Текст книги "Лунная кошка (СИ)"

Автор книги: Ольха Пономарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Глава 5

Кузнец обитал неподалёку, это был пожилой эйр весьма мощной наружности, с небольшой бородкой и длинными, собранными в несколько хвостов волосами темно бордового цвета.

– Вы не родственник случайно Лоргану? – рискнула я обратить на себя внимание, ожидая как минимум презрительного взгляда или оговорки. Фиррен же, услышав мой вопрос, пренеприятно ткнул меня в спину:

– Не твоё дело, кошка!

Но старый эйр неожиданно окоротил его:

– Давно ли ты, Фиррен, стал блюсти честь этого дома? А? Перевертыш? Иди отсюда, я сам приведу ее – и потом уже мне, – не слушай его, девочка, он не со зла, выслужится хочет, да все случая нет, иди сюда, старый Пакр тебя не обидит.

Я подошла ближе, давая возможность кузнецу осмотреть себя со всех сторон.

– Ты спросила не родственник ли я хозяину дома, я тебе так скажу, не родственник по крови, но родственник по клану. Мы, огненные эйры, очень ценим каждого члена нашего народа, вот и я, когда потерял в войне с перевертышами свою семью, чтобы не сойти с ума от тоски, пошёл в услужение к дору Лоргану. Здесь я не чувствую себя одиноким.

Проговаривая все это, он ловко освободил меня от куртки, поцокал языком при виде кровавых подтёков и раны на плече. Принёс откуда-то кувшин с водой и чистую тряпку, аккуратно промыл рану, чем заставил меня поморщится от боли. Кузнец успокаивал меня тихим спокойным голосом:

– Терпи, девонька, это не боль, вот как душа заболит, так и узнаешь, что такое боль.

– Мне после майны Фууры мало что страшно.

– Майна Фуура? Не та ли, что была инспектором инквизиции? – неожиданно заинтересовался кузнец.

– Та, только она ее теперь возглавляет, – я подставила ладошки под воду и наскоро умылась.

– Надо же, с амбициями была девочка, доросла все же… – бормотал кузнец, кладя мне руки на плечо и вдавливая их прямо в рану, заставляя меня вскрикнуть от неожиданности и режущей боли.

– Что вы делаете, Пакр?! – надеюсь ему было понято, что я возмущена.

– Все, девонька, сейчас все пройдёт, потерпи…

И правда, боль исчезала медленно, уменьшаясь скачками, в конце сходя на нет. Я взглянула как могла на плечо и для верности ещё и ощупала – кроваво-багровой с вспухшими краями раны не было, все, что напоминало о ней – это толстый темный шрам. Неприятно, конечно, если бы дали возможность зажить ране самой-шрама бы не было.

– А вы как это?! – растерялась я, снова не почувствовав никакой магии.

– Мы, эйры, дети Всеблагого, владеем чуточкой его божественной силы, она и позволяет нам врачевать. Значит так, снять поводок дора может только сам дор, а он этого не сделает, пока я не надену на тебя браслет повиновения.

– Что это за браслет?

– Принцип действия у него подобный как и у поводка, только браслет не завязан на хозяине, он завязан на место. Ты будешь жить в Йоррамионне, значит браслет позволить тебе ходить до городской стены.

– А если я захочу выйти?

Пакр посерьёзнел:

– Видела безруких рабов? Вот они уже пытались, не советую, деточка, без разрешения дора Лоргана даже и к стене подходить, мало ли что. Браслет покажет всем, что ты айка дома Огня.

– Айка?

– Почетная рабыня, – кузнец шумел мехами, разжигая огонь в печи.

– Вот сейчас совсем непонятно, – я присела на подвернувшуюся чурку, ноги гудели, а организм требовал отдыха, – разве рабство может быть почётным?

– В нашем мире знать, что ты защищён и тебя всегда накормят – дорогого стоит. Стать айком мечтают многие свободные слуги.

– Почему? Что привлекательного в подчинении?

Пакр вздохнул, опечаленный моей непонятливостью, держа в руке широкий металлический браслет с мудрёным орнаментом:

– Я так и не спросил твоего имени, кошка…

– Нима… Пернима… – я морщилась, пытаясь разобрать косу, волосы больше напоминали свалянную овечью шерсть.

