Текст книги "Первая любовь"
Автор книги: Оливия Уэдсли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)
XXIX
Глядя на письмо Лайлы, Робин испытал странное ощущение.
– Попробуйте коктейль, – произнес Джордж любезно. – Я сам изобрел эту смесь, она всем очень нравится.
Робин осушил стакан, и алкоголь, содержащийся в напитке, согрел его, так как несмотря на жаркий день ему было холодно.
Он говорил в течение нескольких минут с Джорджем, чисто механически отвечая на вопросы. Наконец, ему удалось ускользнуть и пробраться в свою комнату. Он стоял, держа в руке письмо и глядя невидящими глазами на полосу света, пробивающуюся через щели в закрытых ставнях.
Почерк Лайлы воскресил в одну минуту в его памяти то время, когда он подходил с бьющимся сердцем к почтовому ящику, надеясь найти письмо.
Она часто обещала написать ему и затем нарушала данное слово. Робин, помня об их условии, дожидался с нетерпением прихода почтальона, после чего Меджи Энн приносила ему пару счетов, деловые письма, – и мучительное ожидание начиналось снова.
Единственное послание от нее, которое он всегда носил с собой, Лайла сама разорвала в тот незабываемый летний вечер, когда объяснила ему, как неразумно хранить письма.
Он помнил еще теперь каждую фразу этого письма, его внешний вид – бледно-зеленая бумага с маленькой серебряной коронкой. Бумага стала такой тонкой, что оно начало распадаться на куски.
Когда Лайла изорвала письмо, он испытал чувство человека, присутствующего при преступлении.
С веранды до него донесся смех Джорджа. Робин услыхал ответный смех Валери и кроткий голос миссис Хиль. Он очнулся и, вынув письмо из конверта, раскрыл ставни и начал читать. Его лицо покраснело, стало пунцовым и затем приобрело землистый оттенок. Он прочел письмо вслух сдавленным монотонным полушепотом:
«Робин, мой дорогой!
Наконец, я могу написать Вам. И не для того, чтобы выразить Вам благодарность. Это нельзя сделать на словах. Я пишу, чтобы сообщить о своем намерении доверить Вам за Вашу благородную самоотверженную любовь свою жизнь. Я свободна. Робин, я могу принадлежать Вам, выйти замуж за Вас. И мне кажется, что наш брак должен быть счастливым, так как мы оба много страдали до него. Я не могу писать об этом. Эти воспоминания слишком священны для меня, и я их храню в своем сердце. Письмо я посылаю вперед, как вестника, объявляющего о моем появлении. Я буду в Ражосе ровно через месяц после того, как Вы получите это письмо. Шлю Вам свой привет.
Ваша Лайла».
Он шептал снова и снова слова подписи: Ваша Лайла.
Робин сжал руками голову. Письмо упало на пол. Он спрашивал себя – не сошел ли с ума. Безумный гнев овладел им, он задыхался.
Хлопнула дверь, раздались голоса Мартина и Джорджа; шаги приблизились, в дверь постучались.
– Войдите, – произнес Робин.
Джордж вошел первым. Взгляд Мартина упал на письмо, лежащее на полу, и затем перешел на Робина.
Он спросил:
– Итак, ты уже знаешь.
Робин молчал. Тогда заговорил Джордж:
– Робин, я меньше всего на свете люблю вмешиваться в чужие дела. Но, к несчастью, я добровольно впутался в эту историю. Одним словом. Биби получила письмо от леди Гревиль. Она сейчас находится в Ражосе и написала Биби, что беспокоится о вашем здоровье, так как узнала, что вы были больны.
Он замолчал, нервно куря сигару, и посмотрел на Мартина.
Мартин сказал неузнаваемым безжизненным голосом:
– Джордж не договорил тебе, что леди Гревиль может прибыть сюда с минуты на минуту и что она упоминает в своем письме о вашем браке, который должен состояться в ближайшем будущем.
Он посмотрел на Робина, так как его мучило сознание невозможности нарушить данное им Уорингтону слово и рассказать брату всю правду. Он многим бы пожертвовал за право откровенно побеседовать с Джорджем. Наконец, Робин сказал:
– Жениться на Лайле! Я охотнее застрелюсь.
