Текст книги "Всё становится на места (СИ)"
Автор книги: Олли Бонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
Глава 18. Нам нельзя остаться? Вот и хорошо
Следующий рабочий день начинается не так, как мы могли ожидать. Когда мы подходим к полям, то видим Дугальда, ожесточённо спорящего с Марлином. В стороне мнётся Неро – он явно беспокоится, но боится вмешиваться.
– Глядите, глядите! – шепчет Гастон, подходя к нам. – Это же каким надо быть смелым – или глупым – чтобы перечить Марлину! Пожалуй, только Дугальд...
– Эй, Гастон, кажется, я уже дал тебе задание! – рявкает садовник, заметивший непорядок.
Гастон от неожиданности подпрыгивает в воздух, взмахивает руками и уносится с воплями ужаса (показного).
Марлин тоже оглядывается и замечает нас.
– Чудненько, – говорит он, потирая руки. – Так я их забираю.
– Ладно уж, колдуна бери себе, всё равно он сейчас не работник с такими-то руками, – вздыхает садовник. – А вот второго не дам, мы и так отстаём от графика поливов!
– Я же сказал, мне нужны оба!
– Вчера нужно было говорить! Сейчас у меня уже всё рассчитано на пять дней!
– Вчера они мне и даром не были нужны! А сегодня...
– Ах, может, ты сам тогда отработаешь за них и побегаешь с вёдрами?
Оба распаляются, тыкают друг в друга пальцами, брызжут слюной, машут руками. Лысина Дугальда потеет и блестит на солнце пуще прежнего. Люди, работающие неподалёку, оставляют работу и потихоньку подбираются ближе – поглядеть, чем всё кончится. Неро суёт в рот не меньше восьми пальцев и прикусывает их.
– Так говоришь, земля сохнет? – Марлин упирает руки в бока и склоняется к Дугальду. Теперь они почти соприкасаются носами.
– Ещё как сохнет! – Дугальд тоже упирает руки в бока и встаёт на цыпочки. Начинается битва носов.
– И тебе нужен полив? – давит колдун.
– Нет, пусть всё засохнет и люди начнут голодать! Конечно, идиот, мне нужен полив! – не отступает садовник.
Неро издаёт писк, не в силах выдержать напряжения.
Марлин отступает на шаг и выпрямляется. Дугальд торжествующе глядит на него, выпятив грудь.
– Ну что ж, – говорит колдун спокойным голосом, – будет тебе полив.
Он делает два хлопка ладонями, поднимает их к небу и произносит:
– Дождь пошёл из ниоткуда,
на земле повсюду грязь,
и у Дугальда простуда
так некстати началась.
Небо мгновенно затягивает тучами. Редкие капли быстро сменяются стеной дождя. Люди с визгом бегут под укрытие садовых деревьев. Я дёргаю Гилберта за рукав в сторону навеса, но тот стоит как болван с раскрытым ртом и не сдвигается с места.
– ААП-ЧХИ! – издаёт Дугальд удивительно мощный звук. Мне даже сперва было показалось, что это гром. Из земли выворачивается несколько колышков с подвязанными к ним помидорами.
– Ну вот и всё, – радуется колдун. – Проблема с поливом решена, свободных рук более чем достаточно, и четыре из них я могу забрать. Вместе с телами, разумеется.
– Но ливень! – произносит Дугальд в нос. – Он дазмоед зебдю! А-АП! А-А-АПЧХИ!
– Не волнуйся, он скоро закончится.
– А боя пдостуда? А-А-ЧХА-А!
– Не бойся, я оставлю тебе Неро, он поможет.
– Только не это! – хором говорят Дугальд и Неро.
– А вас я попрошу пойти со мной, – оборачивается к нам Марлин, сияя улыбкой.
Мы не спорим. Точнее, я не спорю, поскольку являюсь разумным человеком, а Гилберт шепчет себе под нос что-то вроде: «Но так же нельзя! Разве можно так обращаться с заклинаниями?».
Впрочем, он тоже не протестует, и мы поднимаемся вверх по холму. Колдун ведёт нас, обнимая за плечи. Дождь тем временем слабеет.
