Текст книги "Однажды в Манчинге (СИ)"
Автор книги: Ольга Зима
Соавторы: Ирина Чук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Ольга Зима, Ирина Чук
Однажды в Манчинге
Чук, поддерживающей мои безумства.
Читателям, задающим наводящие вопросы)
Пролог
Четыре утра – час волка, когда ночь сдает стражу дню.
Шустрая гаичка выпила каплю дождя, сверкающую в чаше из желто-бурого листа; чем-то встревоженная, прислушалась. Но лес молчал, лишь звонкоголосый птичий гам нарушал тишину. Успокоенная, пичужка пробежала по тоненькой веточке и повисла, раскачиваясь вниз головой. Мир перевернулся. Ковер из вересковых холмов накрыл лазурное небо в легкой шерстке облаков, а прямо перед ней невесть откуда появилась волчья морда. Лобастая, блестящая. Черная – такого же цвета, как шапочка на головке у гаички. Волк этот казался гораздо крупнее обычного зверя, да ещё глаза у него были человечьи. Темные, серо-стальные, недобрые глаза. Пичужка оцепенела в ожидании немедленной смерти, однако зверь ничего не сделал, даже не зарычал, лишь протяжно втянул носом влажный утренний воздух и медленно выдохнул.
Гаичка торопливо порскнула в чащу, а волк порысил дальше, через розово-лиловое море цветов, пропав так же бесшумно, как появился. Лишь роса опадала по его следам, да бирюзовые бабочки в шоколадных прожилках и оранжевых крапинках взлетали там, где он проходил, трепетали в чистом небе, а затем присаживались обратно.
Зверь миновал пустошь, пролесок, сделал широкую петлю, обходя человеческое поселение, сморщил нос, пересекая лимонно-желтое поле…
Когда к аромату цветов, прелых листьев и тяжести людского духа стал примешиваться острый запах гари, волк припустил что есть мочи не разбирая дороги, через бурелом, молодой березняк и заросли ракиты. В один невероятно длинный прыжок одолел синюю ленту реки, добежал до свежего пожарища и замер на миг. Обошел то, что не так давно было домом, поскреб землю на пригорке, наклонив голову, прислушался к чему-то, заскулил, а затем сверкнул желтизной очей, взвыл так отчаянно и жутко, что у живущих поблизости волосы поднялись дыбом. Люди бросились прикрывать ставни и затворять двери, приговаривая:
– Берегитесь! Волк пришел. Волк!..
Глава 1. Пирожки от бабушки
Брат выбрал красивое место для дома – на склоне холма в излучине реки… Фиолетово-черный узел боли и смерти висел теперь над пепелищем, да хрипло каркали вороны, слетаясь со всех сторон в поисках поживы. Даже кости двух существ прогорели в золу. Ни следа от Мэрвина и от галатки, непонятно кем ему приходившейся. Не вернуть из мира теней ушедшие души, не спасти, не обнять…
Было трое братьев, осталось двое. Его небольшая семья сократилась на треть, а Мидир даже не мог сейчас скорбеть – не было времени, не имел права.
Он вновь втянул тягучую влагу земли, прелую стынь болота и запахи людей. Медлить нельзя: к бывшему дому брата спешили охотники, только не за ланью или кабаном. Странно, что не взяли собак. Эх, приветить бы как следует, только…
Только тот, слабый родной запах не оборвался. Кто-то сидел возле пепелища, долго сидел, а потом побрел к селению. Именно побрел: так устало петлял след. Мидир поспешил туда же. Скоротав путь волком, он вернул себе облик ши у околицы, лишь уменьшил рост. Оправил черный плащ и короткий кинжал, развязал кожаный ремешок, распуская заплетенную для боя косу. Выделяться он будет все равно: высокий, черноволосый, среброглазый – ши красивы, как немногие из людей – только вопросов вызовет меньше. Можно было бы обернуться птицей, но птица не почует след.