Наступило молчание; Джордж кашлянул, посмотрел на Мартина и ответил:
– Это, конечно, ваше дело, но леди Гревиль ведет себя так, как будто имеет права на вас.
Он был очень взволнован. Приезд Лайлы был ему неприятен, так как он не любил и презирал ее. Робин, несомненно, скомпрометировал Лайлу. Она надеялась, что он женится на ней, и приличный человек, невзирая на свои переживания, не имел права уклониться от исполнения долга. Джордж понимал чувства Робина, так как сам бы охотнее застрелился, чем связал себя с Лайлой. Но он полагал, что если человек затевает игру и проигрывает, то должен уплатить свой долг. Честный и порядочный человек не мог иметь, по мнению Джорджа, другую точку зрения на вещи. Он сказал об этом Мартину, но Мартин, сжав зубы, промолчал.
Теперь поставил вопрос прямо:
– Что же мы будем делать теперь? Она может приехать сюда через час.
Робин взглянул на него:
– Отчего вы так беспокоитесь? Я сумею устроить свою жизнь без вашей помощи и без указаний Мартина.
– Не впадай в истерику, – заявил Мартин мрачно.
Он находился в состоянии сильного нервного возбуждения, хотя всегда утверждал, что не имеет нервов. Жизнь сурово обходилась с ним в течение последнего времени. Как только Мартин решил, что все неприятности остались позади, Робин пристрастился к наркотикам. Приезд леди Гревиль казался ему последней каплей, переполнившей чашу.
– Надо будет обдумать положение, – сказал Джордж.
Робин снова испытал знакомое состояние удушья. Внизу, на веранде, раздался смех Валери и ее голос, кричавший:
– Робин! Идемте играть в теннис!
Робин вздрогнул. Он увидел перед собой путь к спасению, возможность освободиться от Лайлы.
Он заявил, тяжело переводя дыхание:
– Я не могу жениться на Лайле, так как помолвлен с Валери.
Мартин подавил готовое вырваться восклицание, а Джордж пробормотал:
– Черт меня побери!
Не дожидаясь дальнейших объяснений, Робин выбежал на веранду и схватил ракетку.
– Иду, – крикнул он Валери.
XXX
Он направился к Валери и спросил у нее:
– Вал, вы согласны? – и посмотрел ей прямо в глаза.
Валери взглянула на него с удивлением, прижала на минуту руку к сильно бьющемуся сердцу и отвечала:
– Робин, что вы хотите этим сказать?
– Согласны ли вы выйти за меня замуж? – повторил он.
Валери не опустила взгляда и произнесла взволнованным, ласковым голосом, слегка улыбаясь ему:
– Да.
Они поцеловались и порешили, что обвенчаются в ближайшем будущем.
– Я полюбила вас с первой нашей встречи, – призналась Валери.
Им не захотелось играть в теннис, они пошли к гамаку, и Валери улеглась в нем. Робин стоял рядом, поражаясь спокойствию, охватившему его, и чувствуя благодарность к Валери за ее доброту, веру в него и жизнерадостность.
– Вы – очаровательны! – сказал он внезапно.
Валери смутилась.
– Я надеюсь, что ваши взгляды на этот счет никогда не изменятся. Женщина, которую мужчина перестает считать самой прекрасной на свете, вероятно, испытывает ужасное горе. Не разочаровывайтесь во мне, дорогой!
Она поднялась и прислушалась:
– Сюда едет автомобиль. Кто бы это мог быть?
– Это Лайла Гревиль. Она приехала в Ражос и собиралась явиться сюда.
– Лайла здесь? – сказала Валери, взглянув на Робина, и увидела в его глазах выражение мучительной тревоги. Ее нежные руки обвились вокруг его шеи: – Не беспокойтесь, Робин. Все, что было, прошло и не вернется. Постарайтесь встретиться с Лайлой, не волнуясь. Теперь я буду заботиться о вас и сумею сделать вас счастливым. Истинная любовь исцеляет душевные раны.
