйдет на волю, а что хуже – тюрьма или российская психушка – вопрос, знаешь ли, весьма спорный.
– Мне кажется, я видел его вчера.
– Кого?
– Герасима.
– Какого Герасима?
– ПСИХА, МАКС!
– Где?
– В лесу, у памятника на озере.
– Да быть такого не может!
– Не знаю… Я не уверен. Там мужик был какой-то. Что-то искал, причем уже не в первый раз. Я не помню, как выглядел тот псих, но… Короче, я просто отключился. Как девка какая-то, потерял сознание от страха. А потом, у меня было видение. Бля… ВОСПОМИНАНИЕ. И там был этот мужик! В подвале!
– В каком еще подвале?
– Не знаю. Не помню. Думаю, в его подвале. Потому что я видел там и Настю, и Гелю, и самого себя, только маленького, понимаешь?
– Если честно, то нет, брат. Нихрена не понимаю.
– Говорю же, долго объяснять. Короче, мне нужна кровь. Мне нужен мой новый припадок!
– Слушай, крови, конечно, нет. Но есть печень!
– Печень?
– Свиная печень!
– И зачем мне печень?
– Смотри! – и Макс потряс передо мной вакуумной упаковкой чего-то темного.
– Она там с кровью! Тебе ж вроде много не надо!
Идея была сомнительной, но ничего лучшего не находилось. Коротков с улыбкой сатаниста выпотрошил в глубокую металлическую миску кроваво-буро-фиолетово-красные куски. Что ж, возможно, идея не так плоха, подумал я, чувствуя подступающую тошноту.
Макс запустил руки в миску и принялся мять куски, словно выжимая из них соки. На коже появились темные разводы давно свернувшейся крови. Она густыми каплями неестественного оранжево-бордового оттенка размазывалась по широким ладоням. Друг посматривал на меня с долей скепсиса и недоверия. Будто ожидая, когда уже меня накроет, и параллельно прикидывая – не проломлю ли я обо что-нибудь свою черепушку, если вдруг упаду прямо сейчас посреди их уютной светлой кухни.
– Ну как ты?
– Мутно… Но недостаточно, – честно признался я.
– Ясно. Подойди-ка поближе.
– Зачем?
– Давай-давай!
Я послушно подошел к столу внимательно вглядываясь в месиво.
– Закрой глаза!
– Макс…
– Закрывай, говорю!
Я послушно зажмурился, держась за край стола. И тогда Макс сделал кое-что, что действительно подействовало так, как надо! Он сунул мне под нос миску с печенью.
– Чувствуешь, как воняет смертью? – совершенно серьезным голосом предводителя Сатанистов всея Руси спросил Коротков.
О да!
Я чувствовал!
Мерзкий запах холодной печени с яркими металлическими нотками ворвался в сознание. Горло обжег желудочный сок. Тело мелко задрожало. Сознание уносилось в глухую темноту, оставляя лишь легкость и приглушенные крики Макса…
В себя пришел, лежа на прохладной плитке. Затылок ныл, видимо приложился во время падения. Надо мной нависал взъерошенный, как мокрая курица, Коротков, сверля меня диким ошалелым взглядом.
– Ну как? Получилось? – интересовался друг, – Я тебя спецом не трогал, чтоб не нарушать сеанс!
Сеанс, блядь!
Экстрасенс херов.
– Воды дать? – помахал он передо мной запотевшей бутылочкой минеральной воды, которую явно вынул из холодильника. Я кивнул и попытался подняться. Голова еще слегка кружилась, подташнивало, в глазах плавали мутные пятна.
Холодная шипящая жидкость хорошо приводила в чувства. Копаясь в собственной голове, я секунда за секундой понимал, что все было без толку. Разочарование накрывало беспощадной волной, унося былой настрой на благоприятный исход данной затеи.
– Ни хера не вышло…
– В смысле? Ты ж грохнулся!
– Я ничего не видел. Темнота, пустота, тишина.
– Ты валялся минут десять!
– Видимо, так это не работает.
– Егор, я понимаю, тебе тяжело… Но, может, это все просто нервы? Сознание играет с тобой, подсовывает фантазии, выдавая за воспоминания… Ты был маленьким ребенком, у тебя погибли все родные, ты потерял лучшего друга… Никто не останется нормальным после такого.
– Хочешь сказать, я псих?
– Бля, я не так выразился… Егор, я хочу сказать, что у тебя психологическая травма. А с этим нельзя справиться самостоятельно. Нужен специалист, который поможет интерпретировать образы и чувства… Это все сложно.
– Ты прав. У твоего отца в части ведь есть штатный психолог?
– Кажется, есть…
– Поехали!
– Куда?
– К специалисту!
– Ты серьезно?
– А похоже, что я шучу?