– Так вот, – говорит Марлин, когда мы минуем птичий двор и оказываемся на невозделанной земле, густо заросшей травой. – Вы, ребята, устроили мне головную боль. Точнее, не вы, а Теодор, но из-за вас. Стоило ему услышать имена... как вы сказали, Брадан и Бартоломео? Вцепился он в меня клещами. Даже угрожал. Я-то его, конечно, давно уже не принимаю всерьёз, но сейчас он был как-то, гхм, необычно убедителен.
Колдун умолкает и хмурится, затем отпускает нас и чешет подбородок.
– Если Теодора беспокоила судьба друзей, почему он сам не пришёл поговорить с нами? – спрашивает Гилберт.
– Почему-почему! – сердится Марлин. – Потому, что он опасен и для самого себя, и для людей вокруг. Кто знает, что этому ослу может прийти в голову. Он способен разрушить всё, над чем я трудился столько лет, погубить Город. Так что я дал ему слово, что сам со всем разберусь, если только он не станет лезть куда не следует. И он будет слушать!
– Сможем ли мы его хоть ненадолго увидеть? – просит Гилберт.
– Нет, – отрезает Марлин. – Мы с ним договорились: он сидит тихо, а я делаю то, о чём он попросил. Я запер его на тысячу замков. И хватит о нём, ясно вам?
– Да, – соглашаюсь я.
– Нет, – возражает Гилберт.
– Вместо того, чтобы спорить со мной, – Марлин нажимает пальцем на нос Гилберта, – лучше бы радовался, что я согласился помочь вашим друзьям. И что освободил вас от работ на полях. Мне тоже нечто нужно в обмен на это. Я обещал Теодору кое-что для него разузнать.
– И что же? – спрашивает мой друг.
– Давайте-ка продолжим идти к вершине, мне нужно заглянуть домой. Я с утра собрал сумку с важными вещами, надо бы её прихватить, иначе в лесу придётся нелегко. А пока мы идём, расскажите мне, что происходит на Островах.
Я сообщаю Марлину, что родители принца Теодора были убиты горем после его пропажи. Что бремя правления легло на юного в то время Эрнесто, и он блестяще справился. Что Эрнесто теперь женат на моей сестре и что он задумался о расширении влияния Островов, потому и решил снарядить корабль для поиска новых земель.
– И на нём вы сюда и явились? – хмыкает Марлин. – Большой, должно быть, корабль. Однако же я от вас слышал только о двух спутниках. Что ж остальные, погибли?
– Мы плыли вчетвером, – поясняю я.
– Ха! Вот уж не поверю, что ваш правитель настолько экономил на жаловании матросов!
– Конечно, нет, – говорю я. – Это Гилберт (Гилберт, что ты меня толкаешь?) устроил так, чтобы на корабле не было никого лишнего и можно было отправиться на поиски Теодора.
Марлин останавливается как вкопанный и так резко поворачивается ко мне, что ослепляет зелёным блеском очков.
– То-то вы мне, ребята, сразу не понравились, – цедит сквозь зубы он, упирая руки в бока. – Ослушались королевского приказа, погубили корабль, а ради чего? Зачем это вам так сильно понадобился Теодор?
– Только представь, какими героями мы станем, если вернём его домой! – воодушевлённо отвечаю я. – Да и Эрнесто будет рад брату больше, чем каким-то там землям.
– Да что ты понимаешь, мальчишка, – сердито отвечает колдун. – Иногда лучше сохранить о ком-то хорошую память и вовремя отпустить. Пусть Теодор останется для Эрнесто любимым старшим братом, образцом для подражания. Ни к чему королевской семье знать, что их первый принц, надежда и гордость, теперь не более чем постаревший, опустившийся безумец. Вы захотели славы для себя, но разве подумали о том, что ваши действия могут принести кому-то не радость, а боль?
– Если бы моя сестра считалась погибшей, – упрямо заявляю я, – я был бы рад найти её любой.
– И если бы пропал мой... кто-то, я тоже был бы рад найти его в любом состоянии, – поддерживает меня Гилберт.
– Вы так говорите только потому, что ни с чем подобным не сталкивались. Даже представить не можете, что это такое. А Теодор никогда не вернётся домой, да и вы сами тоже, скорее всего.
– Мы починим корабль, – говорит мой друг.
– Да хоть два корабля, – машет руками Марлин. – Беспечные Острова устроены таким образом, что попасть сюда могут лишь те, у кого есть веские причины, а покинуть эти земли не может никто. Если у вас это всё же получится, станете первыми, а я буду сильно удивлён.