Когда Валери поцеловала его, Робину мучительно захотелось ей сказать:
«Вы бы не говорили этого, если бы знали правду. Я не думал о браке с вами, пока не узнал о приезде Лайлы и пока Джордж не начал настаивать на выполнении моих обязательств по отношению к ней. Брак с вами был для меня исходом, путем к спасению, и я сказал Мартину и Джорджу о нашей помолвке еще до того, как сделал вам предложение. Я – негодяй».
Но не сказал ничего. Вместо этого он ответил на ее поцелуй.
– Пойдемте вместе, – решила Валери.
Идя по пыльной сухой траве, под палящими лучами солнца, Робин думал, что сумеет хладнокровно держать себя во время предстоящей встречи. Но, подойдя к веранде и увидев груду элегантного багажа, он испытал все то, что испытывал прежде при виде Лайлы.
Валери и он очутились в комнате, и Лайла поднялась им навстречу. Робину показалось, что голос ее прозвучал где-то вдали.
– Как странно, что мы собрались здесь все вместе. Люди правы, поражаясь тому, как мал мир.
Он взял руки Лайлы и вспомнил о желании убить ее, мучившем его месяц тому назад. Теперь же вежливо протянул ей стакан с коктейлем, взглянул на нить крупного жемчуга и почувствовал знакомый запах жасмина.
Эта встреча не произвела на него никакого впечатления, Лайла потеряла власть над ним. Он не спускал с нее глаз, поражаясь не ей, а самому себе. Из-за этих жестоких синих глаз он плакал ночи напролет, как маленький ребенок. Ради этого маленького накрашенного рта готов был пожертвовать жизнью.
В это время Лайла размышляла: «Он сильно возмужал и похорошел. Сейчас у него нет денег, и нам придется довольствоваться моими шестью тысячами, но я надеюсь, что он сумеет устроиться через некоторое время. Эти ранчо приносят большой доход. Впрочем, я никогда не буду приезжать сюда. Биби Норман стала похожей на нечто среднее между больничной сиделкой и кухаркой. А Джордж сильно растолстел и загорел. Никто бы не сказал, что это отпрыск одной из лучших фамилий Англии. Он напоминает деревенского мясника. Не завидую Валери, живущей в таком обществе. Какое счастье, что тетя Гонория согласилась заботиться о ней!»
Она внимательно посмотрела на Валери.
Ее смутил прямой, открытый взгляд девушки, напоминающий взгляд Хюго. Лайла решила надеть после завтрака белое платье с черным тюлевым шарфом и черную тюлевую шляпу и попросить Робина поставить для нее кресло где-нибудь в саду. Там они смогут спокойно обсудить вопрос о свадьбе.
Робин сидел рядом с ней за столом; они беседовали о Лондоне, о ее путешествии, обо всем, кроме того вопроса, который волновал обоих.
Лайла предложила ему пойти отдыхать под деревьями после завтрака, но Робин ответил рассеянно:
– Извините меня, – и спросил у Валери, сидевшей напротив: – Что вы думаете делать сейчас?
– Я не имею никаких определенных планов, – отвечала Валери.
– Очень кстати для меня, – лукаво заявила Лайла и обратилась к Робину, выходя вслед за хозяйкой. – Поставьте, в таком случае, кресло где-нибудь возле липы. Я скоро вернусь.
Биби рассеянно угощала кофе. Она сама была матерью и полюбила Валери. Сообщение Джорджа о ее помолвке с Робином глубоко взволновало ее. Лайла спросила у Валери:
– Вы проводите много времени в обществе Робина?
– Да. А что? – сказала Валери простодушно.
– Не принимайте всякий вопрос так близко к сердцу. Я осведомилась об этом, заботясь о вашем благе, – отвечала Лайла с легким смехом. – Мне известно лучше, чем кому бы то ни было, как привлекателен Робин, и я хотела…
– Милая Лайла, – сказала Валери, откидываясь в кресле, – вам все равно скоро стала бы известна эта новость, хотя я хотела сообщить о ней миссис Норман раньше, чем остальным. Мои частые встречи с Робином и наши дружеские отношения объясняются очень просто: я собираюсь выйти за него замуж.