В облике ши Мидир чуял хуже, чем в зверином, однако родную кровь ощущал явственно. Особенно когда она пролилась!
В несколько шагов добежал до околицы, где разошедшиеся подлетки пинали лежащего. Отшвырнул драчунов в стороны, опустился на колени и приложил ладони к голове избитого мальчишки, вливая силу и возвращая его к жизни.
Белые, когда-то пушистые волосы, чистое лицо с прямым носом и правильными чертами было похоже и не похоже на лицо старшего брата.
Тут веки открылись – и в светло-серых глазах плеснулось волнение, неверие, а затем такое счастье, что у Мидира сжалось сердце.
– О… тец? – еле выговорил мальчишка.
Узнавание тут же сменилось яростью, а затем болью утраты. Глаза его закатились. Мидир сдернул плащ и обернул им ребенка. Кончики острых ушей торчали из светлых прядей, испачканных кровью.
– Ублюдок! Демон! Он не наш и не ваш тоже! Отдай его нам! – раздались несмелые, но дерзкие голоса.
Волчий король поднял голову в медленном, страшном движении, зарычал, показывая вытянувшиеся в оскале звериные зубы. Сверкнул желтизной глаз, и подлетков как ветром сдуло. Догонять и рвать за то, что подняли руку на родную кровь, Мидиру хотелось сильно. Но, как и многие свои желания, он отложил это на потом.
– Ты не он! – прохрипел пришедший в себя мальчишка. – Почему ты не он?!
Он самостоятельно, хоть и на дрожащих ногах, поднялся, отбросив поддерживающую его руку. Поднял упавший плащ, встряхнул его, аккуратно сложил – чуть ли не по складочкам – и протянул опешившему Мидиру. Поглядывал малец зло, и это было хорошо. Как злость, так и то, что он был ещё жив. Эту невероятную удачу, пойманную за хвост, Мидир отпускать не собирался, еле сдержав желание вновь схватить за кисть.
Неожиданно обретенный родич поправил старенькую одежду, кое-где аккуратно зашитую, кое-где свежепорванную, и произнес холодно-вежливо:
– Благодарю за помощь, но я бы справился и сам. От пары синяков еще никто не умирал. А отец говорил: не отвечай ударом на удар.
Мидир еле сдержался от цитирования прямо противоположных заповедей Благого Слова, слово в слово повторяющих проповеди друидов, но спорить не стал.
– Боюсь спрашивать, кто вы, – продолжил мальчишка, – но, видимо, должен.
– Знаешь, что ши не врут?
– Наслышан немного, – попытался он усмехнуться, но разбитые губы слушались плохо. – Врать не врете, только изворачиваться больно ловки. Так кто ты?
– Мидир, владыка Благих земель Нижнего Мира, король Дома Волка. Мэрвин, твой отец, был моим старшим братом. Как зовут тебя?
– Джа-а-аред, – без особой радости обронил тот. Наверняка и вовсе бы не сказал, только оскорблять спросившего не жаждал.
– А Самхейнов на твоем веку сколько миновало?
– Немного осталось до шестнадцати.
– Немного – это сколько? – Мидир не удержал ползущую вверх бровь: по всем приметам, полуволчонок был совсем мал.
– Пять зим, – вызывающе задрал тот подбородок и прищурился: – Разве это много для ши?
Копыта коней вздымали пыль на дорогах: охотники спешили по душу его племянника, пока тот ловко жонглировал словами. И ведь если «да» не скажет, не увести его в Благие земли. Закон един на все миры: ши обладают магией, а люди – правом не дать ею воспользоваться.
– Я ведь могу прямо сейчас увести тебя в Нижний мир, – произнес волчий король, понадеявшись на земные заблуждения.
– Нет, нет и нет! Да с чего вы взяли, что я уйду с вами? – дернул плечом мальчишка, порушив все надежды волчьего короля, однако тут же поправился: – То есть, простите, не вижу надобности покидать землю моих родителей. Что?
