Текст книги "Светлый огонь. Ход королевой (СИ)"
Автор книги: Ольга Зима
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
– Ты наверняка устала с дороги, – продолжил витиеватые речи дядя, и Алиенна прерывисто вздохнула.
Зря Гвенн считала ее тихой и спокойной! Просто Лили очень далеко спрятала и боль, и одиночество, и печаль, решив, что если она посвятит жизнь скорби, то будет недостойна этой жизни. Не то чтобы подобные мысли посещали солнечную малышку, привезенную советником без памяти из горящей Золотой башни, все это Алиенна осознала куда позже. Как и то, что ее злость и ярость может повредить окружающим. Она верила в то, что подле нее достойные и хорошие ши, она верила в Дея, который не обидит и не предаст ее. Иногда это срабатывало, потому что Дей сам хотел стать таким, иногда – нет; как с Финтаном, все больше погружающимся в пучину собственных демонов.
– Дядя, спасибо за беспокойство, но дорога заняла всего один миг. Я хочу увидеть сестру, вылечить ее и вернуться назад, к Дею, моему супругу, и в Дом Волка. В мой Дом! – четко выговорила Алиенна и все вокруг смолкли. Стихла даже музыка, сфальшивив на ровном месте. – Как можно скорее, – тихо и твердо закончила Алиенна.
– Послушай, Лили, ты дома, – вновь повторил небесный повелитель как для ребенка. – Это главное. Ты наконец-то дома! Ты вырвалась из темницы и ты не представляешь, чего мне это стоило. Ты подавлена и смущена, ты привыкла жить в тюрьме и не понимаешь ужаса своего положения! Дей женился на тебе по праву крови, это абсолютно неприемлемо! Даже если этот волчонок и правда тебя желает. К тому же, – сменил тон Джалрад, – я приказал приготовить празднества в честь прибытия принцессы солнечного Дома!
– Не буду спорить, дядя, – чопорно склонилась Алиенна, очень надеясь, что спрятала выражение лица. – Я лишь прошу как можно скорее проводить меня к сестре. Для торжеств придет время, когда я избавлю ее от тяжкого сна. Поверь мне, это вовсе не сладкая греза, это жуткий кошмар, когда самый последний миг жизни повторяется бесконечно.
Голос Алиенны дрогнул, а Джалрад вновь обнял племянницу.
– Солнце вновь появилось на небе, – торжественно выговорил он, – и это уже счастье для Светлых земель. Твое желание будет исполнено – все твои желания теперь будут исполняться беспрекословно! Я сам провожу тебя.
«Копия мать, – донеслось до Алиенны, уходящей следом за Джалрадом. – Совсем не похожа на Анору!»
«Потому что Анора – копия отец», – ответил кто-то очень тихо.
Алиенна вздохнула в понимании, что лёгким ее визит не будет. И возможно, уход будет труднее появления. Впрочем, все мысли вылетели из головы, когда она увидела рыдающего принца Неба у постели той, что ещё не так давно была его супругой. Черные ветви обвивали тело, оставляя взгляду лишь контуры. И они шевелились.
Все выглядело одновременно и сложнее и проще той ловушки, в которую угодил отец Дея, которую Алиенна смогла распутать далеко не сразу и далеко не одна.
– Камал, – мягко позвал Джалрад.
– Простите, повелитель, – вскочил небесный ши. – Я потерял лицо от горя. Королева, мне сказали, вы сможете…
– Я не знаю, что тут можно сделать, кроме как… – Джалрад отвернулся.
Бирюзовые глаза Камала смотрели с отчаянной надеждой.
– Я сделаю что смогу, – твердо ответила Алиенна. – А теперь оставьте меня наедине с сестрой.
– Но это может быть опасно, – покачал головой Джалрад.
– Смотря для кого, – улыбнулась Алиенна и опустила взгляд. Рядом с постелью, прямо на полу из полупрозрачного розового мрамора вспыхнул ослепительно белый огонь. Не такой, какой горит в камине и не тот, что порой вспыхивает при лесном пожаре. Он не имел цвета, потому что соединял в себе все цвета.