Чашка с кофе из рук Лайлы с треском упала на пол и разбилась, когда Валери произнесла эту фразу. В это время в комнату вошли мужчины.
Джордж наивно спросил Лайлу:
– Вас кто-нибудь испугал, леди Гревиль?
Лайла ничего не ответила. Она поднялась и пошла в свою комнату.
Валери же, обратившись к Робину, заявила:
– Я только что сообщила обо всем Лайле и миссис Норман.
– И поэтому оказалась разбитой кофейная чашка, – вздохнул Джордж.
Бегая взад и вперед по комнате, Лайла изорвала свой носовой платок на мелкие клочки. Она рвала его руками и зубами. Когда от платка остались одни лоскутки, она вынула из волос светлый черепаховый гребень и изломала его также на мелкие кусочки. Красные пятна горели на ее щеках. Она вонзила так глубоко в ладонь свои выхоленные ногти, что показалась кровь. Лайла никогда не испытывала такого гнева. Ей хотелось лечь на пол и плакать, плакать, плакать. Только природная расчетливость удержала ее от подобного поступка. Она понимала, что таким путем ей не удастся расстроить эту помолвку и вернуть себе любовь Робина. Ей следовало заручиться симпатией краснолицего Джорджа и его глупой жены.
Она знала, что сумеет поладить с Джорджем и, возможно, даже с Мартином. С мужчинами ей всегда удавалось прийти к соглашению, а мнением миссис Хиль и Биби можно было пренебречь.
Она постепенно успокаивалась и обдумывала планы атаки.
Письмо Хюго следовало приберечь, как последнее средство, и показать его раньше всего Джорджу. Она решила притвориться несчастной и больной. Этой позой легко можно растрогать мужчин, а иногда даже женщин.
Итак, значит для начала она заболеет и будет отказываться от пищи (к счастью, с Лайлой приехала ее камеристка, которая сможет готовить ей вкусные блюда и распустить слух о полнейшем отсутствии аппетита у своей госпожи). Валери придет навестить ее, и Лайла, лёжа в кровати, бледная и похудевшая, расскажет той о начале ее романа с Робином, об их первых встречах и процитирует несколько мест из его писем. Тете Гонории она скажет, что Робин обязан жениться на ней, то же самое сообщит Биби, которая, в свою очередь, поставит в известность Джорджа. Робин не сможет отрицать факты. Таким путем ей удастся добиться исполнения своего желания.
Она подошла к зеркалу и начала внимательно изучать свое изображение. Слабая улыбка озарила ее лицо. Лайла напудрилась, наложила лиловую тень под глазами и вытерла краску с губ. После этого бледная, с выражением глубокой скорби на лице, позвонила камеристке.
– Я надену черный пеньюар, – приказала она и добавила: – раскупорьте бутылку бренди и подайте мне бокал.
Когда все было готово, Лайла слегка растрепала волосы и улеглась на кушетке, положив подушки под голову, с видом олицетворенной печали.
Она сказала:
– Попросите миссис Норман.
Биби пыталась убедить своего супруга в том, что на свете могут существовать взгляды на порядочность, несхожие с его суровой точкой зрения, когда камеристка Лайлы постучалась в дверь и сказала тихим голосом:
– Быть может, вы будете так добры и зайдете к ее сиятельству?
– Она больна?
– Ее сиятельство очень плохо себя чувствуют.
– Хорошо, я сейчас приду. – Она затворила дверь и кивнула огорченному Джорджу. – Мне предстоит сейчас серьезное объяснение.
– Что вы скажете ей? – осведомился Джордж с беспокойством.
– Я буду молчать. Говорить будет Лайла. Прежде всего она коснется вопроса о своей невиновности, затем упомянет о любви Робина и перейдет к рассказу о непонятых женах и суровых, невнимательных мужьях и так далее. В конце концов мы доберемся до утверждения, что Робин должен жениться на ней, ибо этого требуют приличия.
– Откуда вы все знаете заранее? – воскликнул изумленный и восхищенный Джордж.
Биби наклонилась и поцеловала его.