– Ещё как получится, – упрямо шепчет себе под нос Гилберт. – Приготовься удивиться.
Тем временем мы подходим к небольшому, но примечательному строению. Выглядит оно так, будто его строили то ли дети, то ли безумцы, то ли люди, лишённые вкуса и заодно опыта в строительстве. Его, конечно, можно описать как «белый домик под красной черепичной крышей», но эти слова не передают плачевного положения дел.
Судите сами: четыре стены из плохо отёсанного камня, покривившиеся почти квадратные окна в облезлых синих рамах, простая грубая неокрашенная дверь, на которой висит гигантский замок. По бокам двери – три колонны (две справа, одна слева) с украшениями в виде каменных цветочных корзин наверху. В корзинах растут настоящие живые цветы, к стене прислонена приставная лестница – видимо, чтобы забираться и поливать растения. Рядом с лестницей стоит небольшое полупустое ведро, выкрашенное в жёлтый.
К левой стене здания жмётся круглая башенка с круглым же куполом. Она неаккуратно выкрашена в белый, как и дом. В стене башенки есть одно окошко с округлым верхом и почему-то с квадратными ставнями, которые явно не подходят по размеру. Если их закрыть, они не достанут ни до верха, ни до низа и не сомкнутся на середине.
Крыша основного строения имеет форму неправильной пирамиды, кренящейся влево, к башенке. Она покрыта красной черепицей, которая непонятно как удерживается (вблизи становится видно: прибита гвоздями). Зачем-то крышу сделали очень высокой, чуть ли не в две трети дома, примерно посередине она украшена круглым окном, над которым козырьком торчит черепица. С верхней точки крыши к небу устремляется кривая чёрная труба, из которой валит серо-зелёный дым. Она похожа на стрелку, указывающую вверх и вправо.
– Ох уж этот Неро, опять забыл что-то в печи, – ворчит Марлин, глядя на дым.
Затем он открывает дверь (я замечаю, что обе петли, в которые продет замок, приколочены к двери, так что замок используется не в качестве защиты, а вместо ручки). Если вся тысяча замков, отделяющая Теодора от свободы, устроена так же, как этот, мы живо его освободим.
– Прошу! – хозяин отвешивает нам полупоклон, указывая рукой внутрь, и мы входим.
Внутри дом оказывается крошечным, к тому же тесно заставленным и плохо убранным. Основную его часть занимает давно не белёная, местами растрескавшаяся печь, где над огнём что-то кипит в закопчённом котелке.
Слева от входа красуется большой рассохшийся стол, на котором с одного края стоит пара грязных тарелок, кусок заплесневелого хлеба и почему-то жёлтый бант. С другого края лежат книги и записи. На одном из листов я вижу слова: «Я живу в печали и тоске, а ну-ка живо зарасти, дыра в моём носке (зачёркнуто). Не работает! (подчёркнуто два раза). ПОЧЕМУ???». На втором: «Я хочу поужинать (клякса)» и чуть ниже: «Я хочу суп, отдам за него зуб».
Ещё ниже ценные пометки: «В заклинании важно указывать, что суп должен быть в тарелке; в следующий раз стоит придумать другую рифму (слова «другую рифму» подчёркнуты два раза).
Правую стену подпирает скособоченный тёмный шкаф с отломанной дверцей, благодаря отсутствию которой видны покосившиеся полки, заставленные коробками и мешочками. В промежутки между коробками и мешочками втиснуты пучки растений разной степени дряхлости – от почти свежих до совсем рассыпающихся. Остатки последних густо покрывают дощатый пол возле шкафа.
В свободных углах располагаются три очень узкие кровати. На одной из них лежит большая сумка – видимо, за нею мы сюда и пришли. Но первым делом Марлин останавливается у печи и заглядывает в котелок.
– Неро стирает носки, – поясняет он нам.
Гилберт тем временем подходит к двери, ведущей в башню. Она двойная – сперва металлическая решётка, затем окованная железом дверь с небольшим окошком. Я подхожу тоже, становлюсь на носки и заглядываю в окошко. С этого места виден лишь стол с футляром для очков.
– Это там ты держишь Теодора? – спрашивает Гилберт.