– Перррррнима, – покатал на языке моё имя Пакр, – красивое имя, здешнее, на языке тёмного означает "счастливая".

– Счастливая? – горько усмехнулась я, – скорее "гонимая".

– Ты уже дома, деточка, это ли не счастье? – Пакр с осторожностью взял мою левую руку и закрепил на ней браслет, явно мне большой. Но под голыми руками кузнеца украшение меняло свою форму и размер будто было из сырого теста. Когда Пакр удовлетворено отодвинулся от меня, браслет сидел на руке как влитой.

– Мое счастье – это свобода, – я покрутила полосу железа туда сюда, браслет был едва теплый и отозвался на прикосновение лёгким жжением.

Кузнец убирал инструменты и гасил огонь:

– Ты ещё так неопытна, счастье – это гармония с миром и не важно кто ты: дор или айка. Пойдём Пернима, я отведу тебя к Старшей. Она заведует рабами.

– А имя у неё есть?

– Имя она оставила за пределами дома, здесь она Старшая, читающая намерения. Она из жриц, только они способны видеть сокровенное.

– Я думала, что у вашего Бога служители мужчины.

– Жрицы нашего тёмного Бога замаливают обиду вашей Богини, будучи женщинами. Когда они становятся старыми – они могут уйти из храма, теряя все свои привилегии, но обзаводятся новыми. Наша Старшая не любит говорить на эту тему.

Пакр довёл меня до уже известных мне дверей и прошёл вперёд, по его поведению было видно, что здесь он не в первый раз. На этот раз Старшую мы застали около зажженного камина в какой-то комнате, она медленно и аккуратно высыпала золу в жестяное ведро.

– Старшая, я закончил, – Пакр оставил меня у дверей, – забирай Ниму.

– Дор уже поработал с нею?

Пакр поморщился:

– Нет, пока только браслеты.

Старшая поднялась с колен, перевела на меня свой тяжёлый взгляд:

– Я не возьму за неё ответственность, кошка не станет айкой.

Кузнец вздохнул:

– Дору виднее, не правда ли?

Женщина усмехнулась:

– Пакр, кошка слишком горда, надо держать ворота закрытыми.

Кузнец молча поклонился, показывая на мой браслет и вышел.

Старшая подошла ко мне, приставляя при каждом шаге ногу, рассматривая меня всю: грязную и рваную одежду, частично в крови и земле, спутанные волосы, чумазое лицо.

– И что он нашёл в тебе? Разве ты стоила спасения?

– Никто меня не спасал, – заносчиво начала я.

– Молчи, – чуть повысила голос Старшая, – в этом доме рабы немы. А айками становятся только лучшие рабыни.

– Я не рабыня, – успела сказать я, прежде чем упала на пол, корчась от боли в голове.

Старшая нагнулась и тихо сказала:

– Я могу усилить боль и ты пойдёшь с ума. Мне даже будет проще работать с сумасшедшей – они послушные, не то, что вы – кошки, – и она тряхнула коротко стриженными седыми волосами.

Я не отвечала, я вообще мало что могла сейчас воспринимать. Сильная дробящаяся боль в голове мешала сосредоточиться. Единственное что у меня получалось это свернуться в клубок и заставлять себя дышать.

– Морада, не перегибай палку, – послышался раздражённый голос ненавистного эйра.

– Дор Лорган, – согнула в полупоклоне своё дородное тело Старшая и боль в голове ушла одним мгновением.

Я тяжело дышала и боялась пошевелиться, чтобы режущая, воющая боль не вернулась вновь.

Видимо, не все считали, что у старших нет имён, дор привычно называл ее Морадой.

– Встань, кошка, – голос эйра был спокоен и ровен. Я же по прежнему лежала на полу, – слушайся и возможно я освобожу тебя.

Старшая что-то хотела сказать, но дор остановил ее жестом.

– Меня зовут Пернима, эйр, – процедила я, медленно подымаясь, – это легко запомнить, "счастливая" на вашем языке.

– Для тебя я дор Лорган, кошка, разве тебе не объяснили, что айки счастливы по определению?

– Я не айка, – моего упорства хватало отрицать очевидное, – скоро метка проснётся и в этот мир придут инквизиторы. Придут за мной.