Мидир поймал себя на глубоком вздохе. По упрямству Джаред очень даже походил на всю королевскую семью и еще, как Мэрвин, окатывал при несогласии излишней вежливостью и холодным высокомерием.
– А то, что здесь тебя ждет лишь смерть. Я чую запах погони, что идет по твоим следам. Ты понял бы сам, имей хоть немного опыта. Ты – волк, пусть и наполовину.
– Я не волк! – мальчишка сорвался, крикнул отчаянно. – Никогда им не был и не буду!
– Но ты и не человек тоже, – Мидир поднял руки в примиряющем жесте, обосновывая свои слова фактами, как обычно при разговоре с Мэрвином. – Иначе тебя не забрасывали бы камнями. Хочешь, чтобы я догнал и убил этих наглецов? По нашему закону я обязан это сделать.
– Нет! – новый отчаянный крик, но уже без испуга. – Отец правильно говорит: вы чудовища!
Старший брат умудрялся усложнять жизнь Мидиру даже в Верхнем, даже из мира теней, даже не присутствуя лично. Тратить время на разговоры было в высшей степени расточительно, острый волчий слух уже без напряжения улавливал перестук копыт. Но другого пути не существовало: характер Джаред выказывал истинно волчий.
– Что ещё говорил твой отец?
– Что у меня родня в Нижнем, но доверять ей нельзя, – бормотнул Джаред и нахохлился.
Мидир вновь медленно выдохнул, ещё медленнее вдохнул, однако спокойствие сегодня ходило иными дорогами, чем сам владыка Нижнего мира. Мало того, что Мэрвин смолчал о новой семье, так еще и настроил сына против старой.
– И я очень хотел бы поспорить с ним об этом. Очень хотел бы! Но уже не могу! Не могу! – рявкнул он.
Джаред не думал пугаться, и Мидир мгновенно остыл сам.
– Хорошо, в Нижний мы не пойдем, но отсюда нам уйти придется. Слушай меня внимательно. Сейчас здесь появятся те, кто жаждет твоей смерти.
– Откуда вы знаете?!
– Мы, хоть и схожи с людьми обликом, называемся волками не просто так. Я говорил уже: я их чую, они все ближе. Посмотришь на них внимательно и, может быть, узнаешь, кто приходил в дом твоего отца.
– Но… они узнают меня! – Джаред опешил, растерялся, как обычный ребенок. – И я не успею ничего сказать вам…
– Не узнают, – Мидир хотел потрепать его по волосам, но передумал: слишком диким и неприрученным выглядел волчонок. – Мало того, вскорости ты не узнаешь ни меня, ни себя. Ничего не бойся.
– Я ничего не боюсь. Даже смерти, – произнес Джаред и поджал тонкие губы. – Может, и не стоит мне никуда идти…
Мидира передернуло.
– Не боишься смерти, потому что не думаешь! Смерть – финал жизни, он должен чего-то да стоить! Всегда!
Мальчишка шваркнул разбитым носом, стер кровь с виска и глядел все так же равнодушно-спокойно светло-серыми, очень чистыми глазами.
– Времени у нас все меньше, как и у меня доводов, – холодно произнес Мидир. – Но подумай сам: хотел ли отец твоей смерти? Хотела ли смерти твоя мать?
– Друиды говорят, я встречусь с ними там, в ином мире. Вдруг это правда? – спросил Джаред тихо и упрямо, как может говорить ребенок, верящий в волшебные сказки.
Неприятно, но придется вновь говорить как со взрослым.
– Я не знаю, куда попадают души людей, но где обитают умершие ши, мне хорошо известно. К сожалению, я бывал там не раз. Там нет ничего, кроме холода и тьмы. Твоя душа не узнает своих близких. Только живя, ты сможешь сберечь память о них.
Мальчишка опустил голову, словно пыль под ногами за околицей захолустного селения была чем-то интересным, помолчал, определенно что-то решая для себя, глянул исподлобья:
– А зачем вам знать тех, кто был у моего отца?