– Ты угадал, – отвечает Марлин, – но ты его там не найдёшь. И вообще, может быть, мне стоит взять с вас слово, что вы оставите Теодора в покое? Я отлично о нём забочусь вот уже с десяток лет, а может, даже больше, и лучше других знаю, как с ним обращаться.
– А доволен ли он сам такой заботой? – интересуется мой друг и тянет решётку, но та не поддаётся.
– Он из тех, которые сами не знают толком, что для них лучше. Поверь, если бы не я, он бы уже не жил на этом свете. Отойди же, наконец, от решётки. Всё нужное я взял, можем идти.
Мы покидаем дом. Гилберт нехотя выходит, а затем оглядывается, и я вижу, что ему хотелось бы попасть в башню. Мне тоже было бы любопытно увидеть Теодора. Может быть, под башней расположено подземелье, где он прикован цепями к стене? Ничего, мы наверняка сюда ещё вернёмся...
Марлин прерывает мои мечты, в которых я пробиваю стену тараном и спасаю Теодора.
– Ведите, – говорит он, – к вашему кораблю. Возьмём оттуда след.
И мы спускаемся к морю.
Глава 19. Спутников пропавших мы хотим найти
Когда мы оказываемся на берегу, Марлин впадает в сильное беспокойство. Он бросает сумку на траву и шагает к кораблю по каменистому дну, не снимая ботинок. Мне уже было показалось, он собирается плыть, но нет, ему хватает здравого смысла остановиться на мелководье. Он качает головой, глядя на сломанные мачты и обгоревшую каюту, улыбается при виде надписи и делает странные движения руками, как будто гладит борт на расстоянии.
– Чего это он? – удивляюсь я. – Может быть, пойти за ним?
– Не надо, – Гилберт берёт меня за плечо. – Подождём.
Наконец Марлин оборачивается к нам. Его очки сползли на кончик носа, и я впервые вижу, какие у него глаза – настолько светлого карего оттенка, что на солнечном свету кажутся золотыми. На мгновение мне показалось, что в них блестят слёзы.
– Я люблю корабли, – сообщает он дрогнувшим голосом.
Впрочем, насчёт слёз я могу и ошибаться, поскольку колдун почти сразу надвигает очки на нос.
Выбравшись обратно на берег, он ворчит. Когда он проходит мимо меня, чтобы поднять сумку, я слышу что-то вроде: «...корабли он любит! А ходить в мокрых ботинках он тоже любит?».
Вот странный человек.
– Смотрите, они проходили здесь, – Гилберт указывает на примятую траву. – Остался след.
– Не лезь вперёд, – раздражённым тоном произносит Марлин, отодвигая его. – Много ты понимаешь в следах? Вот трава примята, значит, они проходили здесь. Тогда и мы пойдём этим путём.
– А я что сказал? – в недоумении разводит руками мой друг.
Колдун не утруждает себя ответом. Он закидывает сумку на плечо и направляется в сторону леса широким шагом. Мы следуем за ним.
Трава в этих местах высокая, ноги путаются в ней, но зато хорошо видно, где проходили Бартоломео и Брадан. Далеко впереди тёмной стеной возвышается лес.
– Марлин! – окликаю я. – Почему лес зовётся Клыкастым?
– Потому, что там живут клыкастые, – коротко отвечает колдун.
Похоже, у него отчего-то испортилось настроение. Он не оглядывается на нас.
– Я узнавал у Теванны, – вполголоса говорит мне Гилберт. – Похоже, не все жители острова были согласны жить в Городе...
– Что ты там шепчешь? – оборачивается наш проводник, зелёные стёкла блестят. – Будто ты что-то знаешь! А даже если кого и спросил, этим знаниям грош цена. Никто не знает эти места лучше меня и Леона. Если уж кто и должен рассказывать, то это я. Ладно, слушайте.
Он умолкает, чтобы набрать воздуха.
– Итак, всё началось с того, – важным голосом произносит колдун, – что в мире стали появляться люди, не похожие на других. Каждый из нас особенный, это верно, но с теми была отдельная история. Им трудно жилось, их зачастую не принимали и подвергали гонениям. И люди взмолились.
«Если существуют боги, способные нас услышать, – просили они, – пусть эти боги дадут нам убежище. Ведь это по их, богов, воле мы такие, как есть, им и отвечать».
И боги услышали, и появились Беспечные Острова.
– А сколько всего островов? – интересуюсь я.
– Один.