– Дорогой мой старина, женщины, подобные Лайле, встречаются часто, даже слишком часто. Еще Ева нашла возможность оправдать свой грех в глазах Адама. И что бы она мне ни сказала, я не изменю своего мнения. Считаю преступлением способствовать браку несчастного Робина Вейна с ней и сделаю все, что от меня зависит, чтобы помешать этому.
XXXI
– Робин обязан, – произнесла Лайла. широко раскрывая лиловые глаза и глядя в потолок, – жениться на мне. – Я знаю, дорогая Биби, что вы, верная и преданная жена, осуждаете меня. Понимаю, что вы чувствуете ко мне в данную минуту, но не хочу выразить это словами, так как слова не могут точно передать человеческую мысль. Вы должны выслушать меня. Я вышла замуж за Хюго, будучи очень молодой, и наш брак был очень несчастливый. Быть может, я была в этом виновна не менее, чем он. Но одно должна сказать: если бы Хюго любил меня и попытался понять, то вся моя жизнь сложилась бы иначе. Я была одинока и несчастна, когда встретилась с Робином. Может ли кто-нибудь осудить нас за то, что мы не сумели бороться с искушением. Мы любили друг друга. Теперь, когда я вспоминаю… – Слезы душили ее, мешая продолжать.
Биби Норман стояла у кушетки и курила. Она понимала, что какая-то серьезная причина заставила Лайлу приехать в их ранчо и что Лайла твердо решила выйти замуж за Робина.
Лайла всхлипывала, поглядывала по временам из-под прижатого к глазам носового платка на Биби и старалась разгадать, какое впечатление произвела на нее эта сцена.
Биби уловила один из таких взглядов. Она еле заметно улыбнулась и сказала спокойно:
– Скажите мне, Лайла. каким образом могли вы, любя так сильно Робина, хранить упорное молчание о ваших отношениях, когда он сидел в тюрьме? Я поняла из ваших слов, что он пришел к вам в ту злосчастную ночь по вашей просьбе и что его признание было благородной ложью. Почему же вы не заявили об этом и не избавили его от тюремного заключения?
Лайла приподнялась и воскликнула, драматично прижимая к сердцу руку, покрытую драгоценными кольцами.
– Почему я не сделала этого, спрашиваете вы? Хорошо, скажу вам правду.
«Вероятно, собирается лгать», – подумала Биби с несвойственным ей цинизмом.
– Я молчала, переживая мучительную пытку, потому, что поклялась Робину ничего не говорить, пока он не разрешит мне. И не могла нарушить свою клятву. Вы – первое человеческое существо, которому я сделала это признание, первая, услышавшая мою исповедь. Ни одна женщина не выносила во имя любви таких страданий, как я. Я лежала без сна ночи напролет и мечтала о том, чтобы Робин позволил мне заговорить, моля Бога, чтобы нашли настоящего убийцу. Мне казалось, что я постарела на сто лет за одну страшную ночь накануне суда. Даже теперь не могу думать, не могу вспоминать об этом.
– Не вспоминайте в таком случае, – согласилась Биби. – Скажите мне лучше, Лайла, зачем вы звали меня?
Лайла отвела руки от лица и ответила с наивным видом:
– Я хотела поговорить с вами, моя дорогая, о нашей свадьбе с Робином и о тех приготовлениях, которые нам следует сделать. Мне кажется, что чем скорее уладится этот вопрос, тем лучше.
– Я не знаю, каково мнение Робина на этот счет. Он не говорил мне ни слова насчет вашего брака, – проговорила Биби.
– Дорогая моя, зачем ему было упоминать об этом?
– Ведь вы вот упомянули же.
В эту минуту Лайла была готова ударить Биби. Она предчувствовала, что эта глупая женщина станет чинить ей препятствия. Какое значение могло иметь для Биби, женится или не женится на ней Робин?
Она сказала вслух:
– Мне пришлось заговорить на эту тему, так как я хотела узнать у вас, каким образом можно будет безболезненно ликвидировать предполагаемую помолвку Валери с Робином.
– Мне трудно ответить вам, – сказала Биби, задумавшись. Она закурила папиросу и начала внимательно изучать лицо Лайлы.
Внезапно спросила:
– Вы не собираетесь, я надеюсь, принудить Робина к браку с вами?