Джалрад не пошевелился, Камал испуганно отшатнулся, и Алиенна поманила пламя. Огоньки мигнули привественно, пробежали по воздуху к ее руке. Она сомкнула пальцы, а когда раскрыла ладонь, то огонь исчез, не оставив от себя ни следа.
– Мне нужно, чтобы в покои Аноры никто не заходил, – выговорила Алиенна. – Это и правда опасно, мне нужно будет… – она осеклась. – Слишком много магии, эти плети могут развернуться в сторону входящего.
– Может быть, позвать нашего хранителя? – спросил Джалрад и поманил к себе Камала.
– Я попробую для начала одна, – помедлив, ответила Алиенна.
– Это все потому, что в волчьем логове ты совершенно растеряла доверие, – словно бы в сторону обронил небесный повелитель.
Алиенна прикрыла веки, изгоняя невместную сердитость и все эмоции, кроме одной. А когда она распахнула глаза, в покоях никого не было. Кроме ее сестры, лежащей на высокой постели, обмотанной черными плетями так, что были видны только волосы, кончик носа и губы. Но Алиенна знала, что это ее сестра, знала хотя бы по тому неяркому золотистому свету, что был виден лишь с закрытыми глазами, когда реальность отступала, давая место свету души и очертаниям магического мира. Правда, свет этот был так глубоко запрятан под черными даже в иномирье ветками, что увидеть его и правда могли немногие. Неизвестному хранителю магии Дома Неба Алиенна не то чтобы не доверяла, скорее боялась за него, вернее, за себя. Бранн мог отразить любое ее желание, даже когда Алиеннины ветви затыкали ему рот или подвешивали на потолке. Алиенна, вспомнив встрепанную Ворону, висящую вниз головой, хихикнула – и призвала себя к серьезности. Вновь прикрыла глаза, снимая первую магическую пробу. Все те же ветви, как и в Черном замке – это значило, что собственная магия Дома Солнца, пусть и бывшего, сберегла сестру Алиенны от чего-то страшнее смерти, от потери себя или от падения в совершенно иное состояние. Ветви, хоть и сожженные, потянулись к Алиенне, открыли то, что под ними. Анора была жива, недвижима – и скована заклятиями столь тяжкими, что Алиенна вытерла пот со лба дрожащей рукой и без сил опустилась на пол. Зря все магии Дом Волка поверили в нее! Зря Джаред решил, что ей это под силу! Зря она вызвалась!.. Этот клубок змей, кусающих друг друга… Может, ей пойти погулять по этому никогда не виденному Дому?
Алиенна выходила из Черного замка крайне редко и под охраной. Пройтись, подумать, за что схватиться?
Заманчиво, но нельзя. Хоть Анора еле дышала и не менялась, укутанная плетями и заклинаниями, Алиенна ощущала, что времени у нее оставалось все меньше и меньше. Может, пробуждение на более поздней стадии уведет Анору прямиком в мир теней? Не хотелось бы. Теперь надо и правда утишить эмоции. Не думать, почему Анора ни разу не навестила ее, пленницу, как считали все; не задавать себе вопросы, любит ли она младшую сестру, счастлива ли в браке, помнит ли родителей… Бранн повторял, что желания Алиенны овеществляются, надо лишь отринуть ненужное и сосредоточиться на главном. И ухватить за край этого магического плетения! Хватит ей быть слабой! Если бы она не впала в сон-жизнь из-за сущего пустяка, Дей не уехал бы за тридевять земель, не…
И Луг молчит, и даже непонятно, с Алиенной ли он, или по новой привычке бродит сам по себе?
– Тут я, – ворчливо отозвался Луг и осторожно царапнул плечо. – Все такое незнакомое… – прыгнул перед Алиенной, передернул плечиками. – И не слишком радостное. Напрасно ты винишь себя, ты заснула не просто так, как-нибудь расскажу, если захочешь поболтать. А пока магичь, Лили, я рядом! – выгнул золотистую спину, словно потревоженный кот. Зазубренные гребни блеснули в лучах солнца, словно маленькие лезвия.
