Текст книги "Однажды в Манчинге (СИ)"
Автор книги: Ольга Зима
Соавторы: Ирина Чук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)
Глава 10. Короткие дни, долгие ночи
– Что-то я говорю не то, – сказал сам себе Мидир, без сил откидываясь на постель.
Спокойный с чужими, Джаред мгновенно вспыхивал при общении с ним.
– Все наладится, – произнесла вошедшая с черного хода Лейла.
– С чего ты так решила? – не поднимаясь, устало спросил Мидир, глядя в прочный потолок с массивными балками.
– Вы ссоритесь как родня, – присев рядом, сочувственно и мягко ответила Лейла. – А можно…
– А можно проведать того, кто спас меня? – раздался из-за такой же прочной, как балки, двери, оставшейся неплотно прикрытой, девичий голосок.
Мидир скривился: вот уж чего ему сейчас не хватало, так это приставучей девчонки, числящей его красавцем. И пусть эта, как её… Тикки заслуживала поощрения за некоторые отдельные фразы, иметь с ней какие-то дела больше обычного Мидир не хотел.
– Пусть уйдёт, – прошипел он женщине.
Лейла, однако, ответствовал иное:
– Спаситель не может пренебрегать вниманием спасенного! Кажется, у вас даже закон какой-то есть? Насчет платы за спасение?
– Лейла! – Мидир полыхнул желтизной глаз. – Ты разозлить меня решила?!
– Нет, мой прекрасный ши, немного взбодрить, – ответила она жмущейся на пороге девочке: – Заходи, милая, проведать – можно!
Мидир постарался принять свой обычный вид. Лежа на меховом одеяле, это удавалось ему легко – он был полностью одет, а бинты прикрывало сюрко – и теперь скрестил лодыжки, переплел перед грудью пальцы, устроив поудобнее ладони, словно в раздумье принимал непринужденную позу для отдыха. Словно лежать было его желанием, а не вынужденной необходимостью.
В дверь просунулась золотисто-рыжая голова с вплетенными в волосы яркими разноцветными лентами. Девочка что, прихорошилась для визита? Платье, слишком богатое для неё, определенно принадлежало не простой горожанке. В ушах поблескивали сережки, а на ногах – браслеты. Пахло от нее вкусно, завлекающе. Еле заметно для человека, в самый раз для ши.
Волчий король с укором взглянул на Лейлу, недоумевая, с чего это подобная щедрость? Женщина дернула плечиком, шепнула:
– Твои гости – мои гости.
Мидир вздохнул, коротко кивнул, не стараясь быть более приветливым, чем при знакомстве – этак и правда можно вскружить человеческому ребенку голову.
– Доброго дня, великодушный спаситель, – Тикки вышла на середину комнаты, старательно не замечая Лейлу и обращаясь только к Мидиру. – Я благодарю вас за мое вызволение из темницы и нечеловеческое, – тут глаза её хитро блеснули, – милосердие и сочувствие.
Мидир кивнул еще раз, надеясь, что девчонке этого достанет, что она замолчит и уйдет, предоставив ему отгадывать загадку, где это он успел проявить милосердие и сочувствие, ладно хоть нечеловеческие.
Но не тут-то было.
– Я знаю, нашей доброй хозяйке вы тоже помогли! Вы очень добрый! – Тикки окинула его взглядом, полным искреннего восхищения. – Если Лейла вам так нравится… то мы могли бы вместе выразить свою благодарность, – детские руки помяли подол, кажется, намекая на что-то более ощутимое, чем слова.
Лейла прикрыла рот рукой, явно скрывая смешок.
Волчий король закашлялся. Пожалуй, ни разу еще так откровенно ему себя не предлагали.
Матушки обоих миров не зря прячут под замок своих дочерей на выданье – таких только силой и удержишь. Сами на шею вешаются, а благопослушный ши потом виноват!
Впрочем, что бы ни думали матушки и их дочери, на столь юных дев Мидир ни в каком состоянии не бросался, особенно если девы мыслили себя матерыми интриганками и жаждали воспользоваться им во всех смыслах, в каких только сумеют. Даже если уверились в том, что на самом деле влюблены! Как бы спустить Тикки с небес на землю и не обидеть Лейлу, с чего-то взявшую несносную девчонку под личную опеку – вот это загадка.
