Текст книги "Однажды в Манчинге (СИ)"
Автор книги: Ольга Зима
Соавторы: Ирина Чук
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
Глава 5. Быть волком
Лететь с перебитым крылом оказалось почти невозможно, и Мидира хватило лишь на то, чтобы ввалиться в знакомый дом с наименьшим грохотом, обернувшись в ши при падении на мягкий восточный ковер. Помахал сломанным крылом, которое никак не хотело вновь становиться рукой.
Оставалось надеяться, что в его покоях никого нет.
– Майлгуир! – прозвучал встревоженный голос Лейлы, нарушив все планы. – О старые боги! По тебе словно прошлась армия галатов! Дважды!
– Зато твой цветущий вид вернул меня к жизни. Скучала без меня, красавица?
Мидир сумел дотянуться до ее ягодиц, всегда вызывавших самые однозначные чувства.
– Ай! Ты как всегда! – взвизгнула Лейла.
Волчий король развалился на полу, подложив руку под голову и всем своим видом показывая: ничего особенного не происходит, он лишь разглядывает прекрасную хозяйку.
– Небесный цвет бериллов дарит очарование твоему облику, серебряная нить плетет кружево страсти, лазурный шелк гладит твою фигурку, словно ладони любовника. Нет, я не прав! Обволакивает, как легкий ветер, что несет аромат… – втянул воздух Мидир, – голубых глициний. Надо подарить тебе топазы, о прекраснейшая из женщин!
– Я бы поверила, что ты решил тут отдохнуть и полюбоваться на меня, – грустно улыбнулась Лейла. – Поверила бы, честное слово! Если бы ковер под тобой не намокал от крови.
– Какая мелочь! – возмутился Мидир. – Скажешь, сколько должен за урон.
– В этом ли дело? – вымолвила Лейла и пропала, чему волчий король лишь порадовался.
Комната медленно вращалась перед глазами, а когда совершила круг, вернулась и хозяйка, придерживая полотенцем таз, блестевший начищенным медным боком. Запахло влагой, травами и теплом: вода определенно была горячей. Лейла оставила таз подле кровати, дошла до Мидира и оглядела его тревожно.
– У тебя всегда кипяток наготове? – спросил он, с трудом поворачивая к ней голову. – Поливать несносных ухажеров?
– Я как чуяла, – Лейла присела рядом, дотронулась до плеча.
– Раньше я подобного не требовал, – через силу улыбнулся Мидир.
– Может, лучше позвать лекаря? Я могла бы найти молчаливого…
– Нет!
– Хорошо-хорошо! Ты можешь опереться о мою руку?
– Это значит принять твою помощь, – протянул Мидир показательно равнодушно. – Даже не зна-а-аю…
– Неужели предпочтешь истечь кровью? О, мой недоверчивый ши Майлгуир! Даю слово, что ничего не попрошу взамен.
Мидир подумал – и согласился. Добираться королю ши ползком было куда более зазорным, чем принять помощь женщины Верхнего. Но даже помощью Лейлы Мидир еле добрел до постели. Женщина подложила под его спину одеяло, пару подушек, и он ощутил себя усталым на все три тысячи земных лет.
– Надо было остаться на коврике, – прошептал он. – И тебе одни хлопоты.
Лейла вновь пропала. Мидир почти уговорил потолок перестать кружиться, когда к губам прикоснулся деревянный край кубка. Волчий король приоткрыл глаза на дивный пряный запах и глотнул горячего вина со специями.
Особо терпкий и очень дорогой сорт. К тому же Лейла не разбавила питье по обыкновению галатов. Она помнила вкус Мидира спустя столько лет!
– Подобного ты не просил, да. Но раньше не зашвыривал ко мне ребенка столь рассудительного, что оторопь берет… разрезать можно? – потянула она за рукав, и дождавшись его кивка, распорола обгоревшую ткань вытащенными из кошеля ножничками, – …и очаровательную девочку, еле перешагнувшую порог девичества. Я ревную!
Когда она стащила с него остатки сюрко и камизы, Мидир ухмыльнулся и поймал ее руку, потянувшуюся к бедрам.
– Штаны не трогай! – и пояснил в ответ на ее недоуменный взгляд: – Там все цело. А тут – ревнивая женщина с острым предметом в руке. Я волнуюсь за целостность тела!