– Никто не будет рисковать жизнью ради кошки-преступницы. Смирись, с этих пор ты моя айка и только я распоряжаюсь твоей жизнью и свободой.

Эйр глядел на меня и я погружалась в огненный омут, а потом резко была выдернута из него.

– Морада, она нужна мне в добром здравии, ты слышала – эта кошка теперь моя личная айка.

– Но что скажут ваша матушка и дора Аэрина? – растерянно пробормотала Старшая.

Лорган раздраженно взглянул на неё:

– Не твоё дело, Морада. Отмой ее и обучи.

И он исчез в одно мгновение, осветив тёмную комнату вспышкой холодного огня.

Старшая аккуратно стряхнула золу с рук и, положив, лопатку в ведро, пошла к выходу, кинув мне:

– Не задерживайся, Нима, нам предстоит многое сделать.

Пришлось встать и побрести за Старшей, та несколько раз останавливалась дать указания встречным слугам или рабам, я ещё плохо разбиралась в знаках отличия на одеждах, и, наконец, мы пришли в полуподвальное помещение, освещаемое одним тусклым магическим фонарём. Стоит ли говорить, что и сейчас я не чувствовала никакой магии. И моя душа зияла пустотой, тоска по утерянным способностям лишь ухудшала и без того плохое настроение.

– Здесь, Нима, моются слуги.

Старшая указала на бадью с краном.

– После всего вымой тут пол, можешь даже своей одеждой, на большее она не годится.

– Я не служанка! – максимально доходчиво повторила я, – и пока ты это не поймёшь – мы не уживёмся.

Морада прищурила глаза, я помнила это движение, предшествующее дикой головной боли и резко, но плавно переместилась в сторону Старшей, оказавшись в мгновение ока у неё за спиной.

– Ещё чуточку и я сверну тебе шею, – прошептала я ей на ухо, старательно удерживая себя от обозначенного деяния, – дор сказал тебе не перегибать палку. Так ты выполняешь указания хозяина?

Запах чужого пота рассказал мне о страхе этой женщины, ничего, ей полезно, нервная система тоже должна тренироваться.

– Я сделаю твою жизнь адом, Нима, едва ты меня отпустишь, – тяжело дыша проговорила Старшая.

– Не советую, мне показалось, что дор Лорган не любит, когда его не слушают, – коленки у меня тряслись, сил едва хватало стоять, но я упрямо "вела переговоры". В этой патовой ситуации побеждал тот, кто лучше умел блефовать.

– Что ты хочешь, Нима?

Я слегка расслабилась, вот и первый звонок моей победы:

– Перестань унижать меня, Морада, – женщина дёрнулась, задетая моей неучтивостью, – кроме обязанностей личной айки – я не притронусь ни к чему.

– Согласна, – криво улыбнулась Старшая, – быть посему.

– Я отпускаю тебя, но помни мои слова, – я ослабила захват рук и отступала на шаг назад, практически упершись спиной в шершавую стену.

Морада потёрла шею и неприязненно сверкнула глазами:

– Помойся, одежду тебе принесут.

И быстро вышла из комнаты.

Подошла к бадье – та была заполнена водой, с превеликим удовольствием сняла с себя грязное тряпьё и погрузилась в еле тёплую воду, чуть слышно звякнув браслетом о металлический кран. Что-то категорически не складывалось у меня картинка, и ещё эта кривая улыбка у Старшей, явно знающей больше меня.

Купание помогло мне восстановить силы, с грязью уходили нерешительность и грусть по тому, оставленному мною мире, где многое было привычно и знакомо. Последние несколько лет я не оставалась на одном месте больше двух-трёх дней и потому мне казалось нереальным жить в этом поселении, пускай и на правах почётной рабыни. Кошка слишком привыкла к независимости.

Худая девушка, почти девочка, проскользнула в приоткрытую дверь и оставила стопку одежды на грубо сделанной скамейке и осталась, глядя на меня во все глаза.

Я, не смущаясь, вылезла из остывшей воды и так как полотенце мне не предложили, стала надевать серую суконную сорочку прямо на мокрое тело.

– Правда, что ты кошка? – почти прошептала служанка, выглядевшая как эйр, только имела волосы цвета первой молнии.