– Как это, а почему тогда говорится «острова»?
– Так не зря они зовутся Беспечными. Тут никому нет дела до того, чтобы считать, сколько всего островов, или поправлять название. Люди просто живут и радуются жизни.
– Не все радуются, – подаёт голос Гилберт.
Марлин резко останавливается и разворачивается к нам.
– Я вот не радуюсь, когда меня перебивают! – свирепо рычит он, взмахивая руками. – В остальное время я вполне счастлив. Так давайте не будем меня огорчать? Я и так из-за вас иду на поводу у Теодора, у этого... да такого не было вообще никогда!
– Всё, мы молчим, молчим, – говорит мой друг.
– Так вот, – продолжает Марлин, успокаиваясь, – появились Беспечные Острова, а с ними Леон. Я думаю, он от них неотделим. Острова блуждали в море, то подходя к каким-то берегам, то удаляясь. Так Леон собирал людей, что нуждались в убежище. Но идиллии не получилось – некоторые отказывались трудиться, они считали, что заслуживают прийти на всё готовое, а здесь, как оказалось, нужно было самим возводить дома, возделывать поля. К тому же в те времена нередко налетали бури, было мало тёплых дней. И часть народа откололась и ушла в леса, чтобы питаться плодами диких растений и мясом зверей, обитающих там. Им казалось, так жить проще.
Ушедшие были крепкими, но не очень умными людьми, и с каждым поколением всё больше вырождались. Около двух-трёх десятков лет назад их видели в последний раз – тогда они напали на Город. Когда я появился на этих берегах, часть домов лежала в руинах, а уцелевшие люди жили в тревоге и боялись выходить из укрытий. Нам с Леоном удалось навести порядок и поставить защитные барьеры над Островами и Городом. Благодаря этому здесь почти всегда хорошая погода, нет проблем с урожаем, а обитатели Города могут больше не бояться нападений клыкастых.
Марлин замолкает и, похоже, считает свою историю оконченной.
– Так какие они всё же, эти клыкастые? – спрашиваю я. – Знать бы, с чем столкнёмся. Мы ведь даже без оружия.
– На что оружие двум колдунам? – фыркает Марлин. – Хотя, конечно, я не знаю, на что способен твой друг...
– Я не знаю боевых заклинаний, – признаётся Гилберт.
– Что значит «не знаю»? – возмущается наш собеседник. – Так придумай! У тебя есть главное – сила, которая воплотит слова в жизнь.
– С заклинаниями нельзя обращаться так неосторожно, – упрямо говорит мой друг. – Можно причинить огромный вред...
– А-а, молчи, – машет на него рукой Марлин. – Расскажешь мне об этом, когда нам будет грозить смертельная опасность.
– Так что из себя всё-таки представляют клыкастые? – я не выдерживаю и повышаю голос. – Ответит мне кто-нибудь наконец? Люди говорят, что Теодор нередко ходит в лес, значит, не так всё плохо. А ты говоришь – смертельная опасность.
– Вспомни самых пугающих обитателей Города, – раздражённо говорит колдун. – Рогатых, зубастых, с шипами, с когтями. Представь, что они родили детей, а те дети – ещё детей, и в конце получились существа, обладающие всеми этими прекрасными особенностями. Да ещё и не очень умные, почти как вы. Их-то мы и найдём в лесу. Проклятый Теодор, во что он меня втравил.
Я гляжу на лес, который теперь кажется мне ещё ближе и страшнее. Если Теодор чувствует себя здесь как рыба в воде, то почему Марлин не взял его с нами?
– Гилберт, – шепчу я, – может быть, придумаем какие-то заклинания на всякий случай?
– Какие? – не понимает он.
– Ну вот, к примеру... «Два ночных кошмара, шкурка пирога – огненный мой шарик, ты убей врага». Неплохо для начала, да?
– Ох, Сильвер, – качает головой мой друг, – как хорошо, что у тебя нет колдовских способностей.
– Это значит, тебе не нравится моё заклинание?
– Это значит, мне не нравится сама идея. Я не собираюсь ничего выдумывать, ясно тебе?
– А если это будет вопрос жизни и смерти?
– От таких заклинаний можно умереть скорее, чем от чего-нибудь другого. Возьмём, к примеру, Неро...
– Возьми, к примеру, Марлина! У него-то всё получается.