Мидир, не уследив за лицом, нахмурился, Лейла, не удержавшись, фыркнула.
– Очень надеюсь, тебе никогда не понадобится такая помощь, как мне, – отсмеявшись, вымолвила умная женщина, не обращая внимания на пустое.
– У вас была беда с мужем, и господин Майлгуир вам помог, – не унималась настырная девчонка. – Я слышала, шептались!
– Взгреть надо болтушку безмозглых за излишний треп, – в сторону доложил Мидир.
– Беда и вправду была… Я ошиблась в брачном договоре, мужу показалось мало моего состояния, он продавал и меня тоже. Судья отказался расторгнуть брак, – пожала плечами Лейла произнесённое вслух и про себя много-много раз. И хоть всеми силами старалась показать, насколько ей это безразлично, взгляд ее потух. Мидир, не вставая, провел ладонью по ее щеке.
– Незачем тревожить старые раны, моя красавица.
– Не знаю, что услышала Тикки, – вздохнула Лейла, – но хочу, чтобы девочка знала правду. Она твоя гостья!
– Не моя! Не гостья! – раздосадованно рявкнул Мидир и смолк под укоризненным взглядом женщины.
Тикки нахохлилась и протянула, словно прикидывая варианты:
– А что не так? Господин Майлгуир заплатил вашему мужу? Он выкупил вас? Отдал судье виру?
– Не угадываешь, – глянула сквозь опущенные ресницы повеселевшая Лейла.
– Обратился к другому судье?
Мидир чуть было не возмутился: да за кого его тут принимают? Но не пошевелился, чутье подсказывало – если девчонка почует небрежение или умаление ее ума, бросится всеми силами доказывать, что это не так, она разумная, и так далее, и так далее… Переживать доказательство непонятно чего волчий король не собирался.
– Тоже нет! – ответила Лейла, поняв, что он говорить не собирается, уселась поудобнее, опираясь о задний бортик кровати, прогибая спину.
Рука Мидира перешла на соблазнительный изгиб и покидать его отказывалась. Тикки посмотрела на хозяйку так, словно готова была сожрать ее живьем.
– Но что тогда? – произнесла она звенящим от слез голосом.
– Я забил эту тварь до смерти, – нехотя ответил Мидир. – Голыми руками.
Тикки ахнула. Удивленно, хотя без отзвука ужаса, на который волчий король и рассчитывал.
– Не хотелось марать добрую сталь, да и встретился он мне без оружия. И сделал бы это еще раз! Правда, от семейного состояния Лейлы уже не осталось ничего, кроме долгов. Лейла пре… разрешила мне доступ в один важный для меня дом, и я ей заплатил за услугу, так что эта прекраснейшая из земных женщин ничего не должна мне, пусть и думает обратное. И уж точно я не стал бы требовать оплаты через единение тел.
Тикки побагровела от злости, Лейла порозовела от признательности, опустила глаза, удерживаясь от слов, видимо, чтобы Тикки не решила, будто избавляться от надоевшего мужа – можно и нужно.
– Как выйдешь отсюда, можешь донести на меня судье, – оскалился Мидир не особо приятно.
– Да как вы!.. – глаза Тикки заблестели. Мидир задрал бровь – первое удивление прошло, Тикки пребывала в обиде вперемешку с восхищением. Ни то ни другое ему не понравилось. – Да я никогда!.. – она обратила взор на хозяйку: – Я бы никогда так не упала бы!
– Упасть может каждый, – с расстановкой произнес Мидир, продолжая нежить щеку замершей Лейлы. Тикки молчала, хоть он говорил не для нее. – А вот подняться…
– Иди, Тикки, – промолвила Лейла тихо, повернула бледное лицо, мимолетно коснувшись губами его ладони. – Иди, девочка… Мой гость принял твою благодарность, ему нужен покой.
Тикки фыркнула как кошка, бормотнула на прощание «дашь ты ему покой», крутанулась на пятке и пропала.
Дверь не хлопнула и на сей раз, отчего Мидир заподозрил, что косяк обит войлоком.
– Я сейчас догоню эту бесстыжую девку и отшлепаю хорошенько! – волчий король не удержался на отвлеченных мыслях и рывком сел. Пережил мгновение продирающей тело боли, сдержал стон и осторожно улегся обратно.
– Она ревнует, неужели непонятно? – подсела поближе Лейла.
– Она? Ревнует?..
Нет, решительно, девчонка нравилась Мидиру все меньше и меньше. Ревновать волчьего короля! Это ж надо догадаться!
– И говорит отвратительно.
– Она говорит как все.
– И какое тебе дело до всех? Впрочем, неважно, – он переменил ход мыслей, возвращаясь к значимой женщине, откладывая тему для разговора на потом. – Я чую дивный запах, можно сказать, волшебный. Что моя красавица принесла мне?
– Все! Новости, еду…
– И себя?
Улыбка очень шла рыжей красавице, особенно улыбка почти беззаботная. Мидир перекатился и улегся головой на Лейлины колени.
– Мне нравится все, боюсь начать сразу с третьего, так что просвети меня о новостях.
Лейла погрузила пальцы в его волосы и произнесла с укоризной:
– Все кому не лень охотятся на волков. Пока тщетно, и это странно. Звери обходят все ловушки, их не берет ни сталь, ни серебро, ни отрава, – женская рука добралась до затылка, покрутила прядку на макушке. Мидир сделал вид, что спит. Ему, конечно, никто не поверил. – Ты ничего не хочешь мне сказать?
– Волки невероятно умные создания, Лейла. Ты, как разумная женщина, не станешь выбивать ответ из очень старого волка?
Лейла дернула за ту же прядку.
– Очень разумная и добрая женщина, – согласился Мидир.
– За голову огромного черного волка Рагнар назначил награду великую… – женские пальцы вновь прихватили его затылок в беспокойстве.
– Забавные вести ты принесла из города, – постарался хмыкнуть как можно беззаботнее. Ни к чему ей еще и эти страхи. – Но о чем ты переживаешь, моя красавица?
– Я не жажду увидеть вот эту макушку – торчащей на колу, – откровенно произнесла Лейла.
– И не увидишь.
– Ты бы поберегся, мой прекрасный Майлгуир, – вздохнула она, понимая, что даже беспокоясь о волчонке и о волке, не переубедить и не развернуть, не обмануть и не заставить.
Мидир прихватил одну из ее ладоней, опустил к своему сердцу жестом признательности и доверия, благодаря без слов.
– Смогу ходить не шатаясь – надо будет приискать другое пристанище.
– С чего это? – насторожилась Лейла.
– Не хочу подвергать тебя опасности.
– Сам говорил, это место надежное!
– Не бывает мест достаточно надежных, не бывает оберегов достаточно прочных…
Вырвалось само собой, и Мидир оторвал речь.
– Сюда не заглядывают друиды, здесь не ходит стража. Кому нужен тихий, спокойный дом Лейлы?
– А я уж со всем этими новостям подумал было, что ты решила подзаработать, – произнес Мидир, однако шутливый тон Лейлу никогда не обманывал.
– Решили подзаработать те глупцы, что рубят головы собакам, красят их в черный цвет и пытаются выдать за тебя! Друиды проверяют каждого и теперь обещают плети за обман.
Вторая изящная ладонь выбралась из его волос, указательный пальчик укоризненно провел по самому кончику длинного Мидирова носа.
Волчий король ошарашенно замер на секунду, а потом не выдержал и улыбнулся: раз Лейла оттаяла до озорства, значит, все наладилось.
– Это весьма оскорбительно. Счесть меня – меня! – выкатил грудь колесом и надул щеки, как делал иногда младший брат. – Обычным зверем!
– Ты не влезешь в шкуру обычного зверя, – Лейла склонилась и потерлась носом о его нос.
Уже второй жест за пару минут, касающийся его чувствительного носа. Мидир озадаченно нахмурился на все сразу.
– С чего это? – он подозрительно покосился, ожидая подвоха.
– Высокомерие помешает, мой прекрасный ши, – Лейла опять улыбнулась, насмешливо, но по-доброму, понимая: он таков, каков есть.
– Никогда не жаловался, всегда получалось обернуться. Хотя и зверем я, конечно, необыкновенен, впечатляющ, восхитителен…
На этот раз Лейла прыснула отчетливо, отвернулась, закрывая рот ладонью, блестя глазами ужасно весело.
Мидир думал оскорбиться, но решил, что не стоит: такой смех не нес обиды никому, а Лейле становилось легче, отходили растревоженные вопросами нахальной девчонки жуткие воспоминания прошлого.
И раз они уходили, Мидир был рад завладеть вниманием женщины целиком и полностью. Простонал как мог жалобно.
– Хм, вот это новость, – не купилась Лейла. – На что намекаешь?
Мидир перевернулся, обхватил ее, повалил на постель и жарко выдохнул в шею.
– Намекаю? Да я невероятно жажду продолжить лечение. Моя красавица воскрешает меня из мертвых!..
Поздним вечером Джаред зашел еще раз, выглядел так, словно его что-то волновало, раз помялся, тоже по-своему, то есть переступил с ноги на ногу и решительно начал:
– Ты превратил меня в волка, и все мои раны затянулись. Почему никак не проходят твои?
Неплохо. Маленький волчонок сам осознал то, что другим приходилось разжёвывать.
– Мой внутренний зверь слишком силен для подобного рода заживления. Или, возможно, слишком слаб. Кроме того, есть другие ограничения, время и магия, этого вечно не хватает. Ты поймёшь, если захочешь… Однако хотел ты узнать иное.
– Тебя не обманешь… Отец говорил, его мать была не ши, – и поднял на Мидира глаза, не собираясь давать ему шанс схитрить.
Не то чтобы Мидир собирался.
– Если тебе интересно, – он сделал паузу, просверлил племянника взглядом, – Синни была обычной женщиной.
– Ты врешь! – мальчик сжал кулаки, опустив руки, не веря, не желая верить.
– Я не могу врать, Джаред, – вздохнул Мидир, не понимая причины волнения. – Пусть ты не хотешь иметь ничего общего с волками, но люди-то в родословной тебе чем не угодили?
Джаред прищурился сердито и враждебно. Он не хотел произвести впечатление матерого интригана, но всеми задатками как раз обладал, в отличие от Тикки. Взять, например, проницательность.
– Но ты можешь говорить часть правды. А это все равно что запутывание!
– Так задай мне прямой вопрос, – Мидир приглашающе повел рукой, маня присесть и поговорить на равных.
Джаред предсказуемо бросил ветвь мира в огонь негодования.
– Твоя мать – женщина Верхнего? Ответь! Скажи мне! – в уголках ледяных, взрослых глаз заблестели слезы, Мидир поспешил назвать вещи своими именами.
Расплачется, а потом казниться будет и вообще на глаза не покажется неделю, чтобы дядя точно позабыл глупое проявление ребяческих чувств.
– Моя мама, Синни, жительница Верхнего мира, простая смертная. Она спустилась в Нижний по большой любви, – Мидир наставительно поднял палец, не указывая на мальчика, но подчеркивая свои слова: – Она твоя бабушка, Джаред, наследный принц Дома Волка Благого Двора всех Светлых земель.
На одно долгое мгновение в комнате повисла тишина, Джаред широко распахнул совсем не льдистые, а просто серые глаза, и уставился на Мидира так, будто впервые слышал о бабушках, дедушках и семье за пределами родителей.
Мидир не торопился поздравить себя с победой, пусть посеянное сегодня зерно отзовется позже, пусть. Главное – отзовется.
И Джаред, придя в себя, не преминул оправдать его ожидания:
– Не зови меня так! Никогда! – рубанул он словами не хуже, чем мечом, заставив Мидира мимолетно задуматься, какое оружие легло бы волчонку в руку.
– Как скажешь, Джаред, – он кивнул словно сам себе, опуская голову и скрывая радость небольшой победы.
«Никогда» – сильное слово, особенно для бессмертных. Вдобавок радовало ощущение перспективы: Джаред просил не звать его так никогда впредь.
И уже это означало, что расставаться с Мидиром он пока не планировал.
Ну то есть планировал, как дети планируют свои шалости, больше мечтая, чем действительно обдумывая.
– Но… – в голосе племянника звучали обида напополам с растерянностью. – Почему у тебя уши…
– А что с моими ушами? – Мидир склонил голову к плечу, вытягивая уши и заставляя их покрыться шерстью, как у волка.
Джаред не развеселился, досадливо вздохнул на непонятливость взрослого:
– Они человечьи! В смысле, были.
– Уши у людей и у жителей Холмов одинаковые, – Мидир спрятал волчьи уши и не упустил случая сблизить людей и ши в представлении племянника, даром что между ними и впрямь было много общего.
Джаред надулся в непонимании.
– Верхний мир отторгает волшебство и метит его носителей. Если бы ты родился в Нижнем, мой мир принял бы тебя как своего. Он и сейчас готов принять тебя, – устало договорил Мидир: беседа вышла недолгой и непростой. – Джаред!
Мидир огляделся, но племянника уже не было. Джаред вышел по-волчьи тихо – и опять ничего не ответил на негласный вопрос волчьего короля.
Глава 11. Игра в фидхелл (отредактировано)
– Райнд-холл… – Лейла проворно разложила на полу свитки, придавив края ножами. – Тут обитает твой Рагнар… Дался он тебе!
– Пока не дался, в этом-то и печаль, – задумчиво произнес Мидир. – Как ты их добыла?
– У одной из девочек постоянный любовник – помощник главного строителя.
– А это что? – На планах твердой рукой были прочерчены дополнительные сигнальные башенки.
– Замок не так давно перестраивался по приказу Рагнара. Я подумала, это может быть важно для тебя.
– Ты диво, Лейла, – чмокнул Мидир подставленную щечку и углубился в толковые изменения.
Выложенная в камне руна перед входом подразумевала неплохую магическую защиту.
Кого тут ждали? Может быть, боялись брата? Мэрвина, который старался даже травинки не мять без причины? Сомнительно, пусть и небезосновательно: Мэрвин был ближайшим из волшебных существ, о нем знали, но предпочитали обходить десятой дорогой, иначе не селиться бы ему в спокойной глуши.
Лейла протянула вино, отвлекая наверняка специально. Осторожно, ласково провела по плечу ладонью, и Мидир натянуто улыбнулся. Что-то он совсем теряет лицо в Верхнем, раз простая смертная в который раз видит то, что он прекрасно скрывал от всего Благого Двора на протяжении тысяч лет – подлинные чувства, до сих пор грызущие его душу боль и тоску…
Мидир кивнул Лейле, отпил вино и прикинул расклад.
Кроме Рагнара, в Райнд-холле находились Руфус с высокородным Патриком, то ли беспокоясь за себя, то ли защищая будущего короля галатов. Руфус, заработавший состояние на перепродаже рабов, был Мидиру особенно ненавистен. Любая волчья душа не терпела и намека на несвободу, а этот человек торговал чужой свободой, словно маслом или кожей.
Каждый из заговорщиков заслуживал ответного визита, поэтому для Мидира единственный вопрос состоял в том, как проникнуть внутрь, как преодолеть заслоны укрепленного замка. Руфус, Патрик и Рагнар точно его ждали, теперь наверняка. После случившегося с судьей, патрулями, разъездами и охотниками – сомнений быть не могло, волк пришел мстить. Это одновременно и облегчало, и затрудняло выполнение задуманного. С одной стороны, половину работы за Мидира делал страх: виновникам смерти Мэрвина волк сейчас чудился в любом скрипе или шорохе. С другой – они явно пребывали начеку, трепеща за свои смертные тела и пыльные душонки.
Впрочем, Мидир не в первый раз сталкивался с врагами-людьми, проникал в крепости или выслеживал убийц. Как проникнуть в Райнд-холл, становилось все яснее.
А вот что делать с Джаредом? Племянник вел себя вежливо, на вопросы отвечал сдержанно, речам Мидира внимал с подозрением. Неохотно, но принял магическую защиту от зова по имени – и лишь тогда, когда Мидир пояснил, что в противном случае тревога за племянника будет ослаблять силы короля Нижнего мира. Джаред покрутил серебряную загогулину, очень серьезно заявил, что она похожа на единорога, который ест радугу и какает феечками, но все же надел ее на шею, которую уже украшала овальная серебряная подвеска, таящая изображение Вейсиль. Сложные руны на крышке, потайной замок, изящно сплетенное кружево из серебряной нити – все вместе выдавало изделие мастера Нижнего Мира. «Отец сделал оберег для матери, а она отдала мне», – нехотя и словно печалясь признался Джаред, но так и не показал Мидиру. Потому что «отец запретил», тоном совершенного двойника старшего брата пояснил племянник, рубя на корню всяческие намеки Мидира о том, что старшим в их семье теперь вроде бы считается он, стало быть, неплохо хоть иногда прислушиваться.
Джаред прислушиваться обещал, но и только.
Мальчишка был принципиальным, несгибаемым и до отвращения честным. В восторг это сочетание Мидира не приводило, но и ломать волю племянника он тоже не хотел, как бы этот племянник к нему ни относился. Вдобавок Мидир подозревал, что в особенно ответственном, простом и жестоком отношении Джареда к себе и действительности виноват почивший брат.
Очень похоже, Мэрвин обращался с сыном как со взрослым. То есть вообще без каких-либо послаблений или учета детского возраста. Спал мальчишка на спине, вытянув руки вдоль тела. Причем – на полу и на самой жесткой циновке, что смогла найти ему Лейла. Назвать это положение удобным язык не поворачивался даже у него, бывалого волка, которому приходилось спать в самых отвратительных условиях. Приучиться так проводить ночи мог лишь тот, кому привязывали руки и строго наказывали за непослушание. Впрочем, огульно осудить брата в его методах Мидир бы не сумел. Воспитание было разносторонним: Джаред мог процитировать кучу книг, в совершенстве владел тремя языками и прекрасно играл в фидхелл. Только драться не умел – и не хотел учиться. Мэрвиново отрицание всякого насилия перешло на новый уровень. Наследственный.
– Черные всегда ходят первыми, – на днях развеселился племянник. – Неужели эту игру придумали ши?
– Ее усовершенствовал твой отец, – произнес Мидир и тут же пожалел об этом: Джаред сжал губы и помрачнел. – А твой дядя Мэллин придумал фидхелл на три стороны поля.
Как отреагирует Джаред на этого шалопая, думать пока не хотелось. Что они не поладят сразу, понятно было и так.
Для ежевечерней игры Мидир стал выбираться в комнатушку Джареда, находящуюся в конце коридора, как только смог передвигаться без посторонней помощи. Волчьему королю казалось, Джареду уютнее пусть в чужом доме, но все же в относительно своем помещении. Тикки время от времени маячила за проемом в разных нарядах, то бросала на Мидира призывный взгляд, то покачивала бедром, что волчий король старательно не замечал, так же старательно скрывая ухмылку, и девчонка уходила все более печальная. Ладить с ней становилось все сложнее. Она копила злобу от невнимания Мидира, а потом выплескивала на более «везучую» хозяйку этого дома. Грубиянка огрызалась на Лейлу так, что однажды Мидир не удержался и заехал мелкой нахалке пятерней по заднице. Предсказуемо вызвал сердитый взгляд Лейлы, всегда защищающей «бедную девочку» и откровенное недовольство Джареда, который думал, что звания «девочка» и «человек» сразу дают всякую защиту от наказания. Упирал племянник на то, что женщин не бьют, но стоило Мидиру прояснить момент – женщиной Тикки точно считаться еще не могла, зато могла и уже считалась занозой и врединой – Джаред насупился, девчонка убежала рыдать. Одобрения в глазах племянника он не снискал, но и не ждал его. Джаред, как бы Мэрвин его ни воспитывал, все еще был двенадцатилетним мальчишкой.
По обоюдному молчаливому согласию тему больше не поднимали, объявив перемирие. Джаред и без того говорил с Мидиром мало, а фидхелл способствовал их знакомству исключительно неторопливо. В том числе и поэтому игры не прекращались, оставаясь островком обыденности и уюта посреди бушующего моря легкого безумия, в котором Мидир и Джаред оказались оба не по своей воле. Если бы у Мидира не умер брат, если бы Мэрвина не убили, он бы спокойно продолжал властвовать в Нижнем мире, не вникая в треволнения и проступки людей. Если бы у Джареда была жива семья, он был бы счастлив и дальше спать на полу, учить языки и обходить женщин, девушек и девочек по крутой дуге, просто потому, что нельзя и не положено!
Каждый вечер Мидир вздыхал на тему того, что звание старого бога, хотя бы и бога времени, не способствует счастью ни в коей мере: изменить сложившийся порядок он бы не смог и со всей магией мира. Правда, измененный порядок тоже не сделал бы его счастливым – тогда он не имел бы шансов встретиться с напыщенным и высокомерным, но милейшим и проницательным племянником! Если задуматься, Джаред мог бы состариться и умереть на земле Верхнего, а Мидир бы и совсем не узнал о нем.
Мэрвин все-таки был ши. То есть достаточно жадным и крайне скрытным.
Настал час, привычный для игры в фидхелл, и волчий король отправился в гости к племяннику. В этот раз мальчишка явно не ожидал появления Мидира. Или он пришел чуть раньше привычного времени?
Мидир с интересом пригляделся: племянник уминал что-то, явно вызывавшее в нем радость, несмотря ни на что. Голова с аккуратной шапочкой волос покачалась в стороны, и Мидир заглянул волчонку в лицо, чтобы убедиться – да, он зажмурился и наслаждается весь, от кончиков самодовольных ушек до не менее самодовольных пяток!
Волчий король снова перетек за спину Джареду и зашел так, как полагается, чтобы не напугать мальчишку. Погремел сапогами, покряхтел даже как человек: племянник закостенел спиной, притягивая к себе плошку, наполненную чем-то маленьким и красным.
– Здравствуй, Джаред, – Мидир дружелюбно склонил голову, – да будет благословенна эта пища и славен твой день.
– Благодарю тебя, – этикет мальчишка соблюдал неукоснительно.
– Правда, похоже, на аппетит ты и так не жалуешься, – Мидир изо всех сил старался не заглядывать в тарелку, но его разбирало любопытство.
– Никогда не жаловался! – носик высокомерно задрался вверх. – И это… – зыркнул исподлобья, подозрительно, ожидая, что Мидир будет смеяться. – Это же клубника…
– Мм?
Мидир редко давал себе труд разобраться в той траве, которой считал своим долгом пичкать его Воган, а мясом из тарелки не пахло. Пахло какими-то сладкими цветами. Травой? Определению не поддавалось.
– Клубника! – произнес юный волк наставительно и хладнокровно, затем вытащил маленькую красную штуку из своей тарелки и бесстрашно протянул под нос любопытствующему Мидиру. – Вот! Это такая ягода, очень вкусная. И сладкая.
Волчий король с подозрением принюхался, оглядел Джаредовы пальцы с бережно удерживаемым лакомством, стараясь не лизнуть и не смотреть излишне пристально: мальчику непросто давалось его спокойствие.
– Клуб-ника? Какое странное название. И правда, похожа на клубень, – вспомнились овощи, перечищенные в детстве ведрами. – Это овощ? Тогда почему сладкий?
– Это не овощ, – Джаред поглядел так, что Мидир почувствовал себя тут младшим и оторопел от новизны ощущений. – Это же ягода!
Мидир обнюхал ягоду еще раз, а потом осторожно прихватил пальцами, стараясь не коснуться вздрогнувшего Джареда, покрутил и осторожно откусил.
Насколько он помнил, ягоды так и ели, не счищая кожуры, у этой больше похожей на кожицу. Джаред с любопытством наблюдал за сменой выражений лица, ожидая непонятно чего. Бегая по лесам в облике волка, Мидир сталкивался с ней, но клубника ему ничем особым не приглянулась и не запомнилась. Все равно что есть траву. Отравы в ягоде не было, особенного вкуса – тоже. О чем Мидир сразу мальчику и сказал:
– Жаль, Джаред, но мне в этой ягоде понравился только цвет. Как сырое мясо!
На что малец удивил волчьего короля, заявив:
– Да, папа тоже не любит… любил ягоды. Хотя не ел ни рыбы, ни мяса, только угощал гостей. А мне нравится. Бабушка всегда меня угощала.
И опустил нос в тарелку с самым независимым видом. Очень грустным и очень независимым. Бабушка, как помнил волчий король по рассказам Джареда, умерла несколько лет назад и оставалась одним из самых светлых его воспоминаний.
Мидир нахмурился и перегнулся через стол, чтобы похлопать племянника по плечу:
– Как бы то ни было, Джаред, все волки страсть какие разные. Наш главный повар, например, ужасно любит мёд и пытается запихнуть в каждого волка под разными соусами хоть раз в год!
– И чего ему это стоит? – интересовался малец так же холодно, как если бы предмет его не касался.
– Выслушивания массового ворчания! Но Вогану не привыкать, – едва сдержал усмешку, представив реакцию повара на столь неоткормленного волчонка. – А теперь будем есть фигуры. И не забывай, что жертвовать крупными – не всегда добро…
– Конечно! – заерепенился мелкий. – Лучше бить и бить со всех сторон!
– Нет, разумеется! – Мидир в таких беседах выходил из себя быстро. – Просто тактика должна быть разной.
Словесный бой перешел в фигурный, благо прошлая партия была недоиграна. Племянник словно из чистого упрямства двинул пешку, подставляя ее под удар. Волчий король хмыкнул на неосторожность и съел ее. Затем Джаред подставил вторую… Это походило на вредность, но было иным. Мидир просчитал ходы и замер от восхищения: жертва двух фигур дала возможность Джареду мгновенно развить свои позиции и перейти в активное наступление.
Черный король, выточенный из эбена, гордо стоял посередине поля, наблюдая за развернувшимися вокруг него боями. Баталии, стоило признать, разворачивались нешуточные. По крайней мере, настоящий черный король, сам Мидир, наблюдал с большим интересом. Еще пара десятков лет тренировок – и Джаред будет представлять не просто достойного противника, но реальную угрозу для врагов. Насколько эта угроза будет велика, Мидир пока старался не думать, однако воображение все равно рисовало приятную глазу картину. Волчонку недоставало знаний, учителя магии и опытных партнеров, а всем этим его легко мог обеспечить Нижний мир в благой своей части, отчего Мидир все более горячо желал затащить туда племянника.
Партия в итоге закончилась вничью, что произошло в силу единственной причины: Джаред не терпел, когда ему поддавались, предпочитая проиграть и получить новый ценный урок, пренебрегая сладким вкусом победы. Детское упрямство теперь подкидывало Мидиру новые, странные задачи, например, как проиграть так, чтобы поражение не выглядело слишком подстроенным. Племянник был рад как совершенно нормальный ребенок его лет, что внушало надежду. Воспитание Мэрвина, конечно, не перебить ничем, но заставить племянника жить в нормальных условиях еще можно.
Переживший новый прилив сил от довольного вида Джареда, Мидир решил на сей раз не уходить в свои покои, а потому прилично уточнил, можно ли ему тренироваться здесь, а получив в ответ любопытный блеск глаз и строгий кивок, остался.
Выходил за пределы своих покоев волчий король нечасто и только к Джареду, поэтому разминал тело обычными приемами шагов-и-ударов, используя тесноту комнаты себе во благо. Временами он ловил на себе взгляды племянника, то ли осуждающие, то ли восхищенные. За многие столетия движения отточились сами собой. Мидир знал это совершенно точно, поэтому наблюдениям не препятствовал. Он сам, будучи еще волчонком, неоднократно сбегал от прочих своих занятий, чтобы проследить за тренировками начальника замковой стражи или отца.
Киринн напоминал в движении ожившую бронированную башню: в полном доспехе, тяжелый латник с мечом и щитом выглядел завораживающе. Смотреть разве что нужно было издалека, вблизи для среднего принца Мидира выходило громко и страшно – живые башни не должны существовать в мире ши. Киринн, конечно, был волком, хотя и белым, вполне настоящим, восхитительным. Мидир мимоходом пожалел, что у Джареда не было подобного учителя, и даже прикинул, кому можно будет доверить обучение племянника.
Тренировки отца, когда удавалось их застать, больше походили на всепоглощающую ярость огня. Любимая пика стремилась дотянуться до воображаемого противника из любого положения, пронзала и колола, выскальзывала и рассекала воздух, отпущенная на волю только затем, чтобы опять вернуться в хозяйские карающие руки. Отец, Джаретт, обычно разминался в полночь или до рассвета, в то время, когда волчатам полагалось спать, но иногда Мидиру удавалось подсторожить даже настоящее представление: когда в смертельно-шутливом бою сходились тяжелая башня и всепожирающее пламя.