Я покосилась на докуку:

– Да, – разлепила губы.

– Перевертыш? – восхищение в почти белых глазах раздражало.

– Да, – вновь лаконичный ответ.

– А можешь превратиться сейчас?

– Нет.

– А правда, что ты айка дома Лоргана? – ничуть не смутилась девочка, на грубость тона.

– Да.

– А как же ты сможешь, – осеклась служанка и прежде чем я успела хоть что-то у неё узнать – быстро развернулась и ушла.

Платье из светло серой набивной ткани, короткие панталоны, чулки, туфли с изящным мыском, алый широкий пояс и две ленточки на рукава. Если бы не ситуация-я посмеялась бы над собой. Милая из меня получилась служанка: чисто вымытые, слегка вьющиеся русые волосы, зеленые глаза, удлинённое лицо с маленьким носиком и настороженный взгляд, выдающий мою опытность попаданий в передряги.

Старшая явилась только через четверть часа, когда я уже всерьёз рассматривала варианты побега. Но крыневый браслет никак не хотел сниматься, я лишь натерла руку до красноты.

Толстуха кинула на меня равнодушный взгляд и проговорила:

– Значит так, сегодня ты отдыхаешь и осваиваешься, следующую седьмицу я обучаю тебя, а после ты поступаешь в полное распоряжение дора и клана. Кухня для слуг справа в том же доме, где слуги и живут. И не думай, слугам положен только обед и ужин, остальное готовь себе сама и… на свои деньги.

И старшая гаденько улыбнулась, похоже айкам не платят жалование.

Глава 6

Старшая проводила меня или, точнее сказать, отконвоировала до барака и сказала на прощание:

– На рассвете жду тебя на хозяйской кухне.

А я, аккуратно сняв одежду, застелила кровать и легла спать, события последних нескольких дней отзывались ломотой в теле и постоянной головной болью. Метка никак не проявляла себя и, вообще была больше похожа на рисунок на коже, чем на магическую штучку.

Сон был поистине целебным, и когда меня разбудили разговоры пришедших рабов или слуг (я ещё не разобралась), я была полна сил и никакими хворями даже не пахло. Открывать глаза сразу не стала и была вознаграждена.

– Старшая сказала, это новая хозяйская айка, – донёсся до меня тихий чужой диалог.

– И чем же ему Шааха не угодила?

– Наш дор гурман, а Шааха слишком ревнива. Говорят, ревность портит все блюдо.

– Что ж, в любом случае, если она айка дора Лоргана, ее быстро переселят.

Постепенно разговоры стихли и мои чуткие уши уловили постепенно выравнивающееся дыхание у моих соседей. Только тогда я как могла тихо встала, поморщилась на чуть скрипнувшую лежанку и начала шариться в сумке – где-то там у меня была сменная одежда – чёрная блуза и штаны. Слабый свет от ночных светильников плясал по стенам.

– Ты куда? – тихий шёпот застал врасплох. Я обернулась, на соседней кровати сидела давешняя девочка с белыми волосами.

– По нужде хочу, – буркнула, обрывая любую приветливость.

– Позади нашего дома будет уборная для рабов.

– Угу, спи, – я закончила шнуровать блузку и теперь натягивала ботинки.

– Как тебя зовут?

– Перра, – почему-то мне не хотелось говорить правду, я все ещё надеялась вырваться отсюда.

– А меня – Иева, – донёсся шёпот мне в спину, я только плечами с досадой передернула. Заводить дружеские связи? Это не ко мне.

Завязала оторванную лямку узлом и осмотрелась: темнота густая, черничная, осязаемая, сюда бы мою вторую ипостась, что я здесь слабыми человеческими глазами увижу?

Припомнила давний трюк, зажмурила глаза, досчитала до двух десятков и открыла, ночь слегка прояснилась, но мне хватило. Ещё днём я примечала, где стоят строения, где ворота, где стражники и сейчас уверенно двинулась к выходу.

Ничего не происходило, я нашаривала ногой безопасное место, удостоверившись, что ничего не выдаст моего присутствия хрустом или иным звуком – переносила тяжесть тела на эту ногу и шла дальше. Долго ли, коротко, но до ворот я добралась. Здесь горели и чадили факелы и уже можно было действовать увереннее. Никакой охраны не заметила, и легко взялась за засов. Я успела даже открыть его и сделать пару шагов наружу, прежде чем уже знакомая боль скрутила меня, локализуясь в правой руке.