– Потому что они причастны, – Мидир оскалился, не в силах удержать проявление чувств. – Потому что я найду их всех! Я спрячу тебя в надежном месте и пройду по их следу!
Желтый блеск глаз Мидира не испугал внимательно слушавшего Джареда. Волчий король спрятал вылезшие от ярости клыки и продолжил:
– Я не трону их семьи, как поступил бы в Нижнем, потому что это не понравилось бы твоему отцу. Но каждый, кто отдал приказ, каждый, кто виновен – умрет. Или ты надеешься на правосудие Манчинга? Будешь просить о заступничестве людей?!
– Я пробовал! Я ходил к судье, – вновь опустив голову, понурился Джаред. – Он сказал, что это разбойники и ничего нельзя сделать. Друиды… они любили отца, но они не могут вмешаться. Все твердят о равновесии, о гармонии, о невмешательстве и непротивлении. Я знаю, но отца убили! Убили! Не время искать гармонию!
Мальчик вдруг показался Мидиру истинным волком. Хотя бы потому, что напомнил его самого в далеком-далеком детстве.
– Значит, на людскую справедливость надежды нет. Ты знаешь мои намерения. Твое слово, Джаред?
Мальчишка набрал воздух в тощую грудь, вскинул серые волчьи глаза и произнес после воистину королевской паузы:
– Я промолчу… дядя. Владыка Светлых земель и…
– Можешь называть меня Мидир, – обрадовался волчий король. – Приступим к божественному воздаянию! Отец учил тебя обращаться?
– Что? – недоуменно свел светлые брови Джаред.
Первое обращение всегда болезненно, не дело начинать его с чуждого облика. Тем более превращаться в зверя на глазах у стайки недорослей, подглядывающих из-за изгороди, поэтому волчий король отвел Джареда подальше от смертных. Молодой ельник показался Мидиру родным, по колким иглам провел рукой и Джаред, а затем отвлекся на лимонные пахучие свечки поздних цветов. Мидир развернул мальчишку к себе, опустился на одно колено, взял в руки пыльные узкие кисти и произнес:
– Смотри мне в глаза.
Сила привычно потекла через ладони, Мидир подтолкнул Джареда к обращению. Осторожно, чтобы не остановить сердце. Облик светловолосого мальчика поплыл, затуманился, и вот уже белый волчонок рявкнул испуганно, вцепился в плечо.
Звереныш понюхал кровь, виновато лизнул руку, совершенно успокоился и поплыл чертами, подчиняясь воле мага и принимая обличье однажды виденной Мидиром девочки. Собственный вид изменить проще и быстрее, и через пару ударов сердца на опушке леса стояли девчонка в красном плаще и бабушка с двумя корзинками.
Очень вовремя.
Четверо охотников на добрых конях появились на лесной дороге. Рыжеволосые, как большинство галатов, крепко сбитые, в боевом доспехе, при луках и мечах.
– Мальчишку не видели? Бледный такой, худой, уши ублюдочные. Не пробегал? Малышня сказала, с демоном сюда ушел!
– Да вроде там что-то мелькнуло, демон, не демон, не поручусь, – махнула рукой старушка в сторону леса. – Далече только, вы уж сделайте милость, догоняйте, коли вам так надобно! Может, и ровню себе отыщете!
Девочка рассмеялась, прикрываясь ладошкой. Охотник направил коня на обоих: старушка слишком языкаста, девчонка – смешлива. Только конь вперед не шел, фыркал, мотая головой.
– Уж не нарушил ли что этот мальчик? – склонила голову старушка, привлекая внимание к себе. – Может, и награда за его поимку есть? А то разжиться бы одежками новыми да приданым для пигалицы…
– Награда есть, да не про твою честь, старая карга! – рявкнул главный.
– За живого-то дороже, вот ищем… – добавил второй, чуть поуже в плечах, и осекся от взгляда главного. Третий молчал, словно языка лишился.