Глава 3. Свадьба, свадьба!
После разрешения недоразумения с Джослинн третьему принцу Неблагого двора изрядно душевно полегчало. Было бы, конечно, лучше, если бы не пришлось полежать без сознания, попроще восстанавливаться – признаться, Бранн не скучал по незабвенным видам мира теней, у благих еще более мрачного, чем у неблагих. Особенно, если учесть, что после прибытия он уже побывал на грани состояний жизни и смерти примерно пять раз, включая последний, где ничто не предвещало такого исхода. Подвоха Бранн привык ожидать от многих вещей, еще большего количества событий, и подавляющего большинства ши. Не от Джослинн – и тут он слегка просчитался.
Конечно, сама Джослинн была не виновата совершенно ни в чем, но собственная непредусмотрительность удручала.
Бранн и без того, наверняка, выглядел в глазах важных ему ши ходячей неприятностью. Думать о подобном было грустно, того хуже – пытаться смириться. Неблагой королевский волк с неожиданной тоской вспоминал о времени, когда был никому не важен и не нужен. Изо всех живущих в благом и неблагом мирах о нем тогда беспокоились разве что дед (естественно), сестра (почти необъяснимо) и Трясина (которой очень хотелось есть, и Бранн ее понимал, пожалуй, небесталанного мага можно было бы назвать вкусным). Бранн честно пытался понять принципы жизни благих, и пока, к его невысказанному разочарованию, получалось ужасно.
У благих существовало огромное количество нигде не записанных правил, что усложняло изучение в разы, а жизнь делало почти невыносимой – причем, для самих благих. У отдельных дела обстояли настолько плохо, что им пришлось расстаться с жизнью.
Выводы из ситуации опять сделал один Бранн, ну, может быть, еще советник, но с Джаредом никогда нельзя было сказать точно, куда его приведет благая логика.
Временами Бранн опасался, что его слова звучат для всех как-то не так, однако любая попытка говорить с благими знакомыми для них понятиями приводила к возрастанию всеобщей путаницы.
Бранн очень устал стараться понять основы коммуникабельности словами, поэтому занялся самым недвусмысленным занятием, которое смог придумать – засел расшифровывать звездные карты с Джослинн. Дело это было спокойное, неторопливое, уютное, особенно потому, что занимались картами они вдвоем, запершись в ее покоях, недоступных взгляду обычных ши, на самом верху спрятанной башни Звездочета. Спрятанной так основательно, что даже Бранн смог проникнуть в нее не сразу и не просто так, а лишь с помощью Джареда и разрешения Джослинн. Джаред, как истинный волк, пусть и отрицавший свое родство с этим домом, просто не мог оставить без попечения бедную девушку.
Джослинн, возможно, не вполне одобряла такое времяпрепровождение Бранна, но ничего не сказала вслух, поэтому он счел, что совсем вопиющих нарушений нет, и позволил себе немного расслабиться.
Звездные карты успокаивали, близость родной стихии, свистящая в ушах, подбадривала: если все пойдет плохо, он всегда сможет шагнуть в окошко. Джослинн, правда, погрустнела, когда он так сказал, и уточнять, что разминка крыльев всегда очень ему помогала, Бранн не решился. Благие и общение с ними требовали очень много сил и терпения даже от него, хотя Бранн всегда считал себя умеренно вспыльчивым и небеспокойным ши. Еще полгода назад он бы сказал, что просто очень спокойный и выдержанный, чему немало способствовали триста лет болотного одиночества, но общение с благими показывало слишком наглядно: не так уж не правы были Джоки, взывая к браннову разуму – собственная невыносимость для посторонних, видимо, со времен детства еще выросла.
Одним словом, сейчас Бранн старался расслабиться, Джослинн неутомимо выискивала нестыковки и вновила поправки в пергаменты с расчетами личных судеб отдельных благих, день был прекрасен и остался бы таковым, но смутное беспокойство кольнуло в затылок.
За время жизни на болоте Бранн уяснил о себе три вещи. Первое: если смутные предчувствия не спешат оформляться в разумно объясняемые, надо больше есть и спать. Второе: если у смутных предчувствий есть сопровождение из некоторых намеков, вроде рычащего над головой шатуна, к ним стоит прислушаться, и побыстрее. Третье: смутные опасения вполне могут быть неразумными, но проверить в любом случае стоит, ведь шатун может обернуться видением или порывом ветра.
Четвертое и самое новое: при Благом дворе может случиться любая совершенно непредсказуемая вещь, случиться именно тогда, когда ты едва расслабился, и сразу потребовать приложить все возможные усилия, чтобы просто остаться в живых и оставить в живых окружающих.
Как бы его жизнь ни выглядела со стороны, расставаться с ней Бранну не хотелось, опускать руки он никогда не любил, тем более, если от его личного участия что-то зависело. В данном случае и в этом Доме от него стало зависеть сразу как-то неприлично много, и Бранн уже опасался вздыхать с облегчением (дурная примета) или засыпать в хорошем настроении (примета еще хуже). Поковыряться бы в книгах, где Бранн всегда находил ответы… Но в библиотеку теперь не хотелось совсем, после непродуктивного общения с Упыриным Листом, прочтения ядовитого фолианта и несостоявшегося суда над ни в чем не повинным Флинном.
Отказ от любимых увлечений несколько подрывал спокойствие, а в подобном состоянии, слишком хорошо Бранну знакомом, он был способен подсыпать честно выловленных в саду пауков в кровать Джоку старшему. Случайно подсыпать, от неожиданного визга Джока-младшего, но тогда разбираться никто не стал. Что уж говорить о менее опасных для жизни проказах! В общем, Бранн себе сейчас не очень доверял, практически не нравился, так что не он удивился, что вслед за ним самим, Джаред тоже его сейчас не любил и не собирался доверять. Даже для Дея это было объяснимо, тем более что в королевских покоях именно сейчас что-то ощутимо грохнуло – по воле королевской длани. Значит, Дей злился или думал.
Поэтому Бранн очень аккуратно работал над звездными картами и совершенно никуда, кроме чернильницы и карманов, не лез.
Шайя тоже куда-то подевалась, и Бранн с легким интересом вслушивался в присутствие магии – общий уровень, конечно, несколько вырос с тех пор, как пало Проклятье, и все же Бранн не мог избавиться от чувства, что при должном сосредоточении вполне может расслышать каждый отдельный «пилик» Шайи, оброненный в другом конце замка. Что было хуже, он не слышал. Собственная безопасность не беспокоила его так, как состояние малютки-феи, которая была из боевых, конечно, но только в области характера. А обучение в библиолечебнице сможет помочь только при лечении недугов.
Вероятно из-за обостренного внимания и повышенной нервозности Бранн услышал, как содрогнулись линии силы, довольно грубо сдвинутые советником со своих мест – сильная пространственная магия поколебала замок, заставила вздрогнуть волшебные создания и наверняка причинила ощутимую боль Джареду. Бранн даже не постарался подавить тяжелый вздох: для чего тут вообще он, спрашивается? Наблюдать опасные для жизни, но ежедневно проворачиваемые опыты? Или беречь свои острые уши от топора Джоков? А может, выступать наставником для великовозрастных ши, не смыслящих в магии настолько, что перья на голове шевелились безо всякого намека на ветер?
Ежеутренне Бранн удивлялся, что просыпается все еще в замке, а не в руинах – при общей волчьей энергичности это действительно поражало.
Конечно, сообщать об удручающих результатах теперешних наблюдений Бранн никому не спешил, слава Лугу (который не ящер) или Ллиру, при Благом дворе имелись достаточно взрослые и опытные волки, на которых можно было положиться. Одним из которых был Джаред. Который сейчас потрясающе грубо порезал себе руки мало не до костей. Магией.
Бранн тяжко вздохнул еще раз.
Джослинн, все еще огорошенная его высказыванием про полеты, то есть окна, то есть выход куда-то прочь от нее, наконец перестала таращиться в одну точку, случайным образом найденную на лежащем перед ними пергаменте и посмотрела на него (как подозревал Бранн, точкой послужила самая яркая звезда созвездия Лиры, неплохой выбор).
– Бранн, ты как? – очаровательная звездочет спросила настолько тихо, что при собственном отменном слухе пришлось замереть и вслушаться в нежный шепот.
Бранн был бы больше рад, если бы этот нежный шепот Джослинн употребила на что-нибудь другое, ибо в этом воплощении все смотрелось так, будто дунь на Бранна – и он развалится, но нужно было ответить.
– Прекрасно. Если сравнить с другими, – покачал рукой, подбирая сравнение, делая выбор между сожженной Трясиной, обезглавленным Франтом и расчлененным Змеем, – ну, знаешь, некоторыми другими. Я бы сказал, исключительно хорошо, – потому что ожогов не было, и Бранн был одним куском на данный момент уже больше суток.
– О, Бранн, – Джослинн явно ему посочувствовала и не слишком поверила. – Ты можешь сказать мне всю правду!
Неблагой очень сомневался, что Джослинн требуется прямо вся, прямо правда, поэтому он сказал ту часть, которая, как он надеялся, ее не травмирует.
– Алиенна нас покинула, – оглядел вытянувшееся лицо Звездочета и понял, что, видимо, нужны детали. – С детьми вместе. И с Шайей, кажется. Может еще с Лугом, не уверен. Но это произошло с благословения советника!
Джослинн не успокоилась после упоминания Джареда, так и сидела с приокрытым ртом, округлившимися в ужасе глазами. Бранн лихорадочно прикинул варианты, снова подбирая слова.
– Он плакал? – Джослинн успела вставить неуместный и уводящий в сторону вопрос.
– Ему было, конечно, очень больно, но он вряд ли плакал, – Бранн, видимо, ее опять не утешил, что побудило продолжить фразу, пока она сама не заплакала, а судя по слезам в глазах, момент был близок. – С Алиенной ушла часть магии…
– Проклятье вернется?! – из глаз Джослинн все-таки брызнули слезы. – Что там происходит, Бранн?!
Слезы Джослинн впились в самого Бранна так, что он почувствовал моральное родство с расчлененным Змеем как раз в момент его расчленения.
– Нет, Проклятье не вернется, если никто вроде не-сущих-свет нас опять не проклянет, – Бранн покачал головой, отодвинул пергамент, оригинально предвещавший Дею дальнюю дорогу. – С Джаредом все будет в порядке, если он догадается немного подлечиться, Алиенна вернется, если у вас из Дома Неба возвращаются, я пока плохо представляю себе благую политику…
– Так Алиенна не умерла!
Бранн поперхнулся, а Джослинн зарыдала. Видимо, от облегчения. Бранн смирился, опять пододвинул пергамент на ту самую точку, в которую так пристально всматривалась Джослинн последние полчаса и восхитился ее умом. Все сложилось, правда, как-то странно, но вины звездочета тут не было. Кроме дальней дороги Дея ждал еще чужой дом, железные стены и какие-то обольстительные женщины, причем в большом количестве. Бранн зажмурился, стараясь успокоиться, его явно выбили из колеи переживания Джослинн, а звезды, как назло, болтали всякую чушь.
– А тут дальняя дорога, – Джослинн, внимательно следя за Бранном, тоже придвинула деев пергамент, покрутила, смахивая последние слезы. – Ты видишь?
– Да, – Бранн не знал, что еще прибавить, чтобы снова ее не расстроить, и решил перейти к делу. – Там вдобавок много каких-то обольстительных чаровниц, но мне трудно представить Дея не с Алиенной. Или много-много обольстительных алиенн!
Теперь Джослинн счастливо рассмеялась. Бранн решил, что пытаться понять благих – дело неблагодарное и бесполезное, но результатом остался доволен. Пожалуй, всем, кроме состояния советника, однако Джаред был недосягаем в данный момент, в отличие от пророчеств и предсказаний, покоившихся перед самым длинным бранновым носом.
Джослинн радостно придвинула стопку, Бранн проглядел первый попавшийся сверху лист и опять приложил к Джослинновой точке: звезды настойчиво посоветовали заняться руками и привести себя в душевное равновесие, которое пригодится во время потери нового командира и странного частичного возвращения старого. Имя на верхнем краю листа опять заставило тяжело вздохнуть – предсказание снова касалось Джареда. Звезды определенно были сегодня в ударе.
– Может быть, перерыв, – Джослин посмотрела с надеждой, – и никаких выходов в окно?
– Может быть, перерыв, – Бранн очень осторожно тяжело вздохнул, повторив за Джослинн и дополнив личным, – но только если с выходом. Я немного полетаю, Джослинн, и вернусь, нужно размять крылья. А ты не хочешь побегать волчицей?
Быстрая смена темы, кажется, сработала опять – Джослинн засияла, будто засветилась изнутри, на взгляд Бранна, даже лучше Алиенны, но он был в данном вопросе пристрастен. Дей, например, с ним бы не согласился.
– Хочу, очень хочу! – Джослинн согласилась слишком порывисто, чтобы Бранн не насторожился. – Давай я тебя внизу подожду, и мы вместе побегаем? Волками?
Легче не стало, вот ни на сколько. Оборачиваться волком Бранн не пробовал, а сразу позориться перед девушкой своей мечты неблагому не улыбалось. Бранн и без того слишком явно ощущал разницу между Джослинн, которой стоило всего лишь умыться, вынести из жилища пыль и желание быть незаметной, чтобы стать настоящей красавицей, отринув друидские предсказания о поцелуе смерти. Джослинн стала собой – никто не смог бы назвать ее некрасивой или неинтересной серой мышкой сейчас.
А вот в его случае вода совершенно ничего не решала.
Что бы благие ни называли красотой, вряд ли Бранн вписывался в любое, самое широкое понимание. Джослинн, конечно, смотрела на него весьма определенно, целовала дважды и трижды призналась в любви (да, Бранн считал), однако рисковать сразу всем, еще почти не сбывшимся счастьем, неблагой не желал. Поэтому аккуратно покачал головой, расправил пергаментный свиток с именем «Алан», прочертил линии с поправкой, почти механически прочел «освобождение», «прибавление в семье» (троекратно), «заботы о доме», «смерть», повертел на плоскости, «смерть» могла обернуться «жизнью», в остальном звезды настаивали на своем.
– Не хочешь побегать? – Джослинн собиралась опять расстраиваться. – Или не хочешь побегать именно со мной?
Бранн замер с бумагой в руке. Насколько он мог судить, эти рассуждения были опасны. Неплохо было бы ошибиться, но звезды, начерченные по краям пергаментов, сложились в стопке как «беги». Он недовольно отпихнул стопку, она разъехалась, и звезды сложились в «говори».
Не иначе, потому что Джослинн ждала ответа.
– Это не то, Джослинн, не то, что я хотел сказать, – покосился на нее Бранн. – Понимаешь, я еще никогда не был настоящим волком. Это беспокоит. Не уверен, что именно побегу, скорее полечу на двух лапах. Или прохромаю на четырех крыльях? Не уверен.
Девушка-звездочет окатила Бранна таким взглядом, будто оценивала, куда он хочет в таком виде убежать. И пришла к каким-то неутешительным выводам относительно лапокрыльев. Бранн только начал опасаться и действительно примериваться удрать в окошко, когда Джослинн огорошила его выводом:
– Нам срочно надо пожениться!
Все высказывания звезд не складывались ни во что менее осмысленное, чем это. За весь вечер. Бранн примерился, снова перебросил в голове факты: его превращение непредсказуемо, надо развеяться, все устали, Алиенна переместилась в Дом Неба, советник порезался. Понимание, как именно Джослинн сделала свой вывод, не приходило. Звезды ничего дельного не сообщали, только одно слово «смирись» подо всеми углами. Бранн решил признаться.
– Джослинн, я не понял, – подождал возможного ответа. – Как это все связано?
– Очень просто! – она-то как раз сияла и не ждала ничего. – Ты еще не был настоящим волком! Самое время им стать! Ты станешь чуть больше благим, если мы получим подтверждение нашего брака от Книги Семей!
Благие не уставали огорошивать Бранна, и едва он начинал что-то понимать, снова выбивали почву у него из-под ног. Не то чтобы Бранну не нравились полеты, но не в конкретном смысле, исполненном благой логики и неописуемого коварства. Упомянутая Книга Семей могла оказаться чем угодно и принять какое угодно решение.
Бранн подозрительно прищурился, переспросил:
– Книга Семей?
– А у вас не так? Бедные, как вы живете вообще в своем неблагом темном мире! – Джослинн горько вздохнула о судьбе всех неблагих разом.
Бранн логично засомневался, что слово «темный» было употреблено с пониманием предмета. Да, их мир звался темным, но в основном потому, что его наполняли создания темной магии, в то время как природа края, а также умы жителей были в большинстве своем болезненно светлыми. У кого больше «болезненно», у кого больше «светлыми», но все прекрасно обходились и без участия странных книг в жизни молодой семьи.
– Ее можно прочесть? – Бранну сразу захотелось изучить новую благую литературу от корки до корки.
– Прочесть? Не знаю, думаю, никто не пробовал, Бранн, надо спросить Джареда, но это совершенно не обязательно, – Джослинн, кажется, думала, что утешает. – Процедура очень простая, положить на нее руки, сказать, чего хочешь, и все само сработает!
– А если я хочу чего-то не того, а оно возьмет и случится! – расплывчатость описаний ввергала в ужас. – И как это ее никто не читал? Это точно книга? Что это за книга, которую никто не читал?
– Разумеется, Бранн, ты задаешь так много вопросов только потому, что не видел книгу в действии! Будь уверен, все пройдет, как надо, мы все исправим, – воодушевление Джослинн Бранна совсем не грело.
Подозрительно самостоятельные магические артефакты с древней собственной волей? Действительно, что может пойти не так? А если учесть, что Бранн неблагой? Шансы, прямо скажем, нулевые, да.
– Вы уже пробовали сочетаться браком с неблагими? – Бранн попытался нащупать почву под ногами. – Я не отрицаю, возможно, мне знакомы не все факты.
– Насчет неблагих не поручусь, но ты можешь быть уверен, за пять тысяч лет Книга Семей не допустила ни одной ошибки! – Джослинн понизила голос, переходя на доверительный тон. – Я слышала, что брак Мидира и Этайн тоже там записан. А ты помнишь, что Этайн всего лишь человек. К тому же, Бранн, с чего ты взял, что к нашим порядкам стоит относиться с подобным недоверием?
В голосе девушки послышалась обида, Бранн окончательно разочаровался в передаче сведений словами. Обидеть-то он ее когда успел?
– Видишь ли, Джослинн, – мысленно он готовился к любому развитию событий, поэтому говорил помедленнее. – Если Книга Семей действительно предназначена для создания порядка, и все, что ты сказала, неоспоримый факт, также неоспоримый факт – Книга серьезно этот порядок поколебала.
Джослинн промолчала, видимо, ожидая продолжения. Бранн собрался с духом.
– Видишь ли, Джослинн, – нервы сказывались, разнообразие фраз терялось. – Дело в том, что у Этайн на момент брака с Мидиром уже была настоящая семья, истинная любовь и все то, что принято называть основаниями для брака у благих. Она была замужем. Муж был жив и здоров. Этайн околдовали. Книга все одобрила, а чем данный брак завершился, лучше не вспоминать. Ты точно хочешь в эту Книгу?
Джослинн выглядела оторопевшей. Бранн аккуратно расправил скатавшийся в трубочку пергамент и придавил уголки небольшими камнями, чтобы просто занять руки.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, – Джослинн смотрела с недоверием, – ты боишься, что наш брак спровоцирует новое проклятье?
И это опять был не тот вывод, к которому Бранн ее подводил.
– Нет, – он снова аккуратно передвинул камни по краю пергамента. – Я боюсь, если здесь употребимо это слово, что своевольный древний артефакт может повести себя так, как захочет он один, поверь, у него будут для этого разумные основания.
– Тогда давай спросим Джареда, – Джослинн выглядела… распалившейся. – Ему-то ты доверяешь?!
Бранн вспомнил грубейший пространственный сдвиг пятиминутной давности, руку советника на собственном горле при первой встрече, выразительное угрожающее шипение прямо в лицо, собрал все факты в одно впечатление.
– Конечно, я ему доверяю, – снова оценил поведение взрослого, старшего и разумного ши. – В том, что касается благих и их диких обычаев. Однако с магией позволь мне разобраться самому, – представил, как саднят изрезанные ладони у Джареда прямо сейчас, – желательно, заранее.
Джослинн, вероятно, ждала другого ответа, на пару минут повисло задумчивое молчание, не показавшееся, однако, неуютным.
Бранн не смог бы сказать точно, о чем думала Джослинн, но лично его тянуло полетать, помахать крыльями и сбросить скопившееся напряжение. Отдельно его бы утешил момент полета из окна – острые ощущения Бранну очень нравились, однако не хотелось беспокоить девушку, которая сама (ее никто не заставлял) предложила Бранну связать себя узами брака. Словам он последние полчаса не очень доверял, поклялся себе, что это последняя попытка, нет так нет, и рискнул.
– Если мы не можем побегать, Джослинн, мы вполне можем полетать? – вопрос явно привлек ее внимание, глаза прояснились, снова засеребрились волосы. – На всякий случай: я помню, что ты не птица. Ты, однако, имеешь дело с неблагим принцем, поэтому у нас есть некоторое разнообразие вариантов. Весьма крупных, с большим размахом крыльев.
Джослинн подумала пару мгновений.
– Ты меня удержишь?
Бранн даже не думал.
– Удержу.
В этот момент обстановка опять переменилась неясно как, но очень быстро. Джослинн повеселела по-настоящему. Потом снова задумалась:
– Но Джаред советовал нам разобраться с предсказаниями…
– Джаред – советник, – никакой неразрешимой дилеммы Бранн не видел. – Он посоветовал. Мы можем последовать его совету или нет, в этом обычно неблагие подразумевают свободу воли. Правда, и столкнуться с последствиями нам придется самостоятельно. Ты готова?
– Пожалуй, да, – Джослинн решительно собрала пергаменты опять в кучку, поправила и придавила окончательно сверху, камнем побольше. – Мне было бы любопытно с тобой полетать. Вдобавок, посмотреть, что это за птица такая – неблагой принц…
Бранн заподозрил, что над ним смеются, однако обиды не было – королевским орлом он и сам себе очень нравился.
– Тогда пошли, посмотрим, что я за птица такая, – улыбнулся, ощутив настораживающее облегчение. – В воздухе совершенно ничего не надо объяснять, уверен, ты все поймешь сама.
* * *
Нынешняя королева Благих земель, отработавшая лекарем весь день до заката, устала так, что тряслись руки и расплывалось в глазах. Она, вздохнув в который раз, присела рядом с одром сестры. То есть, конечно, рядом с постелью! «С постелью! – сурово напомнила Алиенна сама себе. – И никак иначе! А то, что небесные обронили насчет склепа, так это мы еще посмотрим! Свет всегда проложит себе дорогу, и погасить его невозможно!»
Алиенна понимала, что ей надо бы подбадривать себя девизами Дома Волка, который она приняла как свой, обменявшись признаниями в вечной любви с Деем, а не девизами собственного Дома, любимого, пусть униженного и уничтоженного. Но «Сила и Честь!», так замечательно подходившие волкам, не очень вдохновляли юную ши. Как в ситуации затянувшегося проклятого сна могла помочь воинственная сила или гордая честь, опять же, понятно не было.
Как одежды и титулы Алиенны не выдавали в ней последнюю солнечную принцессу, так покои сестры тоже не выдавали принадлежности Аноры солнечному Дому. Может быть, именно это и спасло ее когда-то от страшной смерти, а может быть, Анора, принявшая Дом мужа, старалась во всем следовать его обычаям. Алиенна провела ладонью по небесного цвета шелку простыней и улыбнулась: следом за ее рукой по лазури пробежали белые тучки! Это было необычно, волшебно и прекрасно до слез.