Я с большим усилием двинулась вперёд – прочь от рабства, прочь от дора.

– Глупая кошка, – раздался спокойный голос позади. Я не стала оборачиваться, сосредоточившись на своих шагах. Ещё один, ногу приставить, и ещё один…

– Ты убьешь себя, – голос донёсся уже из тумана, в который меня погружал разум, спасая от страданий.

– Это… лучше… – фразу я не договорила, потеряла сознание.

Срочно вызванный Пакр только удивлённо поцокал языком, увидав, как далеко смогла уйти эта упрямая девушка. Он вопросительно посмотрел на своего дора, первый раз увидев того в растерянности.

– Видимо, придётся снять браслет, – Пакр осматривал руку, лежащей на траве Нимы.

– Я сниму с него заклятье, а сам браслет оставь.

– Но ведь это риск, Морада предупреждала о том, что Пернима не успокоится.

– Я готов пойти на это, никому не говори, забирай девушку и лечи. Если будет необходимо – подключи моих целителей.

– Хорошо, мой дор, – Пакр легко подхватил тело девушки и наклонил голову, в знак подчинения, а затем исчез в темноте.

– Лучше, чем что, кошка? – тихо прошептал мужчина, судя по голому торсу и пижамных штанах, выдернутый из кровати.

Приходила в себя урывками, звуки вокруг то усиливались до громкости городских труб, то стихали до тихого шёпота, открывшиеся глаза ясности не прибавили: картинка была размытой и плясала. Вспомнила развлечение детства, бродячий цирк и загадочный калейдоскоп. Именно там разноцветные кусочки стекла в хитроумном изобретении складывались в причудливые, волшебные картинки, никогда не повторяющиеся, живущие лишь миг.

Я снова закрыла предавшие меня глаза и провалилась в сон. Проснулась от боли и тут же вскрикнула, чем и привлекла внимание Пакра, старательно бинтовавшего мою правую руку:

– Потерпи, девонька, сама виновата, будь благодарна: дор в последнее мгновение остановил казнь.

– Казнь? – горло сухое, язык как наждак, голос вышел бесцветным и тихим, но кузнец услышал.

– А что должно следовать за преступлением? Наказание, а идти против своего дора – это тягчайшее преступление.

– Он не…мой дор, – облизнула губы, Пакр понял без слов и поднёс чашку с водой.

– Ты ещё не смирилась, деточка, – старик погладил меня по волосам, – смирись, так будет легче всем.

Вместо ответа, я лишь отвернула лицо к стене, злые слёзы душили меня, я обязана найти выход. И неважно, сколько времени мне для этого понадобиться, а пока поиграем в смирение.

Выздоравливала я медленно, Морада была мною недовольна:

– Толка нет, только похлёбку ест.

– Ты говори, да не заговаривайся, девочка смерти чудом избежала, – Пакр со свистящим звуком чистил длинный нож, тряпка мелькала туда, сюда.

– Если бы не ее собственная дурость, ничего бы не было.

– Случайность это…

– Знаю я ваши случайности, кошка не может жить в клетке.

– Слушай, Старшая, неужели дел у тебя больше нет, как в моей каморке дора хаять?

– Я не хаю, – осеклась несносная баба.

– А то ж? Это его выбор, сама знаешь, что будет, если пойти против дора. Иди уже своих служанок строй или айек, – Пакр закрыл меня шторкой от назойливых глаз Старшей. Той ничего не оставалось, как уйти. А кузнец оставил работу и зашёл ко мне:

– Проснулась ты уж давно, не лукавь.

– Я не лукавлю, Пакр, права Старшая, я вполне выздоровела.

Кузнец пытливо посмотрел на меня:

– Неужто не терпится вновь обессилить?

– В каком смысле? – я села на кровати, пережидая лёгкое головокружение.

– Тебе объяснили обязанности личной айки дора?

– Не успели, – рубашка была чистой и выглаженной, хотя я отчётливо помню своё валяние по земле, значит кто-то заботится обо мне. Странно получить тому подтверждение в чужом мире и в статусе рабыни.