Лайла коротко и гневно рассмеялась.
– Ваше поведение наводит меня на подобные мысли, – продолжала Биби решительно. – Быть может, вы правы, Лайла, утверждая, что Робин имеет по отношению к вам некоторые обязательства, но в наше время не приходится считаться с отжившими свой век старомодными взглядами на долг и честь. Если бы каждый мужчина женился на той женщине, которая заявляет на него права, то мир вскоре стал бы очень комичным или, вернее, трагичным местом. Уверена, что Робин привязан к Валери, и знаю, что она любит его. Поэтому не вижу, чем могу вам помочь. Неприятно огорчать вас, но я предпочитаю сразу сказать правду.
– Вы всегда были преданным, добрым другом, – прошептала Лайла, испытывая ненависть к Биби и желая ее оскорбить. – И благородно поступили, откровенно поговорив со мной. Надеюсь, что вы извините меня теперь, если я лягу и отдохну. Видите ли, – и слезы бешенства и страха показались в глазах Лайлы, – Робин – вся моя жизнь. Я люблю его.
– Это ужасно, – подумала вслух Биби, жалея Лайлу, несмотря на презрение, которое испытывала к ней.
Она подошла к Лайле и положила руку на ее шелковистые волосы.
Лайла зарыдала сильнее.
– Перестаньте, дорогая, – попросила Биби.
– Какое вам дело до моих страданий, – всхлипывала Лайла. – Все сговорились против меня, и вы тоже не хотите помочь, несмотря на вашу доброту. Вас не интересует моя судьба, лишь бы Валери была счастлива. Как будто она умеет любить так, как люблю я. У нее есть целый ряд поклонников, а для меня на свете не существует никого, кроме Робина.
Биби оставила Лайлу на попечение камеристки и ушла, глубоко взволнованная.
Когда шум ее шагов затих, Лайла поднялась, отпустила служанку и начала ходить взад и вперед по комнате, куря папиросу.
Ей не удалось привлечь Биби на свою сторону. О, эти глупые добрые женщины, считающие, что надо уступать дорогу молодости! Она не питала надежды растрогать Джорджа, так как он являлся, с ее точки зрения, только вторичным изданием Биби. А Мартин не поможет ей.
Итак, ей приходилось сдаться и признать себя побежденной.
В эту минуту в ее комнату вошла Валери. С ракеткой для тенниса в руках, в легком белом шелковом платье и с растрепанными волосами, она была похожа на ребенка.
Валери сказала:
– Нам нужно объясниться, Лайла. Поэтому я и пришла. Вы считаете, что имеете права на Робина, и я утверждаю то же самое. Он просил меня выйти за него замуж, и я дала согласие от всей души.
Лайла обдумывала создавшееся положение. Если она поссорится с Валери, то окончательно восстановит этим против себя Робина. Нет, ей следовало продолжать играть роль несчастной и благородной женщины. Она подошла к Валери, усевшейся на подоконнике.
– Валери, вы сильно любите его? – спросила она.
Валери кивнула и покраснела.
– Мне неприятно говорить об этом, – произнесла она стыдливо.
– Слишком дорог и любим, – процитировала Лайла.
Валери подняла густые ресницы и попросила:
– Лайла, если вы хотите мне что-нибудь сообщить, то говорите сейчас.
Лайла размышляла. Наконец она произнесла:
– Я хотела сказать вам, что Робин обязан жениться на мне.
Она смотрела на Валери, надеясь заметить в ее лице выражение замешательства и смущения. Вместо этого Валери прямо посмотрела ей в глаза и ответила:
– Я со своей стороны полагаю то же самое, и вижу, что мы не договоримся с вами. Робин разлюбил вас уже давно. Он много страдал, и я хочу вознаградить его за то, что он перенес. Я пришла к вам, так как хотела выслушать ваши доводы. Они меня не убедили в вашей правоте. Очень неприятно, что огорчаю вас, но так сложились обстоятельства.
Она ждала еще в течение минуты, глядя на Лайлу. Та ничего не ответила, и Валери, соскользнув с подоконника, вышла из комнаты.