– Это очень плохой пример, которому не стоит следовать. При таком неразумном использовании сил могут возникнуть осложнения, от которых...
– Так, всё! – обернувшись, рычит наш спутник. – Вы, парни, меня доконали. Голова от вас болит. Ещё одно слово, и я вас отправлю обратно к Дугальду. Ещё одно слово ПРО МЕНЯ – и я... не придумал, что, но я придумаю, и вы пожалеете. Ясно вам?
Во мне растёт гнев. Это хорошо, конечно, что он согласился отправиться на поиски Бартоломео и Брадана (хотя мне теперь кажется, что мы найдём в лучшем случае их кости), но с какой стати мы не имеем права даже слово сказать?
– Знаешь что? – говорю я, поднимая подбородок. – Может быть, нам и будет лучше у Дугальда. Мы идём в лес, полный смертельных опасностей, о которых ты нас даже не спешил предупреждать... Гилберт, отвяжись... не дал вооружиться, не взял больше никого для защиты... Да хватит меня дёргать! Я просто пытаюсь придумать хоть что-то, чтобы остаться в живых! Почему с нами вообще идёшь ты, а не Теодор? В отличие от тебя, он знает лес и эти люди ему дороги. И нам тоже нужен он, а не ты.
– Сильвер, успокойся, – уговаривает меня Гилберт. – В небезопасных местах стоит избегать ссор и паники, а мы уже не то чтобы в безопасном месте. Лес близко. Всё, что хочешь сказать, выскажешь потом.
– Это «потом» может и не наступить! Ты что, поддерживаешь не меня, а вот этого?
– Да хватит уже! – просит Гилберт.
– Нет уж, скажи, ты на его стороне? Вот так, значит? По-твоему, я неправ?
– О-о-о, моя голова! – ревёт Марлин. – Считаю до трёх...
– Ты не имеешь права мне приказывать!
– Три! – говорит колдун (и это было нечестно). – Будете молчать?
– Да, – соглашается мой друг.
– Нет, – протестую я.
Марлин бросает сумку в траву, поднимает руки до уровня лица и обращает ладонями к нам, а затем скороговоркой произносит:
– Был день весьма печальным, ведь кто-то здесь шумел,
но Сильвер впал в молчанье, а Гилберт онемел,
что было так чудесно и так по нраву мне,
и мы дошли до леса в блаженной тишине.
Затем Марлин ещё несколько мгновений глядит на нас, довольно улыбаясь (я пытаюсь сказать, что думаю, о, у меня сейчас так много слов для него, но не удаётся издать ни звука).
– Вот так-то, – удовлетворённо произносит он и вновь закидывает сумку на плечо. – Идёмте-ка дальше.
И шагает своими длинными ногами, даже не оглядываясь на нас. Похоже, ему не пришло в голову (а мне пришло), что, несмотря на отсутствие речи, мне ничего не мешает дать ему хорошего пинка.
Только Гилберт опять меня останавливает. Да что за трус, ему даже духа не хватает возразить этому наглецу. Я сержусь и толкаю Гилберта.
Он хмурится и тоже толкает меня плечом.
Я отхожу на пару шагов, разбегаюсь и толкаю его как следует! При этом мы не перестаём идти вперёд, потому что я собираюсь догнать Марлина и дать ему под зад.
Гилберт удерживается на ногах, хватает меня и пытается уронить на землю. Я вцепляюсь в него покрепче, поскольку не хочу падать в одиночку.
– Да что опять не так? – усталый голос Марлина останавливает нас. – Может, мне лучше превратить вас в ослов? Уравнять, так сказать, форму и содержание. На одном поеду сам, на втором повезу сумку. Хм, чем дальше, тем больше мне нравится эта идея...
Мы мотаем головами.
– Ну что ж, подумайте пока об этом, – советует колдун. – Вернёмся к обсуждению, когда вы вновь привлечёте моё внимание.
И он идёт дальше.
Мы отряхиваемся и следуем за ним. Не знаю, что сейчас в голове у Гилберта, а вот я обдумываю планы мести. К сожалению, заколдовать Марлина я не сумею, но зато по пути мне удаётся нащипать плодов репейника, которые я с наслаждением бросаю ему в спину. Гилберт осуждающе смотрит на меня, но ничего не говорит. Цепляю и ему парочку на плечо, когда он смотрит в другую сторону.