– Хм, личная айка почётная должность, именно личная айка делится своей энергией с дором.

– Делится энергией? А что больше никто не может?

– Может, конечно, но обычно в личные берут ту, энергия которой самая чистая и светлая.

– Может невеста подсобит? Как ее там, ээээ, Аэрина?

– Аэрина? Невеста не может делится с женихом энергией, для высокородных доринь это процесс весьма грязный, жестокий и бесстыдный. Одно время совет доринь хотел даже запретить этот институт, как устарелый и бесчеловечный. Но король не счёл их желание обоснованным.

Я молчала, а что я могла сказать на то, что я должна полностью отдать свою энергию жадному дору? То, что я согласна с советом доринь и это жестоко? Кто будет меня слушать?

– Что-то я передумала выздоравливать, – пробормотала я.

– Девонька, как бы я не хотел потянуть время, ты уже на ногах. Не пытайся больше бежать, дор не всегда сможет остановить действие заклинания. Я не хочу однажды утром увидеть твой труп недалёко от ворот., как его снять? – я умоляюще посмотрела на старого дора.

– Неужели, ты думаешь, что я буду тебе в этом помогать? – тот подобрался и грозно на меня посмотрел, я не выдержала, отвела взгляд. Он прав, как бы он не относился ко мне, он не пойдёт против своего дора, ради кого? Ради облезлой кошки, которую он знает от силы седьмицу?

Не думаю, что смогла бы дойти сама, но Пакр не таясь подставил мне своё плечо и потащил меня на улицу.

Пакр помог мне дойти до общего дома, но заходить внутрь не стал:

– Свободные эйры не гостят у слуг и рабов. Считается, что и свою независимость можно там оставить, как плату за гостеприимство.

– Странно видеть подобную суеверность.

– Это традиции, девочка, а они лишь укрепляют клан. Я пошёл, ты знаешь, где меня найти.

Я развернулась и вошла в общий барак, там ничего не поменялось: ряды кроватей, шторки, выражающие желание создать себе уединённость, большой шкаф и маленькие тумбочки.

Моя кошка только бессильно злилась, место, где ты вся на виду, ей совершенно не нравилось.

Я машинально посчитала лежанки, получилось всего с десяток кроватей. Значит в этом клане было всего десять рабов? Значит ли это, что здесь институт рабства не поощряется? Если обратиться к вышестоящему аристократу, может я и смогу освободиться? Как жаль, что мне не хватает информации. Вот, что значит закрытость мира. Мы с ними по определению соседи, а ничего друг о друге не знаем. Хотя сдаётся мне жители тёмного мира более информативно подкованы.

Я опустилась на свою кровать, все же рановато я поднялась, ноги ещё дрожали от затрачиваемых усилий.

Сон настиг меня, когда я старалась зафиксировать кружащуюся картинку перед глазами. Не знаю, сколько я спала, но открыв глаза – поняла, что сил однозначно прибавилось.

Скрипнула дверь, в барак вошла Иева:

– Перра, я видела, что ты пришла. Я так рада, что ты здорова.

Молодая эйра присела ко мне на краешек кровати.

– Привет, Иева. Я слегка приболела.

– Да что уж там, бежать ты пыталась.

Я с интересом взглянула на эйру:

– Это было так очевидно?

– А что я должна была подумать, если ты вышла в ночь и не вернулась, а наутро Пакр объявил, что тебя свалила "грудница".

– Об этом все знают?

– Только я, может Старшая ещё, но она у нас души читает – ей по рангу положено. Остальные посудачили, что болезную айку дор себе выбрал и замолчали.

– Скажи, Иева, ты тоже айка, я думала эйры не могут быть рабами.

Губы эйры сжались в прямую полосу:

– Мой отец продал меня за долги клана.

– А что у тебя за клан?

– Клан талой воды.

– Значит, ты маг воды?

Иева улыбнулась:

– Я очень слабый маг. И клан у меня слабый, вот в долги и влезли перед огненными.

– Сколько тебе ещё здесь находится?

– Пока не соберусь замуж.

Я растерялась:

– А что мешает завтра же найти какого-нибудь бедолагу и потащить его в храм?

– В храм? Зачем? – удивилась эйра.