Старушечье лицо сморщилось от улыбки, она протянула корзинку с пирожками:
– Свою награду вы завсегда сыщете, а покуда угощайтесь. Путь вам предстоит неблизкий, и чем закончится, ведомо только старым богам.
– Можно? – спросил ближайший к корзинке всадник, самый худой и, видимо, самый голодный. – С ночи же в седле, и не ели…
– Ну что смотришь? Бери, раз дают! – недовольно ответил главный. – Отравишь – вернусь по твою душу! – сурово произнес для бабушки.
– Далече будет, – ответствовала та с достоинством. – Не всякий ретивый конь до нашей глуши доскачет, а коли доскачет, то вряд ли вернётся. Лучше я к вам наведаюсь, может, еще гостинчиков каких принесу… Куда путь-то держите?
– Все тебе доложи, – фыркнул главный и тронул коня.
Полетевшая следом за охотниками любопытная гаичка проводила ускакавших вершников взглядом, чивикнула и уселась на веточку поглядеть на забавную парочку.
– Беда, Мидир. Никого я не узнал, – понурилась девочка, когда улеглась пыль, поднятая копытами коней.
– Это ничего, милочка, ничего, – ответила старушка. – Зато я их теперь почитай знаю.
Девочка захихикала и уселась на землю.
– А знаешь, как они вкусно пахнут? – прищурилась старушка.
– Кто, пирожки? – сквозь смех спросила девочка.
– Наши охотнички. Как те, кто знает больше, чем говорит. Придется с другими гостинцами к ним наведаться, раз уж пирожки не понравились… «Ублюдочные уши», значит, – нарочито ласково повторила старушка.
– Эй, Мидир, ты чего? – подскочила девочка. – Отпусти их!
– Ты права, милочка, конечно, я их отпущу. Сначала поймаю, а потом повешу куда повыше, а затем обязательно отпущу! Я уже знаю, откуда они пришли. Так нужнее они мне живые или мертвые, а, племянник? – все с той же милой улыбкой произнесла старушка низким голосом Мидира, меняясь обратно в одного очень сердитого ши.
– Спугнешь же.
– Разумно, Джаред. Я прослежу. Пока прослежу. Ну, пора…
– Эй! А я? А мне как отсюда вылезти? – недовольно потрясла льняным платьем девочка и притопнула красным башмачком. – Я не хочу больше быть девчонкой!
– Быть девчонкой лучше, чем трупом, – наставительно произнес Мидир и усмехнулся. – Ишь ты, не хочет он.
– Мидир!
– Джаред, – сжал он плечо девочки. – Посиди тут. Дождись меня. Решишь удрать – я все равно найду тебя по следу. Хочешь тащиться в волчьей пасти до самого Манчинга?
Девочка отчаянно замотала головой:
– Дождусь я тебя, дождусь!
– Молодец, быстро схватываешь, – Мидир похлопал племянника по плечу. – Раз уж ты у нас такой умный, вот тебе подсказка: эту личину ты смог бы скинуть сам, если бы захотел.
– И надеть? – неожиданно заинтересовался тот.
– И надеть: это уже готовая магическая форма. Стоит вспомнить – она вернется на место. Но если творить другую, самому тебе придется продумывать слишком многое – одежду, обувь, кожу, глаза и прочее.
– И долго мне быть таким?.. – Джаред многозначительно не договорил, снова качнув юбками и заодно головой, отчего по плечам рассыпались светлые локоны. Встряхнулся весь, словно волчонок!
– Такой, милочка, – Мидир прищурился довольно. – Кушай пирожки!
– Мидир! – в серых глазах блеснули слезы.
– Вечером сниму. Я обернусь быстро, и мы махнем в столицу. Есть у меня там одна знакомая, надеюсь, не забыла за сколько лет. Только не открывай никому ни свое, ни мое имя и не говори, что ждешь волка, даже в шутку, – Мидир задумался, услышал отдаленный треск в лесу и добавил: – Скажешь, что отец-дровосек вот-вот придет.