Лейла фыркнула, а Мидир вновь закрыл глаза, подчиняясь умелым женским рукам. Привалившись к спинке постели, скривился от нового приступа боли, кусавшей все тело не хуже голодных псов.
Помощь была неожиданной и, что скрывать, приятной. Лейла собрала в лубок переломанную правую руку, а потом с нужной силой дернула за левую кисть.
– Ты не падаешь в обморок от вида ран, умеешь вправлять вывих и справляешься с переломами, – рассуждал Мидир, отвлекаясь от ее действий. – Мне кажется, я плохо тебя знаю.
– Я мастерица на все руки… К тому же без тебя тут случилась ещё одна война, в моем доме был госпиталь, тут не только вывихи вправлять научишься… О, Майлгуир! Ты уверен, что заживишь это сам? – с болью в голосе спросила Лейла, разглядывая обожженную руку.
– Бывало и похуже. Просто затяни. Не люблю спать, когда пахнет горелым, – Мидир втянул носом воздух, почуял знакомый запах и озлился. – А еще не люблю любопытных носов! Предпочитаю их откусывать! Джаред! – дверь приоткрылась, и в проеме показались две фигурки. – Я приказал сидеть тихо и не высовываться!
Девчонка пискнула и пропала, чуть не снеся косяк.
– Я услышал твой голос, – по обыкновению спокойно ответил мальчишка, подошел ближе и добавил: – Не отпускать же Тикки одну.
– Тикки? – приподнялся Мидир. – Что еще за Тикки… Ай!
Боль пронзила спину.
– Так быстрее. Еще одна стрела, – показала ему Лейла наконечник. – На этот раз арбалетная.
– Тогда это болт, – ответили одновременно Мидир и Джаред. И переглянулись.
– Смирно сидите, умники, – она наклонила волчьего короля вперед и перевязала еще и плечо.
Женщина поднялась, вытерла руки о передник, потянулась потрепать Джареда по светлой шапочке волос, но тот ловко и вроде бы случайно увернулся.
– Пойду принесу вам поесть, – оглядев обоих, вздохнула Лейла.
Дождавшись, когда хозяйка уйдет, Джаред пояснил:
– Тикки – это та, которую ты спас. Ты что, даже не знаешь ее имени?!
– Я спросил разрешения войти к ней в дом. Ее имя мне не было интересно тогда, с чего оно мне должно стать интересно сейчас? Затем я вернулся в ее подвал уже один в облике как-ее-там, фомор ее отымей…
Мидир осекся: мальчишка посмотрел на него с отчетливо осуждающим выражением лица, строгим и немного удивленным, как будто воспитатель, неожиданно услышавший бранное слово от малолетнего дитятки. Мидир вспомнил выхолощенного Мэрвина, сдержал улыбку и произнес серьезно:
– Джаред. Я постараюсь сдерживаться!
– Тикки! – напомнил Джаред.
– Тикки. Я обещаю запомнить.
Но мальчишка не унимался.
– А ещё ты обещал, этого не будет! – обвиняюще указал он на окровавленные тряпки.
– Этого, – качнул головой Мидир, – не будет. Вскорости. Я сказал, что мне не причинят вреда. Вред – это то, что требует не только времени для лечения. Я бы исцелился и так, хотя чуть дольше, но наша добрая хозяйка, очаровательная Лейла, сама предложила мне помощь. Подобные раны опасны лишь тем, что сердце ши может остановиться от боли. Но мне это не грозит.
– Почему?
– Видишь ли, меня считают бессердечным, – ухмыльнулся Мидир, но Джаред не принял шутки.
– То есть пара стрел, сломанная кость и сгоревшее до черноты плечо для тебя не вред?!
– Это был бы вред для человека. Вред для ши – потеря конечности.
– А смерть для ши?
– Потеря головы, сердца, утопление или основательное расчленение. Да и то, если бы рядом был кто-то, наделенный магической силой, он мог бы срастить тело и вернуться за душой в мир теней. Сначала их можно там найти… – Мидир, видя, как исказилось лицо Джареда, понял его мысли. – О, фомор возьми всех неблагих, тресковый хвост им в…
– Мидир! Ты обещал не ругаться! – мальчишка стер с лица слезы.
– Я не знаю – не знаю! – можно ли было спасти твоих родителей. Но души моего брата нет ни в Нижнем, ни в мире теней… – Мидир произнес первое, что пришло на ум, желая отвлечь племянника: – Я очень устал. Ты наполнишь мой кубок?
Джаред подошел к столику, понюхал напиток, налил из кувшина и протянул Мидиру с негодованием:
– Это вино!
– Ты ни разу не пил вино?
– От него пьянеют и делают плохие вещи.
– Узнаю категоричность Мэрвина.
– Что в этом плохого? – ощерился Джаред.
– Ши не пьянеют от подобного пустяка. Им для этого нужно выпить древесный огонь. А плохие вещи я делаю и без вина, как многие в этом мире, – волчий король приподнял бокал, салютуя племяннику. – Теперь я готов ответить на твои вопросы, если их меньше, чем пирожков в корзине у бабушки.
Джаред косился во время короткого рассказа без одобрения, но и без осуждения. Пару раз Мидиру казалось, что он лишь выглядит ребенком, лишь некая неопытность в суждениях и недостаток знаний напоминали ему, до чего сын Мэрвина еще молод, как по меркам ши, так и по меркам людей.
– Лейла прекрасна, не правда ли? – устав говорить о смерти, Мидир заговорил о жизни.
– Вот! И зачем ты меня сюда притащил? Чтобы я на грудь ее таращился?
– О! А ты таращился? – мигом заинтересовался Мидир.
– Да я не к тому! Ты не мог выбрать иного места? – фыркнул засмущавшийся Джаред.
– Здесь нас никто не будет искать.
– В самом лучшем доме любви Манчинга?
– Ты так хорошо разбираешься в этом?
Мидир посмеялся бы, если бы не было так больно дышать, уж очень забавно было ловить на себе осуждающий взгляд мальчишки. Владыку Благого мира не воспитывали на протяжении двух с лишним тысяч лет, а теперь это веселило.
– Хотя он лучший. Лейла – хозяйка этого места и моя добрая подруга.
Прямой нос племянника, точно такой же, как у Мэрвина, задрался вверх, а потому Мидир счел своим долгом опустить мальчишку на землю, чтобы тот не терял опоры и совести.
– И да, она бывшая шлюха. Она помогла мне однажды, я отблагодарил ее. Не знал, что за один рубин Нижнего можно неплохо устроиться в Верхнем!
– Все равно странно.
– Я скажу тебе правду.
Джаред насторожился. Приблизился.
– Дело в том, – прошептал Мидир в самое ухо, – что к Лейле мое недоверие меньше, чем к прочим обитателям Верхнего мира.
– Сказал бы проще: я ей доверяю.
– Я маг, я отвечаю за свои слова. Эта фраза точнее выражает мои чувства к ней. К тому же этот дом стоит на месте древних Врат, когда-то напрямую соединявших наши миры. Сюда мне возвращаться легче.
В светло-серых глазах зажегся неподдельный интерес, но сразу потух.
– Но все-таки… Почему тебя вообще задели?
Джаред говорил с ним, и это было уже хорошо. Внимание племянника стоило объяснений, которые Мидир мало кому соизволил давать.
– Я позволил себе быть слабым. Быть волком. Я был расстроен… – он поискал слова, – из-за гибели твоих родителей.
– Ты знал об этом еще до того! – вскинул подбородок Джаред.
– Ты слишком внимателен ко мне! – озлился Мидир. Но тот продолжал смотреть так, словно решил во что бы то ни стало доискаться ответа. – Поговорку друидов знаешь?
Джаред потряс головой.
– Многие знания рождают многие печали.
– Лучше быть печальным умником, чем счастливым глупцом!
– Многие из живущих выбрали бы иное, – ответил Мидир, но не смог сбить Джареда с мысли.
– Ты что-то узнал. Точно, ты что-то узнал. Новое и очень больное. Про отца? – Джаред вглядывался в его лицо. Гнев и злость Мидира еще не утихли, держать привычную маску не получалось. – Про маму? Что?! Что ты узнал про маму?! Говори!!!
– Она мертва, Джаред.
– Ты не скажешь мне, да? Ты ничего мне не скажешь… Сидел в своем Нижнем, пока мою семью убивали! Как же я вас всех ненавижу! Если бы…
Джаред отвернулся, и Мидиру вначале показалось, что он смеется. Однако худые плечи сотрясали рыдания. Он осторожно прижал его к себе забинтованной рукой, и мальчишка не отдернулся. Да плакал ли он вообще за эти месяцы? Мидир подождал, когда Джаред успокоится, а его повязка намокнет:
– Если бы твой отец не был ши, его бы не убили. Ты это хотел сказать?
– Нет, я хотел сказать иное, – Джаред говорил тихо и спокойно, словно только что не плакал. – Если бы я не был ребенком, я защитил бы их. Я больше никогда не хочу быть ребенком.
Появившаяся Лейла едва не уронила тяжелый поднос.
– Будь тем, кем ты есть, не стоит тебе торопиться взрослеть!
Джаред мотнул головой, закрепляя собственное решение, принял ещё дрожащими руками поднос, оказавшийся куда тяжелее, чем на вид, пробормотал слова благодарности и поставил на столик подле постели.
Дядя втянул воздух и выдохнул:
– Это божественно, Лейла.
Лейла улыбнулась и тихо ушла.
– Ты расскажешь мне, кто виновен? – попросил Джаред, усаживаясь рядом.
Мидир кивнул, повел носом.
– Сейчас, как только доем. Хочешь?
– Меня уже накормили.
Мидир ел, Джаред принюхивался. Мидир пах как отец, цветами и хвоей. Если волновался – то зимой и снегом. Когда волновался Мидир, то пах как-то странно. Смолой, нагретой знойным солнцем?
– Мне назвали три имени, – наконец выдал Мидир.
– Как это тебе вот так взяли и все рассказали? – очнулся Джаред от слишком пристального разглядывания взрослого.
– Нельзя вот так взять и не рассказать, когда спрашиваю я, – ухмыльнулся Мидир.
– Значит, сюда ты прилетел в образе… птички? – прыснул Джаред, анализируя сказанное. – Которой слегка подпалили крылья?
– Между прочим, король темного мира Лорканн – грифон. Так что будь повежливее, говоря о птичках! – ответил явно уязвленный Мидир, бормотнул в сторону: – Я уже успел забыть, до чего язвительными могут быть подрастающие волчата.
– Мидир, царь благого мира – голубка! – продолжал смеяться Джаред, пытаясь скрыть нервную дрожь.
– К твоему сведению, – Мидир наставительно поднял палец, – сын моего брата магической крови, держать столь малую форму труднее всего. Как и слишком большую. Мышь там или виверну.
– Виверну? – мгновенно восхитился Джаред. – Настоящую живую виверну? Они такие красивые! В смысле, на картинках, – ответил он вздёрнутой брови Мидира.
– Самые мерзкие злобные твари, что я знаю, еще гаже драконов, только бескрылые и огнем не пышут, – Мидир явно заметил его интерес. – Я ведь мог бы показать тебе Нижний. Просто показать, какой он есть. В это время года единороги особенно доверчивы. Жаль только, феи как раз куклятся, а русалки ужасно злобны. Зато у троллей период гона… А еще ты понял бы, что значит быть волком. Значит, охранять свой мир, свою семью и свой дом. До конца.
Джаред засопел, слишком сказанное зловредным взрослым совпадало с его желаниями, произнес другое:
– А ведь они, эти люди, знают, что ты придешь. Они знают, кто ты.
Они видели тебя волком.
– Они убили того единственного, кто меня видел. Мой отец – твой дед – любил говорить: «Даже поражение всегда можно обратить в победу». Любой минус можно превратить в плюс. Надо только знать как.
– Но ведь ты не проиграл?
– Я позволил себя ранить.
– Что ты задумал?
– Они ждут волка. Они боятся волка. Так добавим им страху!..
Лейла вновь возникла в проеме наподобие пэри, без звука и запаха. Может, в ней тоже есть что-то магическое?
Взрослые переглянулись как-то странно, и Джаред ощутил себя лишним. Попрощавшись, заторопился к себе в совершенном расстройстве. Слишком о многом нужно было подумать. Он накричал на взрослого, постыдно разрыдался и выдал свой интерес к магическим штуковинам! Он почти злился на Мидира, который заставил его так за себя волноваться. «Ничего не случится, мне не причинят вред!» А на самом деле что вышло? Его едва не убили! Он мог лишиться последнего из своей семьи!
Стоит ли эта глупая месть жизни Мидира?
Джаред до боли сжал веки, спасаясь от душевной муки. А если он согласится уйти в этот Нижний, может, дядя забудет про месть? Да никогда. Оставит его в Нижнем и вернётся в Верхний. Один. А он тоже будет один. Правда, отец говорил, что все на свете одиноки… Один и с острыми ушами, не ши и не человек толком!
Да не нужен ему этот Нижний! Здесь он прожил всю свою жизнь, здесь он…
– Он такой красивый! – скрип двери и девичий голос прервали тишину. – Он очень, очень красивый! А можно к нему?
– Тикки, он устал, ему нужно отдохнуть, – открыл глаза Джаред. – И вообще… Тебя не хватятся родные? Может, подать весточку, что ты жива? Я мог бы…
– Ничего, – махнула рукой девчонка, – попереживают, больше любить будут. А ещё я хотела спросить…
– Спокойной ночи, Тикки, – ровно выговорил Джаред зашел к себе и прикрыл дверь перед любопытным носом.
Не говорить же с глупышкой о том, что огорчать родителей плохо. О том, как здорово, когда родители у тебя просто есть! Губы тряслись, все внезапно помутнело, а в груди опять зажгло. Джаред упал на лавку, зарылся в мех и разрыдался. Все равно уже начал сегодня.
В итоге ничем хорошим это не закончилось. От слез стало еще хуже, потом долго мучили кошмары его горящего дома, а затем пришел странный сон. Сон о черном замке и переливчато-зеленом небе. Джаред никогда не видел такого, только отец обронил однажды, что такое небо бывает на его родине. Наивный, он тогда думал, что это где-то далеко на севере…
В том мире ходили на задних лапах довольные виверны, носились в изумрудном небе феи-стрекозы, русалки на речных камнях пели песни, а потом вдруг начали обсуждать его острые уши, что было совершенно невыносимо. К тому же каждая русалка оказалась похожа на Лейлу, и правда прекрасную, как само лето.
На этом Джаред проснулся. Подгреб к себе книжку Сказаний, прижал двумя руками и пролежал до утра, прислушиваясь к себе и хрупкому миру вокруг.
Глава 6. Старые связи
Ясным утром, когда дневное светило окрасило нежно-оранжевым кровли Манчинга и заставило разомкнуть веки, волчий король ощутил крайне редкую для себя, неприятную и досадную штуку, именуемую усталостью. Эта приставучая зараза, словно навязчивая девка после бурной ночи, так и не покинула его!
Мидир осторожно вытянулся, попытался шевельнуть плечом – и понял, что переоценил свои возможности восстановления. Он ошибся, потому что никогда не тратил сил понапрасну, пытаясь вылечиться в Верхнем. Зачем, если всегда можно упасть в Нижний и черпнуть мощь своего дивного мира? Одной ночи хватило бы срастить кости и затянуть раны. Однако Джаред упрямился, как дикий котенок, не понимая, что его, как магическое создание, могут позвать по имени, властно, колдовским образом, и маленький, пусть считающий себя очень взрослым племянник не сможет воспротивиться.
Ломать его волю не хотелось, как и оставлять без присмотра на несколько летних, коротких, но очень темных ночных часов. А если они вновь обернутся днями, а то и годами? Время мира галатов иногда скачет, как норовистый конь. Нет, так рисковать нельзя.
Мидир покрутился и так, и этак. Обернуться волком? Слишком часто он менял свое обличье. Да и зверь может испугаться боли и махнуть в Нижний. Найти более сильного мага для поводка вряд ли возможно. Мысль о том, что ранена его душа, вот и затягивается выздоровление, он отогнал подальше.
Посещай он Верхний не только в Лугнасад, знал бы больше о способах исцеления!
Думы повернули на невеселый лад, снова напомнив, до чего сейчас нездоров волчий король. Он разозлился и выругался от души, припомнив всех фоморов и неблагих в самых разных комбинациях, тут же взволновался, не услышал ли его Джаред, обладающий поистине волчьим слухом, и наложил защитную сферу. Потом разозлился на себя, зависимого от мнения сопливого племянника, высокомерного по духу и по крови.
Это было не плохо, у мальчишки явно наблюдался норов, но и не то что бы хорошо: уговоры требовали от Мидира многих и многих сил, которых у него пока не было. Верхний мир держал Джареда крепко! Он начал бы сейчас неимоверно раздражать волчьего короля, если бы упомянутый волчий король уже не находился по поводу него в пламенном негодовании.
Мидир вновь потянулся всем телом на широкой и длинной, в его рост, постели, заглушая боль и ощущая грядущие временные потери. День, а то и два… Магия кольнула, упрекая в обмане. Нет, не меньше недели! Гораздо, гораздо быстрее, чем восстановились бы люди, но ужасающе медленно для ши.
Ну что же, помощники не помешают.
Мидир закрыл глаза и позвал волков Верхнего мира. У них пришло время семьи, но на зов короля волков они не откликнуться не могли. В глухой чащобе вожак, принесший добычу усталой подруге, оторвался от щенков, первым поднял лобастую морду и глухо зарычал в ответ. Вожак помнил Мидира, вожак был черен. Добрый знак.
Волки ответили согласием. Над Манчингом и его окрестностями летел неурочный, тревожащий души галатов вой.
Мидир кинул вожаку запахи мелких пособников – тех, кого узнал, тех, кого помнил. Кроме Рагнара, Руфуса и Патрика. Эти заслуживают, чтобы волчий король разобрался с ними лично.
Внушить жажду смерти трудно, почти невозможно, она противоречит самой сути людей. Но навеять простые, внятные желания – пройтись до лесу, пострелять летящих на зимовье птиц, выгулять застоявшегося коня или проведать зазнобу – легче легкого. Хотя дотянуться до этих огоньков душ и оказалось труднее. Видимо, люди для ши родня меньше, чем волки. Особенно эти люди.
Волкам неведом страх. Волк порвет любого, кто посягнет на его семью! Но никогда не будет наносить раны ради муки другого существа.
Мидир отвлекся от ненужных мыслей. И без того прикосновение к каждому сознанию дарило неповторимое чувство гадливости, словно Мидир оказался в гнезде виверн – заболоченной запруде – по самые глаза.
Неодолимое желание пройтись получили все…
– Старые боги! Он такой красивый! – скрип и девичий голос прервали тишину. – Чего ты фыркаешь? Он очень, очень красивый! Буду повторять сколь хочу!
Старый бог тут был один, и не слишком довольный.
– Ну пойдем, – прозвучало досадливо. – Посмотрела, и хватит.
Джаред взломал его защиту, просто приоткрыв дверь! Конечно, магия была рассчитана на смертных. Дар к волшебству Джаред унаследовал отцовско-дедовский, и обещал вырасти действительно опасным противником. А Мидир пообещал себе позаботиться, чтобы мальчик вырос.
– Он твой отец? – не унималась девчонка.
– Нет, Тикки… Он мой…
Пауза. Пауза томительная, незаполненная.
– Мой отец умер.
Джаред мог бы упомянуть о родстве! Но не стал. Не захотел. Умолчал. Сквозь злость пробилась мысль о преднамеренности этого умолчания, но Мидир тут же откинул её как несостоятельную. Да с чего бы мальчишке, необученному, не жившему в Нижнем, подбирать слова для ответа?
– Почему ты не хочешь уйти в Грезу?
– Грезы нет давным-давно.
– Но есть Нижний. Ты будешь жить там вечно!
– Отец говорит… говорил, вечная жизнь – вечные утраты.
– Звучит глупо. Прости-прости, – поправилась она на сопение Джареда. – Скажи, а что еще твой отец говорил про фейри?
– Ши. Они называют себя – ши. Они полны властью и пренебрежением к людям…
Джаред выдержал паузу, как заправский оратор. Мидир озлился: видят старые боги, отдельные человеки этого с лихвой заслуживали! Уж не для него ли это представление?
– Ши как дети, вечно молоды, вечно безумны. Они бездумно балуются магией. Один раз это уже привело к концу света.
– Странно слышать это от тебя.
– Меня от людей отличает лишь форма ушей, – было сказано с истинно королевским достоинством. – Отец часто покидал нас и надолго, а люди…
А вот здесь племянник без задней мысли от человеков открещивался. Мидир еле сдержал ухмылку – не все так однозначно, дорогой Джаред, как ты хочешь показать!
Мальчишка откашлялся и продолжил ровным голосом:
– …я не могу обвинять их. Я вызываю скверные чувства одним своим присутствием.
– Может, с этими кончиками можно что-то сделать? Они ведь не слишком видны и лишь чуть выдаются!
– Пойдем, Тикки… Знаешь, вы, женщины, думаете похоже.
– Да? И что это значит?
– Моя мама, когда меня в очередной раз побили, отрезала их, – проронил Джаред высокомерно и скучающе.
– Ты шутишь? – охнула Тикки. – А почему тогда…
– Ничего не вышло. Упрямые уши отросли к утру.
– Твоя мать ненавидела тебя?
– Она меня очень любила. И была очень настойчивой…
Голоса и шаги наконец затихли. Волчий король понадеялся, что это означает: дети перестали шушукаться в коридоре и вернулись к себе.
Он сжал и разжал руку, медленно выдыхая. Настойчивой, значит? Сколько раз Джареду отрезали уши? Даже если Вейсиль рыдала, делая это!
Вот же… Ругательство вновь застыло на языке. Невозможно обвинять погибшую жену брата, но Мэрвин! Мэрвин хоть что-то мог сказать о своем роде! Оборотная сторона быстрого исцеления ши – восприимчивость к боли. Мальчик мог просто не выдержать и умереть от смертной муки. Мидир стукнул кулаком, и столик отлетел к стене. Боль прошила руку и спину.
– Ты словно переживаешь за меня, – голос Джареда прозвучал совсем рядом.
Племянник подкрался по-волчьи, тихо и незаметно.
– Я переживаю за людскую глупость в первую очередь. И да! Я переживаю за тебя! Почему тебя это удивляет?!
– Тебе много лет не было до меня никакого дела.
– Мне не было до тебя дела? Вот так… – Перевернутый стол лишился ножек, – мне не было никакого дела? Или вот так?
Сундук был хорош, но иначе Мидир мог разнести весь дом.
Поднявшаяся волна злости требовала более полного выхода, а надменно застывший племянник подливал масла в огонь. Но перед глазами тоже поднималась волна, увы, не злости, а мелькающих крошечных точек, роящихся, как маленькие феи. Мидир пнул обломки столика, порадовался, что установил звуковой барьер, и резко наступил на оставшуюся поблизости ножку. Дерево треснуло. За разгромленную комнату Лейле придется явно доплатить!
Джаред вздохнул глубоко.
– Отец был прав, когда говорил про нижних. Ломать вы умеете прекрасно. Я уйду, и никто меня не удержит.
Развернулся и пошел к дверям, старательно обходя щепки. Одним прыжком Мидир оказался перед ним, закрывая собой проход, положил ладони на плечи мальчишки, еле удерживаясь на ногах и ощущая текущий по спине холодный пот.
– Послушай, просто послушай меня. Ломать мы действительно умеем прекрасно. Но и не только это, еще и творить, и любить, и держать слово. Дай мне закончить мою… работу, – потряс он головой, разгоняя вьющиеся точки. – И я сам отведу тебя, куда пожелаешь.
Джаред смерил его взглядом, словно что-то решая про себя.
– Твоё Слово?
– Моё Слово, благие ёлки!
– А Тикки? Почему ты не отпустишь ее прямо сейчас?
– Потому что мне некогда заниматься ей сейчас. И потому что окажись она дома, твоя э-э-э… Тикки, как бы ни клялась молчать, начнет чесать языком направо и налево. А вырвать ей язык… Это будет не слишком красиво для девушки.
Джаред поджал губы знакомым осуждающим движением.
– Я не знал о тебе, сын моего брата, – решил пояснить очевидное Мидир специально для надутых волчат. – Может, у меня и нет сердца, но мои волки, мой Дом, моя семья – дороги мне. И девчонку я не трону. Я слишком много и слишком часто убивал, чтобы делать это без особой на то причины.
– Хорошо, – наконец обронил Джаред. – Я подожду. А ты пообещай не вредить Тикки.
– Договорились, – выговорил Мидир, и комната поплыла перед глазами. Чтобы не упасть, он привалился лбом к плечу Джареда. Тот не отшатнулся, мгновенно напрягся, чтобы выдержать взрослый вес, перехватил руками под локти и помог Мидиру вернуться в постель.
– Ты ведь все еще злишься на меня? – вкрадчиво произнес волчий король.
Джаред отвернул лицо, не желая признаваться.
– И ты наверняка хочешь вернуть этим вещам целостность?
– Да! – вскинулся племянник.
– Так захоти этого сильнее! Вложи всю злость на меня и на весь этот мир!
Мидир самую малость подправил неровные волны магии. Сундук совершил обратное действие – щепки собрались, кованые полоски вернулись в прежнее состояние, стол вновь стал целым.
– Теперь тебе захочется поесть. Не ограничивая себя, – довольно произнес Мидир, осматривая последствия сброса магии и немного придерживая ее распространение – а то так вся его комната, глядишь, заставится сундуками, и прикрыл глаза. – Я передам Лейле твою благодарность.
Обернулся на подозрительное молчание, но племянника уже не было – он вышел совершенно бесшумно.
– Ты ведь не отпустишь его? – раздался голос Лейлы. Видимо, она стояла давно и слышала много. Легкий шум наверняка означал, что она поставила поднос на край постели.
– Нет, – не открывая век, буркнул Мидир.
– А как же «маги не врут»? Не боишься растерять всю свою силу?
– Разве же я солгал, о прекраснейшая из смертных? Я сказал, что отведу его туда, куда он пожелает. Мне только нужно сделать все, чтобы пожелал он попасть в Нижний!
– Что твое – то твое. Повязка кровит, вещи сломаны!
– Джаред починил, – проворчал Мидир, прикрыв веки.
– Джаред – починил! А ты – сломал! Ты… ты не меняешься! А между тем… Дети заперты целый день. Джаред такой чудесный мальчик! Его интересует история и Манчинг, – осторожно начала Лейла и, судя по шороху, присела рядом. – Он никогда не был в столице. Ты мог бы…
– Обойдется, – Мидир приоткрыл один глаз: Лейла нерешительно теребила край рукава. – Проследи. Пусть сидят тише воды ниже травы. Каждый в своих покоях.
– Какая же ты надменная сволочь, Майлгуир! – вскинулась Лейла, отпуская одежду. – Он же совсем ребенок! А ты ведешь себя с ним как со взрослым! Мальчик ни разу не дал погладить себя по голове, на все вопросы отвечает «не стоит беспокойства», он аккуратный, обходительный, слишком обходительный! А тебе дается! Но тебе его переживания неинтересны!
– Мне интересно, чтоб он выжил! – рявкнул Мидир, усаживаясь на постели. – Мне интересно, чтобы его не травили, как зверя, не зарубили, как отца! Мне интересно найти тех, кто изнасиловал, а затем убил его мать! А его чувства мне не интересны!
Джаред утешения не просил, да и Мидир все это время думал больше о его защите и о своей мести. Теперь действовать самому не требовалось, голова была свободна от насущных задач, телесная боль поутихла – и боль потери резанула особенно сильно. Да, он не видел брата очень и очень долго, множество народов попросту исчезло с лица Верхнего, но он чувствовал, что брат жив в том странном мире, куда ушел и который частично создал. Мидир получал от него письма. Он знал, что всегда сможет найти Мэрвина… Но уже не сейчас. Не завтра.
Ни-ког-да.
Глухое, ужасающее своей неотвратимостью чувство потери сжало сердце. Комната поплыла перед глазами, запахи и звуки меркли, оставалась одна злость. А потом не осталось даже ее, не было сил сделать вдох. Мир уходил куда-то вдаль, терялся на тропинках мироздания, плавал в отмеченных кем-то и ныне размываемых им границах…
Потом что-то поменялось. Кто-то трогал его, гладил нежно и ласково.
Он числил Лейлу больше приятельницей, чем подругой. Но невесомые прикосновения ее рук и губ не раздражали.
– Они мучили его мать, чтобы выманить отца, – глухо простонал Мидир, закрывая лицо руками, жалея, что не может разрыдаться. – Он думал, что спрятал ее! А когда понял, что она мертва… Ему стало все равно. Он просто стоял, когда его полосовали мечами. Я видел это. Словно был рядом, но только… только помочь не мог! О, Мэрвин! Ты не сказал мне про семью! Я бы спрятал их в Нижнем, и до них бы никто не дотянулся. Почему, ну почему ты не сказал мне про семью?! Почему, Лейла? Будь проклят этот мир, где умирают те, кто должен жить, а живут и властвуют мрази!..
– Тшш, мой дорогой, я знаю! Знаю, как это больно. Мы люди, мы часто теряем. Вам сложнее.