Я снова растерялась, не знать очевидные вещи у нас могли только малые дети, Иеве же на вид было лет шестнадцать:

– Чтобы жрецы скрепили твой союз.

Иева рассмеялась:

– Наши союзы скрепляет стихия, зачем нам посредники? Эйры не могут заключить брак, пока не достигнут совершеннолетия.

– И когда оно у вас?

– Примерно в сорок пять лет, в разных кланах по разному.

– А сколько тебе лет?

Иева удивлённо моргнула:

– Мне тридцать весен и одно лето. Ты не умеешь читать когки?

– Не умею, – не признаваться же, что понятия не имею про что она говорит. А эйра распахнула блузу и я увидела татуировки, бледно-серебристые, кое-где голубоватые, они стекали ручейком с правой ключицы между грудями, ажурно оббегали пупок и обрывались.

– Здесь сказано, что я ещё молода и не готова к браку, что мой род пятый в моем клане, что моё имя обозначает "Светлая", что моя мама полукровка из рода Кипящего воздуха…

– Как много, – заворожённая глядела я на когки, пытаясь уловить действительно ли они двигаются или мне кажется, – вся ваша жизнь прописана на вас. Как вы купаетесь, если вас можно читать как открытую книгу? Закутавшись в простыню?

Иева застегнула блузу и улыбнулась:

– Не все современные эйры могут прочесть даже собственные когки… Что уж говорить про чужие, но обычно до третьего рода наследников обязуют учить читать рисунки.

– А кто вам их наносит, это, наверное очень больно? – мне действительно было интересно, ох уж это известное кошачье любопытство.

Иева рассмеялась:

– Все знают, что эйры уже рождаются с когки и в процессе жизни они сами распускаются на нас. Одним вопросом ты уверила меня, что росла очень далеко от Эйростана.

– Очень далеко, – подтвердила я, – настолько, что уже не смогу возвратиться, да и никто меня не ждёт.

Иева погладила меня по руке:

– Перра, это не так, у всех есть тот, кто его ждёт. У меня, например, ждёт отец, мама и сестрёнка. Вот выйду замуж и обязательно вернусь, или раньше, если клан сможет меня выкупить.

– Айки могут стать свободными?

Эйра погрустнела:

– Конечно, могут, только вот иногда условия невыполнимы.

– А кто их ставит, эти условия?

– Как кто? Дор, естественно. Наш дор справедлив и добр, лишнего не просит.

– Ясно, значит за освобождением – это к нему, – я задумчиво чертила ногтем на столе царапину. На мягкой древесине она выходила чёткой и ровной.

Эйра посмотрела в окно:

– Солнце уже низко, мне пора на кухню.

– Я с тобой, – вспомнила я приказ Старшей перед моим побегом.

До хозяйского дома мы прошли через двор, Иева открыла неприметную дверь для слуг и провела меня в большое жаркое помещение. На двух больших печках что-то шкворчало и переливалось. Две дородные женщины непонятного возраста и расы старательно чесали языками, сидя за большим пристенным столом. Они обернулись на нас, но интереса наша пара у них не вызвала. Иева начала доставать серебряную посуду, видимо, будет сервировать стол к ужину.

– А где Старшая? – я ещё раз оглядела кухню, но не увидела фигуры распорядительницы.

Одна из женщин ответила:

– Ушла в библиотеку, вернётся после ужина. Сказала, что накопилось много дел.

– А где находится библиотека?

Иева подошла и зашептала:

– Перра, айкам нельзя попадаться на глаза хозяевам, мы же не слуги.

– Почему?

– Чтобы не оскорблять их своим присутствием.

– Как вы тут живёте? То нельзя, это нельзя… – я разочарованно вздохнула, а Иева лишь виновато улыбнулась:

– Это наши традиции.

– А ты можешь сказать Старшей, что я жду ее здесь?

– Зачем она тебе?

– Я готова приступить к своим обязанностям.

– Перра, иди отдыхай, с утра Старшая обычно пьёт какао на кухне, завтра тут ее и найдёшь.

– Может ты и права, – задумчиво пробормотала я, попрощалась со всеми и вышла.