– А… – открыла рот девочка.
– А лучше молчи! – Мидир поправил Джареду капюшон, напитывая магией красную ткань. – Накинешь на голову, и никто тебя не увидит. Только пирожки съешь, а то от пустого места будет сильно пахнуть.
– Нет, я не про это! Подожди! – племянник схватил его за руку – и сразу отпустил.
– Говори же.
– Знаешь, я как от судьи вышел, к Хендрику зашел. Я до этого у него прятался, и когда родителей… – сердито смахнул слезу. – Отец меня к нему загодя отвел, словно опасался чего. Хендрик меня отговаривал! Убеждал к судье не ходить, говорил: отец оживёт и вернется и что вдруг охотники к нам нагрянут!
– Кто такой этот Хендрик?
Имя звучало впервые, да и что за странные разговоры про возвращение Мэрвина? Мидир был не прочь разузнать в подробностях.
– Он был вместе с отцом… – говорил Джаред через силу. – Он помогал ему. Они дружили. А скажи еще…
– Я найду его по твоему следу, – ответил Мидир, решив, что друг брата важнее его врага.
Джаред глазом моргнуть не успел, как вместо очень похожего на отца существа на него смотрел огненными глазами огромный черный волк. Зверь лизнул Джареда в щеку, с места перепрыгнул щетину ельника – и пропал. Цокотали кузнечики, яростно-бойко пели птицы, шелестела листва…
Взрослые всегда убегают от самых простых вопросов! Джаред покосился на мшистый валун в раздумьях, не запачкает ли платье, если присядет. Еще утром он был сам по себе, и никому до него не было дела. А теперь обнаружился родственник, который решил заявить на него права! Не пойдет он ни в какой Нижний! Ну, может, чуток побудет с этим… Мидиром. А то взрослые временами совсем рассеянные, этот волшебный вдобавок, еще вляпается куда от незнания. Вот, одежду на него напялил, какую не всякая княжна себе позволит. И где только только повстречал такую?
Джаред оглядел свое платье, сорвал ленту с длинных волос – его цвета, снежно-белого – и насупился.
Рядом опустилась ворона, глянула черным глазом, приблизилась боком, вроде бы просто так, а не за подачкой. Джаред поднял крышку корзинки, понюхал, сглотнул слюну – ел уж и не помнил когда – и потянулся за пирожками. Вдруг магические – значит, поддельные? Нет, оказалось, разве магически вкусные. А начинка такая, как часто делала бабушка, специально для него: капуста с яйцами, щедро сдобренная маслом. Джаред проглотил первый почти не жуя, второй бросил птице. Черные вороны над сожженным домом угнетали, а эта ворона – нет. Птица подхватила гостинец и улетела в лес. Отец бы похвалил…
Тут странное ощущение захлестнуло Джареда: боль свернулась лишь в сердце. Он пошевелил руками и ногами, попрыгал, пощупал ребра, недоверчиво потрогал нос, щеку, висок – ничего не болело. Совсем ничего! Даже перестал тянуть локоть, плохо заживший после давнего перелома, и сколотый зуб ощущался целым. Джаред ощупал языком обе челюсти и нигде не нашел привычных неровностей. Болеть не будет, это хорошо. Но и свистеть не выйдет. Правда, дома свистеть все равно было неприлично, и он свистел всегда в одиночестве…
Джаред повздыхал о непонятном состоянии, пользуясь им как предлогом отвлечься от тягостных мыслей. Он затянул потуже затейливый пояс с золотыми нашивками, за который знакомые ему девчонки отдали бы полжизни, одернул верхний, расшитый тесьмой хангерок, поправил складки на нижней лейне, перевязал завязки плаща, пригладил волосы – и рассмеялся до слез от собственной, въевшейся в душу аккуратности.