Стоит использовать полученное свободное время в своих целях, например, разведать территорию. Отдыхать приходилось часто, но оно того стоило. После часа непринуждённой прогулки, в течении которой я старательно пыталась не попасться никому на глаза, я узнала, что кроме хозяйского дома, барака для рабов, каморки Пакра здесь ещё имелись: конюшня, летний домик для гостей, занятый сейчас невестой дора, несколько сараев для хозяйских нужд, пара свинарников, большой ухоженный парк, несколько непонятных пристроек, одно сооружение подозрительно напоминающее алтарь под открытым небом и высоченный забор на протяжении всей границы поместья. Что ж, есть где развернуться. Я остановилась отдохнуть возле границы парка. Ноги гудели и ныли, и я пропустила тот момент, когда их нужно было уносить с дороги, ибо ко мне плыли две женщины: одна одетая в форму служанки и особа с царственной осанкой и высокой причёской огненно рыжих волос.

Может я бы и осталась незамеченной, да пришла мне в голову идея скрыться побыстрее. Дорина заметила мою спину и что-то сказала своей спутнице, а та крикнула мне:

– Эй, ты! Айка, стой!

Я стиснула зубы и остановилась.

– Повернись и подойди к нам.

Как было сказано развернулась и подошла к парочке. Служанка стояла позади госпожи и рассматривала меня с таким же интересом, как и я их. Пока молодая красивая дорина не вспыхнула от злости и не сказала:

– Опусти глаза, айка!

Вот ещё!

Мгновенно щеку полоснула боль, я вскрикнула и схватилась за неё.

– Опусти глаза, айка! – снова потребовала дорина, перехватывая тонкий горящий хлыст, выросший у неё из ладони.

– Я лучше пойду, у меня дела, – дерзко ответила я, ожидая повторного удара. Но его не последовало, девица старательно пыхтела, напрягая поднятую руку, но опустить ее уже не могла. Причина вышла на свет чуть позднее. Злой дор Лорган подошёл со спины к дорине:

– Аэрина, с каких пор вы имеете право портить МОЁ имущество?

– Она весьма нахальна, мой дор, – склонила перед ним голову рыжая эйра, – Лорган, она отказалась опустить глаза.

– Я сам накажу ее, это моя личная айка и, Аэрина, пока мы не сочетались, прошу впредь быть внимательнее, выбирая жертву.

– Да, Лорган, – снова наклонила изящную головку девица, зло сверля меня своими темно-карими глазами.

– Прошу меня извинить, – Лорган грубовато подхватил меня под локоть и потащил к постройкам. Там в безлюдном закутке позади конюшни, он отпустил меня и прорычал:

– Что ты себе позволяешь, кошка?

Я нащупала спиной деревянную стену помещения и опёрлась о неё, происходящие события выбивали меня из колеи.

Лорган ненавязчиво перетёк максимально близко ко мне, практически вдавливая меня в занозистые доски:

– Кошка, ты хоть понимаешь, что ты натворила?

– Меня зовут Нима, эйр.

– Я обязан тебя наказать, – не обращая внимания на мой выпад, продолжил Логан, – айка не смеет не подчиниться прямому указанию дора.

– Она не моя хозяйка, – мне уже поднадоел этот разговор ни о чем, – и наказание я не приму.

– У тебя нет выбора, – сказал эйр и наклонился ко мне, почти касаясь щекой моей щеки, и прошептал на ухо, – не двигайся и не сопротивляйся.

Я честно попыталась вырваться, но эйр держал крепко и сильно. А потом мне стало все равно, настолько упало настроение, насколько ничего не изменилось вокруг. А я потеряла часть своих желаний, мне не хотелось ничего, апатия овладела мною.

Лорган уже отпустил меня и внимательно смотрел за мной:

– Как ты, кошка?

Состояние не подлежало оценке, я чувствовала себя существом, потерявшим свою личность и живущим по инерции. Заставляла себя дышать, потому что иначе умру, а инстинкт самосохранения сейчас поднял голову, когда я была в изменённом сознании. Эйр почти ласково коснулся обожженной щеки, своей прохладной ладонью.

– Нормально, – что-то заставило меня ответить неправду.

– Скажи, "нормально, мой дор", – упрямство данного конкретного эйра должно было раздражать, но апатия побеждала.

– Нормально, мой дор, – послушно повторила я. А Лорган неожиданно разозлился: